CC BY
77
Фреймы и слоты рассматриваемой метафорической модели имеют, главным образом, негативный прагматический потенциал и актуализируют в сознании реципиентов представления об агрессии, жестокости, насилии и разрушениях. Небольшое количество позитивно окрашенных единиц в составе слота «Оборона», скорее, можно считать исключением.
Таким образом, война выступает актуальной сферой-источником осмысления экономического кризиса, что обусловлено влиянием господствующей ментальности в ряде западных стран, где отношения в обществе носят преимущественно конкурентный характер. Кроме того, богатый военный опыт человечества и частые военные конфликты в настоящем также становятся причиной концептуализации экономики в базовых терминах войны.
Список литературы
1. Будаев, Э. В. Зарубежная политическая метафорология / Э. В. Будаев, А. П. Чудинов. Екатеринбург, 2008. 248 с.
2. Воякина, Е. Ю. Экономический дискурс как сфера-мишень метафорической экспансии (на материале ономастических метафор) // Вестн. центра междунар. образования Моск. гос. ун-та. 2011. № 2. С. 63-66.
3. Каслова, А. А. Метафорическое моделирование президентских выборов в России и США (2000 г.) : дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2003.208 с.
4. Колотнина, Е. В. Развертывание концептуальной метафоры в английском экономическом тексте // Лингвистика: бюл. Урал. лингв. общества. Екатеринбург, 2003. Т. 9. С. 17- 27.
5. Кондратьева, О. Н. Диахронический аспект изучения концептуальных метафор // Вестн. Костром. гос. ун-та им. Н. А. Некрасова. 2011. № 2. С. 171-175.
6. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон; пер. с англ. М., 2004. 256 с.
7. Чудинов, А. П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). Екатеринбург, 2003. 238 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 24 (315).
Филология. Искусствоведение. Вып. 82. С. 164-169.
Е. А. Титова
ПРАГМАТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ЗВУКОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТЕКСТА В ПОЭТИЧЕСКОМ ПЕРЕВОДЕ
Статья посвящена анализу прагматической значимости благозвучия и неблагозвучия при переводе поэтических текстов. Утверждается, что фонетическое оформление стихотворного текста участвует в смыслообразовании и вызывает у читателя эмоциональный отклик.
Ключевые слова: поэтический текст, звуковая организация, прагматический аспект, благозвучие, неблагозвучие, перевод поэтического текста.
Для адекватной передачи прагматических свойств поэтического текста при его переводе необходим тщательный анализ оригинального произведения и учет всех его особенностей, в том числе смены настроения [3. С. 180]. Прагматический потенциал звуковой инструментовки в поэзии напрямую зависит от прагматической направленности всего текста. В процессе творчества поэт
может переживать целую гамму чувств, что отражается в его произведении. Если переводчик игнорирует звуковые особенности оформления различных эмоций, это влечет за собой создание неадекватного в прагматическом плане перевода.
Рассмотрим особенности звуковой организации текста оригинала и перевода на примере стихотворения Дж. Китса “Sonnet to Sleep”.
В исходном произведении мы сталкиваемся с противопоставлением положительных и отрицательных эмоций, которые автор выражает, используя контраст благозвучия и неблагозвучия.
Общая идея текста - обращение лирического героя к сну, который является для него спасением от мук совести.
При прочтении оригинала нельзя не заметить, что в нем преобладают «мажорные» [i], [m], [l], [n]. Практически в каждой строке употребляются как звуки, так и звукосочетания, передающие спокойное, умиротворенное настроение человека: O soft embalmer of the still midnight, Shutting, with careful fingers and benign, our gloom-pleas’d eyes, embower’d from the light, Enshaded in forgetfulness divine... Первые строки являются благозвучными за счет использования автором обилия «светлых» звуков и отсутствия напряженных сочетаний. У реципиента возникают положительные впе-
чатления, и образ сна воспринимается им через эту позитивную призму.
Ощущение спокойствия также возникает благодаря аллитерации шипящих [s] (soft, still, forgetfulness, soothest, sleep, midst, saved, passed); [J] (shutting, enshaded, conscience, hushed). Помимо этого, в начальных строках сонета замечаем повтор сочетаний «гласный + носовой сонорный», что создает дополнительные положительные эмоции у реципиентов: [im] (embalmer, embower’d, hymn); [in] (shutting, fingers, enshaded); [ain] (benign, divine); [a:m] (embalmer).
Частотное использование [l] также способствует возникновению приятных впечатлений (still, careful, gloom, pleas’d, forgetfulness). Причем [l] в основном встречается в позиции так называемого «латерального» взрыва, где он сочетается со смычными «темными», тем самым «осветляя» их. Это помогает создать
Таблица 1
John Keats /В. Потапова О. Чухонцев Sonnet to Sleep /К сну
O soft embalmer of the still midnight, Бальзам душистый льешь порой полночной, О ты, хранитель тишины ночной,
Shutting, with careful fingers and benign, Подносишь осторожные персты Не пальцев ли твоих прикосновенье
Our gloom-pleas’d eyes, embower’d from the light, К моим глазам, просящим темноты. Дает глазам, укрытым темнотой,
Enshaded in forgetfulness divine: Целитель Сон! От света в час урочный Успокоенье боли и забвенье?
O soothest Sleep! if so it please thee, close Божественным забвеньем их укрой, О Сон, не дли молитвенный обряд,
In midst of this thine hymn my willing eyes, Прервав иль дав мне кончить славословье, Закрой глаза мои или во мраке
Or wait the “Amen”, ere thy poppy throws Пока твой мак рассыплет в изголовье Дождись, когда дремоту расточат
Around my bed its lulling charities. Моей постели сновидений рой. Рассыпанные в изголовье маки,
Then save me, or the passed day will shine Спаси! Мне на подушку день тоскливый Тогда спаси меня, иль отсвет дня
Upon my pillow, breeding many woes,- Бросает отсвет горя и забот. Все заблужденья явит, все сомненья;
Save me from curious Conscience, that still lords От совести воинственно-пытливой, Спаси меня от Совести, тишком
Its strength for darkness, burrowing like a mole; Что роется во мраке, словно крот, Скребущейся, как крот в норе горбатой,
Turn the key deftly in the oiled wards, Спаси меня! Твой ключ мироточивый Неслышно щелкни смазанным замком
And seal the hushed Casket of my Soul. Пускай ларец души моей замкнет. И ларь души умолкшей запечатай.
ощущение того, что сон может «плохое» сделать «хорошим», перевести негативные эмоции в позитивные.
Произведение Дж. Китса “Sonnet to Sleep” является благозвучным. Все слова подобраны и выстроены таким образом, что создается ощущение гармонии с миром и с самим собой. Автор практически не использует «агрессивного» [г] и «напряженного» [j]. Если мы встречаем их в тексте, они «поглощаются» тем гармоничным настроением, которым пронизано все стихотворение: Around my bed its lulling charities. Then save me, or the passed day will shine upon my pillow, breeding many woes,- save me from curious Conscience, that still lords... Здесь присутствует [г], но в таком малом количестве, что не привлекает к себе внимания.
Только последние строки произведения приобретают немного более «грубый» оттенок из-за появления большего количества «темных» звуков: [t], [f], [d], [k], [b], [o]. Its strength for darkness, burrowing like a mole; Turn the key deftly in the oiled wards, and seal the hushed Casket of my Soul. Именно в этих строках меняется рифмообразующие звуки - здесь ими становятся темный [о] и дифтонг [эи], которые сочетаются соответственно с напряженным сочетанием [dz] и мягким [l], это усиливает противопоставление «сон» - «муки совести»: lords - mole - wards - Soul.
При помощи такой звуковой инструментовки в последних строках произведения Дж. Китс создает контраст между образом сна (мягкий, гармоничный) и муками совести (грубые, вносящие дисгармонию). Вследствие этого появ-
ляется неблагозвучие, противопоставленное общему настрою, что вызывает в душе читателя легкий дискомфорт, негативные эмоции. Тем не менее нельзя говорить о том, что они доминируют над общим позитивом - даже в этих строках присутствуют мягкие звуки, которые «поглощают» неприятные ощущения. Эти выводы можно проиллюстрировать с помощью схемы (см. Рис. 1).
Опираясь на приведенную схему, мы выделяем следующие фонические приемы создания положительных эмоций, которые характеризуют образ Сна:
1) обилие «мажорных» звуков и сочетаний;
2) аллитерация шипящих, что способствует созданию ощущения спокойствия и гармонии;
3) нечастотное использование напряженного [г], в результате чего текст становится благозвучным.
Что касается звукоизобразительных способов выражения негативных эмоций, в данном произведении они представлены следующим образом:
1) обилие «темных» звуков;
2) использование в качестве опорного звука «минорного» [о] в сочетании с напряженным ^], что влечет за собой создание неблагозвучного текста, это вызывает негативные впечатления [2. С. 120].
При рассмотрении перевода В. Потаповой, мы замечаем, что «мажорных» звуков используется меньше, чем в оригинальном тексте. Достоинства этого перевода заключаются в том, что текст очень гармоничен и благозвучен. Такой эффект достигается при помощи использо-
ОБРАЗ СНА
Обилие «мажорных» звуков
и сочетании
Аллитерация шипящих
Нечастотноеиспользование напряженного [r]
Благозвучие
Положительные эмоции
МУКИ СОВЕСТИ
Обилие «темных» звуков в последних строках произведения
Рифмообразующий [o]+[dz]
Неблагозвучие
вания большого количества палатализованных согласных (льешь, забвеньем, просящим, целитель, иль, славословье).
В то же время в тексте перевода практически в каждой строке встречается русский напряженный [р], который максимально опущен в оригинале: Бальзам душистый льешь порой полночной, подносишь осторожные персты к моим глазам, просящим темноты. Целитель Сон! От света в час урочный Божественным забвеньем их укрой, прервав иль дав мне кончить славословье, пока твой мак рассыплет в изголовье...
Это, вероятно, связано с фонетическими особенностями русского языка, поскольку в нем звук [р] произносится в любой позиции, в то время как в английском - только перед гласными. В связи с этим англоязычным идиллическим произведениям свойственна более ощутимая благозвучность. «Напряженный» [р] способствует созданию менее мягкого образа Сна. В. Потапова компенсирует «недостаток мягкости» образа за счет аллитерации шипящих, которая, как и в оригинале, помогает создать ощущение спокойствия: [ш] (душистый, льешь, подносишь); [ш’] (просящий); [ч] (час, урочный); [с] (душистый, подносишь, осторожные).
Образ Сна, созданный на звуковом уровне в этом переводе, вызывает у реципиентов положительные эмоции, но они немного «разбавляются» появлением [р], что уменьшает контраст между Сном и муками совести, при описании которых переводчица, так же, как и Дж. Китс, использует обилие «темных» и «напряжен-
ных» звуков: Что роется во мраке, словно крот, Спаси меня! Твой ключ мироточивый пускай ларец души моей замкнет. Несмотря на некоторое несоответствие в создании образов, в тексте перевода сохраняется рифмообразующий «темный» [о] в комбинации пусть не с напряженным сочетанием, как в оригинале, но с «минорным» [т].
Перевод В. Потаповой в целом является адекватным в плане передачи коммуникативного эффекта. Проиллюстрируем эти утверждения схемой (см. Рис. 2).
Как показано на схеме, в переводе не полностью передается обилие «мажорных» звуков и сочетаний и довольно часто встречается «напряженный» [р], но такие недостатки фонической организации компенсируются сохранением аллитерации шипящих и обилием палатализованных согласных. В результате текст приобретает относительное благозвучие и способен вызвать положительные эмоции. При создании негативного эффекта В. Потапова использует достаточное количество «минорных» звуков в конце произведения и заменяет напряженное сочетание [^] на «темный» [т], что полностью соответствует звуковой инструментовке оригинала. Учитывая некоторое несовпадение в рамках создания образа Сна, контраст получается не столь ярким, как в произведении Дж. Китса, в результате соотношение «положительные - негативные эмоции» проявляется не так четко. Данный момент влечет за собой некоторые различия в восприятии русскоязычными реципиентами текста перевода в сравнении с восприятием подлинника.
ОБРАЗ СНА
Обилйе-«мажорных» звуков и сочетаний
Аллитерация шипящих
МУКИ СОВЕСТИ
Нечастотное использование напряженного [р]
Использование палатализованных согласных
Благолагозвучие
I
Обилие «темных» звуков в последних строках произведения
Рифмообразующий [о]+[т]
Неблагозвучие
Положительные эмоции
егдтивные эмоции
Анализируя другой вариант перевода, выполненный О. Чухонцевым, замечаем употребление большого количества «светлых» звуков, что обладает умиротворяющим эффектом и благодаря чему текст становится благозвучным и гармоничным. Причем «мажорных» звуков в этом переводе больше, чем в тексте В. Потаповой, а «напряженно-агрессивный» [р] встречается реже. В тех строках, где он присутствует, он «затушеван» «светлыми» звуками. О. Чухонцев, как и В. Потапова, использует сочетания с палатализованными согласными, но делает это гораздо чаще, что придает тексту большую гармоничность и добавляет «мягкости», тем самым «скрадывая» русский [р] (прикосновенье, умиротворенье, забвенье, заблужденья, сомненья).
Так же, как и в тексте оригинала, О. Чухонцев вводит большее количество «темных» звуков в конце произведения и добавляет неблагозвучные сочетания, что вызывает у читателя негативное, контрастирующее с образом Сна, отношение к мукам совести: Скребущейся, как крот в норе горбатой, неслышно щелкни смазанным замком и ларь души умолкшей запечатай.
Но здесь, как и в подлиннике, неблагозвучие «поглощается» общим гармоничным настроем, чему также способствует появление аллитерации шипящих на протяжении всего текста: [с] (успокоенье, сон, дождись, рассыпанные, спаси, отсвет); [ш] (тишине, тишком, неслышно, души, умолкшей); [ш’] (скребущейся, щелкни).
О. Чухонцеву удается сохранить рифмообразующий «темный» [о], но в отличие от оригинального текста, где он сопровождается напряженным сочетанием, автор перевода «осветлил» этот звук «мажорным» [м], что снижает контраст между Сном и муками совести.
Таким образом, на наш взгляд, образ Сна, переданный О. Чухонцевым, больше соответствует оригинальному, чем в переводе В. Потаповой, образ «муки совести» более точно воссоздала В. Потапова. Несмотря на то, что и в первом, и во втором случае авторы переводных текстов учитывали звуковые особенности подлинника, есть некоторое несоответствие в плане передачи эмоций. У В. Потаповой прерогатива принадлежит негативным эмоциям, в то время, как в переводе О. Чухон-цева «муки совести» вызывают меньше отрицательных эмоций у получателей перевода, чем у реципиентов оригинала. Такие отличия можно наглядно представить в виде схемы (см. Рис. 3).
Как видим, в переводе О. Чухонцева образ Сна оформлен в соответствии с тем, что мы наблюдали в оригинале Дж. Китса. «Мягкости» этому образу добавляет обилие палатализованных согласных, это полностью компенсирует фонетические отличия русского и английского языков, связанные с тем, что в русской лирике звук [р] является более частотным. За счет использования рифмообразующего сочетания с «мажорным» [м] О. Чухонцев создает более мягкий образ «мук совести», чем в оригинале.
Таким образом, явления благозвучия и неблагозвучия приобретают прагматическую насыщенность в рамках контекста поэтического произведения и помогают автору ярче выразить эмоциональное состояние. Поэтому при переводе стихотворений на другой язык необходимо передавать такие явления с учетом тех особенностей, которые были характерны для оригинального произведения, принимая во внимание их соотношение, сосуществование или противопоставление, а также качество использованных звуков. В противном случае эмоции, возникшие у получателей перевода, будут отличаться от эмоций реципиентов подлинника.
Список литературы
1. Английский сонет ХУ1-Х1Х веков : сб. / сост. А. Л. Зорин; на англ. яз. с параллел. рус. текстом. М., 1990. 698 с.
2. Воронин, С. В. Основы фоносемантики. Л., 1982. 244 с.
3. Гачечиладзе, Г. Р. Художественный перевод. М., 1980. 255 с.
4. Гончаренко, С. Ф. Стиховые структуры лирического текста и поэтический перевод // Поэтика перевода / сост. С. Ф. Гончаренко. М., 1988. 235 с.
5. Журавлев, А. П. Фонетическое значение. Л., 1974. 160 с.
6. Лотман, Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. 245 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 24 (315).
Филология. Искусствоведение. Вып. 82. С. 169-172.
О. В. Томберг
ОБРАЗ НАЦИОНАЛЬНОГО ГЕРОЯ В АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ: ДИНАМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Рассматривается динамика образов Беовульфа и Робин Гуда в лингвокультурной перспективе. Конституентами образов являются концепты, выявляющие их ценностное содержание. Язык как репрезентант образа на каждой стадии исторического развития обусловливает особенности актуализации образов в лингвокультуре.
Ключевые слова: образ, концепт, лингвокультурология, аксиология.
Обилие подходов к изучению художественного образа обусловлено комплексным характером этого сложного междисциплинарного явления. Образ был и остается предметом исследования различных научных дисциплин: эстетики, поэтики, литературоведения, семиотики, лингвостилистики, теории информации. При этом особенности образа, выделяемые и анализируемые в рамках различных методологических подходов, так или иначе соприкасаются с основным способом духовного существования человека - со сферой культуры.
Культурообусловленными и культуроспецифичными являются все конституенты феномена «художественный образ»: действи-
тельность и ее фрагменты, ценности и идеалы, особенности поэтики и специфика языка как основного материального репрезентанта образа. По мнению О. В. Евтушенко, образ следует причислить к объектам лингвокультурологии, так как преобразование реальности в образе обусловлено в том числе и историко-культурными причинами [5. С. 40]. Поскольку «концептуальное осмысление категорий культуры находит свое воплощение в системе образов» [7. С. 250], исследование последних заключается в выявлении их культурной специфики и значимости. Для этого необходимо реконструировать отраженные в образе элементы духовной культуры определенного исторического
