CC BY
17
1. Прочитайте название кинофильма и объясните, как Вы его понимаете (особо интересным стало, что среди различных предположений студентами был назван вариант калины как какого-то символа).
2. Прочитайте краткую информацию о героях фильма. Расскажите, как выглядят герои фильма (После просмотра следует сравнить догадки). Далее студентам предлагается прочитать текстовые фрагменты киноповести, в которых дано описание героев. После чтения задается вопрос: совпали ли Ваши предположения с тем, как описывает автор героев?
3. Посмотрите начальные кадры фильма и скажите, о чём будет фильм.
Во время просмотра кинофильма (2-й этап) работает эмоциональное восприятие текста, понимание подтекста. Просмотр проводится с установкой на общее восприятие видеотекста, а также предусматривает проверку понимания содержания с помощью вопросов: Кто главный герой? Как его зовут? и т.д. Завершает этот этап работа на уровне ситуативных высказываний, где используются смысловые и творческие задания:
1. Озвучьте фрагмент фильма.
2. Выразите своё отношение к героям или их беседе в предложенном фрагменте фильма.
3. Ответьте на вопросы (среди вопросов предлагаются такие, ответы на которые потребуют использования не только выученного материала, но и собственного жизненного опыта):
• Почему Егор не захотел встретиться с матерью?
• Почему семья Любы не принимает Егора?
• Сближают ли героев беседы?
• Как меняются отношения героев после общения?
3 этап - составление собственной беседы на общие темы с использованием информации, полученной из киноповести и просмотренных фрагментов фильма. Так же предлагается составить
Библиографический список
диалог Егора с матерью; придумать историю жизни Любы до знакомства с Егором; написать своё окончание фильма.
Многолетний опыт работы и общения с иностранными студентами подготовительных факультетов показал, что студенты, хорошо владеющие языком на I сертификационном уровне, теряются в разговоре с незнакомыми людьми, особенно если не сами являются инициаторами беседы. Ещё сложнее иностранцам поддерживать с незнакомцами беседу на общие темы, менять её тему, несмотря на достаточное владение языковым материалом.
Изучение жанра беседы на общие темы с помощью аудиовизуальных средств, обладающих большой информативностью и динамизмом изображения, показало, что обучение устной речи на основе синтеза звуковых и зрительных восприятий способствует выработке навыков употребления определённого жанра речи. Предметное и языковое содержание работы с киноповестью и ее экранизацией позволило студентам расширить свои представления о жанре беседы на общие темы, овладеть названным жанром, узнать больше информации о русской культуре, истории и русском национальном характере. Хотя для такой работы потребовалось несколько занятий, предложенная система упражнений дает возможность усвоить лексико-грамматиче-ский материал и овладеть жанром беседы на общие темы.
Главной установкой предлагаемой работы с киноповестью и ее экранизацией является создание с помощью русского языка предпосылок для формирования творческой личности, способной принимать участие в межкультурном общении. Особый акцент делается на формировании у иностранных студентов всех компетенций, необходимых для успешного общения в русскоязычном культурном пространстве. Предложенная система упражнений может быть использована при изучении других жанров речи.
1. Гольдин В.Е. Имена речевых событий, поступков и жанры русской речи. Жанры речи. 1997; Выпуск 1: 23 - 33.
2. Дементьев В.В. Фатические и информативные коммуникативные замыслы и коммуникативные интенции: проблемы коммуникативной компетенции и типология речевых жанров. Жанры речи. 1997; Выпуск 1: 34 - 43.
3. Седов К.Ф. Внутрижанровые стратегии речевого поведения: «ссора», «комплимент», «колкость». Жанры речи. 1997; Выпуск 1: 188 - 195.
4. Рытникова Я.Т. Семейная беседа как жанр повседневного речевого общения. Жанры речи. 1997; Выпуск 1: 177 - 188.
5. Шмелева Е.Я., Шмелев А.Д. Русский анекдот как текст и как речевой жанр. Русский язык в научном освещении. 2002, 2 - 4: 194 - 209.
7. Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. Под редакцией К.Ф. Седова. Москва: Лабиринт, 2007.
8. Стернин И.А. Введение в речевое воздействие. Воронеж, 2001.
9. Дементьев В.В. Светская беседа: жанровые доминанты и современность. Жанры речи. 1999; 2: 164 - 185.
10. Кукуева Г.В. «Драматизированный» диалог В.М. Шукшина. Русская речь. 2008; 5: 39 - 42.
11. Кукуева Г.В. Рассказы В.М. Шукшина: лингвотипологическое исследование: монография. Барнаул, 2008.
12. Городилова Г.Г. Обучение речи и технические средства. Москва, 1979.
References
1. Gol'din V.E. Imena rechevyh sobytij, postupkov i zhanry russkoj rechi. Zhanry rechi. 1997; Vypusk 1: 23 - 33.
2. Dement'ev V.V. Faticheskie i informativnye kommunikativnye zamysly i kommunikativnye intencii: problemy kommunikativnoj kompetencii i tipologiya rechevyh zhanrov. Zhanry rechi. 1997; Vypusk 1: 34 - 43.
3. Sedov K.F. Vnutrizhanrovye strategii rechevogo povedeniya: «ssora», «kompliment», «kolkost'». Zhanry rechi. 1997; Vypusk 1: 188 - 195.
4. Rytnikova Ya.T. Semejnaya beseda kak zhanr povsednevnogo rechevogo obscheniya. Zhanry rechi. 1997; Vypusk 1: 177 - 188.
5. Shmeleva E.Ya., Shmelev A.D. Russkij anekdot kak tekst i kak rechevoj zhanr. Russkij yazyk v nauchnom osveschenii. 2002, 2 - 4: 194 - 209.
7. Antologiya rechevyh zhanrov: povsednevnaya kommunikaciya. Pod redakciej K.F. Sedova. Moskva: Labirint, 2007.
8. Sternin I.A. Vvedenie vrechevoe vozdejstvie. Voronezh, 2001.
9. Dement'ev V.V. Svetskaya beseda: zhanrovye dominanty i sovremennost'. Zhanry rechi. 1999; 2: 164 - 185.
10. Kukueva G.V. «Dramatizirovannyj» dialog V.M. Shukshina. Russkaya rech'. 2008; 5: 39 - 42.
11. Kukueva G.V. Rasskazy V.M. Shukshina: lingvotipologicheskoe issledovanie: monografiya. Barnaul, 2008.
12. Gorodilova G.G. Obuchenie rechi i tehnicheskie sredstva. Moskva, 1979.
Статья поступила в редакцию 14.11.17
УДК 811
Lopatina M.Yu., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Altai State Pedagogical University (Barnaul, Russia),
E-mail: maryaYL@mail.ru
PROGMATIC POTENTIAL OF UTTERANCES WITH THE SEMANTIC MEANING OF CHOICE. The article aims at systematisation and defining the pragmatic potential of sentences of operational preference/deliberative choice with the comparative better in the English language. The basic structural model of such sentences (including 2 objects joined by a comparative) is often elipticised, thus focusing on the chosen thing and being an integral part of everyday communication. Analysis of factology testifies to the fact that the given structures perform numerous functions in speech and serve the basis of speech acts varying from a more categoric type (menaces or instructions) to a less categoric one (requests, wishes) etc. It should be noted that the subject of sentences of operational preference plays a part of an active agent who makes decisions either for himself (herself) or for another person.
^y words: preference/choice, comparative better, syntactic structure of sentence, pragmatic types of sentences.
М.Ю. Лопатина, канд. пед. наук, доц. Алтайского государственного педагогического университета, г. Барнаул,
E-mail: maryaYL@mail.ru
ПРАГМАТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ВЫСКАЗЫВАНИЙ С СЕМАНТИКОЙ ВЫБОРА
Цель статьи состоит в систематизации и определении прагматического потенциала предложений операционального предпочтения/сознательного выбора со компаративом better на материале английского языка. Базовая структурная модель предложений данного типа, включающая два объекта сравнения, соединённых компаративом better, рекуррентно редуцируется, акцентируя внимание на выбранной сущности и являясь неотъемлемой составляющей повседневного общения. Анализ фактологии свидетельствует о том, что данные структуры выполняют разнообразные функции в речи и служат основой многочисленных речевых актов, варьируясь от более категоричного типа (угрозы или инструкции) к менее категоричному (просьбы, пожелания и т. п.). Отмечается, что субъект в предложениях операционального предпочтения занимает активную позицию, принимая решение либо за себя, либо за другого индивида.
Ключевые слова: предпочтение/выбор, компаратив better, синтаксическая структура предложения, прагматические типы предложений.
Предпочтение и выбор представляют ментальное действие, сопровождающее любую активность человека на протяжении всего жизненного пути. В ситуации, требующей принятия решения, человек соотносит/сравнивает получаемые им представления (знания) с уже имеющимся опытом (личным, общественным) и, предпочитая тот или иной вариант, производит выбор, руководствуясь в первую очередь своими желаниями, потребностями, мнениями, принципами, фундаментом которых является индивидуальная система ценностей. Способность к осуществлению осознанного выбора (deliberative choice) заложена в 'homo sapiens' самой природой и, по словам РМ. Сейнсбери, является не менее фундаментальной, чем способность к овладению языком [1, р. 8]. Актуализация данных мыслительных актов может быть как невербальной, так и вербализованной. В последнем случае значимым является характер языковых единиц, репрезентирующих эти состояния, поскольку, передавая одинаковое содержание, они несут неоднозначную прагматическую нагрузку.
Настоящее исследование посвящено выявлению, систематизации и определению прагматического потенциала таких средств репрезентации семантики сознательного выбора в английском языке как предложения с компаративом better.
Данные синтаксические структуры представляют особый тип предложений, которые Н.Д. Арутюнова [2, с. 224] выделила на материале русского языка, и назвала предложения операционального предпочтения. Отличительная структурная особенность предложений указанного типа (именуемых далее сокращённо ПрОП) заключается в использовании аксиологической связки-компаратива better для соединения пропозиций, эксплицирующих объекты ценностного сравнения.
Логическую основу построения ПрОП составляет сравнительное суждение, обладающее трёхчастной структурой: объект сравнения 1 - предикат сравнения - объект сравнения 2. Очевидно, структура сравнительного суждения отличается от традиционной концепции двучленного состава суждения, восходящей к логике Аристотеля, согласно которой все суждения без исключения состоят из двух членов - субъекта и предиката, а логическая связка выражает отношение между ними и входит в состав предиката [3, с. 234].
Анализ взаимоотношения логической и языковой структур сравнения свидетельствует как об их наложении в одних случаях, так и об отличительных особенностях языковых структур, а именно их вариативности, подвижности, склонности к синкретизму и эллиптичности по сравнении с логической в других.
Исследование показало, что исходный пункт сравнения в предложениях операционального предпочтения опускается в поверхностной структуре в том случае, когда он как «неконсти-туирующий элемент» [4, с. 210], восстанавливается из ситуации речи или контекста. Тема, как правило, представляет собой такое существующее в данный момент положение дел, которое ощущается субъектом оценки как нежелательное. В таком понимании тема предстаёт не столько сентенциональной категорией, сколько контекстной, на что, в частности указывает Ю.А. Левицкий [5, с. 122]. Опуская тему или, иными словами, переводя её в импликативную часть предложения, говорящий тем самым настраивает себя (адресата) на позитив. Эллиптизация предложения может осуществляться и внутри ремы. Как отмечает Н.Д. Арутюнова, возможность восполнения семантической недостаточности прагматической ситуацией приводит к тому, что предложение операционального предпочтения сокращается до
компаратива и ядра ремы (когда в ядерную часть не входит глагол) [1, с. 255]. Проследим этапы редуцирования базовой конструкции ПрОП в английском языке.
Модель редуцирования ПрОП Модель 1
It's better to go there alone than with the parents It's better to go there alone \
Better (to) go th ere alone \
I
Better alone "
Эллиптичность ПрОП характерна как для прямой речи, так и для внутренней речи субъекта выбора, как в следующем примере, где последовательный ряд предложений, венчаемый ПрОП, начальную позицию в котором занимает оператор сравнения, служащий однозначным сигналом выбора, отражает быстроту, динамичность принимаемого решения:
(1) Should he get a quick shot of courage at the bar? No. Better make that phone call first, and somewhere private. [6, p.11]
Компаратив better акцентирует внимание субъекта деятельности на том, что лучше. Однако в отдельных случаях, better в сочетании с отрицательной частицей not вводит в фокус нежелательный вариант выбора, то есть знания о плохом. Последние представляются не менее важными и полезными, поскольку предостерегают адресата от опрометчивых решений и поступков, как в следующем примере:
(2) ' [...] I can't see me doing that to your father, can you?'
[...] 'Better not,'she giggled. [7, p. 294]
Таким образом, редукция базовой модели ПрОП приводит к возникновению эллиптических предложений с компаративом better, акцентирующем внимание на выбранной сущности. Данные структуры являются интегральной составляющей повседневного бытового общения. При наличии общих фоновых знаний у коммуникантов предложения, эксплицирующие связку better + рема или better + ядро ремы, «обрастают» информацией, релевантной для данной ситуации и контекста.
Анализ фактологии показывает, что наиболее рекуррентными в англоязычной разговорной речи оказываются ПрОП с конструкцией had better. Данная структура, семантически синонимичная значению, передаваемому модальными глаголами should и ought to [8, p. 108], выражает совет:
(3) 'You and I had better have a long, hard talk,' she said. [7, p. 204]
прескрипцию:
(4) Deciding his diagnosis, he fixed his eyes on the patient and said sternly, "You're overweight and I'm going to put you on a diet. You'd better cut out smoking too." [9, p. 5]
Ср. функционирование структуры had better в негативном вопросе (Не лучше ли ...?):
(5) 'Had I not better go at once and fetch a doctor?' [10, p.300].
Данный вопрос скорее принадлежит сфере книжной речи
(официальному стилю), нежели разговорной в силу своей громоздкости и нарочитой вежливости. В отличие от утвердительных предложений had в вопросе не может редуцироваться до 'd или просто опускаться, как в следующем примере:
(6) You better hurry and register, though. [11, p. 244].
В современной английской разговорной речи более естественным считается выбор глагола shall для экспликации предложения что-либо сделать: Shall I carry your bag? или сходной по смыслу структурой: Do you want me to carry the bag for you? [12, p. 82].
Анализ фактологии демонстрирует как случаи редуцирования исходной структуры: smb + had + better ^ smb + 'd + better ^ smb + better, так и её расширения, когда исходная конструкция дополняется вторым объектом сравнения, как в следующей ситуации:
(7) "[...] he'd better stay home more often than he's doing now" [13, p. 776].
Кроме того, отмечаются ситуации, в которых в качестве субститута компаратива better выступает суперлатив best, как например:
(8) 'In that case,' he closed the door behind him, 'we'd best take a wander' [7, p. 70].
Следует отметить, что данная особенность (замена better на best) наблюдается и у других структурных типах ПрОП, например:
(9) jt_is always best to let Harris have his head when he gets like this. Then he pumps himself out, and is quiet afterwards [14, p. 82].
Ср. также с примером At length he concluded that it would be best to play safe.
Разница в функционировании единиц better и best, хотя и незначительная, всё же существует и заключается, на наш взгляд, в следующем. Если компаратив better, акцентируя внимание на выбранной сущности, может допускать возможность выбора иной альтернативы, не репрезентированной в ситуации операционального предпочтения, то использование суперлатива знаменует окончание поиска и указывает на единственно правильный вариант выбора, эксплицируя максимальную степень уверенности субъекта. Последняя может базироваться на фоновых знаниях. Пресуппозиция личных знаний, опыта субъекта эксплицируется в следующем примере:
(10) 'I'd best stick to what I know best.' [7, p. 37].
Прагматически смягчёнными являются предложения с конструкцией would be better, репрезентирующие некатегоричный совет, как например:
(11) 'Perhaps,' Don Jose said in his quiet gentle voice, 'it would be better to speak of these things privately, at some later time [...]' [15, p. 17].
Данная структура может вводить и развёрнутую альтернативу, как в следующем примере:
(12) Anything, Mrs. Quonsett thought, would be better than going back to Los Angelos [16, p. 96].
Замена элемента would на модальный глагол служит дополнительным средством снижения либо усиления категоричности высказывания (в зависимости от значения, передаваемого соответствующим модальным глаголом). Так в следующей ситуации употребление модального глагола might, имплицирующего сему [сомнительность], наряду с такими языковыми средствами, как паузы хезитации, замена единичного субъекта во вводной структуре на «коллективного» способствует смягчению иллокутивной силы высказывания, а также акцентирует стремление субъекта отказаться от ответственности за принимаемое решение:
(13) 'Would you like me to go home?' he asked.
Bob was embarrassed by the child's perceptiveness.
'Uh, well, Jean-Claude, I think, - we think - it might be best for you' [6, p. 146].
Библиографический список
С другой стороны, элиминация would и инверсия оставшихся элементов анализируемой структуры придают высказыванию «угрожающее» звучание, сближая его с таким прагматическим типом предложения как менасив. Данный тип предложений характеризуется отрицательным отношением адресата к перспективе осуществления того, о чём идёт речь в ситуации общения [17, с. 275]. Например:
(14) "I'll handle her, too."
"Handle?" Gina repeated, dangerously low.
"A figure of speech," Max said.
"It better be." J.T. gritted his teeth [18, p. 41].
Исследуемая конструкция может функционировать в вопросе, например: Wouldn't it be better to wait till it's cold? Хотя в данной структуре эксплицируется отрицательная частица, последняя не выражает негации [1, с. 236] и, следовательно, являясь по форме вопросом, рассматриваемое предложение имплицирует утверждение-совет, в пресуппозиции которого отсутствует расчёт на обязательную ответную реплику адресата: It would be better to wait till it's cold.
Учитывая вышесказанное следует отметить, что собственно ПрОП выделяются в особый синтаксический тип предложений, включающих ряд вариантов, которые в самом общем виде могут быть сведены к следующим структурным моделям:
1) It's + Better + Objert1 + than + Objert 2;
2) It's + Better (Best) + Objed;
3) Better + Objert;
4) Better + not + Objed (отвергаемая сущность);
5) Smb + had ('d) + better (best) + Objed;
6) Smb + Better + Objert;
7) It + Would + Be + Better + Objed;
8) It + Better +Be.
Анализ прагматического потенциала ПрОП на материале английского языка свидетельствует об исключительной уникальности и вездесущности данных конструктов. Являясь вербализованной манифестацией ментально-волитивного акта принятия решения о действии, пронизывающего все сферы нашей жизни, ПрОП лежат в основе речевых актов, отвечающих разнообразным коммуникативным целям, как то: приказ, пожелание, совет, предостережение, согласие, угроза и т. п. Наблюдается сближение ПрОП с такими прагматическими типами предложений как директивы, менасивы, реквестивы, констативы. Так, пересекаясь с директивами, ПрОП варьируются от более категоричного типа (конструкция had better может сближаться с инъюнктивом (предложением-приказанием) к нейтральному (it's better) и к менее категоричному (пожеланию) (would (might) be better). Действия, рекомендуемые в предложениях с последней структурой, являются в меньшей степени обязательными для выполнения адресатом, что сближает данные предложения с такой субкатегорией директивов как реквестив. С другой стороны, ПрОП способны имплицировать угрозу как побуждение к действию. Кроме того, вводя в фокус выбранную сущность, конструкции с better, могут функционировать в качестве констативов.
Таким образом, прагматический потенциал разнообразных структурных моделей предложений операционального предпочтения в английском языке варьируется в зависимости от экспликации интенции говорящего. Соглашаясь с мнением Н.Д. Арутюновой, следует отметить, что субъект в предложениях операционального предпочтения занимает активную позицию, принимая решения либо за себя, либо за другого индивида.
1. Sainsbury R.M. What Log^ Should We Think With. Logic, Thought and Language. London: Cambridge University Press, 2002: 5 - 13.
2. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. Москва: Наука, 1988.
3. Морозова М.И. Логика и синтаксис сравнения. Гоамматика и норма. Москва: Наука, 1977: 234 - 249.
4. Янко Т.Е. Человек и мир в коммуникативной структуре предложения. Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. Москва: Наука, 1999: 205 - 220.
5. Левицкий Ю.А. Основы теории синтаксиса. Москва: Едиториал УРСС, 2002.
6. Segal ЕпсЬ|. Man, Woman and Child. London: Granada Publishing Limited, 1981.
7. Cox Josephine. Looking Back. London: Headline Book Publishing, 2000.
8. Longman Dictionary of English Language and Culture. Great Britain: Pearson Education Limited, 1998.
9. Hailey Author. Final Diagnosis. Санкт-Петербург: Антология, 2004.
10. Fowles John. The French Lieutenant's Woman. Great Britain: Triad Paperbacks Ltd, 1977.
11. Armistead Maupin. Night Listener. London: B^k Swan, 2001.
12. Swan M^hael, Catherine Walter. Oxford English Grammar Course. Intermediate. Oxford University Press, 2011.
13. Mi^hell Margaret. Gone with the Wind. New York: The MaOTiillan Company, 1971.
14. Jerome K. Jerome. Three Men in a Boat. Mосква: Юпитер-Интер, 2003.
15. Stratton R. Castles in Spain. Toronto, Winnipeg: Harlequin Books, 1974.
16. Hailey Author. Airport. Mосква: Рольф, 2001.
17. Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка: учебник. Москва: Высшая школа, 1981.
18. Crossby S. The Baby Gift. Spain, 2000.
References
1. Sainsbury R.M. What Logic Should We Think With. Logic, Thought and Language. London: Cambridge University Press, 2002: 5 - 13.
2. Arutyunova N.D. Tipy yazykovyh znachenij: Ocenka. Sobytie. Fakt. Moskva: Nauka, 1988.
3. Morozova M.I. Logika i sintaksis sravneniya. Grammatika inorma. Moskva: Nauka, 1977: 234 - 249.
4. Yanko T.E. Chelovek i mir v kommunikativnoj strukture predlozheniya. Logicheskij analiz yazyka. Obraz cheloveka vkul'ture iyazyke. Moskva: Nauka, 1999: 205 - 220.
5. Levickij Yu.A. Osnovy teorii sintaksisa. Moskva: Editorial URSS, 2002.
6. Segal Erich. Man, Woman and Child. London: Granada Publishing Limited, 1981.
7. Cox Josephine. Looking Back. London: Headline Book Publishing, 2000.
8. Longman Dictionary of English Language and Culture. Great Britain: Pearson Education Limited, 1998.
9. Hailey Author. Final Diagnosis. Sankt-Peterburg: Antologiya, 2004.
10. Fowles John. The French Lieutenant's Woman. Great Britain: Triad Paperbacks Ltd, 1977.
11. Armistead Maupin. Night Listener. London: Black Swan, 2001.
12. Swan Michael, Catherine Walter. Oxford English Grammar Course. Intermediate. Oxford University Press, 2011.
13. Mitchell Margaret. Gone with the Wind. New York: The Macmillan Company, 1971.
14. Jerome K. Jerome. Three Men in a Boat. Moskva: Yupiter-Inter, 2003.
15. Stratton R. Castles in Spain. Toronto, Winnipeg: Harlequin Books, 1974.
16. Hailey Author. Airport. Moskva: Rol'f, 2001.
17. Ivanova I.P., Burlakova V.V., Pochepcov G.G. Teoreticheskaya grammatika sovremennogo anglijskogo yazyka: uchebnik. Moskva: Vysshaya shkola, 1981.
18. Crossby S. The Baby Gift. Spain, 2000.
Статья поступила в редакцию 22.11.17
УДК 371
Medzhidova H.M., postgraduate, DSPU (Makhachkala, Russia), E-mail: uma-sh@mail.ru
INFORMAL OTOMASTIC SYSTEM AS A SCIENTIFIC RESEARCH OBJECT. The article reveals description of onomastics as a section of linguistics, as well as to the characterization of the position of the proper name in the language. Onomastics is regarded as a linguistic science that studies the essence of proper names, their functional specifics, origin, development and connection with all levels or tiers of language, the theoretical and practical significance of onomastic science itself, as well as its connections with other sciences. The author concludes that productivity model in addition to the name onomastic variety model itself and extra-linguistic reasons explains the essential similarity of terms and proper names. The term and name your own discover similarities nominative function and, therefore, the proper name is a convenient way of naming the special items, resulting in relatively wide use of anthrop-onyms and toponyms within a model of the education of the onomastic terms.
Key words: onomastics, onomastic system, proper names, motifs of nomination, onima, toponyms, onymy, anthropony-my, anthroponymics, toponymy.
Х.М. Меджидова, аспирантка, Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала,
Е-mail: uma-sh@mail.ru
НЕОФИЦИАЛЬНАЯ ОНОМАСТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА КАК ОБЪЕКТ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Статья посвящена описанию ономастики как раздела языкознания, а также характеристике неофициальной ономастической системы. Ономастика рассматривается как лингвистическая наука, которая занимается изучением сущности собственных имен, их функциональной специфики, возникновения, развития и связи со всеми уровнями, или ярусами языка, теоретическим и практическим значением самой ономастической науки, а также её связей с другими науками. Автор делает вывод о том, что продуктивность ономастической модели в наименовании помимо разнотипности самой модели и экстралингвистических причин объясняется сущностным сходством терминов и собственных имен. Термин и имя собственное обнаруживают сходство номинативной функции и, поэтому, имя собственное является удобным средством наименования специальных предметов, что проявляется в относительно широком использовании антропонимов и топонимов в рамках ономастической модели образования терминов.
Ключевые слова: ономастика, ономастическая система, собственные имена, мотивы номинации, онимы, топонимы, онимия, антропонимия, антропонимика, топонимика.
Несмотря на то, что имена собственные были предметом внимания учёных с древнейших времён и на Востоке и на Западе, ономастика как раздел языкознания, изучающий собственные имена, получил статус науки лишь в 30-е годы XIX века. Известный русский учёный-ономаст Н.В. Подольская даёт следующее определение ономастики: «ономастика - раздел языкознания, изучающий любые собственные имена» [1, с. 97].
Все собственные имена, существующие в данное время у данного народа, составляют его ономастическое пространство [2, с. 15]. Это пространство неоднородно, оно включает в себя множество фрагментов, изучаемых различными разделами науки об именах собственных. Наиболее полно данные разделы ономастики были описаны именно авторитетными русскими учеными-ономастами (см., например, работы А.В. Суперанской, РС. Гиляревского, Л.А. Введенской, Н.П. Колесникова, И.С. Ка-рабулатовой, А.А. Исаковой, Н.В. Подольской, З.П. Комоловой и другие).
Объектом исследования ономастики является история возникновения имени и мотивы номинации, их становление в каком-либо классе онимов (совокупности собственных имен), различные по характеру и форме переходы онимов, словообразовательные, семантические и типологические особенности образования собственных имен.
Термин ономастика имеет два значения. Им обозначается комплексная наука об именах собственных и сами имена собственные. Ономастика как лингвистическая наука занимается изучением сущности собственных имен, их функциональной специфики, возникновения, развития и связи со всеми уровнями, или ярусами языка, теоретическим и практическим значением самой ономастической науки, а также её связей с другими науками.
И поскольку ономастика возникла на стыке наук, она отличается чрезвычайной комплексностью предмета исследования. Доминирует в ономастике лингвистический компонент не только потому, что информация каждого имени добывается с помощью
