Позиция российского самодержавия и церковной власти в отношении политической деятельности семинаристов и преподавателей рубежа XIX-XX вв Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ПОЗИЦИЯ РОССИЙСКОГО САМОДЕРЖАВИЯ И ЦЕРКОВНОЙ ВЛАСТИ В ОТНОШЕНИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЕМИНАРИСТОВ И ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ РУБЕЖА Х1Х-ХХ вв.

I О.В. Фидченко

Аннотация. Статья посвящена анализу регулирования светской и духовной властью социального поведения самой взрывоопасной части российского общества рубежа XIX-XX вв. - учащимся духовных семинарий, которые являлись своего рода катализаторами студенческого и общественного движения того времени.

Ключевые слова: дети духовенства, семинаристы, катализатор общественного движения, кризис сословной структуры российского общества, царь, Святейший Синод, Обер-прокурор, реформа среднего образования, светская школа, духовная школа, Учебный Комитет, епархиальный Преосвященный, Митрополит Московский, Московский Городской Училищный Совет, Московское Купеческое общество, Манифест 17 октября 1905 г.

Summary. The article is considered with the analyses of regulation with the secular and the ecclesiastical power to social behavior the students of theological seminaries which were at the turn of the XIX-XX centuries are the most radical component of the Russian society and were a kind of catalyst of the student's and the social movement of that time.

22Ц Keywords: a childe of the secular clergy, seminarists, a catalyst of the social movement, the

crisis of the class structure of the Russian society, tsar, pertaining to the Patriarchs and synod of the Orthodox Church, also to the Pope, Chief-procurator, a reform of secondary education, a secular school, a theological school, Educational Committee, Eparchial Right Reverend, Moscow Metropolitan, Moscow Town School Soviet, Moscow Merchant society, The Manifesto of the 17-th October 1905.

Политические волнения учащихся, ставшие в нашей стране привычными накануне падения монархической власти, уходят своими корнями не столько в рамки светского образования страны, сколько появляются и проявляются внутри духовного образования. Проблематикой духовного образования, так или иначе затрагивая и освещая и данный вопрос, в разное время

занимались: Д.И. Агнцев, П.А. Аннин, Ю.И. Белоногова, А. Благовещенский, Ф.В. Благовидов,А.Ф. Ванчаков, П. Знаменский, А.И. Конюченко, В.И. Колосов, Н.В. Милицкий, Ю.С. Пивоваров, С.Г. Рункевич, И.П. Сперанский, А.В. Сушко, И.А. Чистович и др.

В отношении духовных учреждений среднего образовательного звена России рубежа XIX—XX вв. самым из-

вестным примечанием в литературе, пожалуй, является то, что семинаристы в это время были самым радикальным и революционным элементом студенчества [1]. От себя добавим, что они также являлись самой взрывоопасной частью системы не только среднего образования России, но и всего образования в целом. Именно их, семинаристов, без преувеличения можно назвать катализаторами ученического и студенческого, и, в конечном итоге, общественного движения того времени. Именно дети духовенства, на наш взгляд, ярче всего продемонстрировали кризис сословной структуры российского общества: они активнее всех пытались разбить рамки своего сословия, стремясь всеми способами покинуть духовную среду. А это, в свою очередь, ослабляло проявление идеологических функций духовного сословия в целом, которые наложила на него государственная власть еще при Петре Великом. Конечно,наряду с увеличением отходничества среди крестьянства, гонениями либерализировавшихся представителей дворянского сословия, активно участвовавших в земских учреждениях, это было предвестником недалекого краха сословного строя в России, означавшего неизбежное изменение строя государственного. Но бунтарство всех вообще учеников средних учебных заведений говорит, прежде всего, о кризисе образовательной системы в целом, который начался и среднем образовании.

Разрабатывались целые труды о реформе среднего образования относительно и светской, и духовной школы. Некоторые из них прямо говорили о необходимости увеличения значения науки в реформированной системе среднего образования, что фактически означало изменение характера об-

разования в сторону сокращения в нем религиозного элемента [2]. О дискуссиях относительно необходимости преобразования средней школы шла речь и в источниках [3]. Для успешного проведения подобной реформы требовалось знакомство с устройством систем образования в других странах. И попытки такого знакомства были предприняты [4].

Волнения семинаристов привлекали самое пристальное внимание царя и церковных властей, которые вместе разрабатывали меры для борьбы с ними. По указу Николая II Святейший Синод 6 июля 1902 г. приказал буквально следующее: «В последнее время в духовных учебных заведениях происходят волнения среди учащихся и при сем заявляются жалобы на лиц начальствующих и инспекторского надзора и на преподавателей, выражается недовольство условиями жизни, обстановкой общежитий и т.п. По надлежащей проверке этих жалоб и заявлений недовольства, многие из них оказались или преувеличенными, или совсем не имеющими оснований. Главная причина волнений — в воздействии на довер- 227 чивое юношество сторонних злонамеренных людей. Однако же и со стороны лиц, которым вверено воспитание юношества, в настоящее время требуется особая внимательность и осмотрительность в ведении их важного дела, чтобы, по возможности, предупредить волнения и не дать повода к заявлению недовольства со стороны учащихся. Ввиду сего Святейший Синод, согласно заключению Учебного Комитета, признает необходимым:

• предписать всем начальствующим в духовных учебных заведениях лицам соблюдать полное единство в их действиях и распоряжениях. Действия ректора и инспектора в духовных се-

минариях, смотрителя и его помощника в духовных училищах особенно должны находиться в полном согласии между собой и быть проникнуты одним общим желанием пользы и блага своему учебному заведению <...>;

• всем представителям духовных учебных заведений и учащихся предоставить возможно широкое участие в деле умственного и нравственного руководства учащимися с целью влиять на них в желательном направлении, предупреждать проступки и направлять их волю в добрую сторону. Наставники могут этого достичь, если будут относиться к учащимся не формально только, но с доброжелательством и участием к их интересам и нуждам, с готовностью помочь указаниями и советами. Внимательное и участливое отношение к воспитанникам дает богатый материал и для выработки педагогических мер по отношению ко всему учебному заведению, и к отдельным классам и ученикам;

• в 1873 г. (Собрание постановлений Святейшего Синода № 133 п. 1.) Святейшим Синодом установлено т.н.

228 дежурство воспитанников в видах наблюдения за внешним порядком в классных комнатах и прочих ученических помещениях. Через дежурство начальствующие лица и инспектора в духовных семинариях и училищах могли бы получать заявления о нуждах учеников и тем предупреждать какое-либо массовое выражение их воспитанниками. Определение частных обязанностей дежурных и воспитанников предстоит Педагогическим Собраниям духовных учебных заведений и за сим подтвердить по духовным учебным заведениям, что в них не допускаются ни сходки, ни депутации, но могут быть дозволяемы заявления об ученических нуждах через

дежурных, как посредников между учащимися и лицами начальствующими, а равно и преподавателями;

• в целях учебно-воспитательных установить наблюдение, чтобы в казенных и епархиальных общежитиях сторонние люди отнюдь не были допускаемы в ученические помещения, а для сего в каждом общежитии должна быть отведена особая приемная комната, куда воспитанники и вызывались бы для свидания с родственниками или знакомыми;

• усилить наблюдение за обращающимися среди воспитанников книгами, журналами, брошюрами и листками. В случае появления и конфискации у воспитанников каких-либо недозволенных цензурою изданий или прокламаций начальство семинарии обязано расследовать, откуда получаются воспитанниками такого рода издания и прокламации, и принять меры к недопущению их обращения среди воспитанников в будущее время;

• <...> желательно, чтобы и ближайшее начальство духовных семинарий и училищ в нужных случаях входило в сношения с родителями учеников и привлекало их к участию в деле вразумления их детей и направления их поведения в желательном для учебного заведения духе;

• <...> с очевидностью обнаружено в последнее время, что главными виновниками беспределов оказывались инославные, набранные без разбора из местного меньшинства, крестьянства и разночинцев. В виду сего поручить епархиальным Преосвященным настоятельно подтвердить семинарским и училищным Правлениям о неуклонном исполнении Синодальных циркулярных указов от 14 марта 1900 г. № 3 и 22 декабря 1901 г. № 13, пояснив при сем, что для приема

инославных воспитанников из училищ и семинаристов надлежит соблюдать от духовных училищ, из коих являются кандидаты, точные о них сведения;

• <...> предписать семинарским и училищным Правлениям не допускать послаблений (оставлять с послаблениями при неспособности и не благом поведении на второй и третий год) на будущее время относительно неспособных и неблагонадежных воспитанников;

• предписать начальству в учебных заведениях, в которых начались беспорядки, несмотря на все принятые меры, при самом начале волнений, немедленно выявлять главных виновников беспорядка и удалять оных из учебного заведения» [5].

Как видим, в целях всеобъемлющего воздействия на учащихся светское и духовное начальство не стеснялось апеллировать к помощи в данном направлении, которая зачастую выражалась в прямом на них давлении, со стороны не только администрации учебных заведений, но и родителей.

В духе старых мер было выдержано и следующее предписание. 5 янв. 1902 г., по указу царя, Синод имел суждение об ограничении приема в духовные семинарии детей инославных родителей. Синодальным циркулярным указом от 14 мар. 1900 г. № 3 епархиальным Преосвященным было поручено предписать Правлениям духовных училищ принимать ежегодно в училища сначала детей духовенства, и лишь на оставшиеся вакансии принимать по экзамену же инославных, не более, однако, 10% всего количества поступивших в училище учеников; если, по каким-либо местным условиям и потребностям, окажется надобность в увеличении процента инославных учащихся, то епархиальным Преосвящен-

ным предоставляется являться с особыми представлениями в Святейший Синод. В виду имевшихся сведений о значительном количестве инославных воспитанников в духовных семинариях, оказывавших вредное нравственное влияние на прочих воспитанников, Синод признал необходимым распространить действие изложенного им циркулярного указания и на воспитанников духовных семинарий, и поэтому определил поручить епархиальным Преосвященным предписать Правлениям духовных семинарий при приеме в первый класс духовных семинарий детей инославных родителей руководствоваться синодальным циркулярным указом от 14 мар. 1900 г. за № 3, о чем послать для исполнения по духовно-учебному ведомству епархиальным Преосвященным печатные циркулярные указы [5, л. 6].

31 янв. 1902 г. в правление Московской духовной семинарии через Митрополита Московского и Коломенского поступило отношение от 15 янв. того же года обер-прокурора К.П. Победоносцева «Записка о недостатках, усмотренных в последнее 229 время в духовных учебных заведениях, для предложения начальникам и наставникам духовных учебных заведений Московского учебного округа к руководству и исполнению».

Судя по тексту, недостатки эти сводились к следующему:

по учебной части:

• некоторые наставники духовно-учебных заведений читали лекции вместо того, чтобы наглядно и достаточно объяснить учащимся уроки (не заботясь о том, слушают и понимают ли их дети);

• некоторые наставники семинарий заставляли учащихся делать записи, охватывающими нередко целые

учебные предметы, по которым имелись одобренные учебники;

• опоздания наставников к началу уроков на 10, 15, 20 и более минут, в некоторых учебных заведениях обратившиеся в подобие привычки;

• непосещение начальниками духовных семинарий и училищ уроков ближайших молодых сотрудников по управлению учебным заведением и даже преподавателей, что было прямым долгом начальства;

• запугивание учеников неудовлетворительными баллами, в особенности преподавателями древних языков. В большей части случаев причина ученической малоуспешности крылась не в одних только учениках, но и в неудовлетворительном ведении самого предмета;

• неправильность методов обучения (причем указывалось, что наставник одного духовного училища дошел даже до того, что заставлял учеников записывать в особые тетради грамматические правила в его, наставника, редакции). Для упражнения в чтении по-церковнославянски и в переводе

230 на русский язык многие употребляли Евангелие, хотя издавна наиболее удобными для этого признавались часослов и паремейник;

• у преподавателей арифметики работа учеников состояла в решении задач на дому. Но умственный счет в классе всегда был необходим и обязателен;

• церковное пение не везде было поставлено надлежащим образом, а во многих женских епархиальных училищах им было положительно пренеб-режено;

• равнодушие учеников к письменным работам;

• не везде правильно было поставлено чтение учащихся;

по воспитательной части:

• отсутствие домовых церквей, при этом ученики стояли в приходе церкви вместе с посторонними, что затрудняло контроль;

• отсутствие стремления и умения развития в учениках любви и усердия к богослужению и молитве, что было важнейшей задачей каждого духовного учебного заведения;

• неудовлетворительное чтение воспитанников за богослужением; то же обстояло с церковным пением;

• слабость надзора за поведением учащихся семинарий и училищ. Недостаточное наблюдение за детьми в спальнях в ночное время. Отсутствие ночных дежурств инспекции в ученических спальнях после вечерней молитвы и до 8 ч. утра;

• ненаполнение учебных заведений воспитанниками (особенно женских епархиальных училищ) — воспрещение советам училищ принимать воспитанниц сверх количества, дозволенного размерами помещений;

• отсутствие заботы об опрятности и чистоплотном содержании учащихся;

• при отсутствии общежитий учащиеся жили на квартирах, что затрудняло обзор;

• неправильное вмешательство духовенства во внутреннюю жизнь духовных училищ, особенно женских епархиальных. Они не ограничивались заботой о материальных нуждах заведений, а, считая себя как бы хозяевами этих учебных заведений, епархиальные съезды духовенства входили в оценку деятельности советов и правлений училищ и служащих в училищах лиц, позволяя себе в отношении их даже надменные колкости; нередки были снисходительность и слабость требований на экзаменах — приемных

и переводных — в женских учебных заведениях в интересах своих собратьев, у которых дочери учились в женских училищах, и противодействие законным и справедливым требованиям училищного начальства в мужских [5, 7-10].

Этот документ, особенно его последний пункт, указывает на усиление контроля над духовными средними учебными заведениями.

Имеются документальные свидетельства о репрессивных мерах относительно учителей, замеченных в антиправительственной деятельности, о чем ставились в известность административные власти семинарий. Так, 10 окт. 1901 г. под грифом «секретно» (что не было редкостью при чтении источников, приходивших из полиции или от попечителя округа) в Московскую духовную академию поступило сообщение за подписью Победоносцева, о том, что Департамент полиции сообщил в Министерство народного просвещения, что у учительницы Кудринского городского училища и Пречистенской школы для рабочих, дочери колл. сов. Надежды Карповой Дмитриевой, арестованной в Москве 1 марта текущего года по подозрению в принадлежности ее к социально-демократическому кружку, при обыске были найдены документы по школьному обучению взрослых рабочих в духе, «противном существующему в России государственному строю и вредном для общественного спокойствия страны». Вследствие чего Министерство народного просвещения признало необходимым воспретить на будущее время всякую педагогическую деятельность учительницы [5, л. 28]. А от 16 августа 1901 г., в виду полученных в Министерстве народного просвещения сведений

о политической неблагонадежности дочери колл. асс. Софьи Ивановой Дунаевой, состоявшей учительницей в вечерних классах для рабочих при фабрике Гиль в Москве, обер-прокурор признал необходимым воспретить ей всякую дальнейшую педагогическую деятельность [5, л. 29].

Подобного же содержания было и послание обер-прокурора Митрополиту Московскому и Коломенскому Владимиру от 29 окт. 1902 г. относительно донесения попечителя округа министру народного просвещения об уволенной Московским Городским Училищным Советом 28 февр. того года с должности учительницы Алек-сандро-Мариинского начального училища Московского Купеческого общества Елены Александровны Молчановой, арестованной и высланной в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции сроком на 3 года с запретом педагогической деятельности. То же излагалось относительно дочери купца Антонины Васильевой Кузнецовой, за государственное преступление подчиненной гласном надзору вне столицы, столичных губерний, и, что осо- 231 бенно важно, университетских городов и местностей фабричного района по усмотрению МВД, сроком на 3 года с воспрещением педагогической деятельности и обучения в воскресных школах [5, л. 72—73]. Учитывая то, что подобные меры изолировали людей от образованного общества, одновременно фактически лишая их средств к существованию, думается, что причины всего этого были явно политическими.

Достаточно сурово наказывались также «подвиги» учащихся. 22 июня 1902 г. помощником обер-прокурора В. Саблером Владимиру, Митрополиту Московскому, была направлена ко-

пия с циркуляра Министерства народного просвещения № 4762. В ней сообщалось, что на основании высочайше утвержденного 26 мая 1867 г. положения Комитета министров <. > ученик пятого класса Холмской гимназии Здислав-Константин Перчинский, 18 лет, римско-католического исповедания, был исключен из оной без права поступления в какое-либо другое учебное заведение за попытку подкупить посторонних лиц для нанесения побоев некоторым из лиц педагогического персонала гимназии. Исходя из этого, реакция властей была радикальной: К.П. Победоносцев советовал Митрополиту Московскому не принимать уволенных их других духовных семинарий и училищ за участие в беспорядках и другие проступки (поскольку в последнее время такие случаи бывали). Кроме того, о любых приемах воспитанников из других духовных учебных заведений после бывших там беспорядков надлежало сообщать Учебному Комитету и осуществлять особенный за ними надзор [5, л. 65—68].

232 Итак, светская и духовная власть пытались справиться со студенческими волнениями старыми мерами Николая I, предполагавшими изоляцию учащихся от «дурного влияния недобрых людей», неусыпный надзор не только со стороны преподавательского состава семинарии, но и силами собственных сокурсников-семинаристов и даже родителей провинившихся. Большие надежды при этом, как и в прежние времена, возлагались на усиление цензуры (контроля) над кругом читаемой учащимися литературы. Однако бенкендорфовские меры «держать и не пущать» уже не удовлетворяли реальным условиям развития страны рубежа веков, соот-

ветствующих бенкендорфовской же фразе, ассоциировавшей Россию с пороховой бочкой. И все больше, в связи с принимаемыми устаревшими мерами, накапливалось подтверждений того, что бочка эта скоро «рванет». Предчувствуя неизбежность всего этого, обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев сразу после провозглашения Манифеста от 17 октября 1905 г. попросил отставку, тут же царем ему и предоставленную.

ЛИТЕРАТУРА

1. См., например, Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в ХХ веке. — М.: Издательство «Республика», 1995. — С. 20. Ссылка на: Флоровский Г. Пути русского богословия. — Париж, 1937. — С. 82—114.

2. Айвазов И.Г. Церковные вопросы в царствование императора Александра III. — М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1914.; Белявский Ф.Н. О реформе духовной школы. — Ч. 1. — СПб.: Синодальная типография, 1907.; Павлов А.П. Реформа среднего образования. — М., 1908.

3. РГИА. Ф. 733. Оп. 229. Д. 23. Записка с изложением мнений губернских предводителей дворянства о недостатках средней школы и необходимости ее преобразования (1898 г.).

4. РГИА. Ф. 733. Оп. 229. Д. 24. Записка (не установленного автора) о средних учебных заведениях Венгрии (после 1900 г.); Д. 76. Отчет гр. А. Мусина-Пушкина о командировке за границу с целью ознакомления с постановкой среднего образования на Западе (1905 г.); Д. 77. Записки Н. Куликова «Мысли педагога о наших гимназиях, Д. Нечуевского, о методе ученых изданий латинских классов с русскими примечаниями и каталог книг из библиотеки К. Сент-Илера, относящиеся к реальным училищам» (1880—1882 гг.).

5. ЦИАМ. Ф. 234. Оп. 3. Д. 41. Л. 3, 3 об. ■