CC BY
5В. Ф. ЩЕПЕЛЬКОВ
ПОЗИЦИИ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОТНОСИТЕЛЬНО КВАЛИФИКАЦИИ СЛУЖЕБНОГО ПОДЛОГА
Один из вопросов, которому уделено внимание в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», — квалификация служебного подлога (п. 35). Принятию данного Постановления предшествовало обсуждение его проекта на научно-практической конференции «Актуальные вопросы квалификации преступлений коррупционной направленности», состоявшейся в Верховном Суде Российской Федерации 28 марта 2013 г., а также на страницах юридической печати. Пленум Верховного Суда Российской Федерации сформулировал положения по ряду спорных вопросов установления признаков состава служебного подлога. Однако остались вопросы, на которые в Постановлении или нет ответа, или разъяснения недостаточно конкретизированы.
1. Наибольшие проблемы в теории и на практике при установлении признаков состава преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ, вызывает вопрос о предмете служебного подлога. Именно с него Пленум Верховного Суда Российской Федерации и начал свои разъяснения, посвященные квалификации служебного подлога.
Согласно диспозиции ст. 292 УК РФ предметом служебного подлога является официальный документ.
В теории уголовного права под документом обычно понимают носитель информации с реквизитами. Носитель информации чаще всего является бумажным. В то же время современный документооборот все больше становится электронным. Отсюда и необходимость признания документами и электронных носителей информации. К реквизитам документа принято относить источник документа, дату составления, печать (штамп) и т. п. Содержание документа составляет та информация, о которой в нем идет речь. Документ, как правило, имеет определенную форму.
В соответствии с названным Постановлением «предметом преступления, предусмотренного статьей 292 УК РФ, является
официальный документ, удостоверяющий факты, влекущие юридические последствия в виде предоставления или лишения прав, возложения или освобождения от обязанностей, изменения объема прав и обязанностей. К таким документам следует относить, в частности, листки временной нетрудоспособности, медицинские книжки, экзаменационные ведомости, зачетные книжки, справки о заработной плате, протоколы комиссий по осуществлению закупок, свидетельства о регистрации автомобиля».
Пленум Верховного Суда Российской Федерации выделяет следующие признаки документа как предмета служебного подлога: 1) официальность документа; 2) удостоверяющее значение документа; 3) факты, которые он удостоверяет, влекут юридические последствия в виде предоставления или лишения прав, возложения или освобождения от обязанностей, изменения объема прав и обязанностей.
Признак официальности документа в Постановлении не определяется. В теории уголовного права он является дискуссионным. Бесспорно отнесение к официальным документов, которые исходят от государственных и муниципальных органов, государственных и муниципальных учреждений, государственных корпораций, Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск и воинских формирований Российской Федерации.
Споры возникают в отношении документов, имеющих иное происхождение, но вместе с тем попадающих в документооборот государственных и муниципальных органов, государственных и муниципальных учреждений, государственных корпораций, Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск и воинских формирований Российской Федерации.
Правильным видится подход, в соответствии с которым официальным признается документ, за которым государство в лице государственных органов или органов местного самоуправления в установленном законом или иным нормативным актом порядке признает юридическое значение.
Если такой документ попадает в документооборот государственных и муниципальных органов и учреждений, то он может быть при наличии иных признаков предметом служебного подлога. Ведь общественная опасность служебного подлога связана прежде всего с тем, что возможно использование «юридической силы» поддельного документа. Такая возможность возникает и в том случае, когда подделываются документы, исходящие от граждан, коммерческих организаций, при их попадании в официальный документооборот.
При обсуждении проекта Постановления предлагалось в определении официального документа указать, что он подпадает под действие системы регистрации, строгой отчетности и контроля за обращением1. Это предложение представляется оправданным.
Второй признак официального документа, выделяемый Пленумом Верховного Суда Российской Федерации, — наличие удостоверяющей силы. Не имеют удостоверяющей силы документы информационного характера, в которых могут излагаться факты, но этим документом они не удостоверяются. Информационные документы могут иметь статус официальных, но не признаются предметом служебного подлога.
Президиум Свердловского областного суда отметил, что по смыслу ст. 292 УК РФ предметом служебного подлога являются лишь официальные документы, т. е. такие, которые удостоверяют события или факты, имеющие юридическое значение и влекущие соответствующие юридические последствия, либо предоставляют права, возлагают обязанности или освобождают от них.
Статистические карточки являются формой первичного учета выявленных преступлений и лиц, их совершивших, и служат целям контроля за своевременностью поступления первичной учетной документации, подбора отдельных сведений о преступности, результатах расследования по делу и иных справочных сведений.
Статистические карточки форм 1.1-99, 2-2000 носят информационный характер и
1 Букалерова Л. О проекте постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве, коммерческом подкупе и иных коррупционных преступлениях» // Уголовное право. 2013. № 5. С. 45.
как документы первичного учета преступлений применяются только для решения ведомственных задач. Указанные статистические карточки как не устанавливающие каких-либо юридических фактов и не влекущие правовых последствий нельзя признать официальными документами.
По изложенным мотивам выводы суда о признании этих карточек официальными документами и о наличии в действиях С. состава преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ, являются ошибочными2.
На практике постоянно возникают споры относительно возможности признания предметом служебного подлога отчетов, которые составляются в государственных и муниципальных органах, государственных и муниципальных учреждениях и используются для оценки эффективности их работы, а также при планировании работы и распределении средств на будущее. Ключевым при отнесении этих документов к предмету служебного подлога является именно их удостоверяющая сила. Если отчет обладает таковой, то он может быть предметом служебного подлога (например, бухгалтерский отчет). Если же отчет носит исключительно информационный характер, а удостоверяющее значение имеют документы, на основании которых он составлен, то его нельзя признавать предметом служебного подлога. В то же время следует отметить, что вопрос о наличии удостоверяющей силы документа не всегда очевиден.
Наконец, третий признак — документ удостоверяет факты, которые влекут юридические последствия в виде предоставления прав или их лишения, возложения обязанностей или освобождения от них, изменения объема прав и обязанностей.
Так, Верховный Суд Российской Федерации указал, что постановления о возбуждении и прекращении уголовного дела удостоверяют такие события и факты, которые имеют юридическое значение и влекут юридические последствия, в связи с чем внесение в эти документы заведомо ложных сведений должностными лицами органов внутренних дел из иной личной заинтересованности, выразившейся в желании улучшения показателей раскрываемости преступлений, является служебным
2 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. № 5. С. 5.
подлогом, ответственность за совершение которого предусмотрена ст. 292 УК РФ1.
В теории уголовного права вопрос об обязательности этого признака является дискуссионным. В диспозиции ст. 292 УК РФ о нем не упоминается. Тогда как в другом составе, предусмотренном в ст. 327 УК РФ, где предметом также указан официальный документ, данный признак назван. Толкование уголовного закона Пленумом исключает из числа официальных документов, которые могут признаваться предметом служебного подлога, протоколы допросов, протоколы судебного заседания и т. п. Эти документы сами по себе не предоставляют прав и не освобождают от обязанностей, однако они имеют важное юридическое значение. Их исключение из числа предметов служебного подлога вряд ли соответствует закону2.
Представляется обоснованным смягчить требования, предъявляемые к предмету служебного подлога. Следует привести не жесткий императив о том, что факты, которые удостоверяются документом, вызывают последствия в виде предоставления прав или освобождения от обязанностей, а отметить возможность этих фактов влиять на наступление последствий в виде предоставления прав или освобождения от обязанностей.
2. Второй вопрос по квалификации служебного подлога, на который обращает внимание Пленум Верховного Суда Российской Федерации, — это действия, образующие объективную сторону преступления.
Согласно ст. 292 УК РФ общественно опасное деяние может быть двух видов: 1) внесение в официальный документ заведомо ложных сведений (интеллектуальный подлог); 2) внесение в документ исправлений, искажающих его действительное содержание (физический, или материальный подлог).
В Постановлении выделяется два вида служебного подлога: 1) отражение и (или) заверение заведомо не соответствующих действительности фактов в уже существующих официальных документах (подчистка, дописка и др.); 2) изготовление нового
1 Определение Верховного Суда Российской Федерации от 30.11.2006 № 47-о06-96.
2 Любавина М. О некоторых проблемах квалификации преступлений коррупционного характера // Уголовное право. 2013. № 5. С. 91.
документа, содержащего заведомо ложные сведения, в том числе с использованием бланка соответствующего документа.
Анализ УК РФ и Постановления показывает, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации дал разъяснение, отступив от буквы закона. Во-первых, признал наличие служебного подлога и в случае изготовления нового документа, содержащего заведомо ложные сведения. С этим следует согласиться, поскольку непризнание служебным подлогом изготовления поддельного документа что называется «с нуля» противоречит системному смыслу закона. Данное разъяснение хотя и выходит за рамки грамматического толкования закона, но совпадает с системным смыслом уголовно-правовой нормы. Иное толкование привело бы к абсурду.
И во-вторых, Пленум Верховного Суда Российской Федерации посчитал, что служебный подлог будет иметь место не только в случае внесения в документ заведомо ложных сведений, но и когда заверяется документ с заведомо ложными сведениями. Эту рекомендацию также следует считать обоснованной в силу того, что в результате заверения заведомо ложной информации изготавливается поддельный официальный документ. Опять же толкование, данное в Постановлении, выходит за рамки грамматического смысла закона, но совпадает с его системным смыслом.
3. Последний вопрос по квалификации служебного подлога, получивший разъяснение в Постановлении, связан с определением субъекта преступления. Пленум Верховного Суда Российской Федерации, как и в диспозиции ст. 292 УК РФ, говорит о должностных лицах, а также о государственных служащих и служащих органа местного самоуправления, не являющихся должностными лицами. При этом он отмечает не всех должностных лиц, а только тех, которые наделены полномочиями по удостоверению фактов, отражаемых в документе. Данное разъяснение нуждается в уточнении.
Отвечать за служебный подлог могут только те лица, которые в силу служебных полномочий имеют доступ к официальным документам. Должностное лицо, государственный или муниципальный служащий, не являющийся должностным лицом, не имеющие доступа в силу своих полномочий к официальному документу и
внесшие в него изменения, при наличии иных признаков состава могут отвечать по ст. 327 УК РФ. Так, если государственный служащий, не являющийся должностным лицом, проникает в помещение, где хранятся официальные документы и куда у него нет доступа, тайком вносит в официальный документ изменения, то ответственность для него должна наступить, при наличии иных признаков состава, по ст. 327 УК РФ за подделку официального документа. Это первое уточнение.
Второе уточнение состоит в том, что по ст. 292 УК РФ подлежат ответственности не только те должностные лица, в обязанность которым вменено удостоверение фактов, но и иные должностные лица, которые имеют доступ к официальным документам и при этом не наделены полномочиями по удостоверению соответствующих фактов. Например, составляют документ, но не удостоверяют отражаемые в нем факты.
Если согласно распределению полномочий на государственного или муниципального служащего возложена функция по составлению документа (внесению в него соответствующих сведений), а функция удостоверения фактов, содержащихся в документе, возложена на должностное лицо, то служебный подлог может быть совершен и указанными служащими.
Таким образом, субъектом служебного подлога могут быть должностные лица, государственные или муниципальные служащие, не являющиеся должностными лицами, которые наделены полномочиями по работе с официальными документами (заполнение, выдача официальных документов, хранение, контроль за правильностью их заполнения и т. д.).
Последнее, на что следует обратить внимание при определении круга лиц, подлежащих ответственности за служебный подлог, это вопрос о квалификации действий служащих государственных и муниципальных учреждений. По закону они не относятся к государственным и муниципальным служащим. В силу этого если они не наделены полномочиями должностного лица, то и отвечать по ст. 292 УК РФ не могут. По общему правилу не подлежат ответственности за служебный подлог инспектор отдела кадров образовательного учреждения, медицинская сестра лечебного учреждения, поскольку они не
наделены полномочиями должностного лица и не являются государственными и муниципальными служащими.
4. Вопрос, который не нашел отражения в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и даже не обсуждался при подготовке его проекта, но который важен для практики, — это оценка подделки официального документа, когда этот документ не включается в официальный документооборот, и более того, его и не предполагается вводить в официальный документооборот.
На кафедре уголовного права СПбГУ в свое время обсуждался запрос, в котором речь шла об одной из таких ситуаций.
Участковый уполномоченный в целях улучшения статистических показателей своей работы незаконно составил протокол об административном правонарушении, которого в реальности не было. Однако на основании этого протокола административное дело не возбуждалось и к административной ответственности никто не привлекался. Свою «юридическую роль» официального документа протокол не сыграл и не мог сыграть, поскольку возбуждение административного дела не планировалось. Он был нужен только в «информационных» целях.
При таких обстоятельствах изготовление поддельного документа не обладает общественной опасностью, которая связана с наличием реальной угрозы вреда порядку управления. Общественная опасность имеет место только в случае, когда предполагается использовать поддельный документ.
Можно провести аналогию с преступлением, предусмотренным в ст. 186 УК РФ. Ответственность за фальшивомонетничество наступает, если имеют место сбыт поддельных денег или их изготовление, хранение либо перевозка в целях сбыта. То есть когда либо имеет место непосредственно ввод подделок в обращение, либо предполагается это сделать.
Представляется, что, оценивая общественную опасность подделки официального документа, следует учитывать данное обстоятельство. Если изготовление поддельного официального документа не сопровождается его последующим вводом в обращение и исключается возможность его использования, то содеянное нельзя квалифицировать как преступление, предусмотренное ст. 292 УК РФ, в силу малозна-
чительности. Хотя деяние формально и обладает признаками служебного подлога, тем не менее преступлением его признать нельзя по причине отсутствия общественной опасности.
В связи с изложенным представляется целесообразным дополнить рекомендации
Пленума Верховного Суда Российской Федерации по квалификации служебного подлога положением о критерии общественной опасности деяния, предусмотренного ст. 292 УК РФ.
Д. Ю. КРАЕВ
О СУБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЕ УБИЙСТВА В ЦЕЛЯХ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ОРГАНОВ ИЛИ ТКАНЕЙ ПОТЕРПЕВШЕГО
Ответственность за умышленное причинение смерти другому человеку в целях использования органов или тканей потерпевшего закреплена в п. «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Убийство в целях использования органов или тканей потерпевшего совершается с прямым умыслом, когда виновный осознает общественную опасность своего деяния, направленного на лишение жизни другого человека с целью использования любым способом (не только в целях трансплантации) органов или тканей потерпевшего, предвидит реальную возможность или неизбежность наступления его смерти и желает ее наступления. О прямом умысле свидетельствует и цель — использование органов или тканей потерпевшего.
Если умысел на изъятие органов или тканей потерпевшего возникает после умышленного причинения ему смерти в любых иных целях, кроме цели использования указанных органов или тканей, то такое убийство не может квалифицироваться по п. «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Действия виновного в этом случае требуют уголовно-правовой оценки по ч. 1 ст. 105 УК РФ (либо, при наличии отягчающих обстоятельств, по пп. «а»—«л» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а также, поскольку в УК РФ нет состава незаконного изъятия органов или тканей трупа, как справедливо отмечает Г. В. Овчинникова, по ст. 244 УК РФ как надругательство над телами умерших, если в процессе совершения преступления тело было обезображено1.
1 Экстремизм и другие криминальные явления / ред. кол.: А. И. Долгова и др. М., 2008. С. 89.
Л. А. Андреева полагает, что рассматриваемое убийство совершается «по корыстному мотиву или по мотиву спасения близкого человека, нуждающегося в замене соответствующего органа или тканей»2.
Ю. М. Антонян пришел к выводу, что «криминальный каннибализм чаще всего связан с сексуальными преступлениями, т. е. совершается на сексуальной почве и в связи с сексуальными переживаниями»3.
Так, в течение пятнадцати лет Чикатило убил 53 человека (мальчиков, девочек, женщин). Он расчленял трупы, вырезал куски тела, как правило половые органы, и поедал их. Спесивцев убил более 19 человек. После совершения убийства расчленял трупы, варил куски тела, съедал их и заставлял есть тех потерпевших, которые еще оставались в живых4.
Мотив убийства в целях использовании органов или тканей потерпевшего может быть корыстным, желанием помочь больному путем пересадки ему органов или тканей другого человека, которого лишают жизни, карьеристским (желание угодить начальству), сексуальным и т. д.
Так, Пензенским областным судом был осужден житель города Белинского Пензенской области 1988 года рождения. Следствием и судом установлено, что у обвиняемого сформировалось негативное отношение к лицам, злоупотребляющим спиртными напитками, ведущим бродяжнический, попрошайнический образ жиз-
2 Андреева Л. А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах. СПб., 1998. С. 41.
3 Антонян Ю. М. Убийства ради убийства. М., 1998. С. 185.
4 Капинус О. С. Убийства: мотивы и цели. М., 2004. С. 142—143.
