CC BY
9
ФИЛОСОФИЯ PHILOSOPHY
УДК 101.1.141.201
йй! 10.24147/1812-3996.2020.25(1).36-42
«ПОЗИТИВНЫЙ СКЕПСИС» КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП «ВЫСШЕЙ» ФИЛОСОФИИ ФРИДРИХА ШЛЕГЕЛЯ
Н. Н. Мисюров
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия
Аннотация. Рассматривается волновавшая романтиков проблема неустойчивости и неопределенности чувственных впечатлений, приводящих к субъективности и обманчивости выводов. «Совершенную» философию Ф. Шлегель отделяет от идеализма. Его критическое отношение к современной философии основывается на романтическом тезисе «вечной изменчивости» человеческого духа и на кантовской философии, сводимой к критике «в соответствии с подлинной сущностью скептицизма». Доказывается, что «позитивный» скепсис рассматривается им в качестве методологического принципа построения «интеллектуальной» философской системы, в которой будет снято диалектическое противоречие между «опытом» и «природой». Констатируется, что скептицизм по отношению к другим философским системам, предшествующим и современным, понимается им как романтическая модель полемики. Делается вывод, что такая принципиальная критика означала поиски «действительно философской» системы.
"POSITIVE SKEPTICISM" AS THE METHODOLOGICAL PRINCIPLE OF FR. SCHLEGEL'S "HIGHER" PHILOSOPHY
N. N. Misyurov
Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia
Abstract. Discusses the concept in romanticism the problem of the volatility and uncertainty of sensual impressions; this leads to subjectivity and deceptiveness of the conclusions. F. Schlegel separates the "perfect" philosophy of idealism. A critical attitude to contemporary philosophy is based on the romantic thesis of "eternal" variability of the human spirit and the philosophy of I. Kant as critics in accordance with the essence of skepticism. "Positive" skepticism is seen as a methodological principle of constructing a "predictive" philosophical system, which will be filmed dialectical contradiction between "experience" and "nature". The skepticism in relation to other philosophical systems, previous and current, understood as romantic model controversy. It concludes that criticism of philosophy meant to actually search for "really a philosophical" system. Romantic philosophy, cognition, infinite reality, skepticism, criticism and controversy
Вклад Ф. Шлегеля как признанного главы романтической школы, создателя литературной теории романтизма, эстетика и теоретика в области философии истории и философии культуры собственно в философию немецкого романтизма достаточно спорен. Исследователи, не предлагая всеохватывающей характеристики философии Ф. Шлегеля, отме-
Информация о статье
Дата поступления
02.10.2019
Дата принятия в печать
04.02.2020
Дата онлайн-размещения 15.05.2020
Ключевые слова
Романтическая философия, познание, бесконечная реальность, скептицизм, полемика и критика
Article info
Received 02.10.2019
Accepted
04.02.2019
Available online
15.05.2020
Keywords
чая наиболее существенные ее моменты (критика Канта, Фихте и взаимодействие с Шеллингом), уклончиво говорят о «попытках» его разработать философию «абсолютного идеализма». Диалектика романтической иронии - безусловно, главное достижение его оригинальной мысли. Все остальное - в манере его «Критических фрагментов»: «аффек-
тация из стремления быть новым» [1, с. 286]. Оговорим важный момент: острие ироничной критики направлено на современных «юных гениев» (самому ему на этот момент двадцать пять); «мудрецов» древности защищает непререкаемый авторитет. Сопоставление того, что человеческой мыслью достигнуто, и того, что современный человек «тщится» высказать об окружающем мире и самом себе, сформулировано полемически в продолжение знаменитого спора «древних» и «новых». Возможно, имея в виду собственные «Фрагменты», он называл подобные философские штудии «тенденциями» и «руинами материалов» [1, с. 280]. Любой «проект» по своему происхождению должен быть «совершенно субъективным, оригинальным, возможным только для этого духа»; «способность к проектам можно было бы назвать фрагментами будущего» [1, с. 290]. Дилетантом при этом назвать его нельзя ни в коей мере. Однако все его основные философские идеи изложены в лекциях, прочитанных узкому кругу ближайших друзей и немногочисленных поклонников в Париже, затем в Кельне в 1803-1804 гг., потом в 1804-1805 гг. Изданы эти «философские сочинения» (фактически - наброски и конспекты преданных учеников вроде братьев Буассере) уже по завершении «эстетического периода» немецкой литературы, впервые в 1836 г.; академическое издание именно этой части его наследия осуществлено в 1966 г., прежние собрания сочинений такие работы не включали. Вместе с тем отношение его к «философствованию» вообще настораживает: религию и поэзию он называет «естественными», философию же - «насильственным искусственным» состоянием. «Философия стремится так овладеть божественной бесконечностью, с такой определенностью и достоверностью, как в практической жизни обращаются с полезными вещами по определенным техническим правилам, но она не может довести это до завершения» [2, с. 94]. Трудно сказать, весьма странная похвала ли это «науке наук» или же саркастическое обличение «метафизиков» и догматиков.
«Развитие философии в двенадцати книгах» представляет собой издательскую контаминацию авторского текста и записей слушателей лекций, прочитанных Ф. Шлегелем в частном порядке в Кельне в 1804-1805 гг. (Берлин, 1836). Нас будет интересовать небольшой раздел лекционного курса под заглавием «О скептицизме», всего несколько страниц современного книжного текста. В самом начале Шлегель категорично обозначает скептицизм как «негативную философию» (называет даже «от-
рицанием всякой философии»), весьма экстравагантно разъясняя его философскую сущность в сопоставлении и противопоставлении с романтически трактуемым материализмом: «Если материализм отличается смелой фантазией, то скептицизм - ужасной трезвостью и потому более всего далек от поэзии и искусства» [2, с. 112]. Для романтика фантазия - высший идеал, «трезвость ума» - едва ли не порок, тягчайшее преступление «самоопределяющегося» индивидуума в отношении универсума. При этом совершенно справедливо, методологически верно, убедительно заявлено, что скептицизм «может быть охарактеризован не сам по себе, но лишь по противоположности другим системам» [2, с. 112].
Поскольку скептицизм, по мнению Шлегеля, рождается «из субъективности и односторонности чувственной истины», то снова возникает старый философский вопрос (о «неопределенности чувственных впечатлений» и обманчивости сделанных на их основе субъективных выводов), некогда столкнувший Дэвида Юма и Джона Локка. По прошествии времени «спор этот неинтересен», но проблема осталась, необходимо найти ее новое, учитывающее новейшие достижения немецкой философии, решение. Раз уж упоминаются эти воистину славные имена двух английских предшественников, обосновавших гносеологическую прерогативу «чувственной истины», не обошедших своим вниманием принципы и основания скептицизма, разберемся с тем, что же Шлегель мог «унаследовать» от них, что готов был принять, а что должен был (как романтик) непременно отвергнуть.
Локк, как принято считать, испытал сильное влияние Декарта. Философские идеи его изложены в труде «Опыт о человеческом разумении» (1690). Достоверное знание состоит «в усмотрении разумом ясных и очевидных отношений между ясными и раздельными идеями»; где разум не усматривает таких отношений, там может быть только «мнение», но не знание. Достоверные истины разум обретает непосредственно или опосредствованно из других истин, почему знание бывает интуитивным и дедуктивным. Дедуктивное знание вполне достоверно, но поскольку зависит в определенной мере от памяти, то оно менее надежно, чем интуитивное. Самая достоверная истина - это интуитивная истина нашего собственного существования. Все сложные идеи постепенно вырабатываются рассудком из простых идей, а простые происходят из внешнего или внутреннего опыта. Опыт, состоящий из единичных восприятий, является основой нашего познания; восприятия де-
лятся на «ощущения» и «рефлексии». Идеи возникают в человеческом уме в результате абстрагирования восприятий. Два элемента познания наиболее важны: прирожденные начала и внешние данные; к первым относятся разум и воля. Разум есть способность (или же скорее инструментарий - «tabula rasa»), благодаря которой мы получаем и образовываем идеи, как простые, так и сложные, а также способность восприятия известных отношений между этими идеями. «Разум есть самая возвышенная способность души, пользование им приносит более сильное и постоянное наслаждение, чем пользование какой-нибудь другой человеческой способностью» [3, с. 80]. Познание подчинено принципу эмпирии: первичность ощущения перед разумом «Если мы сможем обнаружить, как далеко разум простирает свой взор, насколько он способен достигать достоверности и в каких случаях он может только составлять мнения и предположения, мы научимся довольствоваться тем, что достижимо для нас в данном состоянии» [3, с. 92]. Вот и повод для «методологического» скептицизма: может ли разум игнорировать сам факт ненадежности ощущений в качестве первоисточника знаний о мире?!
Философию Юма определяют как гносеологическое «прочтение» скептицизма. Основные идеи Юма изложены в раннем сочинении «Трактат о человеческой природе» (1738), где рассматривается вопрос об определении достоверности знания и убежденности в нем. «Если мы хотим решить для себя вопрос о природе очевидности, удостоверяющей нам существование фактов, нужно исследовать, каким образом мы приходим к познанию причин и действий» [4, с. 68]. Другое, более позднее, сочинение - «Исследование о человеческом познании» (1748) - фактически было сокращенным и упрощенным изложением его теории познания. Скептицизм объявлялся единственно верным способом познания: «Вообще некоторая доля сомнения, осторожности и скромности должна быть присуща всякому здраво рассуждающему человеку во всех его исследованиях и решениях» [4, с. 133]. Знание основывается на опыте, объединяющем восприятия («впечатления» - ощущения, аффекты, эмоции). «Все аргументы из опыта основаны на сходстве, которое мы замечаем между объектами природы и которое побуждает нас к ожиданию действий, похожих на действия, уже наблюдавшиеся нами в качестве следствий из данных объектов» [4, с. 188]. Что касается роли и значимости скептицизма как философской «стратегии» в его сочинениях, то приведем концеп-
туальное суждение: «Рассудок, действующий самостоятельно и согласно своим наиболее общим принципам, безусловно, не оставляет ни малейшей очевидности ни одному суждению как в философии, так и в обыденной жизни. Нас спасает от такого полного скептицизма одно особое и кажущееся тривиальным свойство нашего воображения, а именно тот факт, что мы лишь с трудом приступаем к глубокому анализу вещей» [4, с. 306].
Если античный традиционный скептицизм в духе Секста Эмпирика разрушал «огнем сомнения» всякое положительное знание о мире, не предлагая никакого иного выхода, кроме «воздержания от суждения», то просветительский скептицизм Юма имеет скорее методологический, чем онтологический характер. «Ни один разумный и скромный философ никогда не претендовал на то, чтобы установить последнюю причину какого-нибудь действия природы или же ясно показать, как действует та сила, которая порождает какое-либо единичное действие во вселенной. Предельное усилие, доступное человеческому разуму, - это приведение начал, производящих явления природы, к большей простоте и сведение многих частных действий к немногим общим причинам путем заключений, основанных на аналогии, опыте и наблюдении» [4, с. 92]. Задачу Юма следует трактовать не в контексте тотального скепсиса как базовой философской стратегии, но в плане предварительной зачистки познавательного пространства, что необходимо для независимых от авторитетов, уже никак не связанных со сложившимися стереотипами дальнейших исследований. «Человеку здравомыслящему и ученому легко понять шаткость оснований даже тех систем, которые достигли наибольшего признания, и которыми предъявлены наивысшие претензии на точность и глубину мышления» [5, с. 53]. Сам он рассматривал гносеологию как предварение этики и политики (в духе Аристотеля) в рамках принципиального вопроса «Что мы можем знать»?
Таковы теоретические и методологические основания шлегелевской попытки построения некой «высшей» философии, оперирующей «высшим видом скептицизма».
Как романтик Ф. Шлегель обеспокоен несовместимостью целей и средств познания: «невыразимое» приходится постигать «рассудочным» путем. «Сущность и подлинная цель идеализма - позитивное познание бесконечной реальности. Но так как это познание должно было бы содержать бесконечную полноту, оно всегда может быть только несовер-
шенным» [2, с. 114]. Это «бесконечное единство», подчеркивал он, «всегда останется пустым ничтожным понятием, если его постигают не поэтически, а с помощью разума, лишая его всех предикатов» [2, с. 114]. Пример этого - «высший скептицизм» греков1. Знаменитый представитель античного скептицизма Секст Эмпирик в одном из своих сочинений отмечал, что скептицизм не рассматривает сомнение как принцип, а использует его как полемическое оружие против упорствующих в заблуждениях догматиков [7, с. 29].
Стремление Шлегеля привести философию к ее высшей форме наталкивается на неразрешимую, несмотря на все усилия философов предшествующего периода, проблему соотношения эмпиризма и возникающего из него скептицизма. Точнее сложной диалектической взаимосвязи и противоположности этих двух разных направлений одной и той же просветительской эпистемологии. Как она разрешалась Юмом?
Опыт несложно выделить из всего содержания нашего ума: это будут наиболее сильные и яркие «перцепции», тогда как составляющие содержание памяти «образы воображения» - всегда более слабые отражения первичного опыта. «Только глупец или сумасшедший решится оспаривать авторитет опыта или отвергать этого великого руководителя человеческой жизни. Философу может быть разрешена такая доля любознательности, чтобы он мог подвергнуть исследованию тот принцип человеческой природы, который придает опыту столь могущественный авторитет и позволяет нам извлекать пользу из сходства, дарованного природой различным объектам» [4, с. 98]. Опыт сформирован впечатлениями, но они неустойчивы и субъективны. Идеи («воспоминания памяти» и «образы воображения») суть «бледные копии» впечатлений. Эти впечатления и идеи (как их производные) составляют содержание нашего внутреннего мира - того, что мы привыкли называть «душой». Существование ее, как и продуцируемого ею сознания, Юм подвергает сомнению в субстанциальном плане. Внешние впечатления уже даны человеческому уму в опыте в определенной последовательности и в совокупности, однако ум имеет возможность в собственных идеях как просто копировать и воспроизводить эти связи (в памяти), так и выстраивать свои собственные «вторичные» связи (в воображении). Познающий ум постоянно обрабатывает эти представления: складывает простые идеи в сложные и, наоборот, разлагает сложные идеи в простые. Впечатления сами по себе являются источниками сложных (разложимых) идей,
тогда как простые (неразложимые, «атомарные») идеи являются продуктами работы ума, однако, какую бы идею в нашем уме мы бы не взяли, всегда можно теоретически проследить ее связь с впечатлениями, ее породившими. Идеи, таким образом, могут быть выделены умом сами по себе как простые «слепки впечатлений», даны в определенной последовательности и опосредствованной взаимосвязи их содержания как малозначимые «копии последовательности впечатлений», могут представлять собой произвольно переработанный умом продукт впечатлений и, таким образом, выходить за пределы данности «впечатлений-восприятий» или достраивать ее в случае надобности. Ум несамостоятелен в своих построениях и выводах относительно познаваемого мира. Эта несамостоятельность заключается не только в следовании привычке, убеждениям и вере, но и в невозможности определить истинность или ложность собственных построений самостоятельно. Сами по себе все конструкции (как и «конструкты») ума имеют право на существование и не различаются как истинные и ложные. «Следовательно, руководителем в жизни является не разум, а привычка. Лишь она понуждает ум во всех случаях предполагать, что будущее соответствует прошлому. Каким бы легким ни казался этот шаг, разум никогда в течение целой вечности не был бы в состоянии его совершить» [5, с. 406]. Скептическая подоплека конечного вывода вполне очевидна.
Итак, оптимистичность рационалиста разбивается о пессимизм эмпирика.
Как эта же методологическая проблема решается самим Шлегелем? «Из эмпиризма возникает обычный, самый распространенный вид скептицизма. Он естественно возникает из субъективности, односторонности чувственной истины, только и признаваемой эмпиризмом, из недостатка общей значимости у нее. Обычный скептицизм легко и успешно доказывает неустойчивость и неопределенность чувственных впечатлений и еще большую субъективность и обманчивость выводов, сделанных из них, ибо выводы эти еще более подвержены случайности, чем сами впечатления» [2, с. 112]. Нельзя отделаться от ощущения, что в обоих случаях - в изложении идей Юма и в суждении Шлегеля - мы имеем дело с одними и теми же формулировками и аргументами, логическими построениями, пригодными для решения одной и той же философской, методологической по стратегиям, задачи. С одной необходимой поправкой: романтика не устраивает логика просветителя.
Логичнее сравнить шлегелевский набросок «высшей философии» с гениальным шеллинговским наброском «совершенного идеализма», поскольку исследователи указывают на его «взаимодействие с Шеллингом» [8]. Философию Шеллинг определял как «свободное воспроизведение изначального ряда действий, в которых развертывается единый акт самосознания». «Талант философа заключается не только в том, чтобы суметь свободно повторить ряд изначальных действий, но прежде всего в том, чтобы в этом свободном повторении сознавать изначальную необходимость этих действий» [9, с. 281]. «Позитивную философию» Шеллинга принято считать завершением его же собственной предыдущей «негативной философии»: рационалистическому мировоззрению, постигающему мир в понятиях разума, противопоставлено - в качестве наиболее верного «продуцирования» - постижение мира не в его рациональной сущности, но в самом его реальном существовании; процессам интуитивного характера придается первостепенное значение.
Философские идеи Шеллинга, содержащиеся в его труде «Система трансцендентального идеализма», в сжатом изложении таковы. Всякое знание обретает свою реальность из непосредственного познания. Это познание присутствует лишь в созерцании, тогда как понятия суть лишь «тени реальности», отбрасываемые «воспроизводящей способностью», рассудком, который сам предполагает «нечто высшее, не имеющее вне себя оригинала и производящее посредством изначальной силы из самого себя». Поэтому «неподлинный идеализм», т. е. система, превращающая всякое знание в видимость, неизбежно ведет к снятию всякой непосредственности в нашем познании хотя бы тем, что полагает вне нас независимые от наших представлений некие «оригиналы». Напротив, система, которая ищет происхождение вещей в деятельности «духа», идеальной и реальной одновременно, именно потому, что она является наиболее совершенным идеализмом, должна быть и наиболее совершенным реализмом [9, с. 308]. «Представления о внешних вещах возникают у нас совершенно непроизвольно, что мы никак не можем их не получать и не только не производим их, но вынуждены принимать их такими, какими они нам даны. ...Разум в силу присущей ему последовательности, приняв какую либо одну предпосылку, оказывается втянутым в сложнейшую систему даже в том случае, если эта предпосылка была принята совершенно произвольно» [9, с. 360]. Наше познание изначально эмпирично потому, что понятие и объект
возникают для нас нераздельно и одновременно. Если бы мы изначально обладали априорным знанием, то у нас сначала возникало бы понятие объекта, а затем уже соответственно ему сам объект, что только и создавало бы возможность действительного априорного знания объекта. Все наше знание объектов изначально настолько независимо от нас, что мы создаем понятие о нем лишь тогда, когда оно уже существует. Следовательно, все познание изначально «чисто эмпирично» [9, с. 398]. Однако именно потому, что все наше познание изначально целиком и полностью эмпирично, оно целиком и полностью априорно.
Философия тождества есть средоточие «системы» Шеллинга (странный отдел его философии). Абсолютное тождество является у Шеллинга принципом, примиряющим два основных и вместе с тем противоположных воззрения: догматизм (природа признается независимой от познания) и критицизм (природа всецело понимается как продукт познания). Истина заключается и в одном, и в другом. Для преодоления этого гносеологического парадокса в целях наиболее успешного «продуцирования» философских идей объективного идеализма (в противоположность субъективному идеализму Фихте) он предлагает инновационное и одновременно мистическое понятие «монады» - идеи, трактуемой как «вечное единство в недрах абсолютного». Органом трансцендентального исследования он считает «интеллектуальную интуицию», т. е. способность к «внутреннему усмотрению познающим субъектом своих «собственных актов». Процесс объективации происходит путем воспроизведения разумом «природы объективного». Мир есть градация «потенций» (идеальных и реальных), и каждая из них представляет в мироздании необходимое звено, причем оба ряда в своей абсолютной величине совершенно одинаковы, но противоположны по мере возрастания факторов «идеального» и «реального». Схематизировать эти ряды можно в виде двух противоположно направленных линий, исходящих из «пункта безразличия»; на концах их помещаются «полюсы объективного и субъективного обнаружения».
Задача «конструирования» природы из трансцендентальных условий познания фактически получает кажущееся разрешение (видоизмененная точка зрения Фихте), однако такое конструирование признается возможным. Понимание природы, как объекта, существующего лишь в сознании, т. е. как чисто феноменальной действительности, является ошибочным, ибо природа - «нечто сущее вне сознания и до
сознания»; сознание получает значение чего-то вторичного. Познание же разделяется на «относительное», человеческое, и «абсолютное» познание («самопознание»). Вот и основание для скептицизма!
У «старика» Канта Шлегель заимствует стратегию критического метода. Центральной проблемой трактата «Критика чистого разума» является вопрос о возможности «чистого знания». Решению проблемы должно способствовать различение «аналитических» и «синтетических» суждений по содержанию «предиката». Аналитические суждения всегда априорны. Суждения, основывающиеся на опыте, всегда «синтетичны». Соглашаясь с Юмом в понимании природы «всеобщности и необходимости», он расходится с ним в выводах относительно «связей опыта»: то, что Юм считал всего лишь привычкой, Кант относит к необходимой априорной деятельности разума. В обосновании возможности знания следует исходить из того, что не наши познавательные способности соответствуют миру, а мир должен сообразовываться с нашими способностями. Опыт по сути есть синтез того чувственного содержания («материи»), которое дается миром («вещей в себе»), и той субъективной формы, в которой «ощущения» постигаются сознанием. В опыте выделяются два уровня активности субъекта: априорные формы «чувственного созерцания»; рассудочный синтез «данностей созерцания». Рассудок имеет дело с «формами мышления». Путь к истинному знанию лежит через синтез ощущений и их априорных форм с априорными категориями рассудка. «Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один нельзя было бы мыслить» [10, с. 69]. Таким образом, познание осуществляется соединением «созерцаний» и «категорий» и представляет собой упорядочение явлений и предметов мира (конструирование на основе ощущений). В этом моменте его философской критики заложена потенциальность философского скепсиса.
Но вернемся к проекту «высшей» философии самого Шлегеля. «Вообще под высшим скептицизмом понимают философию, отрицающую возможность совершенного познания бесконечной реальности. Такое познание само бесконечно... Всякое позитивное познание бесконечного, из которого исходит идеализм, всегда должно остаться несовершенным. Но этот скептицизм должен быть лишь прехо-
дящим, как бы приготовительным состоянием: поскольку цель высшего скепсиса - содействовать движению к абсолютной философии, он достоин похвалы; однако он совершенно произволен и, будучи лишь преходящим состоянием, едва ли может считаться философией» [2, с. 114]. Потрясающий пример демонстрации «категориальных» возможностей романтического остроумия!
Напоминая, что греческие философы считали «состояние резиньяции» добродетелью, он заявляет, что сомнение следовало бы «признать в качестве философии» вообще. Однако Шлегель отдает себе отчет в том, что не все «виды скептицизма» одинаково полезны для философствования. «Преходящий скепсис не устраняет приближения к идеалу абсолютной философии, но может рассматриваться как ее первая ступень; утвердившийся же скепсис действительно упраздняет ее» [2, с. 115]. Соотношение идеализма как мировосприятия и скептицизма как «процедуры отношения» к миросозерцанию Шлегель, думается, несколько упрощает: «Идеализм по отношению к утвердившемуся скепсису - это противоположность идеала всеобщей абсолютной философии и философии индивида, школы или нации. Первый вид скептицизма стремится к полному осуществлению этого высшего идеала абсолютной философии, второй из субъективных причин отрицает такое осуществление. Но он никогда не может дать удовлетворительного позитивного доказательства такой невозможности» [2, с. 115]. Любопытно определение «весомости» (методологической функции) совсем не гомогенных, заметим, идеализма и скептицизма: «последний возникает из чисто субъективных оснований и вполне произвольно», в то время как «первому нет нужды оспаривать вполне произвольные субъективные основания» [2, с. 115].
Итак, отчетливо осознавая принципиальные недостатки скептицизма как формы философствования (субъективность и склонность к догматизму), Шлегель все же подчеркивает близость скептицизма «какой-либо научной дисциплине» и «родственность» формам полемики, всячески возвеличивает именно эту эпистемологию: «Величайшая сила скептицизма по отношению к другим системам состоит именно в полемике» [2, с. 116]. Скептицизм должен быть «плодотворным и реальным», потому как является родом романтической «критики».
Вестник Омского университета 2020. Т. 25, № 1. С. 36-42
-ISSN 1812-3996
ПРИМЕЧАНИЕ
1 Многочисленные скептические высказывания мы встретим у всех философов периода античной классики; ярко выраженный скептицизм характерен для раннего эллинизма. Представители платоновской Академии выдвигают понятие вероятности вместо «абсолютного знания» и понимают эту вероятность более или менее интуитивно; в результате возникают разные степени вероятности и переплетение различных планов вероятности. Эклектики заимствуют у стоиков некоторые объективистские элементы их учения. «Талантливейший углубитель античного скепсиса» - Секст Эмпирик, сторонник «относительно-релятивистской концепции академической теории вероятностей», он оставался на почве абсолютного скептицизма [6, с. 104].
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М. : Искусство, 1983. Т. 1. 479 с.
2. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М. : Искусство, 1983. Т. 2. 448 с.
3. ЛоккДж. Соч. М. : Мысль, 1985. Т. 1 : Опыт о человеческом разумении. 621с.
4. Юм Д. Трактат о человеческой природе. Мн. : Попурри, 1998. 720 с.
5. Юм Д. Соч. М. : Мысль, 1965. Т. 2 : Исследование о человеческом познании. 927 с.
6. Лосев А. Ф. История античной философии в конспективном изложении. М. : Мысль, 1989. 204 с.
7. Секст Эмпирик. Соч. М. : Мысль, 1976. Т. 1. 400 с.
8. Габитова Р. М. Философия немецкого романтизма (Фр. Шлегель, Новалис). М. : Наука, 1978. 288 с.
9. Шеллинг Ф. В. Й. Соч. М. : Мысль, 1987. Т. 1. 637 с.
10. Кант И. Критика чистого разума. М. : Эксмо, 2007. 736 с.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Мисюров Николай Николаевич - профессор, доктор философских наук, профессор кафедры журналистики и медиалингвистики, Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского, 64407, Россия, Омск, пр. Мира, 55а; e-mail: journalist-omgu@yandex.ru.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Мисюров Н. Н. «Позитивный скепсис» как методологический принцип «высшей» философии Фридриха Шлегеля // Вестн. Ом. ун-та. 2020. Т. 25, № 1. С. 36-42. DOI: 10.24147/1812-3996.2020.25(1).36-42.
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Misyurov Nikolay Nikolayevich - Professor, Doctor of Philosophy, Professor of the Department of Journalism and Media Linguistics, Dostoevsky Omsk State University, 55a, pr. Mira, Omsk, 644077, Russia; e-mail: journalist-omgu@yandex.ru.
FOR CITATIONS
Misyurov N. N. "Positive skepticism" as the methodological principle of Fr. Shlegel's "higher" philosophy. Vestnik Omskogo universiteta = Herald of Omsk University, 2020, vol. 25, no. 1, pp. 36-42. DOI: 10.24147/1812-3996.2020.25(1).36-42. (in Russ.).
