CC BY
34Повседневность как место потребления
Баранова Лариса Михайловна
кандидат философских наук, доцент, кафедра социологии, ФГБОУ ВО «Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых», baranovalm@yandex.ru
Повседневность - человеческое измерение социальной реальности своего времени, и ей принадлежит активная роль в формировании реалий современного глобального мира. Кажущееся поверхностным, не фиксируемое разумом, привычное «несобытийное бытие» тысячелетиями было формой ежедневного проживания. Повторяющиеся мелкие факты не фиксируются и не замечаются, но в этом повторении они обретают всеобщность и даже универсальность, становясь элементами всех уровней социальной структуры. В пространстве и времени повседневности осуществляется социализация личности с ее способностями мыслить, рассуждать, производить и потреблять. Повседневность - основа социальности, она воспроизводит настоящее, скрепляет людей, независимо от занимаемой ими социальной позиции, формируя их как «вечных» потребителей, она -гарант повторяемости, стабильности и устойчивости социума. Рекламируемый обществом потребления консьюмеризм способствует духовной и моральной деградации, несмотря на научно-технический и социальный прогресс.
Ключевые слова. Повседневность, социальность, потребительские практики, интеграция, стабильность, рутина.
В ХХ веке в системе глобализации социальных отношений устоявшаяся веками привычная жизнь и привычная система ценностей начали быстро деформироваться и разрушаться. Процесс «запустила» Первая мировая война, потрясшая, в первую очередь, Европу, в которой прекратили существование три империи; был открыт путь к построению принципиально новых сообществ, основанных, в первую очередь, на непреходящих либеральных ценностях, в центре которых человек, актор всех социальных взаимодействий, как целе- и ценностно-рациональных, так и повседневных, малоосознаваемых.
«Вдруг» обнаружилось, проявилось, что существует огромный мир повседневной жизни, ежедневно повторяющегося привычного бытия, в котором более-менее устойчиво и спокойно протекала материальная жизнь сменяющихся поколений, всегда отмеченная знаками рутины. Это был привычный мир, на который долгие годы никто в научном мире внимание не обращал, не видя и не желая видеть в нем предметную область какой-то социальной или гуманитарной науки. Как выразился французский социальный философ и культуролог ХХ века Мишель де Серто, повседневность была «изобретена»; он называл ее «самой обычной культурой», а свой фундаментальный труд, вышедший в 80-х годах ХХ века так и назвал «Изобретение повседневности». [1]. Современный философ-феноменолог Б. Вальденфельс считал, что «обыденная жизнь не существует сама по себе, а возникает в результате процессов «оповседневнивания» (Veralltaglichung), которым противостоят процессы «преодолевания повседневности» (Entalltaglichung).» [2, с. 39]. А. Шюц называл повседневность реальностью, так как этот мир переживается взрослым человеком, действующим
внутри него и воздействующим на него при естественной установке. [3, с. 3-34].
Социология второй половины хХ века всерьез озадачилась этой проблематикой, выделяя в качестве нового предмета исследования повседневные практики и, в частности, - потребительские практики, обозначая этими новыми понятиями ранее не изучаемые сегменты социальной деятельности в огромной сфере повседневности. С середины ХХ века в европейской истории, социологии, позже - культурологии оформляется научный интерес в познании различных структур повседневности: среда обитания людей (городские, сельские поселения, жилища, одежда, мода), продукты питания и особенности их потребления, игра как основа человеческих действий, досуговая деятельность, общество потребления как «реформатор» сферы повседневности и др. Выходят знаковые работы Й. Хей-зинги, Ф. Броделя, Ж. Бодрийяра; складывается феноменологически ориентированное направление - социология повседневности, ее классиками являются Г. Гарфинкель, И. Гофман, А. Шюц, которого, в первую очередь, считают основателем социологии повседневности. [4, 5, 6]. В отечественной науке по различным аспектам повседневности выходят работы Ю.М. Лотмана, А.Б. Гофмана, многочисленные статьи. [7, 8, 9].
Повседневность «вышла» из потребностей выживания, которые, разрастаясь, со временем должны были удовлетворяться какими-то новыми способами; да и сами потребности совершенствовались и усложнялись, а значит, - необходим был постоянный поиск новых форм их удовлетворения. Такой поиск часто приобретал черты институций, которым чаще всего и суждено было остаться таковыми, не имея шансов развиться в институциализирован-ные формы.
Повседневность складывалась в ходе социогенеза, обширного социального пространства интеракций, где осуществлялись процессы институциали-
зации во всех необходимых для продолжения жизни сферах. На первый взгляд, неважно, что люди едят и пьют, где живут, как и во что одеваются, как учатся, играют, общаются, рисуют и поют, но, ощутив эту разнообразную повседневность, оказывается, ее возможно рационализировать, познать и понять. Повседневное - привычное, упорядоченное, близкое, а неповседневное - это непривычное, вне обычного порядка находящееся и далёкое. Но люди постоянно пребывают между обыденным и необычным, они - «жители» двух реальностей, которые неотделимы друг от друга. Б.Вальденфельс образно назвал повседневность плавильным тиглем рациональности, так как из неё «прорастает», просачивается все то, что позже институционально будет упорядочено, отформатировано и облечено в письменные формы законов, норм и правил. [2, с. 45-47]. Здесь «оттачивается» рациональность. В незаметной стихии повседневных дел и забот - научение рациональности, складывание «рациональных» крупинок в незаметные для индивида формы рациональной деятельности (обучение грамоте, счету, получение знаний, выработка норм, законов, символов, управление, организация жизни) в целом, то есть все те не фиксируемые специально социальные навыки, привычки, образцы поведения, благодаря которым незаметно для индивида тысячелетиями строился социальный дом (социум).
В социальной субстанции повседневности, преобразуясь и усложняясь, складывались различные формы материальной, вещественной жизни: формы хозяйственной деятельности, орудия труда, технологии; и образцы духовного производства: моральные нормы, писаные законы, религиозные представления, научные знания, литературные и художественные произведения, и многое другое. В этом пространстве оттачиваются новации, возможны открытия и порывы духа, здесь зарождаются смыслы. Повседневность - вечное эвристическое поле. Эти потенции могли
реализовываться только посредством институциализации, но путь этот долог, труден и не всегда адекватная историческому периоду рациональность могла реализовать эти возможности.
Сфера повседневности, как и остальные сферы жизнедеятельности людей - часть социального пространства, в котором они пребывают. Естественно, что повседневность возможна лишь там, где есть люди, которые тысячелетия «строили» свой социальный дом, постоянно улучшая, совершенствуя, преумножая, а временами безжалостно разрушая построенное. Все это воспринималось, как само собой разумеющаяся, рутинным образом упорядоченная ежедневная реальность со своими достижениями, ошибками и утратами. Из «маленьких», далеко не всегда фиксируемых фактов и событий такими же «маленькими стежками» строилась социальность, фундамент общества, и формировался адекватный образ жизни.
П.А. Сорокин, приступая к описанию процессов социальной мобильности, характеризует и разделяет виды пространства, в которых пребывает человек. Все люди живут и перемещаются в геометрическом пространстве, которое описывается в системе географических координат (нахождение в какой-то точке Земли), и в пространстве социальном, которое не зависит напрямую от места конкретного пребывания, в котором положение человека фиксируется системой социальных координат. По П. Сорокину, «социальное пространство есть некая вселенная, состоящая из народонаселения земли. Там, где нет человеческих особей или же живет всего лишь один человек, там нет социального пространства (или вселенной), поскольку одна особь не может иметь в мире никакого отношения к другим.» [10, с.298]. В глобальном социальном пространстве - множество разновидностей индивидуальных социальных пространств, в которых, как в капле воды, отражается и проявляется данный социум, а они - таковы, каков этот социум
в конкретное историческое время, и это объективно сложившееся равновесие обеспечивает устойчивость и стабильность данному социуму; сфера повседневности не просто участвовала, а выступала базисом и гарантом в построении этой стабильности.
В этом социальном пространстве люди как-то организуются, упорядочивают связи и взаимодействия, формируют, осознанно или нет, разнообразные социальные практики, которые обязательны и социально значимы: люди участвуют в них, занимая и меняя статусы, играя социальные роли, идентифицируя себя с различными общностями, культурой, конфессией, формируя поведенческие, культурные, религиозные стереотипы, реализуемые, в первую очередь, в их повседневных практиках, в том числе, и в потребительских.
Во всех обществах люди, примерно одинаково отвечая на вопрос, что необходимо им для выживания, по-разному отвечали на вопрос, как все это необходимое добыть, чтобы удовлетворить эти и, возможно, более сложные потребности. Повседневность изначально «уравнивает» людей, невзирая на существующую иерархическую «пирамиду» статусов. Занимаемой позиции в социальной пирамиде соответствовали и возможности для удовлетворения потребностей, и достижения каких-то целей; индивиды разных социальных групп обладали разными ресурсами, благодаря которым могли осуществлять повседневные социальные действия (повседневные практики), которые складывались в то, что и называлось жизнью (реальностью, по А. Шюцу) отдельного актора, социальной группы и общества в целом.
Повседневность «скрепляет», интегрирует людей в сообщество потребителей, каковыми они были и есть на каждом историческом этапе, различаясь «набором» потребностей, которые всегда напрямую детерминированы уровнем знаний, возможностями техниче-
ского прогресса, даже - мировоззренческими представлениями о мире, короче, уровнем развития производственной и социальной инфраструктуры. Но истинным «интегратором» повседневность становится в ХХ веке, особенно, во второй его половине, благодаря всем тем благам, преимуществам и порокам, которые принесло общество потребления: демократизация и либерализация всех сфер бытия, явное/латентное нивелирование межгрупповых, поселенческих и даже государственных границ, массо-визация культуры, сознания, поведения. Для «массового человека», как определил человека ХХ века Х. Ортега-и-Гассет, с его надындивидуальным, надгрупповым, а часто - и космополитичным сознанием, повседневность стала естественным первичным местом, на чьей территории все равны как в своих потребностях, так и перед потребительской ценностью любой вещи, материальной или духовной.
Сам термин «потребление» активно используется социальными науками, в первую очередь, экономическими и социологией. Потому и определения даются разные, в зависимости от науки, выделенной проблематики и исследовательских задач. Но и в обыденных, и в специально научных трактовках обязательно присутствует понимание потребления как использования, приобретения чего-то для удовлетворения разнообразных потребностей. В то же время, само потребление есть потребность, «встроенная» в биосоциальную природу человека и детерминированная социумом, в котором оно выполняет в том числе важнейшую социальную функцию: уменьшает, предотвращает, или даже устраняет, возникающие или возможные социальные опасности. Единая для всех биосоциальная природа человека формирует одинаковые, не зависимые от занимаемой индивидом социальной позиции, потребности, причем, чем проще эти потребности, тем они универсальнее: пища, жилища, одежда, чистая природная среда, тру-
довая деятельность - все это сфера повторяющейся повседневности, по определению присущая всем людям. Она воспринимается в цветах монотонности, «бездуховности», скуки, где кажутся неуместными и странными порывы к возвышенному, творческому, выходящему за рамки привычного, потому что необычное - враг повседневного, и оно способно «взорвать» привычный мир, нарушив стабильность и устойчивость данного социума.
Потребительские практики, содержание, формы которых детерминированы статусными позициями (первый критерий здесь - доход), всегда были средством воспроизводства социального неравенства. Этим термином в современном мире называют собственно процесс приобретения материальных и духовных благ и услуг; существительное «практики» указывает на способы их получения. Разнообразие благ, услуг и способов их потребления стало возможным на этапе социального развития, благодаря Ж. Бодрийяру, названному обществом потребления. «Общество потребления» (consumer society) указывает на изобилие; есть все и для всех, и это «все» является универсальной услугой, которую надо обязательно удовлетворять.
ХХ век, благодаря техническому прогрессу и новым технологиям, создал это изобилие, перепроизводство благ, что было невозможно в XIX веке, а изобилие детерминировало также не существовавшие в XIX веке деформации во всех сферах бытия. Главной идеей, деструктивной тенденцией динамики глобального послевоенного социума, выделенной социологами (X. Ор-тега-Гассет, Г. Маркузе, Ж. Бодрийяр), была констатация неутешительного для человечества вывода: безудержное потребление ведет к опустошению и опустыниванию, как предметного пространства, так и духовного. Ж. Бодрийяр резко характеризовал современную культуру как производящую отходы, и сам человек при этом превращается в отбросы. [11, с. 107-116].
«Одномерный человек», по выражению Г. Маркузе, это человек общества потребления, втянутый в «порочный круг» процесса потребления: он уже не сам формирует свои потребности, а все новые потребности стимулируются креативными производителями, чего сам индивид и не осознает, но всеми силами стремится их удовлетворять. Казалось бы, удовлетворенные потребности создают у людей состояние эмоционального равновесия, спокойствия, снятие напряжения, но это период разной временной длительности: завершённого желания и удовлетворённости не бывает. Наряду с вновь формируемыми вечными остаются потребности отличаться, выделяться, которые неизбежны пока в обществе сохраняется статусно-иерархическая система.
Индивид всегда находится в определенной системе заданных пространственных и временных координат конкретного социума, который диктует ему социальное поведение, в том числе, и потребительское, которое вариативно и многофункционально, оно обеспечивает ему комфорт, но при этом неизбежно нивелирует духовные ценности. Человек среди вещей или среди людей - таково человеческое измерение потребления, таково проблемное поле социальных наук в настоящем и будущем.
Литература
1. Серто Мишель де. Изобретение повседневности. 1. Искусство делать. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2013. 330 с. Серия «Прагматический поворот».
2. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности // СОЦИО-ЛОГОС. М.: Прогресс, 1991. 480 с. // Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности. С.39-50.
3. Шюц А. О множестве реальностей // Социологическое обозрение. Том 3. 2003. № 2. С. 3-34.
4. Хейзинга Йохан. Homo ludens. Человек играющий. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2011. 416 с.
5. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Т.1. 622 с. // Бродель Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное. В 3-х тт. М.: Прогресс, 1986.
6. Бодрийяр, Ж. Общество потребления. Москва: Издательство АСТ, 2020. 320 с.
7. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. 544 с.
8. Гофман А.Б. Классическое и современное: Этюды по истории и теории социологии. М.: Наука, 2003. 783 с.
9. Радаев В.В. Социология потребления: основные подходы // Социологические исследования: Ежемесячный научный и общественно-политический журнал РАН. - 2005. - № 1. С. 5-18.
10. Сорокин П.А. Социальная стратификация и мобильность // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. 543 с.
11. Жан Бодрийяр. Город и ненависть // Логос. 1997. № 9. С. 107-116.
Everyday life as a place of consumer Baranova L.M.
Vladimir state University named after Alexander Grigoryevich and Nikolay Grigoryevich Stoletov
Everyday life is the human dimension of social reality of its time, and it plays an active role in shaping the realities of the modern global world. Seemingly superficial, not fixed by the mind, habitual "non-eventful being" was a form of daily living for millennia. Repetitive little facts are not getting recorded or noticed but, in this repetition, they acquire generality and even universality, becoming elements of all levels of the social structures. In the space and time of everyday life socialization of the personality is carried out with its ability to think, to reason, to demand and consume. Everyday life is the basis of sociality, it reproduces the present, holds people together independently from their social position, forming them as "eternal" consumers. Everyday life is the guarantor of society's repeatability, stability and sustainability. Consumerism promoted by the consumer society contributes to spiritual and moral degradation, despite scientific, technical and social progress.
Keywords. Everyday life, sociality, social hierarchy, consumer practices, integration, stability, routine References
1. Serto Mishel de. The invention of everyday
life. 1. The art of doing. SPb.: Publishing House European University in St. Petersburg, 2013. 330 p. A series of "Pragmatic turn".
2. Waldenfels B. Everyday life as a melting pot
of rationality // SOCIO-LOGOS. M.: Progress, 1991. 480 c. // Waldenfels B. Everyday life as a melting pot of rationality. p.39-50.
3. Shiuts A. About a multitude of realities //
Sociological review. volume 3. 2003. № 2. p. 3-34.
4. Johan Huizinga. Homo ludens. Man playing.
SPb.: Ivan's Limbakh Publishing House, 2011. 416 p.
5. Brodel F. Material civilization, economy and
capitalism, XV-XVIII c. V.1. 622 p. // Brodel F. The structures of everyday life: the possible and the impossible. In 3 vv. M.: Progress, 1986.
6. Baudrillard. J. Consumer Society. Moscow:
Publishing House AST, 2020. 320 p.
7. Lotman U.M. Talks about Russian culture:
Life and traditions of the Russian nobility (XVIII - early XIX century). SPb.: Alphabet, Alphabet -Attikus, 2016. 544 p.
8. Gofman A.B. Classical and Modern: Etudes
on History and Sociology Theory. M.: Science, 2003. 783 p.
9. Radaev V.V. Sociology of consumption: main
approaches // Sociological research: Monthly scientific and socio-political journal of the Russian Academy of Sciences. -2005. - № 1. p. 5-18.
10. Sorokin P.A. Social stratification and mobility // Sorokin P.A. Man. Civilization. Society. M.: Politizdat, 1992. 543 p.
11. Baudrillard. J. City and hate // Logos. 1997. № 9. p. 107-116.
