CC BY
69
ПОТЕНЦИАЛ КАТЕГОРИИ ВИДА В ДИСКУРСЕ
Е.Н. РЕМЧУКОВА
Кафедра общего и русского языкознания Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
В статье рассматриваются креативные возможности категории вида в различных типах русской речи: модели образования нестандартных видовых пар; активность процесса вторичной имперфективации, различные способы актуализации; способы актуализации видовых значений.
Важнейшим принципом функциональной грамматики является принцип «единства ее структурных и функциональных аспектов, ее системно-языковых и речевых элементов» (Бондарко, 2001, 7). В последние годы стратегия ее развития все в большей степени определяется фактором взаимодействия элементов языковой системы и окружающей среды и в фокусе внимания находятся компоненты комплекса «языковая система - функционирование ее элементов в речи» (Бондарко, 2001), однако факты современной разговорной, художественной и публицистической речи, как нам кажется, еще недостаточно вовлечены в функционально-грамматичес-кие исследования. Полноценный «выход в речь» возможен только тогда, когда грамматический анализ «вторгается» в живые языковые процессы, для которых характерны инновации, языковая игра, метафоризация и рефлексия: «благодаря системе, на ее фоне мы получаем удовольствие от действительной игры слов, поэтических образов, метафор, остроумных неожиданностей» (Золотова, 2001, 110).
Феномен языковой личности, определяющий интересы, перспективы и потенциал современной лингвистики, неотделим от понятия дискурса - текста, принадлежащего «живой» речи [1]. В качестве языкового материала мы предлагаем рассматривать любые тексты - разговорные, художественные, поэтические, газетно-публицистические -относящиеся к Тем типам и жанрам речи, которые можно назвать «творческими». Современная публичная речь является с этой точки зрения благодатным материалом, так как стремится избегать банальностей, что особенно наглядно проявляется в устной и письменной речи людей творческих профессий - «человека пишущего» - не только писателей и журналистов, но и актеров, режиссеров, деятелей культуры - всех тех, кого можно отнести к «верхам» языковой культуры» (Нерознак). Тенденция к «эксплуатации» языкового потенциала - к употреблению нетривиальных грамматических форм -ярко проявляется не только в художественном тексте, но и в таких типах речи, как научно-публицистический, газетно-публицистический, эпистолярный, мемуарный; в жанре интервью, заголовка, рекламы и др.
Центральная категория глагола - категория вида - обладает широким спектром выразительных возможностей в разных типах дискурса. Потенциал вида обусловлен его сложным, комплексным (лексическим, морфологическим, словообразовательным, синтаксическим) характером и его относительной «молодостью»: на-
блюдения над фактами современной речи свидетельствуют о том, что вид - категория, которая продолжает развиваться, «достраиваться».
Наши наблюдения над категорией вида в разных типах и жанрах русской речи подтверждают следующее:
1) «категория вида - сравнительно молодая грамматическая категория, продолжающая свое становление и на современном этапе русского языка» (Черткова, 2001, 176);
2) выразительные возможности категории вида обнаруживаются не только в поэтическом языке (Ионова, 1989), но и в других типах речи, обладающих творческой активностью;
3) высокий потенциал видовой коррелятивности проявляется в легкости и регулярности образования нестандартных перфективных и особенно имперфективных форм, адаптирующихся к потребностям современной речи;
4) явления, характерные для современного видообразования, имеют системный характер, что подтверждается их сходством с аналогичными явлениями в детской и диалектной речи.
Несмотря на существующие до сих пор многочисленные разногласия в вопросах, касающихся категории вида, в аспектологии, тем не менее, существует единое мнение по поводу двух основных типов видообразования - перфектива-ции и имперфективации. С одной стороны, установлены черты сходства, с другой - подчеркнуты различия. Как лексико-грамматический механизм перфекти-вация, безусловно, имеет много общего с имперфективацией (см. подробнее: Тихонов, 1998, 20), однако важнее с функционально-грамматической точки зрения оказываются именно различия между этими способами образования видовой пары. Например, Ленинградская (Петербургская) аспектологическая школа в определенный момент своего развития видела здесь настолько существенное различие в самом грамматическом механизме, что относила перфективацию к словообразованию, а имперфективацию - к словоизменению, определяя, таким образом, характер самой категории вида как смешанный (Бондарко, 1975; Русская грамматика, 1980). Это оказывается важным и для нашего анализа, так как указанные типы видовой корреляции по-разному проявляют себя в реализации ас-пектуального потенциала в речи.
Вопрос о природе категории вида и специфике ее грамматического механизма следует отнести, очевидно, к «вечным» вопросам лингвистики, так как время от времени даже устойчивые положения аспектологии подвергаются сомнению. Позволим себе заметить (сохраняя уважение ко всем участникам продолжающейся дискуссии), что, не утратив своего «исторического» значения, данный вопрос утратил актуальность, а поиск однозначного решения упрощает суть дела. Если мы отнесем два основных способа образования видовой пары к словоизменению, мы не сможем «уместить» категорию вида - сложнейшее по своей природе явление - в прокрустово ложе формобразования. Поэтому нам представляется более «объемной» концепция М.А. Шелякина, подчеркивающего специфичность, глобальность и уникальность данной категории (Шелякин, 1983).
Наблюдения над процессами видообразования в разных типах современной речи позволяют говорить о том, что характерная для них продуктивность и креативность проявляются во всех звеньях аспектуальности. Очертим круг тех явлений, которые наиболее ярко это демонстрируют:
1) образование потенциальных видовых пар - как перфективных, так и имперфективных, среди которых высокую степень продуктивности обнаруживает вто-
ричная имперфективация: Ты меня всегда разбуживаешь (будить - разбудить -разбуживатъ) [2]; Сначала на него накатывает, а потом отхлынивает (отхлынуть - отхлынивать)’, И хочется ему размыкать свое горе (мыкать - размыкать) (Ю. Айхенвальд. «Силуэты русских писателей»); В шестнадцатом году смерть не настолько еще осуетилась (суетиться - осуетиться), как в восемнадцатом, когда умерших хоронили во рвах (Л. Улицкая. «Медея и ее дети»);
2) образование «новых» видовых пар, возникающих в результате префиксации двувидовых глаголов: Он обладал удивительной энергией, которая, саккумулиро-вавшись на образе, как луч сильного прожектора, била в зал (А. Демидова) (аккумулировать - саккумулировать); Церемония Оскара срежиссирована и прописана до мелочей (журнал «7 дней») {режиссировать - срежиссировать)', Ты посмотрела картину. Проаннотируй ее для элиты (аннотировать - проаннотировать) (журнал «ТВ парк»);
3) образование окказиональных видовых пар:
- или нарушающих законы согласования лексической и грамматической семантики: Здесь так тихо, что даже ничего не пошелохивается (пошелохнуться -пошелохиваться) [3];
- или образованных от нестандартного (с точки зрения словообразования) глагола: И отзолачивап открытый уголок платья (отзолотить - отзолачивать) (А. Солженицын. «Раковый корпус»);
- или образованных от некодифицированного ЛСВ глагола: Держись за девушкой, если ты хочешь протащиться от ее ножек (радиостанция «Серебряный дождь») (тащиться от чего-то (жарг.) - протащиться)',
4) выбор нестандартного варианта видового коррелята (при наличии в языке стандартного): Зацепи (вместо оцени) новый Супер (реклама); Если будем лечить ренгеном - дотянем до семидесяти. А соперируем (вместо прооперируем) - она и года не протянет', Все! Я вас покидываю (вместо покидаю)', Вот пять минут - и просыпнусь (вместо проснусь)',
5) «вовлечение» новых основ в способы глагольного действия - активное и тотальное образование акциональных глаголов, например начинательных: Я себя сегодня утром плохо зачувствовала; Заосеняло (ср. меня осенило) и мне (Саша Соколов. «Палисандрия») или одноактных: Я недавно дембельнулся\ Надо грузануть (грузить (жарг.) - отягощать проблемами) его как следует - некогда будет ерундой заниматься',
6) актуализация грамматической семантики видовой оппозиции - противопоставление в пределах высказывания как стандартных, так и нестандартных видовых коррелятов (такой контекст мы называем интенциональным): Диван, на который можно не только ложиться, но и положиться (реклама); Что-то раздирало мою душу на части и не могло разодрать (Л. Толстой. «Арзамасский ужас»); Тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим в деревянном ящике... Неужели вы скажете, что он сам собою управил так? Не правильнее думать, что управился с ним кто-то совсем другой? (М. Булгаков. «Мастер и Маргарита»);
7) концентрация в пределах высказывания видовой семантики как эмоциональ-но-образное и изобразительное средство (повтор, «нанизывание», комбинаторика стандартных и нестандартных глагольных форм). Этот прием, в наибольшей степени характерный для поэтических текстов [4], в некоторых случаях становится приметой идиостиля (например, в поэзии И. Северянина, М. Цветаевой): Настанет день - печальный говорят! - отцарствуют, отплачут, отгорят...(М.. Цветаева).
Однако особый интерес представляют случаи эксплуатации возможностей аспекту-альности и в непоэтических текстах, например, в современной прозе: Навспомина-лись они в тот вечер досыта и песен напелись, нагоревались (И. Грекова. «Вдовий пароход»).
Таким образом, потенциал вида реализуется и в его словообразовании, и в словоизменении, и в функционировании. Так как имперфективация и перфективация составляют ядро видовой коррелятивности, а имперфективация, безусловно, является более продуктивным и ведущим с исторической точки зрения процессом рассмотрим именно эту разновидность видовой коррелятивности в современной речи.
Исследователи единодушно отмечают активность и регулярность импрефекти-вации (см., например, работы А.Н. Тихонова, М.А. Шелякина, Е.В. Петрухиной и др.), а также вследствие этого - ее более грамматикализованный характер: «имперфективация - это не просто процесс образования глагола несов. вида, но, в большинстве случаев, одновременно способ получения имперфективного коррелята» (Зализняк, Шмелев, 2000, 79). Добавим, что именно в этом, безусловно, состоит ее коренное отличие от перфективации, при которой в случае нестандартной парности вопрос о «чистоте» коррелятивности должен решаться практически в каждом случае индивидуально. Степень грамматикализации вида как категории в целом связывается именно с универсальным, регулярным и продуктивным характером им-перфективации, но при этом важным фактором является ее первичный или вторичный характер. Вторичная имперфективация представлена, как известно, двумя разновидностями: в одном случае исходный бесприставочный глагол и образованный от него перфектив представляют собой видовую пару ({слабеть - ослабеть} - {ослабеть - ослабевать}), в другом - приставка изменяет лексическое значение пер-фектива и видовая пара представлена только во втором звене цепочки (стирать -{перестирать - перестирывать}). Потенциальные видовые пары принципиально возможны и в одном, и в другом типе, однако более регулярны и продуктивны во втором.
Продуктивность вторичной имперфективации, результатом которой является образование приставочного глагола несовершенного вида, определяет процессы видообразования во всех типах современной речи - прежде всего, в художественной и разговорной. В современном русском языке идет тотальное и свободное образование вторичных имперфективов от приставочных глаголов СВ [5]. При этом наиболее важными являются следующие звенья этого процесса:
1) образование вторичного имперфектива от приставочного глагола СВ - видового коррелята («продление цепочки»): сомневаться - усомниться - усомневать-ся\ терпеть - вытерпеть - вытерпливать; учиться - научиться -научаться;
2) образование вторичного имперфектива от приставочного глагола СВ - глагола определенного способа действия или глагола с новым лексическим значением: плакать - выплакать - выплакивать; любить ~ разлюбить - разлюбливать;
3) возможность вариативности суффиксов вторичной имперфективации и вследствие этого - выбор говорящим неканонического варианта («манипулирование вариативностью»): покидать - покидывать, устраивать - устроять (У Толстого любовь все устрояет (Ю. Айхенвальд. «Силуэты русских писателей»));
4) процесс редеривации («обратный ход»): «восстановление» (утраченного в процессе развития языка) или создание первичного бесприставочного глагола НСВ. Данная разновидность имперфективации связана с «реконструкцией» (путем депрефиксации), не существующей в современном языке (или не существовавшей вообще) формы: опошлить - пошлить, похитить -хитить.
Наиболее активными в нестандартной речи оказываются явления второго типа.
Высокая степень концентрации тех или иных ГЗ в языке художественной литературы и в поэтическом языке может стать характерной чертой идиостиля. С точки зрения степени концентрированности нестандартных имперфективов совершенно особое место занимают тексты А.И. Солженицына, в которых не заметить «обилие» подобных форм просто невозможно. В прозе писателя, отмечает Е.В. Петру-хина, практически нет глаголов регАесйуа 1апШт: «вторичные имперфективы легко образуются от префиксальных глаголов СВ с результативными, фазисно-времен-ными и другими акциональными приставками, исключающими в кодификации дальнейшее видообразование: «Бабку знали, кажется, все московские народовольцы, потому что она приючала их у себя и помогала, чем умела; За посадкой изредка протягивались поезда, прошумливали, а будто беззвучно, только дымок в движении» (далее контексты с глаголами перестреливали, озабочивал) (Петрухина, 2000, 100). Анализируя эту особенность, Е.В. Петрухина пишет о том, что автор нередко предпочитает вторичные имперфективы и в том случае, «когда обозначаются, например, в настоящем историческом единичные действия, которые могут быть выражены претеритальной формой СВ, ср.: Бывший семинарист возненави-живает этих болтунов горше, чем губернаторов и полицейских» (там же).
Дополняя данные наблюдения, отметим, что в более ранних произведениях А.И. Солженицына (например, «Один день Ивана Денисовича», «Раковый корпус») подобные имперфективы встречаются, как нам кажется, несколько реже. Очевидно, эволюция идиостиля писателя была определена идеей «языкового расширения», о которой в предисловии к «Русскому словарю языкового расширения» А.И. Солженицын говорит, что она «помогла ему воссоздать в себе ощущение глубины и широты русского языка» (Солженицын, 1990, 3). Обратим внимание на то, что почти во всех приведенных примерах из прозы А.И. Солженицына подобные образования обозначают повторяющиеся, узуальные действия, на что часто указывает и соответствующий контекст: Иногда он взмарщивался, перекашивался лицом; Всегда. как будто спеша, Вера садилась в автобус, умащивалась на разбитых пружинах; - Как же ты будешь? - Ничего, приспособлюсь, лишь бы водка всачива-лась («Раковый корпус»).
Итак, подобные имперфективы, назовем их потенциальными имперфекти-вами, являются реальностью художественного текста. Но насколько они присущи другим типам текста? Насколько органичны, «естественны» и «жизнеспособны» эти грамматические формы в речи? Какие условия «диктуют» говорящему необходимость употребления в той или иной степени нестандартной глагольной формы? Эти вопросы требуют детального рассмотрения.
«Странность» подобных образований, их нетривиальность может осознаваться самим говорящим. Замечательный пример такого «осознавания» находим в письмах И.С. Тургенева: Итак, Вы опять отсрочили свой приезд, любезнейший Анненков. Боюсь я только, как бы Вы, все отсрочивая да отсрочивая (экое странное слово) совсем к нам не приедете. Перед нами имперфективация предельного глагола СВ, в семантике которого нет запрета на коррелятивность (отсрочить - перенести на более поздний срок), следовательно, ее можно определить как потенциальную, а ощутить как неблагозвучную и несколько «неприличную» для русского уха, Ср. современное употребление этого же глагола: Хватит отсрочивать, пора подытоживать (А. Кнышев). Иногда подобной «странности» грамматической формы находят оправдание, «списывая» на кого-то более авторитетного, как это делает интеллигентная героиня рассказа И. Муравьевой «Дневник Натальи», рассуждая
так: Она любит мужчин, но людей она не любит, она не умеет их «полюблять». Чье это слово? Не помню, кого-то знаменитого. Так вот: «полюблять» моя дочь не умеет. Обратим внимание на то, что в данном случае актуализировано не только грамматическое, но и семантическое противопоставление ненормативного вторичного имперфектива (полюблять) и исходного бесприставочного глагола НСВ (любить), несводимое к начинательному значению приставки и придающее глаголу полюблять значение любить неэгоистически, преданно, «не для себя».
Легкость и регулярность имперфективации в кодификации нарушается в случае фоноэстетической «преграды» - возможности или необходимости фонетических чередований (прохудиться - прохуживиться), хотя подобное «неудобство» может быть преодолено в процессе речи как несущественное: У них в роду кровная месть, он должен был отомстить за брата -и он пошел отмщать (при наличии отмстить - отмщение). Избежать чередований в некоторых случаях не позволяет «угроза» омонимии: - У нас такой большой дом, что в первый раз все заблужива-ются. - А почему ты так сказала? - (с удивлением) А как сказать иначе? Заблуждаться (заблуждаться - ошибаться - Е.Р.) - не то, заблудиваться (возможно интен. от блудить - Е.Р.) - тем более.
Полная реализованность имперфективации в современной речи подтверждает ее системный характер, однако в рамках самого явления остается и устойчивое, и потенциальное, граница между которыми колеблется. Грамматикализованный характер вторичной имперфективации позволяет отнести ее к сфере парадигматики, и, следовательно, в большинстве случаев нет оснований рассматривать ее неустойчивые элементы как окказиональные. Потенциальное в языке проявляется как закономерное и предсказуемое: в грамматике, в силу ее структурированности, этот принцип проявляется с наибольшей силой. Об узуальности явления потенциальной имперфективации свидетельствует не какая-то конкретная форма, ее возможность для одного говорящего или невозможность для другого, а принципиальная востребованность в живой современной речи самой грамматической модели.
Это подтверждается и «настойчивой» повторяемостью в разных типах речи некоторых потенциальных имперфективов, например:
- разлюблять //разлюбливать:
Хочу разлюбить - не разлюбляется; Мне всегда в жизни приходится первой разлюблять; Любить легко - разлюбливается трудно (М. Арбатова); Никогда не разлюбливается без боли, без душевной раны, которую потом долго зализываешь (В. Долгий. Уроки любви для дураков); Она со всей страстью молодой души пела, танцевала, влюблялась иразлюбливала (М. Вострышев об актрисе Людмиле Целиковской);
- научаться // поучиваться;
Актер никогда не перестает научиваться (актер В. Машков); Провинциалы поучаются выживать, легче преодолевают разного рода препятствия (шоумен А. Цекало); Увы, на громадных просторах нашей родины разыгрался злой гений повторения. Мы ничему не научаемся (философ К. Мамардашвили). Интересно отметить, что оба варианта имперфектива органичны и между ними нет конкуренции. В то же время маркированность формы с суф. -ива- придает ей стилистически ощутимый живой, разговорный характер, а форма с более арахичным -а- предстает как более книжная и «утонченная», хотя нельзя сказать, что в современной речи это различие четко дифференцированно. (Ср. у Л. Толстого в «Крейцеровой сонате» употребление имперфетива научаться: Это ты научаешь наших детей лгать\). В дискурсе выбор одного из вариантов может быть обусловлен прагмати-
чески - отношением говорящего к теме, сюжету, собеседнику, третьему лицу и т. п. Интервью с молодой актрисой Олесей Суздаловской: - А как Вам Гончаров как Мастер? - (с восхищением) Он столъкому научает и в таких рамках, что можно сказать, что он научил меня всему (передача «Открытый проект»).
Уникальный пример одновременного употребления этих имперфективов в варианте с суффиксом -а- находим в романе Н. Берберовой «Чайковский»: Профессор Заремба не приближал его к музыке, это он и сам видел, но он теперь, отчасти ощупью, шел к ней сам, еще не зная твердо, что он в ней любит, кроме Моцарта (но это было еще детское): и постепенно начиная понимать, что именно он в ней не любит, что именно научается разлюблять (ср. научивается разлюбливать, которое однозначно воспринималось бы как более разговорное).
Замечательный пример «восстановленной» вариативности имперфективации находим в поэзии Геннадия Шпаликова, отличающейся не только щемящей философичностью, но и мягкой ироничностью: Не прикидываясь и прикидывая, не прикидывая ничего, покидаю вас и покидываю: дорогие мои, всего\ В языковом фрагменте реконструирована архаично-диалектная черта - параллельное сосуществование глаголов с суффиксом -а- и суффиксом -ива-, последний из которых является потенциальным. Этот прием можно определить как «манипулирование вариативностью». В речи не творческого, а «наивного говорящего» (Б. Норман) это не прием, а процесс, который можно обозначить как «поиск варианта»: (в речи подростка) Она меня никогда не разбужает... нет, не разбуживает..,ой, не будит...
Нестандартная форма может стать предметом языковой игры в постмодернистком ироничном тексте. Так, в стихотворении современного поэта А. Левина «Петров» обыгрывается «усиление» имперфективное™ бесприставочных глаголов НСВ свистеть и использовать (в первом - за счет суффикса -а-, во втором - суффикса -ыва-)\
Худой мечтательный Петров С утра выходит за печеньем.
И вот несет его теченьем Среди бушующих дворов.
Петров свистает весело Изрядным голосом стеклянным И длинный рубль деревянный Использывает как весло.
Подобный пример в поэзии А. Левина не единичен:
А тот вскочил в своем колбасище И кратно ему проурал И дивно таращивалось на него Пустоэхое опустелище.
В разговорной «творческой» речи потенциальные имперфективы встречаются повсеместно, хотя иногда и ощущаются как несколько «неудобные»: - Ты думаешь, что все так просто? А ведь это надо не просто ходить, а выхлопатывать; В этом нельзя усомневаться; (разговор о необходимости терпения в семейной жизни) Это надо быть женой Бунина, Верой Муромцевой, чтобы все это вытерпли-вать; Невозможно так жить, ведь он нас задавливает. При нейтральности по-
добных высказываний не всегда есть основания воспринимать данные глаголы в ироническом контексте языковой игры, хотя и она может входить в намерения говорящего: Была в Думе (подруга там работает), так там иногда такие рожи пробегивают\
Обозначим те речевые зоны, для которых потенциальная имперфективация наиболее характерна. Некодифицированные подсистемы языка, к которым относятся диалектная, детская, разговорная, поэтическая речь, обладающие разными средствами актуализации, апелляции и экспрессии, и, наконец, разной степенью самой некодифицированности, проявляют, тем не менее, удивительное единодушие в отношении потенциальной импрефективации: она представлена в них как самый важный резерв видообразования и системно обусловленное явление.
Анализ имперфективации в детской речи, ее причин и разновидностей, представлен в статьях С.Н. Цейтлин (например, Цейтлин, 1978, 2001), а процессы имперфективации в диалектной речи исследованы в работах О.Г. Ровновой в рамках концепции диалектной аспектологии (Ровнова, 1998, 2000). Тенденции, выделенные в сфере имперфетивации в этих некодифицированных подсистемах русского языка, являются, согласно нашим наблюдениям, почти полностью идентичными тенденциям современного литературного языка в тех его жанровых разновидностях, которые «настроены» на заполнение лакун в системе языка. Прежде всего, как отмечалось выше, это продуктивность вторичной имперфективация (в обоих подтипах) и возможность вариативности имперфективирующих суффиксов. Некоторые примеры из диалектной речи или просто совпадают с импер-фективами, встречающимися в нашем корпусе примеров, или вполне сопоставимы с ними. Вторичные имперфективы глаголов с чистовидовыми приставками, напр., запеленать - запеленывать и задушить - задушивать, сопровождаются пометой диал., но они вполне приемлемы и в РЛЯ, а как собственно диалектные воспринимаются лишь некоторые глаголы, например спеватъ (диал.): Она-то по-ихнему спевает.
Сравним этот процесс с имперфективацией глаголов с чистовидовыми приставками в детской речи: Вот эта коробочка все время ломается, а я ее почини-ваю; Из этой глины всякие штучки вылепливают; Помнишь, как мы с тобой на даче бумажные коробочки сделывали? Знаешь, что бывает с тем, кто людей за-давливает? (Цейтлин, 1978, 134). Глаголы задавливать и вылепливать вполне возможны и во «взрослой» речи, например, давить - задавить - задавливать (в прямом значении: Ишь, как он нас задавливает (один водитель о поведении другого); в переносном значении: Я больше так не могу; он меня своим авторитетом задавливает). См. также: Он органически не выносит, когда его подавливают (при наличии подавлять). Однако в нее не «вписывается» синонимия первичного и вторичного имперфективов чинить и починивать (по причине возможной омонимии с прерывисто - смягчительным глаголом - починивать время от времени), а также перфективы с приставкой с- со значением конструктивности (сделать, сварить, смастерить), которые «сопротивляются» имперфективизации, поэтому еде-лывать в речи взрослых воспринимается как искусственное образование, вполне возможное, впрочем, в рамках языковой игры. В этом смысле грамматика детской речи оказывается более «последовательной», чем взрослая и, возможно, более последовательной, чем диалектная.
Несмотря на указанное сходство, следует отметить и важнейшее отличие диалектной и детской речи от литературной разговорной: в последней соответствующие имперфективы далеко не всегда воспринимаются как нейтральные - говоря-
щий и слушающий все-таки ощущают их нестандартность, что, как уже отмечалось выше, может стать объектом рефлексии:
Он никак не научается выходить из сложных ситуаций. Наверное, это неправильное слово, но как иначе передать, что он каждый раз не может ничему научиться?
Мы всегда, когда со свечами ужинаем, закапываем скатерть. Кажется, это какое-то другое «закапывать», но, впрочем, неважно (ср.: капать в нос - закапать - закапывать и одновидовой глагол закапать в значении испачкать).
Острая потребность в имперфективе подчеркивается особым интенциональ-ным контекстом, в котором сталкиваются оппозиционно противопоставленные грамматические формы:
Мы тогда много спорши: где грань, пройдя через которую героиня «Сотри-са» из фантома превращается в человека, научается чувствовать ...Научиться смеяться и через это - очеловечиться (А. Демидова);
Так разминулись Зигфрид с Брунгшьдою... Так разминовываемся мы (М. Цветаева).
Стандартная речевая ситуация предполагает выбор одного члена грамматической оппозиции, однако параллельное употребление противопоставленных грамматических форм в пределах одного высказывания позволяет «ощутить» скрытую динамику и силу грамматической категории.
Как уже отмечалось выше, в разных типах и жанрах современной речи наиболее активно протекает процесс образования вторичных имперфективов от одновидовых глаголов РегГесЙуа 1ап1ит. В этот процесс вовлекаются:
1) глаголы СВ со словообразовательными или акциональными приставками (глаголы различных способов действия), не допускающие с точки зрения «официальной» аспектологии видовой парности;
2) глаголы СВ с архаичными приставками (приставочные глаголы со связанными или этимологическими корнями типа утомить);
3) глаголы СВ с окказиональными (для данной основы) приставками.
Активность этого процесса отмечается многими аспектологами (см.: Петрухи-
на, 2000; Зализняк, Шмелев, 2000; Черткова, 2000 и др.). Однако, как правило, не подчеркиваются такие важнейшие его черты, как масштабность, тотальность и «всежанровость». Обратимся к конкретному анализу указанных случаев.
1. Определенной частотностью, как уже отмечалось, обладает имперфектив разлюблять // разлюбливать (любить - разлюбить - разлюблять!разлюбливать). Приведем еще несколько примеров, демонстрирующих его разговорную активность:
Такое пылание недолго, оно сжигает влюбленных и опаляет всех рядом стоящих... Человек сходит с ума или разлюбляет (Интервью с Константином Райки-ным. «Огонек», июнь 2001); Главное - не останавливаться и никого не разлюбливать (Интервью с актрисой Натальей Андрейченко. «Времечко», 2000);
- перетрудиться - перетруживаться (Мне кажется, что мы все время перетруживаемся) ;
- зацепиться - затепливаться (У тебя нет другого выхода: тебе надо в Москве затепливаться);
-усомниться -усомневаться (Если не хочешь совсем потерять присутствие духа - нельзя усомневаться);
- захотеть - захочивать (Мы каждый раз, когда захочиваем, тогда и выпиваем);
Стремление к подобному преодолению перфективной одновидовости является, по нашему мнению, более ярко выраженным и реализуется в потенциальном им-перфективе гораздо чаще, чем стремление к не вполне корректному с точки зрения кодификации продлению «чистовидовой» цепочки. Лексико-семантические ограничения на самом деле представляются гораздо менее фатальными, чем принято думать: например, почти все специально-результативные глаголы вовлечены в образование потенциальных имперфективов:
Чем больше забалтывался, тем глупее казались аргументы (К. Ротиков. «Другой Петербург»);
Ты ходишь и ходишь, а это надо не ходить, а выхлопатывать;
Я раньше не понимала, как Федя Протасов мог заслушиваться цыганских песен (А. Демидова);
Оркестр чужо смотрел, как выплакивалась скрипка (В. Маяковский);
Наверное из этих впадин и пьют дрозды, когда взамен раззванивают слухи за день огнем и льдом своих колен...(Б. Пастернак).
2. Известно, что некоторые одновидовые глаголы совершенного вида являются приставочными лишь с точки зрения происхождения. Синхронный анализ не позволяет считать их мотивированными, хотя они и являются таковыми с точки зрения диахронии, а их внутренняя форма не является в современном языке утраченной. Уточняя понятие приставочных глаголов, М.А. Шелякин пишет, что «с аспектологической точки зрения не имеет значения распределение приставочных глаголов на производные, мотивированные для современного языка, и уже непроизводные, немотивированные глаголы, в которых приставка выделяется только исторически... Кстати говоря, количество глаголов с опрощенными приставками в русском языке невелико, как и невелико количество самих квазиприставочных глаголов» (Шелякин, 1983, 113-114). Именно поэтому примеры потенциальной импер-фективации подобных глаголов достаточно редки:
Он окончательно разнемогался, когда с легким насморком выходил из дома хоть на пять минут (разг. речь);
Именно этот поворот нашего разговора и заставш Эмилию перестать выпаливать «идиот» («Совершенно секретно», ноябрь 2001);
Он говорил, как поведывают давно выношенные мысли (А. Солженицын).
Экзотично выглядят подобные образования в поэзии: Когда же мне надоедала покорствующая луна, спускался я к горе Гудала, пронзовывал ее до дна (И. Северянин).
В разговорной речи в контексте языковой игры часто употребляется глагол на-мекивать (памекать-намекивать): На что это вы намекиваете? Этот «морфологический штамп» стоит в одном ряду с потенциальными (но абсолютно неправильными с точки зрения кодификации) склоняемыми формами мн. ч. существительного: мечт (нет никаких мечт), делов (всего и делов-то ), падежов (падежов не знаешь) и некоторыми другими, которые часто употребляются в разговорной речи как привычный атрибут языковой игры.
3. Особый интерес в плане креативности представляют собой потенциальные образования НСВ от нестандартных одновидовых глаголов. Нестандартность может проявляться в разных формах, например, в «образовании по конкретному образцу» (Е.А. Земская):
- глагол притерпливаться образован по аналогии с глаголом приноравливаться'. Семейная жизнь сложная - притерпливайся (в окказионализме актуализируется значение приставки: ср. привыкай)-,
- глагол раздружиться, кстати, встречающийся достаточно часто (Как встретились с Эренбургом? Мы с ним раздружились, но я нежно его люблю (Из письма М. Цветаевой)), «восходит» к глаголу рассориться и при необходимости легко им-перфективируется: Я не могу быстро раздруживаться; Как только ему становится невыгодно - он сразу раздруживается.
Естественно, это явление получает широкое распространение в творческом тексте: И отзолачивал (ср. отсвечивал) открытйуголок платья (А. Солженицын); Единственное, что продолжает озабочивать (ср. озадачивать), - это судьба Женечки (из письма Б. Пастернака). С трудом вовлекается в процесс имперфекти-вации глагол поразрушить, т. к. семантика основы (уничтожить) вступает в нем в противоречие со значением приставки, выражающей ослабленность действия: таким образом, окказиональность проявляется на уровне перфективации, а потенциальность - на уровне имперфективации: Поедешь завтра, слегка там поразруши-вай и возвращайся (ломают загородом старый дом). Ср.: Выйди в сад и чуть-чуть поразрушь - это осень простит (И. Северянин).
В поэзии Серебряного века встречаются случаи имперфективации с использованием менее продуктивного, чем -ива -, но более благозвучного суффикса -а- : Я утепляла море! Плавала целый день я (И. Северянин); День встает - врага сражаешь... (М. Цветаева) (форма с -ива- невозможна); Березняк перестал ли линять и пятнаться, водянистую сень потоплять и редеть...(Б. Пастернак).
Еще раз отметим ту разновидность имперфективации, которая связана с «реконструкцией» (путем депрефиксации) несуществующей в современном языке формы, - восстановлением или созданием первичного бесприставочного глагола НСВ. Со словообразовательной точки зрения этот процесс представляет собой редеривацию. Подобные случаи возможны и в рамках других грамматических категорий русского языка рода (русалка - русал), числа (штаны - штан), залога (смеяться - смеять) - и в целом это явление можно охарактеризовать именно как словообразовательно-морфологическое и, как правило, типичное именно в качестве приема языковой игры («игровыми оппозитами» называет их Т.А. Гридина (Гридина, 1996, 82)). Окказиональный или архаичный глагол НСВ восстанавливает Логику видовой пары, реализованную в форме «движения в обратную сторону», но и в «движении» такого типа проявляется основная тенденция видовой системы -стремление к видовой коррелятивности: «отсечение приставки при видообразовании всегда сопровождается «отсечением» грамматического значения совершенного вида» (Улуханов, 2001, 79). Например, в Словаре Ожегова представлены видовые пары пошлеть - опошлеть и опошлить - опошлять, в то же время в разговорной речи встречается глагол пошлить: Не пошли! (не говори пошлостей); (в контексте юмористического рассказа): Мне из дома нельзя выходить, меня ж похитят. Меня, когда последний раз хитили, знаешь, что было? (Передача «Аншлаг»); Эти странные люди природой созданы именно для того, чтобы вампирить и глазить; Другая больная полошилась (А. Солженицын); Меня это беленило всю обратную дорогу. Широко распространенный в современной речи глагол зацикливаться в последнее время встречается и в форме НСВ: У меня не было комплексов. По крайней мере, я не циклилась на этом (интервью с актрисой М. Мироновой. «ТВ парк», январь 2002). Этот «обратный ход» отмечается и в детской речи: - Засучить тебе рукава? - Не надо сучить, я сама; - Вы же ребенку руку прищемили! - Мы не ще-
мили, он сам (Цейтлин, 1978, 136). Подобные дериваты, естественно, возможны и в поэтических текстах, однако они, скорее, единичны: ... паришь! Рухаешь! (М. Цветаева), чаще их можно встретить в современной поэзии: И выходи на проповедь, и стану духотворить судьбу твою и мысль (О. Охапкин). Рассматривая подобные случаи, И.С. Улуханов отмечает, что часто «отсекаемая приставка является морфемой с ослабленной степенью выделимости»: погодить - годить, спятить - пятить, навострить - вострить и т. п. (Улуханов, 2001, 77); очевидно, что именно это актуализирует нестандартность потенциального первичного имперфектива, смещает его в сторону окказиональности.
Представленный материал достаточно убедительно демонстрирует, с одной стороны, продуктивность явления потенциальной имперфективации, с другой - ее «всежанровость», обусловленные фактором системности. Ярко выраженный потенциальный характер не позволяет считать эти формы явлением, дифференцирующим разговорную и художественную речь. Напротив, эта сфера оказывается той областью, в которой граница между художественной и разговорной речью размыта. Как было показано выше, продуктивность и системность потенциальной имперфективации обусловлены не только спецификой русской аспектуальности, но и возможностями русского словообразования, что обусловливает и тесную переплетенность в рамках этой категории с одной стороны, процесса деривации, с другой - морфологизации.
Исследователи отмечали, что подобные импрефективы используются, как правило, для выражения повторяющихся, узуальных действий (Шелякин, 1983, 184-191; Петрухина, 2000, 100). Наш материал убедительно это демонстрирует. Потенциальный имперфектив может:
- сопровождаться показателями кратности часто, время от времени, иногда, все время: Иногда он взмарщивался', Мне кажется, мы все время перетруживаемся', Так часто бывает: человек с ума сходит или разлюбляет', В подобной ситуации безнаказанности люди часто обнаглевают;
- употребляться в кратно-соотносительных конструкциях: Каждый раз. когда вода вскипячивается, накапливаются вредные вещества, поэтому она должна только один раз вскипеть’, Когда вы залегаете в больницу, вы хотите как следует отдохнуть', Мы каждый раз, когда захочиваем, тогда и выпиваем.
Характерной для подобных форм в разговорной речи является ситуация обобщенного факта - нравоучительные высказывания с модальными словами можно, надо, нельзя: Надо в Москве зацепливатъся', Нужно все вытерпливать. Стремление говорящего к обобщению, претензия на гномическое высказывание «вынуждают» его образовывать потенциальный имперфектив, окрашенный, благодаря приставке, коннотацией стремления к достижению результата или к его отрицанию: Нельзя усомневаться (относится ко всем и каждому). Ср. Я такой человек: всем можно сомневаться, но не мне - мне ни в чем нельзя усомневаться). Таким образом, в прагматике такого рода высказываний соединяются обобщенность и категоричность. В качестве обобщенного субъекта могут выступать соответствующие местоимения: Мы ничему не научаемся', Рано или поздно все опосты-левает и т. п. Контексты с фазовыми глаголами не оставляют говорящему возможности выбора между СВ и НСВ, так как требуют только имперфектива: Единственное, что продолжает озабочивать (при малоупотребительной форме СВ озаботить) - это судьба Женечки (Б. Пастернак) (ср. продолжает заботить). Выбор префиксального глагола представляется абсолютно мотивированным (тем более, что речь идет о письме Б. Пастернака): приставка, являющаяся в данном случае
чистовидовой, сохраняет, тем не менее, внутреннюю форму («действие, названное мотивирующим глаголом, направить вокруг чего-н., на все стороны чего-л.» (Русская грамматика, 1980, 363)).
Таким образом, далеко не вся шкала грамматических значений НСВ реализуется в потенциальных имперфективах, и с этой точки зрения их можно также назвать «специфическими имперфективами». Чаще их использование ограничено контекстами многократного, затем - узуального, и реже - конкретно-процессного значения.
Используя оксюморон (безусловно, невозможный в качестве строго научного термина), вторичные «потенциальные имперфективы» можно определить как перфективные имперфективы, так как в них одновременно концентрируется семантика результата и не предельности действия. В нестандартной, потенциальной (иногда и «искусственной») форме НСВ актуализация такой «комплексной» грамматической семантики представляется наиболее выразительной.
В большинстве случаев «потенциальный имперфектив» является прагматически окрашенным, в некоторых - экспрессивно значимым; даже вполне нейтральные формы, как правило, «балансируют» на грани нормы. Употребление вариативного ненормативного имперфектива на фоне существующего в языке нормативного позволяет добиться семантической или стилистической детализации высказывания. Подобные глаголы - одно из активных морфологических средств языковой игры, хотя исследователи обычно этого не замечают («Категория вида и времени обыгрываются сравнительно редко», - пишет В. Санников [6] (Санников, 1999, 89)). Таким образом, потенциальную имперфективацию можно рассматривать как важную составляющую экспрессивно-прагматического потенциала категории вида в дискурсе.
Явление потенциальной имперфективации, будучи, возможно, не самой яркой краской в многоцветной и богатой палитре русской аспектуальности, тем не менее, представляет собой некий узел, в котором сходятся линии деривационная и реляционная; представления о потенциальном и окказиональном, старом и новом, правильном и неправильном с точки зрения самой грамматики и с точки зрения словаря. Масштабность и «всежанровость» этого явления не позволяет нам проигнорировать его или считать подобные факты «капризами» самого языка или «капризами» говорящего.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. «Дискурс-это речь, «погруженная в жизнь» (Арутюнова, 1990,137).
2. Примеры, не отмеченные ссылкой на источник, относятся к разговорной речи.
3. В данном случае преодолевается «семантическое сопротивление» глагола, в котором дважды маркируется перфективность (суффиксом -ну- и префиксом по-), что препятствует в рамках нормы выражению имперфективности.
4. См. подробнее: Ионова, 1986, 1989.
5. То, что возможность образования вторичного имперфектива теоретически существует от любого приставочного перфективного глагола отмечал еще С.О. Карцевский (Карцевский, 1962, 221).
6. В кн.: Санников В. «Русский язык в зеркале языковой игры» в разделе «Морфология. Категория вида и времени» нет ни одного примера на использование вторичного имперфектива (см.: Санников В., 1999, 89-91).
ЛИТЕРАТУРА
1. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. - М., 1990.
2. Бондарко А.В. Глагольный вид в русском языке как морфологическая категория // Вопросы русской аспектологии. - Воронеж, 1975.
3. Бондарко А.В. Основы функциональной грамматики. - СПб., 2001.
4. Гридина Т.А. Языковая игра. Стереотип и творчество. - Екатеринбург, 1996.
5. Золотова Г.А. Грамматика как наука о человеке // Русский язык в научном освещении, № 1,2001.
6. Ионова И.А. Морфология поэтической речи. - Кишинев, 1986.
7. Ионова И.А. Эстетическая продуктивность морфологических средств языка в поэзии. - Кишинев, 1989.
8. Зализняк Анна А., Шмелев А.Д. Введение в русскую аспектологию. -М., 2000.
9. Карцевский С. Вид (Из кн. «Система русского глагола») // Вопросы глагольного вида. - М., 1962.
10. Петрухина Е.В. Аспектуальные категории глагола в русском языке в сопоставлении с чешским, словацким, польским и болгарским языками. - М.: МГУ, 2000.
11. Ровнова О.Г. Имперфективация глагола в русских диалектах (с точки зрения синхронии и диахронии) // Типология вида. Проблемы. Поиски. Решения. - М., 1998.
12. Ровнова О.Г. Употребление грамматических форм в русской диалектной речи // Проблемы Функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. - СПб, 2000.
13. Русская грамматика. - М., 1980.
14. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. - М., 1999.
15. Солженицын А.И. Русский словарь языкового расширеия. - М., 1990.
16. Тихонов А Н. Русский глагол. Проблемы теории и лексикографии. - М., 1998.
17. Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке. - М., 2001.
18. Цейтлин С.Н. О некоторых особенностях имперфективации в детской речи // Известия Воронежского педагогического института. Т. 146. - Воронеж, 1975.
19. Цейтлин С.Н. Детские речевые инновации: опыт анализа // Исследования по языкознанию. -СПб., 2001.
20. Черткова М.Ю. Грамматическая категория вида в современном русском языке. - М., 1996.
21. Черткова М.Ю. О современном этапе функционирования формальной модели русского языка// Русский язык: исторические судьбы и современность. Труды и материалы международного конгресса. - М.: МГУ, 2001.
22. Шелякин М.А. Категория вида и способы действия русского глагола. - Таллинн, 1983.
THE POTENTIAL OF THE CATEGORY OF ASPECT IN THE DISCOURSE
E.N. REMCHUKOVA
General and Russian Linguistics Department Russian Peoples’ Friendship University Mikhlukho-Maklaya str., 6, 117198 Moscow, Russia
The article discusses the creative potential of the category of aspect represented in the various types of the Russian speech, namely: the pattern formation of non-typical aspect pairs; the activity of the secondary imperfectivation process; the ways and methods to specify aspect meanings.
