CC BY
90
_______________________Этносы и конфессии_____________________________________
Рустам ГИВАДУЛЛИН
ПОСТСОВЕТСКИЙ ДИСКУРС НАЦИИ КАК ПРОБЛЕМА МЕЖЭТНИЧЕСКОГО ЕДИНСТВА РОССИИ
Статья посвящена проблеме идеологического обеспечения постсоветского межэтнического единства. Анализируются противоречия в концептуальной разработке понятия российской нации. Цепается вывод о необходимости использования советского опыта межэтнической интеграции.
The article is devoted to the problem of ideological provision of post-Soviet interethnic unity. Analyzing contradictions in conceptual determination of Russian nation’s term, the author comes to the conclusion, that it is necessary to use Soviet experience of interethnic integration.
Ключевые слова:
этнос, национализм, российская нация, нациестроитепьство, этатизм, конструктивизм; ethnos, nationalism, Russian nation, nation building, ethatism, constructivism.
Принципиально новым в национальной политике современной России стало провозглашение ее полиэтничного населения единой российской нацией и стремление сформировать соответствующую идентичность. Такая стратегия концептуально обосновывается и вдохновляется идеей нациестроительства, сформулированной рядом европейских ученых-этнологов — представителей конструктивизма. Например, согласно Э. Геллнеру, она заключается в том, что централизованное государство в индустриальную эпоху способствует этнокультурной однородности самими объективными условиями своего существования (единые школа, законы, армия, экономическая жизнь и т.д.), а также целенаправленной политикой, отстаивающей националистический принцип совпадения политических и культурных границ1.
Однако применительно к России подобная нациестроительная задача представляется излишне радикальной и трудновыполнимой, поскольку она вступает в противоречие с исторически сложившейся у разных этносов политической традицией идентифицировать себя в качестве самостоятельных наций. В таких условиях политика по созданию единой нации может восприниматься ими как принудительная ассимиляция и вызывать протестную реакцию. Встающая в этой связи проблема идеологической легитимности в глазах этносов самого понятия единой российской нации, по мнению сторонников нациестроительства, должна решаться на основе этатистского и конструктивистского подходов. Насколько это может быть эффективным, покажет время. Но уже сейчас заметны некоторые сложности и противоречия, связанные с использованием принципов этатизма и конструктивизма в процессе постсоветского нациестроительства. На наш взгляд, они заслуживают того, чтобы их рассмотреть более внимательно.
Преимущества этатизма с точки зрения обоснования и популяризации идеи превращения полиэтничного населения России в единую нацию, казалось бы, очевидны, так как в рамках этатистского дискурса ставится нейтральная по отношению к этничности задача — формирование идентичности, которая строится на осознании общей государственности и гражданства без учета этнических
1 Геллнер Э. Нации и национализм / пер. с англ.; ред. и послесл. И.И. Крупника. - М. : Прогресс, 1991, с. 95-188.
ГИБАДУЛЛИН Рустам Марсельевич — к.и.н., заведующий кафедрой истории Камской государственной инженерноэкономической академии (ИНЭКА) ё1а20052005@уан-dex.ru
различий. Стремление придать тезису о единой российской нации исключительно этатистский смысл, не затрагивающий сферу этничности, обычно подкрепляется ссылками на европейское понимание нации, в соответствии с которым ее действительно принято определять формальным признаком гражданства и включать в нее всех граждан страны безотносительно к имеющимся среди них межэтническим градациям.
Между тем, упускается из виду то, что в последние десятилетия внутренняя стабильность и национально-государственное единство европейских обществ, испытывающих нарастающую миграцию из стран «третьего мира», все больше связываются с этнополитическими и этнокультурными факторами. Происходит это потому, что интеграция в европейские нации иноэтничных мигрантов не обеспечивается лишь их правовой включенностью в институт гражданства, а упирается в необходимость адаптации их этнокультурного сознания. Другими словами, проблема заключается в том, чтобы в этническом сознании мигрантов не только государство, в котором они оказались, но и культурные параметры принимающей их общности идентифицировалась ими как «свои». Конечно, не менее важно, чтобы и сами они оценивались принимающей их этнической общностью как «свои» в культурном отношении. Независимо от того, как будет решаться эта проблема межэтнического взаимодействия, ясно одно — этатистская трактовка понятия нации и нациестрои-тельства не отменяет определяющей роли этнических аспектов.
Не случайно и в России этнополитичес-кую подоплеку самой идеи постсоветского нациестроительства раскрывают сами же ее популяризаторы, когда говорят о ней как о панацее, прежде всего, от этнического сепаратизма, представляющего, по их мнению, главную опасность для государственной целостности. Главным же образом дело заключается в том, что независимо от этатистских установок нацие-строительства институциональным ценностно-идеологическим выражением создаваемой нации становится патриотизм, всегда легитимируемый в глазах общества в качестве его культурно-исторической традиции, имеющей, в конечном счете, этнические корни.
Это хорошо подтверждает постсоветский опыт конституционного оформления российского этатизма. Конституция Российской Федерации 1993 г. содержит этатистское представление о российской идентичности в виде понятия «многонациональный народ», выражающего идею нации как надэтнической государствообразующей общности. Так, Конституция, согласно тексту ее преамбулы, принятая от имени «многонационального народа Российской Федерации»1, в ст. 3 устанавливает, что «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ»2. В свое время в преамбулах советских конституций последнего поколения фигурировали схожие понятия: в Конституции СССР 1977 г. — «советский народ», в Конституции РСФСР 1978 г. — «народ Российской Советской Федеративной Социалистической Республики», в Конституции Татарской АССР 1978 г. — «народ Татарской Автономной Советской Социалистической Республики». Однако содержание этих, казалось бы, этатистских понятий никак не раскрывалось с собственно этатистской точки зрения. Характеристика «советского народа» заключалась лишь в приверженности социально-политическим идеалам социализма3, а «народов» РСФСР и ТАССР — в осознании «себя неотъемлемой частью всего советского народа»4.
В отличие от них, «многонациональный народ Российской Федерации» наделяется характеристиками, содержащими в себе ценностно-патриотические аспекты этатизма: «соединенные общей судьбой на своей земле», «исторически сложившееся государственное единство», «память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству», «ответственность
1 Конституция Российской Федерации. — М. : Юридическая литература, 1993, с. 3.
2 Там же, с. 4.
3 Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик. — М. : Изд-во «Известия Советов народных депутатов СССР», 1988, с. 3-6.
4 Конституция (Основной закон) Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. - М. : Советская Россия, 1989, с. 4; Конституция (Основной закон) Татарской Автономной Советской Социалистической Республики. — Казань: Татарское книжное изд-во, 1989, с. 3.
за свою Родину перед нынешними и будущими поколениями»1. Все эти предписанные «многонациональному народу Российской Федерации» патриотические императивы, несомненно, вторгаются в сферу этничности, поскольку в той или иной степени наталкиваются на имеющиеся у российских этносов их собственные аналогичные ценностные установки, общественно-политические традиции и историческое самосознание.
Вероятно, в данных обстоятельствах задача интеграции населения страны в единую нацию делает целесообразным при определении содержания этого понятия достижение межэтнического и межкон-фессионального компромисса. К сожалению, на практике мы наблюдаем обратную картину, поскольку формируемый в ходе постсоветского нациестроительства образ российской нации определяется исключительно на основе русского этнического самосознания, прежде всего на основе традиционных патриотических ценностей русского народа. Как отмечают современные исследователи, «нерусские россияне не узнают себя в символах новой российской государственности. В неясном облике создаваемой на глазах официальной идеологии не просматривается очертаний культурного плюрализма. Знаковое оформление новой России свидетельствует скорее о конституировании официальной монокультуры, чем о продумывании эффективной модели мульти-культурализма»2.
В российской этнополитике существует опасная тенденция — стремление ограничивать этнокультурную жизнь нерусских обществ, рассматривая ее как препятствие на пути формирования единой нации и, в конечном счете, как потенциальный источник сепаратизма, угрожающего целостности России. Причем целесообразность такого подхода обосновывается наиболее авторитетным и влиятельным в сфере практической этнополитики известным российским ученым-этнологом В.А. Тишковым. Имея в виду необходимость формирования единой российской нации как гарантии целостности
1 Конституция Российской Федерации. — М. : Юридическая литература, 1993, с. 3.
2 Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. — М. : Модест Колеров и Дом интеллектуальной книги, 2001, с. 17.
российского государства, он прямо говорит о том, что «в отношении гуманитарной интеллигенции республик и части нерусской интеллигенции в Центре» необходимы «особые меры», одной из которых, по его мнению, может стать «переориентация нерусской молодежи в сторону более полезных для общества и его модернизации профессий (меньше филологов, историков, археологов, этнографов и философов, больше менеджеров, социальных работников, психологов, юристов, управленцев и про-чих)»3. При этом В.А. Тишков не только напоминает о необходимости «отдать предпочтение российской общности и российскому патриотизму, в котором русский язык и русская культура... имеют доминирующий статус», но и настаивает на том, что «эта важнейшая доктринальная переоценка в пользу российскости должна быть срочно осуществлена, пока не сформировалось новое поколение на основе формулы “многих наций”, отторгающих российскость как высшую коллективную ценность»4.
Таким образом, следует признать несостоятельной попытку идеологически легитимировать понятие единой российской нации в глазах нерусских обществ с помощью этатистского дискурса. Как мы убедились, этатизм позволяет лишь декларировать неприкосновенность эт-ничности, в то время как сама логика и реальная практика его применения в российском нациестроительстве так или иначе предполагает этнокультурную ассимиляцию. Это идеологически делеги-тимирует идею единой нации и неизбежно превращает ее в фактор межэтнической дезинтеграции.
Столь же несостоятельна попытка идеологически легитимировать идею на-циестроительства на основе конструктивистского дискурса. В целях преодоления самоидентификации этносов как самостоятельных наций нациестроителями часто используется радикальный вариант конструктивизма со свойственными ему утверждениями об искусственной, неис-
3 Тишков В.А. Межэтнические отношения и конфликты: перспективы нового тысячелетия. // Антропология власти : хрестоматия по политической антропологии в 2 т. Т. 2. Политическая культура и политические процессы / сост., отв. ред. В.В. Бочаров. — СПб. : Изд-во СПбГУ, 2007, с. 491.
4 Там же, с. 492.
торичной, почти виртуальной природе наций. Фактически это означает полный отказ от свойственного советской науке примордиализма, согласно которому нации вообще и советские в частности рассматривались как объективно-исторические явления, сформировавшиеся в ходе своего естественного саморазвития. С целью опровергнуть именно объективно-исторический характер советских наций и используется аргументация в духе конструктивизма. В соответствии с ней нациегенез представляется в виде социального конструирования, инициируемого и осуществляемого политической и культурной элитой, а сама нация объявляется искусственным образованием, создаваемым в результате нациестроитель-ства, или даже условным понятием, идеологически внедряемым в общественное сознание. На такой основе выдвигается идея переконструирования образа многонациональной России в образ единой нации как реально выполнимый нациестроительный проект.
Однако, на наш взгляд, именно с точки зрения интересов нациестроительства представляется очень сложным добиться соответствующей новому образу самоидентификации населения, оставаясь на конструктивистских позициях. Не вызывает сомнений и то, что конструктивизм изначально возник и культивируется по сей день как идейная оппозиция национализму, призванная своим скепсисом по поводу исторической подлинности его ценностей лишить их в глазах общества ореола, освященного древней патриотической традицией. Поэтому нельзя серьезно рассчитывать на то, что эту заложенную в конструктивизме антинационалис-тическую направленность кому-то удастся использовать избирательно, лишь в интересах дискредитации идентичности «советских наций», при этом никак не затронув понятие «единой российской нации». Конструктивизм, взятый на вооружение, казалось бы, в интересах нациестроитель-ства, несомненно, будет лишь препятствовать тому, чтобы понятие нации воспринималось в качестве базовой приоритетной ценности, как это обычно имеет место в патриотическом сознании, которое всегда культивируется национализмом. Отказ же от традиционно националистического пиетета к понятию «российская нация» может лишить его шансов стать устойчивой
основой культурно-исторической самоидентификации общества.
Все эти противоречия приводят к тому, что сторонники нациестроительства оказываются не в состоянии быть концептуально последовательными в своем этатизме и конструктивизме. Позиционируя себя как приверженцев этатистского подхода к пониманию российской нации, они вынуждены признавать его несостоятельность в реальной практике нациестроительства и, пропагандируя в духе конструктивизма задачу построения российской нации, не могут избежать типично примордиалистского обращения к исторической традиции в целях ее обоснования.
Отмеченные противоречия в полной мере проявляются в общественно-политической литературе. Пример типичного для большинства отечественных работ дискурса понятия единой российской нации дает нам историк-правовед Л.А. Стешенко. Так, призыв автора преодолеть этнологический подход в понимании нации в пользу этатистского сочетается с признанием несоответствия такого шага исторически сложившимся российским реалиям. С одной стороны, Л.А. Стешенко настаивает на том, что «в России пришло время устранить лексику этнонационализма и перейти к общеразделяемой цивилизованным миром методологии и терминологии», в связи с чем «принципиальным представляется вопрос о формировании гражданской на-ции»1. С другой стороны, автор сам указывает на труднопреодолимые для России препятствия на этом пути, заключенные в ее собственных общественных традициях. Во-первых, признается то, что «в отечественной общественно-политической науке не обозначена проблема гражданского национализма в силу отсутствия понятия гражданской нации, хотя фактически эта проблема всегда присутствует в разговорах о государственном национа-лизме»2. Во-вторых, и это главное, признается то, что «с претензией на общегосударственный патриотизм выступают представители этнического национализма доминирующей общности русских», в связи с чем «грань между этническим и гражданским (государственным) наци-
1 Там же, с. 281.
2 Там же, с. 280.
онализмом в значительной мере стира-ется»1. Именно в связи с анализом роли фактора русской этничности говорится о том, что «нередко навязывается идея Российской империи с имперской нацией под видом согражданства и отождествления понятий “нация как этнос” и “нация как государство”»2.
Другое противоречие связано с попытками трактовать российскую нацию одновременно и как стоящую перед Россией актуальную задачу, и как исторически состоявшийся факт. Так, Л.А. Стешенко явно имеет в виду уже сложившуюся реальность, когда говорит о том, что «как бы ни был тяжел и трагичен путь России, народов, которыми она, так или иначе, завладела, .сегодня это единое государство и единая нация — россияне, российский народ»3. Более того, автор даже стремится удревнить исторические корни этой реальности, заявляя, что «в рамках российского государства воссоздается старая историческая общность российских народов или единая государственная российская нация»4. В то же время автор объявляет «важной общественной целью. формирование общероссийской нации»5, принадлежность к которой в интересах обеспечения единства страны «надо умело про-пагандировать»6, поэтому в данном случае процесс нациестроительства выглядит как планируемый и исторически далеко не завершенный.
Основной же идеологический изъян этатистско-конструктивистского подхода заключается в том, что он открывает путь альтернативным нациестроительным проектам на российском пространстве. Так, не случайно утверждению об «исторически сложившемся государственном единстве» «многонационального народа Российской Федерации» в преамбуле Конституции России 1993 г. фактически противоречила по своему смыслу формулировка в преамбуле Конституции Республики Татарстан
1 Тишков В.А. Указ. соч.
2 Там же, с. 268.
3 Там же, с. IX.
4 Там же, с. 205.
5 Там же, с. 275.
6 Там же, с. 307.
1992 г. об «исторически сложившемся единстве народов Российской Федерации на принципах федерализма»7. Оппозицию идее единой российской нации, выражавшейся в понятии «многонациональный народ Российской Федерации»8, несомненно, составляло понятие «многонациональный народ республики». В условиях определенного противостояния в отношениях Татарстана и России в 1990-е гг. оно не могло не выступать как прообраз «татарстанской нации», призванный конкурировать с «российской нацией» в борьбе за собственную идентичность. Именно такого подхода придерживается, например, один из видных государственных деятелей Татарстана Р.С. Хакимов, заявивший о том, что «принятие татарстанского гражданства символизирует появление нового общественного явления, отличного от российского», которое «можно назвать “татарстанской нацией” или “народом Татарстана”»9.
Как видим, понятие единой российской нации не получило убедительного концептуального и идеологического оформления, прежде всего, в глазах нерусских обществ. Это вовсе не означает, что неприемлем сам принцип межэтнического единства страны. Напротив, он может быть наполнен более адекватным идеологическим содержанием, обеспечивающим преемственность с реальными позитивными итогами предшествующей межэтнической интеграции в России. Прежде всего, к ним следует отнести укоренившееся в советское время и сохраняющееся по сей день в самоидентификации российских этносов важное для них представление о самих себе как о добровольных участниках федеративного сообщества наций-государств.
7 Конституция Республики Татарстан. —
Казань: Новое знание, 2006, с. 4.
8 В законодательных актах и других официальных документах постсоветского периода, в отличие от советского законодательства, отсутствует понятие нации, для обозначения государствообразующего субъекта в соответствии с международно-правовой терминологией используется понятие «народ».
9 Хакимов Р.С. Тернистый путь к свободе // Сочинения. 1989—2006. — Казань : Татарское книжное изд-во, 2007, с. 179.
