45ББК 63.3(5Гру)64-283.2
Г. А. Гамкрелидзе
ПОСТСОВЕТСКАЯ ГРУЗИЯ И ЕЕ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В ГОДЫ ПРАВЛЕНИЯ МИХАИЛА СААКАШВИЛИ: РАЗМЫШЛЕНИЯ ГРУЗИНСКИХ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ
Понять национальные проекты и видение национальных интересов политическими элитами в России и Грузии чрезвычайно важно для осмысления движущих сил различных политических действий, в том числе в сфере российско-грузинских отношений1.
Формирование внешнеполитического курса Грузии в годы правления Михаила Саакашвили (2004—2013 гг.) напрямую связано с теми внутриполитическими процессами, которые начали развиваться в период президентства его предшественника Эдуарда Шеварднадзе. При Шеварднадзе происходило постепенное снижение российского влияния в Грузии и прямо пропорциональное укрепление позиций США. Шел процесс «вестернизации» политической элиты бывшей советской республики Закавказья.
Вестернизация грузинской интеллектуальной и политической элиты постепенно достигает точки невозврата. Начатый еще при Эдуарде Шеварднадзе прозападный вектор грузинской внешней политики сформировал целое поколение грузинского истеблишмента, которое не мыслит никаких других путей развития страны иначе, чем через поспешное вступление в НАТО, гипотетическую интеграцию в структуры Евросоюза, а также жесткую антироссийскую риторику2.
Весьма интересным кажется мнение турецких экспертов, говорящих о том, что «в 2004 году ЕС и НАТО пришли на постсоветское пространство. Российское руководство восприняло прием прибалтийских стран в НАТО как угрозу российским государственным
© Гамкрелидзе Г. А., 2017
Гамкрелидзе Георгий Александрович — аспирант кафедры всеобщей истории и международных отношений Ивановского государственного университета. g.gamkr@yandex.ru
интересам. Российское руководство было также обеспокоено западной помощью в смене режима в Грузии. США и их европейские союзники проявляли повышенную заинтересованность в территориях, непосредственно окружающих Россию. А НАТО, как основная западная структура в сфере безопасности, прямо воплощала собой для России угрозу ее национальной безопасности»3.
Стоит отметить, что сам Саакашвили неоднократно давал оценку внешней политике своего предшественника, фактически разделяя ту ее часть, которая была нацелена на развитие дальнейшего активного сотрудничества с США вплоть до вступления в военно-политический блок НАТО. Еще до своего избрания на пост президента Грузии Михаил Саакашвили рассматривался как прозападно настроенный политик, который, став главой государства, продолжит курс сближения с Западом и дистанцирования от России.
Однако, приняв президентские полномочия, М. Саакашвили провозгласил налаживание отношений с Россией как одну из главных целей внешнеполитического курса, подчеркнув «необходимость поддерживания тесных партнерских связей в сфере экономики». И действительно, руководство Грузии во главе с Саакашвили, пришедшее к власти после «революции роз» (ноябрь 2003 г.), предпринимало попытки урегулировать отношения с Россией, в первую очередь за счет изменения политики, проводившейся в отношении Чечни, а также создания совместных с РФ «антитеррористических центров»4.
Некоторый прогресс в отношениях между Россией и Грузией ознаменовала собой и первая личная встреча В. Путина и М. Саакашвили, которая состоялась в Москве 11 февраля 2004 года. Но дальнейшие события показали, что эти тенденции, к сожалению, не нашли своего должного развития. Первым камнем преткновения послужили события в Аджарии и свержение А. Абашидзе. В 2004 году стало очевидным, что дальнейшее развитие политической ситуации в Грузии зависело главным образом от внешних факторов. Становилось ясно, что у команды Михаила Саакашвили не хватит сил, чтобы в одиночку решить поставленные задачи5.
Грузинские интеллектуалы обратили внимание на эти трудности и проблемы внешней политики своей страны и попытались сформулировать предложения для обсуждения.
Прежде всего, стоит обратить внимание на позицию такого видного политического деятеля Грузии того времени, какой стала после возвращения на Родину из европейской диаспоры Саломе Зурабишвили. В 2006 г., являясь лидером оппозиционной партии «Путь Грузии», она как бывший министр иностранных дел сразу же высказалась против того курса, который начал проводить президент Саакашвили после ее отставки.
«Невозможно понять, каким курсом идет Грузия — к России, США, к Востоку или к Западу», — заявила на пресс-конференции в Тбилиси в апреле 2006 года Зурабишвили, которая вместе с главой МИД РФ подписала 30 мая 2005 года в Москве соглашение о выводе российских военных баз с грузинской территории. Позднее, весной 2010 г., она уже прямо охарактеризовала политику Саакашвили по отношению к России как провокационную6.
Если попытаться оценить суждения грузинской политической элиты о национальных интересах своей страны, то наиболее показательной представляется точка зрения видного грузинского эксперта, сопредседателя Института политических исследований Георгия Тархана-Моурави. Он выделяет некоторые из них, которые распадаются на ряд кластеров: а) национальные интересы в том виде, в котором они пропагандируются среди населения и в определенной степени апеллируют к распространенным в обществе (а частично созданным посредством этой самой пропаганды) представлениям. Согласно этим представлениям, государственное строительство и территориальная целостность — высшие приоритеты; б) Грузия — успешная демократия; в) все беды Грузии от России, Грузия — европейская страна и будущее Грузии — в Европе; г) интеграция в НАТО — единственная гарантия защиты от России, США — главная надежда, православие — основа грузинской идентичности, у Грузии замечательные экономические перспективы и достижения7.
Как отмечали Т. Пхеладзе и Н. Силаев, позиции Грузии в системе европейской безопасности значительно трансформировались за 20 лет независимости. Из «государства-потребителя» Грузия, шаг за шагом, превратилась в страну, вносящую собственный вклад в общую систему безопасности. Участие грузинских военных в миротворческих операциях в Косово, Ираке и Афганистане, с учетом их восходящей роли и количества, является
ярким тому примером. Вместе с этим, в результате реализации таких проектов, как Баку-Тбилиси — Джейхан, Баку-Тбилиси — Эрзерум, NABUCCO, TRACECA, WHITE STREAM и других, Грузия становится важнейшей транспортной артерией и существенной составляющей энергетической безопасности Европы. В 2010 году Грузии было предложено подать официальную заявку для присоединения к Энергетическому сообществу ЕС8, поэтому вектор европейской и евро-атлантической интеграции является ключевым и определяющим для грузинской внешней политики. Несмотря на существующие проблемы территориальной целостности, западная ориентация государства остается безальтернативной9.
Для Соединенных Штатов Южный Кавказ жизненно важен и из-за его роли транспортного коридора для поставки энергетических ресурсов Каспия на международные рынки, и из-за географической близости к Ближнему Востоку и Центральной Азии. После того как в 1993 году Россия провозгласила доктрину «ближнего зарубежья», постоянный представитель США в ООН Мадлен Олбрайт, посетившая Баку в сентябре 1994 года, заявила там, что Южный Кавказ лежит в сфере интересов США и что «США не могут согласиться с тем, что России на Кавказе должна принадлежать какая-то особенная роль»10.
Основная причина активности американской политики в данном регионе продиктована именно экономическими интересами. Как заявил президент США Джордж Буш-младший 17 мая 2001 года, «разнообразить источники поставки энергоресурсов нужно не только для обеспечения энергетической безопасности, но и из соображений национальной безопасности. Слишком сильная зависимость от какого-то одного источника энергоресурсов, особенно иностранного, делает нас уязвимыми для ценовых шоков, внезапных перебоев с поставками, а в особо неприятных случаях — и для шантажа»11.
Как известно, начало отношениям между Грузией и НАТО было положено еще в 1992 году со вступлением Грузии в Совет североатлантического сотрудничества. После «революции роз» был сделан более серьезный упор на осуществление реформ в Грузии, в частности за счет Индивидуального плана партнерства с НАТО, впервые составленного Грузией и НАТО в 2004 году. В сентябре 2006 года Грузия обрела возможность начать интенсифицированный диалог о намерениях стать членом НАТО12.
В целом, как утверждали Т. Пхеладзе и Н. Силаев, говоря о национальных интересах и целях национальной безопасности Грузии, можно выделить следующие основные составляющие: 1) обеспечение суверенитета и территориальной целостности страны; 2) устойчивое экономическое развитие и энергетическая безопасность; 3) развитие демократии, гражданского общества, обеспечение верховенства закона и защиты прав человека; 4) европейская и евро-атлантическая интеграция, региональная стабильность и сотрудничество; 5) обеспечение геополитических функций Евразийского транзитного коридора и культурно-экономического центра Кавказа13. По их оценке, М. Саакашвили и его советники исходили из того, что вторжением в Абхазию и Южную Осетию Россия преследует исключительно свои стратегические задачи. Прежде всего, это касается приостановления процесса евро-атлантической интеграции Грузии, а также близости к Евразийскому транзитному коридору и транспортному узлу, соединяющему Западную и Восточную Грузию14.
Несколько иначе интерпретирует эти же проблемы М. Мацаберидзе. Согласно его точке зрения, пришедшее к власти после «революции роз» правительство М. Саакашвили взяло курс на быструю интеграцию с Западом и открыто поддержало «бархатные революции» в других странах СНГ. Естественно, это вызвало раздражение России, хотя правительство М. Саакашвили пыталось урегулировать отношения с Москвой, предлагая ей начать их «с чистого листа», открывая дверь российскому капиталу: это рассматривалось как своеобразная «компенсация», которая сделала бы интеграцию Грузии в евро-атлантические структуры более приемлемой для РФ15. В двусторонних отношениях того периода были «оттепели» и осложнения, экономические санкции Москвы против Тбилиси и обострения ситуации в конфликтных регионах. Власти республики громко заявляли о «ползучей агрессии» России и попытках аннексии территорий Грузии.
Однако после событий 2008 года, по мнению М. Мацабе-ридзе, двусторонние отношения вновь оказались на критической грани — Россия признала независимость существующих в Грузии сепаратистских режимов, тем самым окончательно прояснив, что «миротворческие усилия» России были лишь прикрытием политики аннексии16.
В этой связи стоит отметить, что у грузинских интеллектуалов есть общие позиции в понимании статуса Абхазии и Южной Осетии: с их точки зрения, Россия занимает враждебную позицию по отношению к грузинским интересам, так как поддерживает национальные движения в этих регионах, а после 2008 года признала независимость территорий. Более того, на взгляд грузинских интеллектуалов, такую политику Россия вела с начала 90-х, а потом проводила ее еще более последовательно. Желание абхазов и осетин создать свою государственность не признается законным абсолютным большинством грузинских экспертов.
Впрочем, можно отметить и более мягкую позицию в этом вопросе. Ее выражает в своих работах и выступлениях глава Института Евразии Гулбаат Рцхиладзе. По его мнению, конфронтация с Москвой для Тбилиси абсолютно невыгодна, в первую очередь в экономическом плане, из-за высокой задолженности, которая составляет 1 миллиард 750 миллионов долларов, что очень сильно ограничивает суверенитет страны. Рцхиладзе также утверждает, что в сознании части грузинского общества, особенно приближенной к правящим кругам, финансирование республики официальными или неофициальными западными структурами рассматривается как абсолютно нормальный фактор (ведь в отношении Запада «функционирует стереотип "друга"»). Когда же финансирование осуществляется Россией, то это вызывает, по меньшей мере, настороженность и осуждение, если не обвинение в «измене Родине». Подводя итог своим размышлениям, Гулбаат Рцхиладзе полагает, что крайне настороженное (вплоть до отрицательного) восприятие РФ в сознании политического истеблишмента Грузии, с одной стороны, и теснейшие связи руководства страны с США вкупе с их преимущественно положительным образом «друга», сложившемся в обществе — с другой, определяют существенную ограниченность суверенитета Грузии в пользу Запада (особенно США)17.
Можно привести еще одну схожую точку зрения другого, уже не грузинского эксперта — профессора Университета Сан-Франциско Андрея Цыганкова, которая была высказана еще до вооруженного конфликта в Закавказье в августе 2008 года: «Корни конфликта — в распаде СССР и советского государства и связанного с этим укреплением политических амбиций этнократических
элит в бывших советских республиках. Сегодня в немалой степени в силу этих факторов бывшие республики функционируют как слабые неэффективные государства, выживая на образе внешнего врага, западной помощи и за счет открытости российской экономики, в которой, главным образом, нелегально занята значительная часть трудоспособного населения новых государств»18.
В этом отношении очень показательны высказывания бывшего министра иностранных дел Грузии Ираклия Менагаришви-ли, который считает, что в основе противостояния двух государств лежат не субъективные факторы, а несбалансированность и разобщенность грузинских и российских векторов развития. Поэтому грузино-российские взаимоотношения не могут быть упорядочены, пока не сложится окончательная конфигурация Кавказского региона. «Россия должна принять реальность, что евро-атлантический выбор Грузии окончателен и неизменен. Со своей стороны, Грузия должна убедить Кремль, что в случае вступления Грузии в НАТО российские интересы не будут ущемлены ни в какой степени»19.
Но не стоит забывать еще о таком важном факторе, оказывающем существенное влияние на жизнь всего грузинского общества, каким является деятельность Грузинской Православной Церкви. Здесь хочется особо подчеркнуть роль личности патриарха Илии II, служащего не только духовным пастырем, но и той примирительной фигурой, которая очень часто сдерживает различные враждующие политические силы как в самой Грузии, так и за ее пределами. В частности, стоит отметить тот факт, что диалог между российской и грузинской Церквами не прекращался даже в период самого тяжелого кризиса, а 23 января 2013 года состоялась встреча Владимира Путина с католикосом — патриархом Илией II. Католикос-патриарх всея Грузии Илия II передал президенту России Владимиру Путину привет от вступившего тогда в должность премьер-министра Грузии Бидзины Ивани-швили. Илия II полагает, что «все проблемы, которые существуют между Россией и Грузией, будут устранены». Со своей стороны президент РФ поздравил католикоса-патриарха всея Грузии с недавним днем рождения, 35-летием служения и наградой Фонда единства православных народов. «Особые слова благодарности хочу сказать за то, что Вы в сложных условиях сегодняшнего
дня — непростых межгосударственных отношений России и Грузии делаете всё возможное для поддержания гуманитарных, духовных, культурных контактов между нашими братскими народами», — подчеркнул Путин20.
На наш взгляд, многие ключевые положения анализа грузинскими интеллектуалами внешнеполитических интересов Грузии связаны с тем, что Грузия после распада Советского Союза переживала болезненную политическую и экономическую трансформацию, которая усугубилась наличием внутриполитических конфликтов и вмешательством таких внешних игроков, как США и Россия, а в дальнейшем и ЕС. Неадекватная оценка внешней среды и доступных для реализации внешнеполитических целей ресурсов нередко ставила дипломатию Саакашвили в тупик. По сути, Грузия не имела различимых стратегических целей за исключением европейской и евро-атлантической интеграции. Однако само культурно-историческое развитие Грузии, как и ее экономическая и политическая составляющие, тесно связаны с процессами, происходящими в России. Вот почему желание грузинской политической элиты отстраниться от них могут привести к катастрофическим последствиям для самой Грузии. Как подчеркивают исследователи, прошедшие после распада СССР два десятилетия не дают оснований для утверждений об успехе опытов становления демократических режимов на постсоветском пространстве. Напротив, всё более сильными становятся тенденции к консолидации авторитарных политических систем. В частности, опыт Грузии дает основания констатировать, что после «революции роз» 2003 года президент Михаил Саакашвили не столько укреплял демократические институты государства, сколько авторитарными методами наращивал свою власть21.
Размышляя о российско-грузинских отношениях, можно с уверенностью утверждать, что, несмотря на все те процессы, которые имели место в период правления М. Саакашвили, главные религиозные и культурные основы двух стран незыблемы. Как отмечал Самюэль Хантингтон в своей знаменитой книге «Столкновение цивилизаций», в этом новом мире наиболее масштабные столкновения произойдут не между социальными классами, бедными и богатыми, а между народами различной культурной идентичности. Грузия, как и Россия, входит в единую православную
цивилизацию. Таким образом, у обеих стран присутствуют основные культурные и религиозные точки соприкосновения для стабилизации даже конфликтных и военных ситуаций, что непосредственно сыграет позитивную роль на положении во всем регионе. Рассматривая внешнеполитический курс Грузии во время правления Михаила Саакашвили, и российско-грузинские отношения в частности, можно с уверенностью отметить, что данный период явно неоднороден и может быть разделен на две составляющие, одну из которых можно условно отметить как начальный этап политики Саакашвили (докризисный период) и второй — как завершающий, по сути оказавшийся провальным.
Можно высказать предположение, что предложения грузинских интеллектуалов, их критика внешней и особенно внутренней политики Михаила Саакашвили серьезно повлияла на формирование внешнеполитического курса коалиции «Грузинская мечта», а позднее отразилась и на внешней политике страны в годы правления представителей этого политического блока. Поэтому внешняя политика Грузии стала более сбалансированной и осторожной, чем в эпоху Саакашвили.
Примечания
1 Тархан-Моурави Г. Перспективы урегулирования российско-грузинских отношений // Россия и Грузия: в поисках выхода : документы общественной политики, разработанные российскими и грузинскими экспертами. Б. м., 2011. С. 89.
2 Мурванидзе Б. Грузинские интеллектуалы эпохи Эдуарда Шеварднадзе // Интеллигенция и мир. 2009. № 2. С. 132.
3 Демираг Й., Тангер Б. Грузинский кризис 2008 года и пределы возможностей управления европейской безопасностью // Центральная Азия и Кавказ. 2011. № 2. С. 40.
4 Бахтуридзе З. Направление внешнеполитического курса Грузии при президенте Саакашвили // Современные исследования социальных проблем. 2011. № 3. С. 3—4.
5 Там же. С. 4.
6 Зурабишвили не понимает, куда идет Грузия. URL: http://www.apn-nn.ru/ event_s/24669.html ( дата обращения: 15.06.2016).
7 Тархан-Моурави Г. Указ. соч. С. 91.
8 Пхеладзе Т., Силаев Н. Российско-грузинские отношения в контексте европейской безопасности // Россия и Грузия в поисках выхода. 2011. С. 12.
9 Там же.
10 См.: ДемирагЙ., ТангерБ. Указ. соч. С. 49.
11 См.: KlareM. T. Global petro-politics : the foreign policy implications of the Bush administration's energy plan // Current History. 2002. March. P. 102.
12 Демираг Й., Тангер Б. Указ. соч. С. 52.
13 Пхеладзе Т., Силаев Н. Указ. соч. С. 13.
14 Там же. С. 14.
15 Мацаберидзе М. Россия и Грузия в постсоветский период: метаморфозы отношений // Центральная Азия и Кавказ. 2008. № 5. С. 174.
16 Там же.
17 Рцхиладзе Г. Государственный суверенитет в политическом мышлении и практике Грузии // Центральная Азия и Кавказ. 2005. № 3. С. 116.
18 Американские эксперты о кризисе в отношениях Грузии и России. URL: http://me-journal.ru/364/36258/?sphrase_id=3263 (дата обращения: 17.06.2016).
19 Мацаберидзе М. Грузия — Россия: поиск цивилизованной модели отношений // Центральная Азия и Кавказ. 2007. № 5. С. 83.
20 Официальный сайт Президента России. URL: http://kremlin.ru/ events/president/news/17362 (дата обращения: 18.08.2016).
21 Усманов С., Буданова И. Неясные контуры будущего: перспективы нового цезаризма на постсоветском пространстве // Вестник Ивановского государственного университета. Сер.: Естественные, общественные науки. 2012. Вып. 1. С. 128—129.
