CC BY
70
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 29 (320). Филология. Искусствоведение. Вып. 83. С. 137-141.
О. Е. Тукаева
ПОСЕССИВНЫЕ СЛОЖНЫЕ СЛОВА В НЕМЕЦКОМ И ЭРЗЯНСКОМ ЯЗЫКАХ
Работа проводилась при поддержке Минобрнауки РФ в рамках Программы стратегического развития «Педагогические кадры для инновационной России» (госзадание № 2 от 16.03.2013)
Производится сравнительный анализ образования посессивных сложных слов в двух неродственных языках: немецком и эрзянском. Установлено сходство поссесивных конструкций с точки зрения их структуры и семантики. Что же касается количества членов посессивной конструкции, то в эрзянском языке возможно существование трехчленных композит, в отличие от двухчленных посессивных слов немецкого языка.
Ключевые слова: сопоставительная грамматика, немецкий язык, эрзянский язык, словообразование, словосложение, посессивные слова, бахуврихи-композиты, детерминативные слова, денотат, семантика, непосредственно составляющая.
Неисчерпаемым источником обогащения словарного состава являются новые слова, а одним из самых продуктивных способов образования неологизмов является словосложение. Этот способ словообразования широко представлен в разноструктурных языковых семьях: агглютинативных, корневых, флективных. Ему принадлежит исключительное место в развитии словообразования языка в целом. В именном словообразовании как немецкого, так и мордовских языков принимает участие сравнительно небольшое число словообразовательных суффиксов. Их малое количество в мордовских языках компенсируется другим словообразовательным способом - словосложением. Немецкий язык также очень склонен к образованию сложных слов.
Словосложение является, по-видимому, одним из самых древних типов словообразования как индоевропейских, так и в финно-угорских языках. О его древности говорит тот факт, что сложные слова (композиты разных типов) составляют значительную долю словарного состава этих языков. В зависимости от отношений между компонентами сложных слов они подразделяются на детерминативные (определительно-подчинительные), копулятивные (сочинительные) и посессивные композиты. Исследование посессивности в мордовских языках явление не новое [4 ; 5 ; 6].
Посессивные композиты - это сложные слова, характеризующие человека или вещь по преобладающему либо бросающемуся в глаза признаку. Они подразумевают нечто лежащее вне подлинного значения сложного существи-
тельного. Поэтому такие композиты также называют экзоцентрическими в противоположность эзоцентрическим. Наряду с этими терминами вошел в употребление также термин, который впервые был употреблен в индоевропейском языкознании.
Финно-угорские языки (в том числе и эрзянский) богаты субстантивно-атрибутивными словосочетаниями и сложными словами различных типов. Изучение композитов типа бахуврихи в индоевропейских языках имеет долгую историю. По своему строению данные слова близки к детерминативным композитам. Определяемое слово, как правило, называет часть тела, одежды и т. п., особенностями которых характеризуется сам обладатель или носитель этих признаков. Бахуврихи объединяются в единую группу на основании определенного семантического элемента их словообразовательной модели, который В. Хенцен характеризует следующим образом: «Субъект... не называется внутри сложного слова, а находится вне его» [7. С. 89]. Для немецкого языка характерны двухчленные посессивные композиты: Geizkragen «скряга», Nashorn «носорог», Graubart «седая борода». Как видно из примеров, характеристика человека, животного, растения или предмета на основе какой-либо части тела, одежды или другого признака в немецком языке употребляется в качестве наименования самого носителя данного признака, оставляя денотат вне содержания композита.
В эрзянском языке денотат входит в состав композита, так как в данном языке широко используются трехчленные посессивные кон-
струкции: эчке зепе цёра «парень с толстым карманом», кшнинь нерь варака «ворона с железным клювом». Для обозначения действующего лица используется имя существительное в форме основного, указательного или притяжательного склонения [1. С. 76]. Трехчленные композиты могут превращаться в двухчленные, если третий компонент отбрасывается, например, кудряв черь «кудрявоволосый», сэнь сельме «синеглазый».
Первый компонент (первая непосредственно составляющая) композита в обоих языках, как правило, состоит в атрибутивных отношениях со второй непосредственно составляющей: нем. Brausekopf «вспыльчивый человек», Bleichgesicht «бледнолиций», Milchbart «молокосос», Kreuzschnabel «клест», Rotbart «человек с рыжей бородой»; эрз. Покш сакал покштя «дед с длинной бородой», кайгарчонь чама становой «становой с лицом суслика», раужо сельме тейтерь «черноглазая девушка», ашо чама ава «женщина с белым лицом», лёмзёр сельме тейтерь «девушка с глазами как черемуха» и так далее.
Первый компонент, выражая признак, присущий или приписываемый денотату, определяет второй компонент композита, конкретизируя его. При этом часто первые компоненты композита объединяются со вторыми в одно слово с использованием генитивного определения: нем. Schafskopf «глупец, дурак», Kalbskopf «телячьи мозги, дурья голова»; эрз. Сырнень превне бабине «бабушка с золотым умом», прянь шныця цёра «хвастун».
В немецком языке второй компонент всегда является существительным: Abendpflauenauge зоол. «глазчатый бражник», Bauchfüßer зоол. «брюхоногие моллюски, улитки», Kahlkopf «лысая голова», «лысый, плешивый (человек)», Klumpfuß «косолапый человек».
В эрзянском языке, как отмечает А. П. Феоктистов, второй компонент всегда является существительным в абсолютной форме (ашо меште псака «собака с белой грудью», покш сельме тейтерь «большеглазая девушка») либо в форме инессива основного склонения (колмо этажсо кудо «трехэтажный дом», колмо пейнесэ пакарезэ «трехзубый гребень (прялка)») [6. С. 182-182].
Третий компонент бахуврихи в эрзянском языке также всегда является существительным: кувака черьбуло тейтерь «девушка с длинной косой», кавто кутьмерьсэ лишме «верблюд» (букв. «лошадь с двумя спинами = горбами»),
пондакш пуло киска «собака с лохматым хвостом», келей сакало ломань «человек с широкой бородой».
В качестве определяемого компонента структуры бахуврихи-композитов в обоих языках характерно использование таких лексем, которые представляют собой какую-то определенную часть по отношению к целому (parsprototo): нем. -gesicht «-лицый», -kopf «-головый», -bart «-бородый», -bein «-ногий», -ohr «-ухий», -auge «-глазый», -nase «-носый» и так далее; эрз. чама «-лицо», сельме «глаз», сакал «борода», пря «голова», черь «волос», нерь «морда, рыло», курго «рот» и пр. Примеры: нем. Eselskopf «ослиная голова», Schnapsnase «красный нос (о пьянице)», Milchgesicht «юнец», Eisenbart пренебр. «коновал (о плохом враче)»; эрз. сакалов чама «бородатое лицо», покш курго «большой рот», раужо сельме «черноглазый», кудряв черь «кудрявый волос».
С точки зрения структуры, которая определяется первой непосредственно составляющей, бахуврихи-композиты делятся на следующие подгруппы:
1) композиты с первым компонентом, выраженным существительным (нем. Holzkopf «дубовая голова, дурак», Schleierschwanz зоол. «вуалехвост»; эрз. боба сельме «человек с глазами как бобы», варьга курго «рот варежкой»);
2) композиты с первым компонентом, выраженным прилагательным (нем. Rotkappe «подосиновик», Blaustrumpf «синий чулок»; эрз. рудазов сур варьга «варежка с грязным пальцем», чова турва курго «тонкогубый рот»);
3) композиты с первым компонентом, выраженным числительным (нем. Dreizahn «трезубец», Neunauge зоол. «минога речная»; эрз. кавто пулосо кече «ковш с двумя ручками», кавто вальмасо кудо «дом с двумя окнами»);
4) композиты с первым компонентом, выраженным глагольной основой (нем. Döskopf «соня», Hinkebein «хромая нога»; эрз. чемени-язь пружина дивант «диваны с ржавыми пружинами», тоцязь пильге стольть «столы с резными ножками»).
Остановимся на рассмотрении данных подгрупп более детально. В подгруппе, где в качестве первого компонента выступает существительное, первая непосредственно составляющая, как правило, выступает в номинативе в немецком языке и в абсолютной форме в эрзянском: нем. Geizkragen «скряга», Geißblatt бот. «жимолость», Grimbart «Барсук (в сказках)», Bierbauch = Biergurgel «любитель пива»; эрз.
менель тештть сельмензэ «его глаза как небесные звезды», помела пря «голова как помело», боба сельме ава «женщина с глазами-бобами», сия пей тейтерь «серебрянозубая девушка», вирь чиресэ килей «береза на опушке леса».
Наряду с этим первый компонент рассматриваемой подгруппы может использоваться в форме генитива: нем. Schafskopf «глупец, дурак», Schafsnase «глупец, дурак», Kindskopf «глупый, по-детски наивный человек», Hundsfott груб. «негодяй, подлец»; эрз. прянь шныця цёра «хвастун», оймень мииця «(человек), продавший душу», кайгарчонь чама становой «становой с лицом суслика».
В немецком языке первый компонент в конструкции «существительное + существительное» может выступать в форме множественного числа: Borstenkopf «человек с щетиной», Bimenkopf «грушевидная голова», Gänsefuß бот. «марь», Hasenfuß «трусишка».
Первый компонент композита второй подгруппы выражен прилагательным. В подавляющем большинстве это прилагательные со значением цвета:
нем. Rorbart «человек с рыжей бородой», Graubart «человек с седой бородой», Weißdorn бот. «боярышник», Blaustrumpf «синий чулок», Rotfeder зоол. «красноперка», Grauhaar «старик», Weißkopf зоол. «лунь болотный», Schwarzhemd «чернорубашечник, итальянский фашист», Rotdorn бот. «розовый боярышник», Blaufuß зоол. «скопа»; эрз. раужо сакал ломань «чернобородый человек», якстере кутьме-ре унжине «жучок с красной спиной», раужо черьбуло тейтерь «девушка с черной косой», раужо цёко каркс «пояс с черной кисточкой», тюжа пря атякш «желтоголовый петух», як-стере чама «красное лицо», сэнь сельме тей-терь «синеглазая девушка», ашо сакало прявт «седобородый глава», раужо курго каштом «печь с черным ртом», ашо чама ава «белолицая женщина».
Первый компонент данной подгруппы может быть также выражен прилагательным со значением качества, размера, формы и т.д.:
нем. Großmaul «горлопан, бахвал», Hartschädel «твердолобый», «медный лоб», Besthaupt «лучшая голова скота, лучшее животное», Hohlrippe бот. «пустореберник», Klumpfuß «косолапый человек», Langfinger «воришка», Langohr «заяц», Leichtfuß «вертопрах», Kurzhaar «коротковолосый», Langbart «длиннобородый»; эрз. нурька пуло вашине «жеребец с коротким хвостом», кичкере пильге
«кривоногий», пондакш пря атя «дед с лохматой головой», чаво пря «пустоголовый», ёлга-ня рунго тейтерь «стройная девушка», сэрей голенища кемть «сапоги с высокими голенищами», кежев пурьгине азор «злой хозяин», келей лавтово ломань «широкоплечий человек», эчке чама ломань «толстощекий человек».
В конструкциях третьей подгруппы в качестве первого компонента выступают количественные числительные в неизменяемой форме:
нем. Vierblatt «четырехлистник», Einhorn «единорог», Tausendfuß зоол. «многоножка», Dreizack бот. «триостренник»; эрз. кавто кутьмерьсэ лишме «верблюд» (букв. «лошадь с двумя спинами=горбами»), колмо вальмасо кудыне «домик с тремя окнами», кавто пуло-со кече «ковш с двумя ручками», вете этаж-со кудо «пятиэтажный дом». В исследованных материалах нами не обнаружено случаев употребления порядковых числительных в качестве первого компонента, что значительно ограничивает пополняемость этой модели новыми лексемами.
В немецком языке в словах четвертой подгруппы в качестве первого компонента используется императивная форма глагола: Brummbart «ворчун», Naschmaul «лакомка, сластена», Hinkebein «хромой», Drehkopf «бестолочь», Murrkopfразг. «ворчун, брюзга».
В конструкциях четвертой подгруппы эрзянского языка в качестве первого компонента может выступать активное либо пассивное причастие: ашолдыця прячерь ломань «человек с седеющими волосами», цитниця голенища кемть «сапоги с блестящими голенищами», пиезь судо цёрыне «мальчик с обожженным носом», синтрезь козырь картуз «картуз со сломанным козырьком».
В качестве второго компонента всех рассмотренных выше структур в обоих языках выступает существительное:
нем. Kuhfuß «лом», Lockenkopf «кудрявая голова», Quatschkopf «болтун, трепло»; эрз. кудряв черь «кудрявоволосый», варьга курго «рот как варежка (о болтливом человеке)», ожо кур-го бока «желторотый», валдо черь «светловолосый».
В эрзянском языке второй компонент используется в абсолютной форме: сэрей кочка-ря туфлят «туфли с высокими каблуками», кеме рунго цёра «мужчина с сильным телом», кувака прячерь боянист «баянист с длинными волосами», чуро сакало колхозник «колхозник
с редкой бородой». Наряду с этим вторая непосредственно составляющая композита, как уже отмечалось выше, может использоваться в форме инессива основного склонения: чаво валсо кортыця «пустомеля», кавто вальмасо кудыне «домик с двумя окнами». Употребление инессива характерно для трехчленных конструкций.
С точки зрения семантики бахуврихи-ком-позиты можно разделить на две группы, которые образуют бинарную оппозицию. В первую группу входят бахуврихи-композиты, обозначающие одушевленные объекты, во вторую, соответственно, бахуврихи-композиты, обозначающие неодушевленные реалии окружающей действительности.
Рассмотрим более детально группы бахув-рихи, обозначающих одушевленные объекты. В данной группе можно выделить следующие подгруппы:
1) обозначения человека (антропонимы): нем. Brausekopf «вспыльчивый человек», Geifermaul «злюка», Bleichgesicht «бледно-лиций», Taugenichts «бездельник, шалопай» [3. С. 34], Schnapsnase «красный нос (о пьянице)»; эрз. сиянь сакалнэ «серебряная борода», мазы чама «красивое лицо», прянь шныця «хвастун», оймень мииця «продавец души»;
2) обозначения представителей животного мира (фаунонимы): нем. Paarhufer «парнокопытное», Rotkehlchen «горихвостка», Graukopf «дятел седоголовый», Schwertschwanz «мечехвост»; эрз. покш пря корш «сова», кавто куть-мерьсэ лишме «верблюд», пшти нерь киска «собака с острой мордой», нурька пуло ваши-не «жеребенок с коротким хвостом», якстере кутьмере унжине «жучок с красной спиной»;
3) названия различных растений (флоро-нимы): нем. Einkorn «пшеница однозернянка», Nieswurz «чемерица», Goldblatt «золотолист-ник»; эрз. варакань пря тикше «клевер».
Среди бахуврихи-антропонимов преобладают, как правило, бахуврихи, отражающие внешние либо внутренние качественные признаки, зачастую негативного характера. Богаты подобными примерами произведения мордовских писателей, которые являются «демонстрацией их отношения к своему народу» [2. C. 90]. К конструкциям, отражающим внешние характеристики человека, можно отнести следующие: нем. Pausback «полнощекий ребенок», Rothaut «краснокожий», Schielauge «косоглазый», Schnauzbart «мужчина с усами, усач», Weißhaar «седовласый»; эрз. валдо
черь одирьва «светловолосая невеста», кувака черьбуло тейтерь «девушка с длинной косой», келей чама покштя «широколицый старик», тюжа пря «желтоголовый», кичкере пильге «кривоногий».
К бахуврихи-композитам, обозначающим внутренние качества человека, относятся: нем. Gierschlund «обжора», Lästerzunge «клеветник», Lügenmaul «врун», Schnattermaul «болтун, трещотка», Dummbart «дуралей, олух»; эрз. кежев пурьгине (азор) «злой хозяин», сыр-нень пря «золотая голова», прянь шныця «хвастун», чаво пря «пустоголовый», оймень мииця «продающий душу».
Группа, в которой объединяются названия неодушевленных объектов, значительно меньше предыдущей. В эту группу входят названия предметов по какой-либо характерной их части или по количеству характерных элементов: нем. Doppeldecker «биплан», Einackter «одноактная пьеса», Dreispitz «треуголка», Dreimaster «трехмачтовик», Dreibein «тренога», Achteck «восьмиугольник», Einglas «монокль», Hochrad «нечто с большими колесами», Nachtmütze «ночной колпак»; эрз. сэрей кочкаря туфлят «туфли с высокими каблуками», пшти пря шапка «островерхая шапка», раужо курго каш-том «печь с черным ртом», синтрезь козырь картуз «картуз со сломанным козырьком», раужо цёко каркс «пояс с черной кистью», кувака ожа панар «рубашка с длинными рукавами», якстере пря бутылка «бутылка с красной головой (пробкой)», рудазов сур варьга «варежка с грязным пальцем», колмо пильге стул «трехногий стул».
Таким образом, образование посессивных конструкций разных типов характерно и для немецкого и для эрзянского языков. По своей структуре они делятся:
1) на конструкции с первым компонентом, выраженным существительным (нем. Nashorn «носорог»; эрз. варьга курго «рот варежкой»);
2) на конструкции с первым компонентом, выраженным прилагательным (нем. Freigeist «вольнодумец»; эрз. ёлганя рунго тейтерь «стройная девушка»);
3) на конструкции с первым компонентом, выраженным числительным (нем. Eindecker «моноплан»; эрз. кавто пулосо кече «ковш с двумя ручками»);
4) на конструкции с первым компонентом, выраженным глагольной основой (нем. Triefauge «человек со слезящимися глазами»;
эрз. чемениязь пружина дивант «диваны с ржавыми пружинами»).
По своей семантике посессивные конструкции делятся на бахуврихи-композиты, обозначающие одушевленные объекты (нем. Fettwanst «толстяк»; эрз. сырнень пря «золотая голова»), и на бахуврихи-композиты, обозначающие неодушевленные предметы (нем. Achtsilber «слово с восемью слогами»; эрз. сэрей голенища кемть «сапоги с высокими голенищами»).
Список литературы
1. Водясова, Л. П. Лингвистические сигналы начала и конца ложного синтаксического целого в современном эрзянском языке // Гуманит. науки и образование. 2012. № 3 (11). С. 76-79.
2. Водясова, Л. П. Концепты традиционности образа народа в творчестве мордовских писателей конца XIX - начала XX в. / Л. П. Водясова, Т. В. Уткина // Гуманит. науки и образование. 2012. № 2 (10). С. 89-91.
3. Иванова, Т. К. Терминосистема сопоставительного словосложения русского, не-
мецкого и английского языков / Т. К. Иванова, Н. В. Аржанцева // Вестн. Челяб. гос. ун-та. 2012. J№ 2 (256). Филология. Искусствоведение. Вып. 62. С. 30-37.
4. Прокаева, Е. П. Категория посессивности в эрзянском и финском языках: сравнительный аспект / Е. П. Прокаева, Ю. П. Князькин // Языки в современном мире : тез. междунар. науч.-практ. конф. / редкол.: Г. Т. Мельникова, И. И. Ляпина, А. А. Ветошкин ; Мордов. гос. пед. ин-т. Саранск, 2003. С. 93-95.
5. Трямкина, О. Е. Образование субстанти-вов в эрзянском и немецком языках (типологический аспект исследования) : автореф. дис. . канд. филол. наук. Саранск, 2000. 16 с.
6. Feoktistov, A. Über die Bahuvrihi-Komposita in den finnougrischen Sprachen, besonders im Finnischen und Mordwinischen // Lapponica et Uralika. Uppsala, 1996. S. 179-184.
7. Henzen, W. Deutsche Wortbildung. Halle (Saale), 1947. 307 S.
