CC BY
131
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
УДК 069.000.93(048)
В. Г. Ананьев, Л. А. Климов
Поршнев В. П. Мусей в культурном наследии античности. СПб.: СПбГУКИ, 2006. 296 с. БВ№ 5-94708-069-9
Монография В. П. Поршнева посвящена изучению такого феномена античной культуры как «мусей» (или, что для отечественной музеологии более привычно, - «мусейон»). Уже во введении автор задает перспективу исследования, которое, с одной стороны, укладывается в рамки исторического антиковедческого дискурса, с другой - имеет явную направленность на изучение истории музейного дела, но в несколько нетрадиционном для отечественной исторической музеологии ракурсе. Если ориентация на историческое исследование эксплицирована, что выражается, в том числе, и в формальных аспектах: заданы хронологические рамки (VII в. до н.э. - рубеж эр), проанализирован историографический материал (Глава 1. Античный Мусей в новоевропейских науках о классических древностях и музееведении; С. 15-26), определена источниковая база (Глава 2. Источники по истории античных Мусеев; С. 27-36), - то историко-музеологическая ориентация в значительной степени выпадает из традиции, что, в купе с рядом других отличительных особенностей монографии, мы склонны считать положительным моментом.
По определению З. З. Странского цель исторической музеологии заключается в «изучении генезиса, эволюции и тех форм, которые приобретает особый процесс освоения реальности - процесс присвоения музейного свойства - музеальности»1, развивающий его идеи Ф. Вайдахер пишет о том, что цель эта «состоит в описании и разъяснении временных и пространственных условий и обстоятельств, при которых возникает и рефлек-сируется музеальность»2. В этой связи отечественная историческая музеология зачастую грешит явной телеологией в пользу музея новоевропейского типа, обладающего рядом определенных характеристик, параметров и признаков. Подобного рода ракурс является реализацией такой программы, в которой в качестве протомузея выступает «собрание» или «коллекция» вещей, организованных по определенному признаку в соответствии с тем или иным типом собирательской мотивации. В этом случае историческая музеоло-гия представляет собой финалистскую концепцию постепенного выкристаллизовывания современного типа музея путем поиска в протомузейных образованиях зерен современного музея как социокультурного института. Ярким примером такого подхода на материале отечественной истории допетровского периода может служить концепция протомузейных
1 Stransky Z. Z. Museology. Introduction to studies. Brno, 1995. P. 26.
2 WaidacherF. Handbuch der Allgemeinen Museologie. Wien, 1996. S. 65.
форм, которые, по словам А. А. Сундиевой, «как правило, предшествовали появлению различных групп музейных учреждений и, наряду с утилитарными функциями, выполняли задачу поддержания культурной памяти (собирания, интерпретации и хранения культурного опыта) в различных сферах общественной жизни»3. Эта особенность отечественной исторической музеологии неизбежно заставляет рассматривать различные культурные формы прошлого, в числе которых и античный Мусей, в той степени, в которой они могут являться прообразами музея современного, независимо от того, что изменчивое отношение (музеальность) порождает принципиально различные институциональные формы. Этот же подход выражен и в целом ряде периодизаций истории музейного дела и музео-логии, предлагавшихся в последние десятилетия: например, японский ученый С. Цурута первый этап истории музеологии называет этапом «мусейонов и музеев»4. Определяющей здесь оказывается связь того или иного института, той или иной формы с процессом собирательства, формирования коллекций, - тем, что вплоть до середины ХХ в. считалось основной характерной чертой музея5. Так, например, все тот же З. З. Странский в своей новейшей работе начальный этап истории музейного дела по-прежнему связывает с первыми сокровищницами и храмовыми собраниями (тезаурусами). Отмечая отличие мусей-она от тезаурусов, значение проводившихся в нем научных исследований, он, однако, не идет дальше простой констатации этого факта. По умолчанию и благодаря контексту изложения мусейон все равно оказывается в числе непосредственных предшественников современного музея6. С учетом тех изменений, которые произошли в понимании сущности и задач музея в 1970-е - 1990-е гг. (в первую очередь, в связи с его все большей социализацией, ставшей одним из следствий распространения новой музеологии и одной из характерных черт второй и третьей «музейных революций»)7, сейчас такой подход не может не восприниматься как весьма и весьма ограниченный. В какой-то степени преодолевая этот подход, В. П. Поршнев видит своей целью построение «теоретической модели античного Мусея с полным набором функций», а освоение «огромного фактического материала по александрийской науке и всей эллинской культуре», по словам автора, необходимо осуществлять «без поверхностного отождествления античного Мусея с нашими музеями и университетами, но и без его обособления от этих учреждений» (С. 11). Отметим, однако, в этой связи и некоторую непоследовательность автора, который, на протяжении всей книги выдерживая дистанцию между античным Мусеем и современным музеем, в последней главе, описывая положение беотийской долины Муз в начале новой эры, вдруг утверждает: «Это был уже настоящий музей, где можно было бродить часами, созерцая и читая свидетельства прошлого» (С. 172). Подобный неожиданный вывод делается на основании того, что к данному периоду долина наполнилась «мраморными стелами с над-
3 Сундиева А. А. Протомузейные формы в российской культуре // Обсерватория культуры. 2005. № 3. С. 75.
4 Stransky Z. Z. Museology. Introduction to studies. P. 25.
5 Достаточно вспомнить, что согласно первому определению музеев, предложенному ИКОМ в 1948 г., под музеями «понимались все коллекции, открытые для публики, состоящие из художественных, научных, технических, исторических или археологических материалов, включая зоопарки и ботанические сады, но исключая библиотеки ...». См.: MairesseF. The Term Museum // What is a museum? / Ed. by A. Davis, F. Mairesse, A. Desvallees. Munich, 2010. P. 35.
6 Stransky Z. Z. Archeologie a muzeologie. Brno, 2005. S. 26.
7 Mairesse F. The Term Museum. Р. 35-42; Meijer-van Mensch L. Vom Besucher zum Benutzer // Muse-umskunde. 2010. Bd. 74. S. 21-22.
писями <...> которые начали копироваться и изучаться многочисленными любителями старины ...» (Там же). Понятно, что, если признавать правомерность такого утверждения, необходимо прояснение авторского понимания самой дефиниции «музей». Упомянутое в начале монографии определение ИКОМ (С. 7, 13) едва ли дает основания для подобных уподоблений.
Основная часть монографии посвящена рассмотрению истории и структуры важнейших типов античных Мусеев, начиная с наиболее раннего (Глава 4. Долина Муз в Беотии;
С. 60-71) и заканчивая «аналогами и модификациями Александрийского Мусея в культуре эллинизма и императорского Рима» (Глава 12. С. 148-162). Несмотря на то, что разделение на главы, в названиях которых фигурирует один из Мусеев (например, Глава 7. Мусей платоновской Академии; С. 85-93), подразумевает последовательное изложение истории отдельных образований, автору удалось избежать дробности повествования и создать определенную функциональную и структурную типологию, а также иерархию и систему взаимоотношений между Мусеями. Отдельные Мусеи, таким образом, выступают не как что-то обособленное, а как части целого, которое, в свою очередь, может быть воспринято и рассмотрено как определенная культурная форма. Автор выделят основные типы античного Мусея: 1) Мусей как межгосударственное общеэллинское святилище, существующее за счет пожертвований; 2) Мусей, существующий под коллективным контролем ученого сообщества; 3) Мусей, созданный царской властью (причем, здесь выделяются два подтипа: царь мог выступать как самостоятельная сила, а мог быть исполнителем завещания частного лица, доверившего ему необходимые для этого средства); 4) Мусей как частный семейный храм.
Античный Мусей рассматривается автором с различных сторон. В каждом конкретном случае, насколько это позволяет имеющаяся источниковая база, анализируются архитектура, пространственная организация, социальные и иные функции, философская и идейная подоплека, экономическое положение, политическая позиция и взаимоотношения с властью. Поэтому «теоретическая модель античного Мусея с полным набором функция», созданная В. П. Поршневым, характеризуется объемностью, включенностью в социально-экономические, культурные, религиозные, мифологические и прочие аспекты жизни Древней Греции.
Одновременно, несмотря на историко-музеологическую направленность исследования, автор далек от представления о том, что, например, Александр Македонский в Азии был в качестве туриста, далек от стремления «подогнать» дошедшие до нас исторические источники к сложившейся в настоящее время в науке концепции развития музейного дела. В. П. Поршневу вполне удается то, о чем писал Э. Д. Фролов: « .признание образцового значения античности для всех последующих эпох европейской культуры не должно исключать понимания также и глубокого цивилизационного отличия классической древности от средневековой и новой Европы, отличия не просто временного, но именно социологического, обусловленного глубинным своеобразием социально-экономического и политического строя, равно как и духовной культуры»8. Отличие культуры неизбежно ведет к отличию культурных форм, одной из которых и следует признавать мусей/ музей. Отдавая дань утвердившейся в литературе идее генезиса музеев из собраний и коллекций, автор, правда, посвящает последнюю главу монографии проблеме «развития коллекционирования», но и
8 Фролов Э. Д. Феномен досуга в античном мире // Фролов Э. Д. Парадоксы истории - парадоксы античности. СПб., 2004. С. 292.
этот аспект раскрывается в комплексе «основных видов деятельности служителей античных Мусеев» (Глава 14. Основные виды деятельности служителей античных Мусеев и развитие коллекционирования; С. 171-187). Не в последнюю очередь именно поэтому по глубине проработки материала и охвату источников эта глава, вероятно, может быть признана самой слабой в работе, уступающей другим, существующим в отечественной историографии исследованиям по истории античного коллекционирования9.
Детальное исследование античных Мусеев, проведенное автором, убедительно показывает, что главенствующей функцией такого рода образований является функция сакральная, и даже «всеобъемлющий характер мусейных книжных собраний, - по словам В. П. Поршнева, - <...> не должен затушевывать для исследователя тот ключевой факт, что это были, все-таки, храмовые собрания» (С. 176), что, безусловно, в полной мере должно относиться и к коллекциям иных материалов. Поэтому собирание и коллекционирование вряд ли выступало какой-то самодовлеющей целью, а особое отношение к действительности и необходимость процессуальных действий (составляющей которых могло бы быть, в том числе, и собирательство), удерживающих Космос в состоянии гармонии, включали в себя всю полноту мировосприятия человека Античности, и, в первую очередь, сакральную составляющую. Не менее важным представляется и замечание автора о том, что специфику Мусея определяла не одна лишь эта функция, а четыре различных, хотя и взаимосвязанных функции: 1) возбуждение творческой активности в момент нахождения в священном месте, для чего там регулировались правила поведения, и создавалась особая эстетическая среда; 2) организация творческих соревнований для демонстрации этой активности (мусические агоны); 3) сохранение исторической памяти - это приводило к созданию предметной среды (в том числе, к формированию собраний); 4) передача накопленного опыта последующим поколениям, которая базировалась на трех предыдущих функциях (С. 189). Две последние функции В. П. Поршнев склонен связывать и с музеем новоевропейского типа (С. 197). Не оспаривая данного утверждения, отметим, однако, что связь эта едва ли может быть описана как прямое наследование: и понимание сущности исторической памяти, и оценка специфики отношений между поколениями в очень большой степени зависят от особенностей одной из центральных категорий культуры любого периода - категории времени10. То, как данная культура понимает время, будет определять и то, как она будет понимать сущность исторической памяти, и то, как будет оценивать важность/возможность передачи накопленного опыта. В рамках рецензии мы неизбежно вынуждены оставить за скобками вопрос: значила ли историческая память одно и то же в условиях циклического времени античности (великий год пифагорейцев и т. д.) и линеарного времени христианства.
По нашему мнению, что принципиально важно для культуры Античности, и что показал В. П. Поршнев, характер «сохранения», т.е. характер музеальности как отношения человека к действительности, создает определенную структуру объекта сохранения. Более того, характер музеальности вполне может вовсе не ориентироваться на собирание материальных предметов, что выразилось, в частности, в «вербальном коллекционировании», присущем античному Мусею, и создании особого литературного жанра, «когда реальный или вымышленный предметный мир, представленный произведениями живо-
9 См., например: Юренева Т. Ю. Музей в мировой культуре. М., 2003. С. 13-56.
10 Об этом см.: Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры // Гуревич А. Я. Избранные труды. Средневековый мир. СПб., 2007. С. 43-130.
писи и пластического искусства, служит для писателя источником вдохновения <.> Сама картина или статуя может предварительно созерцаться или же быть известной по другому описанию, но может и воображаться автором, мысленно помещающим ее в идеальную галерею и водящим по ней своего читателя» (С. 179)11.
Подобие античного Мусея и новоевропейского Музея аналогично подобию античной архитектуры и архитектуры эпохи Возрождения, т. е. античный Мусей является прототипом музея новоевропейского только в виде своей идеальной модели в сознании человека Нового времени. По словам В. П. Поршнева, «Античный Мусей представлял собой форму, предшествующую музеям <...> и не породил их непосредственно, поскольку принадлежал иному типу культуры» (С. 197). Поэтому «Мусей и музеи принадлежат разным историческим культурам, между ними имеется несомненная преемственность, так что обращение гуманистов Италии к образу античных Мусеев было вполне закономерно» (С. 197).
К сожалению, в монографии отсутствует попытка объяснить причины появления именно такой культурной формы в рассматриваемую эпоху. Если принять тезис о том, что структурные компоненты культурной формы изоморфны структуре самой культуры, в чем следует искать источник именно такого оформления «особого отношения человека к действительности»/ музеальности? Представляется, что ответ на этот вопрос находится в контексте рассмотрения той проблемы, которая «звучит как едва ли не заглавная в своеобразной симфонии античного миропорядка», - т. е. в контексте рассмотрения проблемы досуга12. Едва ли случайным можно считать тот факт, что, как отмечают исследователи, слово, означавшее в древнегреческом «досуг», слово «схолэ», фиксируется в греческом языке в послегомеровское время, на рубеже архаики и классики (VI - V вв. до н.э.)13 примерно в это время появляются первые известные нам Мусеи.
Показательно и дальнейшее его развитие, пошедшее по пути уточнения того, чему, собственно, досуг может быть посвящен: 1) свободные занятия, которым можно предаваться только на досуге; 2) ученые, философские занятия, беседы, ведущиеся на отвлеченные темы; 3) лекции, читаемые философами, и школы как организованные группы учеников и учителей; 4) трактат, составленный наставником, или же написанный учеником конспект14. Как видим, перечень, весьма напоминающий список того, что (помимо отправления культа, в строгом смысле этого слова) составляло набор основных функций Мусея. Если добавить, что самое широкое распространение в эту эпоху получает, связанное с определением сущности досуга представление, сообразно которому при выработке необходимых высоких добродетелей, «совершенно недопустимо занятие какой-либо не совместимой с досугом производительной деятельностью, в особенности ремеслами, и притом за плату»15, между античным Мусеем и новоевропейским музеем, вплоть до 1970-1980-х гг. воспринимавшимся как «храм искусства и науки», полностью и абсолютно чуждый какой бы то ни было коммерческой деятельности, различима будет и еще одна линия связи. Представляется, что именно это особое понимание феномена досуга
11 Любопытно отметить, что именно с таким пониманием «музея» будет связано использование этого термина в европейской культуре со времени Средних веков вплоть до начала эпохи Просвещения (см.: MairesseF. The Term Museum. Р. 21-23).
12 Фролов Э. Д. Феномен досуга в античном мире. С. 297.
13 Там же. 293.
14 Там же. С. 293-294.
15 Там же. С. 295.
в античном мире во многом и было ответственно за возникновение такой культурной формы как Мусей.
Информация о статье
Авторы: Ананьев Виталий Геннадьевич - канд. ист. наук, старший преподаватель, Россия, Санкт-Петербургский государственный университет, [email protected]
Климов Леонид Александрович - аспирант, Россия, Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств, [email protected]
Заглавие: Поршнев В. П. Мусей в культурном наследии античности. СПб.: СПбГУКИ, 2006. 296 с. ISBN: 5-94708-069-9.
Абстракт: Работа представляет собой рецензию на монографию В. П. Поршнева, посвященную истории античного мусейона. Основные положения исследования рассматриваются на широком историографическом фоне. Устанавливается связь между возникновением мусейона как феномена культуры и особым отношением к досугу («схолэ»), существовавшему в античном обществе. Наблюдения В. П. Поршнева дополняются наблюдениями, сделанными в трудах известного петербургского антиковеда, Э. Д. Фролова.
Ключевые слова: античность, досуг, мусейон, музеальность.
Оп article
Authors: Ananiev Vitaly Gennadievitch - Candidate of Science in History, senior lecturer, Russia, Saint-Petersburg State University, [email protected]
Klimov Leonid Alexandrovitch - Ph.D. student, Russia, Saint-Petersburg State University of Culture and Art, l [email protected]
Title: Porshnev V. P. Mouseion in the cultural heritage of ancient time. Saint-Petersburg: Publishing House of Saint-Petersburg State University of Culture and Art, 2006. 296 p. ISBN: 5-94708-069-9.
Abstract: This is a review of a book by V. P. Porshenv on the history of ancient mouseions. The main topics of the book considered aginst a broad historiographical background. There are some connection between the emergence of mouseion as a phenomenon of culture and the special treatment of leisure activities («skhole») that existed in ancient society. The observations by V. P. Porshnev supplemented by observations made in the writings by the prominent historian, E. D. Frolov.
Key words: antiquity, leisure, mouseion, museality.
