CC BY
32ПОЛИТИКА ИДЕНТИЧНОСТИ: ВООБРАЖЕНИЕ РОССИИ
М.Г. Агапов, Ф.С. Корандей*
ПОПУЛЯРНАЯ КАРТОГРАФИЯ КАК РЕСУРС СИМВОЛИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ: СЛУЧАЙ ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ1
Аннотация. В статье на примере материала, собранного в Тюменской области, исследуется феномен популярной картографии. Моделируемые на основе хорошо распознаваемых контуров картографические образы территории представляют собой важный элемент популярных дискурсов (наглядная агитация, реклама, пропаганда, периодическая печать, литература для массового читателя), воплощающий разные аспекты коллективной территориальной идентичности. В первой части статьи описываются принципы исследования типичных схем (географических топосов), которые принимают в популярных дискурсах символические карты, осознаваемые в качестве метафоры территории. Во второй части статьи исследуется символическая роль картографических образов Тюменской области в политических процессах 1990-х - 2010-х годов.
Ключевые слова: популярный географический топос; карта Тюменской области; региональная идентичность.
* Агапов Михаил Геннадьевич - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института проблем освоения Севера Сибирского отделения РАН (Тюмень), старший научный сотрудник Лаборатории исторической географии и регионалистики Тюменского государственного университета, e-mail: [email protected]; Корандей Федор Сергеевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Лаборатории исторической географии и регионалистики Тюменского государственного университета, e-mail: [email protected]
Agapov Mikhail, Institute for the development of the North, Russian academy of sciences, Siberian department (Tyumen, Russia), Tyumen state university (Tyumen, Russia), e-mail: [email protected]; Korandey Fyodor, Tyumen state university (Tyumen, Russia), e-mail: [email protected]
1 Исследование выполнено при поддержке гранта РФФИ № 14-06-31 317.
M.G. Agapov, F.S. Korandey The popular cartography as a resource of symbolic policy: A case of a Tyumen region
Abstract. This paper, discussing a case of a Tyumen region, is the study of popular cartography. The stylized cartographical images of a territory, drawing on the well-known outline maps, serve as an important part of popular discources (admistra-tive practices, advertising, mass media, rural and urban landscape, identity creation, political process, symbolic appropriation of space etc.) to objectify some aspects of collective territorial identity. The first part of a paper is summary of principles of a methodology for a study of typical patterns (geographical topos) of stylized maps, which are using as a popular metaphor of a territory. The second part is the study of a symbolic functions of stylized contour of Tyumen region in recent political history (1990-2010).
Keywords: popular geographical topos; map of Tyumen oblast; regional identity.
Среди используемых в публичной коммуникации визуальных образов контуры (абрисы) стран, регионов, населенных пунктов занимают особое место. Давно замечено, что географические карты обладают огромным образопорождающим потенциалом. В конце XIX - начале XX в. в условиях становления национальных государств карты широко использовались для создания образов стран. Благодаря игре воображения контур той или иной территории наделялся определенными историко-культурными, этнографическими и политическими смыслами [Калуцков, 2010]. Сегодня, как и 100 лет назад, смоделированные на основе хорошо распознаваемых контуров территорий визуальные образы представляют собой ясно прочитываемые политические лозунги, социальные тезисы, ирредентистские требования.
В начале нового века этот феномен попал в поле внимания целого ряда исследователей. На стыке политологического и гуманитарно-географического подходов сложилась традиция изучения исторических и современных практик использования географических образов в политической пропаганде. Так, автор одной из первых работ данного направления, К. Косонен, рассмотрела историю картографических репрезентаций Финляндии в карикатурах и плакатах [Kosonen, 1999]. Сходным образом Р. Эдсалл и Б. Батуман
исследовали практику использования стилизованных карт, соответственно в американском выборном процессе и в процессе национального строительства Турецкой республики |^8а11, 2007; ВаШшаи, 2010].
Настоящее исследование выполнено в рамках совместного проекта Лаборатории исторической географии и регионалистики Тюменского госуниверситета и сектора социальной антропологии Института проблем освоения Севера СО РАН «Географические топосы в популярной картографии региона», нацеленного на изучение типичного для всей Российской Федерации феномена популярной картографии, т.е. массового символического использования картографических изображений территорий. Стилизованное изображение контура Тюменской области еще в советский период заняло центральное место в региональной визуально-коммуникативной среде, а в 1990-е - 2000-е годы вследствие принятия новой модели административно-территориального устройства региона («тюменская матрешка») абрис Тюменской области стал неотъемлемым идейно-символическим элементом регионального политического процесса [Агапов, Корандей, 2015].
Еще раз отметим, что рассматриваемый ниже пример -лишь частный случай весьма распространенного в нашей стране явления. Это очевидно даже из официальной символики субъектов Федерации - на момент написания этого текста два из 85 субъектов, подобно Тюменской области недавнего прошлого, имеют на своем гербе географическую карту. И если случай Чукотского Автономного округа (белый медведь, попирающий карту полуострова), трудно считать типичным - территория эта весьма слабо заселена, и работать с географическим воображаемым ее населения удаленно довольно сложно, то предварительное интернет-исследование символической картографии Ставропольского края (крест, символ Ставрополя, на фоне карты края) оказывается вполне успешным. Образы популярной символики Ставропольского края, как представляется, подчиняются той же логике географических топосов, о которых, на примере Тюменской области, пойдет речь ниже. Но и Тюменская область, и Ставропольский край, случаи уровня субъектов Федерации вообще - лишь верхушка айсберга. Порождаемая официальной административной практикой полуофициальная и неофициальная
(фольклорная) популярная картография - значимый элемент идентичности всех без исключения малых территориальных единиц Федерации - районов, городов и поселков. В нашей работе мы пытались попробовать найти общие методологические основания для работы с этим обильным материалом.
Рис. 1. Герб Ставропольского края (1997 - н. в.)
Рис. 2. Эмблема студенческих стройотрядов Ставропольского края
Географический топос
Методологическим основанием работы является вводимое нами понятие географического топоса.
Под географическим топосом мы понимаем инструментальную разновидность географического образа, используемую в популярных дискурсах (наглядная агитация, реклама, пропаганда, периодическая печать, литература для массового читателя), как правило, для утверждения идеи коллективной территориальной идентичности.
Выбор термина объясняется следующими соображениями. В классической теории риторики, например у Аристотеля, под топосом понимался общепринятый способ аргументации [Аристотель, 1978, с. 23]. При этом топосы характеризовались Аристотелем со структурной точки зрения - как устойчивые сочетания предпосылок, которым, как правило, следует большинство людей, доказывая некую мысль [Аристотель, с. 111]. При исследовании рисованных утверждений, с которыми нам пришлось работать, было трудно избежать аналогий с этими хрестоматийными определениями - как оказалось,
популярная картография также тяготеет к «естественным» путям аргументации, воспроизводящимся снова и снова в каждом конкретном случае. Универсальность этих способов визуальной аргументации, конечно, может быть оспорена - здесь мы, возможно, допускаем ту же подмену, что и Э. Курциус, понимавший под топосами не сами способы аргументации, а их конкретные исторические формы, устойчивые словесные клише1 [Сигйш, 1953, р. 70-71; Махов, 2001]. Пусть «универсальность» наблюдавшихся нами схем пока ограничивается пределами известного нам сюжета - тем не менее, насколько мы можем судить, логика развертывания рисованных картографических лозунгов является общей для всего постсоветского пространства.
Итак, мы понимаем под топосом буквально «общее место», а именно образ, стереотипно применяющийся в данном символическом контексте, знакомый всем участникам коммуникации, постоянно, «традиционно» использующийся для решения некоторой коммуникативной задачи; в случае «географического топоса» - для утверждения принадлежности к общему географическому пространству.
Географический топос - это географический образ, используемый в инструментальных целях и имеющий следующие признаки.
1. Прежде всего, такой образ - феномен популярного географического воображения, бытующий в популярных дискурсах (за пределами высокой литературы, академической науки и т.д.), т.е. соответствующий требованиям быстрого усвоения, легкого воспроизведения и распространения.
По этой причине географический топос в его конкретных формах тяготеет к визуальности, наглядности, стремится к анонимности, часто является порождением непрофессиональной среды (авторство не указывается и не подчеркивается).
2. Географический топос представляет собой феномен традиции. Автор конкретного текста или изображения, как правило, знаком с принятой традицией создания подобных образов и использует в своей работе модели, уже ему известные. Требование
1 Топос был лишь одной из категорий классической теории риторики, знавшей также фигуры, тропы, стили и т.д. Вместе с тем понятие топоса уже в древности использовалось в качестве обобщающего термина для всех риторических инструментов. Такой подход применялся и в основополагающей работе Э. Курциуса, посвященной риторическому инструментарию средневековой литературы. Этот исследователь отмечал, что превращение риторических типов рассуждения в разновидность литературных клише произошло на закате классической древности, когда перестали существовать два важнейших риторических жанра - политическое и судебное красноречие.
оригинальности в данном случае не является важным - как продукт массовой культуры, географические топосы полностью соответствуют принятым в ней конвенциям.
3. Содержание топоса, как правило, представляет собой комбинацию нескольких элементарных стереотипных символических образов, характеризующих место или территорию. Комбинация эта обычно осуществляется по устойчивым моделям путем группировки одного или нескольких символов вокруг символа-основы, в нашем случае - абриса Тюменской области. Модели составления таких комбинаций хорошо известны авторам конкретных текстов или изображений, и, при необходимости снова воспроизводятся ими в акте символического высказывания (рисунок на обложке книги, знак рубрики в газете, карикатура, реклама или агитационный щит). Исследуемые нами символические изображения иногда не содержат никакой вербальной информации, обрамляющие их тексты часто не содержат интерпретации самого изображения; визуальный географический топос является полноценным высказыванием сам по себе, хотя, без всякого сомнения, должен рассматриваться с точки зрения стоящей за ним группы.
На основе собранных нами изображений можно описать несколько устойчивых моделей, к которым стремится большинство образов, включающих в себя в качестве базового компонента абрис Тюменской области. В первом приближении эти весьма распространенные изображения представляют собой метафоры идентичности, посредством которых некоторая группа отождествляет себя с пространством области. Что за группы характеризуют себя таким образом - вопрос не из легких. Так, скажем, наиболее простой пример представляет собой топос профессиональной идентичности - такая разновидность топоса, при котором профессиональная группа отождествляется с пространством области напрямую, посредством самого изображения (изображение атрибута профессиональной группы, например нефтяной вышки или подъемного крана, на фоне абриса области). В других случаях субъектом, который отождествляет себя с пространством области, также является группа, но стоящая за изображением. Пространство, в котором существуют интересующие нас репрезентации, по всей видимости, нельзя назвать ни в полном смысле индивидуальным, ни общественным. Большинство таких изображений - персонализация организации или коллектива, которые появляются на нем в виде надписи, уточняющей субъектность группы, отождествляющей себя с регионом посредством рисованного лозунга. В основе таких лозунгов, как правило, игра несколькими дополни-
тельными географическими образами (или масштабами). Таковы топосы коллективного портрета и ландшафта, топос земного шара, российского триколора и т.п. [см.: Агапов, Корандей, 2015].
Карта тюменской области: От официального символа к патриотическому фольклору, 1960-1980-е годы
Тюменская область возникла в ходе запущенного еще в 1930-е годы процесса разукрупнения «больших» областей и краев. Накануне войны реформа была в целом завершена, однако некоторые вновь выделенные «малые» области оказались не такими уж малыми. Поэтому в 1943 г. началась вторая фаза процесса размельчения крупных областей [Тархов, 2005, с. 84]. Так, только в конце января -начале февраля 1943 г. были созданы Ульяновская, Кемеровская и Курганская области РСФСР, а также Кашкадарьинская область Узбекской ССР. Всего же в 1943-1944 гг. было образовано 14 новых областей в РСФСР, три - в БССР, две - в Казахстане и по одной в Украине, Киргизии, Туркмении, Узбекистане и Таджикистане. Разумеется, в каждом конкретном случае на принятие решения влияли и дополнительные обстоятельства. Очевидно, что при создании новых областей в Поволжье, на Урале и в Сибири важную роль сыграло перемещение туда в годы войны эвакуированного населения и целых производственных комплексов. Решение о создании Тюменской области было не в последнюю очередь продиктовано желанием приблизить центр руководства начавшимися еще в конце 1930-х годов поисковыми работами нефтяных месторождений к местам геологической разведки [Карпов, 2014, с. 13]. Тюменская область была образована 14 августа 1944 г. путем выделения ряда районов из Омской и Курганской областей. В состав новой области вошло два автономных округа - Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий.
До открытия в 1960-х годах на территории Тюменской области крупных нефтегазовых месторождений и начала строительства Западносибирского нефтегазового комплекса положение области оставалось неясным. Так, в 1950-е годы тюменское руководство неоднократно жаловалось, что Госплан, министерства и научные организации часто рассматривают Тюменскую область как придаток то Западной Сибири, то Урала, в зависимости от того, как им выгоднее при решении того или иного вопроса [Карпов, 2014, с. 21].
Первые схематические карты новой области появились в региональной печати на рубеже 1950-1960-х годов. Во второй половине
1960-х годов в условиях начавшегося в это время небывалого по темпам и масштабам нефтегазового освоения Западной Сибири карта Тюменской области стала широко использоваться в агитационно-пропагандистских целях. С конца 1960-х и до середины 1980-х годов в тюменской прессе регулярно публиковались схематические «Карты важнейших строек области». Они всегда сопровождались легендой, поясняющей условные обозначения, и сопутствующими текстами, например: «Перед тобой, читатель, карта нашей области. От степей Казахстана до Карского моря раскинулась большая строительная площадка, на которой прокладывают магистральные и промысловые трубопроводы, сооружают перекачивающие станции, скважины, железные и автомобильные дороги, линии электропередач, строят Сургутскую ГРЭС и Тюменскую ТЭЦ, газоперерабатывающие заводы, Тобольский нефтехимический комплекс, десятки промышленных предприятий, животноводческих комплексов, города и поселки» [Важнейшие стройки года, 1975, с. 1].
Карта Тюменской области воспринималась как пространственная образно-знаковая модель действительности в духе экзистенциальной географии. Самодеятельный поэт писал в 1961 г.:
Все мне мало, все мало, все мало: Видеть больше, и знать, и любить! От Тюмени и до Ямала Голубая протянута нить. Все на карте указано точно Города, и таежный простор, И речушек витых узорочья, И кудрявые пятна озер; Уместились названия слитно, Мелким буковкам нет конца... Одного лишь на карте не видно: Самого человека-творца. Беспокойное сердце, не сетуй, Карта пусть полежит на столе: Я давно географию эту Изучаю, ходя по земле
[Молчанов, 1961, с. 3].
Первое обнаруженное нами стилизованное изображение карты Тюменской области относится к 1964 г. В последующие десятилетия оно получило широкое распространение в региональ-
ной печати, материалах наглядной агитации, быстро став «общим местом», знакомым и понятным всем участникам коммуникации, визуальной репрезентацией идеи принадлежности к общему географическому пространству. Системы символов освоения Тюменской области на основе контура последней служили эмблемами Всесоюзных ударных комсомольских строек, Всесоюзных интернациональных вахт, студенческих стройотрядов, помещались на памятных значках, медалях, вымпелах. Взрывной рост популярности географического образа «Тюменщины» в 1970-х годах объясняется тем, что сборка регионального социума в это время осуществлялась преимущественно не на историко-культурной, но на географической основе. Как отмечал внимательный исследователь истории освоения тюменского Севера М.Г. Ганопольский, «люди, приехавшие со всей страны осваивать Тюменский север, ощущали себя в первую очередь участниками трудового процесса, членами производственного коллектива, наконец, жителями ведомственного поселка... А если и земляками, то лишь по месту рождения или жительства на Большой земле» [Ганопольский, 2012, с. 117]. Усилия областного руководства в это время были направлены на изживание «временщины», закрепление кадров, в конечном итоге, как бы мы сказали сейчас, - формирование у переселенцев-освоителей новой региональной идентичности. Контур Тюменской области выступал символическим выражением последней.
Официальная иконография послужила основой фольклорной традиции - контур Тюменской области оказался востребован за пределами административного дискурса: он стал появляться в рекламе, на детских рисунках и даже в таких неожиданных местах, как, например, городская парикмахерская, работники которой сделали декоративную карту области из остриженных волос своих клиентов. Жители Тюменской области не изображали ее контур на номерах своих автомобилей, почтовых ящиках и могилах, как жители Техаса [Francavig1ia, 1995], - так глубоко в народную культуру абрис Тюменской области не проник, - тем не менее уже в 1970-е годы он, несомненно, стал популярным символом «тюмен-щины» - фактом локального патриотического фольклора.
Связь патриотического чувства с контуром своей страны отмечали многие авторы. Еще в начале ХХ в. С. Моэм писал: «Я попытался проанализировать, из чего складывается мой патриотизм. Для меня много значат сами очертания Англии на карте, они вызывают в моей памяти множество впечатлений - белые скалы Дувра и изжелта-рыжее море, прелестные извилистые троп-
ки на холмах Кента и Сассекса, собор Святого Павла, Темзу ниже Лондонского моста; обрывки стихов, благородную оду Коллинза, «Школяра-цыгана» Мэтью Арнольда, «Соловья» Китса, отдельные строки Шекспира, страницы английской истории - Дрейка с его кораблями, Генриха VIII и королеву Елизавету; Тома Джонса и доктора Джонсона; и всех моих друзей, и афиши на вокзале Виктория; и еще какое-то смутное ощущение величия, мощи, преемственности, ну и еще, бог весть почему, вид челна, на всех парусах пересекающего Ла-Манш, - "Куда ты, красавец-корабль, на белых летишь парусах", - покуда заходящее солнце, алея, закатывается за горизонт. Из этих и многих подобных им ощущений и соткано чувство, благодаря которому жертвовать собой не в тягость, оно состоит из гордости, тоски и любви, однако смирения в нем больше, чем высокомерия, и юмор ему не противопоказан» [Моэм, 2009].
Точно так же и очертания Тюменской области, часто заполненные символами освоения (нефтяные и газовые вышки, вертолет, трубопровод, железная дорога и др.), вызывали у жителей области эмоционально окрашенные ассоциации - в памяти всплывали названия новых городов, ударных строек, взятых рубежей. Символы новых для тюменского края профессий, как и сами эти профессии, были привнесены извне. Так, нефтяная вышка уже давно была эмблемой всех добытчиков нефти, где бы они ни трудились. Однако важным было подчеркнуть, что тюменские нефтяники, газовики, трубопроводчики, строители и т.п. выполняют особую миссию: в сверхсложных условиях они создают главную топливно-энергетическую базу страны, т.е. в известном смысле образуют новую элиту в своих профессиях. Соединение профессиональной эмблематики с контуром Тюменской области доносило эту мысль с предельной ясностью. С другой стороны, этот же образ прочитывался как символ индустриального преобразования еще совсем недавно патриархального края.
В 1980-е годы за контуром Тюменской области закрепилась функция самопрезентации региона как на местном, так и на союзном уровнях. Абрис Тюменской области изображался на плакатах, в «шапках» рубрик региональных новостей, на почетных грамотах и торжественных рапортах в центр. Необходимо заметить, что субъектом презентации Тюменской области чаще всего выступало областное руководство. В официальных дискурсах стилизованное изображение карты Тюменской области подчеркивало высокий
статус самой Тюмени - административного и культурного центра одного из крупнейших и самого мощного в экономическом отношении российского региона.
Картографические образы «сложносоставного региона» в политических процессах 1990-2010-х годов
Высшей точкой «карьеры» контура Тюменской области стало его помещение на областной герб. Контур Тюменской области находился на этом месте без малого десятилетие, с 1995 по 2008 г. Решение о разработке герба области было принято, когда регион переживал не лучшие времена. Повестку дня формировали вопросы спада производства, резкое снижение жизненного уровня. Само существование большой Тюменской области «от степей Казахстана до Карского моря» оказалось под вопросом: согласно Конституции РФ 1993 г. Ханты-Мансийский (ХМАО) и Ямало-Ненецкий (ЯНАО) автономные округа стали полноправными субъектами Федерации, входящими вместе с тем в состав Тюменской области на основе двухсторонних договоров. Именно в этой ситуации значение символической политики резко возросло. Символы регионального единства оказались востребованными региональной элитой. Показательно, что в областной прессе решение Тюменской областной думы об объявлении конкурса на разработку проектов герба Тюменской области и условия его проведения были опубликованы на одном листе с весьма алармистским обращением Тюменской областной думы к населению области. Справедливости ради следует сказать, что герб Тюменской области образца 1995 г. являлся скорее эмблемой региона, так как не был внесен в Государственный геральдический реестр и, следовательно, не получил официального статуса. Государственный герольдмейстер, председатель Геральдического совета при Президенте России Г.В. Вилин-бахов разъяснил в письме к депутатам Тюменской областной думы, что при создании герба Тюменской области были нарушены незыблемые правила геральдики: в частности, брать за основу герба контур (абрис) территориально-административного образования не принято, так как он не является устойчивой и постоянной величиной. Кроме того, герб должен быть таким, чтобы его можно было бы нарисовать по словесному описанию, а территориальные границы изобразить в данном случае невозможно [Саблукова, Павлова, 2014]. Авторы новой версии герба Тюменской области также вы-
ступили против размещения на нем абриса (контура) области. Руководитель творческой группы В. Кондюрин заявил, что «контур географической карты, нанесенный на герб территории, является свидетельством слабости этой территории» [Горелова, 2008]. В 2008 г. депутаты Тюменской областной думы внесли изменения в Закон Тюменской области «О гербе и флаге Тюменской области» 1995 г., в результате чего контур Тюменской области исчез с герба (см. рис. 1-2).
Рис. 3. Герб Тюменской области (1995-2008)
Рис. 4. Герб Тюменской области (2008 - н. в.)
Ключевым вопросом региональной политики стала проблема взаимоотношений юга области (Тюмень), ратующего за сохранение единства области, и двух северных округов (ХМАО и ЯНАО), стремящихся к большей «суверенизации». «Главными участниками этой игры, - отмечает тюменский историк и политолог А.А. Петрушин, - стали избранные в 1996 г. губернаторами Тюменской области, ХМАО, ЯНАО Леонид Юлианович Рокецкий, Александр Васильевич Филипенко, Юрий Васильевич Неелов соответственно. ХМАО обеспечивал 60% российской нефтедобычи, а ЯНАО - 90% добычи газа. Эти обстоятельства объективно толкали элиты этих округов к борьбе за увеличение суверенитета. Логика примерно такая - деньги в Тюменской области зарабатывают именно они, при чем тут спрашивается Тюмень?» [Выборы губернатора, 2015]. В региональном визуально-коммуникативном пространстве коллизии взаимоотношений Юга и округов ярче всего проявились в ходе избирательных кампаний по выборам губернатора Тюменской области 1997 и 2001 гг.
Выборы губернатора Тюменской области в 1996 г. были фактически проигнорированы руководством ХМАО и ЯНАО, что вполне соответствовало духу эпохи «парада суверенитетов». Достаточно сказать, что хотя формально выборы проходили на территории всей области, большинство избирательных участков в округах
просто не были созданы. Неудивительно, что на Юге практически все кандидаты на губернаторское кресло шли на выборы под лозунгом «Не дадим расколоть Тюменскую область!» В агитационных материалах привычный контур «малой родины» был представлен самым драматичным образом: область разрезали бандитские ножи, она раскалывалась на три части, в том же ключе обыгрывалась метафора матрешки.
Победивший во втором туре на тот момент действующий губернатор Тюменской области Л.Ю. Рокецкий так и не смог урегулировать отношения юга и округов, которые стали главной линией напряжения избирательной кампании по выборам губернатора Тюменской области 2001 г. Последняя проходила в новых условиях. «Парад суверенитетов» завершился, начался процесс «укрепления вертикали власти». Весной 2000 г. только что избранный президентом РФ В.В. Путин создал систему семи федеральных округов. Тюменская область вместе с ХМАО и ЯНАО была включена в состав Уральского федерального округа. Первый заместитель полпреда УрФО С.С. Собянин был главным соперником Л.Ю. Рокецкого в борьбе за губернаторское кресло на выборах 2001 г.
Человек из команды губернатора ХМАО А.В. Филипенко, выдвинутый на пост губернатора Тюменской области инициативной группой из города Муравленко, С.С. Собянин воспринимался как кандидат северян. Действительно, в декабре 2000 г. губернаторы ХМАО и ЯНАО призвали избирателей округов поддержать кандидатуру С.С. Собянина. Учитывая существенный перевес количества населения округов - 1,5 млн человек в ХМАО и 500 тыс. в ЯНАО, тогда как население Юга составляло 1,3 млн человек, - можно было предположить победу С.С. Собянина уже в первом туре. С другой стороны, избиратели-северяне традиционно игнорировали выборы «губернатора Юга». Кроме того, в марте 2000 г. в округах уже прошли выборы собственных губернаторов. А.В. Филипенко и Ю.В. Неелов сохранили свои посты, заручившись поддержкой соответственно 90,84% и 88,1% избирателей. В этой ситуации проблема «тюменской матрешки» была разыграна обеими сторонами. Электорат ХМАО и ЯНАО был мобилизован на выборы губернатора Тюменской области 14 января 2001 г. под лозунгом «Отстоим самостоятельность!», электорат Юга области -под лозунгом «Сохраним единство области!» В агитационных материалах избирательной кампании С.С. Собянина в зависимости от целевой аудитории использовались оба лозунга. Базовой идеей
северного кандидата было сотрудничество округов и Юга. Тюмень была увешена баннерами «Сила Севера - Югу!», «С.С. Собянин -согласие, сотрудничество, стабильность».
С.С. Собянин одержал победу благодаря голосам северян. И в ХМАО, и в ЯНАО за него было двое из трех проголосовавших, в то же время на Юге Л.Ю. Рокецкий набрал чуть больше половины голосов, а С.С. Собянин чуть меньше четверти. Северный кандидат должен был отстаивать интересы округов или как минимум не ущемлять их. На инаугурации С.С. Собянина губернатор ЯНАО Ю.В. Неелов сказал: «Поздравляю юг Тюменской области, который наконец-то избрал себе губернатора». Тем самым губернатор Ямала попытался обозначить сферу ответственности губернатора Тюменской области. Однако в эпоху «укрепления вертикали власти» вопросы устройства и развития крупнейшего нефтегазового региона страны решались уже не в Ханты-Мансийске, Салехарде или Тюмени, не в центре УрФО - Екатеринбурге, но в Москве. Как известно, после захвата террористами школы в Беслане 1 сентября 2004 г. выборы губернаторов были отменены. 17 февраля 2005 г. президент РФ В.В. Путин наделил полномочиями губернатора Тюменской области С.С. Собянина. 24 ноября 2005 г., после того как С.С. Собянин был назначен руководителем Администрации президента РФ, полномочия губернатора Тюменской области получил В.В. Якушев. 12 октября 2010 г. он был наделен губернаторскими полномочиями повторно. Выборы губернатора Тюменской области состоялись только в 2014 г.
Взаимоотношения округов и юга Тюменской области оставались главным вопросом регионального развития в 2000-е годы. В 2004 г. губернаторами Тюменской области и автономных округов был подписан, а в 2013 г. - продлен Договор между органами государственной власти Тюменской области, ХМАО - Югры и ЯНАО. По условиям договора разграничивались полномочия частей «тюменской матрешки». С другой стороны, на основе этого же договора принималась и вводилась в действие программа «Сотрудничество», нацеленная на развитие интеграционных процессов, прежде всего в социально-экономической сфере. Вместе с тем в это же время в ХМАО и ЯНАО быстрыми темпами шел процесс формирования собственной территориальной и историко-культурной идентичности, что, в частности, выразилось в появлении и стремительном распространении в визуально-коммуникативном пространстве ХМАО и ЯНАО стилизованных изображений контуров (абрисов) округов. Недавние выпускники школ ХМАО и
ЯНАО - нынешние студенты-первокурсники тюменских вузов -нередко только в Тюмени с удивлением узнают, что их округа являются частью большой Тюменской области.
Выборы губернатора Тюменской области 2014 г. проходили в духе эпохи «стабильности», т.е. в отсутствие интриги и реальных конкурентов облеченному президентским доверием действующему губернатору В.В. Якушеву. Однако следует помнить, что в рамках «тюменской матрешки» выборы губернатора всегда являются в некотором смысле и референдумом по вопросу единства области. Так, еще до начала избирательной кампании 2014 г. в Устав Тюменской области была внесена поправка, согласно которой дискуссионный вопрос о том, на какой территории избирается губернатор Тюменской области - только на юге региона или в северных округах тоже, был решен в пользу «большой» Тюменской области. Визуальным выражением общерегионального характера предстоящих выборов стал контур Тюменской области в агитационных материалах областной избирательной комиссии.
Чаще всего в агитационных материалах областной избирательной комиссии использовался топос коллективного ландшафта / портрета. Такой способ визуального представления Тюменской области хорошо знаком ее жителям. Коллажи, составленные из фотографий ландшафтов и / или тружеников края и заключенные как в рамку в контур Тюменской области, стали частью региональной визуально-коммуникативной среды уже в 1970-е годы. Следует заметить, что в агитационных материалах областной избирательной комиссии контур Тюменской области изображается без внутренних административных границ между Югом, ХМАО и ЯНАО. Напротив, подчеркивается органическое единство региона, взаимосвязь его специализированных частей - аграрного Юга и нефтегазодобывающего Севера. В одном из случаев на Юге изображено хорошо узнаваемое местными жителями здание правительства Тюменской области.
Контур Тюменской области активно и разнообразно использовался и в агитационных материалах кандидатов на пост губернатора. На постерах, призывающих голосовать за В.В. Якушева, контур Тюменской области присутствовал в двух основных вариантах: коллективный ландшафт и трехчастный регион. В зависимости от места проведения кампании в изображении абриса подчеркивалась идея тесного сотрудничества Юга с ХМАО или ЯНАО. Тема интеграции всех частей «тюменской матрешки» была центральной в избирательной кампании «альтернативного» канди-
дата, председателя Совета Тюменского регионального отделения «Справедливой России» В.Ю. Пискайкина, проходившей под лозунгом «Отношения частей определяют суть целого».
Рис
Верим в Россию!
Верим в себя!
5. Плакат кандидата на должность губернатора Тюменской области В.В. Якушева. 2014 г. Юг Тюменской области
Рис. 6. Плакат кандидата на должность губернатора Тюменской области В.В. Якушева (2014 г., ХМАО)
Избирательная кампания по выборам губернатора 2014 г. совпала с празднованием юбилея Тюменской области. Хорошо распознаваемый абрис размещался едва ли не на всех билбордах, транспарантах и плакатах, посвященных 70-летию области. Он связывал два информационных потока, циркулирующих в это время в региональной визуально-коммуникативной среде, - юбилейный и предвыборный - таким образом, что в некоторых случаях они сливались воедино. Ряд политологов не без оснований расценивали некоторые юбилейные материалы как скрытую рекламу действующего губер-
натора. Так, например, была запущена целая линейка юбилейных билбордов, демонстрирующая достижения области в отдельных отраслях хозяйства, социальной и культурной сферах за последние годы, т.е. за время губернаторства В.В. Якушева.
В современном мире большая часть значений создается и распространяется посредством визуальных образов, среди которых особое место занимают картографические изображения регионов. Сегодня вряд ли можно кого-то удивить заявлением о том, что карты не являются полностью бесстрастным и объективным инструментом описания реальности, но представляют собой образы, искаженные тем влиянием, которые оказывает на них социально конструируемый мир [Наг1еу, 1988]. В заключение остается лишь добавить, что в настоящее время стилизованные изображения карты «большой» Тюменской области используются преимущественно в самой Тюмени и на юге области, тогда как в ХМАО и ЯНАО активно внедряется собственная региональная эмблематика, важной частью которой являются стилизованные изображения контуров округов. В условиях «тюменской матрешки» сложилась ситуация сосуществования разных ментальных образов Тюменской области. Если «южане» по-прежнему воспринимают ее как крупнейший субъект Российской Федерации, на территории которого может поместиться несколько европейских стран, то «северяне» понимают под Тюменской областью только ее юг.
Литература
Агапов М.Г., Корандей Ф.С. Карта Тюменской области как символ: географические топосы в популярной картографии региона, 1964-2014 гг. // Вестник археологии, антропологии и этнографии. - Тюмень, 2015. - № 1. - С. 106-114.
Аристотель. Риторика / Пер. Н. Платоновой // Античные риторики / Под ред. А.А. Тахо-Годи. - М.: МГУ, 1978. - C. 15-164.
Важные стройки года // Тюменская правда. - Тюмень, 1975. - 2 апреля. - С. 1.
Выборы губернатора Тюменской области: теория и практика. - Тюмень, 2015. - 96 с.
Ганопольский М.Г. Региональная общность Тюменской области: попытка концептуализации // Социология регионального и городского развития: Сб. ст. -М., 2012. - С. 116-131.
Горелова А. Герб и флаг Тюменской области: у геральдики свои законы // Тюменские известия. - Тюмень, 2008. - 5 сентября. - С. 2.
Калуцков В.Н. Географические подходы к созданию историко-культурных образов // Культура и пространство: историко-культурные бренды и образы территорий, регионов и мест. - Ростов-на-Дону, 2010. - С. 63-82.
Карпов В.П. Анатомия подвига. Человек в советской модели индустриализации Тюменского Севера. - Тюмень: ТюмГНГУ, 2014. - 184 с.
Махов А. «Историческая топика»: раздел риторики или область компаративистики? // Вопросы литературы. - М., 2001. - № 4. - С. 275-289.
Молчанов И. География жизни // Тюменская правда. - Тюмень, 1961. - 5 декабря. - С. 3.
Моэм С. Записные книжки. - М.: АСТ, 2009. - 448 с.
Саблукова О., Павлова С. Депутаты заблуждались, принимая символ власти // 72.ru. - Тюмень, 2014. - 10 февраля. - Режим доступа: http://72.ru/text/open_ access/756516.html (Дата посещения: 06.02.2016.)
Тархов С. Изменение административно-территориального деления России в XIII-XX вв. // Логос. - М., 2005. - № 1(46). - С. 65-101.
Batuman B. The shape of the nation: Visual production of nationalism through maps in Turkey // Political geography. - Oxford, 2010. - Vol. 29. - Р. 220-234.
Curtius E.R. European literature and the Latin Middle Ages / Trans. by W. Trask. -N.Y., 1953. - 658 p.
Edsall R.M. Iconic maps in American political discourse // Cartographica: The international journal for geographic information and geovisualization. - Toronto, Ontario: Univ. of Toronto press, 2007. - Vol. 42 (4). - P. 335-347.
Francaviglia R.V. The shape of Texas: Maps as metaphors. - College Station: Texas A & M Univ. press, 1995. - 144 p.
Harley J.B. Maps, knowledge and power // The iconography of landscape. - Cambridge, MA: CUP, 1988. - P. 277-312.
Kosonen K. Maps, newspapers and nationalism: The Finnish historical experience // GeoJournal. - Wiesbaden, 1999. - Vol. 48. - P. 91-100.
