CC BY
1507
ВОПРОСЫ УГОЛОВНОГО ПРАВА И КРИМИНОЛОГИИ
© 2003 г. В. И. Кузнецов ПОНЯТИЕ УБИЙСТВА В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
Жизнь человека всегда очень строго охранялась уголовным законом любого государства. С принятием Конституции РФ 1993 г. впервые в текст основного закона нашей страны вошла ёмкая и лаконичная формула статьи 20: «каждый имеет право на жизнь». Сделано это было принципиально верно, поскольку жизнь — это ведь высшее благо человека как биологической особи и в то же время как существа социального: утрата жизни ничем не заменима и невосполнима. Конституционные гарантии неприкосновенности жизни реализуются в нормах главы 16 действующего Уголовного кодекса Российской Федерации. Общественные отношения по поводу жизни выступают родовым объектом посягательств в этой главе и непосредственным объектом каждого из этих деяний, причиняющего человеку смерть.
Наиболее тяжким среди преступлений против жизни практически в любой стране (независимо от её общественно-политического строя, религиозных канонов, культурологических и иных особенностей) традиционно признаётся убийство. В российской правовой системе сам термин «убийство» утвердился далеко не сразу. В памятниках древнерусского права, важнейшим из которых является Русская Правда, лишение человека жизни именовалось «душегубством», а позднее оно стало называться «смертоубийством» (Свод законов Российской империи 1832 г.), и лишь к концу Х!Х века получило нынешнее наименование — «убийство» — хотя ни в Уголовном Уложении России 1903 г., ни в Уголовных кодексах советского периода самому этому понятию так и не было дано развёрнутого определения. В учебниках же, монографиях, статьях и комментариях приводились определения теоретиков, подчас довольно оригинальные и полные, но единой научной концепции отечественная школа уголовного права так пока и не выработала.
В текст уголовного закона определение этого весьма важного уголовно-правового понятия впервые было введено в 1996 году, что следует признать несомненной заслугой законодателя. В диспозиции части 1 статьи 105 УК РФ оно выражено довольно лапидарно: «умышленное причинение смерти другому человеку». Уголовный закон, сформулировав здесь легальное определение убийства, тем самым сделал шаг вперёд и наконец-то вывел за рамки убийства гораздо менее опасный деликт — неосторожное причинение смерти. Государственная Дума РФ таким образом фактически признала — спустя десятилетия — правоту известного отечественного криминалиста, профессора ЛГУ М.Д. Шар-городского, ещё в середине минувшего века пи-
савшего, что убийством нужно называть лишь умышленное причинение смерти другому человеку (а все случаи неосторожного лишения жизни так прямо и именовать в законе). Он справедливо подметил, что выражение «неосторожно убить» так же чуждо русскому уху, как и выражение «неосторожно поджечь» (по неосторожности можно только вызвать пожар или смерть)1. И действительно, в слове «убийство» с семантических позиций можно усмотреть какой-то намёк на умышленную форму вины. В те времена позицию М. Д. Шаргородского поддерживали немногие — в частности, прибалтийский криминалист Й. Ноцюс2. Возможно, так было потому, что в УК Латвийской ССР — единственной из всех союзных республик тогдашнего СССР — имелась прогрессивная формулировка в ст. 103 — «лишение жизни по неосторожности».
Понятие убийства в действующем УК РФ 1996 г. охватывает деяния, предусмотренные статьями 105, 106, 107, 108.
Однако само по себе законодательное (легальное) определение убийства ещё не позволяет в полной мере разграничить данное деяние со схожими преступлениями — как более, так и менее опасными, и потому имеется насущная необходимость ввести в научный и практический оборот ещё одно, доктринальное определение убийства, которое не противоречило бы легальному, а дополняло его, конкретизировало и помогало решить сложнейшие проблемы квалификации насильственных посягательств. А проблемы эти имеются, и не столь уж простые. Допустим, преступником умышленно лишён жизни следователь милиции, который до этого проявлял неслыханную активность в изобличении упомянутого субъекта. Нет сомнений, что содеянное подпадает под признаки ст. 295 УК РФ — а, с другой стороны, ничто вроде не мешает назвать это убийством, поскольку, согласно ч. 1 ст. 105 УК, произошло умышленное причинение смерти другому человеку.... Вот для того, чтобы чётко и однозначно очертить круг преступлений, каковые по закону могут и должны именоваться убийствами (со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями), и необходимо сформулировать доктринальное (научное) определение убийства.
1 Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. М., 1948. С. 38.
2 Ноцюс Й. О понятии убийства в советском уголовном праве// Совершенствование уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Рига, 1982, С. 43. См. также: Ляпунов Ю. И. Уголовная ответственность за действия, ведущие к неосторожному причинению смерти// Советская юстиция, 1973. № 9, С.15; Горелик И. И., Меркушев М. Н. Преступления против личности в проекте УК БССР// Правоведение. 1960. № 2. С. 151.
Попытки такие предпринимались в отечественной науке неоднократно. Правда, большей частью они сводились к дефинициям типа «противоправное умышленное причинение смерти другому человеку (Г. Н. Борзенков)3 — с небольшими вариациями4. Некоторые из них с позиций сегодняшнего закона вообще не выдерживают критики - например, формула известнейшего исследователя проблем квалификации преступлений против жизни С.В. Бородина: «Убийство — это предусмотренное Особенной частью Уголовного кодекса виновное деяние, посягающее на жизнь другого человека и причиняющее ему смерть»5.
Особняком стоят попытки (порой бездоказательно раскритикованные) отразить в научной дефиниции своеобразие анализируемого посягательства. Профессор Н. И. Загородников ещё в 1961 г. дал своё определение убийства - «противоправное, умышленное или неосторожное, лишение жизни другого человека, когда причинение смерти является основанием уголовной ответственности»6. В преддверии появления нового российского уголовного кодекса учёные из Санкт-Петербурга дали заслуживающее внимания определение убийства: «противоправное, умышленное или неосторожное лишение жизни другого человека, если лишение жизни является единственным обязательным последствием в соответствующем составе преступления»7. К сожалению, в последние годы попытки осмыслить содержание столь важного и сложного уголовно-правового понятия и дать его доктринальное определение почти прекратились, хотя в этом имеется насущная необходимость не только с теоретических позиций, но и с точки зрения практиков.
На наш взгляд, доктринальное определение убийства можно сформулировать так: убийство — это общественно опасное, противоправное, умышленное причинение смерти
3 Курс уголовного права: Учебник для вузов. В 5 т. Особенная часть. Т. 3. М., 2002. С. 103.
4 Плаксина Т. А. Уголовная ответственность за убийства. Ч. 1. Барнаул, 1998, С. 19; Красиков А. Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России. Саратов, 1996, С. 9; Ивахов П. И. Понятие и виды умышленного убийства// Актуальные вопросы уголовного права, процесса и криминалистики. Калининград, 1998, С. 21; Сташис В. В., Бажанов М. И. Уголовно-правовая охрана личности. Харьков, 1976, С. 7; Коржанский Н. И. Квалификация преступлений против личности и собственности граждан. Волгоград, 1984, С.3; Ветров Н. И. Уголовное право. Особенная часть: Учебник. М., 2000, С. 22; Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник для юрид. вузов/ Под ред. Б. Здравомыслова. М., 2001. С. 32; Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов/ Под ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамовой, Г. П. Новосёлова. М., 1998, С.35; Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник. Т. 2/ Под ред. Л. В. Иногамо-вой-Хегай. М., 2002. С. 23; Уголовное право России: Учебник для вузов. Т. 2: Особенная часть/ Под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. М., 2000, С. 12; Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть/ Под ред. Г. Н. Борзенкова, В. С. Комиссарова. М., 1997, С. 30; Уголовное право России. Особенная часть/ Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. М., 2001. С. 37.
5 Бородин С. В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. М., 1994. С. 8.
6 Загородников Н. И. Преступления против жизни. М., 1961. С. 23.
7 Уголовное право. Особенная часть: Учебник. В 2 ч. Ч. 1/ Под
ред. Н. А. Беляева, В. В. Орехова, Д. П. Водяникова. СПб.,
1995. С. 84.
другому человеку, когда оно не направлено одновременно на иное охраняемое уголовным законом общественное отношение. В чём
состоит смысл и значение данной дефиниции?. Она позволяет: - отграничить убийство от менее опасного преступления — криминального аборта (ст. 123); - правильно уяснить содержание
очень важного квалифицирующего признака, предусмотренного п. «н» ч. 2 ст. 105 — убийство, совершённое неоднократно; - отграничить убийство от более опасного преступления — например, от посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317). Последнее становится возможным именно благодаря оговорке «когда оно не направлено одновременно на иное охраняемое уголовным законом общественное отношение». Допустим, виновный лишает жизни милиционера во время и в связи с выполнением тем обязанностей по охране общественного порядка. Такое деяние одновременно нарушает отношения по охране жизни конкретного милиционера, но в первую голову оно причиняет вред отношениям в сфере порядка управления. Аналогичная ситуация и в случае лишения жизни государственного деятеля для прекращения его служебной деятельности. Закон не называет это убийством, а именует террористическим актом (ст. 277), поскольку основным объектом посягательства выступают отношения, связанные с основами конституционного строя, а жизнь опять же отодвигается на второй план, становясь дополнительным объектом. Не случайно в диспозициях статей 277, 295, 317 демонстративно не употребляется слово «убийство». А кроме того, все упомянутые составы сформулированы как «усечённые», и преступления считаются юридически оконченными, даже если фактически жертва нападения осталась жива. Объяснить это можно тем, что законодатель расценивает подобные деяния направленными в первую очередь не на лишение жизни конкретного индивидуума, а на иные социальные ценности, охраняемые уголовным правом даже более строго, чем жизнь.
Если же не учитывать изложенного, то легко ошибиться при квалификации преступлений, потому что легальное определение убийства не подчёркивает, а скорее затушёвывает принципиальные отличия составов преступлений, предусмотренных, например, статьями 105 и 277 УК РФ. А между тем таких различий несколько: -другой основной объект посягательства; -смерть потерпевшего совсем не обязательна для состава оконченного теракта; - в теракте невозможен косвенный умысел; - субъектом теракта признаётся физическое вменяемое лицо с 16 лет, а убийства, квалифицируемого по ст. 105 — с 14 лет (поэтому, если 14-летний преступник неудачно стреляет в государственного деятеля, то судить его будут по ст. 30 ч.3 и ст. 105 ч. 2 п. «б»).
Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1997 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)»8 не учёл приведённых выше положений и допустил, на
8 Бюл. Верховного Суда РФ. 1999. № 3. С. 3.
наш взгляд, нарушение закона. Он рекомендовал судам признавать «простое» убийство неоднократным, если ему предшествовало совершение преступления, подпадающего под признаки статей 277, 295, 317. Однако в диспозиции ст. 105 ясно сказано: «убийство, .совершённое неоднократно». Значит, любое из входящих в неоднократность преступлений должно на языке УК именоваться убийством, и никак иначе. Поэтому совершённые поочерёдно террористический акт и убийство без отягчающих и смягчающих обстоятельств нужно квалифицировать не по п. «н» ч. 2 ст. 105, а по ст. 277 и ч. 1 ст. 105. И здесь нельзя будет сказать об ослаблении ответственности виновного, поскольку ст. 277, входящая в реальную совокупность, содержит в санкции смертную казнь (между прочим, санкция данной статьи - вообще самая строгая в Уголовном кодексе!).
Особняком в УК РФ, на наш взгляд, стоит ст. 357 (геноцид), которая формально в диспозиции содержит слово «убийство», но практически не применяется, включена в УК РФ по причине подписания нашей страной соответствующих конвенций, откуда обычно и заимствуются словосочетания.
Давая определение убийства, в отечественной юридической литературе традиционно не принято упоминать возраст его субъекта — поэтому мы здесь ограничимся лишь общим замечанием, что таковым следовало бы считать лицо, достигшее 14 лет (как это было в УК РСФСР 1960 г) по всем составам убийства, даже «привилегированным». Мы категорически не согласны с утверждением ряда учёных о том, что повышение возраста уголовной ответственности до 16 лет по статьям 106, 107 и 108 УК РФ является актом гуманизма и вполне оправданно9. Судебно-следственная практика (в частности, Сибирского региона) уже наглядно показала, что этот мнимый гуманизм, проистекающий из непродуманных новаций Государственной думы РФ, на поверку оборачивается жестокостью по отношению к подросткам 14-16 лет, совершающим вроде бы «привилегированные» убийства, но вынужденным отвечать за эти деяния по статье 105 (и даже её второй части), поскольку субъектами статей 106, 107, 108 они по закону не являются, а содеянное ими невозможно не признать убийством, невозможно поэтому освободить от ответственности.
В последнее время в науке уголовного права высказана оригинальная концепция, согласно которой различия между статьями 277, 295, 317
— и ст. 105 ч. 2 п. «б» несущественны, поэтому первые три упомянутые статьи можно бы исключить из кодекса и тем самым упростить имеющиеся теоретические сложности, называя всё подряд убийством уже вроде бы на законном основании10. Думается, что это принципиальное заблуждение. Специальные составы преступле-
9 Феоктистов М., Бочаров Е. Квалификация убийств: некоторые вопросы теории и практики// Уголовное право. 2000. № 2. С. 65.
10 Каплин М. Н. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 7.
ний — ст. 317, 295, 277 — долгие годы сохранялись в отечественном уголовном законе, не являются рудитментами сталинизма, и довольно часто применяются на практике. А в нынешних условиях расцвета терроризма исключение подобных статей было бы просто опрометчивым. Не случайно в проекте федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» (в части гуманизации уголовно-правовых норм), внесённом Президентом РФ В. В. Путиным и принятым Государственной Думой РФ в первом чтении 21 ноября 2003 г., ни слова не сказано об исключении данных статей11.
Возвращаясь к началу предлагаемой формулировки, необходимо подробнее остановиться на трактовке прилагательного «противоправное». Кстати, в действующем УК Республики Беларусь 2000 г., в ст. 139, прямо указано на противоправность как необходимый признак убийства, что достойно подражания. Противоправным считается: - лишение жизни не в состоянии необходимой обороны либо задержания лица, совершившего преступление (если задержание проводится сотрудником правоохранительного органа в соответствии со специальным федеральным законом); - лишение жизни соперника на дуэли; - причинение смерти не в состоянии военного конфликта с другим государством; - причинение смерти осуждённому к смертной казни, если такой приговор вынесен в пределах РФ, но судом, не входящим в судебную систему страны (например, в середине 90-х годов шариатский суд Чеченской республики при-говормл к расстрелу двоих виновных — мужчину и женщину — и они были публично расстреляны из автомата с трансляцией этой процедуры на всю Россию; не случайно тогдашний Генеральный прокурор страны Ю. И. Скуратов дал принципиальное указание своим подчинённым о возбуждении уголовного дела по признакам убийства.Несколько позднее, в 2000 году, в Ростове осуждён Валид Куруев, член верховного шариатского суда Чечни, за вынесение смертных приговоров людям по законам шариата).
На сегодняшний день противоправным является и лишение жизни безнадёжно больного человека по его просьбе или с согласия близких родственников — т.н. эвтаназия. Однако в будущем положение вполне может измениться, поскольку проблема эта весьма актуальна для России и активно дискутируется в обществе. В качестве промежуточного этапа можно бы ввести в УК привилегированный состав убийства по просьбе потерпевшего12, который фигурировал в официальном проекте УК, но не попал в окончательный текст. Необходимость этого шага тем более остра, что усугубляется огромным просчётом нашего законодателя: между непреступным деянием (помощью безнадёжно больному человеку в его самоубийстве) и особо тяжким преступлением (убийством безнадёжно больного лица, т.е. лица, заведомо находящегося в беспомощ-
11 http://www.legislature.ru/monitor/amenduk/304898-3.htm.
12 Бородин С., Глушков В. Уголовно-правовые проблемы эвтаназии// Сов. юстиция. 1992. № 9-10. С. 14.
ном состоянии) сейчас, после опрометчивого введения в УК пункта «в» ч. 2 ст. 105, нет никакого «буфера», которым мог бы стать привилегированный состав убийства по просьбе потерпевшего. Если безнадёжно больной человек, лежащий в отделении реанимации с аппаратом искусственной вентиляции лёгких, решит не мучить более себя и других, и уйдёт добровольно из жизни -то с позиций нашего УК это непреступно. Если же он физически не сможет перекрыть вентиль аппарата, попросит медсестру сделать это за него и тем самым прекратить его невыносимые страдания, то она, уступив его просьбе, вместо гуманного (с позиций общественного сознания) поступка совершит квалифицированное убийство, караемое смертной казнью.
Правомерность постановки вопроса об эвтаназии (на первых порах — хотя бы т.н. «пассивной») подкрепляется и общими положениями, касающимися права человека на жизнь и его же права на достойную, не унизительную смерть по его собственному выбору. Как известно, наиболее передовые государства уже законодательно оформили сложившуюся десятилетиями практику облегчения смертельно больному человеку ухода из жизни. В 2001 г. в Нидерландах принят закон о «лёгкой смерти», предусматривающий строгий порядок и основания эвтаназии (только при невыносимой постоянной боли, только при удостоверении действительного волеизъявления больного или его родственников, если сам он недееспособен и т.д.). Близка к принятию такого закона и Швейцария, где эвтаназия практикуется давно, хотя и при отсутствии закона. Опрос врачей в США, где наказание за эвтаназию суровое, показал: каждый (!) из них хотя бы раз в жизни её осуществлял «втихую», по просьбе больного, и не считает себя неправым. Однако традиции законодателя в этой стране ещё весьма прочны: в 1999 г. знаменитый врач Джек Кеворкян получил 25 лет тюрьмы за то, что на протяжении 9 лет по просьбам больных и их родственников, часто и за плату, отправил в мир иной 130 пациентов. В Англии «семейный врач» Гарольд Шифман осуждён по аналогичному делу - у него «послужной список» включает почти 300 больных. Кстати, в той же Англии в 2001 г. Диана Претти обратилась в суд с просьбой разрешить ей помочь уйти из жизни своему смертельно больному мужу, которому раковое заболевание в последней стадии причиняло неимоверные страдания, а её любящее сердце не могло вынести такой ситуации. Королевский суд запретил ей это и напомнил, что возможно наказание в 14 лет тюрьмы. Тогда она обжаловала это решение в Международный суд по правам человека, но, пока ждала ответа из Страсбурга, муж её умер в непрерывных мучениях. Кстати, ответ Королевского суда Англии был по своему смыслу крайне лицемерен, если не циничен: оказывается, право на достойную жизнь у британского гражданина есть и оно реализуется на очень высоком уровне
- а вот права на достойную смерть нет!.
В России эта горячая тема публично обсуждалась во многих телепередачах, проводимых знаменитыми журналистами. Например, В. В.
Познер в своей программе привёл данные репрезентативного социологического опроса россиян, проводившегося независимым институтом. Оказалось, что 61% из 2 тысяч опрошенных признают право человека на добровольную смерть (а значит, и право других помочь ему в этом, если он сам не способен физически). Симптоматично, что и представители самой гуманной профессии всё более склоняются к такому мнению, а некоторые говорят об этом открыто. В частности, в той же телепрограмме В. В. Познера выступал известнейший российский хирург, академик В. Воробьёв, и на вопрос ведущего он ответил не в пользу признания эвтаназии. Но минуту спустя сам же проговорился — «бывало, я отключал аппарат искусственной вентиляции лёгких, если считал положение больного безнадёжным» (!)... В последнее время в СМИ выступал один из ведущих анестезиологов страны, профессор М. Лепилин, и он вполне допускал введение «пассивной эвтаназии»: больной сам пишет записку с просьбой не делать ему искусственное дыхание, когда по состоянию здоровья это понадобится.
Слова «другого человека» в доктринальном определении убийства означают, что речь идёт не о самом субъекте, а о любом другом человеке, независимо от его состояния здоровья, возраста - лишь бы он был «хомо сапиенс» с биологической точки зрения. Самоубийство по нашему законодательству преступлением справедливо не признаётся, хотя моральная оценка его несомненно отрицательна (а с позиций христианской церкви оно — как, впрочем, и эвтаназия — считается тяжким грехом, потому что только Бог может распоряжаться жизнью человека, но не он сам).
Выражение «причинение смерти», на наш взгляд, можно считать синонимом слов «лишение жизни» — в сущности, так они и употребляются в медицинской и юридической литературе. Это когда-то давно, в прошлом веке, отдельные учёные писали: «В истории судебной медицины момент окончания жизни и наступления смерти определяется различно»13. Значит, никакого третьего, промежуточного между жизнью и смертью, человеческого состояния здоровья не существует. Данный вроде бы очевидный факт недавно в нашей стране попытались подвергнуть сомнению. В августе 2002 г. в Бурятской Республике было извлечено из земли тело виднейшего иерарха буддийской церкви, двенадцатого Пандид Хамбо-ламы Даши Итыгилова. 75 лет назад, будучи сам тоже по возрасту 75летним, он решил, видимо, согласно религиозным канонам — приблизиться к всевышнему, и при стечении духовенства применил способ медитации «шунъята» (пустота). Одевшись в
праздничные одежды и приняв позу лотоса, он добился того, что видимые признаки жизни исчезли, а буддисты с почестями закопали его в землю. Сейчас, когда его тело извлекли, оно было в прекрасном состоянии, почти без изменений, отсутствовали пять главных признаков
13 Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Т. 3. Л.,
1973. С. 479.
смерти по буддистским воззрениям14. Это дало возможность нынешним руководителям духовенства заявить, что он не умер и находится в особом состоянии (а значит, в принципе его можно, наверное, и оживить) Так, настоятель Иволгин-ского дацана Дагба-лама уверен, что Итыгилов (Этигелов) не умер, а достиг Нирваны. При всём уважении к буддистам, трудно согласииться с подобной теорией — видимо, иерарх всё-таки мёртв, хотя и сумел уберечь свою телесную оболочку от разложения.
В контексте нашей темы очень важно определиться с моментами, когда жизнь человека начинает и прекращает охраняться нормами уголовного права — т.е. с моментами начала и окончания внеутробной жизни человека. Традиционно принято считать, что началом жизни в уголовно-правовом смысле является появление живого плода из утробы матери во время родов. Однако и тут есть нюансы, поскольку роды — это процесс, протяжённый во времени, иногда на 10
— 12 часов. Большинство криминалистов считает, что начальный момент человеческой жизни (именно с него возможна квалификация содеянного как убийства; до этого же момента речь может идти, при наличии всех признаков состава преступления, только о незаконном производстве аборта — ст. 123 УК РФ) следует определять на основе критериев живорождения, установленных Инструкцией Минздрава РФ «Об определении критериев живорождения, мертворож-дения, перинатального периода». Она была утверждена приказом МЗ РФ № 318 от 4 декабря 1992 г. Важнейшим из этих критериев, видимо, надо признать начало самостоятельного дыхания плода вне утробы матери (обычно оно проявляется в первом крике новорождённого). Если же по разным причинам (немощность лёгочной мышцы, закупорка дыхательных каналов родовой слизью) первого вздоха не последовало, то должны учитываться остальные критерии живорождения: - наличие сердцебиения, пульсация пуповины, которая не перерезана, либо произвольные движения мускулатуры.
В последнее время появилась концепция, согласно которой момент начала жизни надо перенести на час-полтора вперёд по сравнению с вышеупомянутым.Детально изучив процедуру родов, Р.Шарапов считает началом жизни (а значит, и её уголовно-правовой охраны) не третий, т.н. «последовый» период родов, а второй
— «изгнание плода15. С таким подходом, пожалуй, можно согласиться, если при этом будет в наличии хотя бы один из критериев живорождения (несмотря даже на то, что плод полностью ещё не вышел наружу). Не является началом жизни, охраняемой нормами уголовного права, и появление на свет клонированного человека, поскольку ФЗ РФ от 19 апреля 2002 г. запретил в нашей стране клонирование людей.
По поводу момента смерти человека (биологической, а не клинической), с которого прекращается уголовно-правовая охрана жизни,
14 Андреева А. Нетленный лама — тайна Бурятии// Аргументы и факты. 2003. № 30. С. 9.
15 Шарапов Р. К вопросу о начале уголовно-правовой охраны жизни человека// Уголовное право. 1999. № 4. С. 33.
принципиальные указания содержатся в ст. 9 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. «О трансплантации органов и (или) тканей человека»16. Она гласит, что « заключение о смерти даётся на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга (смерть мозга), установленной в соответствии с процедурой, утверждённой Министерством здравоохранения РФ».В развитие положений упомянутого закона 10 марта 1993 г. Минздрав РФ утвердил Инструкцию по констатации смерти человека на основании смерти мозга, где были указаны 9 медицинских признаков, наличие которых в совокупности позволяет сделать вывод о наступившей физиологической смерти человека (20 декабря 2001 г. она была скорректирована, но принципиальный подход оставался неизменным). Позднее, 4 марта 2003 г., Министерство здравоохранения РФ издало приказ № 73, которым утверждена ныне действующая Инструкция по определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприя-тий17. В ст. 1 её выделяются стадии процесса умирания человека: агония, клиническая смерть, смерть мозга и биологическая смерть (посмертные изменения во всех органах и системах, которые носят постоянный, необратимый, трупный характер). На наш взгляд, данная инструкция ещё раз подтверждает, что с гибелью клеток головного мозга прекращается уголовно-
правовая охрана жизни конкретного индивидуума. При этом реанимационные мероприятия становятся бессмысленными, их не нужно проводить, а на основании закона «О трансплантации органов и (или) тканей человека» возможен, с соблюдением установленной процедуры, забор других ещё функционирующих органов (почки, сердце, печень) для пересадки их больным, остро нуждающимся в этой спасительной процедуре.
С позиций объективной стороны понятием убийства охватываются в комплексе три элемента (а для некоторых видов убийства — в частности, предусмотренных статьями 107 и 108 УК РФ
— обязательным элементом объективной стороны надо признать ещё и обстановку совершения преступления). Первый элемент — это действие или бездействие виновного. Действие имеет место в реальной жизни наиболее часто и заключается не только в телодвижении, но и в использовании при этом оружия, других предметов, сил природы (например, преступники подстерегают жертву на горной дороге за полчаса до ожидавшегося схода лавины, перегораживают путь сзади и спереди, повалив на дорогу деревья — и потерпевший фактически обречён). Иногда используются физические и химические процессы. Так, в 1998 г. в Хабаровске начальника рыбной инспекции пытался отравить его подчинённый, подмешав яд в пакет с соком; в 1999
16 Ведомости народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета РФ, 1993, № 28, ст. 1064. С данным положением не соглашалась О. Э. Старовойтова, полагавшая, что закон предоставляет врачу несвойственные ему полномочия (Старовойтова О. Э. Юридическое определение смерти// Юрист. 1998. № 6. С. 25).
17 Рос. газета. 2003. 12 марта.
г. одному коммерсанту злоумышленники зашили в его кресло на рабочем месте в офисе капсулу с радиоактивным цезием, и он стал чувствовать себя всё хуже и хуже, пока не догадался позвать специалиста со счётчиком Гейгера. В 1998 г. в США имел место уникальный случай использования компьютера в качестве орудия убийства. Преступники при огневом контакте на улице города тяжело ранили своего противника, которого «скорая помощь» сразу же увезла в больницу и поместила в отделение реанимации, причём была выставлена усиленная охрана. Тогда эти преступники разыскали в городе молодого парня, высококлассного специалиста по компьютерам, и за большую плату наняли его для взлома сервера компьютера, который поддерживал автоматически многофункциональный режим жизнеобеспечения раненого. В компьютере произошёл сбой, аппараты искусственного дыхания и кровообращения остановились, и через несколько минут пациент был мёртв.
Возможно и психологическое воздействие -сообщение исключительно неприятных сведений человеку с больным сердцем после двух инфарктов, или появление перед жертвой в виде мертвеца18, ли сильный испуг жертвы похожим способом (как это сделал хитроумный Стэплтон в «Собаке Баскервилей» А.Конан-Дойля).
В последнее время в СМИ муссируется вопрос о признании убийством т.н. «зомбирова-ния» — передачи мыслей о самоубийстве в голову потерпевшему, чтобы тот потом бросился с моста (или, как вариант, внушение человеку приказа убить другого человека по кодовым словам, приводящим в действие интеллектуальные и физические возможности убийцы). Однако уровень науки на сегодняшний день не позволяет доказать психическое воздействие на мозг другого человека, которое лишило бы его свободы воли — поэтому подобные сюжеты используются пока только в детективах.
Довольно редко смерть причиняется путём бездействия, как правило, при отказе молодой матери кормить своего новорождённого младенца. В 2001 г. в Казани имел место уникальный случай, когда мать-иеговистка запретила врачам делать её больной дочери переливание крови, и через неделю девушка умерла, несмотря на обращения матери к богу Иегове.
Второй обязательный элемент объективной стороны убийства — это смерть потерпевшего, понятие которой уже анализировалось выше. И третий обязательный элемент — наличие необходимой причинной связи между первым и вторым.
Предложенное нами здесь доктринальное определение убийства впервые выносилось на обсуждение участников нескольких научнопрактических конференций в г. Иркутске19 — и не встретило принципиальных возражений. другой стороны, оно и не вызвало большого резонанса в юридической литературе, хотя мы по-прежнему убеждены в его практической значимости, возможности повлиять в положительную сторону на правоприменительную практику органов следствия и суда.
□ □ □ □ □
18 Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т.1. М., 1994. С. 271.
19 Кузнецов В. И. Некоторые проблемы применения Особенной части нового Уголовного кодекса России// Проблемы применения нового уголовного законодательства: Тезисы докладов регионального научно-практического семинара 28 ноября 1997 г. Иркутск, 1998, С. 26; Кузнецов В. И. О квалификации хищений и убийств по новому Уголовному кодексу Российской Федерации// Актуальные проблемы правотворчества и правоприменительной деятельности в России: Материалы научнопрактической конференции, посвящённой 80-летию юридического факультета Иркутского государственного университета 29 октября 1998 года. Иркутск, 1998. С. 120.
