CC BY
382
УДК 351.77 © М.М. Рыбальник
К вопросу уголовно-правовой оценки эвтаназии
Представленная статья является результатом научного обобщения выводов о необходимости разграничения убийства и эвтаназии в уголовном праве, внесения соответствующих изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации.
Ключевые слова: убийство, эвтаназия, прекращение жизни, самоубийство, согласие потерпевшего, болезнь.
M.M. Rybalnik To the issue of criminal and legal estimation of euthanasia
The article is the result of scientific generalization of conclusions on the necessity of differentiation between murder and euthanasia in criminal law, introduction of corresponding alterations into the Criminal Code of the Russian Federation. Keywords: murder, euthanasia, life termination, suicide, victim’s consent, illness.
В больницах и госпиталях России есть некоторое число больных, физиологическое состояние которых диагностируется как промежуточное между жизнью и смертью. При современном уровне развития медицины их жизнь может поддерживаться длительное время. Однако в подобных ситуациях неизбежно возникает ряд моральных и правовых вопросов, связанных с целесообразностью эвтаназии, которая практикуется, но, имея латентный характер, не получает правовой оценки.
Подобно любому социально-правовому явлению, имеющему значение для развития общественных отношений, эвтаназия требует соответствующего нормативно-правового регулирования. Прежде всего необходимо обратиться к международным нормативным правовым актам, поскольку общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации согласно пункту 4 ст.
15 Конституции Российской Федерации являются составной частью правовой системы России. Российское законодательство устанавливает прямой запрет на осуществление эвтаназии. Речь идет о ст. 45 «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» (далее -Основы), в которой закреплено, что «медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии - удовлетворения просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни» [1].
Обязывая врача идти до конца в борьбе с болезнью пациента, закон в то же время предоставил право больному отказаться по собственному усмотрению от медицинской помощи. Так, Осно-
вы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан содержат ст. 33 «Отказ от медицинского вмешательства», которая гласит: «гражданин или его законный представитель имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения, даже если оно начато, на любом этапе проведения». Нет никаких правовых оснований обязать человека, страдающего тяжелой, угрожающей его жизни болезнью, например раком, подвергнуться лечению. По-видимому, следует согласиться с теми авторами, которые полагают, что закрепление в российском законодательстве права пациента на отказ от лечения означает фактическое установление и права на пассивную эвтаназию. вывод, казалось бы, логически исходящий из приведенных выше положений о праве на отказ от лечения, вступает в скрытое противоречие с теми нормами Основ, согласно которым в Российской Федерации эвтаназия, в какой бы форме она ни осуществлялась, запрещена. так, в ст. 45 Основ говорится о том, что медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии - удовлетворения просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. Согласно названной статье лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, несет уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации. Сделанный вывод противоречит и Уголовному кодексу РФ [2], содержащему состав убийства - умышленного причинения смерти другому человеку (ст. 105).
Аналогичный запрет содержит и текст клятвы врача, где содержится следующее положение:
«Получая высокое звание врача и приступая к профессиональной деятельности, я торжественно клянусь... никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии», установленный ст. 60 Основ. Факт дачи клятвы врачом удостоверяется его личной подписью под соответствующей отметкой в дипломе с указанием даты. В той же статье Основ говорится об ответственности врачей за нарушение данной ими клятвы. Поскольку согласие пациента на причинение вреда не устраняет общественно опасного характера пассивной эвтаназии и не меняет ее оценки как убийства, ответственность медицинского работника должна наступать на общих основаниях. Однако многочисленные исследования показали, что отношение врачей к пассивной форме эвтаназии отличается толерантностью [3; 4].
Показательно и то, что большая их часть убеждена, что подобные случаи независимо от наличия запрещающей нормы в российском законодательстве существуют в медицинской практике. Ряд специалистов в области уголовного права полагает, что умышленное бездействие врача, выразившееся в неосуществлении реанимации, которую он должен был и мог произвести, при отсутствии признаков наступления биологической смерти образует так называемое бездействие-невмешательство, влекущее уголовную ответственность за неоказание помощи больному (ст. 124 УК РФ), но не за убийство (ст. 105 УК РФ). Аргументы, которые при этом приводятся следующие: врачи-реаниматологи не имеют отношения к причинам, приведшим пациента к угрожающему жизни состоянию (клинической смерти), выступающему в качестве основания для проведения реанимационных мероприятий [5, с. 212-213]. Эта позиция легко опровергается законодательным положением, согласно которому уголовная ответственность по ч. 2 ст. 124 УК РФ, предусматривающей наступление смерти больного, возможна лишь при неосторожном отношении субъекта преступления к этому последствию. Такое отношение может быть выражено либо в легкомыслии, либо в небрежности и полностью исключает умышленную вину. В рассматриваемых случаях неоказание помощи больному выступает способом совершения более опасного преступления - убийства - и подпадает под признаки состава, предусмотренного ст. 105 УК РФ.
В юридической литературе встречается и другая точка зрения. Так, В.И. Ткаченко полагает, что ответственность врача-реаниматолога, который
не выполнил свои профессиональные обязанности, что повлекло смерть больного, должна наступать лишь за создание условий для наступления смерти. Он считает невозможным совершение убийства путем бездействия, поскольку «при бездействии лицо не совершает активных волевых целенаправленных действий по причинению физического вреда, а лишь создает условия для разрушительной работы патологических клеточных, тканевых и органных процессов» [6, с. 38; 7, с. 38]. Ответственность врача наступает не за действие патологических процессов, происходящих в организме больного человека, за что, конечно же, врач не отвечает, а за собственную вину - непринятие мер, которые способны нейтрализовать действие этих процессов, при условии, что врач должен был и мог это сделать. При невозможности оказания помощи (наступление биологической смерти, отсутствие необходимого оборудования и аппаратуры и пр.) ответственность врача исключается. В уголовном праве России и зарубежных государств проблема эвтаназии нередко рассматривается с позиций более широкого понятия - согласия потерпевшего на причинение вреда [8]. Российское уголовное право исходит из того, что такое согласие не должно рассматриваться в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. Позиция действующего уголовного законодательства России относительно эвтаназии однозначна: это убийство, т.е. умышленное, неправомерное лишение жизни другого человека. Мотив сострадания, указанный в перечне смягчающих обстоятельств, предусмотренных ст. 61 УК РФ, может быть учтен лишь при назначении наказания виновному лицу, но не при квалификации деяния. Убийство по мотиву сострадания квалифицируется по ч. 1 ст. 105 УК РФ как убийство.
При этом важно подчеркнуть, что с точки зрения теории российского уголовного права и понятия общественно опасного деяния, которое в ней выработано и охватывает как действия, так и бездействие, принципиальных различий между двумя формами эвтаназии - активной и пассивной - не существует в силу того, что не существует принципиальной разницы (если мы говорим об общественной опасности) между убийством, совершенным путем действий (нанесение смертельного ранения, изъятие жизненно важного органа и пр.), и убийством, совершенным путем бездействия (неоказание надлежащей помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни состоянии, оставление особо уязвимых, беспомощных лиц
без попечения, пищи, ухода и т.д.).
Что касается склонения больного к эвтаназии, о котором говорится в ст. 45 Основ, ответственность за такие действия в УК РФ не предусмотрена. Под склонением больного к эвтаназии следует понимать возбуждение в нем решимости уйти из жизни и обратиться с просьбой об эвтаназии к медицинскому работнику. Такого рода действия нельзя рассматривать с позиций института соучастия или какого-либо другого уголовно-правового института. Даже если признать акт эвтаназии формой самоубийства при помощи врача, то и в этом случае нельзя наказать лицо, склонившее больного к эвтаназии. Склонение к самоубийству по российскому уголовному праву не образует преступного деяния. Характеризуя российское законодательство по вопросу эвтаназии, следует отметить, что истории отечественного уголовного права известны случаи освобождения от уголовной ответственности за причинение смерти из сострадания. В УК РСФСР 1922 г. имелась соответствующая норма. Она применялась в весьма ограниченных пределах и вскоре была упразднена. Впоследствии убийство, совершенное по мотиву сострадания, не стали относить даже к привилегированным видам убийства.
В процессе подготовки проекта действующего УК РФ по инициативе профессора С.В. Бородина была предложена норма об ответственности за убийство из сострадания, совершенное при смягчающих обстоятельствах. Это предложение было поддержано другими юристами, в частности А.И. Коробеевым [9, с. 18]. Однако в окончательный текст УК РФ, введенного в действие 1 января 1997 г., статья о лишении жизни по волеизъявлению потерпевшего не вошла.
Комплексный характер феномена эвтаназии предопределяет необходимость междисциплинарного синтеза, направленного на всестороннее изучение рассматриваемого явления. Установлено, что в истории российской и зарубежной политико-правовой мысли вопрос эвтаназии рассматривался постоянно, но так и не нашел однозначного разрешения. Это объясняется сложным характером рассматриваемой проблемы, которая неразрывно связана с изменяющимися представлениями о праве человека на жизнь и его содержанием.
Анализ действующего законодательства показывает, что его нормы, а также международноправовые документы, как правило, содержат за-
прет на осуществление эвтаназии, в первую очередь ее активных форм. Подобные запреты есть и в международных медицинских документах, носящих этический характер. В некоторых государствах существует устойчивая тенденция к легализации эвтаназии, закреплению ее в праве. Важное значение обретает вопрос о том, насколько такое законодательное решение согласуется с общепризнанным правом человека на жизнь. Проблемы, связанные с эвтаназией и юридической ответственностью за нее, должны рассматриваться в контексте права на жизнь, которое относится к числу основных личных прав человека. Право на жизнь - это естественная, неотъемлемая возможность защиты неприкосновенности человеческой жизни и свободы распоряжения ею, гарантированная нормами права. Это право имеет сложную структуру, в качестве одного из основных элементов которой следует рассматривать право на свободное распоряжение своей жизнью. Право на свободное распоряжение своей жизнью означает возможность добровольного принятия лицом решения о возможности поставить свою жизни в опасное положение, обусловленного свободным волеизъявлением, направленным на достижение некой положительной цели личного или общественного характера. Тем не менее данное право не должно рассматриваться излишне широко. Оно не может включать в себя право на смерть, представляющее юридический нонсенс. Таким образом, эвтаназия как противоправное деяние влечет за собой юридическую ответственность. Проблема, связанная с квалификацией эвтаназии как убийства, остается неразрешенной. Этот вопрос открыт для научной дискуссии и разрешим, на наш взгляд, двумя основными путями: 1) выделением рассматриваемого деяния в специальный привилегированный состав убийства, 2) законодательным разрешением эвтаназии исходя из сострадания или сходных мотивов при условии согласия лица или его родственников.
Литература
1. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (утв. ВС РФ 22 мая 1993 № 5487-1) (ред. от 28 сент. 2010 г.) // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 33. Ст. 1318.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (принят ГД ФС РФ 24 мая 1996 г.) (ред. от 29 дек. 2010 г.) (с изм. и доп., вступающими в силу с 11 янв. 2011 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
3. Иванюшкин В.Я., Дубова Е.А. Правовые и этические аспекты эвтаназии // Вести АМН СССР - 1984. - № 6.
4. Миллард Д.У Проблема эвтаназии // Социальная и клиническая психиатрия. - 1996. - № 4.
5. Совершенствование мер борьбы с преступностью в условиях научно-технической революции / отв. ред. В.Н. Кудрявцев. - М., 1980.
6. Ткаченко В.И. Квалификация преступлений против жизни и здоровья по советскому уголовному праву. - М., 1977.
7. Тихонова С.С. Прижизненное и посмертное донорство в Российской Федерации: вопросы уголовноправового регулирования. - СПб., 2002.
8. Пионером в области легализации добровольной смерти стали Нидерланды. В 1984 г. Верховный суд страны признал добровольную эвтаназию приемле-
УДК 343.5
мой. Эвтаназия была легализована в Бельгии в 2002 г. В США закон, разрешающий оказание медицинской помощи в осуществлении самоубийства больным в терминальной стадии, был принят (с рядом ограничений) в ноябре 1994 г. в штате Орегон, а в ноябре 2008 г. в штате Вашингтон / Эвтаназия - Википедия. URL: www. ru.wikipedia.org> эвтаназия.
9. Коробеев А.И. Простое убийство и сложности его квалификации // Уголовное право. 2001. - №2.
Рыбальник Мария Марковна - соискатель Балтийского федерального университета, помощник прокурора Правдинского района Калининградской области.
Rybalnik Maria Markovna - competitor for scientific degree, Baltic Federal University, assistant of prosecutor, Pravdinsky district, Kaliningradsky region.
© В.В. Ерофеев
Незаконное распространение порнографии: сложности квалификации предмета преступления
В статье анализируются проблемы, возникающие в правоприменительной практике и теории в связи с неоднозначностью определения предмета преступлений, предусмотренных ст.242 УК РФ (Незаконное распространение порнографических материалов или предметов) и ст.242.1 УК РФ (Изготовление и оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних).
Ключевые слова: преступление, порнография, квалификация, предмет преступления.
V.V. Erofeev
Illegal distribution of pornography: complexities of qualification of crime subject
The article analyzes the problems, arising in law enforcement practice and theory because of complexity of definition a subject of crimes, provided by item 242 of the Criminal Code of the Russian Federation (Illegal distribution of pornographic materials or objects) and item 242.1 of the Criminal Code of the Russian Federation (Manufacturing and turn of materials and objects with pornographic images of juveniles).
Keywords: crime, pornography, qualification, subject of crime.
Преступление, предусмотренное ст. 242 УК РФ, относится к числу так называемых конвенциональных преступлений. Уголовная ответственность за совершение этого деяния установлена в соответствии с заключенной в Женеве 12 сентября 1923 г. Международной конвенцией о пресечении обращения порнографических изданий и торговли ими, к которой СССР присоединился 8 июня 1935 г. В связи с постановлением ЦИК и СНК СССР от 17 октября 1935 г. «Об ответственности за изготовление, хранение и рекламирование порнографических изданий, изображений и иных предметов и за торговлю ими» было предписано правительствам союзных республик дополнить уголовные кодексы соответствующей правовой нормой.
Начиная с принятия первого Уголовного закона страны 1922 г. диспозиция статьи, предусма-
тривающей ответственность за культивирование порнографии, практически не подверглась изменениям. Так, в соответствии со ст. 182.1 УК РСФСР (в редакции от 25 ноября 1935 г.) ответственность наступала за изготовление, распространение и рекламирование порнографических сочинений, печатных изданий, изображений и иных предметов, а также торговлю ими или их хранение с целью продажи или распространения. Эта формулировка сохранилась и в УК 1960 г. Действующая в настоящее время норма, закрепленная в ст. 242 УК РФ, также как и предыдущие, содержит прямое указание на предмет данного преступления. Им являются материалы и предметы порнографического характера, то есть вещи материального мира, содержащие порнографию.
Анализ юридической литературы, следствен-
