CC BY
23
Понятие принципа добросовестности в российском гражданском праве
Закабуня Фёдор Романович,
аспирант кафедры гражданско-правовых дисциплин, Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова E-mail: fedorz313@gmail.com
В рамках настоящей статьи рассматривается сущность категории «добросовестность» в российском гражданском праве, анализируется понятие принципа добросовестности, некоторые аспекты его содержания, исследуются позиции отечественных и зарубежных ученых относительно понятия и сущности категории добросовестности. Особое внимание уделено вопросам соотношения правового принципа добросовестности и правовой презумпции добросовестности. На основании анализа соответствующих научных точек зрения делается вывод о необходимости разграничения правового принципа добросовестности и презумпции добросовестности в силу их различной правовой природы и различного функционального назначения. Кроме того, констатируется, что острая необходимость в легальном закреплении понятия, содержания и критериев принципа добросовестности участников гражданского оборота в настоящее время объективно отсутствует, поскольку это существенным образом ограничит и неоправданно сузит сферу действия рассматриваемого принципа. Суды, ориентируясь на разъяснения высших судебных инстанций, могут самостоятельно оценивать соответствующее поведение участников гражданских правоотношений, учитывая все условия и особенности конкретных ситуаций, экономические и организационно-правовые особенности участников конкретных правоотношений.
Ключевые слова: добросовестность, правовой принцип, презумпция, гражданский оборот, гражданское правоотношение, критерии добросовестности.
S2
со см о см
СП
Добросовестность - институт, пронизывающий практически все российское гражданское законодательство, принципу же добросовестности в российском гражданском праве также придается особое значение, одновременно с этим, единого подхода относительно понятия или сущности рассматриваемого явления разработано не было вплоть до настоящего времени. Добросовестность стоит рассматривать в качестве определенного фундамента и базиса, на котором выстраивается вся система современного гражданского оборота.
Принцип добросовестности выступает в качестве общеправового принципа, его закрепление в рамках Гражданского кодекса Российской Феде-рации[1] было осуществлено в 2013 году пунктами 3,4 ст. 1 [2]. До указанного периода добросовестность не была однозначно поименована в качестве основного начала российского гражданского права. Необходимость и целесообразность соответствующих законодательных новелл была отражена в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации [3]. В рамках названной Концепции отражено, что принцип добросовестности участников гражданских правоотношений должен был распространить свое функционирование на соответствующие действия субъектов гражданского оборота при:
1) определении их правового положения (конкретизации соответствующих прав и обязанностей);
2) осуществлении, приобретении, защите прав и обязанностей.
Необходимость легального закрепления рассматриваемого принципа была очевидной, в связи с чем, принцип добросовестности и нашел свое отражение в положениях российского гражданского законодательства. Принцип добросовестности рассматривается юристами как один из основополагающих принципов современного гражданского права, который был известен еще римскому праву в рамках концепции bona fides. Рассматривая сущность принципа добросовестности стоит отметить его близкое сходство с морально-нравственными нормами, поскольку в соответствии с данным принципом участник гражданского оборота должен в максимально возможной степени стремиться исключить нарушение своим поведением субъективных прав и правомерных интересов иных субъектов, осуществлять свои права и обязанности в соответствии с их объемом и назначением. Как отмечает А.В. Коновалов, «... понятие добросовестности в основном охватывает понятия разумности и справедливости действий участников гражданских правоотношений. Под разумностью следует понимать рациональный аспект адекват-
ного добросовестного поведения участника оборота - его стремление соизмерять свое поведение со здравым смыслом, общими предоставлениями об осторожности и предусмотрительности и экономической целесообразностью, правами и охраняемыми законом интересами других субъектов». Справедливость же выражает готовность конкретного субъекта при реализации своего юридически значимого поведения также учитывать как интересы иных лиц, так и в целом интересы общества и учитывать принятые в нем нормы морали и нравственности [4].
Как уже было отмечено ранее, оценочные понятия зачастую частично, в общем виде конкретизируются Верховным Судом РФ. Так, принцип добросовестности истолкован рамках Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Верховный Суд РФ указывает: «Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. По общему правилу пункта 5 статьи 10 Гк РФ добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное» [19].
Указанное выше постановление Пленума ВС РФ определенным образом определяет сущность принципа добросовестности, не включая в себя, при этом, никаких четких критериев определения добросовестности поведения субъекта гражданских правоотношений. ГК РФ конкретизирует, что добросовестность участников гражданских правоотношений презюмируется, соответственно, речь идет об установлении презумпции добросовестности. На наш взгляд, внимания также заслуживает вопрос соотношения презумпции добросовестности и принципа добросовестности в российском гражданском праве. Презумпция добросовестности имеет в рамках российской правовой системы легальный характер, начиная с 1991 года, когда были приняты Основы гражданского законодательства СССР и республик [4]. В рамках ГК РФ, как известно, презумпция добросовестности включена с 2012 года, принцип добросовестности - с 2013 года. Многие исследователи, в том числе и зарубежные, придерживаются позиции о необходимости отождествления принципа добросовестности и презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений. Так, например, Ф. Терре, анализируя особенности функционирования принципа-презумпции добросовестности во французском гражданском праве, указывает, что презумпция добросовестности переходит в разряд принципов, она предполагается везде и в рамках любых правоотношений [8].
А.С. Варвенко, С.С. Желонкин и В.В. Жукавин также высказываются о том, что категория «до-
бросовестность» в российском гражданском праве имеет многоаспектный характер, поскольку выступает одновременно и правовым принципом, и презумпцией, и непосредственной характеристикой субъекта гражданского правоотношения^].
Интересно, что подобный подход воспринят и законодателями некоторых государств постсоветского пространства. Так, например, в соответствии с положениями ст. 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь в перечне принципов гражданских правоотношений указано положение о том, что добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается, до тех пор, пока не было установлено иное [5]. В контексте рассматриваемого законоположения можно констатировать, что категории «разумность» и «добросовестность» белорусским законодателем определяются как структурные элементы единого принципа, сущность которого и составляет презумпция добросовестности и разумности субъектов гражданского правоотношения.
Рассмотренная выше позиция не является господствующей в доктрине. Так, значительная часть отечественных исследователей считают, что добросовестность не может рассматриваться одновременно и как презумпция, и как правовой принцип [12]. Аргументируя свою позицию, ученые справедливо апеллируют таким свойством правовой презумпции, как ее опровержимость, которое правовому принципу, совершенно закономерно, присуще быть не может, действие правового принципа не опровержимо [17]. Если рассматривать принцип добросовестности и презумпцию добросовестности в российском гражданском праве как категории идентичные, то неизбежно придется признать, что правовой принцип, в целом, может быть опровергнут, иными словами - подвергнут сомнению, что не только не содействует укреплению правопорядка, но и более того, подрывает, как отмечено Н.А. Асланяном, всю систему «концептуальных оснований» права[6].
Обоснованным видится также довод Ю.В. Ви-ниченко, которая указывает, что принцип добросовестности и презумпция добросовестности имеют совершенно различное функциональное предназначение, в связи с чем, отождествлены рассматриваемые категории быть не могут [8]. Правовые принципы, традиционно, предназначены для непосредственной регламентации правоотношений в соответствующей сфере, в то время как правовые презумпции, как представляется, направлены, в первую очередь, на облегчение процесса доказывания и упрощения сферы гражданского оборота. Одновременно с этим, многие ученые высказывают тезис о том, что правовые презумпции также имеют регулятивное значение и позволяют непосред- р ственным образом регулировать соответствующие Д правоотношения. Так, например, М.Л. Давыдова Ч
m
указывает, что презумпции выступают принципом К разрешения конкретной правовой ситуации [11]. S
Приведенная позиция, бесспорно, имеет вы- у сокую степень научной важности и значимости, А
а также является обоснованной, поскольку любая презумпция, легально закрепленная законодателем, приобретает значение соответствующего элемента механизма правового регулирования. Однако, на наш взгляд, стоит согласиться в полной мере с Ю.В. Виниченко, которая указывает, что презумпции не являются правовыми нормами хотя бы уже потому, что априори нарушены они быть не могут [8].
В аспекте рассматриваемого вопроса также стоит отметить то обстоятельство, что в российской цивилистике добросовестность рассматривается с двух аспектов: субъективного и объективного. С позиции объективного добросовестность представляет собой определенный критерий, показатель, посредством которого возможно оценить поведение конкретного участника гражданского правоотношения. С точки зрения субъективного добросовестность выступает в качестве осведомленности конкретного лица о каких-либо фактических обстоятельствах или правах иных лиц. С указанной точки зрения, на наш взгляд, возможно констатировать, что в рамках положений ст. ГК РФ речь идет о добросовестности в ее объективном понимании, то в соответствии с п. 5 ст. ГК РФ идет речь о добросовестности в субъективном понимании. Так, например, аналогичной позиции придерживается в рамках своего диссертационного исследования и Т.В. Новикова, которая предлагает разграничивать добросовестность субъективную и объективную, поименовав последнюю как «добропорядочность», с целью устранения сложившейся в российской цивилистике неоднозначности понимания категории «добросовестность» [16].
На основании изложенного представляется, что презумпция добросовестности, нашедшая свое закрепление в рамках ст. ГК РФ не должна отождествляться с правовым принципом добросовестности, закрепленным в положениях ст. ГК РФ. Принцип добросовестности имеет объективный характер, в то время как презумпция добросовестности может означать предположение и субъективной, и также объективной добросовестности участника конкретного правоотношения.
Важным представляется также рассмотреть вопрос относительно понятия принципа добросовестности участников гражданского оборота. О необходимости легального закрепления дефиниции «добросовестность» говорили многие ученые и на протяжении достаточно длительного времени, однако, немалое число исследователей выказывают позицию относительно невозможности разработки универсального определения и соответствующих критериев добросовестности. Так, например, в свое время известный ученый-цивилист В.В. Витрянский писал о том, что на уровне законодательства (ни на уровне кодифицированно-— го законодательства, ни на уровне федерального 2 закона) дать определение добросовестности или Я определить ее критерии в целом не представляет° ся возможным[9]. Аналогичная позиция высказана ав также К.И. Скловским, который считает, что явле-
ние «добрая совесть» не может быть исчерпывающем образом определена не только на легальном, но и даже на доктринальном уровне[18].
Вышеприведенные позиции обоснованы и логичны, как представляется, термин «добросовестность» является скорее понятием оценочным, чем строго определенным и конкретизированным. Российское законодательство, в том числе и гражданское законодательство, в достаточной мере наполнено подобными оценочными понятиями, толкование которых в каждом конкретном случае осуществляется самостоятельно теоретиками и практиками. Бесспорно, отдельные оценочные понятия разъяснены на уровне актов толкования Верховного Суда Российской Федерации, ранее функционировавшего Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, однако, по большей мере, соответствующие понятия требуют своей конкретизации в каждом конкретном и отдельно взятом случае, в особенности - в сфере гражданских правоотношений. В рассматриваемом вопросе стоит согласиться с мнением Т.В. Кашаниной, которая оценочные понятия рассматривает в качестве специфического средства индивидуального регулирования [13], что в полной мере разумно, поскольку не ко всем правоотношениям могут быть применены четкие и категоричные правовые предписания, а оценочные понятия позволяют учесть все местные условия, особенности конкретных ситуаций, психологические особенности участников конкретных правоотношений и проч.
Таким образом, на наш взгляд, необходимость однозначного определения понятия «добросовестность» на законодательном уровне объективно отсутствует, поскольку в силу достаточно широкой сферы применения рассматриваемого принципа, значительного множества самых различных правовых ситуаций, в которых он будет применяться и невозможности предусмотреть каждую из них. Закрепление в тексте ГК РФ принципа добросовестности закономерно сопровождалось (и продолжает сопровождаться) формированием соответствующей судебной практики по рассматриваемому вопросу, разработкой и публикацией новых разъяснений высшими судебными инстанциями, которые в полной мере могут быть приняты правоприменителями в качестве ориентирующих критериев. Так, например, в 2016 году Пленумом ВС РФ была обобщена судебная практика применения принципа добросовестности в обязательственной сфере, указано, к примеру, на тот факт, что неправомерное использование чужих денежных средств не должно становиться более выгодным для должника, чем условия их правомерного использования. Указано на необходимость предоставления должнику права доказывать факт недобросовестности действий кредитора [20].
Также при рассмотрении вопроса о применении принципа добросовестности участников гражданских правоотношений ВС РФ было указано, что в сфере банкротства недобросовестным поведением могут считаться действия руководителя хозяй-
ственного общества, состоящие в неуведомлении кредитора о неудовлетворительном финансовом состоянии и др.[21].
Таким образом, стоит констатировать, что острая необходимость в легальном закреплении понятия, содержания и критериев принципа добросовестности участников гражданского оборота в настоящее время объективно отсутствует, поскольку это существенным образом ограничит и неоправданно сузит сферу действия рассматриваемого принципа. Суды, ориентируясь на разъяснения высших судебных инстанций, могут самостоятельно оценивать соответствующее поведение участников гражданских правоотношений, учитывая все местные условия, особенности конкретных ситуаций, психологические особенности участников конкретных правоотношений и проч.
Литература
1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 24.07.2023) // Собрание законодательства РФ. - 1994. - № 32. - Ст. 3301.
2. Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1,2,3 и 4 части первой Гражданского кодека Российской Федерации» // Российская газета. - 2013. - № 1.
3. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации, подготовленная во исполнение Указа Президента РФ от 18 июля 2008 г. № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства. -2008. - № 29. - Ст. 3482.
4. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик: утверждены ВС СССР 31 мая 1991 г. № 2211-1 // Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета ССР. - 1991. - № 26. - Ст. 733.
5. Гражданский кодекс Республики Беларусь от 07 декабря 1998 г. № 218-З (ред. от 03.01.2023) [Электронный ресурс] // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: https://pravo.by/docu-ment/?guid=3871&p0=hk9800218 (дата обращения: 22.08.2023).
6. Асланян Н.П. Основные начала российского частного права. Иркутск: Издательство ИГЭА, 2001. 270 с.
7. Варвенко А.С., Желонкин С.С., Жука-вин В.В. Теоретико-правовые положения о принципе добросовестности в гражданском праве // Ленинградский юридический журнал. 2020. № 1 (59). С. 105-113.
8. Виниченко Ю.В. О презумпции добросовестности в российском праве // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2018. № 160. С. 285-301.
9. Витрянский В.В. Гражданский кодекс и суд // Вестник ВАС РФ. 1997. № 7. С. 100-118.
10. Волков А.В. Теория концепции «Злоупотребление гражданскими правами». Волгоград: Ста-ница-2, 2007. 343 с.
11. Давыдова М.Л. Правовые презумпции в системе средств юридической техники // Юридическая техника. 2010. № 4. С. 159-170.
12. Дерюгина Т.В. Пределы осуществления гражданских прав. М.: Зерцало-М, 2010. 244 с.
13. Кашанина Т.В. Оценочные понятия в советском праве // Правоведение. 1976. № 1. С. 2936.
14. Коновалов А.В. Принцип добросовестности в новой редакции Гражданского кодекса Российской Федерации и в судебной практике // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2016. № 4. С. 4-14.
15. Мосин С.А. Презумпции и принципы в конституционном праве Российской Федерации: ав-тореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 22 с.
16. Новикова Т.В. Понятие добросовестности в российском гражданском праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. 26 с.
17. Российское гражданское право: учебник / под ред. Е.А. Суханова. М.: Статут, 2011. 956 с.
18. Скловский К.И. Применение норм о доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник гражданского права. 1996. № 6. С. 7994.
19. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда РФ. -2015. - № 8.
20. Постановление Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2016. - № 5.
21. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ № 2 (2016) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 06.07.2016) // Доступ из Справ. - правовой системы «Консультант Плюс».
THE CONCEPT OF THE PRINCIPLE OF GOOD FAITH IN RUSSIAN CIVIL LAW
Zakabunia F.R.
Plekhanov Russian University of Economics,
Within the framework of this article, the author examines the essence of the category «good faith» in Russian civil law, analyzes the concept of the principle of good faith, some aspects of its content, examines the positions of domestic and foreign scientists regarding the concept and essence of the category of good faith. Special attention is paid to the correlation of the legal principle of good faith and the legal presumption of good faith. Based on the analysis of relevant scientific points of view, it is concluded that it is necessary to distinguish between the legal principle of good faith and the presumption of good faith due to their different legal nature and different functional purpose. In addition, it is stated that the urgent need for the legal consolidation of the concept, content and criteria of the principle of good faith of participants in civil turnover is currently objectively absent, since this will significantly limit and unreasonably narrow the scope of the principle under consideration. Courts, focusing on the explanations of higher judicial authorities, can inde-
5 -a
C3 ж
<
pendently assess the appropriate behavior of participants in civil legal relations, taking into account all the conditions and features of specific situations, economic and organizational characteristics of participants in specific legal relations.
Keywords: good faith, legal principle, presumption, civil turnover, civil legal relationship, criteria of good faith.
References
1. The Civil Code of the Russian Federation (part one) of November 30, 1994 No. 51-FZ (ed. of 07/24/2023) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 1994. - No. 32. - Article 3301.
2. Federal Law No. 302-FZ of December 30, 2012 "On Amendments to Chapters 1,2,3 and 4 of Part One of the Civil Codec of the Russian Federation" // Rossiyskaya Gazeta. - 2013. - № 1.
3. The concept of the development of civil legislation of the Russian Federation, prepared in pursuance of the Decree of the President of the Russian Federation dated July 18, 2008 No. 1108 "On improving the Civil Code of the Russian Federation" // Collection of Legislation. - 2008. - No. 29. - Article 3482.
4. Fundamentals of civil legislation of the USSR and the Republics: approved by the Supreme Soviet of the USSR on May 31, 1991 No. 2211-1 // Vedomosti of the Congress of People's Deputies of the USSR and the Supreme Soviet of the USSR. - 1991. -No. 26. - Article 733.
5. Civil Code of the Republic of Belarus No. 218-Z of December 07, 1998 (ed. of 03.01.2023) [Electronic resource] // National Legal Internet Portal of the Republic of Belarus. URL: https:// pravo.by/document/?guid=3871&p0=hk9800218 (accessed: 08/22/2023).
6. Aslanyan N.P. Basic principles of Russian Private Law. Irkutsk: IGEA Publishing House, 2001. 270 p.
7. Varvenko A.S., Zhelonkin S.S., Zhukavin V.V. Theoretical and legal provisions on the principle of good faith in civil law // Leningrad Law Journal. 2020. No. 1 (59). pp. 105-113.
8. Vinichenko Yu.V. On the presumption of good faith in Russian law // Scientific notes of Kazan University. Series: Humanities. 2018. No. 160. pp. 285-301.
9. Vitryansky V.V. The Civil Code and the Court // Bulletin of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation. 1997. No. 7. pp. 100-118.
10. Volkov A.V. Theory of the concept of "Abuse of civil rights". Volgograd: Stanitsa-2, 2007. 343 p.
11. Davydova M.L. Legal presumptions in the system of means of legal technique // Legal technique. 2010. No. 4. pp. 159-170.
12. Deryugina T.V. Limits of the exercise of civil rights. Moscow: Ze-rtsalo-M, 2010. 244 p.
13. Kashanina T.V. Evaluative concepts in Soviet law // Pravovede-nie. 1976. No. 1. pp. 29-36.
14. Konovalov A.V. The principle of good faith in the new edition of the Civil Code of the Russian Federation and in judicial practice // Right. Journal of the Higher School of Economics. 2016. No. 4. pp. 4-14.
15. Mosin S.A. Presumptions and principles in the constitutional law of the Russian Federation: abstract. dis. ... cand. jurid. M., 2007. 22 p.
16. Novikova T.V. The concept of good faith in Russian civil law: abstract. dis. . cand. jurid. sciences'. Krasnodar, 2008. 26 p.
17. Russian civil law: textbook / edited by E.A. Sukhanov. M.: Statute, 2011. 956 p.
18. Sklovsky K.I. Application of the norms of good conscience in the draft law of obligations // Bulletin of Civil Law. 1916. No. 6. pp. 79-94.
19. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 25 dated June 23, 2015 "On the application by courts of Certain provisions of Section I of Part One of the Civil Code of the Russian Federation" // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. - 2015. - № 8.
20. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of March 24, 2016 No. 7 "On the application by courts of certain Provisions of the Civil Code of the Russian Federation on liability for breach of obligations" // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. - 2016. - № 5.
21. Review of judicial practice of the Supreme Court of the Russian Federation No. 2 (2016) (approved by the Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation dated 06.07.2016) // Access from the Reference. - legal system "Consultant Plus".
OJ O)
