CC BY
266СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И СУДОПРОИЗВОДСТВО
DOI: 10.24412/2224-9125-2021-4-49-58 ШОКУМОВ Юрий Жирасланович,
NIION: 2021-0079-4/21-019 кандидат юридических наук,
MOSURED: 77/27-025-2021-04-019 доцент кафедры гражданского права и процесса
УДК-347 ФГБОУ ВО «Кабардино-Балкарский государственный
ББК-67 университет им. Х.М. Бербекова»,
e-mail: [email protected]
12.00.11 - Судебная власть, прокурорский надзор, организация правоохранительной деятельности
ПОНЯТИЕ И СИСТЕМА СУДОВ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ И АРБИТРАЖНЫХ СУДОВ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Аннотация. Сегодня любое государство стремится объективировать в национальном законодательстве систему «сдержек и противовесов», которая носила бы реальный практический характер и препятствовала деспотичному возрастанию силы и авторитета лишь одной ветви государственной власти. Становление, функционирование и развитие независимой судебной власти является одним из приоритетных направлений демократического и правового государства. В основе такого государства лежат, прежде всего, два основных принципа: верховенство закона и разделение государственной власти на ветви (законодательную, исполнительную и судебную).
Ключевые слова: суд общей юрисдикции, арбитражный суд, компетенция, судебная власть, судья, гражданское дело, уголовное дело, приговор, права человека.
SHOKUMOV Yury Zhiraslanovich,
PhD in Law,
associate Professor of Civil Law and procedure of the Berbekov Kabardino-Balkarian state University
THE CONCEPT AND THE SYSTEM OF COURTS OF GENERAL JURISDICTION AND ARBITRATION COURTS IN THE RUSSIAN FEDERATION
Annotation. Today, any state seeks to objectify in national legislation a system of" checks and balances", which would be of a real practical nature and would prevent the despotic increase in the strength and authority of only one branch of state power. The establishment, functioning and development of an independent judiciary is one of the priorities of a democratic and legal state. At the heart of such a state are, first of all, two basic principles: the rule of law and the division of state power into branches (legislative, Executive and judicial).
Key words: court of General jurisdiction, arbitration court, competence, judicial power, judge, civil case, criminal case, sentence, human rights.
Характерной тенденцией развития компетенции органов судебной власти стало законодательное расширение полномочий судебных органов за счет включения в их юрисдикцию разрешения конфликтных ситуаций, возникающих во взаимоотношениях различных органов власти при нарушении интересов Российской Федерации и ее субъектов, при осуществлении
административного управления [1]. Однако это расширение не должно превышать установленные законом правовые пределы, принимать форму неоправданного вмешательства в сферу сопредельной, например исполнительной, власти [2].
Судоустройство как сфера организации носителей судебной власти (судей), основной
функцией которых является разрешение социально-правовых конфликтов в обществе посредством осуществления правосудия по гражданским, уголовным, административным делам, а также конституционного контроля нормативных правовых актов с помощью конституционного судопроизводства, отнесено Конституцией РФ к ведению Российской Федерации [3]. Следует отметить, что принцип верховенства закона останется до конца не реализованным, если органы судебной власти не будут занимать достойного положения в механизме государственной власти. Это, несомненно, говорит о том, что автономное и независимое положение судебной власти необходимо для ее нормального функционирования и реформирования, что особенно актуально в настоящее время [4].
При этом необходимо отметить, что, хотя понятие «ветвь власти» употребляется уже столетия, в научной литературе в настоящий момент нет признанного определения данного понятия [5]. Автор согласен с определением этого понятия, сформулированным A.C. Автономовым: «Под ветвью государственной власти понимается один или несколько государственных органов, образующих в рамках единого механизма осуществления власти самостоятельную систему, которая наделяется властными полномочиями для выполнения присущих ей функций» [6].
Важным принципом деятельности судебной власти в целом и органов правосудия, в частности, зафиксированным в нормах международного права, является максимальная доступность судов для граждан, т.е. устранение по возможности любых препятствий для обращения в суды простых людей. Е.Б. Абросимова указывает, что этот принцип можно найти в Конституции РФ в лучшем случае лишь в неявном, подразумеваемом виде, хотя он жизненно важен для того, чтобы граждане стали уважительно относиться к судам и судьям. Всеобщая доступность означает, что не может существовать специальных судов для особых категорий лиц. Она означает, что основная масса дел должна рассматриваться в пределах разумных сроков, т.е. без чрезмерного затягивания [7]. И, что самое главное, всеобщая доступность требует развитой системы финансовой поддержки, которая давала бы возможность малоимущим гражданам нанимать адвокатов и иметь на своей стороне квалифицированную защиту и помощь в суде [8].
В западных странах, например в Канаде, уголовные дела обычно проходят через суд ускоренными темпами - в пределах нескольких месяцев, тогда как гражданские дела, особенно те, где фигурируют внушительные суммы денег, могут длиться годами, пока в судебном разбирательстве не будет поставлена точка [9].
В России ситуация противоположная. Задержки по гражданским и коммерческим делам представляют собой меньшую проблему, чем задержки по уголовным делам. Средний срок досудебной подготовки и судебного разбирательства по гражданским и коммерческим спорам в России намного меньше, чем, например, в Канаде и США. В то же время для России характерно наличие определенного числа уголовных дел, по которым следствие и судебное разбирательство ведется более года, а иногда два или три года, что было бы нетерпимым в Северной Америке. (Несколько лет назад решением Верховного суда Канады провинция Онтарио фактически была принуждена закрыть около 47 тыс. дел, поскольку по ним истек восьмимесячный срок, в пределах которого должно было начаться судебное разбирательство - срок, признанный Судом как разумная норма. Более долгое ожидание суда было расценено как нарушение «права предстать перед судом в пределах разумного срока», закрепленного в Хартии прав и свобод Канады (Я.у. Дэкоу, 1990).)
Тот факт, что в России слишком большое число обвиняемых вынуждены дожидаться суда в местах предварительного заключения, причем в тех трудно переносимых условиях, которыми «славятся» СИЗО, предстает в этом свете вопиющей несправедливостью. Почти повсеместно главным ограничивающим фактором доступности судов является финансовый, и поэтому развитие сильной и хорошо обеспеченной системы правовой помощи существенно важно для реализации принципа доступности. В России давно назрела реформа адвокатуры, и только новая система правового содействия способна дать возможность самым широким кругам населения привлекать адвокатов не только по уголовным делам, но и по гражданским спорам. Реформа адвокатуры должна сопровождаться изысканием финансовых средств правовой помощи [10].
Следует отметить, соглашаясь с Е.Б. Абросимовой, что ни в одной стране нет практики опубликования всех без исключения решений и что в европейских странах континентального права доля опубликованных решений часто меньшая, чем в странах обычного права, где решения суть судебные прецеденты [1 1 ]. Как бы то ни было, в таких странах, как Германия и Франция, подлен жит опубликованию значительная часть судебных решений, особенно принятых судами высших инстанций. Опубликованные решения широко доступны в различных формах, включая в последнее время и сайты в Интернете. Ясно, что в России нужен революционный сдвиг в деле опубликования судебных решений, если страна желает достичь хотя бы минимальных международных
стандартов транспарентности. В последние годы наметился некоторый прогресс в том отношении, что каждый из трех судов высшей инстанции стал помещать публикуемые в печатных изданиях решения также и на своих сайтах в Интернете. Однако Верховный Суд продолжает публиковать лишь малую выборку из своих решений, тогда как опубликованию должен подлежать, пожалуй, основной массив решений. Журнал «Судебное обозрение» публикует краткие отчеты по выборке из самых интересных решений судов нижестоящих инстанций - арбитража и судов общей юрисдикции, но это всего лишь капля в море [12].
Следует подчеркнуть, что более полная и широкая публикация решений не только повысит степень транспарентности судов, но станет дополнительным средством укрепления ответственности судей. В западных странах судьи сами отвечают за этику своего поведения и эффективность осуществления судебных функций; но при этом судьи находятся под пристальным вниманием извне относительно качества осуществления ими судопроизводства. Это выражается в том, что другие юристы, а временами журналисты и представители широкой общественности изучают их решения и формируют свое мнение о том, насколько хорошо отдельные судьи, а также суды и судейский корпус в целом аргументируют свои решения, применяют и толкуют закон. Важным измерением принципа ответственности судей должна быть их профессиональная репутация, а краеугольным камнем профессиональной репутации является качество письменных заключений по рассматриваемым делам.
Если основная социальная задача суда состоит в разрешении общественного конфликта в любой из возможных форм: конфликт человек против человека, человек против государства, государство против человека, то его социальная функция, как было отмечено выше - осуществление от имени государства социального контроля в механизме разделения властей, с одной стороны, и за социально значимым поведением конкретного субъекта права - с другой стороны. Однако так было далеко не всегда [13]. Социальные задачи и функции суда в государствах, построенных на принципе моновластия или единовластия (отнюдь не только социалистических, но и религиозных, абсолютных монархиях и сословных республиках и т.п.), являются принципиально иными [14]. В этом случае задача суда -охрана существующего правопорядка, который, в свою очередь, воспринимается только как основанный на законе (или ином базовом источнике права), порожденном государством. Функцию суда в таком государстве так же, как и функ-
цию правоохранительных органов (прокуратура, следствие, органы юстиции), составляет именно государственное принуждение в отношении субъектов права, не исполняющих властное предписание [15].
В таком государстве суд, естественно, воспринимается как один из ряда правоохранительных или репрессивных органов (причем далеко не самый значимый), защищающих и активно проводящих политику государства, его глобальные и конкретные интересы. Правовая природа такого суда диктует его организационную структуру, статус носителей полномочий. Суд строится на общих для таких государств принципах централизации, подчинения и подотчетности нижестоящих органов вышестоящим, неразличения статусов служащего правоохранительного и судебного органа, включая вопросы их ответственности и т.п. Естественной является и практика формирования судебных территорий в пределах административно-территориального деления страны. Через единые административные центры территорий осуществляются обеспечение и контроль за всеми государственными органами, расположенными на соответствующей территории [16]. Все эти обстоятельства в конечном счете формируют у человека негативное отношение к суду и судье, которые воспринимаются как еще одно «око государево» [17].
Любопытно отметить, что в советском гражданском процессе прокурор давал заключение по каждому делу, выступая последним. Он как бы направлял суд в нужную сторону. Поэтому, вероятно, можно утверждать, что в государствах, построенных на принципе моновласти, функции государства по осуществлению судебной деятельности выполнял не только и не столько суд, сколько вся система правоохранительных органов целиком. (К сожалению, в течение длительного периода времени российская наука государственного права и российская компаративистика не разделяли этот общий для современного мира подход. Только в последние 5-6 лет, причем именно в сфере сравнительного государствове-дения (в первую очередь) отмеченная тенденция исключения из сферы исследований проблем организации и деятельности судебной власти начинает преодолеваться.)
Деятельность исполнителя обычно в меньшей степени становится объектом судебного конституционного контроля, поскольку непосредственное нарушение (в форме действия, в том числе путем принятия нормативного акта, или бездействия) конституционной нормы исполнителем встречается реже, чем нарушение им нормы закона, воспроизводящего конституционный принцип или основанного на конституционной
норме. Хотя, конечно, органы исполнительной власти могут конкретными действиями нарушать именно конституционные нормы [18].
В отличие от законодательной или исполнительной власти, судебная власть осуществляется не одним-двумя органами государственной власти (парламентом, правительством), а значительным числом (измеряется тысячами) судебных учреждений, не одним-двумя носителями власти (президентом, премьер-министром), а сотнями и десятками тысяч профессиональных судей и необъятным числом «судей из народа» - жюри (присяжных) и шеффенов (судебных заседателей) [19].
Юрисдикция (компетенция) отдельного судьи или суда существенно различается в зависимости от его места в иерархии судебной системы и специализации, иногда и места расположения. Многовариантность присуща и взаимосвязям между отдельными элементами судебной организации. Иными словами, организационные модели (институциональные формы) судебной власти или судебные системы могут быть весьма не похожи друг на друга. Это замечание будет справедливо и по отношению к процессуальной форме существования судебной власти -судебному процессу и судопроизводству [20].
В таких условиях привычные способы регулирования неприменимы. Вместе с тем любой из судов, несмотря на все различия, является именно судом - органом, который от имени государства рассматривает и решает на основе права конкретные дела в рамках надлежащей правовой процедуры, и с этой точки зрения любому из судов может быть присущ только один правовой статус - тот, который отражает его правовую природу. Как следствие, в современных конституциях отсутствуют характеристики правового статуса отдельных судебных учреждений (исключение обычно составляют высшие суды), отсутствуют описания судебных систем и механизмов взаимосвязи между их отдельными элементами, что, собственно, и составляет обычно «тело» конституции применительно к другим ветвям власти. С другой стороны, формируются самостоятельные институты правового статуса суда и судьи [21].
Такое изменение содержания конституционного регулирования приводит к тому, что его объемы (относительно объемов регулирования законодательной и исполнительной властей) невелики, хотя и различаются в конкретных случаях. Классическим примером лаконичности является ст. III Конституции США (отметим сразу, что, как минимум, четыре поправки к ней - У-У11, XI - также регулируют вопросы, связанные с осуществлением судебной власти), которая ограни-
чивается констатацией факта учреждения Верховного суда США и иных нижестоящих судов, «какие Конгресс может время от времени учреждать» (разд. 1) и содержит достаточно общее описание компетенции федеральных судов (разд. 2). Раздел 3 этой статьи фактически не относится к предмету правового регулирования в сфере судебной власти (он содержит дефиницию государственной измены Соединенным Штатам Америки) [22].
Более типична регламентация проблем организации и деятельности судебной власти в объемах, представленных в европейских конституциях: например:
- разделы 8 и 9 Конституции Франции 1958 г.;
- раздел 9 Основного закона Германии 1949 г.;
- глава 7 Конституции Словакии 1992 г.;
- глава 4 Конституции Чехии 1992 г.;
- глава 7 Конституции РФ 1993 г., содержащие в общем от 5 до 25 статей, посвященных рассматриваемому вопросу [23].
Обычно нормы этих статей учреждают высшие суды. Так, ст. 65 Конституции Франции (вообще-то посвященная вопросам назначения председателей судов) упоминает о существовании Кассационного и апелляционных судов; ст. 92 и 95 Основного закона Германии учреждены Федеральный конституционный суд, Верховный федеральный суд (общей юрисдикции), Верховный административный суд, Верховный финансовый суд, Верховный суд по трудовым делам и Верховный суд по социальным вопросам. Конституция Италии учреждает Конституционный суд (ст. 134) и упоминает о существовании Кассационного суда (ст. 106) [24].
Важно понимать, что система судебной власти современной России (в особенности после очередного реформирования судебной системы в 2014 г.) [25] не определяется системой правосудия, состоящей из гражданского, административного, уголовного и конституционного судопро-изводств, но обеспечивает ее. Строение судебной системы определяется, во-первых, характером применяемого материального права, во-вторых, характером общественных отношений, урегулированных нормами материального права, и, в-третьих, характером споров, возникающих в сфере указанных общественных отношений [26].
Закон не действует механически; для своего осуществления в жизни он нуждается в живом посреднике-правоприменителе, который применит его к конкретным жизненным ситуациям и случаям, дав итоговое заключение, приравнивае-
мое, подобное самому закону. Таким посредником является суд.
Природа судебной власти состоит в том, что правосудие является важнейшим видом правоприменения. Только суд вправе дать итоговое заключение, подобное закону. Кроме того, важна стабилизирующая роль суда (вытекающая из его сущности и природы), заключающаяся в том, что суд вносит легитимную определенность и системность, предсказуемость в общественные отношения; бессистемность правоприменения (в том числе судебного) способна уничтожить право и, как следствие - систему государственной власти [27].
Как представляется, правоприменение возможно только на основе толкования права каждым судьей в рамках осуществления правосудия по каждому отдельно взятому делу. Правоприменение сущностно сопряжено с толкованием и уточнением права судами; оно является правом в действии, а само правосудие - окончательным толкованием права, важнейшим системным видом правоприменения. Природа судебной власти, без сомнения, отличает ее от законодательной власти: суды не создают новых норм права, не принимают законов, но суды, безусловно, выступают закономерной системно-определяющей завершающей стадией правотворчества, придающей правотворчеству окончательную форму, завершенный вид и главное - смысл всей законодательной власти.
Вместе с тем суд, как верно писал И.А. Покровский, «не есть простой счетный или логический механизм, он также имеет свой разум и свои убеждения о справедливом и должном, и вот для права возникает крупнейшая проблема: каково должно быть принципиальное отношение судьи к закону - должен ли он всегда и при всяких условиях быть только истолкователем и примени-телем закона или же перед лицом конкретной жизни ему должна быть предоставлена более самостоятельная и более творческая роль?» [28].
Возникает вполне назревший для современной российской правовой действительности вопрос: не пришло ли время для «более самостоятельной и более творческой роли» для судов в Российской Федерации? Очевидное пробуксовывание судебно-правовой реформы, невысокий авторитет судей и недоверие к судебной системе в обществе, по мнению некоторых исследователей, подталкивают к необходимости нового реформаторского шага: во-первых, к признанию судебных прецедентов источниками права, во-вторых, к пересмотру правовой природы судебной власти и признанию за судами не только функции правоприменения (основными правоприменителями сегодня являются именно суды),
но и, в определенной степени, функции правотворчества, поскольку, например, высшие суды (Конституционный Суд РФ и Верховный Суд РФ) будут «создавать» обязательные для нижестоящих судов прецедентные решения либо издавать обязательные для нижестоящих судов обзоры судебной практики, в которых содержатся обобщения и варианты решений тех или иных типичных судебных дел.
Данная позиция, с нашей точки зрения, представляется в корне неверной, противоречащей сущности и содержанию правосудия как такового. Действительно, правоприменение в философском смысле этого понятия является завершающей стадией законотворчества, но функций уточнять право (а значит, в какой-то степени создавать «понимание нормы права») у судов нет. Суд вправе (для выполнения своих функций, в первую очередь, внесения определенности и предсказуемости в общественный порядок) применить аналогию закона (т.е. рассудить, исходя из аналогичных, урегулированных правом, отношений). В том случае, если аналогию закона в конкретной ситуации применить нельзя, суд вправе с особой осторожностью применить аналогию права (т.е. рассудить, исходя из уже существующего, принятого ранее решения по аналогичному делу). При этом, на наш взгляд, аналогия права есть превышение полномочий судебной власти, установленных Конституцией РФ. В связи с этим представляется, что систематическое применение судами аналогии права направлено лишь на разбалансирование и неустойчивость всей системы государственной власти [29].
Кроме того, слепое копирование существующих столетия зарубежных судебных систем и принципов их работы, на наш взгляд, не поможет улучшить российскую судебную систему. Например, полное копирование англосаксонской правовой системы прецедентного права в современной России в том виде, в котором она существует в Великобритании, естественно, невозможно. Важно то, что, с одной стороны, определенные неудачи в судебной реформе в части снижения общего доверия граждан и бизнеса к судьям, с другой - необходимость искать новые методы и способы борьбы с коррупцией в судах, не делают систему прецедентного права панацеей современной судебной системы России, более того, делают прецедентное право явлением, в принципе несущим угрозу стабильности и предсказуемости российской судебной системе [30].
Правовая стабильность государства и стабильность гражданского оборота признаются как безусловная ценность в разных правопорядках. И в странах континентальной Европы, и в странах
общего права в последнее время наблюдается сближение позиций при оценке способов достижения указанных целей [31]. Не случайно при всех особенностях национальных систем удается добиться и определенной унификации права [32]. Наилучшим примером могут служить разработанные Римским институтом унификации частного права принципы международных коммерческих контрактов [33].
В связи с этим следует упомянуть постановление Пленума ВАС РФ от 14 февраля 2008 г. № 14 «О внесении дополнений в постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12 марта 2007 г. № 17 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам»». Согласно данному Постановлению Президиум ВАС с 2007 г. стал рассматривать только дела, имеющие значение для формирования практики применения законодательства. Принятые по ним постановления в идеале должны были практически эталоном для будущих судебных разбирательств по схожим спорам [34]. По сути, это системная попытка (еще в 2007 г.) отладить отечественное арбитражное судопроизводство, но не в соответствии с принципами и понятиями прецедентного права, а в целях обеспечения единства правоприменения и правотолкования высшими судами норм гражданского и административного права [35].
В отличие от стран «общего права» в странах континентальной Европы отношение к судебной практике, ее роли и месту в правовой системе не было однозначным. (Под судебной практикой в отечественной литературе понимаются выработанные в ходе судебной деятельности «правовые положения» — определения, правила, указания, которые обладают определенной степенью обобщенности, общепризнанности и (во всяком случае, некоторые из них) обязательности [36].) Правовые системы романо-германской правовой семьи длительное время исходили из концепции res judicata, согласно которой судебное решение является обязательным только для сторон, участвующих в деле [37]. Отзвуки такого подхода наблюдаются до настоящего времени [38]. Например, в правовой системе ФРГ установлено, что право не может быть создано посредством обычая, правовой науки, судебных решений, ГК Австрии оговаривает, что судейское право не является источником права. ГК Франции запрещает судьям выносить решения по подлежащим их рассмотрению делам в виде общего распоряжения, т.е. решения, имеющего законодательную силу [39].
Практически во всех странах действуют законы о судоустройстве и процессуальные
кодексы. Отметим, что эти акты очень устойчивы, например Закон о судоустройстве 1789 г. в США, воспринятый Разд. 28 Свода законов (промежуточный акт об устройстве общих судов 1911 г.). В Германии в послевоенный период восстановлено действие Закона о судоустройстве 1877 г., который действует и сегодня в редакции 1975 г. В Италии действует Судоустройственное уложение (Закон о судоустройстве) 1941 г. Судебные реформы осуществляются обычно очень осторожно, и английские законы: о судах 1971 г., о магистратских судах 1980 г., о Верховном суде 1981 г., об отправлении правосудия 1982 года, о судах графств 1984 г. или Закон об устройстве общих судов Польши 1985 г., а равно Кодекс судоустройства Франции 1 978 г. - в основном воспроизводят судебную организацию, сложившуюся на рубеже VI11—IX вв. Процессуальное законодательство также стабильно [40].
Основные подходы к состязательному процессу сформировались в середине XIX в., и видоизменения актов связаны, например, с появлением новых способов фиксации процесса. Другие акты, например конституции Испании 1978 г. и Словакии, также учреждают только Верховный суд (соответственно ст. 123 и 143), но одновременно предопределяют необходимость принятия органического закона о судебной власти, который должен определить структуру, управление и функционирование судов и трибуналов (соответственно ст. 122 и 143) [41].
Если существование нижестоящих судов, их система и структура редко регулируются непосредственно конституциями, то правовой статус высших судов в той или иной мере, как уже было отмечено, очерчен в современных конституциях
[42]. Так, пять из семи статей Конституции Японии 1 946 г. о судебной власти посвящены именно Верховному суду: детально определены качественный и количественный состав и порядок формирования, полномочия в различных сферах
[43]. Аналогичные по своему содержанию нормы составляют ст. 183-185 Конституции Польской Республики 1997 г., посвященные Верховному суду и Высшему административному суду.
Отметим также, что в новейших конституциях, например, стран постсоциалистической Европы органам судебной власти уделяется больше внимания, статьи более объемны и информативны. Такое положение дел весьма естественно [44]. Освобождение от социалистических идеологии и государственности неизбежно приводит к восстановлению адекватной оценки места суда в обществе [45], в процессе обеспечения прав и свобод человека, что и находит соответствующее отражение в конституционных текстах [46].
Список литературы:
[1] Гоц Е.В. Государственный контроль за размещением государственного заказа как один из этапов процесса государственных закупок // Новый юридический журнал. 2014. № 4. С. 33 - 49.
[2] Миронов В. О. Оценка результативности предупреждения преступлений, совершаемых в исправительных учреждениях // Росс/ криминологический взгляд. 2010. № 2. С. 377 - 380.
[3] Андриченко Л.В., Боголюбов С.А., Васильев В.И. и др. Конституция Российской Федерации: от образа будущего к реальности (К 20-летию Основного Закона России): монография / под ред. Т.Я. Хабриевой. М.: ИЗиСП при Правительстве РФ, ИД «Юриспруденция», 2013.
[4] Gressman E. Séparation of Powers: The Third Cirsuit Dimention // Seton Hall law Review. 1989-Ne 3. P. 492, 494; Sieqan В. Separation of Powers and other Divisions of Authority under the Constitution // Suffolk University law. Review. 1989. № 1. P. 17.
[5] Кашепов В.П. Конституционно-правовой потенциал развития судебной власти // Андриченко Л.В., Боголюбов С.А., Васильев В.И. и др. Конституция Российской Федерации: от образа будущего к реальности (К 20-летию Основного Закона России): монография / под ред. Т.Я. Хабриевой. М.: ИЗиСП при Правительстве РФ, ИД «Юриспруденция», 2013.
[6] Автономов A.C. Избирательная власть. М.: Права человека, 2002. С. 74, 75.
[7] Миронов В. О. Оценка результативности предупреждения преступлений, совершаемых в исправительных учреждениях // Росс. криминологический взгляд. 2010. № 2. С. 377 - 380.
[8] Абросимова Е.Б. Судебная власть в Российской Федерации: система и принципы. М.: Институт права и публичной политики, 2002. — 160 с.
[9] Шестак В.А. Поддержание военными прокурорами государственного обвинения по уголовным делам, рассматриваемым гарнизонными военными судами с участием присяжных заседателей // Росс. следователь. 2017. № 16. С. 19 - 23.
[10] Дмитриев Ю.А., Миронов В.О. Проблема сущности права // Вестник Международного ин-та управления. 2012. № 1-2. С. 025 - 030.
[11] Абросимова Е.Б. Судебная власть в Российской Федерации: система и принципы. М.: Институт права и публичной политики, 2002. — 160 с.
[12] Шестак В.А. Проблемы качества уголовного закона о конфискации имущества // В сб.: Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы XV Междунар. науч.-практ. конф. 2018. С. 183 - 186.
[13] Шестак В.А. О некоторых практических аспектах подготовки и рассмотрения судами административных исковых заявлений в современных условиях // Росс. судья. 2018. № 5. С. 49 - 53.
[14] Печников А.П., Печникова А.П. Правовая культура в деятельности государственных лечебно-профилактических учреждений // Модернизация образования в современном мире: материалы 2-й Всеросс. науч.-практ. конф. М. - Тамбов, 2009. С. 146-151.
[15] Шестак В.А. Проблемы качества уголовного закона о конфискации имущества // В сб.: Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы XVМеждунар. науч.-практ. конф. 2018. С. 183 - 186.
[16] Печникова А.П. Становление советской системы здравоохранения // История государства и права. 2009. № 16. С. 34-36.
[17] Верховенство права. М. - Л., 1992; Ершов В.В. Статус суда в правовом государстве. М., 1992; Петрухин И.Л. Правосудие: время реформ. М., 1991; Савицкий В.М. Организация судебной власти в Российской Федерации. М., 1996; Филиппов М.А. Судебная реформа в России. Популярный, исторический и теоретический обзор судоустройства и судопроизводства: в 8 т. СПб., 1871. Т. 1-2; Судебная власть: проблемы и перспективы. М., 2001.
[18] Сравнительное конституционное право / под ред. В.Е. Чиркина, Ю.А. Юдина, А.И. Ковлера. М., 1996; Очерки конституционного права иностранных государств / под ред. Д.А. Ковачева. М., 1998; Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Общая часть / под ред. Б.А.Страшуна. М., 1999.
[19] Печникова А.П. Правовое регулирование предпринимательской деятельности образовательных и лечебно-профилактических учреждений. М.: Щит - М, 2006.
[20] Абросимова Е.Б. Судебная власть в Российской Федерации: система и принципы. М.: Институт права и публичной политики, 2002. — 160 с.
[21] Печникова А.П. Управление государственными лечебно-профилактическими учреждениями в Российской Империи XIX в.: сб. науч. тр. М. - Тамбов: Тамбовский ф-л МОСУ, 2007. С. 592-598.
[22] Мамедов С.Н. Правовая природа неприкосновенности личности в Российской Федерации и ее место в системе прав и свобод // Власть Закона. 2017. № 4 (32). С. 149 - 154.
[23] Михайлова Н.В., Печникова А.П. Предпосылки возникновения государственных лечебно-профилактических учреждений в России X - XVI вв. // Государство и право. 2007. № 5. С. 84 - 89.
[24] Печникова А. П. Становление государственных лечебно-профилактических учреждений в первые годы советской власти: сб. науч. тр. М.- Тамбов: Тамбовский ф-л МОСУ, 2007. С. 581-591.
[25] Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 5 февраля 2014 г. № 2-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» // Официальный интернет-портал правовой информации (www.pravo.gov.ru) 6 февраля 2014 г.; Росс. газ. 2014. 7 февр.; СЗ РФ. 2014. № 6, ст. 548.
[26] Федеральный конституционный закон от 5 февраля 2014 г. № З-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» // Официальный интернет-портал правовой информации (www.pravo.gov.ru) 6 февраля 2014 г.; Росс. газ. 2014. 7 февр.; СЗ РФ. 2014. № 6. ст. 550.
[27] Печникова А.П. Правовое регулирование предпринимательства в сферах образования и здравоохранения: учеб. пособие. М.: МГУУ ПМ, 2006. - 107 с.
[28] Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 3-е изд., стереотип. М.: Статут, 2001. С. 59.
[29] Михайлова Н.В., Печникова А.П. Предпосылки возникновения государственных лечебно-профилактических учреждений в России X - XVI вв. // Государство и право. 2007. № 5. С. 84 - 89.
[30] Миронов В.О. Государственно-правовые отношения России и Белоруссии в 1917 - 1922 гг. // Государство и право. 2004. № 12. С. 70 - 76.
[31] Гоц Е.В. Пути эффективного расходования государственных средств при проведении государственных закупок// Экономика и право. XXI век. 2014. № 4. С. 27 - 34.
[32] Миронов В.О. Чехословацкая Федерация: историко-правовые аспекты //Актуальные вопросы образования и науки. 2011. № 1-2. С. 27 - 31.
[33] Гаджиев Г.А. Феномен судебного прецедента в России // Судебная практика как источник права. М.: Юристъ, 2000. С. 98, 99.
[34] Миронов В.О. Прокурорские гарантии реализации прав и свобод человека в России // Актуальные вопросы образования и науки. 2012. № 3-4. С. 26 - 29.
[35] Богдановская И.Ю. Прецедентное право. М.: Наука, 1993.
[36] Туманов В.А. Роль судебной практики в развитии советского права // СССР - Франция: социологический и международно-правовой аспект сравнительного правоведения. М., 1987. С. 36; Судебная практика в советской правовой системе. М., 1975.
[37] Туманов В.А. К критике концепции «судейского права» // Сов. государство и право. 1980. № 3. С. 118.
[38] Шестак В.А. Отдельные вопросы судебной практики рассмотрения уголовных дел об уклонении от административного надзора и неоднократном несоблюдении установленных судом ограничений //Росс. судья. 2017. № 11. С. 42 - 47.
[39] Туманов В.А. К критике концепции «судейского права» // Сов. государство и право. 1980. № 3. С. 118.
[40] Гоц Е.В. Пути эффективного расходования государственных средств при проведении государственных закупок// Экономика и право. XXI век. 2014. № 4. С. 27 - 34.
[41] Шестак В.А. О некоторых современных вопросах практического применения судами положений Кодекса административного судопроизводства РФ, определяющих правовое положение представителей, условия доказывания и реализацию ряда процессуальных мер // Росс. юстиция. 2018. № 5. С. 43 - 45.
[42] Миронов В. О. О возможности построения федерации Беларуси и России // Актуальные вопросы образования и науки. 2012. № 1-2. С. 017 - 021.
[43] Михайлова Н.В., Печникова А.П. Предпосылки возникновения государственных лечебно-профилактических учреждений в России X - XVI вв. // Государство и право. 2007. № 5. С. 84 - 89.
[44] Дмитриев Ю.А., Миронов В.О. Проблема сущности права // Вестник Международного ин-та управления. 2012. № 1-2. С. 025 - 030.
[45] Мамедов С.Н. Актуальные вопросы реализации конституционного права на неприкосновенность жилища // Семейное и жилищное право. 2017. № 2. С. 37, 38.
[46] Дмитриев Ю.А., Миронов В.О. Нетипичная форма государственного устройства: конфедерация России и Беларуси // Государство и право. 2012. № 7. С. 82 - 91.
Spisok literatury:
[1] Goc E.V. Gosudarstvennyj kontrol' za razmeshcheniem gosudarstvennogo zakaza kak odin iz etapov processa gosudarstvennyh zakupok // Novyj yuridicheskij zhurnal. 2014. № 4. S. 33 - 49.
[2] Mironov V.O. Ocenka rezul'tativnosti preduprezhdeniya prestuplenij, sovershaemyh v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah // Ross/ kriminologicheskij vzglyad. 2010. № 2. S. 377 - 380.
[3] Andrichenko L.V., Bogolyubov S.A., Vasil'ev V.I. i dr. Konstituciya Rossijskoj Federacii: ot obraza budushchego k real'nosti (K 20-letiyu Osnovnogo Zakona Rossii): monografiya /pod red. T.Ya. Habrievoj. M.: IZiSP pri Pravitel'stve RF, ID «Yurisprudenciya», 2013.
[4] Gressman E. Separation of Powers: The Third Cirsuit Dimention // Seton Hall law Review. 1989-Ne 3. P. 492, 494; Sieqan V. Separation of Powers and other Divisions of Authority under the Constitution // Suffolk University law. Review. 1989. № 1. P. 17.
[5] Kashepov V.P. Konstitucionno-pravovoj potencial razvitiya sudebnoj vlasti // Andrichenko L. V., Bogolyubov S.A., Vasil'ev V.I. i dr. Konstituciya Rossijskoj Federacii: ot obraza budushchego k real'nosti (K 20-letiyu Osnovnogo Zakona Rossii): monografiya /pod red. T.Ya. Habrievoj. M.: IZiSP pri Pravitel'stve RF, ID «Yurisprudenciya», 2013.
[6] Avtonomov A.C. Izbiratel'naya vlast'. M.: Prava cheloveka, 2002. S. 74, 75.
[7] Mironov V.O. Ocenka rezul'tativnosti preduprezhdeniya prestuplenij, sovershaemyh v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah // Ross. kriminologicheskij vzglyad. 2010. № 2. S. 377 - 380.
[8] Abrosimova E.B. Sudebnaya vlast' v Rossijskoj Federacii: sistema i principy. M.: Institut prava i pub-lichnoj politiki, 2002. — 160 s.
[9] Shestak V.A. Podderzhanie voennymi prokurorami gosudarstvennogo obvineniya po ugolovnym delam, rassmatrivaemym garnizonnymi voennymi sudami s uchastiem prisyazhnyh zasedatelej // Ross. sledo-vatel'. 2017. № 16. S. 19 - 23.
[10] Dmitriev Yu.A., Mironov V.O. Problema sushchnostiprava// VestnikMezhdunarodnogo in-ta uprav-leniya. 2012. № 1-2. S. 025 - 030.
[11] Abrosimova E.B. Sudebnaya vlast' v Rossijskoj Federacii: sistema i principy. M.: Institut prava i publichnoj politiki, 2002. — 160 s.
[12] Shestak V.A. Problemy kachestva ugolovnogo zakona o konfiskacii imushchestva // V sb.: Ugolov-noe pravo: strategiya razvitiya v XXI veke: materialy XV Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. 2018. S. 183 - 186.
[13] Shestak V.A. O nekotoryh prakticheskih aspektah podgotovki i rassmotreniya sudami administra-tivnyh iskovyh zayavlenij v sovremennyh usloviyah // Ross. sud'ya. 2018. № 5. S. 49 - 53.
[14] Pechnikov A.P., Pechnikova A.P. Pravovaya kul'tura v deyatel'nostigosudarstvennyh lechebno-pro-filakticheskih uchrezhdenij//Modernizaciya obrazovaniya vsovremennom mire: materialy 2-j Vseross. nauch.-prakt. konf. M. - Tambov, 2009. S. 146-151.
[15] Shestak V.A. Problemy kachestva ugolovnogo zakona o konfiskacii imushchestva // V sb.: Ugolov-noe pravo: strategiya razvitiya vXXI veke: materialy XVMezhdunar. nauch.-prakt. konf. 2018. S. 183 - 186.
[16] Pechnikova A.P. Stanovlenie sovetskoj sistemy zdravoohraneniya // Istoriya gosudarstva i prava. 2009. № 16. S. 34-36.
[17] Verhovenstvo prava. M. - L., 1992; Ershov V.V. Status suda v pravovom gosudarstve. M., 1992; Petruhin I.L. Pravosudie: vremya reform. M., 1991; Savickij V.M. Organizaciya sudebnoj vlasti v Rossijskoj Federacii. M., 1996; Filippov M.A. Sudebnaya reforma v Rossii. Populyarnyj, istoricheskij i teoreticheskij obzor sudoustrojstva i sudoproizvodstva: v 8 t. SPb., 1871. T. 1-2; Sudebnaya vlast': problemy i perspektivy. M., 2001.
[18] Sravnitel'noe konstitucionnoe pravo /pod red. V.E. Chirkina, Yu.A. Yudina, A.I. Kovlera. M., 1996; Ocherki konstitucionnogo prava inostrannyh gosudarstv / pod red. D.A. Kovacheva. M., 1998; Konstitucionnoe (gosudarstvennoe) pravo zarubezhnyh stran. Obshchaya chast' /pod red. B.A.Strashuna. M., 1999.
[19] Pechnikova A.P. Pravovoe regulirovanie predprinimatel'skoj deyatel'nosti obrazovatel'nyh i lecheb-no-profilakticheskih uchrezhdenij. M.: Shchit - M, 2006.
[20] Abrosimova E.B. Sudebnaya vlast' v Rossijskoj Federacii: sistema i principy. M.: Institut prava i publichnoj politiki, 2002. — 160 s.
[21] Pechnikova A.P. Upravlenie gosudarstvennymi lechebno-profilakticheskimi uchrezhdeniyami v Rossijskoj ImperiiXIX v.: sb. nauch. tr. M. - Tambov: Tambovskij f-l MOSU, 2007. S. 592-598.
[22] Mamedov S.N. Pravovaya priroda neprikosnovennosti lichnosti v Rossijskoj Federacii i ee mesto v sisteme prav i svobod // Vlast' Zakona. 2017. № 4 (32). S. 149 - 154.
[23] Mihajlova N.V., Pechnikova A.P. Predposylki vozniknoveniya gosudarstvennyh lechebno-profilak-ticheskih uchrezhdenij v Rossii X - XVI vv. // Gosudarstvo i pravo. 2007. № 5. S. 84 - 89.
[24] Pechnikova A.P. Stanovlenie gosudarstvennyh lechebno-profilakticheskih uchrezhdenij v pervye gody sovetskoj vlasti: sb. nauch. tr. M.- Tambov: Tambovskij f-l MOSU, 2007. S. 581-591.
[25] Zakon RF o popravke k Konstitucii RF ot 5 fevralya 2014 g. № 2-FKZ «O Verhovnom Sude Rossijskoj Federacii i prokurature Rossijskoj Federacii» // Oficial'nyj internet-portal pravovoj informacii (www.pravo. gov.ru) 6 fevralya 2014 g.; Ross. gaz. 2014. 7 fevr.; SZ RF. 2014. № 6, st. 548.
[26] Federal'nyj konstitucionnyj zakon ot 5 fevralya 2014 g. № 3-FKZ «O Verhovnom Sude Rossijskoj Federacii» // Oficial'nyj internet-portal pravovoj informacii (www.pravo.gov.ru) 6 fevralya 2014 g.; Ross. gaz. 2014. 7 fevr.; SZ RF. 2014. № 6. st. 550.
[27] Pechnikova A.P. Pravovoe regulirovanie predprinimatel'stva v sferah obrazovaniya i zdra-voohraneniya: ucheb. posobie. M.: MGUU PM, 2006. - 107 s.
[28] Pokrovskij I.A. Osnovnye problemy grazhdanskogo prava. 3-e izd., stereotip. M.: Statut, 2001. S.
59.
[29] Mihajlova N.V., Pechnikova A.P. Predposylki vozniknoveniya gosudarstvennyh lechebno-profilak-ticheskih uchrezhdenij v Rossii X - XVI vv. // Gosudarstvo i pravo. 2007. № 5. S. 84 - 89.
[30] Mironov V.O. Gosudarstvenno-pravovye otnosheniya Rossii i Belorussii v 1917 - 1922 gg. // Gosudarstvo i pravo. 2004. № 12. S. 70 - 76.
[31] Goc E.V. Puti effektivnogo raskhodovaniya gosudarstvennyh sredstvpriprovedenii gosudarstvennyh zakupok // Ekonomika i pravo. XXI vek. 2014. № 4. S. 27 - 34.
[32] Mironov V.O. Chekhoslovackaya Federaciya: istoriko-pravovye aspekty//Aktual'nye voprosy obrazovaniya i nauki. 2011. № 1-2. S. 27 - 31.
[33] Gadzhiev G.A. Fenomen sudebnogo precedenta v Rossii// Sudebnaya praktika kakistochnikprava. M.: Yurist", 2000. S. 98, 99.
[34] Mironov V.O. Prokurorskie garantii realizacii prav i svobod cheloveka v Rossii// Aktual'nye voprosy obrazovaniya i nauki. 2012. № 3-4. S. 26 - 29.
[35] Bogdanovskaya I.Yu. Precedentnoe pravo. M.: Nauka, 1993.
[36] Tumanov V.A. Rol' sudebnojpraktiki v razvitii sovetskogo prava // SSSR - Franciya: sociologicheskij i mezhdunarodno-pravovoj aspekt sravnitel'nogo pravovedeniya. M., 1987. S. 36; Sudebnaya praktika v sovetskoj pravovoj sisteme. M., 1975.
[37] Tumanov V.A. K kritike koncepcii «sudejskogo prava» // Sov. gosudarstvo i pravo. 1980. № 3. S. 118.
[38] Shestak V.A. Otdel'nye voprosy sudebnoj praktiki rassmotreniya ugolovnyh del ob uklonenii ot administrativnogo nadzora i neodnokratnom nesoblyudenii ustanovlennyh sudom ogranichenij // Ross. sud'ya. 2017. № 11. S. 42 - 47.
[39] Tumanov V.A. K kritike koncepcii «sudejskogo prava» // Sov. gosudarstvo i pravo. 1980. № 3. S. 118.
[40] Goc E.V. Puti effektivnogo raskhodovaniya gosudarstvennyh sredstv pri provedenii gosudarstvennyh zakupok // Ekonomika i pravo. XXI vek. 2014. № 4. S. 27 - 34.
[41] Shestak V.A. O nekotoryh sovremennyh voprosah prakticheskogo primeneniya sudami polozhenij Kodeksa administrativnogo sudoproizvodstva RF, opredelyayushchih pravovoe polozhenie predstavitelej, usloviya dokazyvaniya i realizaciyu ryada processual'nyh mer // Ross. yusticiya. 2018. № 5. S. 43 - 45.
[42] Mironov V.O. O vozmozhnosti postroeniya federacii Belarusi i Rossii // Aktual'nye voprosy obrazovaniya i nauki. 2012. № 1-2. S. 017 - 021.
[43] Mihajlova N.V., Pechnikova A.P. Predposylki vozniknoveniya gosudarstvennyh lechebno-profilak-ticheskih uchrezhdenij v Rossii X - XVI vv. // Gosudarstvo i pravo. 2007. № 5. S. 84 - 89.
[44] Dmitriev Yu.A., Mironov V.O. Problema sushchnostiprava// VestnikMezhdunarodnogo in-ta uprav-leniya. 2012. № 1-2. S. 025 - 030.
[45] Mamedov S.N. Aktual'nye voprosy realizacii konstitucionnogo prava na neprikosnovennost' zhilish-cha // Semejnoe i zhilishchnoe pravo. 2017. № 2. S. 37, 38.
[46] Dmitriev Yu.A., Mironov V.O. Netipichnaya forma gosudarstvennogo ustrojstva: konfederaciya Rossii i Belarusi // Gosudarstvo i pravo. 2012. № 7. S. 82 - 91.
