CC BY
224
2004
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
История
Выпуск 5
«ПОНЯТЬ ФУКО»: ИСТОРИОСОФИЯ МИШЕЛЯ ФУКО В КОНТЕКСТЕ ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ РЕФЛЕКСИИ ВТОРОЙ
ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА
М. С. Черноволова
Пермский государственный университет, 614990, Пермь, ул. Букирева, 15
Проанализирована историософия Мишеля Фуко в контексте постмодернистской рефлексии второй половины ХХ в.
В 1977 г. в эссе французского постмодерниста Жана Бодрийара прозвучал призыв «Забыть Фуко». Однако, несмотря на этот призыв, гуманитарная наука все еще стремится понять Фуко. Историософия Мишеля Фуко до сих пор вызывает сомнения, вопросы, дискуссии. При этом самыми обсуждаемыми являются вопросы, с какой целью и в какой сфере, истории или философии, Фуко проводит свои исследования, а также каков статус получаемого им исторического знания?
В последние тридцать лет ученые, специализирующиеся в самых разных областях гуманитарного знания (методология науки, эпистемология, культурология, философия, история) постоянно проявляли исследовательский интерес к творчеству Мишеля Фуко. В зарубежной и отечественной историографии рассмотрен широкий спектр проблем, связанных с изучением деятельности французского автора, - эволюция и этапы творчества, историко-культурный контекст исследовательской деятельности М. Фуко.
Однако следует отметить, что если философские аспекты творчества Фуко достаточно полно исследованы, ни у кого не вызывают сомнений и включены в современный философский дискурс, то фигура Фуко-историка занимает маргинальное положение в научном сообществе профессиональных историков. Своеобразие исторических изысканий французского автора, специфика его подходов и выводов обусловили тот факт, что вопрос понимания Фуко истории, его историософского видения до сих пор остается открытым.
Далеко не все исследователи соглашаются с утверждением французского историка Ф. Арьеса о том, что «Фуко является одновременно философом и историком и предпочитает исторический жанр». Этот жанр, считает Арьес, «позволил Фуко показать исключительное разнообразие смыслов истории»1.
Вместе с тем большинство профессиональных историков все-таки в вежливой форме говорят о «специфичности и маргинальности исторических исследований Фуко»2 и не всегда признают их ценность. Утверждение группы британских авторов о том, что «исследования Фуко - это исторические исследования, что во всех своих размышлениях он прибегает к помощи истории и отдает ей привилегию в качестве метода»3, является скорее исключением.
Маргинальность фигуры Фуко в академическом научном мире во многом определяется его принадлежностью к постмодернистскому течению гуманитарной мысли. Постмодернизм и постмодернистские мыслители, несмотря на их популярность и довольно широкое распространение, представляют собой периферийное явление в интеллектуальном пространстве культуры.
Исторический метод Фуко - это особый метод постмодернистской историософской рефлексии, что и объясняет действительно существующую сложность отношений Фуко с историей. Поэтому ответить на большинство тех вопросов, которые возникают при попытке «понять» историософию Мишеля Фуко, можно обратившись к феномену постмодернистского мировоззрения.
В зарубежной историографии концептуальное исследование творчества М. Фуко в контексте постмодернистского течения современной западноевропейской мысли началось на рубеже 80-х и 90-х гг. ХХ в. Среди наиболее интересных можно назвать работу американского автора Дж. Арака «После Фуко. Гуманитарное знание, постмодернистский вызов» (1988). Дж. Арак утверждает, что исторический метод Фуко - это «особый метод, присущий постмодернистской философии -метод критической, генеалогической истории, описывающей то, как мы - современные
4 т->
люди - стали тем, что мы есть» . В одном из
© М. С. Черноволова, 2004
последних англоязычных изданий - «История культуры после Фуко»5 (1999) - подчеркивается значение постмодернистского исторического метода Фуко, свидетельствующего о концептуальных изменениях в историографии и ландшафте самой культуры.
Отечественные ученые также относят Мишеля Фуко к числу адептов постмодернизма. Впервые это произошло в коллективной работе «Постструктурализм и диалог культур» (1989), где была затронута проблема постмодернистской рефлексии - глубоко эмоциональной, внутренне прочувствованной реакции современного человека на окружающий его мир6. Этим, по мнению авторов, отличаются исследования М. Фуко. В настоящий момент большая часть отечественных авторов (Д.А. Силичев, В.П. Визгин, Б. Л. Губман, З. Сокулер) сходятся во мнении, что изыскания Фуко содержат элементы и структуралистской, и постструктуралистской идеологии, и относят их к более широкому -постмодернистскому направлению.
Категория постмодернизма чрезвычайно широка, однако можно утверждать, что она отражает некий сложившийся стиль культуры, стиль мышления, в том числе научного. В последнее десятилетие в гуманитарной науке велась бурная полемика вокруг феномена постмодернизма. Не осталась в стороне от дискуссии и историческая наука, поскольку одним из самых спорных вопросов в понимании постмодернизма является вопрос его взаимоотношений с историей. Правда ли, что постмодернистское мировосприятие основано на тотальном расщеплении и деконструкции культурно-исторического опыта? Или же за постмодернистским пафосом разрушения предшествующей традиции скрывается трепетное отношение к истории и историчности? Голос профессиональных историков, методологов исторической науки не раз оказывался решающим в этом споре.
По утверждению одного из ведущих авторов современного журнала «История и теория», Фрэнка Анкерсмита, цель постмодернистов состоит в том, «чтобы выбить почву из под ног науки и модернизма, поскольку за пределами модернистского сциентизма простираются владения разнообразных целей и смыслов истории»7. Пожалуй, самый авторитетный исследователь постмодернизма Петер Козловски также считает, что «постмодернистское мировоззрение сменяет модернист-
скую философию истории, но не отказывается от историчности»8.
Действительно, история является центральной категорией постмодернистского мировоззренческого проекта. Обращение постмодернистов к истории определяется оппозицией к культуре модернизма. Поэтому тематика постмодернистской рефлексии оказывается сконцентрированной вокруг проблем «альтернативного исследования исторического времени»9. Предтечами постмодернистского отношения к истории были Ф. Ницше, О. Шпенглер, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Й. Хейзинга. Именно эти мыслители первыми отрефлектировали проблематичность модернистского видения истории, воплощенного, в частности, в историзме XIX в.
Фридрих Ницше первым начал рассуждать о том, что историческая наука в ее традиционной форме утратила свое позитивное значение и должна быть заменена другой формой освоения мира. В противовес доминирующему научному познанию истории он предложил культурфилософский способ рефлексии о мире и человеке10.
Мартин Хайдеггер также призывал отречься от служения фикциям «мировой истории», научно познаваемым закономерностям и посвятить себя таким простейшим «перво-историческим реальностям, как собственная судьба, индивидуальное призвание, неотъемлемо личный взгляд на вещи»11.
Новую модель понимания истории предложил и Карл Ясперс. Разрабатывая учение об историчности, он стремился утвердить подход к истории с позиций отдельного чело-века12. Йохан Хейзинга также пытался исследовать историю не традиционно, не как заключенную в искусственный причинно-следственный универсум, а в ее различных культурных обликах. Хейзинга выступал против рационалистических способов объяснения мира и был сторонником научно-
13
художественного познания истории .
Таким образом, сциентистские ориентиры в познании истории и культуры XIX в. постепенно утрачивали свое значение. Отказ от модернистского видения мира привел к поискам новых методов изучения и способов написания истории. Эти поиски начались во второй половине ХХ в. в постмодернизме посредством общения с историей в форме историософской и культурфилософской рефлексии.
Ярким примером постмодернистской рефлексии является творчество Мишеля Фуко. По образному выражению Жиля Делеза «у Фуко никогда не было проблем, касающихся отношений между наукой и литературой, между воображаемым и научным, или же между познанным и пережитым»14. Историософский проект Фуко гармоничным образом сочетал индивидуальный исследовательский интерес к себе и научную деятельность в сфере истории и культуры.
При анализе историософских взглядов Мишеля Фуко следует помнить, что сам он никогда не стремился к построению особой системы или упорядочению своего историософского опыта: «Я, вероятно, один из тех, кто пишет для того, чтобы стать безличным. Не спрашивайте меня, кто Я такой, и не просите меня остаться тем же самым. Это бюрократический подход, который требует, чтобы ваши бумаги были в порядке»15. По утверждению Ж. Делеза, «высказывания Фуко напоминают грезы, в них все меняется, словно в калейдоскопе, в зависимости от принимаемого для анализа свода правил и вычерчиваемой диагонали исследования»16.
Разрабатывая свою историософскую концепцию, Фуко выступал против исследований, основанных на традиционном историческом методе: «Чтобы прийти к своему завершению мой замысел должен освободиться от многообразных методов и форм историзма. Я воспользуюсь теми совокупностями, которые предлагает традиционная история, только для того, чтобы сразу же поставить их под со-мнение»17. По убеждению Фуко, стремление обнаружить прошлую реальность и научно реконструировать ее не является больше бесспорной задачей историка. Пришло время больше думать о прошлом, чем исследовать его.
Осмысление прошлого действительно приобрело в историософской системе Мишеля Фуко гораздо большее значение, чем реконструкция и поиски его генезиса. Это связано с тем, что интерес к истории, комплекс исследуемых проблем был определен личностными причинами. Процедура исследований Фуко начиналась с постановки проблемы, актуальной для него самого. Он писал о тех, с кем себя невольно идентифицировал: о душевнобольных и преступниках, людях с нетрадиционной сексуальной ориентацией; анализировал проблемы «отношений между ра-
зумом и безумием, болезнью и здоровьем, преступлением и законом, проблему сексуальных отношений»18. Однако, несмотря на глубоко личностный характер исследований Мишеля Фуко, его работы не утратили научного статуса. По убеждению Мориса Бланшо, «книги, которые Фуко составил на непосредственно касающиеся его темы, это скорее творения дотошного историка»19.
Фуко использовал уникальные методологические приемы, которые разрабатывал самостоятельно, и отстаивал собственный, социально ангажированный стиль философствования. С точки зрения Фуко, путь вопроша-ния историка должен продемонстрировать собственное понимание проблемы. Здесь Фуко следовал за Ницше, который был убежден в том, что именно в душе человека скрывается последний «код», знание которого позволяет открыть «дверь» в «эксплананс» истории и культуры. Немецкий мыслитель утверждал, что «нулевой градус», «объективность», или «свобода от суждения и оценки», недостижимы в культуре Запада, где историческая драма развертывается не на нигилистическо-буддистском «нуле» восприятия и ангажированности, а, напротив, на максимуме причастности, ангажемента, выбора и пристрастия20.
Итогом историософских штудий Фуко стало построение археологической и генеалогической моделей истории. Причем если в археологии и заключен беспристрастный исторический анализ, осуществленный с целью отстраненно, оптически-пространственно «запечатлеть историю»21, то генеалогия отражает предельно ангажированный историософский взгляд на прошлое, субъективный способ реконструкции истории.
Использование археологического метода изучения истории позволило Фуко создать своего рода культурно-исторический аудиовизуальный архив. Существование такого архива, согласно Фуко, дает возможность установить, «что мы являемся различием, что наш разум - это различие дискурсов, наша
история - различие времен, наше Я - разли-
22
чие масок» .
Генеалогическое обращение к истории было ориентировано на ее осмысление средствами критической рефлексии, которая принципиально антисистемна и обращена против притязаний научного метода. Фуко подчеркивал, что «как раз против эффекта власти дискурса, который рассматривается
как научный, генеалогия и должна вести свою борьбу»23. Поэтому генеалогия расценивалась Фуко в качестве одного из многочисленных интеллектуальных орудий человека в борьбе за его цели, в том числе научные. При этом генеалогические методы не заменяют собой подходов и методов историко-культурного познания, но входят в их состав, дополняют их. Кроме того, генеалогия значима как выражение активной культурной позиции24.
Фуко обращался к истории, с тем чтобы «проблематизировать» тот или иной современный вопрос, и в связи с этим нередко называл себя историком настоящего: «Архив -это кромка времени, которая окружает наше настоящее, возвышается над ним и указывает на его искажения, это то, что вне нас устанавливает наши собственные пределы»25. Исто-рик-генеалогист, в понимании Фуко, озабочен современностью, представить которую в ее подлинном виде ему позволяют генеалогические раскопки прошлого. Они всегда непросты, полны неожиданностей и не ограничены рамками традиционной историографии26.
Являясь аутсайдером по отношению к современному обществу, постоянно ощущая собственную интеллектуальную и даже физическую маргинальность, Фуко с помощью генеалогического метода критически переосмысливает авторитеты и традиции современной культуры: «Лиризм маргинальности, -утверждал Фуко, - может черпать вдохновение в образе человека «вне закона», великого социального кочевника, рыщущего на задворках послушного, напуганного культурного порядка»27. Таким образом, Фуко обращается к истории, которая образует альтернативное пространство для поиска истины о себе самом и о человеке в целом: «Моей целью в течение более чем двадцати пяти лет было воспроизведение истории различных путей в нашей культуре»28.
Вместе с тем общая проблематика историософии Мишеля Фуко - это исследование генезиса современного западного человека. «В настоящее время, - писал Фуко, - в наших обществах существует известное количество вопросов, трудностей, незаживающих ран, смутных беспокойств и непонятных тревог, которые движут моими решениями, что мне делать, являются тем, в чем я пытаюсь разобраться, предполагают выбор предметов, которые я пытаюсь исследовать, и способ их исследования»29.
Кроме того, исследования Фуко - это и особая историософская рефлексия в связи с историей западноевропейского общества, где сам Фуко выступает в роли историзирующего философа, высшую ценность для размышлений которого представляют историческое время и историко-культурный опыт предшествующих эпох. Фуко писал, что он стремится «определить человеческую природу в выражениях, заимствованных из нашего общества, из нашей цивилизации, из нашей культуры»30.
В представлении Фуко, современное общество - это общество, в социально-политических институтах и культуре которого за демократическим расширением прав и свобод скрыто множество технологий подавления индивида: «Одной из задач, которая кажется мне неотложной, насущной, первоочередной, является следующая: мы должны выявить и показать, даже если они являются скрытыми, все отношения политической власти, которая правит в настоящее время общественным целым, подавляет и угнетает его»31.
Следует отметить, что политика и тема власти занимали важнейшее место в историософских размышлениях Фуко. По словам Ж Бодрийара, «письмо Фуко совершенно, само движение его текста великолепно демонстрирует то, что этот текст предполагает: генеративную спираль власти... Само совершенство аналитической хронологии власти»32. Как говорил Фуко, «отношения власти - это обозначение некоего поля анализа, а вовсе не отсылка к некоей одной-единственной ин-станции»33.
Анализ властных отношений он вписывает в предельно широкий социально-исторический и культурный контекст. Современную форму власти, в представлении Фуко, определяет эпоха и логика Просвещения. Современная политическая рациональность, по Фуко, имеет свои основания в XVII-XVIII вв., когда утвердилась идея разума государства, сопровождаемая в практической сфере появлением различных техник управления, рационалистических технологий власти.
Новоевропейский проект, в представлении Фуко, определяет существо современной культуры. «Европейская культура, - пишет он, - наметила в последние годы XVIII века структуру, которая все еще не распутана; из нее едва начинают разматываться несколько нитей, настолько нам еще незнакомых, что мы охотно их принимаем за удивительно новые
или абсолютно архаичные, хотя на протяжении двух веков они образовывали темную, но прочную основу нашего опыта»34. Признавая свободы, открытые Просвещением, Фуко в тоже время говорит о произведенных им дисциплинах: «Эпоха Просвещения, открывшая свободы, изобрела и дисциплины»35.
Начиная с первых своих работ Фуко выдвигает тезис о том, что наступление классической эпохи и затем современности только внешне может восприниматься как прогресс гуманизма. На самом деле эти эпохи означают последовательное крушение гуманизма. С этой точки зрения при анализе властных отношений античность и средние века становятся для Фуко пространством поиска свободы. «Удаляясь в поисках свободы от Нового времени, Фуко вопрошает античность», - писал М. Бланшо36.
Сквозь призму историософских представлений античность и средневековье видятся Фуко совершенно особым образом. В отличие от традиционной истории его привлекает в этих периодах не то, что может быть хоть как-то связано с явлениями Нового времени, а, наоборот, все противостоящее ему, уникальное и, к сожалению, утраченное - свободная индивидуальность.
Таким образом, историософия Мишеля Фуко - это особый тип критической рефлексии в связи с исследованиями истории и культуры западноевропейского общества. По словам Фуко, его «критика стремится расчистить новый, насколько возможно более долгий и широкий путь незавершенной работе свободы. Подобная критика генеалогична по цели и археологична по методу. Она является историческим исследованием посредством событий. Эти историко-критические изыскания специфичны в том смысле, что они всегда применяются к определенному материалу, эпохе»37. «Критику, - писал он, - следует практиковать как историческое расследова-
ние»38.
Центральной идеей в историософии Мишеля Фуко является идея о репрессивном характере западноевропейской цивилизации. Сквозь призму представлений о дисциплинарном обществе, концепции власти-зания, теории эпистем Фуко убедительно доказывает, что европейское общество тотально - оно осуществляет контроль не только над человеческой телесностью (посредством лечебниц,
тюрем, диспозитива сексуальности), но и над духом (через языки культуры).
Историософский взгляд Фуко на историю Западной Европы от античности до Нового времени отражает попытку освободиться от той культурно-исторической конструкции, которая обусловливает репрессивность и тотальность европейского общества. Именно историософское осмысление позволяет, по мнению Фуко, достичь исчерпанности новоевропейских систем нормирования, и, тем самым, возможности индивидуальной свободы.
Мишеля Фуко признают одним из адептов постмодернистской историографии. Выдвигая в качестве основной мыслительной предпосылки принцип методологического плюрализма, историки-постмодернисты осуществляют самостоятельный выбор методологии и отстаивают ценность (приоритет) индивидуальной методологической рефлексии. Он не просто предложил пересмотреть традиционные подходы к изучению прошлого в целом, но и применил найденные им методы в своих исторических исследованиях. Например, в историософских штудиях Фуко история античности и средних веков стала своеобразным опытным полем для применения его методологических разработок.
Примечания
1 История ментальностей. Историческая антропология. М., 1996. С. 2S.
2 Gutting G. The Cambridge Companion to Foucault. Cambridge, 1994.
3 Towards a critique of Foucault / Ed. by M. Gane. L., 19SS.
4 Arac J. After Foucault. Humanistic knowledge. Postmodern challenges. New York, 19SS. P. 12.
5 Cultural history after Foucault / Ed. By J. Neubauer. New York, 1999.
6 См.: Постструктурализм и диалог культур. М., 19S9. С. 3.
7 Анкерсмит Ф. Историография и постмодернизм // Современные методы преподавания новейшей истории. М., 1996. С. 149.
S Козловски П. Новизна постмодерна // Социальная теория и современность. Актуальные проблемы философии истории. М., 199S. Вып. 23. С. 141.
9 Кукарцева М. А. Философия истории в конце ХХ века // Актуальные проблемы социально-гуманитарного знания. Иваново, 2001. Вып. 3. С. 114.
10 Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху. М., 1994. С. 199.
11 Соловьев Э. Ю. Попытка обоснования новой философии истории в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера // Новые тенденции в западной социальной философии. М., 19SS. С. 29.
12 Минаков В. Г. Структура историчности в философии К. Ясперса // Учен. зап. Тарт. ун-та. Тарту, 19S2. Вып. S99. С. 110.
13 Колодий И. А. Хейзинга о природе исторического познания // Вопросы всеобщей историографии. Томск, 1984. С. 166.
14 ДелезЖ. Фуко. М., 1998. С. 77.
15 ФукоМ. Археология знания. Киев, 1996. С. 48.
16 Делез Ж. Фуко. С. 42.
17 ФукоМ. Археология знания. С. 29.
18 Фуко М. Что такое Просвещение // Вестн. МГУ. Сер. 9: Филология. 1999. № 2. С. 148.
19 Бланшо М. Мишель Фуко, каким я его себе представляю. СПб., 2002. С. 50.
20 См.: Визгин В. П. Генеалогия культуры: Ницше - Вебер - Фуко // Постижение культуры. Концепции, дискуссии, диалоги. М., 1998. Вып. 7. С. 7.
21 Шмаков В. С. М. Фуко: история - знание / власть // Гуманитарные науки в Сибири. 1998. № 1. С.85.
22 Фуко М. Археология знания. С. 132.
23 Цит. по: Губман Б. Л. Западная философия культуры. ХХ век. Тверь, 1997. С. 167.
24 См.: Визгин В. П. Генеалогия культуры. С. 38.
25 ФукоМ. Археология знания. С. 131.
26 См.: Визгин В. П. Генеалогия культуры. С. 8.
27 Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999. С. 444.
28 Foucault M. Power - Knowledge. Brighton, 1980. P. 117.
29 Фуко М. Интеллектуалы и власть: Статьи и интервью 1970-1984. М., 2002. С. 288.
30 Там же. С. 122.
31 Там же. С. 119.
32 БодрийарЖ. Забыть Фуко. СПб., 2000. С. 37-39.
33 Цит. по: Фурс Вл. Полемика Хабермаса и Фуко и идея критической социальной теории // Логос. 2002. № 2. С. 122.
34 ФукоМ. Рождение клиники. М., 1998. С. 297.
35 ФукоМ. Надзирать и наказывать. С. 326.
36 Бланшо М. Мишель Фуко, каким я его себе представляю. С. 49.
37 ФукоМ. Что такое Просвещение? С. 145.
38 Цит. по: Фливберг Б. Хабермас и Фуко - теоретики гражданского общества // Социс. 2002. № 2. С. 131.
"TO UNDERSTEND FOUCAULT": FOUCAULT'S PHILOSOPHY OF HISTORY IN POSTMODERN REFLECTION OF THE SECOND HALF OF XX-TH CENTURY
M. S. Chernovolova
Perm State University, 614990, Perm, Bukireva st., 15
Author analyses Foucault's philosophy of history in postmodern reflection of the second half of XX-th century.
