CC BY
58
УДК 130.122
ПОНИМАНИЕ В ФИЛОСОФИИ В. В. РОЗАНОВА: ОТ СХЕМ РАЗУМА К ОБРАЗУ ФЕНОМЕНА
Статья показывает, что понимание являлось постоянной темой философствования В. В. Розанова. Сначала предметом исследования философа было соотношение между познающим разумом и познаваемым миром. В трактате «О понимании» раскрывается, каким образом упорядочивание эмпирического материала и разработка идеи мира происходят благодаря схемам разума. Затем в новой форме мышления и записи «мимолетных мыслей» философ объективирует связь я - мир. Запечатленные Розановым образы мысли дают возможность прямого восприятия конкретного авторского я. Структура я раскрыта в единстве модусов: эмпирическом, абстрактном, субъективном, концептуальном (сформулированы на основе идей Г. Г. Шпета). Структура образа мира раскрыта в системе уровней символического восприятия - вещь, знак, смысл, парадигма. Статья показывает пример и потенциал применения к «мыслям» Розанова структуры я и структуры образа мира.
Ключевые слова: схемы разума, модус, структура я, структура образа мира, смысл.
Философское наследие В. В. Розанова разножанрово: от учения (трактаты более 500 страниц) до записи мимолетных кратких разрозненных мыслей (в несколько строк), что дает возможность размышлять об изменении целей его философствования. «Эволюция взглядов Розанова -это сознательное движение от «философии понимания» к «философии жизни»» [1, с. 281]. Однако мы полагаем, что в основе всех поисков Розанова лежит один вопрос: как возможно понимание? Не только познание без понимания не имеет смысла, но и жизнь без стремления к пониманию теряет свою сущность. Для понимания в равной степени необходимо раскрытие и мира, и взаимодействующего с миром я.
Понимание мира Розанов излагает в трактате «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания» (1886). Видеть мир как целое в единстве прошлых состояний, настоящего и будущего позволяют схемы разума. Все эти состояния даны сознанию и как одновременные, и как последовательные в одном акте понимания. Принцип целесообразности, в соответствии с которым мы мыслим мир, есть явление господства небытия над бытием, того, чего еще нет, над тем, что есть или совершается. Трактат Розанова - это кропотливое «вытаскивание» в бытие того, что уже дано в небытии. «Метод книги соответственно не конструирование - из небытия не строят, - а обращение внимания. <...> Цель Розанова не система, а само действие (энергия) терпеливого вглядывания» [2, с. 7]. Понимание является одновременно предметом книги и приемом исследования.
Розанов исследует реально существующее, наш мир, в его устойчивых формах. Понимать можно, только совер-
H. n. Bapoea N. L. Varova
UNDERSTANDING IN PHILOSOPHY OF V.V. ROZANOV: FROM THE SCHEME OF MIND TO THE IMAGE OF PHENOMENON
The article shows that understanding was a constant theme of V. V. Rozanov's philosophizing. At first the subject of the philosopher's study was the relationship between the cognizing mind and the cognized world. The treatise "On Understanding" reveals how the ordering of empirical material and the development of the idea of the world proceed due to patterns of reason. Then, in a new form of thinking and recording of "fleeting thoughts", the philosopher objectifies the connection between I and the world. The images of thought captured by Rozanov give the possibility of direct perception of a particular author's self. The structure is revealed in the unity of modus: empirical, abstract, subjective, conceptual (formulated on the basis of G. G. Shpet's ideas). The structure of the image of the world is revealed in the system of levels of symbolic perception - a thing, a sign, a sense, a paradigm. The article shows an example and potential of application to the "thoughts" of Rozanov of the self structure and the structure of the world's image.
Keywords: schemes of mind, modus, self structure, structure of the world's image, sense.
шая движение мысли, а не втискивая бытие в жестко выстроенную умом систему категорий, и его мысль постоянно совершает переход от изменчивости, случайности, многообразия наблюдаемого к устойчивости отвлеченного - чистого существования. Постановка вопроса о существовании, взятом независимо от существующего, ставит концепцию Розанова в один ряд с феноменологией Гуссерля и онтологией Хайдеггера. В философии Розанова все многообразие мира имеет свою укорененность в понимающем разуме, а разум, в свою очередь, находит самого себя в мире.
Понятие понимания Розанов раскрывает, перечисляя семь признаков понимания [3, с. 21]. Из них четыре показывают, что именно надо искать в изучаемом: необходимость существования предмета его; содержание в себе ответа на совокупность вопросов, которые разум может предложить относительно этого предмета; раскрытие внутренней природы понимаемого предмета и скрытого процесса, происходящего в понимаемом явлении; цельность понимания. Два из семи признаков показывают, каким путем понимание достигается: господствующее участие разума в произведении его; усовершаемость его. И седьмой признак: целесообразность в его образовании.
Понимание есть познание понимаемого во всех проявлениях бытия его через образование о нем идей, соответствующих всем схемам разума. Изучить познающее - это значит понять что-либо о разуме и оформить это знание в учение. Учение о познающем, следовательно, состоит из следующих составных форм: учение о существовании разума, учение о сущности разума, учение о свойствах разу-
ма, учение о происхождении и назначении разума, учение о сходстве и различии разума с лежащим вне его, учение о числе разума [3, с. 60].
Разум порождает мышление и идеи, но не сводится к ним. Наш собственный опыт убеждает нас, что разум получает впечатления в определенном порядке. В процессе соприкосновения с миром первой открывается разуму идея чистого бытия, она в обязательном порядке предшествует всем остальным идеям. Первое, что мы знаем: «есть нечто» [3, с. 32]. Но за ним наступает состояние «спрашивающего недоумения» и формируется вопрос «Что есть существующее нечто?». Образовавшаяся в разуме идея бытия вызывает стремление образовать идею сущности бытия - идею о природе бытия. Этот второй момент жизни разума уже не связан непосредственно с впечатлениями внешнего мира, но обусловлен строением самого разума. Возникает обратная связь: человек побуждается обратиться к внешнему миру и с помощью разнообразных приемов исследовать природу того, что произвело на него впечатление, т. е. образовать знание, соответствующее побуждению. Когда мы встречаемся с чем-то, обязательно возникает идея о существовании (нечто существует - первая идея) и вопрос: что это такое (вторая идея) и каковы свойства того, что существует (третья идея). Когда мы определили вещь, завладевшую нашим вниманием, разум принимается за отыскание и изучение вещей, смежных с нею: осуществляет поиск предшествующих вещей (четвертая идея), а на следующем шаге - вещей, следующих за познанным существующим, или о его цели (пятая идея). На этом шаге разум обращается не к действительно существующему, а к потенциальному, готовящемуся к осуществлению. Все эти пять идей последовательно возникают в мозгу и обусловливают беспрерывное стремление разума к приобретению знания о вещи и о том, с чем она связана. Разум стремится заполнить пустоту - логическую схему вещи, которая присутствует в нем самом и определяет его движение.
В образовании шестой идеи - сходства и различия -проявляется новый аспект жизни разума. Во-первых, в ней нет никакой внутренней необходимости. Во-вторых, ее происхождение обязано разуму, а не вещам, в большей степени, чем происхождение всех прочих идей. Сравнивание вещей - самая свободная и невынужденная деятельность разума. «Разум проявляет необыкновенно большое творчество, и творчество это зависит не столько от присущей разуму соответствующей схемы понимания, сколько от развития той общей жизненности и самодеятельности, которая пробудилась и укрепилась в нем во время образования предыдущих идей» [3, с. 38]. На этом жизненном этапе разум выводит истины, свободно комбинируя уже познанное - свои представления и идеи. Разум умозрительно отвлекает атрибуты вещей от них самих и начинает работать с ними как с самостоятельными сущностями, уничтожая тождественные и сохраняя различные из них. А потом заново налагает их на вещи. Вещи, атрибуты которых не слились в единое в мышлении, остаются различными. Вещи, атрибуты которых соединились в единое, мыслятся как сходные между собой. Разум открывает для себя множество вещей различных и сходных, и естественным образом возникает идея о сходстве и несходстве количеств
предметов сходных и различных. Таким образом, с необходимостью возникает идея числа.
С очевидностью разум фиксирует три познаваемых объекта: вещь изучаемая, вещь ее создавшая и вещь ею создаваемая. Число три «сперва бессознательно запечатлевается в разуме, а затем и сознательно выступает в нем, когда, как часть его, выделяется в сознании число два» [3, с. 40]. Два - это число предметов, обнаруженных разумом: причина и следствие. Для отыскания предшествующей вещи (причины) и последующей вещи (следствия) разум применяет значительные усилия, именно поэтому первым явно осознается число два. Затем, разум осознает и единицу - число предметов, которые положили начало процессу понимания: поиску причины и следствия. Итак, разуму числа открываются в следующем порядке: 3, 2, 1. И вероятно, счисление шло с помощью числа три как базового элемента: количество определялось как большее или меньшее трех на один или два элемента. Позже открытие идеи числа позволило абстрагироваться от счисления конкретных предметов, позволило считать не только предметы, но и их признаки. Достижением мышления было переворачивание последовательности чисел, в которой началом счета стала единица. Такое перемещение является продуктом умственной деятельности -осознания происхождения чисел: 1) число, принимаемое за первое (три), само произошло из третьего (единица); 2) все другие числа повторяют собою это число (единицу).
Первая форма осознания человеком числа - тройственность - несет в себе и значение единства. Предмет, его производящая причина и им производимое следствие - это одна и та же вещь в различные моменты своего существования. «Реальная вещь есть осуществленная потенция-причина и неосуществленная потенция-следствие» [3, с. 41].
Схемы разума задают форму фундаментальных отношений в мире: существование и сущность, сущность и атрибуты, причина и следствие, существование и цель, сходство и различие, количественные пропорции. Определение содержания фундаментальных отношений дает чувство удовлетворенности от законченности познания, от достижения полноты наших представлений об исследуемом предмете. Однако это не значит, что достигнутое представление - окончательная истина, это всего лишь логическая завершенность круга познания. Далее обязательно изменится состояние и характеристики отношений станут другими, соответственно начнется заново движение по кругу вопросов познания. Этот процесс, собирания и оформления ответов и составляет содержание интеллектуального процесса, который лежит в основе познания и творчества. В результате формируются философские системы, оформляются учения, художественные методы.
Изложенные выше идеи трактата Розанова раскрывают бытие в его устойчивых формах, дают понимание мира как установившегося единства я и мира. Схемы разума не имеют ценности сами по себе, а только как возможность понимания, встречи я и мира. Схемы разума универсальны, и я в данном тексте не имеет никаких индивидуальных черт. Мы можем сказать, что осуществленная полнота понимания парадоксальным образом приводит к осознанию пустоты -небытия индивидуального я, его неприсутствия в произведенном результате исследования. И в дальнейшем своем
философствовании Розанов стремился это индивидуальное я явить миру. В результате этой новой исследовательской установки на протяжении 1912-1917 годов появились тексты «Уединенное», «Мимолетное», «Опавшие листья», «Последние листья».
Я тождественно самому себе и одновременно многолико. Эта многоликость всегда давала оппонентам Розанова уличать его в мелочности и поверхностности, поскольку истина должна быть единой. Но для Розанова в этом и заключался принцип достижения истины: мнение существует в форме мысли, и только через череду мнений в мышлении формируется целостное представление о предмете. Истина «в полноте всех мыслей. Разом. Со страхом выбрать одну. В колебании» [4, с. 413]. Философ возводит колебание в первый, единственно твердый принцип, который лежит в основе жизни. Разные мнения об одном и том же предмете, вплоть до противоположных, Розанов высказывал в различных газетах (консервативной «Новое Время» и под прозрачным псевдонимом в либеральной «Русское слово»), под собственным именем публиковал разные оценки Первой русской революции (в книге «Когда начальство ушло.» и в статье в «Новом времени») и даже в одной публикации пытался писать «во всех направлениях». Своеобразие мышления Розанова А. Н. Николюкин характеризует в понятиях анти-номизма и экзистенциального протеизма.
Розанов не соответствовал по типу мышления академическому философу или ученому. «Мироощущение Розанова совпадает с его самоощущением (жизнь тождественна у него образу жизни, который, в свою очередь, понимается как жизнь внутри себя). Внешне человек ничтожен и комичен, а внутри может оказаться великим и бесконечным» [6, с. 13]. Н. Г. Красноярова называет основной темой Розанова полноту внутренней жизни и видит специфику его мышления в децентрированности. В децент-рированном мышлении «роль центра играют внутренние структуры личности. У Розанова - это его «частное Я», «свой дом». Он неуязвим здесь ни для правых, ни для левых. Именно здесь, в своем повседневном мире, Розанов свободен и определен в своей нравственной позиции» [6, с. 13]. «Частный мир» обеспечивает мыслителю «позицию вненаходимости» (понятие М. М. Бахтина), обусловливает выбор художественной формы запечатления мысли и дает возможность задавать любые вопросы, делает оценки не окончательными, а поисковыми, инициирует я читателя к преодолению одномерности взгляда, к развитию потребности понимания.
Мыслитель отказывается от построения полной картины мира посредством систематизации эмпирического материала и сосредоточивается на до-опытной чистоте сознания. Метод Розанова - созерцание потока нарождающихся мыслей из глубины душевной жизни. Душа не имеет осязаемых границ и внутренних членений, поэтому в мысли смешиваются разные пласты, аспекты осмысления материала, соединяются разновеликие, разноплановые понятия (например, либеральность и легкомыслие, благородство и жизнеспособность страны, «симметричность» социального проектирования и асимметрия жизни) [7, с. 21-22]. Думанье о сознании не имеет ни начала, ни конца и всегда является продолжением. Е. И. Тарутина отмечает: «Нарочито
приземляя свою позицию, В. Розанов вдруг высказывает необыкновенно глубокую мысль, потрясающую совершенно нешаблонным взглядом. Причем удивляет кажущаяся неподготовленность появления этой мысли. Она рождается сразу в законченной форме» [7, с. 22]. Обратим внимание на это противоречие: неподготовленность, случайность содержания мысли и законченность ее формы.
Присутствие автора - неотъемлемая черта философствования Розанова. «Прославляя первобытную наивность души и средневековую «рукописность» манускриптов, Розанов, революционер от консерватизма, объявляет войну «проклятому» печатному станку Гуттенберга, убившему индивидуальное творчество» [8, с. 304]. Л. Мальцев, используя теорию «автобиографического треугольника» М. Чер-миньской, соотносит самоописательные тексты Розанова с типом литературы вызова, занимающим промежуточное положение между типами «свидетельство» и «исповедь» [8, с. 305]. Экстравертной установке литературы свидетельства соответствует эпос (модель «Я» - «Он»), интроверт-ной установке литературы исповеди соответствует лирика (модель «Я» - «Я»), промежуточной, «амбивертной» установке литературы вызова соответствует драма (модель «Я» - «Ты»). Именно на взаимных вызовах и ответах строятся межчеловеческие отношения, форма индивидуального человеческого существования определяется в системе взаимоотношений с людьми. Розанов в исследовании собственной индивидуальности не замыкается в себе для исповеди, а стремится «разрушить модель отношений автора и читателя, продиктованную этикетом, а значит, спровоцировать читателя на искренность, пусть нелицеприятную» [8, с. 305]. «Эффект присутствия и воздействия на читателя усиливает его ответные чувства к автору в диапазоне от любви до ненависти» [8, с. 306]. Главным в мимолетных мыслях является образ автора, с которым и вступает в диалог читатель.
Вспомним, что Розанов раскрывается перед читателем в бесконечной своей интимности, часто вызывая неприятие и раздражение неопределенностью своего места и характера. Однако неопределенность бесконечности возможно преодолеть, зная структуру образа автора. ««Вызов» рожден триединством ролей, которыми и создается внутренне противоречивый, но удивительно жизнеподобный образ автора» [8, с. 306]: 1) аутсайдер, «лишний», «маленький человек»; 2) пророк, мессия; 3) шут, юродивый. Читатель, сознательно или интуитивно понимающий структуру образа автора, кажущиеся несущественными осколки авторского я, разбросанные по разным полу-чувствам, полу-мыс-лям, собирает в единый и убедительный образ автора. Если в трактате «О понимании» Розанов показывал обусловленность схемами разума наших представлений о мире, картины мира, то в мимолетных мыслях обнаруживается, является и запечатлевается, сложное многомерное я. Мы полагаем, что идею структуры можно и необходимо применить не только к образу автора, но и к я как таковому.
Простое противопоставление подвижности и текучести мысли Розанова академической форме мышления представляется нам недостаточным для понимания философствования Розанова. Обращает на себя внимание, что несмотря на метания в оценках, растерянность позиций
и расшатанность мнений, мимолетные мысли очень убедительны. Всегда. Мысль убеждает в существовании я, она есть форма осуществления я. Поэтому необходимо использовать достижения феноменологии, которая сделала я предметом теоретического осмысления, для уразумения проделанной Розановым работы. Вслед за чистым я в философии Гуссерля исследованию подверглось конкретное сознающее и смыслополагающее я в трудах его учеников и последователей (Г. Шпет, А. Шюц). Г. Г. Шпет определяет познание-понимание как развертывание и единство этапов самосознания: я эмпирическое среди вещей; я абстрактное, осознающее свое существование в противопоставлении к бытию; я субъективное, наполненное индивидуальным смыслом, рефлексирующее над эмпирическим опытом; я концептуальное, рефлексирующее над смыслом и осознающее контекст его формирования [9]. Мы можем выстроить образ мира в соответствии с внутренней структурой я: вещи (обладающие материальными, физическими характеристиками), знаки (имеющие общие значения), смыслы (субъективные значения и связи), парадигмы (основные идеи, концепты в единстве с контекстом и факторами, их формирующими). Структура субъекта сознания определяет образ мира в единстве четырех модусов символического восприятия мира: эмпирическом, знаковом, символическом, парадигмальном.
В трактате «О понимании» Розанов описал динамическую систему знаний, объясняющих универсум, описал полный цикл мысли, вплоть до оформления в учение, в теорию. Позже он обращает внимание на начальный этап мысли, когда мысль впервые возникает. Пока она еще не успела закрепиться в определенной системе координат и не начала разворачиваться, опираясь на законы логики, когда она вспыхивает в мгновение и высвечивает уже всю систему связей, доступных нашему сознанию, которую еще предстоит в деталях разглядывать, описывать, наполнять конкретным содержанием. Но сейчас, в акте начальной мысли, они уже все даны. А главное, в акте мысли явлен самостоятельно мыслящий субъект - я в единстве четырех модусов его существования (самосознания). Покажем это на примере.
В записях, сделанных в связи с похоронами Л. Н. Толстого [10, с. 33-34], Розанов пишет, что его смерть для самостоятельно мыслящего человека это и переживание, сопереживание последней драме Толстого, и повод подумать. Но вместо думающих, вокруг гроба столпились говорящие и две недели красовались друг перед другом, наслаждаясь собственной значимостью. Каждый собирался блеснуть умом, «и коллективно все блеснуло пошлостью» [10, с. 34] -похороны Толстого оказались выставкой Добчинских. А духу писателя они были совершенно чужды, и Толстой им был всем враг. «Всю жизнь он полагал именно на борьбу с такими, на просвещение таких, на то, чтобы разбудить таких, воскресить, преобразить...» [10, с. 34]. Литература оказалась жалка и безжалостна [10, с. 33]. Переживание Розанова - позор, ужас от пустоты вместо смысла.
В субъективной интерпретации Розанова явлено существование мира, который можно эксплицировать в соответствии с внутренней структурой образа (вещи - знаки -смыслы - парадигмы). Событие в мире вещей - похороны Л. Н. Толстого. На уровне знака и значения - «выставка
Добчинских»: похороны дали возможность и были восприняты как повод себя показать, сказав речь у гроба. На уровне смысла: переживание ужаса от пошлости происходящего, несоизмеримости целей Толстого и целей, которые достигались собравшимися вокруг его гроба; переплетенные сожаление и отвращение по отношению к мелочности проявившегося культурного сообщества и производимой им литературы. На уровне парадигмы: драма Толстого из единичного явления частной жизни преобразуется в универсальный ключ, с помощью которого душа сознающего открывается для себя самой, высвечивает свои трудности, осознает собственные противоречия. Непримиримая враждебность интересов внутри литературы. Противоречия внутри литературы: литература - это форма явления духовных смыслов (творчество Толстого основано на идее преобразования, духовного совершенствования человека) и способ решения социальных проблем (самоутверждение в социуме, приобретение социальной формы литератора).
Другой пример. Розанов записывает мысль о М. К. Морозовой, владелице издательства «Путь»: «Удивительная по уму и вкусу женщина. Оказывается, не просто «бросает деньги», а одушевлена и во всем сама принимает участие» [11, с. 131]. Рассмотрим явление мира в соответствии со структурой образа. Уровень вещный / материальный / случайный: М. К. Морозова на свои деньги держит издательство «Путь», об этом у В. Розанова состоялся разговор с Г. Уровень знака и общего значения: деятельность М. К. Морозовой меценатская. Уровень смысла, индивидуальной интерпретации: смысл работы издательства раскрывается через описание ситуации с литературой. «Зага-женность литературы, ее оголтело-радикальный характер, ее кабак отрицания и проклятия - это в России такой ужас, не победив который нечего думать о школах, ни даже о лечении больных и кормлении голодных» [11, с. 131]. Издательство «Путь» создает альтернативный контент «оголтелой» современной литературе. Уровень парадигмы: прямое включение в деятельность и ее осознанность со стороны М. К. Морозовой, когда не могу иначе и знаю, что именно должна и что не могу. Когда душа погибает, лечением тела не поможешь, необходимо спасать именно душу. Одушевленность действия - залог его успеха.
Таким образом, целостность характеризует не только итоговый результат познания, ход которого описан в трактате «О понимании», но тот предмет, который становится предметом нашего внимания, именно в качестве такового уже включен в систему взаимосвязей. Первичная мысль есть первичная интуиция предмета, который схватывается во взаимосвязи с миром и раскрывается в модусах своего существования: вещном, знаковом, смысловом, пара-дигмальном, в соответствии с эмпирическим, абстрактным, субъективным, концептуальным модусами я.
Итак, основной темой философии В. В. Розанова является понимание. В ранний период творчества он рассматривает взаимное влияние бытия на разум и разума на бытие, возможное благодаря укорененности обоих в существовании. Предельность исходного положения обусловливает форму разума - это чистый разум трансцендентального субъекта, который открывает и реализует объективные закономерности, которые от него не зависят, но уже даны.
Движение мысли познающего субъекта переводит предмет (сущности и закономерности их существования) из небытия в бытие. Когда познающий разум достигает полноты понимания, результат познания оформляется в учение. Но в этом учении, отражающем объективную картину мира (если что-то остается вне области действия схем человеческого разума, оно не имеет никакого значения для человеческого существования принципиально), отсутствует познающее я в полноте его реального существования. И Розанов находит форму для фиксации явленности я как реально существующего в моменте рождения изначальной мысли. Если форма учения дает возможность изложить полную картину понимания, то форма мимолетной мысли, схваченная записью в момент рождения, высвечивает ясно полноту структуры существующего я. Мимолетная мысль - это всегда свидетельство укорененности мыслящего субъекта в бытии и сложности бытия, образ которого организуется в уровни в соответствии со структурой я. В записях мимолетных мыслей даны именно образы бытия. Осознанный образ бытия обнаруживает проблему: еще не изученные связи и отношения бытия, которые вызывают к жизни стремление понять сущность явленного и запускают процесс понимания, вплоть до оформления в учение.
1. Мурадова Н. М. В. В. Розанов: жизнетворчество как философский аргумент русской литературы // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия «Философия. Социология. Право». 2012. № 20. С. 279-283.
2. Бибихин В. В. Время читать Розанова // Розанов В. В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. М. : Ин-т фило-
УДК 130.2
УРБАНИСТИЧЕСКИЕ ИСТОКИ ДЕМОКРАТИИ И ЛИБЕРАЛИЗМА
В статье рассматриваются идеи, оказавшие влияние на становление демократического общественного устройства. Показывается неразрывная связь этих идей и ценностных представлений с городской культурой.
Ключевые слова: город, свобода, горожанин, гражданин.
софии, теологии и истории Святого Фомы, 2006. С. 5-33. URL: http://^ictionbook.ru/static/trials/11/29/39/11293912.a6.pdf (дата обращения: 10.09.2017).
3. Розанов В. В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. СПб. : Наука, 1994. 540 с.
4. Розанов В. В. Собрание сочинений. Т. 20. Загадки русской провокации (Статьи и очерки 1910 г.). М. : Республика, 2005. 496 с.
5. Николюкин А. Н. Как мыслил Розанов и почему современники не поняли его // Россия и современный мир. 2007. № 1 (54). С. 171-175.
6. Красноярова Н. Г. Русская литература в координатах децентрированного мышления В. В. Розанова // Вестник Омского государственного педагогического университета. Гуманитарные исследования. 2014. № 2 (3). С. 12-14.
7. Тарутина Е. И. В. В. Розанов: опыт соединения повседневных «мелочей» и философской рефлексии // Вестник Амурского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». 2015. № 70. С. 20-24.
8. Мальцев Л. А. В. Гомбрович и В. В. Розанов: борьба с формой // Балтийский филологический курьер. 2005. № 5. С. 303-311.
9. Шпет Г. Г. Сознание и его собственник // Шпет Г. Г. Философские этюды. М. : Издат. группа «Прогресс», 1994. С. 20-116.
10. Розанов В. В. Уединенное / сост. А. В. Диенко; худ. М. В. Осипова. М. : Современник, 1991. 108 с.
11. Розанов В. В. Опавшие листья. Короб первый. СПб. : Издат. дом «Кристалл», 2001. 160 с.
© Варова Н. Л., 2017
Г. В. Горнова G. V. Gornova
UBANISTIC SOURCES OF DEMOCRACY AND LIBERALISM
The article deals with ideas that influenced the formation of a democratic social system. It shows the inextricable connection between these ideas and value ideas with urban culture. Keywords: city, freedom, citizen, townsman.
Философской основой демократии и либерализма является совокупность устойчивых представлений о свободе личности и социальном равенстве. Универсальные ценности демократии и либерализма генетически связаны с урбанистическими процессами.
На формирование демократического общественного устройства оказывали влияние многие факторы: это и идея общественного договора, идея естественного равенства людей, уважение к автономии личности и невмешательство в сферу ее частной жизни, охрана государством част-
ной собственности, конкурентное равноправие в предпринимательской деятельности и ряд других моментов. Одной из предпосылок появления этих идей, ценностей и концепций в жизни человека и общества является город. Город оказывается той структурой общественного бытия, которая выступает социально-онтологическим основанием вышеперечисленных идей.
Возникший в пятом веке до нашей эры термин «демократия» обозначал государственное и политическое устройство Афин, т. е. можно зафиксировать, что понятие демокра-
