CC BY
53
21. Гоббс Т. Указ. соч. С. 176.
22. Ирхин Ю. В. Взаимосвязь политики, морали и права // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Политология. 1999. № 1. С. 12.
23. См., напр.: Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ. М., 2001. С. 25-27.
24. Зотов В. Д. Десять тезисов изучения истории политической и правовой мысли // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Политология. 1999. № 1. С. 22.
Notes
1. See: Popper K. Otkrytoe obshchestvo i ego vragi: v 2 t. [The open society and its enemies: in 2 vol.] Vol. 1. M. 1992. P. 125.
2. See: ThomasHobbesLeviafan [Leviathan]. M. 2001. S. 80.
3. Ibid. P. 87.
4. Ibid. P. 89.
5. Ibid. P. 89.
6. Ibid. P. 92.
7. Ibid. P. 95.
8. HübnerK. Naciya: Otzabveniya k vozrozhdeniyu [Nation: From oblivion to revival]. M. 2001. P. 84.
9. Thomas Hobbes Op. cit. p. 117.
10. Ibid. P. 119.
11. Ibid.
12. See: Taranov P. S. Filosofskij biograficheskij slovar', illyustrirovannyj myslyami [Philosophical biographical dictionary, illustrated with thoughts]. M. 2004. P. 186.
13. Thomas Hobbes Op. cit. P. 150.
14. Ibid. P. 151.
15. Ibid. Pp. 125-127.
16. See, eg.: Meerovskij B. V Gobbs [Hobbes]. M. 1975. P. 110.
17. Thomas Hobbes Op. cit. P. 131.
18. Ibid. P. 133.
19. Ibid. Pp. 160-165.
20. Krizhanich YU. Politika [Policy]. M. 1997. P. 439.
21. Thomas Hobbes Op. cit. P. 176.
22. Irhin YU. V Vzaimosvyaz' politiki, morali i prava [Interrelationship between politics, morality and law] // Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov.Ser.: Politologiya - Herald of the Russian University of friendship of peoples. Ser.: Political science. 1999, No. 1, p.12.
23. See, eg.: Ledyaev V G. Vlast': konceptual'nyj analiz [Power: a conceptual analysis]. M. 2001. Pp. 25-27.
24. Zotov V D. Desyat' tezisov izucheniya istorii politicheskoj i pravovoj mysli [Ten theses of the study of the history of political and legal thought] // Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Ser.: Politologiya - Herald of the Russian University of friendship of peoples. Ser.: Politicalscience. 1999, No. 1, p. 22.
УДК 165.24
П. А. Романов
Понимание как специфическая форма субъективного отражения
объективной действительности
Цель. Статья посвящена проблеме понимания. Несмотря на то что данная проблема рассматривается отечественной философией уже около пятидесяти лет в различных аспектах: гносеологическом, аксиологическом, психологическом и социологическом, - целый ряд вопросов, связанных с природой феномена понимания, не решен или носит дискуссионный характер. Общая цель статьи состоит в том, чтобы рассмотреть проблему понимания в гносеологическом аспекте и выяснить отношение понимания к вере и знанию.
Методологическая основа. В основе исследования лежат диалектические принципы историзма и всестороннего анализа проблемы.
Результаты. В статье обоснован тезис о том, что понимание является специфической формой субъективного отражения объективной действительности.
Область применения результатов. Результаты исследования могут быть использованы в ходе преподавания философии в вузе, а также могут служить методологической основой при разработке стратегий воспитания и обучения.
© Романов П. А., 2017 20
Aim: The article is devoted to the problem of understanding. Despite the fact that this problem has been considered in different aspects: epistemological, axiological, psychological and sociological by domestic philosophy for almost fifty years, a number of issues, related to the nature of the phenomenon of understanding has not been resolved or is debatable. The general aim of the article is to consider the problem of understanding in the epistemological aspect and to clarify the attitude of understanding to the faith and knowledge.
Methodological basis: The research is based on the dialectical principles of historicism and comprehensive analysis of the problem.
Results: The article substantiates the thesis that understanding is a specific form of a subjective reflection of the objective reality.
Scope of results application: The results of the research can be used in teaching of philosophy at the university, and can also serve as a methodological basis for the development of strategies for education and training.
Ключевые слова: понимание, вера, знание, убеждение, парадигма, метида.
Keywords: understanding, faith, knowledge, conviction, paradigm, Métis.
Важнейшая задача отечественной науки - разработка фундаментальных областей естественных, технических и социально-гуманитарных наук в единстве с практической деятельностью.
В этом плане особое значение для теории познания приобретает изучение связи познания и практической деятельности, исторических предпосылок естествознания и науки в целом. Актуальность исследования этих проблем становится особенно очевидной на фоне распространения в современной науке двух фундаментальных тенденций: к гуманитаризации знания, с одной стороны, и к возрастающей математизации знания - с другой. В первом случае речь идёт о растущем значении мировоззренческих проблем для развития естественных наук, а также о все более полном осознании социально-культурных и исторических основ всей современной науки. Всестороннее исследование теоретико-познавательных проблем, порожденных отмеченными тенденциями, является важнейшей задачей современной философии.
В этом контексте становится понятной необходимость общефилософского анализа проблемы понимания, которая восходит к внутренним потребностям самых различных областей научного знания (физики и истории науки, кибернетики и литературоведения, психологии и науковедения], что в свою очередь порождает и самые различные подходы к её исследованию.
Необходимость анализа проблемы понимания связана и с такой важнейшей особенностью современной науки, как резко возросшая самодетерминированность научно-технического знания, находящая своё наиболее яркое выражение в бурном развитии специальных наук, изучающих процесс понимания, - социологии науки, экономики науки, истории науки и т. д.
Следует отметить, что для отечественной философской мысли проблема понимания является относительно новой: ею занимаются не более пяти десятилетий. За это время сформированы различные подходы к изучению феномена понимания, выделены разнообразные аспекты этой проблемы, основными из которых являются гносеологический, психологический и социологический аспекты.
При исследовании понимания в рамках гносеологии изучается взаимосвязь понимания и знания, понимания и объяснения, понимания и доказательства. Понимание рассматривается во взаимосвязи с такими категориями, как «рациональность», «мировоззрение», «вера», «убеждение», «объяснение», «интерпретация» и т. д.
В психологии и психолингвистике проводятся эксперименты по выявлению стадий и уровней достижения понимания, исследуется взаимосвязь интуитивных и дискурсивных, образных и вербальных компонентов в процессе понимания. Используемый при этом категориальный аппарат включает в себя такие понятия, как «установка», «стереотип», «межличностные отношения», «текст», «смысл», «контекст» и т. д.
Значительным вкладом в разработку философского определения специфики понимания стали исследования в области социологии, где последнее рассматривается как понимание общественно-исторических явлений.
Однако, несмотря на достигнутые в процессе изучения проблемы понимания результаты, целый ряд вопросов, связанных с природой данного феномена, или ещё не решён, или носит дискуссионный характер.
В настоящей статье предпринимается попытка объяснить феномен понимания в качестве специфической формы субъективного отражения объективной действительности по отношению к таким категориям, как вера и знание.
Понимание и вера
Проблема отношения понимания и веры является классической гносеологической проблемой. Впервые в явном виде она была поставлена в эпоху ранней схоластики в форме суждения строгой дизъюнкции: «верить, чтобы понимать» или «понимать, чтобы верить». Первую альтернативу утверждал крупнейший представитель схоластического реализма Ансельм Кентерберий-ский (1033-1109], а вторую - концептуалист Пьер Абеляр (1079-1142). Итак, понимание - функция веры или вера - функция понимания? Попробуем и мы разобраться в этой старой дилемме.
Думается, что один из возможных вариантов решения названной проблемы связан с рассмотрением понимания в качестве особой формы субъективного отражения объективной действительности. Что представляет собой эта форма? Для ответа на этот вопрос нам необходимо принять следующие аксиомы: 1] понимание есть диалектическое единство субъективного и объективного; 2] в понимании не представлено ни «чисто»объективного, ни «чисто» субъективного, а есть разнообразные «смеси» объективного в субъективном и субъективного в объективном.
Если посмотреть на понимание сквозь призму диалектики субъективного и объективного, приняв в качестве идеализированных объектов, с одной стороны, абсолютно субъективное (субъективно-субъективное], то есть абсолютно зависимое от человека, а с другой стороны, абсолютно-объективное (объективно-объективное], то есть абсолютно независимое от него, свободное от любого проявления субъективного, то между этими двумя идеальными полюсами существует ряд совершенно реальных структурных уровней, представленных разнообразными комбинациями субъективного и объективного. Допустим, что понимание как форма отражения действительности состоит из двух частей: субъективной и объективной. Тогда в каждой из этих частей можно выделить следующие структурные уровни:
_ПОНИМАНИЕ_
АБСОЛЮТНО-СУБЪЕКТИВНОЕ
_(СУБЪЕКТИВНО-СУБЪЕКТИВНОЕ]
СУБЪЕКТИВНАЯ ЧАСТЬ ПОНИМАНИЯ _(СУБЪЕКТИВНО-ОБЪЕКТИВНОЕ]
1. Предметно-практическое объективное в субъективной части понимания.
2. Ценностно-оценочное объективное в субъективной части понимания.
3. Логико-гносеологическое объективное в субъективной части понимания.
4. Онтологически объективное в субъективной части понимания_
ОБЪЕКТИВНАЯ ЧАСТЬ ПОНИМАНИЯ _(ОБЪЕКТИВНО-СУБЪЕКТИВНОЕ]
1. Предметно-практическое субъективное в объективной части понимания.
2. Ценностно-оценочное субъективное в объективной части понимания.
3. Логико-гносеологическое субъективное в объективной части понимания.
4. Онтологически субъективное в объективной части понимания_
АБСОЛЮТНО-ОБЪЕКТИВНОЕ _(ОБЪЕКТИВНО-ОБЪЕКТИВНОЕ]
Раскроем содержание этих уровней, начиная с субъективной части понимания.
Предметно-практическое объективное в субъективной части понимания - это объективные основания разнообразных схем материальной деятельности человека. Например, независимо от наших предпочтений копать землю стальной лопатой удобнее и эффективнее, чем деревянной палкой. Ценностно-оценочным объективным в субъективной части понимания являются онтологические детерминанты человеческой культуры, то есть это объективные основания категорий добра, красоты, истины и других ценностей, не зависящие ни от человека, ни от человечества. Логико-гносеологическое объективное в субъективной части понимания представлено формами и законами нашего мышления, методами и подходами познавательной деятельности. И, наконец, онтологически объективное в субъективной части понимания есть независимое от нас содержание форм чувственного и рационального познания, ощущений, восприятий, представлений, знаний, убеждений, верований, оценок и т. д.
Перейдем теперь к объективной части понимания. Предметно-практическое субъективное в объективной части понимания - это те приемы и методы практической деятельности, которые, будучи однажды изобретенными человеком, навсегда остаются в системе культуры в качестве отчужденных феноменов. Так, идея колеса после своего практического воплощения более не зависит от своего создателя. Ценностно-оценочное субъективное в объективной части понимания представлено разнообразными ценностями (материальными и духовными], которые создаются человеком, но, получая статус отчужденных форм, далее существуют самостоятельно. Например, крите-
рии истины, красоты, добра, справедливости, представления о счастье, смысле жизни и т. д. Логико-гносеологическое субъективное в объективной части понимания выражается в существовании методов, форм и подходов познавательной деятельности, открытых человеком и отчужденных от него в систему научного и философского знания, в различных вариантах философской и научной картины мира и т. д. И, наконец, онтологически субъективное в объективной части понимания являет себя в понимании, отчужденном от субъекта, в понимании, представленном в качестве специфической формы субъективного отражения объективной действительности, которая существует как интерсубъективный феномен. К примеру, возникающий в процессе коммуникации между субъектом А и субъектом В феномен понимания, будучи зависимым от каждого из них, определяясь индивидуальными особенностями субъектов коммуникации, оказывается в то же время явлением независимым, заключающим в себе разнообразные возможности объективации.
Итак, мы выделили структурные уровни понимания и дали им характеристику. Осталось выяснить отношение веры к каждому из уровней в обеих частях понимания.
Не вызывает сомнения факт представленности веры в субъективной части понимания. Так, приятие той или иной схемы практической деятельности неразрывно связано с верой, которую И. Кант называл «прагматической». Например, можно верить в то, что, копая колодец в вечной мерзлоте, в конце концов, дойдешь до водоносного слоя или что ликвидация частной собственности на средства производства открывает путь к строительству коммунизма. Иными словами, предметно-практическое объективное в субъективной части понимания обусловлено верой. В не меньшей степени зависит от веры и ценностно-оценочное объективное в субъективной части понимания. Так, человек может верить в то, что добро победит зло и грядет эра справедливости и милосердия, или что «красота спасет мир». Детерминированность верой логико-гносеологического объективного в субъективной части понимания также не вызывает сомнения. Мы принимаем на веру различные аксиомы, например аксиому силлогизма, верим в бесконечность познаваемой вселенной или в ее конечность. И, наконец, на уровне онтологически объективного в субъективной части понимания вера присутствует всегда, ибо мы изначально верим в то, что содержание наших ощущений, восприятий, представлений и т. д. соответствует объективной действительности.
Итак, вера детерминирует все уровни субъективной части понимания. Посмотрим, какова ее роль в его объективной части.
Если взять предметно-практическое субъективное в объективной части понимания, то здесь уже понимание выступает в качестве детерминанты веры. В самом деле, нет смысла верить в эффективность многократно проверенных и объективированных схем предметно-практической деятельности, а следует понять их для того, чтобы применить. Понимание, выступая на этом уровне как нечто самодостаточное, может быть дополнено верой, а может и не дополняться ею. Если понимание дополняется верой, то в этом случае оно превращается в предметно-практическое убеждение. Иными словами, веру, обусловленную пониманием, следует называть убеждением. На уровне ценностно-оценочного субъективного в объективной части понимания последнее, детерминируя веру в действительность и истинность создаваемых человеком ценностей, предстает перед нами уже в виде аксиологического убеждения. На уровне логико-гносеологического субъективного в объективной части понимания оно, определяя философскую и научную веру в действительность открываемых законов или, к примеру, правильность форм и методов познания, предстает перед нами в виде научного или философского убеждения. И, наконец, на уровне онтологически субъективного в объективной части понимания последнее, будучи отчужденным от субъекта, само становится предметом веры, включенной в процесс коммуникации. Например, субъект А верит в то, что его понимает субъект В, а субъект В верит в то, что его понимает субъект А. Возникающее в процессе коммуникации и дополненное верой понимание трансформируется в интерсубъективное убеждение.
Подведем итоги. Анализ отношения понимания и веры показывает, что оно не является однозначным. Если в субъективной части понимания все его структурные уровни детермирова-ны верой («верить, чтобы понимать»], то в его объективной части понимание самодостаточно и способно, обусловливая веру, превращаться в различные виды убеждения. Таким образом, изначальная, классическая форма постановки проблемы не является правильной. Отношения понимания и веры не укладывается в схему строгой дизъюнкции (или то, или это, и третьего не дано]. Оно вообще не ограничивается рамками аристотелевской логики, а выходит в область диалектики. И если уж попытаться решить эту проблему методами традиционной логики, то в качестве логической формы, демонстрирующей симметричную взаимодетерминацию понимания и веры, подходит суждение нестрогой дизъюнкции (или то, или это, или то и это вместе]. Таково на наш взгляд, отношение понимания и веры: это есть отношение взаимодетерминации. Теперь посмотрим на взаимозависимость понимания и знания.
Понимание и знание
В истории мировой и отечественной философской мысли можно выявить различные подходы в объяснении отношения понимания и знания. Для Аристотеля понимание и знание по своей сути одно и то же: «И точно так же обстоит дело со знанием и постижением (т. е. пониманием. - П. Р.], а именно: они, знания и постижение чего-то и соотносимое с ними, одинаково: и познаваемое и постижимое есть познаваемое и постижимое чем-то. Если же у соотносимого с тем и с другим падеж не одинаковый, то ясно, что одно не есть род для другого [1]. Аналогичной точки зрения придерживался Г. В. Лейбниц, называя понимание «отчетливым познанием» [2] и «совершенным познанием» [3].
В отечественной философии идея отождествления знания и понимания поддерживается многими авторами. Так, А. Ю. Цофнас считает, что «объекты познания и понимания в гносеологическом смысле неразличимы [4]. Подобной точки зрения придерживался А. Г. Спиркин, который писал: «Понимание - это целенаправленный познавательный процесс, связанныйс освоением уже готовых знаний, так и с выявлением новых, доселе неизвестных свойств и отношений вещей» [5]. Как аспект познавательной деятельности рассматривает понимание Е. К. Быстрицкий. «Понимание, - пишет он, - является лишь одной из сторон познавательной деятельности и не может быть противопоставлено ее результату - знанию, но входит в него как конституирующий момент» [6]. Тенденция к рассмотрению понимания в качестве познавательной деятельности или момента этой деятельности не получила, однако, широкого распространения в отечественной философской мысли.
Доминирующей является тенденция, в которой явно просматривается попытка к выделению наряду с гносеологическим отношением особого, понимающего отношения к действительности. «Знать и понимать не одно и то же» [7], - отмечают И. М. Ильинскийи Г. С. Гуревич. В рамках этой тенденции обнаруживаются различные варианты спецификации знания и понимания посредством выведения одного из другого. При этом одни авторы выводят понимание из знания, другие, напротив, - знание из понимания. «Понимание как самостоятельная проблема гносеологии, - пишет Е. К. Быстрицкий, - может быть определено только через наиболее общие относительные понятия - знания и познания» [8]. Противоположной точки зрения придерживается В. Е. Кудаков. «Поскольку понимание, - отмечает он, - это сторона жизнедеятельности, пронизывающая все уровни и сферы последней как одно из мировоззренческих оснований деятельности, постольку и в этой связи познание производно от понимания мира человеком как субъектом деятельности» [9]. Аналогичной точки зрения придерживается В. Г. Федотова, считающая, что «понимание - нерефлекси-рующая предпосылка знания» [10]. На опосредованность знания пониманием указывал и Г. В. Ф. Гегель. «...чтобы знать... нужно глубочайшее понимание» [11], - писал он. Мысль о том, что понимающее отношение к действительности способно предшествовать гносеологическому, представляется мне очень плодотворной, ибо именно она и указывает на специфику понимания как особой формы субъективного отражения объективной действительности по отношению к знанию. Признание факта взаимодетерминации знания и понимания позволяет наряду с «гносеологическим» типом понимания выделить и его особый, «негносеологический», тип. Правомерность такого выделения очевидна хотя бы потому, что понимание далеко не всегда является процессом рациональным. Действительно, рационально ли понимание, возникающее, скажем, в рамках имитативной или контагиозной магии? Можно ли говорить о рациональном понимании музыки, танца, живописи, религиозных догм? Гносеологическое отношение к действительности представлено, как известно, двумя неразрывно взаимосвязанными уровнями: чувственным и рациональным. Отсутствие одного из них означает отсутствие познавательного отношения в целом. Следовательно, если есть «нерациональное» понимание, значит, существует и «негносеологическое» понимание. «Негносеоло-гичность» понимания определяется, на наш взгляд, прежде всего тем, что сам по себе процесс познания в «чистом виде» не существует, а является органической частью более широкого процесса практически-духовного освоения действительности. Мифологическое, религиозное, нравственное, эстетическое освоение природного, социального и духовного миров, «преломленное» через призму обыденности практического опыта, является, на наш взгляд, той матрицей понимания, отталкиваясь от которой и можно объяснить диалектику понимающего и гносеологического отношения субъекта практики и познания к объективной действительности, а также выявить специфику понимания как формы отражения. Включая в себя в «снятом виде» помимо разнообразных знаний (научных, философских, обыденных и т. д.], убеждения, верования, мнения, мифологемы, разнообразные суеверия и заблуждения, ценностные ориентации, установки, «колейны» [12] и т. д., понимание, с одной стороны, детерминируется знаниями, а с другой стороны, само выступает в качестве универсального детерминатора всякого знания. Возникает резонный вопрос: а в чём смысл этой взаимодетерминации? Дело в том, что всякая истина, как известно, относительна, а значит, любое 24
наше знание незаконченно и несовершенно. Понимание и выступает практическим, ценностно-оценочным и в итоге гносеологическим компенсатором этих незаконченности и несовершенства нашего знания. Сливаясь со знанием, опосредуя его и опосредуясь им, понимание придает знанию ту необходимую форму, благодаря которой оно только и может быть принято познающим субъектом в качестве истины.
Так, когда 21 марта 1611 г. член ордена иезуитов Кристоф Шейнер впервые увидел на Солнце пятна, он немедленно сообщил об этом своему начальству. Начальник Шейнера, некий Бузеус, будучи ярым перипатетиком, ответил последнему, что он много раз перечитывал Аристотеля, но нигде не встречал ни единого упоминания о пятнах на Солнце. Значит, ответил он Шей-деру, эти пятна или на стекле телескопа, или у тебя в глазах.
Данный исторический пример весьма показателен для объяснения отношения понимания и знания. Аристотелевско-птолемеевская картина мира, синтезированная с католическим вероучением, определяла систему миропонимания не только в Средние века, но и в эпоху Нового времени. И любое, даже вполне очевидное, знание, не соответствующее этой «понимающей парадигме», не могло без препятствий войти в общественное сознание, быть понятым и принятым.
Таково, на наш взгляд, отношение понимания и знания. Теперь настала пора выяснить механизм взаимодействия нашей троицы: веры, знания и понимания, представленных в духовно-практическом освоении объективной действительности в виде целостной органичной системы в процессе философско-научного познания мира.
Если к отношению веры, знания и понимания применить традиционный для философии образ «древо познания», то корнями этого древа будут суждения веры. Почему веры? Необходимо вспомнить, как представлял себе систему знания Р. Декарт. «Вся философия, т. е. знание, подобна дереву, корни которого метафизика, ствол - физика, а ветви, исходящие из этого ствола, -все прочие науки, сводящиеся к трем главным: медицине, механике и этике... Подобно тому, как плоды собирают не с корней и не со ствола дерева, а только с концов его ветвей, так и особая полезность философии зависит от тех ее частей, которые могут быть изучены только под конец» [13]. Отождествляя единство наук с философией, фундаментом которой является метафизика, Декарт полагал, что суждения метафизики предшествуют суждениям физики, из которой в свою очередь вырастают все остальные конкретные науки. Данная идея Декарта имеет, на наш взгляд, очень важное методологическое значение для понимания отношения веры и знания. В самом деле, как можно оценить суждения метафизики: как суждения знания или как суждения веры? Давайте сразу определимся. Под суждениями веры мы понимаем суждения, либо принципиально не подлежащие доказательству или опровержению (верификации или фальсификации], либо не нуждающиеся в данных логических операциях, либо принципиально не совместимые ни с каким доказательством или опровержением в силу своей иррациональности.
К первому классу суждений веры следует отнести некоторые философские, в том числе и метафизические, суждения. Ко второму классу относятся, например, научные аксиомы, а к третьему следует отнести суждения веры религиозной (догмат о Троице и т. д.].
В отличие от суждений веры суждениями научного знания признаются такие, которые прошли обязательную процедуру доказательства или опровержения. Таким образом, если представить себе процесс развития системы знания как процесс, идущий от суждений необоснованных к суждениям обоснованным, составляющим научное знание, то, следовательно, у истоков этого процесса обнаруживаются разнообразные суждения веры. И если философия вообще, а метафизика в частности, представляют собой генетическую и субстанциальную основу науки, как на то указывает Декарт, то эта основа выложена «кирпичами веры», т. е. некоторыми фундаментальными философскими суждениями, принципиально не подлежащими доказательству или опровержению, такими, например, как материя первична, а дух вторичен; существует Бог; красота спасет мир и т. д. Но когда возникают вопросы: если некоторые философские суждения - это суждения веры, то можно ли говорить об особом философском знании? Если философская вера является одним из оснований научного знания, то является ли она таким же основанием философского знания и существует ли последнее в принципе? Ведь понятно, что быть фундаментом здания не означает быть самим зданием.
Наша позиция в этом вопросе следующая: мы полагаем, что существуют различные, качественно отличающиеся друг от друга виды знания: философское, научное, художественное и т. д. Специфика философского знания по отношению к научному и любым другим его видам заключается в том, что она представляет собой синтез особой философской веры (особой потому, что данная вера в отличие, например, от религиозной рациональна по своей сущности] и особого философского понимания, являющегося подобно любому пониманиюпрежде всего компенсатором
незаконченного, несовершенного знания и осуществляющего функцию компенсации через освоение объективной действительности с помощью философских идей, принципов и категорий.
Итак, одними из важнейших оснований научного знания являются философская вера и философское знание, представляющее собой в свою очередь сложный диалектический синтез веры и понимания.
Философская вера и знание, подобно первой и второй ступеням ракеты, органично входят в систему научного знания, с одной стороны, снимаясь в нем, а с другой - сохраняя качественную специфику и самостоятельность. Снятие философского знания в научном происходит прежде всего в форме эмпирико-теоретического обоснования философских идей, становящихся составными частями научного знания (например, идея атома, идея развития и т. д.], дополненного особым научным пониманием, компенсаторная роль которого в этой плоскости познания осуществляется в процессе построения и принятия ученым сообществом парадигм научного знания, дающих возможность для той или иной интерпретации получаемых познавательных результатов.
Подведем некоторые итоги. Если философский и научный способы познания мира признать в качестве основных способов познания, представленных в духовной культуре человечества, то необходимо согласиться со следующей схемой отношения веры, знания и понимания. Исторически наше познание начинается с философской веры, которую еще И. Кант называл «док-тринальной», и, дополняясь философским пониманием, отливается в систему философского знания. Последнее, в свою очередь, с одной стороны, оставаясь самостоятельным и самоценным, с другой - является одним из оснований научного знания, включаясь в его состав в виде эмпирических и теоретически обоснованных философских идей. Научное знание, в свою очередь, дополняется научным пониманием и начинает существовать в форме разнообразных научных парадигм. Последние оказывают сильнейшее влияние на восприятие научным сообществом как старых, так и новых философских идей, создавая основание новой ступени философского понимания.
Цикл спирали познания, таким образом, замыкается: будучи генетически и субстанциально детерминированным философским знанием, знание научное со своей стороны оказывается де-терминантной философского, создавая тем самым предпосылки новой формы философского понимания мира. Эта новая форма философского понимания мира, соединяясь с прежней или модернизированной философской верой, образует качественно новый уровень философского знания. Схематично это можно представить так:
_Философское знание - 2_
_Философское понимание - 2 + Философская вера - 2_
_Философское понимание - 2_
_Парадигма научного знания + Философское знание_
_Парадигма научного знания_
_Научное знание + научное понимание_
_Научное знание_
Философское знание + Эмпирическое и теоретическое обоснование
_Философское знание_
_Философская вера - 1 + Философское понимание - 1_
Таков, по нашему мнению, механизм взаимодействия веры, знания и понимания в фило-софско-научном познании мира.
Подведем итог нашим рассуждениям. В процессе духовно-практического освоения объективной действительности в целом и в процессе философско-научного познания мира в частности понимание выступает в качестве специфической формы субъективного отражения объективной действительности, но не самостоятельно, а в неразрывной взаимосвязи с верой и знанием. Органическая взаимодетерминация этих форм отражения позволяет, я думаю, предположить возможность существования в системе духовной культуры человечества различных и вполне целостных духовных формообразований. Назовем эти формообразования метидами в честь первой жены Зевса, богини разума, знаний и мудрости Метиды. Я абсолютно убежден в принципиальной, если так можно выразиться, метидальности не только процесса духовно-практического освоения мира, но и процесса философско-научного познания. Любая конкретная метида представляет собой диалектическое единство самых разных форм субъективного отражения объективной действительности: верований, убеждений, мнений, знаний и т. д., вплоть до смыслообразов, представленных в ней в различной «пропорции»; но «душой» любой метиды, её универсальной основой, является понимание, воплощающее в себе практическое, познавательное, ценностно-оценочное отношение и коммуникативное отношение к действительности. Такова, на наш взгляд, сущность понимания как специфической формы субъективного отражения объективной действительности.
Примечания
1. Аристотель. Сочинения : в 4 т. Т. 2. М. : Мысль, 1978. С. 420.
2. Лейбниц Г. В. Сочинения : в 4 т. Т. 4. М. : Мысль, 1989. С. 426.
3. Там же. Т. 3. С. 98.
4. Проблема методав социально-гуманитарном познании. М. : Ин-т философии АН СССР, 1989. С. 65.
5. Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М. : Политиздат, 1972. С. 239.
6. Быстрицкий Е. К. Научные знания и проблема понимания. Киев : Наук. думка, 1986. С. 109.
7. Ильинский И. М., Гуревич П. С. Понимание как цель образования // Знания. Понимания. Умения. 2006. № 1. С. 11.
8. Быстрицкий Е. К. Указ. соч. С. 109.
9. Кудаков В. Е. Мировоззренческое содержание проблемы понимания : автореф. дис. ... канд. филос наук. Киев : 1985. С. 11-12.
10. Федотова В. Г. Понимание в системеметодологических средств современной науки // Проблемы объяснения и понимания в научном познании. М. : Ин-т философии АН СССР, 1982. С. 117.
11. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М. : Мысль, 1990. С. 474.
12. Ибраев Л. И. Ворота философии. Йошкар-Ола : МарПИК, 2004. С. 55.
13. Декарт Р. Избранные произведения. М. : Госполитиздат, 1959. С. 421.
Notes
1. Aristotel'. Sochineniya [Works] in four volumes. M. Mysl. 1978. Vol. 1. P. 420.
2. Lejbnic G. V Sochineniya [Works] in four volumes. M. Mysl. 1989.Vol. 4. P. 426.
3. Lejbnic G. V Sochineniya [Works] in four volumes. M. Mysl. 1984. Vol. 3. P. 98.
4. Problema metodav social'no-gumanitarnom poznanii - The problem of the method in social and humanitarian knowledge] M. Institute of Philosophy of the USSR Academy of Sciences. 1989. P. 65.
5. Spirkin A. G. Soznanie isamosoznanie [Consciousness and self-awareness]. M. Politizdat.1972. P. 239.
6. Bystrickij E. K. Nauchnye znaniya i problema ponimaniya [Scientific knowledge and the problem of understanding]. NaukovaDumka. Kiev. 1986. P. 109.
7. Il'inskij I. M. Gurevich P. S. Ponimanie kak cel' obrazovaniya [Understanding as a goal of education] // Knowledge. Understanding. Skills. 2006, No 1, p. 11.
8. Bystritskiy E. K. Op. cit. P. 109.
9. Kudakov V E. Mirovozzrencheskoe soderzhanie problemy ponimaniya: avtoref.dis. ... kand. filos nauk. [Ideological content of the problem of understanding: abstract...dis. cand. philosophy] Kiev. 1985. Pp. 11-12.
10. Fedotova V G. Ponimanie v sistememetodologicheskih sredstv sovremennoj nauki [Understanding of the methodological means of modern science in the system] // Problemy ob"yasneniya i ponimaniya v nauchnom poznanii - The problems of explanation and understanding in the scientific knowledge. Institute of Philosophy of Academy of Sciences. M. 1982. P. 117.
11. Hegel G. W F. Filosofiya prava [Philosophy of rights]. M. Mysl. 1990. P. 474.
12. IbraevL. I. Vorota filosofii [The Gate of Philosophy]. Yoshkar-Ola. MarPik. 2004. P. 55.
13. DescartesR. Izbrannye proizvedeniya [Selected Works]. M. Gospolitizdad. 1959. P. 474.
УДК 004
И. В. Ладыгина
Социально-этические проблемы робототехники
С каждым днём количество роботов в нашей повседневной жизни увеличивается. Конструкторы ро-бототехнических систем должны оборудовать робота средствами, которые помогли бы ему реагировать на быстрое «принятие решения» и исключить выбор плохого решения. Темпы развития робототехники таковы, что эти проблемы будут в ближайшее время учитываться на роботах, применяемых в системездраво-охранения, в военных операциях и других робототехнических устройствах в похожих системах, где принятое роботом решение может помочь или навредить человеку. Специалистыв области робототехники все больше уверены в том, что принятие обществом таких машин будет зависеть от того, могут ли они быть запрограммированы действовать таким образом, чтобы максимально увеличить безопасность людей, тем самым повышая доверие человека к робототехнической системе.
The number of robots in our daily lives increases every day. Designers of robotic systems should equip the robot with tools that would help it to respond to a quick "decision making" and to exclude the choice of a bad solution. The pace of development of robotics is such that these problems will soon be taken into account in robots used in the health care system, in military operations and other robotic devices in similar systems where a robot's deci-
© Ладыгина И. В., 2017
