CC BY
153
религиозные институты и общество
О. Д. Попова
ПОМЕСТНЫЙ СОБОР 1917-1918 ГОДОВ И ПРОБЛЕМА ДУХОВНО-УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ
Рассказывается работе Поместного Собора 1917-1918 гг. по решению вопросов реформы духовно-учебных заведений. Показаны проблемы духовной школы в России в начале ХХ в. и место этих проблем в работе Собора. Проведен анализ дискуссий по проблемам духовной школы в ходе работы Отдела о духовно-учебных заведениях и в ходе работы самого Собора. Показано влияние политической жизни России и революции на деятельность Собора и решение вопроса о духовно-учебных заведениях.
Начало ХХ в. было ознаменовано важнейшим событием для Русской Православной церкви — созывом Поместного собора, который не созывался с петровских времен. Сегодня Собор многими историками оценивается как переломный этап в истории РПЦ, поскольку проблемы, выдвигаемые на обсуждение Собора, касались не только узкой сферы религиозных вопросов, но и всего общества. Одной из таких проблем была проблема образования детей духовенства, поскольку она соприкасалась с сословной структурой общества. Социально-корпоративная структура российского общества выработала особую традицию в России. Детям духовенства была уготовлена участь их отцов и матерей: сыновья должны были стать церковно- или священнослужителями, а дочери «матушками». Именно эта сословная структура российского общества переживала резкий кризис и входила в столкновение с нарастающими потребностями гражданского общества. Наиболее ярко этот кризис проявлялся в духовном сословии, который выражался его переполнением, нежеланием многих сыновей священнослужителей продолжать дело своих отцов, стремлением сыновей и дочерей духовенства к получению светского образования и определением своих занятий в различных других кругах.
Поэтому представляется актуальным проследить, как отразилось решение этой сословной проблемы российского общества через попытки реформ духовного образования на ключевом событии начала ХХ в. -Поместном Соборе 1917— 1918 гг. Данный вопрос является актуальным и для дня сегодняшнего, поскольку представляет собой одну из попыток регулирования отношений между церковью и государством. Деятельность Собора уже получила отражение в ряде трудов по истории Русской Православной церкви, и в отдельных статьях, посвященных этой проблеме1. Однако ни один из указных авторов не рассматривал аспект обсуждения проблемы реформ духовно-учебных заведений. В основном все публикации рассматривают проблемы, связанные с выбором Патриарха, реформ церковного прихода и ряда других вопросов. Одним из серьезных исследований, которое посвящено Собору 1917—1918 г., является труд Е. В. Беляковой, в котором рассма-
триваются проблемы церковного суда2. Однако в задачу этого исследования не входило освящение проблемы духовно-учебных заведений.
О необходимости созыва Собора в стране говорили с первых лет ХХ в., начало подготовки Собора было положено еще в 1905 г. со сбора отзывов епархиальных архиереев. Однако консервативные позиции Николая II позволили консерваторам откладывать собор бесконечно долго. Его созыв стал возможен только со сменой власти3. Активно организацией Собора занимался обер-прокурор В. Н. Львов, а затем сменивший его А. В. Карташов. Его подготовка и обсуждение основных проблем, которые должны были быть вынесены на заседания Собора, длились в стране на протяжении почти 10 лет. Сама работа Собора выпала на поворотный момент нашей истории — произошла смена власти, что в корне изменило положение Русской Православной церкви, и это повлияло на ход заседаний и принятие многих постановлений. Многие проблемы за весь период обсуждения и в связи со сменой власти значительно изменили свое содержание, и с ноября 1917 г. Собор работал уже совершенно в других условиях.
Собору предстояло обсудить и принять решения по ряду ключевых вопросов, важнейшие из которых были связаны с проблемой управления церковью и восстановлением патриаршества. Проблема образования детей духовенства была также одной из наболевших и постоянно обсуждавшихся. Мальчики начинали получать образование в духовных училищах, затем продолжали его в духовных семинариях. Высшими учебными заведениями были духовные академии. Особенностью этой системы было то, что она сочетала в себе две задачи: общеобразовательную и профессиональную подготовку.
Для девочек в середине XIX в. начала создаваться система женских епархиальных училищ. В 1914 г. в России было 12 женских училищ духовного ведомства, которые получали содержание из казны, и более 70 епархиальных училищ, которые содержались на средства епархиального духовенства. На рубеже веков в них обучалось более
15 тысяч воспитанниц, а к 1914 г. их количество достигнет почти 30 тысяч4.
Проблемы в сфере образования детей духовенства стали очевидны давно. Наиболее явной была проблема сословности, о которой говорили еще в XIX в., неоднократно подчеркивалась в публикациях начала XX в.: «Учреждения, назначенные приготовлять пастырей, насильственно пополняются детьми духовного сословия на основании нелепого предположения, что сын священника является естественным священником, как дочь его “матушкой”...»5. Также в духовных семинариях и женских епархиальных училищах многих воспитанников не устраивали значительно устаревшие учебные программы, строгий внутренний режим, формализм православного воспитания, запрет на многие светские развлечения (посещение театра, общественных собраний, чтение многих книг и др.). Женские епархиальные училища, кроме того, испытывали еще и немалые финансовые трудности, поскольку содержались на взносы епархиального духовенства, которые собирались порой с большим трудом.
Активное обсуждение вопросов реформы духовной школы началось в начале ХХ в. и продолжалось вплоть до начала работы Собора 1917 г. Вопросы реформы активно обсуждались на страницах периодических изданий, на съездах духовенства. Заголовок «О реформе духовной школы» был частым и типичным на
страницах многих периодических изданий. Как писал современник: «С недавнего времени, однако, духовное общество изменило свои отношения к школьному вопросу. Оно стало близко к сердцу принимать нужды и нестроения духовных школ и считало себя вправе принимать участие в их устранении. В последние годы вопрос о реформе духовно-учебных заведений не только не обсуждался с разных сторон на страницах духовных журналов, но и сделался предметом горячих дебатов на собраниях духовенства многих епархий»6.
Недовольство системой духовного образования со стороны ее учеников наиболее активно проявилась в годы Первой русской революции, в которой активное участие приняли ее воспитанники. Наиболее ярко это проявилось в духовных семинариях, по которым прошли волнения. Иногда дело доходило даже до убийства инспектора классов или ректора. Воспитанницы женской духовной школы проявляли свой протест более сдержанно, обычно все сводилось к нарушению дисциплины и правил внутреннего распорядка. Однако все: и семинаристы, и «епархиалки» выражали свой протест и требование реформы путем подачи петиций с различными требованиями. Под натиском волнений Учебный Комитет в 1905 г. решил провести перестройку и предложил советам учебных заведений, как духовным семинариям, училищам, так и женским епархиальным училищам составить свои предложения по изменению системы образования детей духовенства.
В целом все предложения, высказанные на страницах периодики, в петициях и проектах Советов, можно свести к следующему. Все женские учебные заведения высказались за выравнивание учебных планов с женскими гимназиями Министерства народного просвещения (МНП), для чего следовало ввести семилетний курс, также были высказаны предложения по усовершенствованию системы управления епархиальными училищами; преподаватели требовали увеличения окладов и прав на пенсию, а воспитанницы желали изменения некоторых правил внутреннего распорядка.
Предложения по мужской школе были более разнообразными. Здесь основным принципиальным вопросом был вопрос о реформе духовной школы на всесословных принципах и о вариантах его решения. Предлагалось три варианта реформы всей системы. Первый вариант предусматривал возвращение к положениям устава 1867 г. с расширением общеобразовательного курса: первые четыре класса общеобразовательные, выпускники которых имели право поступать в высшие учебные заведения, а три последних богословских класса для подготовки к пастырской службе. Второй проект предусматривал сохранение основной задачи духовно-учебных заведений — служить нуждам Церкви и готовить к пастырскому служению. Однако общеобразовательный курс такой школы должен был быть согласован со светскими учебными программами, чтобы не имеющие призвания к пастырскому служению могли свободно перейти в соответствующий класс общеобразовательной школы. За такой вариант выступило большинство духовных училищ. И самым радикальным был третий проект, по которому создавалось два типа школ: общеобразовательной с курсом среднего учебного заведения и пастырская школа для выпускников всех общеобразовательных учебных заведений
7
для подготовки к пастырскому служению .
Однако все старания и воспитанников, и их педагогов оказались напрасными. Св. Синод провел лишь частичные преобразования, которые свелись лишь к
частичным изменениям учебных планов, а воспитанникам духовных семинарий опять разрешалось покидать семинарию после 4-го курса8. «Камнем вместо хлеба» назвал такую реформу Вл. Успенский со страниц «Века»9. Поэтому вопрос о реформе духовно-учебных заведений продолжал активно обсуждаться и в дальнейшем, а духовная школа продолжала бунтовать и волноваться.
Своеобразным этапом в обсуждении реформы духовно-учебных заведений стал Всероссийский съезд учителей духовно-учебных заведений, который состоялся в г. Москве в конце мая — начале июня 1917 г. по инициативе Московского союза духовно-учебных заведений10. На его проведение обер-прокурор Львов выделил 5 тыс. р. От Св. Синода на съезд были командированы председатель Учебного Комитета К. Агеев, и члены Учебного Комитета М. Савоштинский и профессор Н. Каптерев. В Москву отправился и сам обер-прокурор Н. В. Львов11. Открытие съезда состоялось 26 мая 1917 г. На съезде обсуждалась судьба как мужских, так и женских учебных заведений. И здесь прозвучала совершенно новая идея решения проблем духовно-учебных заведений — частично передать дело обучения и воспитания детей духовенства в ведомство МНП. Так, например, предлагалось переименовать женские епархиальные училища в женские православные гимназии и передать их в ведомство МНП, с сохранением православной направленности воспитания12. Комиссия по мужским духовно-учебным заведениям также предложила соответствующую резолюцию. Ключевым моментом в ней было отделение общеобразовательной школы от богословско-пастырской, которое признавалось необходимым. Однако на этот раз вопрос о передаче общеобразовательного курса в ведомство МНП вызвал длительную дискуссию. Первоначально вопрос о семинариях и училищах в секционном собрании подавляющим большинством был решен в пользу того, чтобы сохранить их в ведомстве церкви. На общем заседании настроение переменилось. Этому способствовала зажигательная речь самого обер-прокурора, который проявил себя как сторонник передачи всей системы духовно-учебных заведений в ведомство МНП. «Что такое в общественном мнении семинарист? Это — пари. Пора, давно пора перестать им быть «париями» <...> Да, такая передача есть дело неизбежное: ибо государство (т. е. светская власть) ни гроша не будет давать на духовно-учебные заведения»,
— говорил Н. В. Львов13. Голосование по этому вопросу проводилось дважды. Первый раз «за» проголосовало 178 голосов, «против» 162, воздержалось от голосования 32 человека. Повторное голосование проводилось записками, теперь удалось достичь перевеса в несколько голосов за другое решение: «против» 169, «за» 166, воздержалось 4914. Таким образом, решение за передачу в МНП состоялось только по женским епархиальным училищам. Съездом был принят Проект Устава Богословского института, который должен быть заменить Духовные Академии. Таким образом, были намечены основные положения реформы духовно-учебных заведений. Наконец духовная школа увидела проект преобразований, о котором мечтала многие годы, во многом учитывали те пожелания, которые не сходили со страниц газет на протяжении всего начала ХХ в. Однако все решения съезда должны были еще приобрести силу закона. В связи с этим решения съезда логично было обсудить на заседаниях Собора и придать им законное обоснование на уровне всей Русской Православной церкви, а затем уже придавать им статус зако-
на на уровне Временного правительства. Именно с Собором связывалась надежда на решение наболевших проблем в системе образования духовенства.
При Соборном совете было образовано 22 отдела. В их задачу входило подробное рассмотрение выносимых на Собор вопросов и подготовка проектов решений по ним. Затем они выносились на заседание членов Собора. Для обсуждения проблем духовной школы был создан специальный Отдел о духовно-учебных заведениях. Первые заседания отдела и подотдела по женской духовной школе состоялись уже осенью 1917 г. Таким образом, собор начал заниматься данной проблемой уже с самого начала своей работы.
Различные варианты реформы мужской школы обсуждались на отделе по Духовно-учебным заведениям. Однако отдел прийти к единодушному решению не смог и представил на суд Собора два проекта: «большинства» и «меньшинства». Проект большинства предусматривал отделение общеобразовательных классов от специальных богословских классов, а также создание отдельных от средней общеобразовательной школы пастырских училищ15. Для лиц, не имеющих склонность к пастырской службе, предусматривался выход в светские учебные заведения. Одновременно этот проект подчеркивал необходимость развития системы высшего богословского образования, для чего подчеркивалась нужда в увеличении числа духовных академий.
Еще один проект предусматривал создание самостоятельных богословско-пастырских семинарий, которые должны были готовить «просвещенных пастырей, теоретически и практически подготовленных к удовлетворению нужд церковной жизни»16. Доступ в такие семинарии должен был быть открыт для всех лиц православного исповедания со средним образованием всех сословий и званий. Прием должен был проводиться без экзаменов.
Третий проект, получивший название «проект меньшинства» был выражен в так называемом Особом мнении, которое подписали одиннадцать человек. В нем выражалось опасение, что разделение общеобразовательного и пастырского курса приведет к оттоку кадров, желающих посвятить себя служению церкви. Поэтому они считали необходимым общее образование «приспособить к пастырским целям и с самого раннего возраста развивать в детях склонность к церковному смирению»17. Авторы Особого мнения предлагали проект: 6-классное духовное училище и 4 класса пастырской семинарии. При этом предполагалось уравнение учебных программ со светскими учебными заведениями. Интересно, что это было вызвано не заботой о судьбе тех, кто пожелает посвятить себя светской карьере, а тем, чтобы «дать возможность притоку новых сил в духовную школу из других учебных заведений»18. В эти же пастырские семинарии предполагалось открыть доступ лицам всех сословий. В целом принципиальное различие всех проектов опять обозначивалось в вопросе о сословности духовного образования. Первый проект позволял получить общее образование детям духовенства, а затем сделать выбор своего дальнейшего пути по своему усмотрению. Фактически это был тот самый путь решения проблемы, о котором говорили еще с начала ХХ в. Частично он существовал в Уставе духовных семинарий 1867 г., но только в этом случае значительно расширялся общеобразовательный курс. Проект же меньшинства давал гарантированное количество выпускников для служения в лоне церкви.
Вопросы реформы женской духовной школы обсуждались на особом подотделе о женских духовных школах, состоящего как из духовных, так и из светских лиц, преподававших в духовно-учебных заведениях. Его председателем стал инспектор женского училища Владимир Васильевич Успенский.
По результатам работы подотдела был подготовлен машинописный вариант «Положения о епархиальных женских училищах и женских училищах»19. При подготовке этого документа развернулась дискуссия о том, в каком направлении следует изменить содержание образования дочерей духовенства. Однако содержание учебного курса епархиальных училищ — это уже был не самый главный вопрос Собора. То, что учебные программы нуждаются в пересмотре, было ясно всем, и дело было только в вариантах его решения. Жизнь к этому времени подвела к еще более значимой проблеме — ведомственной принадлежности женских епархиальных училищ. Как уже говорилось выше, на заседании Московского съезда духовенства прозвучало и было поддержано предложение передать епархиальные училища в ведомство Министерства Народного Просвещения. Теперь этот вопрос должен был получить разрешение на Соборе. Члены подотдела после обсуждения этого вопроса единогласно приняли следующее положение: «В случае полной невозможности найти средства на содержание того или иного епархиального училища допускается реорганизация его в Министерскую гимназию применительно к Закону 3 июля 1916 г. с сохранением им особенностей духовной школы»20. Однако содержателем этих учебных заведений и владельцами зданий епархиальный училищ продолжали оставаться епархии. Таким образом, подотдел собора поддержал идею Московского съезда духовенства. Заметим, что на подотделе основные положения реформы женских учебных заведений для дочерей духовенства особых споров не вызвали и в конце концов все члены подотдела пришли к единому мнению. Следующим этапом было обсуждение выработанного положения на отделе по духовно-учебным заведениям, которое началось 30 ноября 1917 г. Здесь развернулись большие дискуссии по вопросу о передачи женских училищ в ведомство МНП. Протоколы заседаний обнаруживают накал страстей. Протоирей М. Агеев, возражая против такого решения проблем, выдвинул следующий аргумент: «женские гимназии переполнены, поэтому в епархиальные училища окажется страшный наплыв и откроется свободная конкуренция не в пользу наших детей: городские родители могут лучше подготовить своих детей, чем сельское духовенство»21. А. П. Косминский также выступил за сохранение епархиальных училищ в ведомстве Церкви. Его аргументы учитывали обстановку того времени (протокол от 30 ноября 1917 г. — переворот уже состоялся!): «В настоящее время светской школы вообще, а женской в особенности, не существует. А такая школа христиански-гуманитарная будет у нас единственная. В женских гимназиях нет определенных программ. А что касается будущего, то на него смотреть очень печально. Состав межведомственной комиссии: крестьяне, солдаты, рабочие из 150 человек, 15 педагогов-большевиков, да и то главным образом их нищих школ. Какого добра можно ждать от такой комиссии?»22. Про-тоирей Г. И. Преображенский заявил следующее: «Лучше закрыть училища, чем передать их в руки большевикам»23. Священник П. А. Чельцов сравнивал предложения подотдела с вражеской экспансией: «Мы, духовенство, а не педагоги на-
ходимся в положении атакованного, и мы не должны идти ни на какие уступки... Государство предлагает свои услуги подобно тому, как теперь Германия: от таковой услуги упаси нас Боже!»24. В результате отдел по духовно-учебным заведениям так и не решился четко обозначить свою позицию по вопросу передачи женских духовно-учебных заведений МНП: 11-й параграф предложенного подотделом Положения, где предусматривался механизм передачи епархиальных училищ в ведомство МНП, был исключен из проекта положения.
Однако до реализации в жизнь всех решений отдела духовно-учебных заведений было еще очень далеко. Как уже говорилось выше, работа отдела и подотдела началась практически сразу с начала работы Собора в первую сессию. Тем не менее до обсуждения проблем духовной школы на самом Соборе дело в первую сессию так и не дошло. Все время съели дискуссии по проблемам реформ церковного управления. На заседаниях собора разгорелись жаркие споры о восстановлении патриаршества, которые закончились положительным решением. Выборы нового Патриарха происходили в условиях ожесточенной Гражданской войны, когда уже состоялся захват власти в Петрограде и шла борьба за власть в Москве. 5 ноября
1917 г. состоялись выборы нового патриарха, которым стал митрополит Тихон25.
На вторую сессию, открывшуюся открылась 20 января 1918 г., съехалось всего чуть более ста делегатов. Чтобы такой состав был правомочен принимать решения, Собор постановил: проводить заседания при любом числе членов и принимаемые решения считать обязательными. Однако дальнейшая работа Собора проходила в принципиально новых условиях: большинство положений Определений Собора противоречило правовым актам, принятым новой властью. Все это наложило отпечаток на ход обсуждения всех вопросов, в том числе о духовном образовании. Как отмечает М. И. Одинцов: «внутрицерковные проблемы были отодвинутые на второй план, а на первом оказались вопросы политические — отношение Церкви к советской власти, к внешней и внутренней политике правительства и особенно
— нормативно-правовым актам, касающимся Православной церкви»26.
11 декабря 1917 г. Комиссариат по народному просвещению принимает постановление, согласно которому все учебные заведения духовного ведомства должны были быть преданы в ведомство Комиссариата народного просвещения27. Затем
23 января 1918 г. был опубликован «Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах», пункт 9 которого также провозглашал отделение школы от церкви28. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных учреждениях не допускалось. Эти два нормативно-правовых актов коренным образом меняли положение духовного образования.
В ответ на постановление новой власти «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение народного Комиссариата по просвещению» по инициативе Отдела Собора о Законе Божьем принимает постановление, в котором содержится призыв встать на защиту прав веры и приглашаются родительские комитеты направлять соответствующие протесты в адрес Собора. Собор надеялся, что петиции и резолюции заставят прислушаться власть к голосу народа. Расчет на массовость оказался верным, практически на каждом заседании Собора оглашался список до десяти наименований поступивших протестов против Декрета об отделении Церкви от государства и исключения из школы препо-
давания Закона Божьего. Однако новая власть прислушиваться к этим протестам не желала. 28 марта делегация Поместного Собора посетила Совнарком, где была принята В. Д. Бонч-Бруевичем, наркомами Д. И. Курским и М. Т. Елезаровым29. Затем делегаты информировали Собор о результатах переговоров. Члены депутации задали представителям новой власти вопрос о том, почему запрещают преподавать Закон Божий и проинформировали о письмах, получаемых с мест, с отрицательным к этому отношением. А. И. Июдин и Н. Г. Малыгин передали реакцию на это Бонч-Бруевича. Он сказал, что в Совет народных комиссаров с мест поступают заявления о том, что там довольны этим распоряжением. Не понимающих запрета, по словам комиссара, было из ста — один30.
Одновременно некоторые делегаты, в частности Н. Д. Кузнецов, Н. Г. Малыгин, отметили более благоприятное отношение новой власти к вопросам церкви и готовность к переговорам. Н. Г. Малыгин предложил продолжить совместное обсуждение с большевиками вопросов церковно-государственного устройства31. Однако такое предложение получило поддержку далеко не у всех членов Собора. Некоторые выступали не за путь переговоров и взаимных уступок, а за борьбу за полную отмену постановлений и декретов новой власти. Следует отметить, что отношение к этим документам было и впрямь не однозначное. Отношение к Декрету о свободе совести было не только негативное, но и позитивное. Проходившие в стране собрания, митинги, демонстрации нередко принимали специальные резолюции и обращения к властям с просьбой ускорить проведение в 32
жизнь декрета32.
Все эти события коренным образом меняли условия существования духовноучебных заведений в России. Теперь первоочередным вопросом была даже не проблема реформирования духовной школы, а ее сохранения. Совершенно ясно стало, что с передачей их в другое ведомство сохранить особый религиозный строй уже не удастся. И следовательно, возник вопрос, что сохранить, а что передать в другое ведомство (читай — просто отказаться) и на что содержать оставшееся. Вопрос о духовно-учебных заведениях обсуждался в апреле на заседаниях Собора во вторую сессию.
Теперь предстояло решить принципиальную проблему: какой быть духовной школе? Вначале обсуждали проблему мужских духовных училищ и духовных семинарий. Обсуждение данного вопроса проводилось с 2 (15) по 6 (19) апреля
1918 г.33. Основной проект отдела был подвергнут широкой критике, и особенно со стороны духовенства и ревностных охранителей православия, некоторые из которых увидели в нем подрыв самой веры. Так, например, государственный служащий Н. И. Спасский нашел этот проект «даже не христианским», поскольку, по его мнению, слова «для лиц, не имеющих расположение к пастырскому служению, должна быть обеспечена возможность свободного выхода в соответствующие их склонностям светские учебные заведения» истинный христианин не составил бы34. Он же высказал мысль, что все священники должны обязательно воспитывать своих детей в духовных семинариях, в которых должна быть установлена строжайшая дисциплина. Их оппоненты, отстаивая проект большинства, настаивали на свободном выборе для детей духовенства, а также на необходимости получения широкого общего образования для всех детей духовенства, в том
числе и для тех, кто изберет путь пастырского служения. Например, профессор духовной академии И. В. Попов очень метко назвал проект меньшинства «ловушкой с широким входом, потому что сюда приглашаются все желающие, и с узким выходом»35. Инспектор духовной семинарии В. В. Богданович, отстаивая этот же вариант реформы, подчеркнул: «Преимущество проекта большинства заключается именно в том, что он дает возможность свободно выходить из семинарии людям, не почувствовавшим себя способным к пастырскому служению. Тогда как проект меньшинства опять заставляет идти по дальнейшей дороге к пастырству...»36. В. В. Успенский отметил, что трудно воспитать религиозность и желание посвятить себя служению Богу: «По проекту предполагается, что в ней будут обучаться дети, у которых есть призвание к пастырству чуть ли не с самого детства. Я еще понимаю, что у десятилетнего ребенка может быть глубокая
религиозная настроенность, но что бы было призвание к пастырству — этого я
37
не понимаю» .
В результате таких бурных дискуссий на Соборе позвучали предложения отправить все проекты на дополнительную доработку, которое незначительным большинством голосов (105 против 94) было отклонено38. 6 (19) апреля председательствующий предложил голосовать по следующим пунктам: 1) оставить ли духовные семинарии и училища в настоящем виде, без коренной ломки, а также с некоторыми улучшениями (данная формулировка вызвала возглас из зала «Что такое с некоторыми улучшениями?»); 2) вторым вопросом предлагалось проголосовать предложение большинства; 3) в случае отклонения проекта большинства председатель предложил проголосовать по вопросу, нужны ли пастырские 4-классные училища39. В результате голосования большинством голосов (101 против 89) было постановлено: «Оставить духовную семинарию и училище в прежнем виде с необходимыми улучшениями». Таким образом, поддержку получил проект меньшинства, и необходимость голосовать за проект большинства отпала. Собор проголосовал также за создание наряду с духовными семинариями пастырских училищ, с содержанием на епархиальные средства40. В результате было принято постановление Собора «О духовных семинариях и училищах и о пастырских училищах» следующего содержания:
«1. Оставить духовные семинарии и училища в прежнем административном и учебно-воспитательном строе, предоставив Высшему церковному управлению произвести в нем необходимые улучшения соответственно основным задачам служения Церкви Христовой.
2. Наряду с духовными семинариями учреждаются пастырские училища»41.
Итак, Собор не решился на кардинальные изменения системы, о которых говорили еще с начала века, которых желали члены Отдела по духовно-учебным заведениям. Причина такого консерватизма видится в следующем: инертное сознание русского духовенства, боязнь нового. С другой стороны, немалую роль сыграла острота политического момента. Боязнь потерять имеющиеся, запрет на преподавание Закона Божьего в государственных учреждениях сковывала инициативу и заставляла хвататься уже за привычные стереотипы. Вместе с тем Собор открыл дорогу к пастырству для всех желающих из других сословий, согласившись с идеей пастырских училищ. Таким образом, согласно решению Собора, духовен-
ство стало открытым на входе, но по-прежнему почти закрытым на выходе.
Такое решение вопроса о мужской духовной школе фактически предопределило решение Собора по женским епархиальным училищам. Обсуждение этого вопроса на Соборе началось 6 (19) апреля и заняло всего два заседания42. На первом с докладом выступил В. В. Успенский, который подробно изложил историю женского образования для дочерей духовенства, охарактеризовал различные аспекты их деятельности (учебные программы, материальное положение и др.). В заключение докладчик попросил у Священного Собора «слово одобрения и благословения»43. На втором заседании состоялось обсуждение доклада. Главное, что было поставлено на обсуждение, — это дальнейшая судьба епархиальных училищ: сохранить ли их в ведении Церкви или нет. Вопрос об учебных планах, внутреннем устройстве практически не поднимался. В обмене мнениями принимали участие члены Собора: К. М. Агеев, С. А. Котляревский, А. Д. Самарин, Л. И. Артамонов, Т. Г. Сиринов и др. Все они поддержали идею сохранения женских епархиальных училищ в ведомстве церкви. Например, А. Д. Самарин сказал, что «епархиалки в роли народных учительниц вполне отвечали потребностям народной школы» и обратился к Собору с просьбой сохранить училища в ведомстве Церкви. Как отметил генерал Л. К. Артамонов, в сложившейся ситуации «это ныне единственное учреждение, где будет преподаваться Закон Божий, где будет даваться христианское воспитание»44. Он предложил открыть епархиальные училища для всех сословий, в особенности для крестьян. Протоирей С. П. Стариков отметил страшную нужду женских училищ и предложил содержание служащих епархиальных училищ перевести на другой источник — на общецерковные сред-ства45. Заметим, что во всех выступлениях на первое место выдвигались интересы самой церкви, в крайнем случае, народной школы. О материальном положении епархиальных училищ высказался только один человек, об интересах же самих епархиалок вообще никто не подумал.
В результате на голосование был поставлен следующий проект постановления: «Признавая весьма желательным сохранение в ведении церкви епархиальных женских училищ в их теперешнем основном виде, Священный Собор представляет Высшему Церковному управлению ввести их и на будущее время в школьную сеть духовно-учебных заведений, обеспечив, если представится к тому материальная возможность, пенсией и пятилетними прибавками в установленных для мужских учебных заведений размерах административно-педагогический персонал их»46. Этим же постановлением Собор предоставлял Высшему церковному управлению право произвести необходимое реформирование в административной и учебно-воспитательной части этих учебных заведений, «соответственно основной задаче их служения Церкви Христовой». Данное постановление было принято в таком виде. По предложению архиепископа Матфея было принято постановление поручить Высшему церковному правлению произвести необходимые изменения в учебно-воспитательном строе духовных академий и мужских средних духовно-учебных заведений. Неясным только осталось, какие это «необходимые изменения», и даже голоса из зала на этот раз не прозвучало. Выдохлось и сломало все копья высшее церковное собрание на спорах о типе мужской школы. Чуть позже на этом заседании было принято решение о необходимости преобра-
зований женских епархиальных училищ духовного ведомства47. Таким образом, с одной стороны, Собор дал «добро» на проведение в жизнь наиболее жизненных преобразований, с другой, ограничился наиболее общей формулировкой. Наиболее эфемерным было решение финансовых проблем. Собор не нашел и даже не собирался искать твердых источников финансирования епархиальных училищ.
Однако все решения Собора уже не имели силу, ввиду принятых законов новой власти. Летом 1918 г. некоторые члены Собора пытались наладить отношения с новой властью и добиться отмены постановлений, которые делали реализацию решений Собора фактически невозможной.
Делегаты от Собора не раз пытались наладить переговоры с государственной комиссией по просвещению с тем, чтобы отстоять право церкви на преподавание религиозных дисциплин хотя бы частным образом. Попытки найти общий язык с новой властью не привели к успеху. Причем эти переговоры очень ясно показали, что она даже не хотела находить этого общего языка. При личных встречах члены СНК, в частности В. Д. Бонч-Бруевич, обещали делегатам от Собора, что все пожелания верующих будут учтены и для выработки инструкции будут приглашены представители от исповедания. Этого сделано не было.
30 августа 1918 г. была опубликована инструкция Наркомюста «О порядке проведения в жизнь декрета “Об отделении церкви от государства и школы от церкви”». Инструкция вопреки надеждам и ожиданиям, полностью ликвидировала какие бы то ни было возможности для существования религиозного воспитания и обучения и сохранения духовно-учебных заведений. Появление этого документа коренным образом изменило ход Собора. Вопрос о том, как следует реагировать на этот документ, обсуждался в течение двух следующих недель, причем его обсуждение происходило при закрытых дверях. Ведущий собрания митрополит Арсений попросил присутствующих не распространяться о том, что будет происходить в зале, и даже не обсуждать это в кулуарах48. Наиболее категорично настроенные члены Собора предлагали прибегнуть к интердикту, т. е. запретить совершать богослужения и религиозные обряды. Фактически предложение сводилось к тому, чтобы прекратить духовную жизнь на территории всей страны и таким образом вызвать недовольство народа. Однако на Соборе нашлись и противники такой крайней меры. Последние заявили, что в таком случае не получится уберечь от поругания православные святыни. В результате Собор принимает постановление «Об охране церковных святынь от кощунственного поругания», в котором православным под страхом церковного отлучения запрещалось участвовать в изъятии храмов, часовен и находившихся в них священных предметов. На двух последних заседаниях Собор вернулся к рассмотрению доклада «Об управлении духовно-учебными заведениями, церковно-приходскими школами и законоучительством в светских учебных заведениях». В результате было решено все управление духовно-учебными заведениями сосредоточить в Школьно-просветительском отделе Высшего Церковного Совета49.
Итак, каковы же результаты деятельности Собора? Однозначную оценку принятых решений дать очень трудно. С одной стороны, принятые решения по вопросам духовно-учебных заведений отдают консерватизмом и реакционностью. Отдел Собора и подотдел проделали огромную предварительную работу по вы-
работке документов, которые намечали пути решения наиболее наболевших проблем и вопросов духовных семинарий и епархиальных училищ. При этом следует отметить, что эти проекты составлялись членами Собора, многие из которых входили в эту систему. К их голосу необходимо было прислушаться. Фактически же принятые решения не внесли конкретных изменений в систему духовно-учебных заведений. Вверх взяла точка зрения ярых сторонников защиты веры и старой системы. Они в первую очередь защищали не интересы людей, а сословия и всей церкви. Собор признал необходимость решения финансовых проблем женских епархиальных училищ и проблемы их сословной замкнутости, однако их конкретную реализацию поручил Высшему церковному правлению с условием, если последнее «сочтет возможным». Безусловно, не такого итога ждали многие годы семинаристы, епархиалки и их преподаватели. Однако решение этих проблем настолько затянулось, что их обсуждение на Соборе происходило фактически уже в другой стране. Изменившиеся условия ставили совершенно другие задачи. Русской Православной церкви теперь приходилось выстраивать отношения с новой властью и защищать свои интересы. Новые условия ставили проблему: быть или не быть? Поэтому решения Собора, как покажет дальнейшая практика, соответствовало духу времени.
Примечания
1 См.: Одинцов М. И. Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг.: споры о церковных реформах, основные решения, взаимоотношения с власть // Церков.-ист. вестн.. 2001. № 8. С. 121-138; Белякова Е. В., Белякова Н. А. Обсуждение вопроса о диакониссах на Поместном Соборе 1917-1918 гг. // Там же. 2001. N° 8. С. 139-157; Федоров В. А. Русская Православная церковь и государство. Синодальный период. 1700-1917. М., 2003. С. 269-272.
2 См.: Белякова Е. В. Церковный суд и проблемы церковной жизни. М., 2004.
3 См.: Митрофанов Г. История Русской Православной церкви. 1900-1927. СПб., 2002. С. 1541.
4 Андреева Е. А. Епархиальные женские училища в России // Педагогика. 1999. № 3. С. 88.
5 Религиозно-общественная хроника. Духовная школа // Век. 1908. № 19. С. 287.
6 Кл-н С. Устав духовно-учебных заведений 1884 года и его новейшая реконструкция // Рус. шк. 1907. № 1. С. 112.
7 Свод отзывов правлений 172 духовных училищ о реформе духовной школы. СПб., 1906. С. 3-8.
8 Кл-н С. Указ. соч. С. 116.
9 Успенский В. Камень вместо хлеба // Век. 1907. № 15. С. 195.
10 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 802. Оп. 11 (1917). Д. 80. Л. 133.
11 Там же. Д. 83. Л. 7.
12 Там же. Л. 44.
13 Протопресвитер Николай Любимов. Дневник о заседаниях вновь сформированного Синода (25 апреля — 12 июня 1917 года) // Российская церковь в годы революции (1917-1918). М., 1995. С. 88.
14 РГИА. Ф. 802. Оп. 11 (1917). Д. 83. Л. 70.
15 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Р-3431. Ф. Оп. 1. Д. 390. Л. 5.
16 Там же. Л. 15.
17 Там же. Л. 16 об.
18 Там же.
19 Там же. Д. 389. Лл. 192-197.
20 Там же. Д. 387. Л. 9 об.
21 Там же. Д. 389. Л. 174.
22 Там же. Л. 176.
23 Там же. Л. 179 об.
24 Там же. Л. 174 об.
25 Одинцов М. И. Указ. соч. С. 126.
26 Там же. С. 129.
27 Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства от 24 декабря 1917 года. № 9. Отдел первый. С. 131.
28 Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах // Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 374.
29 Одинцов М. И. Указ. соч. С. 132.
30 Священный собор Православной Российской церкви. 1917-1918 гг. Обзор деяний. Вторая сессия. М., 2001. С. 272.
31 Священный собор Православной Российской церкви. С. 270.
32 Одинцов М. И. Указ. соч. С. 134.
33 Священный собор Православной Российской церкви. С. 407-469.
34 ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 123. Л. 39.
35 Там же. Д. 125. Л. 15.
36 Там же. Л. 32.
37 Священный собор Православной Российской церкви. С. 418.
38 ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 128. Л. 56.
39 Там же. Л. 83.
40 Там же. Л. 56.
41 Там же. Д. 390. Л. 48.
42 Священный собор Православной Российской церкви. С. 463-471.
43 Там же. С. 469.
44 ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 130. Л. 61.
45 Там же. Л. 62.
46 Там же. Л. 43.
47 Там же. Л. 49.
48 Священный собор Православной Российской церкви. Третья сессия. С. 241.
49 Там же. С. 363.
