CC BY
110
щества в целом и духовному развитию каждого человека в отдельности.
Функция духовной элиты, логически следующая из предыдущей, состоит в передаче знания об окружающей действительности обществу, прежде всего, его лидерам, обучении правильному восприятию мира. Иными словами, речь идет об образовании общества, как о создании определенного «образа» мышления и восприятия. Обучение - это и цель сама по себе (с определенным набором средств коммуникативного воздействия, начинающихся с построения собственной жизни как идеального образца поведения), а также и средство передачи идеологии и жизненной философии в общество. Поэтому интеллигенция является важным проявлением духовной элиты, прежде всего, с точки зрения функции обучения духовным принципам нравственности и передачи философской идеи направления развития общества.
Одной из важных черт, отмечаемых исследователями феномена интеллигенции, является чувство личной ответственности за судьбу страны. Ответст-
венность - наиболее значимое качество личности, являющееся источником всех остальных положительных качеств. Именно оно заставляет забыть о собственных низких желаниях, присущих животной природе личности, и выполнять свой долг - служить на благо всего человечества, что является первостепенной имманентной потребностью человеческого духа. Настоящая ответственность каждой личности, относящей себя к интеллигенции, состоит в выборе своего пути: или это жизнь для собственного иллюзорного и временного комфорта в отказе от участия в решении проблем общества, или это жизнь ради исполнения своего нравственного долга - служения обществу. Единственное, чем человек действительно обладает -это свобода выбора, когда он может решить, провести ли жизнь в погоне за ускользающими ценностями мещанина, или быть в авангарде общественного развития, внося реальный (хотя подчас внешне незаметный) вклад в судьбу своего народа. Второй путь - путь настоящей личности духовной элиты - истинного интеллигента.
Библиографический список
1. Википедия - свободная энциклопедия [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ru.wikipedia.org
2. Иванов-Разумник Р.В. Что такое интеллигенция? // Интеллигенция. Власть. Народ: антология. М.: Наука, 1993. 336 с.
3. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991.
4. Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология: материалы междунар. конф. (Неаполь,
май 1997). Вып. 2 (10). М.: Объединённое гуманитарное издательство (О.Г.И.), 1999. 152 с.
5. Степанова О.К. Понятие «интеллигенция»: судьба в символическом пространстве и во времени // Социологические исследования. 2003. № 1 (225). С. 46-53.
6. Хокинс Дж.М. The Oxford Dictionary of the English Language. М.: Астрель, 2002. 832 с.
УДК 930.9 + 943.8 + 947
ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС В ТЕОРИЯХ РОССИЙСКИХ И ПОЛЬСКИХ ПАНСЛАВИСТОВ
А. А. Григорьева
Восточно-Сибирская государственная академия образования, 664011, г. Иркутск, Нижняя Набережная, 6.
Обозначены проблемы сохранения национально-культурной идентичности в современном глобальном мире, которые обращают историка и политолога к историческим истокам славянской уникальности. Научная новизна материалов статьи состоит в выявлении системы взаимосвязей между отношениями России и Польши, с одной стороны, и эволюцией идеологии панславизма, с другой. Рассмотрены причины и внешнеполитические проблемы, в связи с которыми теория, культурные и политические проекты российских панславистов привлекали внимание правящих кругов России. Представлены конкретные внешнеполитические ситуации в проблемном пространстве русско-польских отношений, включая позиции министерства иностранных дел и военного министерства России в отношении деятельности панславистов. Библиогр. 10 назв.
Ключевые слова: панславизм; польский вопрос; поляки; Польша.
POLISH QUESTION IN THE THEORIES OF RUSSIAN AND POLISH PANSLAVISTS A.A. Grigorieva
East Siberian State Academy of Education, 6, Nizhnaya Naberezhnaya St., Irkutsk, 664011.
The article marks the problems of the preservation of national and cultural identity in today's global world, which turn historians and political scientists to the historical roots of the Slavic uniqueness. The scientific novelty of the materials of this article is, on the one hand, in the identification of the system of relationships between the relations of Russia and Poland,
1 Григорьева Анна Александровна, старший преподаватель кафедры всемирной истории, тел.: 89086619759, е-mail: [email protected]
Grigorieva Anna, Senior Lecturer of the chair of the World History, tel.: 89086619759, e-mail: [email protected]
and the evolution of the ideology of Pan-Slavism, on the other. The author considers the causes and the problems of foreign policy in connection with which the theory, cultural and political projects of Russian Panslavists attracted the attention of the ruling circles of Russia. The author presents specific situations of the foreign policy in the troubled space of Russian-Polish relations, including the positions of the Russian Ministry of Foreign Affairs and the Ministry of War toward to the activities of Panslavists. 10 sources.
Key words: Pan-Slavism; Polish question; the Poles; Poland.
В настоящее время нет единого мнения относительно обозначенной проблемы. Одни исследователи (Б. С. Шостакович и др.) отрицают существование «польского панславизма» и рассматривают его как некую «иллюзию». Панславизм, согласно их убеждениям, представляет собой исключительно российское явление, в основе которого лежит «шовинистическая и экспансионистская» идеология. Другие учёные, подобно А. Н. Пыпину и Т. Г. Масарику, придерживаются абсолютно противоположной точки зрения, выделяя наряду с российским вариантом идеи славянской солидарности польский панславизм. Автор статьи в этом вопросе разделяет позицию А. Н. Пыпина и Т. Г. Масарика [1, 2]. Собственно, этим объясняется формулировка темы и последующие авторские умозаключения.
В XIX в. польская политическая эмиграция развернула активную антирусскую пропаганду на Западе. Идеи, связанные с восстановлением ранее существовавших границ Польши (т. е. до разделов Речи Поспо-литой), дополнялись новыми условиями поиска польской идентичности. На волне развития панславизма в славянском пространстве Европы польские идеологи разработали собственный проект объединения западных, южных и восточных славян, наряду с аналогичными проектами панславистов в других странах Европы.
С одной стороны, польский проект теоретически совпадал с другими панславистскими идеями, предполагая государственную (политическую) и религиозно-культурную консолидацию славян. С другой стороны, он представлял собой польский взгляд на место Польши в славяно-европейском сообществе государств. Традиционная для панславизма этнокультурная и политическая составляющие имели откровенно имперский, авторитарный подтекст. Польские панслависты предполагали образовать общеславянское государство под эгидой Польши, но без участия России. Так, профессор польской школы в Париже Ф. Г. Ду-хинский исключал Россию из будущего общеславянского союза потому, что русские якобы имели не славянское, а «фино-монгольское, туранское происхождение» [3].
Появление данного проекта, ограничившего географические пределы грядущего общеславянского государства, было связано с состоянием русско-польских отношений. Россия проводила курс на дальнейшее ослабление своего западного соседа, а Польша стремилась сохранить суверенитет. Особое недовольство общественно-политических кругов Польши (шляхта, интеллигенция, католическое духовенство) вызывала политика России, направленная, в соответствии с программой графа С. С. Уварова, на «обрусение» (панрусизм) всех нерусских народов им-
перии, в том числе и поляков. С. С. Уваров пропагандировал «русскую идею», а польские проекты рассматривал как «сепаратизм». Целью российской политики становилось внушение «верноподданнических чувств» жителям этнически неоднородных западных губерний, польской окраины России. Таким образом, политика России по отношению к Польше по многим позициям органично совмещалась с российским вариантом панславистских преобразований.
По инициативе российских властей в крупных городах, в частности Холмщины, учреждались библиотеки и «склады русских книг», которые либо продавались за весьма символическую плату, либо раздавались даром. Превентивная экспансия должна была воспрепятствовать распространению «польской заразы» на остальные и пока «послушные» провинции империи.
Польский панславизм выражал общенациональную, освободительную идею. Более привлекательной становилась перспектива союза с монархией Габсбургов, предоставившей Галиции статус автономии и другие привилегии в области языка и культуры.
Идеи польской культурной и политической суверенизации, как самобытного и полноправного славянского государства, не исключали представлений о «позитиве» полонизации. Польских панславистов не смущала ситуация, связанная с полонизацией русского населения в Галиции, когда представители православия принимали католицизм, попадая под культурное и политическое влияние Польши.
Со своей стороны, российские правящие круги и панслависты оценивали полонизацию негативно: «Польские ксендзы стали поспешно строить в русских деревнях католические костёлы, и, вопреки конкордату с римской курией, совершать для русских религиозные требы. За сим последовали: закрытие венской русской духовной семинарии во Львове, Перемышле и Станиславове; наконец, изгнаны из школы и правительственных учреждений русские письмена и русский язык, с заменой первых польско-русским, или же прямо латинским алфавитом, а второго - исковерканным русско-польским жаргоном» [4].
Таким образом, имело место столкновение двух вариантов панславизма. Последнее отчетливо видно на примере польского восстания 1863-1864 гг. Военное подавление польского освободительного движения Россией имело следствием негативную реакцию не только ведущих западноевропейских государств, но и всего славянского мира. Это подрывало и позиции российского панславизма.
Во время польского восстания 1863-1864 гг. появился труд С. М. Соловьева «История падения Польши». Известный российский историк-государственник являлся активным участником всеславянских съездов,
многие его идеи совпадали с идеями панславистов. В своей новой книге С. М. Соловьев обосновал проект решения польской проблемы в российском имперско-государственном контексте. Суть проекта состояла в том, что Польша, являясь форпостом католицизма в Восточной Европе, представляет угрозу православию и ставит перед собой цель распространить «латинство». Действия поляков, направленные против российского правительства и православной церкви на территории самой Польши и в Австро-Венгрии, многовековая конфронтация Варшавы и Петербурга, польские притязания на украинские и белорусские земли, по мнению С. М. Соловьева и его сторонников, поддерживались западными «великими державами» в целях ослабления «русского колосса» и раздробления славянского мира, противодействовали его консолидации. Историк считал, что Россия, включив часть польских территорий в состав империи, оказала полякам бесценную услугу, спасла их от германизации. Ответственность за разжигание ненависти к «старшему славянскому брату» С. М. Соловьев возлагал на польскую шляхту и духовенство.
Эта точка зрения была известна и подробно проработана классиками русского панславизма. «Польша, - писал Н. Я. Данилевский, - одна из всех славянских стран приняла без борьбы западные религиозные начала и усвоила их себе, - а потому и была в течение большей части своей истории не только бесполезным, но и вредным членом славянской семьи, изменившим общим славянским началам, стремившимся распространить насилием и соблазном враждебный славянскому миру католический и шляхестко-аристократический принцип в самую глубь России» [5, с. 304]. Идеологи русского панславизма считали, что, прежде чем вступать в борьбу с германо-романской цивилизацией за «место под солнцем», необходимо устранить одно из самых серьезных внутренних препятствий славянскому единству - польский вопрос.
В случае образования суверенной Польши, утверждал Н. Я. Данилевский, она непременно станет «центром революционных интриг ..., преимущественно направленных на западные губернии России». Последняя, бесспорно, этого не потерпит и предпримет все возможные меры к уничтожению «вредного для неё гнезда», что приведёт, в свою очередь, к постоянным войнам и разорению польских земель. В этих условиях полякам ничего не останется, как обратиться за помощью к Германии [5, с. 378].
Однозначность данной ситуации для политиков и геополитиков не являлась таковой для русских панславистов, которые не совпадали во мнениях относительно решения «польского вопроса» и путях строительства общеславянского единства. Классик российского панславизма Н. Я. Данилевский предпочёл воздержаться от конкретных «рецептов» урегулирования русско-польских противоречий, но обозначил суть проблемы и перспективы её решения. «Обезнародить насильственными мерами» поляков и «поработить» их «промышленным преобладанием», полагал он, Россия не сможет. Значит, остаётся только одно - предоставить полякам полную свободу выбора в определении своих позиций по отношению к «старшему бра-
ту» [5, с. 380]. Н.Я. Данилевский вполне осознавал общую сложность польского вопроса и противоречие между умозрительными панславистскими идеями и реалиями российской внешней политики.
Историк М. П. Погодин полагал, что польский вопрос может быть разрешён только посредством включения поляков в состав Славянского союза. Целесообразность этого заключалась, по мнению учёного, с одной стороны в том, что поляки «связали нас крепчайшими узами с нашими родными братьями, населяющими девять западных губерний», а, с другой стороны, - в необходимости ликвидации опасного для России очага, «готового всякую минуту служить авангардом для любых её врагов» [6, л. 5].
Филолог и славянофил А. Ф. Гильфердинг видел возможность «упразднения» польского вопроса в лишении возможности польского влияния над «Русскою и Литовскою народностью в нашем западном крае, и . устойчивой силе крестьянских общин в Царстве Польском», которая «переработает своим влиянием старые идеи польского обывательства» [7, с. 358]. Учёный неверно подвергался критике за шовинизм по отношению к полякам.
Иной точки зрения, более соответствующей российской правительственной, придерживались панслависты-военные. Польша, - утверждал генерал Р. А. Фадеев, - чужеродное тело в составе Российской империи. Проводимая там российским правительством политика создаёт угрозу постоянной «смуты» на её западных границах, провоцирует вмешательство Запада во внутренние дела России и подрывает доверие к ней со стороны славян и славянских стран. Вмешательство Германии в славянские дела вступает в явное противоречие с военно-стратегическими задачами Российской империи, и, стало быть, считал Р. А. Фадеев, польский вопрос требует радикальных решений: «Восстановить Польшу немецкими руками значит .пустить в полный ход «Дранг нах Остен», сдерживаемый русской межой» [8, с. 400].
Таким образом, для Польши и поляков конструировалась искусственная альтернатива: остаться «младшим братом» Российской империи, или стать немецкой провинцией. Ждать от Польши и поляков добровольного присоединения к «русскому царству» в силу исторических причин было бы слишком наивно, поэтому в качестве одного из наиболее оптимальных решений «польской проблемы» стал курс на «мирное» обрусение российских западных губерний.
В то же время к перспективе обрусения Привис-лянского края по примеру западных губерний генерал относился скептично. Он реалистично ограничивался только установлением «русской вывески». Р. А. Фадеев предлагал продолжать политику панрусизма в западных губерниях, одновременно сохранив культурно-политическую самостоятельность Польши. Только таким путём, утверждал генерал, Польшу можно будет заставить примкнуть к славянскому движению, превратить поляков в его «передовую рать» и направить на Запад, против Пруссии и Австрии.
Окончательно славянский вопрос, по мнению Р. А. Фадеева, может разрешиться только в ходе военной экспансии, «освобождением» Прикарпатской Руси и
Измаила. В неизбежной войне за освобождение славян Россия должна полагаться только на собственные силы - армию и флот. Новизна данной интерпретации состояла в установлении связи между панславизмом и нарастающей милитаризацией в Европе. Это была, по сути, панславистская интерпретация макиавеллевского тезиса «цель оправдывает средства». Будущее процветание славянства в рамках целостной цивили-зационной общности допускало насилие при её создании.
Таким образом, во второй половине XIX в. в русско-польских отношениях панслависты двух стран обозначили два, исключающих друг друга, варианта общеславянского единства.
На рубеже XIX - ХХ вв. отчётливо выявился германский экспансионизм, который непосредственно затронул проблемы русско-польских отношений и способствовал эволюции российского и польского панславизма.
Политика русификации польских земель к началу ХХ в. окончательно себя дискредитировала. Поэтому российские панслависты, сторонники «славянской идеи» выдвинули требование о предоставлении полякам территориально-административной автономии. Это позволило бы, по их мнению, заручиться поддержкой Польши в укреплении тесных культурных, экономических и политических связей России с зарубежным славянством. Российские мыслители подвергли критике и тезис относительно притязаний Германии на польские земли: «Германии, - писал П. Струве, - не нужно ни пяди земли, населённой польским народом. Для Германии было бы безумием ввести в свой немецкий государственный состав новые миллионы поляков... Такое поглощение изменит соотношение культурных сил, даст католикам решающую силу в Германии» [9, с. 150-151].
Активизация внешней политики Германии, онемечивание славян, доктрина Пангерманского союза о расовом превосходстве немцев над «славянскими варварами» подводили к мысли о неизбежности войны между «германством» и «славянством». И чем более остро вставали польско-германские проблемы двусторонних отношений, тем более прочными становились позиции панславистов.
В итоге, польские панслависты дрейфовали от радикализма в отношении России и восточных славян к более умеренной позиции. Идея польской автономии в составе Российской империи становилась тем компромиссом, который был способен удовлетворить абсолютное большинство панславистов в обеих странах. Разумеется, ни российские, ни польские радикалы-панслависты не могли принять такого решения.
В 1907 г. один из лидеров Национально-демократической партии Р. Дмовский объявил о намерении поляков принять непосредственное участие в «новом славянском движении». В качестве первого шага на пути к славянскому сближению им рассматривалось урегулирование при содействии «славянских политиков Австрии» русско-польских противоречий [10, с. 161]. С помощью польских политических деятелей Галиции Р. Дмовский установил тесные контакты с чешскими панславистами. Таким образом, представители буржуазного
национализма (так называемые эндеки) выступили в поддержку идеи славянской солидарности.
Сближение Австро-Венгрии и Германии в 1908 г., курс на доминирование в Европе, обострение внутриполитического и экономического кризиса в России ставили решение польского вопроса в прямую зависимость от развития германо-российских отношений. Р. Дмовский выражал опасения относительно того, что, в силу географического положения, Германия непременно предпримет попытку захвата Царства Польского, следствием чего станет развязывание русско-германского конфликта. Теоретик не сомневался в победе России и Антанты. Именно поэтому, утверждал Р. Дмовский, необходимо активизировать внешнюю политику «старшего брата» в балканском направлении путём организации широкомасштабного славянского движения против Германии. Участие в нём поляков, по замыслу Р. Дмовского, должно позитивно изменить отношение к ним России, и, таким образом, русско-польские противоречия будут упразднены. Большие надежды поляки возлагали и на Всеславянские конгрессы в Праге (1908 г.) и Софии (1910 г.). Однако конструктивного диалога между польскими и российскими панславистами на этих съездах не получилось. Российская делегация намеренно демонстрировала равнодушие к попыткам поляков начать обсуждение проблемы урегулирования русско-польских взаимоотношений.
Аннексия Боснии и Герцеговины в 1908 г. привела к резкому спаду интереса к панславистским лозунгам, выявив приоритеты национальных интересов славянских народов над проектами общеславянского единства. В общественно-политических кругах западных и южных славян сохранялось стремление к реализации австро-славистских проектов. Поэтому большинство славянских депутатов венского парламента поддержали внешнеполитический курс А. Л. фон Эренталя и высказались за присоединение Боснии и Герцеговины к Габсбургской империи. Это обстоятельство сделало совершенно невозможным русско-австрийское сближение и ещё раз подтвердило утопичность панславистских проектов польского происхождения.
Таким образом, если классики российского панславизма в XIX в. либо избегали однозначных и категоричных суждений по польскому вопросу, либо провозглашали в качестве его единственно возможного решения пан-русизм, то в начале ХХ в. возобладал прагматический, приближённый к международно-политической реальности подход. Большинство российских панславистов стали считать наиболее целесообразным предоставление «братьям»-полякам автономии. Более того, допускалась польская автономия и во всеславянской державе, строительство которой должно было осуществлять всё славянство. Объективно это ослабляло аргументы в пользу создания в Европе общеславянского культурно-государственного сообщества. Польские панслависты, в свою очередь, изначально предлагали собственный вариант будущего славянского единства, суть которого сводилась к образованию всеславянского союза под эгидой Польши. При этом достичь общеславянского единства предполагалось либо без участия России, либо использовать её как своеобразный противовес Германии.
Библиографический список
1. Масарик Т.Г. Россия и Европа. СПб.: Изд-во Русского Христ. гуманит. ин-та, 2000. 446 с.
2. Пыпин А.Н. Панславизм в прошлом и настоящем. М.: АКИРН, 2002. 195 с.
3. Багдасарян В. Россия и панславизм. Скрытая угроза [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.russkie.org/index.php?module=fullitem&id=29
4. Московские ведомости. 1894. № 84. 26 марта.
5. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. М.: Эксмо, 2003.
6. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Фонд 373. Погодин М. П. Опись 1. Дело 46.
7. Гильфердинг А.Ф. Собрание сочинений. В 2 т. СПб.: Печатня В. Головина, 1868. Т. 2. 494 с.
8. Фадеев Р.А. Кавказская война. М.: Эксмо, 2003. 634 с.
9. Струве П.Б. Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могущества // Русская мысль. 1908. № 1.
10. «Дранг нах Остен» и народы Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы 1871-1918 гг. / отв. ред. В.К. Волков. М.: Наука, 1977. 320 с.
УДК 159.9.37.015 3
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ САМОСОЗНАНИЯ В ЮНОШЕСКОМ ВОЗРАСТЕ
1 2 Н.Е. Горская , В.Е. Глызина
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет,
664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
2Байкальский государственный университет экономики и права,
664015, г. Иркутск, ул. Ленина, 11.
Рассматриваются теоретические подходы к проблеме самосознания в зарубежной и отечественной психологии, излагаются основные теории относительно факторов, определяющих развитие самосознания, онтогенез, «Образ Я». Особое внимание уделяется таким структурным компонентам самосознания, как самооценка, эмоционально-ценностное отношение, уровень субъективного контроля. Подчеркивается значение профессиональной направленности как главное новообразование в юношеском возрасте. Библиогр. 26 назв.
Ключевые слова: самосознание; онтогенез; «Образ Я»; самооценка; эмоционально-ценностное отношение; профессиональная направленность.
FEATURES OF SELF-CONSCIOUSNESS DEVELOPMENT IN ADOLESCENCE N.E. Gorskaya, V.E. Glyzina
National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074. Baikal State University of Economics and Law 11, Lenin St., Irkutsk, 664015.
The article deals with the theoretical approaches to the problem of self-consciousness in the foreign and domestic psychology. The authors present basic theories regarding the factors that determine the development of self-consciousness, ontogeny, and the «Self-image». Particular attention is paid to such structural components of self-consciousness as self-concept, emotional and valuable attitude, and level of subjective control. The authors emphasize the importance of professional orientation as the main neoformation in adolescence. 26 sources.
Key words: self-consciousness; ontogeny; «Self-image»; self-concept; emotional and valuable attitude; professional orientation.
Становление самосознания и его роль в структуре личности в настоящее время широко исследуется специалистами различных областей науки. В наше время труд человека всё больше и больше механизируется, вследствие этого реальные взаимоотношения между людьми утрачиваются, на смену им приходит общение человека с машиной, человеку всё труднее
искать пути самореализации. Поэтому проблема самосознания как фактора, влияющего на развитие личности, очень актуальна.
В зарубежной и отечественной психологии имеется немало научных трудов, в которых обстоятельно рассматривается происхождение и сущность самосознания, его структура и эмоционально-ценностная ха-
1Горская Наталья Евгеньевна, кандидат психологических наук, доцент кафедры английского языка, тел.: 89025680932, e-mail: [email protected]
Gorskaya Natalia, Candidate of Psychology, Associate Professor of the chair of English Language, tel.: 89025680932, e-mail: [email protected]
2Глызина Вера Евгеньевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков, тел.: 89025680387, e-mail: [email protected]
Glyzina Vera, Candidate of Philology, Associate Professor of the chair of Foreign Languages, tel.: 89025680387, e-mail: [email protected]
