CC BY
80
удк 32.019.5
ИДЕОЛОГИЯ «НОВОГО СЛАВЯНСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ» И. В. КАМЕНСКОГО В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ КОНЦА XIX — НАЧАЛА XX ВЕКА
В.А.Болдин
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, Ломоносовский проспект, 27, корп. 4, Москва, 119991, Россия
Анализируются социально-политические взгляды одного из видных участников славянского движения конца XIX — начала XX в., идеолога «нового славянского мировоззрения» Ильи Владимировича Каменского (1875-?). Идеологические поиски сторонников «нового славянского мировоззрения» в конце XIX — начале XX в. привели к реальным шагам на пути выработки экономической, культурной, а в дальнейшем, возможно, и политической интеграции славянских народов. В этот период, как и прежде, предпринимались повсеместные попытки создания в славянских землях различных обществ, ставивших своей целью изучение славянской литературы, филологии, истории, перевод иностранных книг на славянские языки, а также распространение русского языка как средства межславянской коммуникации. Вехами на этом пути стали Предварительный съезд русских филологов (Санкт-Петербург, 1903), два всеславянских съезда (Прага, 1908; София, 1910), Съезд славянских журналистов (Любляна, 1908). Как показано в статье, новым моментом движения стало то, что идеологи славянского единства в лице Каменского активно включаются в обсуждение экономических вопросов, прежде всего касающихся проведения всеславянских торгово-промышленных выставок и создания славянских банков. Обосновывается вывод о том, что рассмотрение эволюции панславистских политических концепций конца XIX — начала XX в. невозможно без учета изменений, происходивших в социальной, экономической, политической жизни России и Европы. Ведь именно усложнение исторического контекста во многом обусловило трансформации в сторону экономики, произошедшие в панславистских политических концепциях в конце XIX — начале XX в.
Ключевые слова: панславизм, славянское движение, «новое славянское мировоззрение», «Славянская беседа», И. В. Каменский, «Славянский век».
Конец XIX — начало XX в. — переломная эпоха в мировой истории. К началу нового столетия европейская цивилизация находилась, с одной стороны, в условиях жесточайшего социокультурного и духовного кризиса, вызванного переосмыслением всех ранее преобладавших в обществе ценностей и взглядов, а с другой — в фазе своего небывалого подъема и развития. Кризис идеологии гуманизма, рационалистических парадигм и сциентистских идеалов науки, предопределивший направления интеллектуальных поисков европейской интеллигенции, сопровождался невиданными ранее успехами в экономике и промышленности, открытиями в области медицины и химии, созданиями непревзойденных образцов искусства в литературе и живописи. В русской культурологической и исторической традиции можно встретить разные наименования эпохи конца XIX — начала XX в.: здесь и «русский духовный ренессанс»
© Санкт-Петербургский государственный университет, 2017
(Н. А. Бердяев), и «второй золотой век» (Д. П. Святополк-Мирский), и, конечно, Серебряный век русской культуры1. Однако все они лишь подчеркивают значение и противоречивый характер этого периода в истории человечества.
Именно поэтому, прежде чем перейти непосредственно к анализу творчества И. В. Каменского, следует подробно рассказать о том историческом и культурном контексте, в котором творил автор, так как без правильного понимания интеллектуальной атмосферы той поры, предопределившей творческие поиски идеологов панславизма, невозможно понять и те цели и задачи, которые «мла-дославянские деятели» ставили перед собой в своих программных документах.
идеи «fin de siècle» и «конца прекрасной эпохи» в европейской социально-политической мысли
Как известно, не только искусство, литература или философия, но и социально-политическая мысль являются теми наиболее чувствительными индикаторами изменений в обществе, по которым мыслители одними из первых, подобно первоклассному врачу, способны поставить диагноз трансформациям, происходящим в «общественном организме». Духовные скитания европейской интеллигенции, экономические и политические изменения на карте мира, усложнение социальной структуры общества — все это нашло отражение на страницах работ виднейших историков, философов, литераторов и общественных деятелей конца века.
Л. Г. Зимовец отмечает, что «уже в философии жизни (Шопенгауэр, Ницше) тема кризиса становится главной темой, а известное восклицание Ф. Ницше "Бог умер" становится одной из первых констатаций кризиса европейской культуры» (Зимовец, 2011, с. 25). Нельзя не согласиться с ролью, которую Зимовец отводит Фридриху Ницще (1844-1900), подчеркивая что «причину кризиса европейской культуры Ницше прежде всего видит в широком распространении нигилизма, возникшего в результате крушения христианской морали и деса-крализации христианских ценностей» (Зимовец, 2011, с. 25). Роль нигилистических настроений как один из ключевых факторов, повлиявших на уникальность русской общественно-политической мысли конца XIX — начала XX в., выделяет в своих работах А. А. Ширинянц2. На наш взгляд, это еще раз говорит о схожих тенденциях в русском и европейском обществе, об общем интеллектуальном и историко-культурном пространстве России и Европы.
Вслед за Ницше знаменитый немецкий философ и культуролог Освальд Шпенглер (1880-1936) в своей концептуальной для понимания эпохи работе «Закат Европы» ставит неумолимый диагноз европейскому обществу. Шпенглер убежден, что современная ему Европа — это отнюдь не вершина человеческого
1 О значении, появлении и употреблении современниками термина «серебряный век» см.: (Ронен, 2000).
2 Концепт русской интеллигенции как уникального духовно-социального образования разрабатывается профессором Московского университета А. А. Ширинянцем. Подробнее см.: (Ширинянц, Ширинянц, 1997; Ширинянц, 2002; 2011; 2012а; 2016).
прогресса. Исчерпав, по мнению философа, духовные силы для своего развития, променяв религию, философию и искусство на достижения индустриальной цивилизации, Европа теперь необратимо движется к фазе своей гибели — «цивилизации». «Цивилизация» не способна к производству новых ценностей и реализует себя лишь в расширении и экспансии, проявлением которых служит империализм (Шпенглер, 1993, с. 163-170). «Пора уяснить себе, — пишет О. Шпенглер, — что XIX и XX века — эту мнимую вершину прямолинейно прогрессирующей всемирной истории — фактически можно отыскать в каждой зрелой, склоняющейся к концу культуре» (Шпенглер, 1993, с. 173).
Говоря об особенностях и факторах, повлиявших на эволюцию мироощущения человека эпохи декаданса, М. В. Бахтин утверждает: «К концу XIX в. ценности романтического идеализма вошли в очевидное противоречие как с бурным ростом естествознания и техники, так и с существенными социальными изменениями в странах — лидерах европейской цивилизации. С развитием капитализма наступает кризис старых элит, традиционных устоев общества, а на арену общественной борьбы выходит масса — новый субъект социальной реальности. Появление масс путает все социальные планы вскормленных романтическим идеализмом элит. Масса не готова к восприятию каких-либо идей, ценностей, культурных или социальных навыков в тех сложных формах, в которых они преподносились элитам» (Бахтин, 2011, с. 61).
Вывод, сделанный Бахтиным, неслучаен. Еще в 1930-х годах испанский философ и социолог Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955) заметил, что вся история предопределила тот факт, что в XX в. на политическую арену выйдет новый актор — массы. Появление массовой культуры, «массового человека», по мнению философа, ослабило европейскую цивилизацию, ее культурный и духовный потенциал (Ортега-и-Гассет, 1991, с. 322).
Идею о «человеке нового времени» в дальнейшем развивали многие мыслители. Так, немецкий философ и писатель Эрнст Юнгер (1895-1998) в своей краеугольной работе «Рабочий. Господство и гештальт», впервые опубликованной в 1932 г., констатировал кризис буржуазного общества, гибель «старой бюргерской Германии» и либеральной идеи «индивидуальной свободы». Человек новой эпохи — это рабочий, человек массы, человек нового психологического гештальта. «Тотальная мобилизация», подчинение техники своим нуждам, иерархия и организация взамен «вредной» идеи буржуазной свободы, диктатура как естественная форма организации общества во главе с рабочим — вот основные столпы нового мироустройства (Юнгер, 2000).
Было бы опрометчиво полагать, что идеи Юнгера или Ортеги-и-Гассета были маргинальны и родились в отрыве от «интеллектуальной почвы». Кроме того, дальнейшая противоречивая история XX в. скорее доказала выдвинутые тезисы, чем опровергла их3.
3 О взаимосвязи политики и культуры в XX в. подробнее см.: (Гуторов, 2006; 2015а; 2016; Отогоу, 2015).
Резюмируя многообразные взгляды4 на причины кризисных явлений в европейском обществе, можно констатировать, что мыслители сходятся в некоторых общих предпосылках кризиса: нигилизм интеллигенции, кризис рационализма, дегуманизация общества, фетишизация денег и техники — вот те «гордиевы узлы», приведшие европейскую цивилизацию в «пропасть»
кризис конца xix - начала xx в.
и русская социально-политическая мысль
В русской социально-политической мысли рассматриваемого периода тема кризиса также нашла свое отражение. Предчувствия приближения новой эпохи, влекущей за собой изменения во всех сферах общественной жизни, стали катализатором появления новых концепций и идей. Более того, в культурном плане «кризисная эпоха» стала периодом ренессанса и подъема отечественного искусства, ознаменовавшись возникновением множества новаторских стилей, жанров и направлений.
Задолго до Шпенглера русский мыслитель, представитель панславизма Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) замечает тенденции к угасанию европейской культуры. Кроме того, Данилевский говорит и об упадке российского общества, проявляющемся в потере самобытности. Анализируя творчество мыслителя, О. К. Шиманская приходит к выводу, что «Данилевский констатирует как кризис системы международных отношений, так и всесторонний, социокультурный кризис, тяжелую внутреннюю "болезнь" российской цивилизации, пораженной прогрессирующим "европейничаньем"» (Шиманская, 2006, с. 627). Этот тезис еще раз подтверждает идею о том, что ощущение кризисных явлений было характерно как для европейской, так и для русской интеллигенции. И панслависты здесь не были исключением.
Другой известный русский мыслитель, затрагивавший в своих работах тему славянского единства, Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891), также подвергал критике современное ему общество, отмечая слепую и бездумную веру в идеи «прогресса», «свободы», «равенства», «братства». Тотальный эгалитаризм европейской цивилизации ведет ее к упадку. Леонтьев считал, что европейское общество вступило в последнюю фазу своего существования — фазу «вторичной простоты», за которой следует лишь неизбежная смерть. Поэтому величайшей ошибкой России могло бы стать часто предлагаемое слияние с «умирающей Европой»5.
Уникальным источником для понимания процессов, происходивших в русском обществе в этот период, является сборник «Вехи» (1909), вышедший под редакцией Михаила Осиповича Гершензона (1896-1925). А. А. Ширинянц отме-
4 Обобщенный взгляд на причины кризисных явлений в различных сферах общественной жизни начала XX в. был предложен Ю. Н. Солониным и С. И. Дудником. См.: (Дудник, Солонин, 2001, с. 130-132).
5 Подробнее об уникальной историософской концепции К. Н. Леонтьева см.: (Мячин, Ширинянц, 1995).
чает: «Он знаменовал собой радикальную переориентацию на индивидуальные духовно-религиозные ценности самосовершенствования, в отличие от прежней интеллигентской акцептации первостепенной значимости политических реформ. Веховцы осознали, что в условиях реакции после поражения первой русской революции занятие прагматической либеральной политикой не имело смысла, поэтому они пересмотрели коренные ориентиры русской интеллигенции, прежде всего коллективистско-революционаристские ее устремления» (Ширинянц, 2002, с. 73). Авторы сборника выступили с резкой критикой нигилистических тенденций, негативных революционных импульсов, способных подорвать основы общества, отмечали упадок духовности и охлократические настроения русской молодежи.
Современный российский философ З. Н. Сколота утверждает, что «русские философы, в отличие от западных мыслителей, причину упадка культуры видели не только в "торжестве" массового человека, но и в разрыве с религиозными истинами, или, точнее, с религиозным мировоззрением и его символикой. Искренняя вера в Бога или идейно-духовного лидера сменяется неверием и отчаянием» (Сколота, 2012, с. 249).
Кроме того, несмотря на общность темы предчувствия криза, нигилизм и секуляризацию общественного сознания русской и европейской интеллигенции, все же можно выделить отличительные черты общественно-политических взглядов на причины, последствия и пути преодоления духовного кризиса общества. Л. Г. Зимовец отмечает: «При всей близости исходной тематики работы западноевропейских и русских мыслителей отличает и определенная специфика в понимании кризиса культуры. Особенности национальных и культурных традиций, особенности менталитета обусловили существенное различие не только в оценках кризиса, но и различное видение путей выхода из кризисной ситуации. Для западной мысли европейский кризис — это прежде всего кризис культурных традиций, идеалов и ценностей эпохи Нового времени, это кризис рационалистических и гуманистических установок. <...> В русской философии этого времени складывается другая ситуация: русские мыслители разводят понятия глобального кризиса, возможного конца истории и кризиса европейской культуры <...> Причины кризиса европейской культуры русские мыслители видят в отпадении Европы от истиной веры, в мировоззренческих "переломах" эпохи Возрождения и Реформации, в утрате духовности (Н. А. Бердяев), в процессах эгалитаризации и демократизации жизни, в упрощении и "смешении" (К. Леонтьев), в рационализации жизни (М. Гершензон), утрате религиозности (И. Ильин)» (Зимовец, 2011, с. 30-31).
Тем не менее тема кризиса, предчувствие «переломов», духовных трансформаций и изменений предопределили содержание всех идейно-политических концептов, появившихся в конце XIX — начале XX в. Идеология «нового славянского мировоззрения» в этом плане не стала исключением. Интеллигенция, являвшаяся носителем этой идеологии, продолжала идеи вышеупомянутых мыслителей, пытаясь предложить свои пути преодоления кризиса, охватившего Россию и Европу. Выход из «болезненного состояния» виделся один — объеди-
нение духовных, социальных, политических и экономических ресурсов славянского мира перед лицом новых вызовов грядущей эпохи.
социальный, экономический и политический контекст формирования идеологии «нового славянского мировоззрения»
Анализируя процесс возрождения обновленной идеологии панславизма, нельзя не сказать о тех социальных, экономических и политических процессах, имевших место в России и оказавших колоссальное влияние на содержание политических программ молодых панславистов.
Современные исследователи подчеркивают: «На рубеже Х1Х-ХХ веков Российское государство все больше испытывало на себе возрастающее влияние развитых в индустриальном плане капиталистических стран — стран так называемого первого эшелона капитализма — Англии, Франции, США и др. Подобно тому как политическая система Российской империи отличалась от западной, развитие капитализма в стране также имело свою специфику» (Ширинянц, Ши-ринянц, 1997, с. 58).
Для экономических отношений в России рубежа Х1Х-ХХ вв. было характерное скачкообразное и непоступательное развитие. Тем не менее к концу Х1Х в. Российская империя догнала по темпам развития многие европейские страны. Однако бурный экономический рост часто сопровождался ломкой устоявшихся в обществе норм и традиций, социальная структура претерпевала серьезные изменения, общественная жизнь усложнялась и приобретала качественно новые характеристики. «В условиях сохранения значительных остатков феодализма высокий темп и скачкообразность развития России обусловливали болезненность и повышенную конфликтность ее общественного развития» (Ширинянц, Ширинянц, 1997, с. 58).
Экономический и промышленный рост повлиял и на бурное развитие банковской и финансовой систем страны. Постепенно в России стала складываться финансовая олигархия, класс крупных промышленников и предпринимателей. Именно интересы крупного капитала, искавшего новые рынки в славянских странах, в дальнейшем повлиял на переориентацию идеологии панславизма с культурного и политического сотрудничества на экономическую кооперацию.
В социальной сфере развитие России также было неравномерно. Размывание старых социальных групп и сословий усиливалось из-за растущей дифференциации доходов населения. «Существенным моментом, тормозившим все российские реформы, была социально-политическая структура общества, та пропасть, которая лежала между различными его социальными слоями <...> Неравенство было закреплено и старой сословной системой, хотя по мере развития капитализма эта система все более переставала соответствовать классовому делению общества» (Ширинянц, Ширинянц, 1997, с. 62).
Говоря о внешнеполитической конъюнктуре, повлиявшей на формирование идеологии «нового панславизма», прислушаемся к мнению А. А. Григорьевой: «К 80-м годам Х1Х века Россия уже накопила ощутимые природно-территориаль-ные, экономические и демографические ресурсы, позволившие ей сформиро-
вать мощную военную базу, а ослабление Османской и Габсбургской монархий создало объективные предпосылки для активного продвижения "русского колосса" в балканском направлении. Идеологическим обоснованием последнего стал российский вариант панславянской теории, легитимировавший дальнейшее расширение Российской империи на Ближний Восток и присоединение к ней остальных славянских земель. Показательно, что формирование и эволюция панславизма в России проходили под пристальным контролем со стороны правительства и всегда находились в тесном контакте с внешнеполитическим курсом официального Петербурга» (Григорьева, 2012, с. 78).
Однако полностью согласиться с выдвинутым автором тезисом нельзя, так как идеологи «нового славянского мировоззрения», среди которых был и И. В. Каменский, напротив, осуждали внешнюю политику Российский империи, требовали ее переориентации на защиту «действительно славянских интересов». Нельзя говорить и о единстве взглядов панславистов на вопрос о сотрудничестве с официальными и государственными структурами империи.
В целом же, характеризуя геополитические процессы на рубеже веков, можно выделить несколько тенденций: 1) окончание Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. повлекло за собой ослабление Османской империи и появление нового независимого славянского государства — Болгарии. В связи с этим обострился конфликт за разделение сфер влияния на Балканах между Россией, Австро-Венгрией, Германией и др. «Великие державы», подталкиваемые своими промышленно-финансовыми элитами, наращивали финансово-экономическую экспансию, стремясь поглотить рынки «молодых балканских государств»; 2) в монархии Габсбургов нарастало недовольство среди славянской буржуазии. Подобные настроения были обусловлены тем, что основные финансовые и экономические потоки контролировались венгерской и немецкой буржуазией, что лишало предпринимателей и банкиров из славянских земель огромной части доходов. Выход из сложившейся ситуации представители славянских земель видели в налаживании более тесных экономических отношений как друг с другом, так и с Россией; 3) славянские общественные деятели зачастую видели негативные тенденции в усилении экономической и военной мощи Германской империи, а растущий милитаризм в немецком обществе воспринимали как прямую угрозу. Несмотря на то что большинство славян, проживавших в Австро-Венгрии, стояли на позициях целостности монархии, все же они с надеждой смотрели на Россию как на традиционную «защитницу» славянских народов. Однако ошибочно полагать, что славяне империи Габсбургов всерьез рассматривали возможность вхождения в состав России, скорее, усиление политических контактов с «восточным соседом» преследовало конъюнктурные политические цели (усиление автономии в составе Дунайской монархии или помощь в дальнейшей борьбе за независимость).
Григорьева отмечает: «На фоне всех этих событий обозначился очередной подъем интереса к "славянской идее" как в России, так и за ее пределами. В новых условиях сторонники общеславянского единства полагали вполне естественным способствовать культурному, экономическому и политическому сотрудничеству всех славянских народов на паритетных началах. В печати все
настойчивее зазвучали призывы к "общему покаянию славян друг перед другом". Речь шла о разрешении польско-русских, сербо-хорватских и сербо-болгарских противоречий. Вместе с тем подчеркивалось принципиальное отличие "возродившегося" славянского движения от тех течений, которые в российском и западноевропейском общественном сознании ассоциировались с понятием "панславизм"» (Григорьева, 2013, с. 168).
«новое славянское мировоззрение» и. в. каменского
Процесс поиска выхода из духовного, политического и социального кризиса, охватившего общество, не обошел стороной и Россию, где на рубеже веков вновь возродился интерес к идеологии панславизма. Однако в современной политологической литературе феномену «нового славянского мировоззрения» и идеологам возрождения панславизма в этот период уделено незаслуженно мало внимания. Именно поэтому в нашей работе хотелось бы обратиться к анализу социально-политического наследия одного из активных деятелей славянского движения рубежа веков Илье Владимировичу Каменскому (1875 — дата смерти неизвестна).
После Берлинского конгресса (1878), не оправдавшего надежд панславистов на полное освобождение славянских народов на Балканах, интерес к идеологии панславизма6 постепенно угасал. Однако уже к концу столетия исторические события в Европе вновь поставили на повестку дня «славянский вопрос»7. Именно на этом фоне в 1892 г. в Санкт-Петербурге складывается славянофильский студенческий кружок «Славянская беседа», основателями которого выступили будущие видные слависты Илья Владимирович Каменский и Григорий Андреевич Ильинский (1876-1937). Члены кружка ставили перед собой задачу объединить студентов высших учебных заведений для научных собеседований по славянским делам, а также выработать новое славянское мировоззрение, способное отвечать вызовам эпохи (Прокудин, 2007, с. 90).
После распада «Славянской беседы» в 1902 г. Г. А. Ильинский и И. В. Каменский активно включились в деятельность нового журнала «Славянский век» (1900-1904), издававшегося в Вене под редакцией Дмитрия Николаевича Вергуна (1871-1951). Журнал «Славянский век», позиционировавший себя как «всеславянский орган для выяснения и защиты славянских культурных интересов, распространения русского языка и для поощрения торговых сношений между Россией, Австро-Венгрией и Балканским полуостровом», был на тот мо-
6 Наиболее полное и емкое определение панславизма дал А. А. Ширинянц: «Панславизм есть идейно-политический комплекс, включающий разнообразные доктрины, теории, концепции и идеи, во главу которых была поставлена задача взаимного сотрудничества и единства действий в культурном и/или политическом отношениях родственных (по крови, языку, религии, бытовой культуре, исторической памяти, территории) славянских и близких им народов и народностей». См.: (Ширинянц, Мырикова, 2010, с. 11).
7 Подробнее об эволюции панславизма см.: (Мырикова, 2004; Ширинянц, Мирикова, 2010; Прокудин, 2006; 2013, с. 313-316; 2015, с. 101-107).
мент единственной площадкой, где молодые слависты и деятели славянского движения могли обсуждать наиболее злободневные вопросы, стоявшие перед «славянством». Именно на страницах «Славянского века» И. В. Каменский8 публикует свои основные работы, ставшие своеобразной политической программой и квинтэссенцией взглядов сторонников идей «всеславянства» в начале века.
Ключевой для понимания взглядов Каменского и сторонников «нового славянского возрождения» является статья «Тезисы панславизма», опубликованная в № 59 от 1 (14) января 1903 г и сразу вызвавшая оживленные дискуссии в лагере панславистов. И. В. Каменский начинает свою работу с констатирования того печального состояния, в котором оказалась «славянская идея» к концу XIX — началу ХХ в.: «Несколько лет тому назад славянская идея казалась уже отжившей свой век. Милановщина в Сербии, Стамбуловщина в Болгарии, неславянская политика русского правительства в Царстве Польском во время генерал-губернаторства Гурко и управления Варшавским учебным округом Апухтина, угнетение галицких русских поляками-помещиками и ужасы сеймовых выборов, дружба поляков в Познани с немцами до появления "гакатизма", междоусобная борьба старочехов с младочехами, соперничество сербов с хорватами, обоюдная ожесточенная ненависть сербов и болгар со времени Сливницкой кампании Милана в 1885 году — вот картины недавнего прошлого. Всякого, кто решался заговорить о славянской взаимности и всеславянском единении, подымали на смех, как сумасшедшего»9 (Каменский, 1903, с. 322). Однако, как пишет Камен-
8 Часто работы Каменского публиковались под псевдонимом «Панславист».
9 Милановщина в Сербии — время правления сербской королевской династии Обреновичей, ориентировавшейся на союз с Австро-Венгрией, из-за чего снискавшей крайнюю непопулярность в народе.
Стамбуловщина в Болгарии — авторитарный режим личной власти болгарского премьер-министра С. Ф. Стамбулова (1887-1894), носивший явно враждебный России характер.
Неславянская политика русского правительства в Царстве Польском во время генерал-губернаторства Гурко и управления Варшавским учебным округом Апухтина — имеется в виду деятельность И. В. Гурко на посту генерал-губернатора Привислинского края и командующего войсками Варшавского военного округа в 1883-1894 гг. и А. Л. Апухтина в роли попечителя Варшавского учебного округа с 1879 по 1897 г Подробнее см.: (Лопатина, 2011).
Угнетение галицких русских поляками-помещиками и ужасы сеймовых выборов — последовательная политика австро-венгерских властей по украинизации и полонизации Галицкой Руси. Подробнее см.: (Терох, 2000, с. 130-139).
Гакатизм — полонофобское направление в немецком обществе конца XIX в., получившее название по начальным буквам трех наиболее рьяных ненавистников польской нации — Ганзе-мана, Кеннемана и Тидемана. Подробнее см.: (Кареев, 1910, с. 124-125).
Междоусобная борьба старочехов с младочехами — политическая конкуренция между сторонниками Чешской национальной партии (1860-1919) и Национальной партии свободомыслящих (1874-1919) за возможность проводить свой политический курс в Чехии. Подробнее см.: (Ненашева, 1984).
Соперничество сербов с хорватами — борьба между сербскими и хорватскими элитами за главенство в деле объединения славян на Балканах. Подробнее см.: (Фрейдзон, 1997, с. 201-230).
Сливницкая кампании Милана в 1885году — война между Сербией и Болгарией, завершившаяся разгромом войск сербского короля Милана Обреновича при Сливницах.
ский, несмотря на все трудности, «несколько петроградских студентов» создали славянофильский научно-литературный кружок «Славянская беседа» «под кровом Петербургского славянского общества» и попытались выработать «панславистскую программу для будущих действий по прошествии неблагоприятных для панславизма исторических обстоятельств» (Каменский, 1903, с. 322-323).
Для более точного понимания предлагаемых Каменским шагов по «выработке новославянского мировоззрения и программы младославянской партии» представляется уместным привести полный текст программы.
«1. Панславизм есть идея всеславянского единения.
2. Всеславянское единение не является само по себе целью панславизма, а служит лишь средством для выработки общеславянской культуры совокупными усилиями отдельных славянских народов.
3. Выработка этой культуры должна совершаться при постоянном взаимодействии друг с другом всех славянских народов, с одной стороны, и всего славянства с Европой, с другой стороны. Взаимодействие славянских народов с Европой порознь вело всегда к большей или меньшей потере бытовых славянских особенностей, к обезличению данной славянской народности.
4. Взаимодействие славянства с Европой отнюдь не должно носить насильственного, завоевательного характера, а должно выражаться в совместном накоплении и беспрестанном обмене духовных и материальных благ.
5. Взаимодействие славянских народов друг с другом тем более не может основываться на насилии: культурное кровообращение в Великом Славянском Теле может быть правильным и полезным для всего организма лишь при полной равноправности и самостоятельности каждого из народов-членов Всеславянского союза.
6. Всеславянский союз (в идеальном будущем) должен создаться на этнографическом принципе: где живет сплошной массой известный славянский народ, там (и только там) могут находиться его владения. Пограничные области, населенные смешенным населением, примыкают к той или другой славянской народности, 1) смотря по преобладанию известного славянского элемента, а в затруднительных случаях, 2) в зависимости от желания самого населения. Принцип исторической давности как поощряющий политическое насилие должен остаться чуждым для Славянского мира. Этнографический принцип остается в силе и по отношению к романо-германскому культурно-историческому типу, т. е. исключает возможность насильственности со стороны славянства над землями, занятыми сплошной массой романского либо германского племени.
7. Желательно, чтобы связь между славянскими народами была не только культурная, но и политическая: земские выборные представители отдельных славянских народов (пропорционально количеству населения) могли бы собираться на Всеславянскую Думу для обсуждения и решения дел, касающихся всего славянства.
8. Дипломатическим языком Славянского союза может быть либо 1) один из славянских же, наиболее подходящий для этой цели (т. е. русский), либо 2) обычный французский (но отнюдь не немецкий), в случае разногласия между славянами по поводу данного вопроса.
9. Различие вероисповеданий не должно служить препятствием к сближению славянских народностей; свобода совести в делах веры остается непременным условием и при выработке общеславянской культуры.
10. Цели панславизма в культурном отношении таковы: а) всестороннее развитие каждой отдельной личности и обеспечение ее материального и духовного счастья; б) возможное расширение свободы личности, т. е. до таких пределов, которыми не разрушалась бы жизнь всего общества; в) равноправность сословий как в общественной, так и в государственной жизни; г) равновесие между правами и обязанностями у должностных лиц; д) всеобщая грамотность как необходимое условие правильной общественной жизни; е) надлежащая постановка и беспристрастное мирное решение рабочего, женского, школьного и иных общественных вопросов и нужд; ж) скорейшее разоружение до возможно меньших размеров громадных армий, поглощающих большую часть государственных доходов, и употребление освобождающихся таким образом средств на поднятие экономического благосостояния славянских народов; з) возможно большая полнота и разнообразие в проявлениях бытовой жизни славянских народов.
11. Выработкой культуры на славянской бытовой основе и постоянным взаимодействием с другими племенными федерациями славянство примет самостоятельное участие в поступательном движении (прогрессе) человечества.
12. Сближение славянских народов друг с другом, взаимное изучение их языков, литератур и быта, знакомство с историческим прошлым славянства, всестороннее развитие мировоззрения каждого панслависта путем образования и самообразования, а силы воли путем плодотворной общественной деятельности — вот ближайшие задачи сторонников панславизма» (Каменский, 1903, с. 323-324).
Каменский был убежден, что его программа нисколько не противоречит истинному славянофильству, что в ней нет, с одной стороны, мистицизма старой славянофильской школы и, с другой — той нетерпимости ложных славянофилов (иначе «квасных патриотов»), которая может быть выражена тремя словами: «обрусить», «оправославить», «обюрократить, что равносильно, по мнению таких людей, понятию «осчастливить» (Каменский, 1903, с. 323-324).
Б. А. Прокудин следующим образом оценивает статью Каменского: «Автор формулирует демонстративно нейтральную в политическом отношении программу. Даже рабочим языком славянских встреч Каменский предлагает сделать французский. Ему приходится оправдываться и открещиваться от "квасных патриотов" консервативного толка, и даже от Пушкина» (Прокудин, 2007, с. 92-93). Все это лишний раз подтверждает намерения Каменского и его соратников по «Славянскому веку» сформировать новый, положительный образ панславистской идеи в глазах прежде всего западных и южных славян.
Каменский со своими единомышленниками не оставил без внимания вопрос о политическом объединении славянских народов. Тем не менее в его программе звучат достаточно осторожные предложения. Так, с точки зрения автора, «желательно, чтобы связь между славянскими народами была не только культурная, но и политическая». Для этого Каменский предлагает создание «Всеславянской Думы для обсуждения и решения дел». Формировалась бы она по принципу пропорционального представительства каждого славянского народа в зависимости от количества населения (Каменский, 1903, с. 323-324). При этом автор не ставит никаких конкретных политических целей перед союзным парламентом, а говорит лишь о необходимости достижения «целей панславиз-
ма в культурном отношении». Среди них можно выделить такие, как свобода личности, политическое и гражданское равенство, просвещение, защита прав женщин, разоружение и экономическое благосостояние.
Концептуальное значение для понимания эволюции взглядов русских панславистов имеют очерки И. В. Каменского «Панславизм, пангерманизм и пан-романизм в ХХ веке», где нашли отражение ключевые тенденции освещения общественно-политических проблем через призму «нового славянского мировоззрения».
Отдельное издание очерков в виде брошюры в 1902 г. было посвящено участникам Гаагской мирной конференции (1899 г.): «Так как панславизм есть лишь одно из проявлений федерализма, возвещенного официально созыванием знаменитой мирной конференции в Гааге, то я и решаюсь посвятить мои скромные очерки Г. г. участникам этой конференции» (Каменский, 1902).
Открывает свои очерки Каменский следующими словами, которые, как окажется, имели пророческий характер: «Никто в настоящее время не сомневается, что человечество и особенно Европа находятся накануне великих событий. Войны, греко-турецкая, японско-китайская, испано-американская, англоафриканская и недавнее столкновение Европы с Китаем, являются грандиозными прелюдиями к предстоящим всемирно-историческим событиям. Милитаризм10, доведенный в Европе до небывалых размеров со времен Франко-прусской войны 1870 г, закончившейся объединением почти всей Германии (за исключением областей Австрии), возбуждал и возбуждает повсюду тревожные ожидания великой европейской войны» (Каменский, 1902, с. 2).
Каменский подытоживает, что в современной ему Европе скопилось такое количество «гордиевых узлов», что ее «политическое состояние» можно считать ненормальным. Причинами столь негативных для Европы событий стали, по мнению Каменского, во-первых, избыток населения в Европе, предсказанный еще английским экономистом Т. Мальтусом (1766-1834) в его знаменитом труде «Очерки о законе народонаселения» (1798), а во-вторых, погоня за рынками сбыта для новых товаров, которая привела Европу к политике колониализма (Каменский, 1902, с. 2-3). Выход из столь затруднительного положения, с точки зрения автора, можно найти, используя при анализе «принципов исторической жизни» народов Европы социологию — объективную науку, основоположником которой стал О. Конт (1798-1857), и философию истории, субъективную науку, являющуюся подготовительной стадией социологии. Именно соединение этих двух подходов даст возможность преодолеть временные и пространственные рамки исторической науки и дать точный научный прогноз о будущем лучшем политическом устройстве Европы (Каменский, 1902, с. 5).
В результате анализа исторической жизни европейских народов Каменский приходит к выводу, что европейским странам для процветания, достижения «естественного равновесия» и снижения милитаризма необходимо стремиться к культурному, а если будет возможность, и к политическому единению трех со-
10 Подробнее об оценке деятельности германского императора Вильгельма II и «милитаризации» Германии см.: (Иванов, Репников, 2014).
юзов одноплеменных государств: романских, германских и славянских народов (Каменский, 1902, с. 9).
Особенно хочется подчеркнуть, что свои выводы Каменский основывал не на «абстрактных размышлениях», а на научном анализе с применением собственноручно выведенных оригинальных формул на основе статистических данных. В своем исследовании Каменский старался применить как общенаучные методы индукции и дедукции, так и социологические методы, вводя их в свою теорию потребностей, одним из элементов которой (в его интерпретации) стала базовая потребность в сближении. Именно потребность в сближении, по мнению Каменского, становится ключевой для народов, населяющих Европу, в их стремлении к племенному федерализму.
В своих очерках Каменский уделил внимание и традиционному спору западников и славянофилов о самобытности славянской культуры и месте России в мире. Проведя различение между «самобытностью» и «самостоятельностью» культуры, а также рассмотрев исторический путь России от древности до современной ему эпохи, Каменский пришел к выводу, что в ХХ в. уже было бы неправильно вести дискуссию в категориях первых западников и славянофилов. Мир изменился, а с ним изменилась и культура народов Европы. Нравственный и социально-политический космополитизм повсюду проник в верхние слои общества. Стремление к сближению и федеративному соединению по этнографическому принципу родственных наций позволит достигнуть братства, равенства и свободы в культурно-материальной и культурно-социальной жизни. Племенной федерализм обеспечит свободное и независимое развитие каждой из культур, а их достижения станут достоянием всего человечества.
Каменский предупреждает, что культурное сближение ни в коем случае не должно носить насильственного характера. Так, за излишнее «давление» Каменский жестко критикует политику русского правительства в Польше, откровенно называя ее «неславянской» (Каменский, 1902, с. 51-52).
Вообще, с точки зрения Каменского, политическая карта Европы должна подлежать полному пересмотру, так как ее нынешнее состояние не соответствует ходу исторического развития. Так, Галицкая Русь должна отойти России, а левую часть Царства Польского стоило бы отдать будущему Польскому штату в составе Австрийской федерации. Это способствовало бы снятию вражды между двумя братскими народами — русскими и поляками, а в дальнейшем и созданию двух одинаково сильных «славянских великанов» — России, «содержащей в своих недрах» финнов, грузин, армян, татар, и Средне-Европейского имперского союза, состоящего из славян бывшей Австро-Венгерской империи, Греции, Румынии Венгрии, Албании. Дипломатическим и коммерческим языком будущего двойственного союза, безусловно, должен был стать русский, а малые славянские народы должны будут жить в союзе с Россией, не боясь в то же время быть поглощенными ею. Между тем в Европе к тому времени сложился бы двойственный романо-германский союз (Каменский, 1902, с. 50-52).
Подводя итог рассмотрению очерков, стоит выделить две ключевые особенности. Во-первых, стремление придать теории панславизма научный характер и объяснить будущее объединение славян с точки зрения объективных законов
развития, а во-вторых, крайнюю утопичность и непроработанность политических проектов Каменского и круга журнала «Славянский век».
В заключение следует отметить, что, несмотря на попытку переосмысления идейных основ панславизма, И. В. Каменский никогда не отрицал преемственности взглядов теоретиков культурного направления в русском панславизме11. Более того, он был категорически против «русофобских» трактовок панславизма как орудия «царской политики». Очевидный сдвиг концепций славянского единства в экономическую плоскость был обусловлен изменениями в экономическом и политическом контексте. Таким образом, хотелось бы подчеркнуть, что работы И. В. Каменского наиболее точно передают трансформации в идеологии панславизма на рубеже эпох. Многие проблемы, затронутые автором на страницах журнала «Славянский век», носили пророческий характер, и во многом их игнорирование привело в дальнейшем к кровавому событию, изменившему судьбы миллионов людей, — Первой мировой войне12.
Литература
Ачкасов В. А. Национализм в Первой мировой войне // Политическая экспертиза: ПОЛИ-ТЭКС. 2014. Т. 10, № 2. С. 5-20.
Бахтин М. В. Кризис культуры начала ХХ века и историческое познание // Вестник МГОУ. Серия «Философские науки». 2011. № 3. С. 60-66.
Григорьева А. А. Балканская политика России и панславизм в 80-е гг. XIX — начале ХХ века // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 6 (20). Ч. 1. С. 78-82.
Григорьева А. А. Панславизм: идеология и политика (40-е годы XIX — начало ХХ века). Иркутск: Аспринт, 2013. 200 с.
Гуторов В. А. Политическая культура и политическая власть в эпоху глобализации // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2006. Т. 2, № 4. С. 63-74.
Гуторов В. А. «Русский вопрос» и Первая мировая война: о некоторых тенденциях современных интерпретаций // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2014. Т. 10, № 2. С. 21-29.
Гуторов В. А. Политика и образование: историческая традиция и современные трансформации // ПОЛИС. Политические исследования. 2015а. № 1. С. 9-29.
Гуторов В. А. Россия в Первой мировой войне: традиция русской общественно-политической мысли в свете современных интерпретаций // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2015Ь. Т. 16. Вып. 4. С. 384-403.
Гуторов В. А. О некоторых аспектах формирования политико-философского дискурса в современной России // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2016. Т. 12, № 1. С. 4-28.
Гуторов В. А. Введение. Россия и первая мировая война: «конфликт интерпретаций» в историческом и этическом измерениях // Российская общественно-политическая мысль и публицистика в Первой мировой войне / авт.-сост. В. А. Гуторов. СПб.: РХГА, 2017. С. 3-36.
Дудник С. И., Солонин Ю. Н. Парадигмы исторического мышления XX века. Очерки по современной философии культуры. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. 200 с.
Зимовец Л. Г. Кризис культуры и его отражение в западно-европейской и русской культурологической мысли // Ученые записки Российского государственного социального университета. 2011. № 5. С. 24-32.
11 Подробнее о классификации русского панславизма см.: (Ширинянц, 2008, с. 75; Шири-нянц, Рясенцев, 2010, с. 39).
12 Подробнее о переосмыслении причин, характера и последствий Первой мировой войны см.: (Россия в великой войне, 2010; Ачкасов, 2014; Гуторов, 2014; 2015Ь; 2017).
Иванов А. А., Репников А. В. «Зловещий лик Вильгельма Кровавого» (германский император в оценках русских консерваторов) // Родина. 2014. № 8. С. 15-18.
Каменский И. В. Панславизм, пангерманизм и панроманизм в ХХ в. Посвящается участникам Гаагской мирной конференции. Одесса: Типолит А. Шульце, 1902. 52 с.
Каменский И. В. Тезисы панславизма // Славянский век: всеславянский орган. Вена: Б/и, 1903. Вып. 59. С. 322-325.
Кареев Н. И. История Западной Европы в Новое время (1880-1900 годы). СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1910. Т. 6. Последняя треть XIX века. Ч. 2. 643 с.
Лопатина Е. Б. Политика Российской империи в польском вопросе в 1880-1890-е гг.: авто-реф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2011. 30 с.
Мырикова А. В. Политические идеи Ф. И. Тютчева. М.: Современные тетради, 2004. 135 с.
Мячин А. Г., Ширинянц А. А. Русская социально-политическая мысль XIX — начала XX века: К. Н. Леонтьев. М.: Изд-во МГУ, 1995. 120 с.
Ненашева З. С. Идейно-политическая борьба в Чехии и Словакии в начале XX в.: чехи, словаки и неославизм, 1898-1914 / отв. ред. В. А. Дьяков. М.: Наука, 1984. 240 с.
Ортега-и-ГассетХ. Восстание масс / пер. с исп. А. М. Гелескула // Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991. 388 с.
Прокудин Б. А. Славянский федерализм в мировоззрении А. И. Герцена и М. А. Бакунина // Вестник Московского университета. Сер. 12. «Политические науки». 2006. № 6. С. 76-85.
Прокудин Б. А. Идея славянского единства в политической мысли России XIX века / под ред. А. А. Ширинянца. М.: Изд-во «Социально-политическая мысль», 2007. 132 с.
Прокудин Б. А. Идея славянского единства в творчестве Герцена // Александр Иванович Герцен и исторические судьбы России: Матер. Междунар. науч. конф. к 200-летию А. И. Герцена (Институт философии РАН, 20-21 июня 2012 г) / ред., сост. А. Ф. Яковлева, В. Л. Шарова. М.: Канон+, 2013. С. 313-316.
Прокудин Б. А. Панславизм Ф. М. Достоевского // Английский язык на гуманитарных факультетах: Теория и практика. М.: МАКС Пресс, 2015. Т. 8. С. 100-107.
Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. М.: ОГИ, 2000. 152 с.
Россия в великой войне 1914-1918 годов. Образы и тексты / под общ. ред. А. К. Сорокина, А. Ю. Шутова; авт.-сост. К. М. Андерсон, Б. С. Котов, С. В. Перевезенцев, А. В. Репников, А. А. Ширинянц, А. Ю. Шутов. М.: РОССПЭН, 2014. 279 с.
Сколота З. Н. Кризис культуры как угроза жизнестойкости цивилизации // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30). С. 248-253.
ТерохИ. И. Украинизация Галичины // Украина — это Русь: Литературно-публицистический сборник / под ред. М. И. Туряницы. СПб.: Редактор, 2000. С. 130-139.
Фрейдзон В. И. Югославизм и «великие идеи» у хорватов и сербов монархии Габсбургов во второй половине XIX века // На путях к Югославии: за и против. М.: Индрик, 1997. С. 201-230.
Шиманская О. К. Принципы философии кризиса в творчестве Н. Я. Данилевского // Вестник ННГУ. Социальные науки. 2006. № 1 (5). С. 626-633.
Ширинянц А. А. Вне власти и народа. Политическая культура интеллигенции России Х!Х — начала ХХ века. М.: РОССПЭН, 2002. 360 с.
Ширинянц А. А. Русский хранитель: политический консерватизм М. П. Погодина. М.: Русский миръ, 2008. 416 с.
Ширинянц А. А. Нигилизм или консерватизм? (Русская интеллигенция в истории политики и мысли). М.: Изд-во МГУ, 2011. 649 с.
Ширинянц А. А. Русское общество и политика в XIX веке: русский революционный нигилизм // Вестник Московского университета. Сер. 12. «Политические науки». 2012а. № 1. С. 38-49.
Ширинянц А. А. Интеллигенция в политической истории Х!Х в. // Вестник Московского университета. Сер. 12. «Политические науки». 2012б. № 4. С. 39-55.
Ширинянц А. А. Интеллигенция и власть в контексте политико-культурного подхода // Эли-тология и стратегия развития современной России: Матер. Второго всерос. элитологического конгресса с международным участием, 21-22 октября 2016 г, Ростов-на-Дону. Т. 1. Ростов н/Д: Изд-во ЮРИУ РАНХиГС, 2016. С. 596-606.
Ширинянц А., Мирикова А. Русофобският мит на «панславизма» // Политически изследо-вания. Българска ассоциация за политически науки. София. Брой 1-2. 2010. С. 85-110.
Ширинянц А. А., Мырикова А. В. Введение к исследованию истории и идеологии панславизма XIX века / под ред. А. А. Ширинянца, пер. на хорват. яз. Сабины Фолнович. М.: Политическая мысль, 2010. 72 с.
Ширинянц А. А., Рясенцев К.В. Михаил Петрович Погодин // Погодин М. П. Избранные труды / сост., авторы вступ. ст. и коммент. А. А. Ширинянц, К. В. Рясенцев; подгот. текстов А. А. Ширинянц, К. В. Рясенцев, Е. П.Харченко. М.: РОССПЭН, 2010. 776 с.
Ширинянц А. А., Ширинянц С. А. Российская интеллигенция на рубеже веков: заметки о политической культуре. М.: Изд-во МГУ, 1997. 160 с.
Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Гештальт и действительность / пер. с нем. К. А. Свасьяна. М.: Мысль, 1993. 669 с.
Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. Тотальная мобилизация. О боли. СПб.: Наука, 2000. 539 с.
Gutorov V. A. Citizenship, National Identity and Political Education: some disputable questions // Studies of Transition States and Societies (STSS). 2015. Vol. 7. Issue 1. P. 77-93.
Болдин Владимир Алексеевич — аспирант; boldin.v.a@gmail.com
Статья поступила в редакцию: 30 декабря 2016 г; рекомендована в печать: 10 февраля 2017 г.
Для цитирования: Болдин В. А. Идеология «нового славянского мировоззрения» И. В. Каменского в контексте социально-политических процессов конца XIX — начала XX века // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2016. Т. 13, № 1. С. 37-55.
THE IDEOLOGY OF THE "NEW SLAVIC OUTLOOK" IN THE INTERPRETATION OF I. V. KAMENSKY IN THE CONTEXT OF SOCIO-POLITICAL PROCESSES OF LATE 19th — EARLY 20th CENTURY
Vladimir A. Boldin
Lomonosov Moscow State University,
27, housing 4, Lomonosov Prospect, Moscow, 119991, Russia; boldin.v.a@gmail.com
The article deals with the social and political views of Ilya Kamensky (1875-?) — one of the most prominent members of the Slavic movement in the late XIX — early XX centuries and the ideologist of the «new Slavic world view». Ideological endeavors of the partisans of the «New Slavic Outlook» in the late XIX — early XX centuries led to the real steps towards economic, cultural, and perhaps the political integration of the Slavonic peoples. In this period as before, the various efforts had been undertaken to create different societies in the Slavic lands in order to study Slavic literature, philology, history, translations of the foreign books into Slavic languages and promote Russian language as a means of international Slavonic intercourse. The main milestones on the way were the Congress of Russian philologists (St. Petersburg, 1903), the Slavic Congress (Prague, 1908; Sofia, 1910), the Congress of the Slavic Journalists (Ljubljana, 1908). It is proved in the article that the ideologists of the Slavic unity paid great attention to economic issues, especially to organization of the trade fairs as like as the creation of the Slavic banks. The article substantiates the conclusion that the study of the evolution of the Pan-Slavonic political concepts in the late XIX — early XX centuries would be impossible without paying attention to the changes that had occurred in the social, economic and political life of Russia and Europe. Finally, the complexity of the historical context largely determined the transformations towards the economic problems that had taken place in Pan-Slavic political thought in the late XIX — early XX centuries.
Keywords: Pan-Slavism, Slavic movement, the «New Slavic outlook», «Slavic conversation», I. V. Kamensky, «Slavic Century».
References
Achkasov V. A. Natsionalizm v Pervoi mirovoi voine [Nationalism in World War I]. Politicheskaia ekspertiza: POLITEKS [Political Expertise. POLITEX], 2014, vol. 10, no. 2, pp. 5-20. (In Russian)
Bahtin M. V. Krizis kul'tury nachala XX veka i istoricheskoe poznanie [Cultural crisis of the early twentieth century and the historical knowledge]. Vestnik MGOU. Seriia "Filosofskie nauki" [Bulletin of Moscow State Regional University. "Philosophy of Science" series], 2011, no. 3, pp. 60-66. (In Russian)
Dudnik S. I., Solonin Yu. N. ParadigmyistoricheskogomyshleniiaXXveka. Ocherkiposovremennoi filosofii kul'tury [Paradigms of historical thinking of the XX century. Essays on modern philosophy of culture]. Saint Petersburg, Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshhestvo, 2001. 200 p. (In Russian) Freidson V. I. Jugoslavizm i "velikie idei" u khorvatov i serbov monarkhii Gabs-burgov vo vtoroi polovine 19 veka. Na putiakh k lugoslavii: za i protiv [Yugoslavism and the "great ideas" of Croats and Serbs in the Habsburg monarchy in the second half of the 19th century. On the Road to Yugoslavia: the pros and cons]. Moscow, Indrik Publ., 1997, pp. 201-230. (In Russian)
Grigorieva A. A. Balkanskaia politika Rossii i panslavizm v 80-e gg. XIX — nachale XX veka [Balkan policy of Russia and Pan-Slavism in the 80s of the 19th — the beginning of the 20th century]. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i iuridicheskie nauki, kul'turologiia i iskusstvovedenie [Historical, philoophical, political and legal sciences, cultural studies and art history]. Voprosy teorii i praktiki. [Questions of theory and practice], 2012, no. 6 (20), part 1, pp. 78-82. (In Russian)
Grigorieva A. A. Panslavizm: ideologiia i politika (40-e godyXIX — nachalo XX veka). [Panslavism: ideology and politics (40th years 19 — early 20 century)]. Irkutsk, Asprint Publ., 2013. 200 p. (In Russian)
Gutorov V. A. "Russkii vopros" i Pervaia mirovaia voina: o nekotorykh tendentsiiakh sovremennykh interpretacii ["Russian question" and the First World War: about some of the trends of modern interpretations]. Politicheskaia ekspertiza: POLITEKS [Political Expertise. POLITEX], 2014, vol. 10, no. 2, pp. 21-29. (In Russian)
Gutorov V. A. Citizenship, National Identity and Political Education: some disputable questions. Studies of Transition States and Societies (STSS), 2015, vol. 7, issue 1, pp. 77-93.
Gutorov V. A. O nekotorykh aspektakh formirovaniia politiko-filosofskogo diskursa v sovremennoi Rossii [On some aspects of the formation of political philosophic discourse in the modern Russia]. Politicheskaia ekspertiza: POLITEKS [Political Expertise. POLITEX], 2016, vol. 12, no. 1, pp. 4-28. (In Russian)
Gutorov V. A. Politicheskaia kul'tura i politicheskaia vlast' v epokhu globalizatsii [Political Culture and Political Authority During Globalization Epoch]. Politicheskaia ekspertiza: POLITEKS [Political Expertise. POLITEX], 2006, vol. 2, no. 4, pp. 63-74. (In Russian)
Gutorov V. A. Politika i obrazovanie: istoricheskaia traditsiia i sovremennye transformatsii [The Politics and education: historical tradition and modern transfor-mations]. POLIS. Politicheskie issledovaniia [POLIS. Political Studies], 2015a, no. 1, pp. 9-29. (In Russian)
Gutorov V. A. Rossiia v Pervoi mirovoi voine: traditsiia russkoi obshchestvenno-politicheskoi mysli v svete sovremennykh interpretatsii [Russia in the First World War: traditions of the Russian social and political thought in the light of modern interpretations]. Vestnik Russkoi khristianskoi gumanitarnoi akademii [Bulletin of Russian Christian Humanitarian Academy], 2015b, vol. 16, issue 4, pp. 384403. (In Russian)
Gutorov V. A. Vvedenie. Rossiia i pervaia mirovaia voina: "konflikt interpretatsii" v istoricheskom i eticheskom izmereniiakh [Introduction. Russia and the First World War: "the conflict of interpretations" in historical and ethical dimensions]. Rossiiskaia obshchestvenno-politicheskaia mysl' ipublitsistika v Pervoi mirovoi voine [Russian social, political thought and publicism in the First World War]. Ed. by V. A. Gutorov. Saint Petersburg, Rossiiskaia gumanitarnaia khristianskaia akademiia Publ., 2017, pp. 3-36. (In Russian)
Ivanov A. A., Repnikov A. V. "Zloveshchii lik Vil'gel'ma Krovavogo" (germanskii imperator v otsenkakh russkikh konservatorov) ["The sinister face of William the Bloody" (German Emperor in the estimates of Russian conservatives)]. Rodina [Homeland], 2014, no. 8, pp. 15-18. (In Russian)
José Ortega y Gasset. Vosstanie mass. Per. s isp. A. M. Geleskula [The revolt of the masses. Trans. From Spanish. A. M. Geleskul], José Ortega y Gasset. Filosofiia kul'tury [Aesthetics. Philosophy of Culture]. Moscow, Iskusstvo Publ., 1991. 388 p. (In Russian)
Jünger Ernst. Rabochii. Gospodstvo i geshtal't; Total'naia mobilizatsiia; O boli. [Worker. Domination and Gestalt; Total mobilization; About pain]. Saint Petersburg, Nauka Publ., 2000. 539 p. (In Russian)
Kamensky I. V. Panslavizm, pangermanizm ipanromanizm vXXv. Posviashchaetsia uchastnikam Gaagskoi mirnoi konferentsii [Pan-Slavism, Pan-Germanism and Pan-Romane in the twentieth century. Dedicated to the participants of the Hague Peace Conference]. Odessa, tipo-lit A. Shul'ce, 1902, p. 52. (In Russian)
Kamensky I. V. Tezisy panslavizma [Theses of panslavism]. Slavianskii vek: Vseslavianskii organ [Slavic Century]. Vienna. 1903, vol. 59, pp. 322-325. (In Russian)
Kareev N. I. Istoriia Zapadnoi Evropy v Novoe vremia (1880-1900 gody). Tom 6 [History of Western Europe in the modern era (1880-1900 years). Vol. 6]. Posledniaia tret' XIX veka [The last third of the XIX century]. Part 2. Saint Petersburg, Tipografiia M. M. Stasiulevicha [M. M. Stasyulevich's Printing house], 1910. 643 p. (In Russian)
Lopatina E. B. Politika Rossiiskoi imperii vpol'skom voprose v 1880-1890-e gg. Avtoref. dis. ... kand. istor. nauk [Policy of the Russian Empire in the Polish question in the 1880-1890. Thesis of PhD diss. historical sciences]. Moscow, 2011. 30 p. (In Russian)
Myachin A. G., Shirinyants A. A. Russkaia sotsial'no-politicheskaia mysl'XIX — nachala XX veka: K. N. Leont'ev [Russian social and political thought 19 — early 20 century: K. N. Leontev]. Moscow, Moscow University Press, 1995. 120 p. (In Russian)
Myrikova A. V. Politicheskie idei F. I. Tiutcheva [F.I. Tyutchev's Political ideas]. Moscow, Sovremennye tetradi Publ., 2004. 135 p. (In Russian)
Nenasheva Z. S. Ideino-politicheskaia bor'ba v Chekhii i Slovakii v nachale XX vv.: Chekhi, slovaki i neoslavizm, 1898-1914. [The ideological and political struggle in the Czech Republic and Slovakia at the beginning of 20 centuries: The Czechs, Slovaks and Neo-Slavism, 1898-1914]. Ed. by V. A. Dyakov. Moscow, Nauka Publ., 1984. 240 p. (In Russian)
Prokudin B. A. Ideia slavianskogo edinstva v politicheskoi mysli Rossii XIX veka [The idea of Slavic unity in Russian political thought of the 19 century]. Ed. A. A. Shirinyants. Moscow, Sotsial'no-politicheskaia MYSL' Publ., 2007. 132 p. (In Russian)
Prokudin B. A. Ideia slavianskogo edinstva v tvorchestve Gercena. Aleksandr Ivanovich Gertsen i istoricheskie sud'by Rossii. Materialy Mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii k 200-letiiu A. I. Gertsena (Institut filosofii RAN, 20-21 iunia 2012 g.). Ros. akad. nauk. In-t filosofii [The idea of Slavic unity in the works of Herzen. Alexander Herzen and the historical fate of Russia. Materials of the International Scientific Conference on the 200th anniversary of Alexander Herzen (Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences, June 20-21, 2012). Rus. Acad. Sciences. Institute of Philosophy]. Eds. A. F.Yakovlev, V. L. Sharov. Moscow, Kanon+ Publ., 2013, pp. 313-316. (In Russian) Prokudin B. A. Panslavizm F. M. Dostoevskogo. Angliiskii iazyk na gumanitarnykh fakul'tetakh: Teoriia i praktika [Panslavism of F. M Dostoevsky. English and Humanities departments: Theory and Practice]. Vol. 8. Moscow, MAKS Press, 2015, pp. 100-107. (In Russian)
Prokudin B. A. Slavianskii federalizm v mirovozzrenii A. I. Gertsena i M. A. Bakunina [Slavic federalism in Herzen's and Bakunin's outlook]. Bulletin of Moscow University. Part 12: Political science, 2006, no. 6, pp. 76-85. (In Russian)
Ronen O. Serebrianyi vek kak umysel i vymysel [Silver Age as the intent and fiction]. Moscow, OGI Publ., 2000. 152 p. (In Russian)
Rossiia v Velikoi voine 1914-1918 godov. Obrazy i teksty [Russia in the Great War 1914-1918. Images and texts]. Eds. A. K. Sorokin, A.Y Shutov; aut.-compilers K. M. Anderson, B. S. Kotov, S. V. Perevezentsev, A. V. Repnikov, A. A. Shirinyants, A. Y Shutov. Moscow, Rossiiskaia politicheskaia entsiklopediia Publ., 2014. 279 p. (In Russian)
Shimanskaya O. K. Printsipy filosofii krizisa v tvorchestve N. Ja. Danilevskogo [Principles of philosophy of the crisis in the works of N.Y Danilevsky]. Vestnik NNGU. Social'nye nauki [Bulletin of UNN. Social sciences], 2006, no. 1 (5), pp. 626-633. (In Russian)
Shirinyants A. A. Intelligentsciia i vlast' v kontekste politiko-kul'turnogo podkhoda [Intelligentsia and power in the context of political and cultural approach]. Elitologiia i strategiia razvitiia sovremennoi Rossii. Materialy Vtorogo Vserossiiskogo elitologicheskogo kongressa s mezhdunarodnym uchastiem 21-22 oktiabria 2016 g., Rostov-na-Donu. T. 1 [Elitology and strategy for the development of modern Russia. Proceedings of the Second All-Russia Congress elitological congress with international participation 21-22 October 2016, Rostov-on-Don. vol. 1]. Rostov-on-Don, Publ. JuRIU RANHiGS, 2016, pp. 596-606. (In Russian)
Shirinyants A. A. Intelligentsiia v politicheskoi istorii v XIX v [Intelligentsia in the political history of the nineteenth century]. Bulletin of Moscow University. Episode 12: Political science, 2012, no. 4, pp. 39-55. (In Russian)
Shirinyants A. A. Russkii khranitel': politicheskii konservatizm M. P. Pogodina [Russian keeper: political conservatism M. P. Pogodin]. Moscow, Russkii mir Publ., 2008. 416 p. (In Russian)
Shirinyants A. A. Russkoe obshhestvo i politika v XIX veke: russkii revoliutsionnyi nigilizm [Russian society and politics in the nineteenth century: Russian revolutionary nihilism]. Bulletin of Moscow University. Episode 12: Political science, 2012, no. 1, pp. 38-49. (In Russian)
Shirinyants A. A. Vne vlasti i naroda. Politicheskaia kul'tura intelligentsii Rossii XIX — nachala XX veka [Outside the government and the people. The political culture of Russian intellectuals of the nineteenth and early twentieth century]. Moscow, Rossiiskaia politicheskaia entsiklopediia (ROSSPEN) Publ., 2002. 360 p. (In Russian)
Shirinyants A., Mirikova A. Rusofobskijat mit na "panslavizma" [Russophobian myth of «Pan-Slavism»]. Politicheski izsledovanija [Political Studies]. Bolgarska associacija za politicheski nauki [Bulgarian Association of Political Science]. Sofia, no. 1-2, 2010, pp. 85-110. (In Bulgarian)
Shirinyants A. A., Myrikova A. V. Vvedenie k issledovaniiu istorii i ideologii panslavizma XIX veka [Introduction to the study of the history and ideology of Pan-Slavism of the 19 century]. Ed. by A. A. Shirinyants, transl. into Croatian — Sabina Folnovich. Moscow, Politicheskaia mysl' Publ., 2010. 72 p. (In Russian)
Shirinyants A. A., Ryasentsev K. V. Mihail Petrovich Pogodin [Mikhail Pogodin]. Pogodin M. P. Izbrannye trudy [Selected Works]. Ed., the authors joined. Art. and comments. A. A. Shirinyants, K. V. Ryasentsev; word processing A. A. Shirinyants, K. V. Ryasentsev, E. P. Kharchenko. Moscow, Rossiiskaia politicheskaia entsiklopediia (ROSSPEN), 2010, p. 776. (In Russian)
Shirinyants A. A., Shirinyants S. A. Rossiiskaia intelligentsiia na rubezhe vekov: zametki o politicheskoi kul'ture [Russian intellectuals at the turn of the century: a note about the political culture]. Moscow, Moscow University Press, 1997. 160 p. (In Russian)
Shirinyants A. A. Nigilizm ilikonservatizm?(Russkaia intelligentsiia vistoriipolitikiimysli) [Nihilism or conservatism? (Russian intelligentsia in the history of politics and ideas)]. Moscow, Moscow University Press, 2011. 649 p. (In Russian)
Skolota Z. N. Krizis kul'tury kak ugroza zhiznestoikosti tsivilizatsii [Cultural crisis as a threat to the viability of civilization]. Kaspiiskii region: politika, ekonomika, kul'tura [Caspian region: politics, economy, culture], 2012, no. 1(30), pp. 248-253. (In Russian)
Spengler O. Zakat Evropy. Ocherki morfologii mirovoi istorii. Geshtal't i deistvitel'nost' [Decline of the West. Essays on the morphology of world history. Gestalt and reality]. Trans. from German K. A. Swassian. Moscow, Mysl' Publ, 1993. 669 p. (In Russian)
Teroh I. I. Ukrainizatsiia Galichiny. Ukraina — eto Rus': Literaturno-publitsisticheskii sbornik [Ukrainization of Galicia. Ukraine — is Russia: The literary-publicist collection]. Ed. by M. I. Turianyts. Saint Petersburg, LIO Redaktor, 2000, pp. 130-139. (In Russian)
Zimovets L. G. Krizis kul'tury i ego otrazhenie v zapadno-evropeiskoi i russkoi kul'turologicheskoi mysli [The crisis of culture and its reflection in the Western European and Russian culturological thought]. UchenyezapiskiRossiiskogo gosudarstvennogo sotsial'nogo universiteta [Scientific notes of the Russian State Social University], 2011, no. 5, pp. 24-32. (In Russian)
For citation: Boldin V. A. The Ideology of the "New Slavic Outlook" in the Interpretation of I. V. Kamensky in the Context of Socio-Political Processes of Late 19th — Early 20th Century. Political Expertise: POLITEX, 2017, vol. 13, no. 1, pp. 37-55.
