CC BY
60
А.С.Беспалов
ПОЛЬСКАЯ ВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИКА ПОСЛЕ 1989 г.
40. Беспалов Антон Сергеевич - аспирант Государственного
университета гуманитарных наук, сотрудник агентства международной информации РИА «Новости».
В польском политическом дискурсе понятие «Восток» (Wschyd) традиционно используется в отношении ближайших восточных соседей Польши - с одной стороны, территорий, входивших в состав Первой и Второй Речи Посполитой , а с другой - России. Последние полтора десятилетия это понятие порой толкуется расширительно, и к «Востоку» также относят государства бывшего
2 3
СССР и бывшего соцлагеря . Характерно, однако, четкое различение между
этим «Востоком» и Востоком, обозначаемым словом Orient (это «экзотические» восточные страны, не примыкающие непосредственно к границам Польши, иными
4
словами, то, что под Востоком традиционно понимается в Европе ). Можно провести параллель между польским «Востоком» и российским «ближним зарубежьем» в европейской части СНГ: в обоих случаях речь идет о странах, исторически и культурно связанных, соответственно, с Польшей и Россией.
1. Соответственно, от Люблинской унии 1569 г. до третьего раздела Польши в 1 795 г. и с 1918 г. по (формально) 1952 г., когда страна получила наименование Польской Народной Республики.
2. Такова, например, сфера интересов Центра восточных исследований (Osrodek Studiyw Wschodnich), считающегося основным «мозговым центром» в области восточной политики.
3. Так, в Центре изучения Восточной Европы (Studium Europy Wschodniej) Варшавского университета частью курса «Польская восточная политика» являются циклы лекций об отношениях Польши в ХХ в. с Чехословакией и балканскими государствами, а в качестве «восточных» преподаются языки бывших советских республик и социалистических стран Европы.
4. Bugge P. Asia and the Idea of Europe - Europe and its Others, с. 5 // http://www.hum.au.dk/cek/kontur/docs/kontur_02/pdf_filer/pb_asia.pdf
Современный этап польской восточной политики начинается С 1989 г., поскольку выход из советской сферы влияния позволил этой стране впервые за несколько десятилетий приступить к формированию самостоятельной политики в отношении СССР, а вскоре - и государств, возникших на его обломках. Ситуация после 1991 г. была для Польши уникальной, поскольку ее соседями
5
впервые стали независимые Белоруссия и Украина . Впрочем, возможность появления этих государств и будущие взаимоотношения Польши с ними серьезно рассматривались деятелями польской эмиграции еще с 50-х годов. Парижский журнал «КиИиГЗ» (устами Е. Гедройца, Ю. Мерошевского) был главным проводником идеи об историческом примирении и налаживании добрососедских отношений с литовцами, белорусами и украинцами, призывая польскую общественность осознать, что именно они, а не Россия, являются восточными соседями Польши. В 1991 г. представился шанс опробовать эти идеи на практике .
Однако к тому времени была сформулирована основная внешнеполитическая задача Польши - интеграция в структуры западного мира. По определению И. Стшельчик, бывшей в начале 90-х годов заместителем директора департамента Восточной Европы польского МИДа, восточная политика после 1989 и, особенно, 1991 г. была не чем иным, как «бегством с Востока» . Вывод российских войск с польской территории в сентябре 1993 г. окончательно открыл Польше «дверь на Запад». С этого времени, несмотря на все декларации о сотрудничестве и выражения моральной поддержки новым независимым государствам, восточное направление явно стало второстепенным. Кроме того, в условиях сложной экономической ситуации у польского государства просто не было ресурсов на осуществление каких-либо масштабных «восточных» проектов.
Вхождение Польши в евроатлантический мир было оформлено вступлением в НАТО в 1999 г. и ЕС в 2004 г. Через полгода после вступления в ЕС на восточном направлении произошел перелом - на Украине начались массовые волнения, приведшие к «оранжевой революции». Активное участие польских государственных структур и общественности в «революции» позволило ряду наблюдателей говорить о том, что современная польская восточная политика, наконец, начала приносить плоды. Впрочем, по мнению многих, активная позиция Польши была всего лишь реакцией на текущие события, а не проявлением продуманной стратегии. Вскоре стало ясно, что революция не «перекинулась»
5. Существовал опыт взаимоотношений с Литвой в межвоенный период. Однако современные польско-литовские отношения - это особая тема, и в данной статье они в качестве элемента восточной политики Польши не рассматриваются, в том числе, по причине членства обеих стран в ЕС.
6. Strzelczyk и. Цаесгка ге Wschodu. - 'Магъга'ма, 2003.
на Минск и Москву, как пророчили некоторые публицисты7, и, более того, начала менять вектор своего развития и на самой Украине.
Тем не менее 2004 год следует признать столь же важной вехой в современной восточной политике Польши, сколь 1993 - год вывода российских войск. Став членом Евросоюза, Польша получила новые возможности реализации своей внешней политики и способность влиять на формирование восточной политики ЕС. Кроме того, повысилась ее привлекательность для постсоветских стран в плане выстраивания отношений с Западной Европой. Так, Польша является одной из немногих стран — членов ЕС, последовательно выступающих за принятие Украины в его ряды, что было одним из факторов, укрепивших ее позиции на Украине в ходе «оранжевой революции».
Цель данной статьи - указать основные черты польской восточной политики в рассматриваемый период, проследить ее важнейшие тенденции и выявить перспективы на ближайшее будущее.
Восточная политика: Концепции и реальность
Польские политологи и публицисты почти единодушно сетуют на то, что за последние полтора десятилетия ни одно правительство не выработало ясной концепции восточной политики Польши. Это, впрочем, неудивительно, учитывая маргинальное положение «Востока» во внешнеполитическом курсе страны в данный период. Между тем потребность в такой концепции очевидна. Об этом говорит не только обилие публикаций на «восточные» темы в польской прессе, но и активное изучение «восточной» проблематики как в высших учебных заведениях, так и в специализированных исследовательских центрах.
Следует отметить, что в Польше печатные издания обладают несравненно бульшим влиянием на общественное мнение и умонастроения политического класса, чем в России. Наиболее влиятельные общенациональные издания регулярно помещают на своих страницах материалы о политике и истории России, Украины, Белоруссии. Среди них - газеты Rzeczpospolita, Gazeta Wyborcza, Tygodnik Powszechny, журнал Wprost. У «Тыгодника Повшехного» существует специальное приложение Nowa Europa Wschodnia («Новая Восточная Европа»). Эти издания можно назвать выразителями интеллектуального мейнстрима в том, что касается восточной политики. Альтернативную точку зрения представляют издания, характеризуемые как левые и левоцентристские: газеты Trybuna и Nie, журналы Przeglqd и, в некоторой степени, Polityka. Впрочем, по сравнению с вышеперечисленными изданиями, восточная проблематика обсуждается в них гораздо реже.
7. Lqtowski M. Moskwa nie wierzy Izom // Rzeczpospolita, 30.04-1.05.2005.
Среди научных и аналитических организаций, занимающихся исследованиями отношений с «Востоком», можно выделить Центр восточных исследо-\ваний (Osrodek Studiyw Wschodnich) и Фонд Стефана Батория (Fundacja Stefana Batorego) в
Варшаве, Коллегию Восточной Европы (Kolegium Europy Wschodniej) во Вроцлаве, Восточный Институт (Instytut Wschodni) в Познани, Институт Центрально-Восточной Европы (Instytut Europy Srodkowo-Wschodniej) в Люблине, Институт россиеведения (Instytut rosjoznawstwa) в Кракове. Под эгидой Варшавского университета действует Центр изучения Восточной Евро-пы (Studium Europy Wschodniej), задача которого заключается в подготовке специалистов по «восточным вопросам», причем наряду с польскими студентами в нем обучаются студенты из стран бывшего СССР, получающие стипендию польского правительства. С вышеуказанными исследовательскими центрами связаны фигуры, имеющие немалое влияние на современную Польскую политику, особенно, на ее идеологический аспект. Так, в состав совета вроцлавской Коллегии Восточной Европы входит Збигнев Бжезинский8, а Центр восточных исследований возглавляет Яцек Чихоцкий, который, по утверждению газеты Rzeczpospolita9, входит в ближайший круг доверенных лиц президента Л. Качиньского.
Кроме того, «Восток» по-прежнему играет важную роль в массовом сознании. С образом России тесно связана национальная мартирология, в которой она традиционно играет роль «палача». В свою очередь, массовые переселения после Второй мировой войны привели к возникновению польской разновид-10
ности «остальгии» , подавлявшейся в годы ПНР, а после смены режима пре-
11
вратившейся в «кресоманию» . Еще живо поколение репатриантов, действуют многочисленные организации «кресовяков», т.е. жителей бывших восточных воеводств Польши, вошедших после 1939 г. в состав СССР. Наконец, если речь идет о национальных стереотипах, то, по данным опросов, в общественном мнении существует сформировавшийся стереотипный образ каждого из восточных соседей Польши (в основном, негативный).
8. Членами Совета Коллегии Восточной Европы являются практически все значимые фигуры, имеющие отношение к восточной политике Польши, среди них - посол ПР в России Е. Бар, главный редактор «Тыгодника Повшехного» А. Бонецкий, бывший председатель Института национальной памяти Л. Керес, бывший посол ПР в США Е. Козьминьский, директор Центра изучения Восточной Европы Я. Малицкий, главный редактор журнала «Arcana» А Новак, директор департамента восточной политики МИДа ПР В. Зайончковский (http://www.kew.org.pl/index.php?option=com_content&task=view&id 31&Itemid= 43)
9. Autorska polityka zagraniczna // Rzeczpospolita, 18.05.2006.
10. От нем. Ostalgie (Ost + Nostalgie), «тоска по потерянным восточным землям».
11. Термин французского историка Д. Бовуа (Kresomania. Rozmowa z prof. Danielem Beauvois // Tygodnik Powszechny, 20.03.2006).
Любопытны региональные различия в отношении к «Востоку». Негативное восприятие России на «низовом» уровне характерно для жителей бывшего Царства Польского (регион Варшавы). На бывших немецких территориях, вошедших после Второй мировой войны в состав Польши (Вроцлав), особенно дает о себе знать «кресомания», так как в рамках обмена населением между Польшей и СССР после Второй мировой войны они были заселены жителями бывших «кре-сов». Между тем на юго-восточных территориях Польши (Пшемысль) еще помнят о противостоянии с украинскими националистами, продолжавшемся до конца 40-х годов, и здесь наиболее сильна неприязнь к украинцам. В Великой Польше (Познань), главной проблемой которой в XIX в. была политика ассимиляции, проводившаяся прусскими властями, тема России и «Востока» вообще традиционно менее актуальна, чем в других регионах, и следовательно, вызывает меньше эмоций. Наконец, Галиция (Краков), ставшая в XIX в. благодаря либеральной политике австрийских властей, центром польского национализма, - это родина многих польских интеллектуалов, призывающих к жесткому курсу в отношении России. Представленная схема условна, но тем не менее объясняет некоторые явления польской политической жизни и различия в тоне публицистов, представляющих разные регионы Польши.
Таким образом, говоря о восточной политике Польши, нельзя ограничиваться лишь внешнеполитическим курсом того или иного правительства, а следует учитывать деятельность разнообразных неправительственных институтов и принимать во внимание огромный культурный и эмоциональный пласт, который проявляется в разных формах в тех или иных действиях Польши на мировой арене.
Несмотря на то, что после 1989 г. не было создано единой концепции польской восточной политики, существует теоретическая база, к которой постоянно обращаются как политики, так политологи и публицисты. Неизменной популярностью на всем протяжении рассматриваемого периода пользуется концепция Гедройца-Мерошевского, о которой говорилось выше. К наследию «Культуры» в той или иной мере апеллируют представители почти всех сил на польской политической арене. Но, кроме того, сохраняет свою актуальность противопоставление «ягеллонской» внешней политики «пястовской», сложившееся в 20-30-е годы ХХ в. Речь идет о геополитических концепциях, связанных с именами Юзефа Пилсудского и Романа Дмовского, на которых стоит остановиться подробнее.
Для Юзефа Пилсудского, политическая карьера которого началась в рядах польских социалистов, «величайшим врагом польского рабочего класса» был царизм12. Социалистические мотивы переплетались у Пилсудского с нациналь-но-освободительными. Народ Пилсудский понимал как «общность, связанную
12. P¡lsudsk¡ и. Rosja // P¡lsudsk¡ и., Wyb6r р/^т. - Wroclaw, 2003.
единым сознанием», а основным фактором, определявшим ход польской истории
был для него конфликт «между европейско-латинской Польшей и азиатско-
13
монгольской Россией» . Видя главного врага в России, Пилсудский утверждал необходимость создания настолько сильной Польши, чтобы она была в состоянии отразить напор как Запада, так и Востока. С этим были связаны две концепции: федеративная и прометейская. Пилсудский видел будущую Польшу федерацией народов Речи Посполитой; некоторые из которых должны были
сформировать единое государство, другие сохранить автономию, а третьи -
14
быть связанными постоянным союзом . Ключевую роль в обеспечении национальной безопасности Польши Пилсудский и его сторонники видели в независимости Украины (при том, что западноукраинские земли со Львовом должны были безусловно остаться в составе Польши). Ослабление России Пилсудский считал главной геополитической задачей Польши, и этому должна была служить концепция прометеизма, политической целью которого являлось «разбитие российского государства на основные составные части и освобождение
15
силой включенных в его состав стран» .
Концепция Дмовского основывалась на непреодолимости славяногерманского конфликта и необходимости взаимовыгодного польско-российского союза для противостояния германской экспансии. От успеха этого союза зависело, по его мнению, будущее как Польши, так и России. В 1914 г. национал-демократы Дмовского признали единство целей Польши и России в войне; Дмовский резко критиковал сотрудничество сторонников Пилсудского с немецкими и австрийскими властями. Однако с началом поражений России на фронтах он стал выступать с идеей воссоединения Польши как независимого государства, заявив в своем мемориале российскому правительству, что «в интересах всех народов, которым угрожает немецкая мощь, лежат объединение частей разделенной Польши в одно государство и придание ему полной свободы, организация его сил для борьбы с немецкой опасностью»16. Тем не менее и независимая Польша должна была, по его мнению, ориентироваться на союз с Россией, при условии, чтобы «люди с обеих сторон отвыкали мыс-лить понятиями из безвозвратно минувших времен» . По его мнению, поляки были слишком слабы, чтобы эффективно управлять всеми восточными землями, неко-
13. Moczulski L. Op. cit. - S. 560.
14. Ibidem. - S. 561.
15. Wyjqtki z memorialu zlozonego przez J. Pilsudskiego w Tokio, 13 lipca 1904 r. Цит. по W. Bqczkowski, Czy prometeizm jest fikcjq i fantazjq // Bqczkowsk W. O wschodnich problemach Polski. Wybor pism. - Krakow, 2000.
16. Memorial w sprawie uznania niepodleglosci Polski zlozony przez R. Dmowskiego rzqdowi rosyjskiemu na rqce ambasadora w Paryzu Izwolskiego w marcu 1916 roku // Dmowski R. Polityka polska i odbudowanie panstwa. - W-wa, 1991. T. 2. - S. 210.
17. Dmowski R. Polityka polska i odbudowanie panstwa. - W-wa, 1991. - T. 1. - S. 347.
гда входившими в состав Речи Посполитой, следовательно, эти земли следовало разделить на две части: «западная часть, где польский элемент многочислен и польское влияние решительно превозмогает, принадлежала бы польскому государству, а восточная часть осталась бы во владении России». Таким образом, в границах польского государства оказались бы этнически
польские земли и территории, где поляки составляют меньшинство, но доми-
18
нируют культурно и в состоянии полонизировать непольское население .
История распорядилась так, что наиболее последовательным проводником концепции Дмовского оказался И. Сталин, превративший Польшу в практически мононациональное государство, вернувший ее в «пястовские» границы и формально закрывший «восточный вопрос». В сегодняшней Польше основной политической силой, утверждающей преемственность идеям Дмовского, является «Лига польских семей» (ЛПР), вошедшая в мае 2006 г. в правящую правительственную коалицию. Впрочем, лидеров ЛПР роднит с националдемократа-ми межвоенного периода акцент на необходимости патриотического воспитания, верности традиции и укреплении национальной идентичности, в то время как идеи союза с Россией отошли в прошлое.
«Ягеллонское» видение восточной политики пользуется в современной Польше куда большей популярностью. Его элементы прослеживаются в выступлениях ведущих политиков и интеллектуалов. Центральным для неопилсудчи-ков, к которым можно отнести деятелей правоконсервативного и праволибе-рального крыла, является постулат о роли Польши как регионального лидера и посредника между Западной Европой и постсоветскими государства-ми. Последовательным проводником неоягеллонской линии выступает редак-тор международного отдела журнала Wprost Е.М. Новаковский, известный также как исследователь деятельности Ю. Пилсудского.
Структура и задачи восточной политики
Анализ современных подходов к формулированию восточной политики Польши показывает неизменно важную роль исторического фактора. Общность Польши, Белоруссии и Украины в рамках первой Речи Посполитой часто представляется как одно из оснований, на которых должна выстраиваться политика в отношении этих государств. Вместе с тем, исторический опыт отношений с Россией (подчинение и разделы Польши, положение сателлита СССР) является обоснованием геополитического выбора - стремления в евроатлантические структуры. Однако именно в связи с такой исторической ориентированностью понятие «восточная политика» зачастую лишается смыс-ла, если речь идет о
18. ¡Ь/^еп. - Т. 2. - S. 210.
реальной внешней политике государства, а не о комплексе представлений о
«Востоке». Политолог С. Дембский справедливо отмечает, что употребление
этого термина «зачастую имеет характер интеллектуального ритуала, диктуе-
19
мого требованиями политической корректности ». В действительности же отношения Польши с ее восточными соседями формируются, прежде всего, на двусторонней основе. При этом исторический опыт уступает место текущей внешнеполитической конъюнктуре: так, определяющим фактором в отношениях с Белоруссией является вовсе не традиция Великого Княжества Литовского, а ее союз с Россией. В свою очередь, отношения с Россией все чаще рассматриваются в контексте глобальной «энергетической политики» Российской Федерации, являющейся предметом особого обсуждения.
С конца 9 0-х годов в понимании восточной политики появляется новый элемент, связанный с осознанием того, что вступление в ЕС даст Польше возможность влиять на формирование «восточной политики Евросоюза». В 2001 г. польский МИД составил документ, озаглавленный «Восточная политика Европейского Союза в перспективе вступления в него государств Центрально-
20
Восточной Европы - точка зрения Польши ». В нем отмечается, что «в силу своего положения на восточных рубежах расширенного ЕС Польша особенно заинтересована в выработке последовательной политики Европей-ского Союза в отношении всего постсоветского пространства, включающего в себя государства Восточной Европы, Закавказья и Средней Азии». С. Дембский считает, что главной проблемой при «встраивании» польской восточной политики в общеевропейскую является традиционное для Западной Европы восприятие восточной политики как политики в отношении исключительно или, прежде всего,
России, «что противоречит пониманию этого терми-на в Польше и ее полити-21
ческим намерениям ». В то же время, как отмечает немецкий исследователь К.-О.Ланг, на Западе «Польше приписывается особая компетенция в отношениях со странами, лежащими к востоку от нее, что свя-зано с географической
близостью, историческими связями, а также экономи-ческими, человеческими,
22
культурными и политическими контактами ».
19. й^Ьэк! Б. «Ро!/1ука твоИобпа» - тН / боМгупэ // Ро1зк1 РггвдОур!ота(ус1пу 2006. -N 3 (31). - Б. 5.
20. РоШука тэсЬобп/а ип// Еигорв]вк/в] w рвгэрвМуш/в ]в] гогэгвпвп/а о panstwa Еигору Srodkowo-Wschodn/вj - po!sk/ рипк <м/бгвп/а - 2001.
21. D?bsk/ Б. Ор. сН. - Б. 11.
22. 1-апд К.-О., «Бкагап/ па s/вb/в?» Бzansв / гадгогвп/а po!sko-n/вm/вck/вgo partnвrstwa № вuroat!antyck/вj ро!/1усв bвzp/вczвnstwa // Nowy czlопв «starвgo» Бojuszu. Po!ska jako по№у
аМог № вuroat!antyck/вj po!/tycв bвzp/вczвnstwa. -
W-wa, 2002. - Б. 222.
Таким образом, мы подошли к рассмотрению более широкого международного контекста, в котором разрабатывается восточная политика Польши. Помимо ЕС в нем очевидна роль США, которые считают Польшу одним их своих ключевых союзников в Европе (в 9 0-е годы Варшава не скрывала, что главный
смысл своего членства в НАТО она видит в официально оформленном военно-
23
политическом союзе с Вашингтоном ). Зачастую именно в лице США, а не западноевропейских партнеров Польша находит союзника в продвижении своих внешнеполитических целей на востоке, примером чему может служить «оранжевая революция» на Украине. Стоит отметить, что в комментариях российских политологов именно этот аспект польской внешней политики отмечается чаще
всего: (взять хотя бы высказывание руководителя Института проблем глоба-
24
лизации М. Делягина о Польше как о «52-м штате США») .
Наконец, еще одной сферой, влияющей на выработку польской восточной политики, является внутриполитическая арена. Иллюстрацией этого тезиса может вновь послужить украинская «оранжевая революция», ставшая, по мнению многих аналитиков, сильнейшим моральным стимулом для поляков после движения «Солидарности». К августу 2005 г. когда отмечалась 25-я годовщина
образования профсоюза, сформировалась точка зрения, согласно которой победа украинской оппозиции подтвердила историческую правоту польского движения сопротивления коммунистическому режиму. Разделяя эту точку зрения, американская журналистка А. Аппельбаум подчеркивает, что «Солидарность» служит «примером для демократических революций, прокатившихся по Восточной Европе в 1989 г. и продолжающих катиться по странам бывшего Советского Союза сегодня»25.
Исходя из всего этого, структурировать специфические задачи польской восточной политики можно следующим образом: В плане двусторонних отношений это:
— поддержка «сил, борющихся за демократию и независимость26» для того, чтобы не допустить восстановления контроля России над Украиной и Белоруссией. Эта цель, провозглашенная еще в начале 90-х годов, остается актуальной по сей день27. С этим в значительной мере связана конфронтация с
23. Osica O. «W poszukiwaniu nowej roli» // Nowy czlonek «starego» Sojuszu. Polska jako nowy aktor w euroatlantyckiej polityce bezpieczenstwa. - W-wa, 2002. - S. 87.
24. Pilawski K. Obejdzie si$ be Polski // Trybuna, 26.06.2006.
25. Applebaum A. Solidarity Remembered // The Washington Post, 31.08.2005.
26. Skubiszewski K. Informacja rzqdu o polityce zagranicznej, 43 posiedzenie Sejmu, 29 kwietnia 1993 r.
27. Влиятельный аналитик Б. Сенкевич заявляет: «Не подлежит сомнению, что основной целью польской политики на Востоке, причем обусловливающей все другое, является нейтрализация России в Европе» (Polska polityka wschodnia. Materialy 60
режимом А. Лукашенко, воспринимаемым как пророссийский, эти же опасения стояли за поддержкой украинской оппозиции в ходе «оранжевой революции»;
— распространение польского политического и культурного влияния на основе исторической общности (Украина, Белоруссия) или традиций особых отношений с определенной группой интеллигенции (Россия);
— связи с соотечественниками за рубежом. По данным организации WspуlПOta Polska, польская диаспора («Полония») насчитывает около 16 млн. человек, из них на «Востоке» проживают более 1,5 млн. человек;
— обращение к истории, имеющее несколько аспектов, самым заметным из которых являются требования к России о признании катыньского преступления актом геноцида и наказании его исполнителей. Кроме того, речь идет о выработке общей оценки некоторых исторических событий и совместной разработке школьных учебников (польско-украинские отношения).
В широком международном контексте главными задачами являются:
— повышение авторитета Польши в ЕС путем разработки и реализации восточной политики Евросоюза, в том числе создание имиджа Польши как «эксперта по Востоку» и «моста», связующего запад и восток Европы;
— укрепление роли Польши как основного союзника США в континентальной Европе путем продвижения программы демократизации постсоветских стран;
— поддержка планов расширения НАТО и ЕС на восток, основанная на убеждении в том, что интеграция в эти структуры, обеспечивающая «расширение
зоны мира и стабильности в Европе»28, не имеет альтернативы в качестве мо-
29
дели преодоления цивилизационного отставания постсоветских государств . По мнению С. Дембского, именно на этом убеждении основана польская «восточная доктрина», согласно которой «прочную безопасность в Европе можно обеспечить в результате гармонизации социально-экономического раз-вития в масштабе всего континента», что на практике означало бы включение в ЕС Белоруссии, Украины и Молдавии и «установление особых, тесных и дружеских
отношений с Российской Федерацией. Настолько близких, на-сколько это воз-
^ 30
можно без интеграции» .
Вынесение исторических проблем, прежде всего в отношении России, на европейскую арену. Примером этому может служить Резолюция Парламентской Ассамблеи Совета Европы № 14 81 «О необходимости международного осуждения преступлений тоталитарных коммунистических режимов», принятая при актив-
koпfereпcji zorgaпizowaпej м dпiach 28-29 pazdzierпika 2005 roku те Wroclawiu. - Wroclaw, 2005. - S. 66).
28. Polityka wschodпia ипП Europejskiej...
29. D^bski S. Ор. cit. - S. 14.
30. D^bski S. Ор. cit. - S. 15.
ном лоббировании представителей Польши и других стран бывшего советского блока.
Как уже отмечалось, «восточная тема» постоянно присутствует в общественных дебатах, независимо от текущего состояния политических отношений Польши с «Востоком». Опросы общественного мнения, проводимые с конца 8 0-х годов, показывают, что в отношении восточных соседей у поляков сформирован ряд устойчивых стереотипов, исследованию которых посвящен, в частности, опубликованный в 2003 г. труд варшавского социолога 31
Я. Блушковского . Исследователь отмечает, что польское массовое сознание наделяет восточных соседей чертами, представляющими собой противоположность чертам присущим кругу западной цивилизации, а частота наделения народов негативными чертами превышает в случае белорусов, русских и украин-
32
цев средний показатель по 31 из 39 предложенных характеристик .
Для польских СМИ характерно освещение «восточной» темы с представле-
33
нием восточных соседей в качестве своеобразной «черной дыры Европы» , что еще более усугубляет сложившиеся стереотипы. По мнению публициста Б. Лаговского, «антироссийское воспитание, которому последние шестнадцать лет подвергаются поляки (главным образом, благодаря «Газете Выборчей», которой остальные СМИ подражают), принесло странный и неожиданный эффект:
31. Bfuszkowski J. Stereotypy narodowe w swiadomosci Polaköw. - W-wa, 2003.
32. В годы существования СССР под «русскими» понимался единый «советский народ», а в 90-х годах начался процесс переосмысления понятия «русский» и его перенесения на граждан Российской Федерации. Так, украинцы стали в глазах многих поляков отдельным субъектом лишь в ходе «оранжевой революции», о чем красноречиво свидетельствует заголовок статьи в «Тыгоднике По-вшехном» «"Русских" уже нет. Есть украинцы» («Ruskich» juz nie ma. Sq Ukraincy // Tygodnik Powszechy (прил. Nowa Europa Wschodnia N 1(16), 17.04.2005. Данные опроса, проведенного Центром исследования общественного мнения (CBOS) в 2005 г., показывают, что отношение поляков к восточным соседям становится более дифференцированным. Если русские остаются в группе народов, неприязнь к которым испытывает более половины поляков, то украинцы и белорусы вошли в число тех народов, «в отношении которых позитивные и негативные чувства поляков относительно уравновешенны, хотя и с преобладанием неприязни» (Centrum Badania Opinii Spolecznej. Stosunek do innych narodyw. Komunikat z badan. - W-wa, styczen 2005).
33. Примером тому служит книга журналиста П. Цивиньского, написанная в соавторстве с английским коллегой Р. Бойесом «Конец Европы» (Cywinski P., Boyes R. Koniec Europy. — W-wa, 2004). Один из ее разделов, посвященных поездке в Калининградскую область, называется «Виза в ад».
их психическая зависимость от России стала так глубока, как никогда раньше»34. Обилие подобных материалов связано в значительной степени со спецификой журналистской работы: «Восток» является неисчерпаемым источником «горячих» тем, особенно популярных среди читателей. Отличный от западного жизненный уклад, проявления феномена homo sovieticus, примеры огромных социальных диспропорций, насилие в Чечне - все это живо интересует польскую общественность. Вместе с тем подобные материалы создают контраст с польской действительностью, напоминая, с одной стороны, «полувосточной польской душе» (определение Б. Лаговского) о том, что ее место - на Западе, а с другой - подчеркивая привлекательность Польши для ее менее преуспевших в цивилизационном развитии восточных соседей, возможность ее превращения в центр притяжения для этих стран. Это может служить мощным психологическим комфортным фактором для польского общества, попрежнему испытывающего трудности системной трансформации.
Специфика отношений Польши с Россией
Как уже отмечалось, большинство исследователей сходятся во мнении о том, что реальные отношения Польши с восточными соседями говорят, скорее, об отсутствии разработанной концепции восточной политики, чем о ее наличии. Тем не менее многие конкретные шаги Польши на восточном направлении после 1989 г., даже не являясь элементами какой-либо последовательной стратегии, подтверждают актуальность концептуальных предпосылок, описанных выше. Перейдем теперь к рассмотрению ключевых вопросов современной восточной политики Польши, учитывая эти предпосылки и взаимодействие тенденций, условно названных активной и пассивной.
В отношении России польская политическая и интеллектуальная элита
продолжает задаваться вопросом о направлении развития «еще не завершеного
процесса превращения СССР / России из советской тоталитарной империи в
35
более-менее нормальное государство (великую державу)» . На эту тему проводятся многочисленные научные конференции, публикуются статьи и монографии. Примером тому может служить изданный в 2005 г. сборник эссе А. Новака «От империи до империи» . Для Польши имперский статус России имеет вполне конкретное выражение в распространении ее влияния на Украину и Белоруссию. При этом, если в 90-е годы подчеркивалась политическая нестабильность России и утрата ею контроля над сопредельными государствами,
34. Lagowski B. Wnioski // Przeglad, 22.05.2005.
35. Kuzniar R. Ewolucja miqdzynarodowych uwarunkowan polskiej polityki zagranicznej po 1989 roku // Polityka zagraniczna RP 1989-2002 pod red. R. Kuzniara, K. Szczepanika. - W-wa, 2002. - S. 54.
36. Nowak A. Od imperium do imperium. - Krakow, 2004.
то с начала ХХ1 в. все чаще говорится о возрождении традиционного российского империализма на основе обретения Россией статуса энергетической супердержавы. Именно энергетика видится орудием установления контроля России над сопредельными государствами. В связи с этим говорится необходимости создания механизмов противодействия «энергетическому шантажу» России - эти призывы резко активизировались после российско-украинского «газового кризиса» в январе 2006 г. В феврале 2006 г. премьер-министр К. Марцинкевич выступил с идеей заключения странами — членами НАТО и ЕС «пакта мушкетеров», участники которого обязались бы помочь друг другу «в случае отключения Россией газа [...] или в том случае, если бы террористы устроили взрыв на трубопроводе»37.
Характерно, что опыт российско-польских отношений в сфере энергетики не дает повода подозревать Россию в стремлении воспользоваться методами «энергетического шантажа». Как с удивлением отмечал осенью 2005 г. директор Центра восточных исследований Я. Чихоцкий, «мы покупаем [у России] 60% газа и почти 100% нефти по ценам, которые нас удовлетворяют (если бы мы хотели покупать их у кого-то еще, то наверняка заплатили бы больше, по-этому и не покупаем)» . Тем не менее, по мнению ряда польских аналитиков, рано или поздно Россия использует «газовое оружие» против Польши. Так, Е. Новаковский считает, что Россия как минимум с середины 90-х годов про-водит при помощи своего лобби в Польше последовательную энергетическую политику, направленную, в частности, на недопущение диверсификации им-порта энергоносителей. Наконец, с 2005 г. особую тревогу в Польше вызывает российско-германский проект газопровода «Северный поток» (ранее -Североевропейский газопровод). Министр обороны Р. Сикорский сравнил его в мае 2006 г. с пактом Молотова-Риббентропа, а Е. Новаковский считает, что
газовый контракт агрессивнее пакта 1939 г., бывшего формально пактом о 39
ненападении .
Особую роль в российско-польских отношениях играет так называемая историческая политика. Речь идет о принципиально разном видении Россией и Польшей причин и последствий Второй мировой войны, а также о признании расстрела НКВД польских офицеров в 1940 г. актом геноцида. Ряд аналитиков считает, что «историческая политика» может быть средством дипломатического наступления на Россию. По словам Б. Сенкевича, Польша должна «подготовить, но не единолично, а вместе с балтийскими государствами, хорошо составленный, с показаниями и фактографией, иск в международный трибунал,
37. Polska propozycja energetycznego NATO // Gazeta Wyborcza 16.03.2006.
38. Polska polityka wschodnia. Materiaty konferencji zorganizowanej w dniach 28-29 pazdziernika 2005 roku we Wroclawiu. - Wroclaw, 2005. - S. 37.
39. Energetyczna zimna wojna // Wprost, N 1222 (14.05. 2006).
но не подавать этот иск, а начать обсуждать с россиянами все другие вопросы40». Целью такого иска были бы финансовые компенсации, сумма которых
была рассчитана группой польских историков и экономистов накануне 6041
летия победы во Второй мировой войне и составила 150 млрд. долл. .
Особое звучание в контексте польско-российских отношений имеет вопрос о политике России в Чечне. Основным мотивом ряда выступлений влиятельных публицистов является близость исторической судьбы Польши и Чечни как жертв российского империализма. По данным опросов на тему войны в Чечне, проводившихся Центром изучения общественного мнения в 1995-2000 гг., чеченской стороне сочувствовали около или более половины поляков (61% — в 1995 г., 48% — в 2000 г.), причем прочеченские настроения характерны в большей степени для людей с высшим образованием, а также для правого электората . Следует отметить, что высокопоставленные польские официальные лица склонны к осторожным высказываниям на тему Чечни (одним из немногочисленных примеров обратного было вызвавшее резкую реакцию российского МИДа заявление министра иностранных дел А. Ротфельда о том, что ликвидация А. Масхадова - «хуже, чем преступление, это политическая ошиб-43
ка ». Однако местные власти, равно как неправительственные организации и представители интеллектуальной элиты, более прямолинейны в своих оценках и действиях. Некоторые инциденты, происшедшие на «чеченской» почве, становились причиной серьезного охлаждения польско-российских отношений. К таковым следует отнести: открытие в январе 1995 г. в Кракове на основании постановления городского совета «чеченского информационного центра» фактически представительства чеченских сепаратистов, функционировавшего до 2004 г.; проникновение группы польских сторонников чеченских сепаратистов на территорию российского консульства в Познани в феврале 2000 г.; присвоение в марте 2005 г. имени Д. Дудаева одной из варшавских площадей (по
инициативе тогдашнего мэра Л. Качиньского); а также реакцию польских СМИ
44
на трагедию в Беслане .
40. Polska polityka wschodnia... - S. 67.
41. Из этой суммы 100 млрд. долл. Россия должна была бы заплатить за смерть 100 тыс. польских граждан в 1939-1941 гг. (из расчета 1 млн. долл. за человека), 860 млн. - за труд 40 тыс. поляков в советских лагерях (из расчета 6 500 долл. на человека) и за шесть лет ссылки 60 тыс. человек, зарегистрированных в Союзе Сибиряков (из расчета 10 тыс. долл. на человека), а также 50 млрд. - за «экономические потери Польши» (в том числе ее вынужденное неучастие в плане Маршалла (Rachunek za wyzwolenie // Wprost, - N 20, 22.05.2005).
42. Polacy wobec wojny w Czeczenii. Komunikat z badan. - Warszawa, 2000.
43. Musimy jechac do Moskwy // Gazeta Wyborcza 11.03.2005.
44. Реакцию ведущих польских СМИ могут проиллюстрировать высказывания известного журналиста Б. Вильдштайна (ныне руководителя государственного
Однако в последнее время настроения несколько меняются. С одной стороны, причиной тому служит дискредитация идей «борьбы за независимость Кавказа» чудовищными терактами, а также рост опасений перед терроризмом, связанный с участием польских войск в операции США в Ираке. С другой стороны, увеличивающееся число беженцев из Чечни (которые, прибывая в Польшу
через ее восточную границу, остаются здесь по договоренности с другими
45
странами ЕС) вызывает порой общественное недовольство . В апреле 2006 г.
польские власти отказали в политическом убежище вдове одного из чеченских
боевиков, ссылаясь на сообщения информационного агентства РИА «Новости» о
том, что он был замешан в военных преступлениях - этот отказ со ссылкой
46
на российский источник вызвал возмущение польских СМИ . Такая реакция властей свидетельствует о растущей подозрительности в отношении прибывающих в страну беженцев, хотя риторика во многом остается прежней.
Следующим специфическим для польско-российских отношений вопросом является проблема Калининградской области, единственного региона России, граничащего с Польшей. Уже в октябре 19 92 г. был подписан ряд соглашений об экономическом сотрудничестве между областью и приграничными польскими воеводствами. Однако более чем за десять лет это сотрудничество не вышло на должный уровень: по словам Е. Новаковского, «издевательски выглядит ситуация, при которой масштаб литовских инвестиций в Калининград уже превысил масштаб польских инвестиций47». Проблема осложняется тем, что приграничное Вармийско-Мазурское воеводство является одним из беднейших ре-
телевидения) и профессора Университета им. кардинала Стефана Вышиньского Богдана Цивиньского. Первый в статье «Преступный союзник» заявил, что хотя «никакой терроризм не может быть оправдан [...] в случае Чечни мы имеем дело с совершенно особой ситуацией, людьми, над которыми нависла угроза не только их свободе, но и выживанию. Угроза со стороны российских оккупантов» (Zbrodniczy sojusznik // Rzeczpospolita 2.09.2004). Проф. Цивиньский отмечает, что «Беслан находится не в России, а в стране, 168 лет оккупированной российской империей, и мы поляки, должны понимать это отличие лучше, чем кто-либо иной. От Москвы до Беслана географически несколько ближе, чем до Варшавы, но психологически - наоборот». И далее: «бесланское преступление было призвано нанести урон идее независимости Кавказа. Его осуществил сознательный или несознательный враг Кавказа» (Triumf rosyjskiego imperializ-
mu // Rzeczpospolita 7.08.2004).
45. В частности, в августе 2004 г. произошли столкновения между жителями Мошны (пригорода Варшавы) и чеченцами из лагеря для беженцев (Gazeta Stoleczna, 24.08.2004).
46. См., например: Byc zonq partyzanta to zbrodnia // Rzeczpospolitа, 24.04.06.
47. Polska polityka wschodnia po akcesji do UE//Polska w Europie 3 (47) 2004. - S. 125-136.
48
гионов Польши . Тем не менее именно Польша, наряду с Литвой, является основным экономическим партнером области, что создает уникаль-ную ситуацию, при которой связи россиян с соседними странами крепче, чем с собственно Россией. Поэтому появляются проекты включения Калининграда в «европейскую систему кровообращения», предполагающие «формирование проевропейской элиты, особенно среди молодого поколения жителей анклава [...] Существенную роль при этом могут играть польские неправительственные организации, которые с начала девяностых годов занимаются в этом регионе поддержкой раз-
49
личных инициатив общественного и культурного характера ».
В этой связи стоит отметить характерное для польского мышления о Востоке различение, проводимое между российским государством и русским народом. Негативное отношение к первому принимается как должное. Большинство авторов подчеркивают, что врагом Польши является империалистическая (официальная) Россия. По мнению Б. Сенкевича, конфликт с путинской Россией -
это то, что прочно вписано в польскую восточную политику, и попытки за-
50
глаживания реальности ни к чему не приведут» (курсив мой. - А. Б.). М. Гавликовский солидаризуется с мнением украинских оппозиционеров, обращающихся к традиции УПА и утверждающим, что «общий враг [Украины и Поль-
51
ши] - это имперская Россия и ее агенты ». Такой России противопоставляется «другая» Россия, «Россия демократов, Россия "Мемориала", Россия Саха-52
рова и Ковалева» . Именно «другая Россия» призвана быть основной аудиторией, в частности журнала «Новая Польша». По мнению А. Новака, Польша должна настойчиво проводить свою историческую политику, невзирая на возможные осложнения в отношениях с Москвой, поскольку историческая перспектива Польши «становится во все большей степени идентичной исторической перспективе тех россиян, которым это советско-имперский синтез не по вкусу [. ] если мы будем продолжать отстаивать ее, то уж наверняка против
президента Путина, но зато, может быть, не без шансов на поддержку со
53
стороны другой, слабой сегодня России ». Впрочем, не все согласны с этой точкой зрения. Е. Новаковский считает, что российские либералы, якобы готовые разделить польскую точку зрения - это миф, поскольку «их восхищение Западом и готовность ввести Россию в Европу оговариваются одним условием: войти в Европу Россия может только как мощная и равноправная империя». Кроме того, по его мнению, «неприязнь к Польше объединяет самых выдающих-
48. Fundacja im. Stefana Batorego Przezwyciqzanie obcosci. Raport 1. Kaliningrad jako rosyjska enklawa wewnqtrz Unii Europejskiej. - W-wa, 2001. - S. 10.
49. Ibiden. - S. 9.
50. Polska polityka wschodnia... - S. 67.
51. Ruskich juz nie ma.
52. Ostrowski M. Do przyjaciyl Moskali // Polityka, 16.02.2005.
53. Nowak A. Knut i piernik po raz trzeci // Rzeczpospolita, 5.10.2006.
ся интеллектуалов в российской истории», таких, как Пушкин, Достоевский и 54
Булгаков . В свою очередь, эксперт Центра восточных исследований
А. Лабушевска скептически относится к возможности перенесения «вируса
цветных революций» на российскую молодежь, характеризуя ее (в статье «По-
55
коление У или безголовый планктон») как аполитичную и меркантильную . Восточная политика: Результаты на 2006 г.
Хотя многие исследователи считают, что понятие «восточная политика» не отражает политическую реальность и служат данью традиции, оно попреж-нему функционирует в политическом лексиконе. На силу традиции указывает хотя бы тот факт, что понятием «Восток» по-прежнему часто объединяют такие разные страны, как Россия, Белоруссия, Украина, государства Балтии, Закавказья и Средней Азии. Причем последние привлекают к себе все большее внимание политиков и политических аналитиков как новые игроки в глобальной энергетической политике. Очевидно вместе с тем, что ресурсов Польши недостаточно для ведения столь глобальной политики, поэтому справедливо говорить о политике в отношении конкретных государств и стремлении согласовать ее с политикой Европейского союза. Впрочем, пока нет и единой восточной политики Брюсселя, поскольку интересы стран — членов ЕС и групп стран в отношении «Востока» заметно разнятся. Главным образом, речь идет о различных подходах к отношениям с Россией, представленных «старой Европой» (Германией, Францией и Италией) и Европой «новой» (прежде всего, Польшей и государствами Балтии). Здесь очевидны разногласия в том, что касается энергетического сотрудничества и, в частности, строительства газопровода «Северный поток». Вместе с тем, у Германии, ставшей с 1 января 2007 г. страной-председателем ЕС, есть свое видение восточной политики Евросоюза, и некоторые польские аналитики уже заявили о том, что Польша должна считаться с ним и, более того, побудить к тому же США -для «сглаживания противоречий». По мнению представителей польского правительства,
участие Польши будет выгодно Германии, поскольку «даст ей поддержку круп-
56
неишеи страны нового ЕС» . Вместе с тем, Польша опасается, что разрабатываемый Берлином проект не будет учитывать ее интересов, в частности в сфере энергетики, и категорически возражает против какого-либо особого
54. Nowakowski J.M. Polska - Rosja // Wprost, Nr 1168 (24.04.2005).
55. Labuszewska A. Pokolenie Y, czyli bezgfowy plankton // Tygodnik Powszechy (прил. Nowa Europa Wschodnia N 1(16), 17.04.2005).
56. Pawlicki J. Os Waszyngton - Berlin - Warszawa w sprawie polityki wschodniej UE // Gazeta Wyborcza 5/10/2006.
57
статуса отношений с Россией . Между Польшей и ее партнерами по ЕС имеются разногласия и в том, что касается будущего Украины. «Старая Европа» скептически относится к декларируемым намерениям Варшавы как можно скорее интегрировать Украину в ЕС. Но в отношении Белоруссии мнение Польши имеет немалый вес в Брюсселе. Следует отметить, что в последнее время «активная» тенденция польской восточной политики получила финансовое подкрепление. В 2006 г. Польша выделила рекордную сумму в 22 млн. евро на международную помощь, 7% которой предназначено «Востоку». Как отмечает ИгеогровроШв, во главе списка получателей помощи оказались Украина (1,8 млн. евро) и Белоруссия (1,3 млн. евро). России предназначено 400 тыс. евро. Эти деньги должны пойти на «демократизацию, строительство инфраструктуры, борьбу с нищетой».
В целом, правое правительство Польши, находящееся у власти с осени 2005 г., имеет более амбициозное видение восточной политики, чем его предшественники; настроено на активное вовлечение США в отношения ЕС с его восточными соседями, но, в то же время, подчас балансирует на грани конфликта со своими европейскими партнерами, прежде всего Германией. Новым фактором восточной политики становился вопрос о размещении в Польше системы ПРО. С одной стороны, оно служило бы усилению позиций США в регионе, что нынешние польские власти считают стратегически выгодным для своей страны, а с другой -могло бы быть элементом шантажа в отношениях с Россией, наряду с исторической политикой.
На протяжении 2006 г. позиции правящей партии постоянно ослабевали, и не раз раздавались призывы к досрочным выборам. Но учитывая то, что на последних парламентских и президентских выборах основным конкурентом «Права и справедливости» была праволиберальная «Гражданская платформа», чье видение восточной политики вполне соответствует концептуальным представлениям политического мейнстрима, какие-либо коррективы в ее направлениях и приоритетах будут, вероятно, минимальными.
57. Как отмечает ИгвогроэроМв, «Варшаве не нравится идея об особой роли России. Польская дипломатия будет стараться доказать ее пагубность» // Ш1е11пэк1 В. Ы1етоу Шоггц роШук% иЕ // ИгеогроэроШв 18.10.2006.
