CC BY
15DOI: 10.12731/2070-7568-2014-6-15 УДК94(477) «1932/1933»: 316.343.37-055.2
ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИН УКРАИНСКОГО СЕЛА В ПЕРИОД ГОЛОДОМОРА 1932-1933 ГГ.
Булгакова А.В.
В статье рассмотрены характерные особенности положения сельских женщин Украины в период голодомора 1932-1933 гг. Определено место и роль сельских женщин в структуре населения Украинской Социалистической Советской Республики. Проанализировано влияние последствий воплощения основных направлений государственной политики СССР в социально-экономической и духовной сфере на положение представительниц разных социальных слоев украинского сельского населения. Раскрыт вопрос о расколе среди сельских женщин УССР на сторонников и противников советской государственной политики.
Ключевые слова: женщины, голодомор, коллективизация, ликбез, антирелигиозная политика, волынки.
the situation of women in the ukrainian village during the terror-famine of 1932-1933
Bulgakova A.v.
The article describes characteristic features of situation of rural women of Ukraine during the terror-famine of1932-1933. Defines the place and role of rural women in the population structure of the Ukrainian SSR. Analyzed the influence of the consequences of realization of main directions of state policy of the USSR in social, economic and mental sphere to the situation women-representatives of different social strata of the Ukrainian rural population. Discloses a question about the split among rural women Ukrainian SSR into supporters and opponents of the Soviet state policy.
Keywords: women, terror-famine, collectivization, the campaign against illiteracy, the anti-religious policy, bagpipes.
Как известно, с одной стороны, история как наука стремится к объективному отображению событий, которые происходили. С другой - история является продуктом современности, в условиях которой работал историк. Так сложилось, что до определенного времени женщины были лишены или значительно ограничены в возможности реализации своих экономических, социальных и политических прав. Результатом такого положения стало то, что утвердилась история «о мужчинах», мужской взгляд на исторические события. И только «избранные» выдающиеся женщины прошлого, приближенные к таким мужчинам и сыгравшие в их жизни важную роль (ведь за каждым успешным мужчиной стоит сильная женщина), положили начало новому направлению исторической науки - гендерной истории, которая на сегодняшний
день приобретает популярность во всем мире, как социальная история, а среди ее направлений, и история женщин.
Также следует заметить, что голодомор 1932-1933 годов долгое время замалчивался, в частности, Россия и сейчас не признает этот факт. Но, с открытием доступа к архивным материалам, мир все же узнал о тех страшных временах и социальном положении людей в условиях голодомора, в частности, женщин. Появилась возможность взглянуть на эту проблему глазами женщины. До сих пор не существует ни одного научного труда, в котором была бы глубоко и всесторонне освещены судьбы украинских женщин периода голодомора. Научная разработка положения женщин в украинском селе в 1932-1933 гг. только началась [1; 2]. В целом, положение женщин в годы голодомора начала 30-х гг. в историографии было малоисследованной проблемой, поскольку ученые в основном обращали внимание на общие процессы, их предпосылки и последствия, где в социальной жизни женщина-крестьянка выступала лишь составной частью всего крестьянства. На данном этапе изучения проблематики положения женщин украинского села имеют место некоторые положительные сдвиги. А именно: исследователи все больше внимания уделяют вопросу гендерной составляющей в исторической науке. Таким образом, из исторической научной литературы можно узнать об отдельных аспектах женского бытия, в частности, и в период голодомора [3; 4; 5].
Детально изучив архивные материалы, можно сделать некоторые обобщения по данному вопросу. Приход к власти большевиков привнес коренные изменения в различные сферы жиз-
недеятельности общества, а также в политическое и социально-экономическое положение страны. Одной из главных задач советской власти в сельском хозяйстве было не только решение продовольственных проблем, но и подавление сопротивления со стороны мелкой буржуазии, к которой относилась значительная часть крестьянства, особенно после революционного передела земли и осуществления новой экономической политики, которая давала определенный простор для развития предпринимательской деятельности. На этой почве происходили также и социальные изменения, изменения в человеческом сознании. Таким образом, время поставило перед новой властью задачу подавить крестьянские «буржуазные» настроения, направленные против большевистской политики, притерпевшей радикальные изменения после 1929 года: было объявлено «наступление социализма по всему фронту». В сельском хозяйстве началась насильственная коллективизация.
В традиционно аграрной Украине большую часть населения составляли именно крестьяне (около 94%). Причем количественно преобладали женщины, поскольку Первая мировая, а затем гражданская войны имели следствием огромные потери, особенно среди мужчин, а среди тех, кто вернулся, было немало инвалидов. Позже, в годы коллективизации и голодомора ускоренное уменьшение населения мужского пола продолжалось. Мало кто доживал до глубокой старости. По данным переписи населения 1939 г., которые основательно исследовал историк А. Палий, в возрастной категории «старше 85 лет» в Украине на 1000 мужчин приходилось 2436 женщин [6, с. 366]. Причиной уменьше-
ния мужской доли в украинском населении была не только высокая смертность от голода. Значительная часть трудоспособного мужского населения (вместе со своими семьями) была сослана в Сибирь как «раскулаченные». Следует также отметить, что в 1932-1933 гг. представители наиболее активной части мужского населения - молодежь призывного возраста - были разбросаны по всему Советскому Союзу, поскольку служили в армии или других силовых структурах.
В связи со сложной демографической ситуацией в стране советская власть осознавала, что построение социализма не представлялось возможным без массового привлечения женщин во все сферы общественной деятельности, в частности, в сельское хозяйство. Поэтому большевики приняли ряд декретов и постановлений, которые должны были обеспечить равные права обоих полов, а именно: равноправное участие в политических мероприятиях, предоставление экономической независимости, возможности получать образование и быть социально мобильными. Несмотря на положительное значение мероприятий социального освобождения, сложно не заметить прагматический расчет - использование значительного объема женской рабочей силы. Поэтому принимаются соответствующие законы и постановления, которые, с одной стороны, были призваны обеспечить первенство страны на международной арене в решении социальных проблем, но, как показал исторический опыт, это имело тяжелые последствия для населения Украины. Особо трагической оказалась судьба женщин 1932-1933 годов.
Говоря об экономическом положении украинских крестьянок времен голодомора, следует принимать во внимание целый ряд обстоятельств. Экономическая ситуация в Советском Союзе, в состав которого входила в то время большая часть украинских земель, была очень сложной: давали о себе знать не слишком высокий уровень развития еще довоенных времен, разрушения, вызванные войнами и революционными событиями. Осуществляя установку партийного гимна, который призывал разрушить весь мир насилия до основания, а затем строить новое общество на принципах всеобщей свободы, советская власть сделала шаги в этом направлении. С одной стороны, были провозглашены уничтожение эксплуатации человека человеком, передача земли крестьянам, равноправие мужчин и женщин, союз рабочего класса и трудового крестьянства. Но жизнь показала обратную сторону осуществления большевистской политики, особенно после отказа от новой экономической политики (НЭП). Для большевиков крестьянство всегда было подозрительным, тем более украинское. Обстоятельства сложились так, что большую его часть составляли женщины, которые испытали всю горечь насильственной коллективизации и голодомора даже в большей степени, чем мужчины.
В традициях украинского села домашнее хозяйство, практически все хлопоты о жизнеобеспечении семьи были «женским делом». Поэтому те трудности, которые с особой остротой проявились в 1932-1933 гг., прежде всего, непосильным бременем ложились на женщин. Ежедневное пропитание родных и близких становилось проблемой, которую было трудно разрешить.
При практически полной конфискации продовольствия, мизерной оплате трудодней, отсутствии возможности приобрести еду на рынке, женщинам приходилось искать средства выживания в очень сложных условиях.
Другим аспектом хозяйственной деятельности было массовое привлечение крестьянок к общественному производству. Поэтому кроме обычной работы в собственном домашнем хозяйстве «освобожденная женщина» должна была идти на «новую барщину», поскольку был установлены жесткий распорядок дня для колхозников, непосильные нормы выработки, а также налогообложение. Для тех, кто не выполнял подобные указания, предусматривались различные виды репрессий: от издевательств «буксирных бригад» (специальные бригады, которые насильственными методами осуществляли реквизицию хлеба в каждом доме для выполнения плана хлебозаготовок) до отмены продажи товаров первой необходимости, таких как соль, спички, керосин, которые незаменимы в каждом хозяйстве. В частности, документально зафиксировано немало жалоб, связанных с издевательствами над женщинами в ситуациях, связанных с решением бытовых вопросов [7, л. 185, 312, 342, 403, 463].
«Новой барщиной» эксплуатацию можно назвать и потому, что, провозглашая «свободный труд свободных крестьян», власть не побеспокоилась о том, чтобы оплачивать его, хотя бы немного учитывая тяжесть условий его выполнения. Ведь в основном это была ручная работа, практически без всяких средств механизации. На те трудодни, которые хоть как-то оплачивались, приходилось немного продовольствия. Показателен факт, приведенный
в докладной записке заместителя Народного комиссариата земледелия А.В. Гриневича о ситуации в Зиновьевськом районе в нечале мая 1932 г. В ней сказано, что в Зиновьевськом районе, который был коллективизирован на 98%, «из 70 колхозов, колхозники получили в среднем по 76 кг. хлеба на душу населения в год» [8, с. 363]. Таким образом работающий человек не мог заработать даже себе на пропитание. За попытки расхищения «социалистической собственности» предусматривались жестокие наказания в виде лишения свободы до 10 лет с полной конфискацией имущества.
Украинские крестьяне не были пассивными жертвами режима. Они пытались оказывать сопротивление действиям власти, которая оставляла их на произвол судьбы и голодную смерть. Активность проявляли в первую очередь женщины, прибегая к различным действиям против политики власти. Происходили многочисленные выступления на собраниях или, наоборот, их срыв. Массово распространилась практика обращения с жалобами к руководству высших уровней, вплоть до заместителя председателя ЦИК СССР Г.И. Петровского и самого генерального секретаря ЦК ВКП (б) И.В. Сталина. По подсчетам профессора В.И. Сергийчука, с 1 января по 22 апреля 1932 г. в ЦК КП(б)У и лично Сталину было направлено 115 писем, причем, на апрель приходится наибольшая их часть - 64 письма [9, с. 107]. Однако, не дожидаясь реакции со стороны власти в защиту их интересов, крестьянки прибегали к отчаянным мерам. Среди них наибольшее распространение получили «волынки» и «бабьи бунты» [10, л. 199-200]. Люди надеялись, что власть не сможет подвергнуть
репрессиям слабых женщин. Однако, так называемое «равноправие» распространялось и на наказания. Женщин, так же как и мужчин, били, арестовывали, ссылали, бросали за решетку и в лагеря. Те, кто оставался в родных селах, были обречены на страдания голодной смерти.
Социально-демографический аспект исследуемой проблемы заключается в том, что на протяжении 1920-х - 1930-х гг. в Советской Украине происходили значительные изменения в социальной структуре населения, которые были непосредственным результатом экономической политики государства, направленной, с одной стороны, на проведение коллективизации и индустриализации (соответственно, увеличение количества колхозного крестьянства и промышленного рабочего класса), а с другой стороны, на обеспечение равноправного положения мужчин и женщин и всестороннего привлечения последних к народному хозяйству. Однако свои коррективы в социальную структуру населения Советской Украины внес голодомор 1932-1933 гг., который стал социально-демографической катастрофой для украинского советского села. Больше всего пострадало крестьянство, в меньшей степени сельская интеллигенция, еще меньше - сельские активисты и управленцы. По возрастным категориям наибольшие потери - среди малолетних детей и пожилых людей.
По состоянию на 1926 год взрослое сельское население УССР составляло 52%: 51% взрослых мужчин и 54% взрослых женщин [5, с. 5]. В начале 30-х гг. такое соотношение и оставалось. Это было связано с послевоенными потерями 1914-1918 гг. значительной части мужского населения. Демографические потери
в 1932-1933 гг. лишь укрепляли такое соотношение, поскольку женщины были более эмоционально выносливы и более физически устойчивы к внешним факторам воздействия в период бедствий. Мужчины и дети соответственно первыми переходили в категорию «умерших от голода». Следует отметить и тот факт, что многие мужчины, опасаясь наказаний и расправ со стороны активистов, бросали свои семьи и бежали по дальше, оставляя родных без средств для существования и спасения.
Общественное положение украинской женщины соответствовало сфере ее профессиональной деятельности и должности, которую она занимала. По состоянию на 1932 г. около 6 млн. женщин были привлечены к труду в СССР. Более 991 тыс. женщин трудились в 1931 г. в народном хозяйстве УССР, без учета колхозного сектора. Для содействия распространению колхозного движения на селе и привлечения к нему возможно большей части женского населения при партийных органах создавались отделы по работе среди женщин. Организовывались различные ударные бригады, которые своим примером максимальных достижений в колхозной жизни должны были поощрять и таким образом стимулировать другую часть крестьянок к труду. А политотделы служили своеобразным посредником между обычными крестьянками и депутатами различных советов, которые продвигали первых в делегаты на выборах, а также на районные и местных управленческие должности. Если в 1930/31 гг. женщины среди депутатов сельских советов составляли 21%, то в 1934 г. - 28,3% [11, с. 93]. Также сельские женщины, которые принимали наиболее активное участие в колхозной жизни села, избирались и в Центральный
Исполнительный Комитет УССР. Однако их участие было чисто формальным: реального влияния на принятие решений они не имели, только одобряли директивы, которые поступали «сверху». Это было одним из признаков «демократии нового типа», которую большевики стремились продемонстрировать миру. За «фасадной демократией» скрывался советский тоталитаризм.
Положение интеллигенции, основную массу которой составляли женщины, в частности, сельских учителей в голодные 1932-1933 годы было двойственным. С одной стороны, наиболее активные и лояльные педагоги переходили на сторону местных властей, которые всячески боролись с «антисоветским элементом», и участвовали в раскулачивании односельчан, за что часто подвергались издевательствам и наказаниям со стороны тех же раскулаченных соседей. С другой стороны, значительная часть учителей оставалась в стороне то «колхозного движения». Так, согласно бюллетеню местной информации Наркомзема УССР № 6 (на материалах местной прессы) «Единым фронтом против кулака» от 24 февраля 1930 г., в с. Ново-Павловка Киевской области односельчане отомстили учительнице-комсомолке, подожгли ее квартиру за то, что она вступила в колхоз. По информационным сводкам ВУ ЦИК №52 «О женщинах, молодежи, сельинте-лигенции - в подготовке к посевкампании и коллективизации» за 1931 г., учителя активно участвуют в ударных бригадах, проводят культурную работу в сельдомах, домах-читальнях, как то в Амвросиевском, Чистяковском районах. Но «основная масса учительства стоит в стороне от колхозного движения» [12, л. 54; 13, л. 169]. Были трудности с материальным обеспечением
педагогов, оно имело значительные перебои, особенно в 1933 г. в связи с ухудшением сезонных и экономических условий. Зимой учителя даже отказывались ходить на работу за неимением обуви и одежды, не говоря уже о еде.
Больше всего «прибыли» можно было получить на тяжелейшей «неженской» работе. Очень часто женщины не принимали трехнедельный дородовой и трехнедельный послеродовой оплачиваемый отпуск, оставаясь на «рабочих местах» в колхозах до последнего [14, с. 396].
В постсоветский период в обществе считалось, что советская власть сделала для женщины гораздо больше, чем в то время было сделано в странах Европы, в частности создала равноправие обоих полов в обществе. Женщина получала больше возможностей для самореализации не только в семейной жизни, но и в других сферах деятельности, вплоть до занятия ответственных руководящих должностей. Этому должно было способствовать повышение ее культурно-образовательного уровня. В стране развернулась борьба с неграмотностью, особенно распространенной на селе, как правило, среди женщин. Важную роль играли и другие обстоятельства: в СССР ощущалась насущная потребность в увеличении численности квалифицированных кадров как в промышленности, так и в сельском хозяйстве; необходимо было как можно шире привлекать женщин к социалистическому строительству, что было залогом надежного контроля над этой ген-дерной группой. Вместе с тем, возможности для самореализации, особенно в отношении колхозного крестьянства, на самом деле
оказались очень ограниченными. Колхозный строй мало чем отличался от крепостничества в пользу государства.
Исследовав духовный аспект положения украинской крестьянки времен голодомора 1932-1933 гг. стоит отметить его противоречивость. Поскольку, с одной стороны, проводилась политика сравнивания в правах женщин с мужчинами, на это время пришлись такие образовательные программы, как ликбез (ликвидация безграмотности), организация различных курсов. Их реализация привела к резкому сокращению численности тех, кто не умел читать и писать. Если в 1928 г. среди женщин насчитывалось 75% неграмотных, то 1931 г. - лишь 15% [15, с. 143; 11 с. 109-110]. А с другой стороны, внедрение ликбеза в некоторых местностях оказалось непродуманным и малоэффективным. Как следствие, не все женщины получили качественный уровень грамотности.
Школьное образование в то время переживало период перестройки на грани с кризисом. Ученицы и ученики сельских школ не имели возможности получить минимальные знания по всем предметам, необходимые для продолжения обучения на курсах или в высших учебных заведениях. Были недовыполнены также задекларированные планы по увеличению доли женщин среди слушателей различных курсов, техникумов, институтов. Но, несмотря на эти недостатки, часть украинских сельских женщин (около 100 тыс. человек, то есть 1% от всех женщин Украины) повысили свой квалификационный уровень, получили профессии трактористок, бригадирок, полеводов и др.
Следует отметить еще одно новшество в духовной жизни советской женщины-крестьянки - традиционные обряды украинского села в годы голодомора почти полностью потеряли свои устоявшиеся веками обычаи и ритуалы крестин, свадеб, похорон, праздников и т.д. В 1932-1933 гг. массово не справляли в селах пышных свадеб на несколько дней гуляний, крестин в церкви, похорон с почестями, церковных праздников. С одной стороны, власть «сверху» всячески препятствовала этим традициям; с другой - у крестьян не было на это физических и моральных сил. Уже с 1934 г. подобные традиционные явления приобретают новое толкование и значение. Вместо религиозных праздников новая власть внедряла новые, часть из которых отмечается и сегодня (например, Международный женский день 8 Марта, Новый Год, Майские праздники. и т.д.). Происходила атеизация общества. Однако, люди втайне сохраняли веру, чтили святых, праздники, традиции и ритуалы. Так они пытались противодействовать большевистской политике. Несмотря на разрушение советской властью извечных моральных принципов, идеологическое давление, во многом благодаря сельским женщинам украинская народная традиция все же сохранилась. Сопротивление власти находило свое проявление в народном творчестве, свидетельством чего является значительное количество стихов, анекдотов, песен, поговорок политического характера, которые сохранились до наших дней [18, с. 181; 19 с. 158]. Но не все выдерживали советизацию. Случалось, что крестьянки в результате нечеловеческих условий жизни, потери родных и близких заканчивали жизнь самоубийством. Народная психология испытала страшный удар.
Голодомор, кроме всего прочего, стал гуманитарной катастрофой украинского народа.
Подводя итог, можно констатировать, что 1932-1933 годы были крайне тяжелым, где-то переломным моментом в положении сельских женщин Украины. Украинская женщина издревле была сильным борцом по природе за существование своей семьи, благополучие которой всегда было сутью та такого понятия, как «женское счастье». В экстремальных условиях голодомора эта характерная черта женщин проявилась в полной мере. Но исторически обстоятельства сложились так, что реформатором устоявшихся традиций женской жизни и деятельности выступила мощная сила - советское государство. В результате его политики фактически произошла социально-демографическая катастрофа, которая породила образ женщины-мученицы, потерявший родителей, мужа, детей, религию предков, и, по сути, целую вселенную, в которой и ради которой она жила. И после всего этого она должна была заботиться о детях, оставшихся в живых, о собственном выживании и жизни в этом обществе. Взамен она получила дополнительные обязанности, советские праздники, советское образование, так называемую «свободу, равенство, братство по-советски». Также получила ни с чем не сравнимые воспоминания, о которых вынуждена была молчать в советское время, но которые никогда не сотрутся из памяти. В независимой Украиной эти воспоминания, которых тысячи, были собраны профессиональными историками и опубликованы, стали важным свидетельством о женской судьбе времен голодомора, неотъемлемым компонентом национальной памяти украинского народа
[20]. Вместе с тем, сложился перспективный слой советского общества, в который вошли «женщины-ударницы», «женщины-активистки», «женщины-депутаты», «женщины-руководители» нового поколения. История свершений этих женщин стала предметом исследований советских авторов, а с распадом СССР их публикации стали материалом для современных историографов. Однако особую актуальность «женская тема» в истории Украины получила в связи с событиями 2014 года, когда в Революции достоинства сошлись стремление к свободе и советская менталь-ность. И то, и другое в основном воспитанно женщинами, рожденными в СССР.
Список литературы
1. Кастелли К. Борьба партии большевиков за вовлечение женщин-крестьянок в колхозное строительство на Украине (период первой пятилетки): автореф. дис. ... канд. ист. наук / К. Кастелли. - К., 1990. 19 с.
2. Сапицька О. Сшьсью жшки Украши в умовах тдготовки та проведення колективiзацil (1928 - середина 1933 рр.): Автореф. дис. ... канд. ют. наук / О. Сапицька. - Луганськ, 2007. 20 с.
3. Орлова Т.В. Украшська селянка за умов колективiзацil та го-лодомору: iсторiографiчний аналiз / Т.В. Орлова // Етшчна iсторiя народiв Свропи. 2009. Вип. 28. С. 55-64.
4. Булгакова А. Стан науково! розробки становища жшоцтва Украши за чаав Великого Голодомору 1932-1933 рр. / А. Булгакова // Гшея (науковий вюник). 2009. Вип. 19. С. 112-117.
5. Булгакова А. Становище украшсько! селянки чашв Голодо-мору 1932-1933 рр.: iсторiографiчний аналiз / А. Булгакова // Вюник Державно! академи керiвних кадрiв культури i ми-стецтв. 2009. № 4. С. 111-114.
6. Палш О. Змши в чисельностi населення та складових И формування протягом мiжпереписового перюду 1926-1939 рокiв / О. Палш // Голодомор 1932-1933 роюв в Укра!ш: причини, демографiчнi наслщки, правова оцiнка. - К.: Киево-Могилянська академiя, 2009. С. 363-372.
7. ЦДАВО Украши, ф. 1, оп. 8, спр. 117. Справа по розгляду заяв окремих громадян зi скаргами на викривлення революцшно! законносп органами влади на мюцях, 15 сiчня 1932 р. -16 грудня 1932 р., 659 арк.
8. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание, 1927-1939: Документы и материалы. В 5-ти т. - Т. 3. Конец 1930-1933 / Под ред. В Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001.1008 с.
9. Серпйчук В. Як нас морили голодом. Вид. 3-е, доп. / В. Сер-гшчук. - К.: ПП Сергшчук М.1., 2006. 392 с.
10. ЦДАВО Украши, ф. 24, оп. 8, спр. 3539. Оригшал ухвал Кри-мшально! Касацшно! Колегп Найвищого Суду за грудень м> сяць 1932 року, 338 арк.
11. Становление основ социалистического уклада жизни крестьянства УССР / С. Кульчицкий, С. Лях, В. Марочко - К.: Наукова думка, 1988. 178 с.
12. ЦДАВО Украши, ф. 27, оп. 11, спр. 1557. Бюлетеш мюцево! шформаци та збiрки Наркомзему УРСР про стан тдготовки
осшньо1' поивно1" кампани та проведення колективiзацiï i бо-ротьби з куркульством, 18 сiчня 1930 р. - 20 жовтня 1930 р., 129 арк.
13. ЦДАВО Украши, ф. 1, оп. 6, спр. 660. 1нформацшш зведен-ня про перебп посiвних та збиральних кампанш i стан ко-лективiзацiï на Украш, 6 жовтня 1930 р. - 10 червня 1931 р., 243 арк.
14. Iсторiя колективiзацiï сiльського господарства Украшсько1' РСР: 1917-1937: у 3-х т. / 1нститут iсторiï академи наук УРСР, Центр. держ. архiв жовтнево1' революцiï i соцiалiстичного будiвництва УРСР; ред. Л.В. Гусева та ш - Т. 2: Здшснення суцiльноï колективiзацiï на Украïнi: 1927-1932 рр. - К.: «На-укова думка», 1965. 840 с.
15. Мандрик Я. Навчання дорослого населення в селах радянсько1' Украши на початку 30-х роюв ХХ ст. / Я. Мандрик // Пробле-ми юторп Украши: Факти, судження, пошуки. 2007. Вип. 16. Ч. 2.С. 142-146.
16. Зшченко А. Доля церковних дзвошв у 20-30-х рр. в Укра1'ш / А. Зшченко // Кшвська старовина. 1996. № 6. С. 97-106.
17. Слободянюк Е. Православ'я на Украш у 20-х - середиш 30-х роюв ХХ ст. Дис. ... канд. ют. наук / Е. Слободянюк. - Львiв, 1996. 162 арк.
18. Народш твори про голодомор: 1921-1923 рр., 1932-1933 рр., 1946-1947 рр. в Украш, зiбранi студентами-фшологами Кри-ворiзького державного педагопчного унiверситету в кiнцi XX - на початку XXI ст. - Кривий Р^: Чернявський Д.О., 2011. 240 с.
19. Hi могили, Hi хресного знаку: Голодомори 1932-1933 i 19461947 роюв у Чорнухинському райош Полтавщини / Упоряд. М. Булда. - Чорнухи; Ки1в, 2004. 480 с.
20. Украшський голокост 1932-1933: свщчення тих, хто вижив / Нац. ун-т «Киево-Могилян. акад.», 1н-т укр. археографи та джерелознавства iM. М. Грушевського НАН Укра1ни, Держ. ком. арх. Укра1ни, Канад. ш-т укр. студiй Альберт. ун-ту (Ед-монтон), Укра1нсько-канад. дослiдчо-документац. центр (Торонто). - К.: Видавничий Дiм «Киево-Могилянська акаде-мiя», 2004-2014. 10 т.
References
1. Kastelly K. Bor'ba partyy bol'shevykov za vovlechenye zhen-shhyn-krest'janok v kolhoznoe stroytel'stvo na Ukrayne (peryod pervoj pjatyletky) [Bolsheviks party struggle for women vo-vlechenye-krestyanok in kolhoznoe construction of na Ukraine (period of the first pyatyletky)]. - K., 1990. 19 p.
2. Sapyc'ka O. Sil 's'ki zhinky Ukrai'ny v umovah pidgotovky ta pro-vedennja kolektyvizacii' (1928 - seredyna 1933 rr.) [Rural women Ukraine in terms of training and the collectivization (1928 - mid 1933)]. - Lugans'k, 2007. 20 p.
3. Orlova T.V. Etnichna istorija narodiv Jevropy. 2009. Issue 28. Pp.55-64.
4. Bulgakova A. G'ileja (naukovyj visnyk). 2009. Issue 19. Pp. 112117.
5. Bulgakova A. Visnyk Derzhavnoi' akademii' kerivnyh kadriv kul'tury i mystectv. 2009. № 4. Pp. 111-114.
6. Palij O. Golodomor 1932-1933 rokiv v Ukrai'ni: prychyny, de-mografichni naslidky, pravova ocinka [Holodomor 1932-1933 in Ukraine: Causes, consequences of demographic, legal evaluation]. - K.: Kyjevo-Mogyljans'ka akademija, 2009. Pp. 363-372.
7. CDAVO Ukrai'ny, f. 1, op. 8, spr. 117. Sprava po rozgljadu zajav okremyh gromadjan zi skargamy na vykryvlennja revoljucijnoi' zakonnosti organamy vlady na miscjah, 15 sichnja 1932 r. -16 grudnja 1932 r. [TSDAVO Ukraine, f. 1, op. 8 conjugation. 117 Case Review statements of individuals complaining of distortions of revolutionary legality authorities in the field, January 15, 1932 - December 16, 1932]. 659 p.
8. Tragedyja sovetskoj derevny. Kollektyvyzacyja y raskulachyva-nye, 1927-1939: Dokumentbi y materyalbi [The tragedy of the Soviet countryside. Collectivization and dispossession, 19271939: Documents and Materials]. V 5-ty t. - T. 3. Konec 19301933 / Pod red. V. Danylova, R. Mannyng, L. Vyolbi. - M.: «Rossyjskaja polytycheskaja эncyklopedyja» (ROSSPЭN), 2001. 1008 p.
9. Sergijchuk V. Jak nas moryly golodom [As we starved]. - K.: PP Sergijchuk M.I., 2006. 392 p.
10. CDAVO Ukrai'ny, f. 24, op. 8, spr. 3539. Oryginal uhval Kry-minal'noi' Kasacijnoi' Kolegii' Najvyshhogo Sudu za gruden' misjac' 1932 roku. [TSDAVO Ukraine, f. 24, op. 8 conjugation. 3539. original decisions Criminal Cassation Collegium of the Supreme Court for the month of December 1932]. 338 p.
11. Kul'chyckyj S., Ljah S., Marochko V. Stanovlenye osnov socya-lystycheskogo ukladazhyzny krest'janstva USSR [Formation bases sotsyalystycheskoho Seal the life of the peasantry USSR]. - K.: Naukova dumka, 1988. 178 p.
12. CDAVO Ukrai'ny, f. 27, op. 11, spr. 1557. Bjuleteni miscevoi' informacii ' ta zbirky Narkomzemu URSR pro stan pidgotovky osinn'oi ' posivnoi ' kampanii ' ta provedennja kolektyvizacii ' i bo-rot'by z kurkul'stvom, 18 sichnja 1930 r. - 20 zhovtnja 1930 r. [TSDAVO Ukraine, f. 27, op. 11 AB. 1557. Bulletins local information and collection of USSR People's Commissariat of the state of preparation and autumn sowing campaign of collectivization and the struggle against the kulaks, January 18, 1930 -October 20, 1930]. 129 p.
13. CDAVO Ukrai'ny, f. 1, op. 6, spr. 660. Informacijni zvedennja pro perebig posivnyh ta zbyral'nyh kampanij i stan kolektyvizacii' na Ukrai'ni, 6 zhovtnja 1930 r. - 10 chervnja 1931 r. [TSDAVO Ukraine, f. 1, op. 6 conjugation. 660. Information on the progress of the construction of the sowing and harvesting campaigns and state collectivization in Ukraine, October 6, 1930 - June 10, 1931]. 243 p.
14. Istorija kolektyvizacii' sil's'kogo gospodarstva Ukrai'ns'koi' RSR: 1917-1937 [History of the collectivization of agriculture Ukrainian SSR: 1917-1937]: u 3-h t. / Instytut istorii' akademii' nauk URSR, Centr. derzh. arhiv zhovtnevoi' revoljucii' i socia-listychnogo budivnyctva URSR; red. L.V. Gusjeva ta in. T. 2: Zdijsnennja sucil'noi' kolektyvizacii' na Ukrai'ni: 1927-1932 rr. - K.: «Naukova dumka», 1965. 840 p.
15. Mandryk Ja. Problemy istorii' Ukrai'ny: Fakty, sudzhennja, po-shuky [Issues of History of Ukraine: Facts, opinions, searches]. 2007. Issue. 16, part 2. Pp. 142-146.
16. Zinchenko A. Kyi'vs'ka starovyna [Kiev antiquity]. 1996. № 6. Pp. 97-106.
17. Slobodjanjuk E. Pravoslav'ja na Ukrai'ni u 20-h - seredyni 30-h rokiv HH st. [Orthodoxy in Ukraine in the 20's - mid 30 th century]. - L'viv, 1996. 162 p.
18. Narodni tvorypro golodomor: 1921-1923 rr., 1932-1933 rr., 19461947 rr. v Ukrai'ni, zibrani studentamy-filologamy Kryvoriz'kogo derzhavnogo pedagogichnogo universytetu v kinci XX - na po-chatku XXI st. [People work on famine: 1921-1923, 1932-1933, 1946-1947. Ukraine, collected by students-philologists of Krivoy Rog State Pedagogical University in the late XX - early XXI century]. - Kryvyj Rig: Chernjavs'kyj D.O., 2011. 240 p.
19. Ni mogyly, ni hresnogo znaku: Golodomory 1932-1933 i 19461947 rokiv u Chornuhyns'komu rajoni Poltavshhyny [No grave, no sign of the Cross: 1932-1933 and 1946-1947 in Chornuhynskomu near Poltava] / uporjad. M. Bulda. Chornuhy; Kyi'v, 2004. 480 p.
20. Ukrai'ns'kyj golokost 1932-1933: svidchennja tyh, hto vyzhyv [Ukrainian Holocaust of 1932-1933: the testimony of survivors] / Nac. un-t «Kyjevo-Mogyljan. akad.», In-t ukr. arheografii' ta dzhereloznavstva im. M. Grushevs'kogo NAN Ukrai'ny, Derzh. kom. arh. Ukrai'ny, Kanad. in-t ukr. studij Al'bert. un-tu (Edmonton), Ukrai'ns'ko-kanad. doslidcho-dokumentac. centr (Toronto). - K.: Vydavnychyj Dim «Kyjevo-Mogyljans'ka akademija», 2004-2014. 10 t.
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ
Булгакова Алена Валентиновна, аспирант
Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко
ул. Владимирская, 60, г. Киев, 01601, Украина [email protected]
DATA ABouT THE AUTHOR
Bulgakova alena valentynovna, graduate student
Kyiv National Taras Shevchenko University 60, Vladimirskaya St., Kyiv, 01601, Ukraine [email protected]
