CC BY
64
Рябченко Александр Григорьевич
доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор, профессор кафедры теории и истории права и государства Краснодарского университета МВД России (тел.: +78612583414)
Полномочия органов полиции по производству предварительного следствия в дореформенной России Х1Х века
В статье на основе анализа нормативно-правовых актов дается оценка структуры и полномочий органов, осуществляющих предварительное следствие по уголовным делам в дореформенной России XIX в. Рассматриваются способы и методы ведения предварительного следствия. Ключевые слова: предварительное следствие, частный пристав, городничий, становой пристав.
A.G. Ryabchenko, Doctor of History, Master of Law, Professor, Professor of the Chair of Theory and History of Law and State of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +78612583414.
The powers of the police preliminary investigation in the pre-reform Russia in the XIX century
In the article on basis of the analysis of legal acts provides an assessment of the structure and powers of agencies carrying out a preliminary investigation of criminal cases in the pre-reform Russia of XIX century. Considered the ways and methods of conducting the preliminary investigation. Key words: preliminary investigation, private bailiff, mayor, becoming stuck.
Согласно т. 15 Свода законов Российской Империи основным государственным органом, наделенным полномочиями осуществлять предварительное следствие по уголовным делам, являлась полиция. Так, в ст. 2 т. 15 Свода указывалось, что «производство следствия и все меры к оному относящиеся, принадлежат Полиции». Однако данное положение имело частичные отступления в нормативных актах, т.к. функцией расследования преступлений были наделены, помимо полицейских чиновников (которые также не были структурно однородны), и чиновники других административных и судебных органов. Условно можно разграничить все органы, производившие предварительное следствие, на следующие группы: а) следственные органы городских полиций, подразделяющиеся на следственные подразделения городов Санкт-Петербурга и Москвы, а также губернских и других городов; б) следственный орган земской полиции; в) специализированные следственные органы (следователи по корчемству и конокрадству); г) чрезвычайные следственные органы и комиссии.
В Санкт-Петербурге и Москве структура следственных органов была наиболее упорядоченной и прогрессивной, чему способствовали объективные причины: статус столичных городов, густонаселенность, уровень цивилизованности общества, качество и количество преступлений. Так, еще в 1808 г. Высочайшим Указом при канцелярии Обер-Полицмейстера
в Санкт-Петербурге были учреждены четыре должности «следственных приставов» для производства следствий по разным частям города [1]. Кроме того, в 1838 г. издано «Положение о порядке производства дел исполнительных Санкт-Петербургской полиции» [2]. Указанным нормативным актом было произведено разделение компетенции между частными и следственными приставами.
Частным приставам, как органу исполнительной полиции, вменялось производство первоначальных розыскных мероприятий по происшествиям (предварительного следствия), а производство формального следствия, в случае установления признаков преступления, относилось к компетенции следственных приставов. Положительный опыт специализации полицейских чиновников по производству следствия получил свое развитие в ряде городов империи. Во всех губернских городах органом полиции являлась Управа благочиния, ее присутствие составляли: полицмейстер, частные приставы, два избираемых ратмана и квартальные надзиратели. Предварительное следствие осуществляли частные приставы, количество которых соответствовало количеству частей в городе.
В уездных городах полицию возглавлял городничий, присутствие составляли также частные приставы, квартальные надзиратели, а если город не разбивался на кварталы, то вместо квартальных надзирателей существовала должность помощников городничего. В отдель-
10
ных городах учреждались должности следственных приставов, которые также состояли при полицмейстере и приступали к производству следствий по преступлениям, совершенным в любой части города, по его непосредственному распоряжению.
Однако основная тяжесть расследования преступлений лежала на частных приставах и городничих. Права и обязанности указанных лиц были определены еще Уставом благочиния от 8 апреля 1782 г. Частный пристав обязан был принимать всякие жалобы и заявления о нарушениях порядка и немедленно производить по ним как «гласные», так и «без гласные» исследования, а «что найдет, записать в протокол». Ему же поручался допрос свидетелей и производство других следственных действий, «в коих надобность окажется для утверждения доказательства». Обнаруженного преступника частный пристав брал под стражу [3].
Организация земской полиции в земских уездах получила свое единообразное оформление в результате реформы, проведенной Екатериной II и принятым ею указом («Учреждения для управления губерний Всероссийской империи 1775 года»). На основании данного нормативного акта производство следствия осуществлялось земским судом под председательством капитана-исправника. В состав земского суда входили еще заседатели, количество которых колебалось в зависимости от величины и значимости уезда. В дальнейшем расследование дел коллегиальным порядком стало невозможным, и в 1837 г. была проведена реформа земской полиции, в ходе которой было принято два закона: «Положение о земской полиции» и «Наказ чинам и служителям земской полиции» [4]. Указанным Положением были введены должности участковых заседателей (как правило, из крестьян) и станового пристава. В Положении также была детально обозначена компетенция земского суда и его чинов, в частности, при проведении следствий «во всех делах, как гражданских, так и уголовных, земской полиции принадлежит одно производство следствия и меры, к тому относящиеся» (ст. 38).
Основные функции по расследованию преступлений осуществлял становой пристав, который избирался дворянством и назначался губернатором. Уезд делился на станы (участки), в пределах стана и выполнял свои обязанности становой пристав. Он также был наделен административно-хозяйственными и отдельными судебными функциями. По окончании следствия действия полиции прекращались и дела направлялись в суд, даже если «вовсе не открыто виновного в совершении преступления или же когда по самому существу происшествия не имеется в виду подозрения в преступлении, как-то: при скоропостижной смерти,
самоубийстве разных родов; пожаров, не от умысла происшедших» (ст. 39).
Наряду со становым приставом, расследование преступлений осуществляли исправник либо «временное отделение Земского суда» по особо тяжким преступлениям: убийство, разбой, грабеж и т.д. (ст. 61). При производстве всех следствий земская полиция обязана была руководствоваться «правилами для следствий предписанными» (на основе Свода законов), при этом предписывалось «не чинить пристрастных допросов и истязаний, и чтобы какие-либо крутые и необдуманные меры не подвергли иногда невинных напрасному притеснению и оскорблению» (ст. 60).
Что касается чрезвычайных органов следствия, то следует назвать прежде всего созданный в первой половине Х!Х в. орган политического сыска, по сути, политическую полицию -III отделение. Этот орган был создан внешне для благих целей (с точки зрения самодержавия). По сути же его деятельность заключалась в банальной слежке за представителями всех сословий с целью недопущения ситуации, связанной с восстанием декабристов. Неудивительно поэтому, что в российском обществе это государственное учреждение не пользовалось авторитетом. Помимо этого необходимо упомянуть наиболее часто используемых для производства расследования преступлений чиновников для особых поручений, состоявших при губернаторах и генерал-губернаторах. Особой подследственности указанные чиновники не имели и приступали к расследованию уголовных дел по непосредственному указанию губернаторов. Наиболее яркое представление об объеме и характере следственной работы указанных чиновников дает обстоятельная записка Тульского губернского прокурора относительно недостатков следственной части, направленная в Министерство юстиции в 1858 г. Он писал, что «из l0o уголовных следствий едва десятая часть производится вышеупомянутыми чиновниками. И то, главным образом, дополнительных доследований по замечаниям судебных мест» [5, с. 362].
Способы и методы ведения предварительного расследования характеризуются тем, что расследование велось по правилам инквизиционного (розыскного) процесса, который господствовал тогда в России и являлся неотъемлемой частью абсолютистского строя. Признаки инквизиционного процесса проявлялись в том, что следствие начиналось без формальной жалобы потерпевшего, по инициативе государственного органа; фактически отсутствовала состязательность, т.к. следователь соединял в себе функции обвинения и защиты; следствие и судебное разбирательство велись
11
тайно, господствовала формальная система доказательств; отсутствовали точные сроки окончания следствия и всего судопроизводства; следователь имел широкие полномочия при расследовании.
Лучшим доказательством являлось собственное признание. И хотя пытка как средство получения признания формально была отменена в 1801 г., фактически же она существовала едва ли не на протяжении первой половины Х!Х в. Кастовость процесса в отношении получения свидетельских показаний характеризовалась тем, что не все лица могли выступать в качестве свидетелей по делу. К таковым, например, относились «лишенные чести и всех прав состояния», «явные прелюбодеи», «не бывшие никогда у святого причастия», те, «кто от церкви от-чуждены или прокляты», отпущенные на волю против прежних своих владельцев, раскольники «по делам православных» и др. [6, с. 40]. Когда у суда недоставало улик для вынесения обвинительного приговора, он не выносил оправдательный приговор, а оставлял подсудимого «под подозрением» (такая практика была достаточно распространена, и человек мог оставаться на положении такого подозреваемого чуть ли не до конца своей жизни).
В целом дореформенное судопроизводство отличалось, как отмечал известный русский правовед, исследователь судебной реформы Г.А. Джаншиев, «чудовищной продажностью, невероятным невежеством, бесконечной волокитой» [7, с. 5]. Эти черты дореформенного судопроизводства в художественной форме нашли свое отражение в произведениях великих русских писателей, в особенности Пушкина и Гоголя. Так, с исторической точностью Пушкин дает характеристику судопроизводства феодально-крепостнической России в ряде своих бессмертных произведений, например в «Дубровском». Знание в связи с отображаемыми в романе событиями современного уголовного процесса, которое показывает автор, безупреч-
1. ПСЗ-1. Т. ХХХ. № 23258.
2. ПСЗ-2. Т. XIII. № 11109.
3. ПСЗ-1. Т. XXI. № 15379.
4. ПСЗ-2. Т. XII. № 10305, 10306.
5. Колмаков Н.М. Старый суд // Русская старина. 1886. № 12. С. 354-373.
6. Смыкалин А. От реформ Екатерины II к судебной реформе 1864 г. // Рос. юстиция. 2001. № 1. С. 39-41.
7. Джаншиев Г.А. Эпоха великих реформ. М., 1896.
8. Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России. М., 2003. Т. 3.
9. Пушкин А.С. Собр. соч. М, 1975. Т. 4.
но с профессиональной в юридическом смысле точки зрения. Современного читателя-юриста не может не поражать, например, скрупулезно точное, пространное (на нескольких страницах) изложение текста определения уездного суда по делу Дубровского, в результате которого у того незаконно были отобрано имение и попраны его дворянская честь и нравственное достоинство. В действительности же Пушкин фактически использовал подлинный судебный документ по аналогичному делу. В рукопись «Дубровского» вшита копия подлинного дела Козловского уездного суда от 10 октября 1832 г «О неправильном владении порутчиком Иваном Яковлевым сыном Муратовым имением, принадлежащим гвардии подполковнику Семену Петрову сыну Крюкову, состоящим Тамбовской губернии Козловской Округи сельце Новопанском» [8, с. 100]. В такого рода делах полиция была зависима, прежде всего, от губернатора, и дело расследовалось в зависимости от его позиции.
Беззаконие феодально-самодержавной юстиции Пушкин обнажает художественными средствами путем противопоставления закона и правосудия, истины и правосудия (феодально-крепостнического). Так, в «Борисе Годунове» Шуйский на вопрос о том, почему он, имея на руках доказательства, не изобличил убийцу царевича, отвечает: «А там меня ж сослали б в заточенье, дав добрый час, как дядю моего, в глухой тюрьме тихонько б задавили» [9, с. 186]. Схожие мотивы звучат и в произведениях Гоголя. Такое состояние судопроизводства при громоздкой неповоротливой судебной системе уже не удовлетворяло даже саму самодержавную власть. Но если Николай I, при котором ожившие, казалось бы, в начале Х!Х в. некоторые либеральные идеи были заглушены реакционной политикой после восстания декабристов, был не в состоянии изменить существующее положение, то его преемник Александр II все же нашел силы взяться за судебную реформу, которая и началась в 1864 г.
1. Complete collection of laws - 1. Vol. XXX. № 23258.
2. Complete collection of laws - 2. Vol. XIII. № 11109.
3. Complete collection of laws -1. Vol.XXI. № 15379.
4. Complete collection of laws - 2. Vol. XII. № 10305, 10306.
5. Kolmakov N.M. Old court // Russian olden time. 1886. № 12. P. 354-373.
6. Smykalin A. From the reforms of Catherine II to the judicial reform in 1864 // Russian justice. 2001. № 1. P. 39-41.
7. Dzhanshiev G.A. The era of great reforms. Moscow, 1896.
8. Kutafin O.E., Lebedev V.M., Semigin G.Yu. Judicial power in Russia. Moscow, 2003. Vol. 3.
9. Pushkin A.S. Coll. of works. Moscow, 1975. Vol. 4.
12
