CC BY
31
УДК 93/94
ПОЛНОМОЧИЯ МАГИСТРАТОВ В ОБЛАСТИ СУДА И РАСПРАВЫ НАД ТОРГОВЫМИ ЛЮДЬМИ ПОСЛЕ ГУБЕРНСКОЙ РЕФОРМЫ 1775 Г.
© 2018 И. С. Ефремова
аспирант кафедры российской истории и документоведения e-mail: [email protected]
Белгородский государственный национальный исследовательский университет
В статье проанализированы судебные и оперативно-розыскные полномочия магистратов, определенные «Учреждениями об управлении губерний Всероссийской Империи» от 7 ноября 1775 г. На примерах рассмотрены их взаимоотношения с другими присутственными местами, порядок процессуальных действий, структура и особенности делопроизводства, формы отчетной документации. Автор приходит к выводу, что екатерининскому правительству удалось создать сословно специализированные суды и обеспечить их продуктивное функционирование.
Ключевые слова: магистрат, ратуша, городничий, Курское наместническое правление, сословное судопроизводство, апелляция, челобитчик, колодник, прошение, судебная система.
Тенденция к сословной специализации судопроизводства, заложенная в начале XVIII в. Петром I, получила очерченную структуру лишь в екатерининское время. Принятие «Учреждений для управления губерний Всероссийской Империи» (далее -«Учреждения») стало нормативным закреплением российского варианта разделения властей на судебную и исполнительно-законодательную [Богословский 1902: 235; Ерошкин 1968: 135; Дитятин 1875: 371, 390, 401]. Императрица, близко знакомая с трудами французских просветителей, стремилась придать самодержавию форму просвещенной монархии. Фундаментом такого правления служили вольность, законность и забота об улучшении нравов [ПСЗРИ. Т. XVIII. Ст. 12945. Гл. II. П. 10: 193-197]. Последнему в «Наказе Комиссии по составлению проекта нового Уложения» (далее «Наказ») уделялось особое внимание, поскольку только освобожденное от невежества общество способно осознанно следовать постулатам справедливости и порядка [Там же. Гл. V. П. 34: 199]. В противовес классическому леггизму, свойственному большинству абсолютных монархий, просвещенное государство разрешает подданным все, нормативно дозволенное [Там же].
В указанных аспектах судопроизводству отводилась немаловажная роль. Статьями №№ 180 и 183 «Наказа» базисом судебной системы провозглашались сословность и гласность, унаследованные от петровских регламентов [Там же. Гл. IX. П. 180, 183: 221, 222]. Первыми право на специализированный суд получили посадские обыватели. Зимой 1699 г. в ряде городов состоялись выборы бурмистров, наделенных широкими полномочиями в области суда и расправы над «купецкими людьми» [ПСЗРИ. Т. III. Ст. 1674: 598]. Столичная ратуша как высшее административно-судебное учреждение и подчиненные ей земские избы стали неотъемлемым институтом ведомственной защиты законных интересов торгово-ремесленного населения [Серов 2009: 96-98]. В 1720-е гг. посредством второй городской реформы судебная система стала более структурированной. 10 февраля 1720 г. дисфункционировавшие избы и Ратуша на шведский манер заменялись магистратами, ставшими частью коллежской системы [ПСЗРИ. Т. V. Ст. 3208: 573-574]. Регламентации гражданско-процессуальных полномочий этих органов в Уставе отводилась целая глава. По принципу сословности в
ней прописывалось «...купеческих и ремесленных людей...судом и расправою, и татинными, и разбойными, и убийственными делами ведать в .магистрате, кто б на оных в чем не бил челом.» [ПСЗРИ. Т. VI. Ст. 3708: 296]. Судопроизводство базировалось на иерархической соподчиненности и строгой субординации. Высшей апелляционной инстанцией над городовыми и провинциальными магистратами назначался Главный, имевший сношения с коллегиями и Сенатом [Там же].
При преемниках Петра I политика по сокращению государственных расходов привела к фактическому бездействию этих учреждений. Вплоть до 1740-х гг. магистраты находились в подчинении воевод и губернаторов, не играя существенной роли [ПСЗРИ. Т. VII. Ст. 5142, 5212]. С момента реставрации Главного магистрата (далее - магистрат) 21 мая 1743 г. положение купеческих судов постепенно начало укрепляться [ПСЗРИ. Т. XI. Ст. 8734: 803]. Без их резолюции ни одна инстанция не имела права определять горожан к казенным службам [ПСЗРИ. Т. XII. Ст. 8951: 130] или переселять в другой посад [Там же. Ст. 9001: 179]. Однако до принятия «Учреждений» магистратские позиции в системе городского управления и судопроизводства оставались весьма шаткими. Так, налоговые сборы наряду с приходо-расходной документацией в обязательном порядке отсылались к воеводам и губернаторам. Правом на самостоятельное распоряжение денежными средствами, в том числе на канцелярские нужды, магистраты не располагали [ПСЗРИ. Т. XIX. Ст. 13872: 576].
К последней четверти XVIII в. изменение политико-экономической обстановки создало предпосылки для полномасштабной реорганизации городского управления. Екатерина II намеревалась завершить начатое Петром Великим размежевание судебной и административной сфер. В преамбуле к акту оглашались причины, побудившие правительство к широкомасштабному нормотворчеству. Основной мотив скрывался в европеизации общественного сознания, созревшего для восприятия новых порядков и институтов [ПСЗРИ. Т. XX. Ст. 14392: 229]. Старые учреждения, до глубины пронизанные рудиментами приказной волокиты и бессистемности, не отвечали насущным потребностям. Сочетание в деятельности государственного аппарата судебных и административных полномочий дополнительно дестабилизировало и без того несовершенные в исполнительном плане органы управления.
Согласно «Учреждениям» территория Империи делась на губернии, провинции и уезды, размер которых определялся демографически. Для каждой административной единицы предполагалась своя система судебных органов. В городах она полностью зависела от статуса поселения и количества приписанных к нему душ. На низовом уровне исполнением полицейских полномочий занимались городничие [ПСЗРИ. Т. XX. Ст. 14392. Гл. 25: 232]. В посадах действовали ратуши, старосты и словесные судьи, сменяемые ежегодно. Более крупные центры имели свои магистраты в составе 2 бургомистров и 4 ратманов. Их избрание осуществлялось решением градского общества каждые три года по балльно-рейтинговому принципу [Там же. Гл. 20. П. 279: 259]. Посадские ратуши, а также словесные и сиротские суды находились в подчинении магистратов [Там же. Гл. 21. П. 293, 295, 296: 261-262]. Круг компетенций судов, порядок процессуальных действий, формирование штатного расписания детально прописывались «Учреждениями». Магистраты и ратуши за счет широты исполняемых ими полномочий регулировали все стороны жизни купеческо-мещанской общины.
В делопроизводстве Курского и Обоянского присутствий наиболее часто встречались тяжбы, касаемые вексельных задолжностей. Так, по описи Курского городового магистрата среди 1974 ед. хр. 1271 посвящена векселям [Ф. 108. Оп. 8]. Впервые о существовании такого рода операций, именуемых «кабалой», известно со времен Киевской Руси. Однако до мая 1729 г., когда был принят соответствующий
устав (далее - Вексельный устав), говорить о развитии отечественного вексельного права не приходится [ПСЗРИ. Т. VIII. Ст. 5410]. Тем не менее ко 2-й половине XVIII в. использование векселя при заключении сделок стало практически повсеместным, в особенности если дело касалось выездной торговли [Там же: 148].
Стандартная процедура разбирательства «кабального» иска включала несколько стадий. В зависимости от сословной принадлежности челобитчика прошение подавалось в соответствующую судебную инстанцию. В августе 1784 г. в Приказ общественного призрения г. Севска поступила жалоба от мещанского сироты Антона Прилуцкого на курского купца Ивана Тимофеева, задолжавшего его покойному отцу крупную сумму денег. Указанная просьба была отправлена в Курское наместническое правление, которое указом от 19 августа приказало городовому магистрату произвести следствие [Ф. 108. Оп. 8. Д. 88: 451]. Выяснение обстоятельств дела возлагалось на городничего. Посредством нарочных и сношений с другими учреждениями им собирались все необходимые сведения и разыскивались фигуранты дела [Там же: 452456]. В частности, на основании полученных от городничего Кусакова сведений Курский магистрат отказал в удовлетворении иска, так как обвиняемого И. Тимофеева по 4-й ревизии среди городского купечества не оказалось [Там же: 457].
В тех случаях, когда прошение подавалось через сиротский или словесный суд, оно, как правило, разрешалось без участия городнического правления. Например, в декабре 1784 г. долговое дело между ратманами В.И. Масколевым и И.Г. Машниным производилось при посредничестве словесного суда, рапортовавшего о ходе следствия в магистрат. Решающее слово при вынесении приговора всегда оставалось за последним [Там же: 602-609].
Судопроизводство значительно осложнялось, когда за обвиняемым, помимо вексельной задолженности, имелась казенная. 22 июня 1780 г. в Курское присутствие поступил указ из II департамента губернского магистрата. В нем значилось, что купцы Ф. Попов, Я. Дружинин и П. Шолохов требуют взыскать долг по векселю с купца Г.Л. Пчелина. В дело вмешалась воеводская канцелярия, которая сообщила, что при бытности подсудимого «...при кружечном дворе у приему и отдачи на кабаки казенного вина и при сборе за оное денег.» [Там же: 61] осталась за ним доимка в 556 руб. Указанная задолженность была частично погашена городской общиной, однако за бедностью многих обывателей значительная часть суммы осталась неуплаченной. Со ссылкой на гл. 1 п. 31 Вексельного устава [ПСЗРИ. Т. VIII. Ст. 5410: 166-167] городовой магистрат постановил: «.оставить казенный долг в г. Курске, а из двора со строением и с пожитков означенного Г. Пчелина. оценить и отдать с процентами челобитчикам.» [Ф. 108. Оп. 8. Д. 88: 62]. Ратманы Ф. Золоторев и И. Полевой подписывать резолюцию отказались. В итоге, 3 октября 1787 г. решение было принято в пользу первостепенного погашения казенной задолжности [Там же: 67].
В тех случаях, когда уплата долга затягивалась, либо акцептователь отказывался его платить, ст. 10 Вексельного устава предусматривала протестование. Эта процедура осуществлялась, как правило, публичным нотариусом, а за его отсутствием таможенным или ратушским канцеляристом, либо выборным из числа «лучших людей». Обязательным условием было привлечение свидетелей [ПСЗРИ. Т. VIII. Ст. 5410: 154]. По итогам своей работы нотариусы составляли ежегодные и полугодовые Книги учета протестованных векселей [Ф. 236. Оп. 2. Д. 211, 226, 251].
Зачастую при востребовании денег трудности возникали по причине неплатежеспособности должника либо его смерти. Так, по указу курского магистрата от 11 февраля 1784 г. на жалобу ратмана И. Машнина против рыльского купца И. Выходцова вердикт магистрата гласил: «...так как личных денег и собственного имения Выходцов не имеет по причине, что он живет при отце своем рыльском купце
Якове и сказанному Машнину задолжал без дозволения его, а по сему магистрат... ко взысканию денег приступить не может» [Ф. 236. Оп. 2. Д. 339: 161]. Как правило, плата за нерадивого векселедавца перекладывалась на родственников или поручителей. К примеру, в сентябре 1786 г. курский купец С.Н. Голиков выплачивал долг вместо торговца В.М. Тарутина, которого городническому правлению сыскать в городе не удалось [Ф. 108. Оп. 8. Д. 88: 34]. В случае смерти должника деньги взимались в пользу наследников. По указу II департамента Курского губернского магистрата от 14 мая 1786 г. долг по векселю с почившего оренбургского купца И. Коченева приказывалось передать Благовещенской церкви Переяславля-Залесского в соответствии с духовной курской купчихи А. Лоскутовой [Ф. 108. Оп. 8. Д. 426: 580]. А коммерсантке Н.Г. Форапоновой в уплату займа покойного супруга мещанке М. Машниной пришлось продать наследную лавку [Ф. 108. Оп. 8. Д. 227: 100]. Крайней мерой при востребовании долговых обязательств была принудительная продажа имения с торгов. В целях ее справедливого осуществления применялся институт оценщиков и ценовщиков, которые устанавливали рыночную стоимость описанного имущества и присылали перечневые выписки в магистрат. Последний рассылал всем присутственным местам сообщения с приказом оповестить охочих людей об аукционной продаже [Ф. 108. Оп. 8. Д. 339: 125-127; Там же. Д. 1127: 71-74].
В соответствии с «Грамотой на права и выгоды городам Российской Империи» от 21 апреля 1785 г. обязательным условием приобретения гражданства было право собственности на недвижимое имущество в черте города [ПСЗРИ. Т. ХХII. Ст. 16188: 35]. Поэтому значительное количество дел проистекало из споров о наследстве, купле-продаже имений и торговых мест, размежевании градских кварталов и выделении территорий под строительство. 3 августа 1786 г. с просьбой о предоставлении ему земельного участка обратился зачисленный в Курский посад однодворец П.И. Власов [Ф. 108. Оп. 8. Д. 536: 573]. А в сентябре 1782 г. Обоянский городовой магистрат занимался разрешением спора между жителями с. Трубеж и местным мещанством в отношении градского леса. Часть этих угодий сельским поверенным Х. Зиборовым при посредничестве землемера 1 класса Л. Венечанского была уступлена представителю от горожан нотариусу И. Захарьину, с чем многие поселяне не согласились [Ф. 236. Оп. 2. Д. 31: 20-24].
Для оказания помощи в хозяйственных и торговых делах зажиточное купечество нанимало управляющих и поверенных, поэтому судебные разбирательства по причине ненадлежащего исполнения обязанностей и неуплаты жалованья также не являлись редкостью. В частности, 24 февраля 1771 г. поступила челобитная от курского купца П. Алентьева на мещанина Я.И. Горбунова, поступившего к нему в услужение. В период исполнения полномочий последний незаконно присвоил хозяйский товар на 1500 руб. [Ф. 108. Оп. 8. Д. 339: 687-696]. В столь же щепетильном положении оказался и купец Н.С. Иванов, понесший убытки от своего управляющего Т. Кретова. Как удалось установить, обвиняемый, назвавшийся однодворцем из с. Озера Тимского уезда, представил фальшивый паспорт, так как долгое время числился в бегах, всвязи с чем истец, получив компенсацию за украденную лошадь и поврежденный товар, был вынужден заплатить штраф [Там же: 13].
Немаловажную часть дел составляли тяжбы бытового характера, такие как кражи, мошенничество, преднамеренная порча имущества, нанесение оскорблений против чести и достоинства личности, учинение побоев и т. п. Восьмого февраля 1781 г. в городовой магистрат при сопровождении нарочного прибыл мещанин К.В. Рогательников, обвиняемый в «шатании пьяным». Жалобу на него принес священник Никитского прихода И. Богданев, который, проходя по ул. Медвецкой, обнаружил подсудимого «.бешеным образом кричавшим» и оповестил городничего
Балобонова [Там же: 507]. По итогам задержания и предварительного допроса было оформлено сообщение в магистрат с припиской: «рассмотреть и сделать распоряжение» [Ф.108. Оп. 8. Д. 171: 508]. Проведя слушание, члены присутствия постановили: «.для воздержания К.В. Рогательникова от пьянства. употребить его в работы на одну неделю, после чего отослать обратно». 22 февраля Балобонов докладывал об успешном перевоспитании мещанина [Там же: 507-510]. 22 октября 1784 г. на рассмотрение в Курский магистрат поступило дело мещанки П.Д. Видовой, обвиняемой в двоемужестве. Из челобитной помещика с. Ивановка Белгородского у. Ф. Анофриева следовало, что, состояв в законном браке с Андреем Видовым, отлучившимся по торговым делам, подсудимая вышла замуж за его родного брата Александра. Объявив мещанина умершим, они попытались вступить в наследные права на его имение. Вмешавшийся в дело Анофриев предоставил епископу Белгородской духовной консистории Аггею доказательства здравствования Видова, после чего мошенники были наказаны по всей строгости закона [Ф. 108. Оп. 8. Д. 339: 536-546]
Классическая процедура дознания во многом напоминала современный следственный процесс: подача заявления, розыск и допрос фигурантов дела, взятие обвиняемого под стражу, итоговое слушание и вынесение приговора. За рассмотрение иска заявители обязывались уплатить пошлину. По приходо-расходной книге Обоянского городового магистрата за 1787 г. сумма платежа варьировалась от 25 коп. за явочную челобитную до 3 руб. за осуществление розыскных мероприятий [Ф. 236. Оп. 2. Д. 96: 142]. В зависимости от рассматриваемого вопроса процессуальные действия имели некоторую специфику. Например, когда тяжба касалась причинения увечий или «смертоубийства», к делу в обязательном порядке прилагалось медицинское освидетельствование. Так, 17 ноября 1791 г. по окончании следственно-розыскных мероприятий об убийстве десятника С. Лунева курским мещанином П. Катовым городничий Племянников «.для законного суждения.», наряду с прочей документацией, отослал в магистрат свидетельство за подписью доктора А. Реслейна [Ф. 108. Оп. 8. Д. 1366: 130-132]. Разбирательства о воровстве и вандализме дополнительно сопровождались описями поврежденного (украденного) движимого и недвижимого имущества, денежных средств с указанием суммы в руб. и перечнями ходящих по делу бумаг. Подобные списки были учинены по тяжбе между курским мещанином В. Чепчиковым и пономарем А. Цумаковым в отношении украденной у последнего лошади [Там же: 41-42]. Кроме того, часть дел при отправке из городнического правления в магистрат сопровождалась вопросными пунктами. Этот вид документации оформлялся в виде таблицы, состоявшей из двух граф: вопросов дознавателя и ответов обвиняемого [Там же: 46-46 об.]. Отдельным видом делопроизводственных актов был допрос подсудимого. Он составлялся в форме текста, строившегося по плану: полное имя опрашиваемого с указанием прозвища, количества лет от роду, принятия последнего причастия, уровня владения грамотой и обстоятельств дела. Обязательным условием было приобщение клятвенного обещания «пред Святым Евангелием. показывать самую сущую справедливость» [Ф. 108. Оп. 8. Д. 633: 466-468, 471; Там же:. Д. 945: 12]. Визировался документ подписями ответчика и привлекаемых к слушанию свидетелей [Ф. 108. Оп. 8. Д. 633: 471].
В отношении разбирательств, поступавших на апелляцию, также велись соответствующие ведомости, в которых фиксировались порядковый номер входящей жалобы, дата ее поступления и время нахождения в производстве, обстоятельства тяжбы, сумма пошлины и дата отсылки средств в казначейство [Ф. 236. Оп. 2. Д. 9: 1]. Квитанции о поступлении апелляционного сбора в 24 руб. с дела подшивались к специальному реестру, который хранился в магистратском архиве наряду с прочей документацией. Стоит отметить, что процедура обжалования применялась достаточно
часто. Анализ докладных реестров магистрата за 1793 г. показывает, что в среднем за месяц поступало около 20 апелляционных жалоб. К примеру, в мае их было 27 [Ф. 236. Оп. 2. Д. 11: 43], в сентябре - 12 [Там же: 71-76 об.], в ноябре и декабре - 25 и 24 соответственно [Там же: 83 об. - 95; 95 об. - 107]. По особо сложным вопросам составлялись экстракты, включавшие краткий анализ следственных мероприятий и оценку происшествия. Они подкреплялись к стандартному пакету документации и зачитывались в присутствии магистрата с внесением в Журнал заседаний и Книгу приговоров [Ф. 236. Оп. 2. Д. 1, 2]. Если такой документ составлялся от лица городничего, то, как правило, при сохранении стандарта оформления носил именование известия [Ф. 107. Оп. 1. Д. 24: 46 об.]. К числу отчетной документации также относились ведомости и реестры о содержащихся в магистрате колодниках, количестве решенных и нерешенных дел. В первых фиксировались продолжительность нахождения под стражей, место жительства и род деятельности подсудимого, его возраст, суть дела, время судопроизводства и дата поступления в магистрат, а также причины заморозки следствия [Ф. 236. Оп. 2. Д. 70: 8 об.-9]. В тех случаях, когда ни челобитчики, ни обвиняемые на судебное заседание не являлись, магистратом составлялись ведомости «О делах, по которым ни истцы, ни ответчики хождения не имели» [Там же: 6-10 об.]. По указу наместнического правления от 21 сентября 1781 г. такие тяжбы подлежали отправке в архив «к вечному забвению» [Ф. 236. Оп. 2. Д. 29: 1]
Таким образом, круг дел, подлежавших юрисдикции магистратского суда, был весьма обширным. Указанный факт имел двоякое значение. Разнообразие тяжб, с одной стороны, свидетельствовало в пользу развития коммерческих отношений и юридической грамотности торгово-промышленного сословия, с другой - подчеркивало высокий уровень криминогенности городской среды. Тем не менее екатерининское правительство, наделив судебные инстанции новыми регламентами и прописав их структуру и полномочия в едином своде законов, сделало уверенный шаг на пути к прогрессу. Императрице удалось достигнуть поставленной цели и наделить подданных правом на «суд равных».
Библиографический список
Государственный архив Курской области (далее - ГАКО). Ф. 236 (Обоянский городовой магистрат). Оп. 2. Д. 1, 2, 9, 11, 29, 31, 70, 96, 211.
ГАКО. Ф. 107 (Курский губернский магистрат). Оп. 1. Д. 24.
ГАКО. Ф. 108 (Курский городовой магистрат). Оп. 8. Д. 88, 171, 227, 339, 426, 536, 633, 945, 1127, 1366.
ГАКО. Ф. 108 (Курский городовой магистрат). Оп. 8. 167 с.
Полное собрание законов Российской Империи (далее - ПСЗРИ). Собрание первое: в 45-ти т. СПб., 1830. Т. III. Ст. 1674.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. V. Ст. 3208.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. VI. Ст. 3708.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. VII. Ст. 5142, 5212.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. VIII. Ст. 5410.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. XI. Ст. 8734.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. XII. Ст. 8951, 9001.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. XVIII. Ст. 12945.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. XIX. Ст. 13872.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. XX. Ст. 14392.
ПСЗРИ. Собрание первое: в 45 т. СПб., 1830. Т. XXII. Ст. 16188.
Богословский М.М. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719-1727 гг. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1902. 576 с.
Дитятин И.И. Устройство и управление городов России. СПб.: Тип. П.П. Меркульева, Г.В. Фальк, 1875. Т. I. 512 с.
Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М.: Высшая школа, 1968. 368 с.
Серов Д.О. Судебная реформа Петра I. Историко-правовое исследование. М.: Зерцало-М, 2009. 488 с.
