CC BY
24
■ ■ ■ Политизация научно-образовательного дискурса современной России
Храмова Е.В., Шибанова Н.А.
Казанский федеральный университет, г Казань, Российская Федерация.
Аннотация. Трансформация политической системы Российской Федерации вызвала преобразования в науке и образовании. В систему администрирования постепенно включаются технологии «мягкой силы». Согласно теориям неоинституционализма и политического менеджмента заинтересованные сообщества вступают в отношения взаимодействия в формировании государственной политики. Дискурс становится сегментом площадки формирования государственной политики. Вовлеченность акторов в дискурс может быть расценена как их политизированность. Политизация дискурса ведет к росту напряженности между субъектами формирования и реализации государственной научно-образовательной политики.
Ключевые слова: политический дискурс, научная политика, образовательная политика, политическая система, политизация дискурса, неоинституционализм, политический менеджмент, технологии
Для цитирования: Храмова Е.В., Шибанова Н.А. Политизация научно-образовательного дискурса современной России. Коммуникология. Том 5. №5. С. 24-32 DOI 10.21453/2311-3065-2017-5-5-24-32
Сведения об авторах: Храмова Евгения Валерьевна, ассистент кафедры конфликтологии Казанского федерального университета; Шибанова Наталья Александровна, кандидат философских наук, доцент кафедры конфликтологии Казанского федерального университета. Адрес: 420008, Казань, Кремлевская, 18. Тел.: +7 903 388 2928, e-mail: [email protected].
Статья поступила в редакцию: 06.07.2017. Принята к печати: 12.10.2017.
Трансформационные процессы политической системы Российской Федерации
На начальном этапе трансформации политической системы Российской Федерации в постсоветский период, в эпоху тотальной демократизации и либерализации экономических механизмов, «буква закона» для всего политического поля России была нормой поведения акторов на политическом рынке и панацеей государственного стратегического развития.
Со сменой политической парадигмы на парадигму возрастания значимости роли личности политического лидера в вопросах формирования и реализации государственной политики все чаще встает вопрос о легитимации такого типа политики не только в массовом сознании, но и в экспертных кругах. Достигается это в современном доминирующем политическом дискурсе посредством тех-
нологии апеллирования к политическим авторитетам и созданием неполитических общественных организаций, декларативно призванных участвовать в процессе формирования и реализации научно-образовательной политики в Российской Федерации.
Большая роль здесь отводится научно-образовательной сфере, как площадке дискурса и проводнику знания. Особую значимость приобретают университеты. Так, исследователь из Института Брукингса (США), проводивший исследование глобальной гражданственности и возможностей ее трансляции и распространении посредством университетов, Хакан Алтынай [Altinay], опросив ряд обществоведов из разных стран, определяет университеты как проводники политических и гражданских идей.
Современная информационно-коммуникативная революция для исследователей политических процессов формулирует новую информационную парадигму, в контексте которой политическое содержание приобретают неполитические акторы и их деятельность.
Институциональная трансформация, связанная с введением новых правил и их освоением, меняет и паттерны действия и взаимодействия [Burns, Diez]. Основой их становится политический дискурс. В идейной среде общества циркулирует множество дискурсов национального развития, однако лишь некоторым из них суждено перейти из разряда рядовых концепций в разряд официально (или не официально) принятых стратегий. Чтобы это произошло, дискурс должен заручиться поддержкой крупных правительственных, политических и общественных сил и доказать широким кругам свою незаменимость и неизбежность определенного сценария развития общества [Полулях]. Таковым на наш взгляд является основополагающий дискурс общественно-политического развития - научно-образовательный.
Теоретические аспекты современного анализа политического дискурса
Современные представления о политическом дискурсе в науке по своей природе сходятся в содержательной сути на формулировке П. Бэйли о том, что социальная значимость политического дискурса заключается в утверждении в сознании граждан необходимость «политически верных» действий и оценок. Целью политического дискурса таким образом ставится не описание, а убеждение в побуждении к конкретным действиям того или иного гражданина [Bayley]. Оптимальным теоретическим подходом для анализа политического дискурса в условиях трансформации политической системы представляется неоинститу-ционализм.
Неоинституционализм базируется как на институциональном, так и на организационном и индивидуальном уровне. Цель неоинституционального анализа заключается в прослеживании динамики становления и развития институтов в условиях различия их форм организации и специфики институциональной среды. Особому вниманию подвержены функционирующие институцио-
нальные практики. Институционализм в российской науке применяется в исследовательской практике с середины девяностых годов прошлого столетия [Российская повседневность...] и развивается в настоящее время в рамках российской политологической школы [Фаркушин; Зазенаев; Патрушев]. Неоинститу-ционализм адекватно применим для изучения институциональных практик в научно-образовательной сфере в условиях трансформации политической системы. Здесь политическая система рассматривается как рынок, на котором осуществляется конкурентная борьба в рамках формирования и реализации государственной политики. Государственная научно-образовательная политика может восприниматься как конкурентная борьба, идущая за особый вид товара: за влияние на принятие решений в образовании и науке и за доступ к распределению ресурсов. Конкурентное взаимодействие осуществляется между акторами формирования и реализации научно-образовательной политики: академическим и административным сообществами посредством политических маркетинговых технологий. То есть носит технологический характер, объясняемый с позиций политического маркетинга. Методика оценки школы взаимоотношений relationship marketing по мнению авторов в большей степени отвечает запросам научно-образовательной среды исходя из исторического опыта взаимоотношений акторов в этом сегменте политического рынка, сложившихся этических принципов сторон, внешних условий формирования этого рынка, характерных для современного этапа развития российского общества и др.
Маркетинг взаимоотношений базируется на исследовательских принципах невозможности точного измерения взаимоотношений акторов на рынке, но возможности объяснения этих отношений через систему семантического содержания [Ormrod, Henneberg, O'Shaughnessy, Bannon]. Электоральный характер исследований большинства представителей теории политического маркетинга не противоречит трансляции их выводов, которые сводятся к принципам демократического участия в политической жизни всех акторов на рынке той или иной политической системы, на научно-образовательную сферу. Измерить отношения акторов этого рынка сложно, но можно попытаться объяснить.
В рамках представляемого исследования использовался сембиотичный понятийный набор, в котором политическая система рассматривается как рынок. Она включает научно-образовательный сегмент, образующийся на пересечении / наложении начного и образовательного рынков. Академическое и административное сообщества рассматриваются как акторы научно-образовательного сегмента рынка политической системы. Государственная научно-образовательная политика в свою очередь представляется в виде конкурентной борьбы акторов академического и административного сообществ, формирующих формальные (соблюдение законодательства) и неформальные нормы/правила (этические, поведенческие, дискурсивные). Определяется, что академическое сообщество на рынке соблюдает и формальные, и неформальные нормы, а административное сообщество - только формальные. Методы участия этих акторов (субъектов) в формировании государственной политики в сфере высшего образова-
ния и науки имеют специфический конкурентный технологический характер. Со стороны административного сообщества технологии обозначаются как технологии администрирования или «hard power». Со стороны академического сообщества технологии отличаются не прямым властным воздействием, а «мягкой силой» - «soft power».
Джозеф Най-младший (Joseph S. Nye, Jr.) определил последнюю как умение достигать желаемого, базируясь на союзническом участии без принуждения или подачки [Nye]. Тай Соломон (Ty Solomon) отмечает [Solomon], что большинство авторов сегодня в своих работах пренебрегают исследованием эмоциональной основы, потенциала мягкой силы. Его исследование направлено на изучение укоренившихся концептуальных социальных и политических подкреплений мягкой силы. Оно базируется на симбиозе теорий Дж. Ная-младшего и Эрнесто Лакло. Тай Соломон считает, что мягкая сила вырастает из эмоциональной и эстетической динамики в процессе социального формирования личности.
Кейтлин Бирн (Caitlin Byrne) в попытке поиска методов оценки мягкой силы [Byrne] отмечает, что на настоящий момент не существует единого подхода к оценке уровня воздействия мягкой силы. Она выделяет два принципа ее формирования: количественные методы, не дающие результатов достаточного уровня и многогранные, объединяющие и количественные, и качественные методы. Последние, по мнению Caitlin Byrne призваны в полной мере оценить мягкую силу и дают более широкие дальнейшие исследовательские возможности. Это факторы, которые измеряют осознание и участие акторов в диалоге с властью, в политике сотрудничества посредством внедрения культурных составляющих и языка - как сильных индикаторов оценки. Более существенное сотрудничество по мнению автора достигается через образование, науку и промышленность, через увеличение возможностей занять ведущие роли во всех секторах. Лаура Розэль (Laura Roselle) предлагает использовать метод стратегического нар-ратива как один из инструментов качественной оценки эффективности мягкой силы [Roselle]. Автор утверждает, что понятие стратегического нарратива дает нам эту возможность через анализ средств массовой информации. Метод позволяет понять новые формы и отношения власти и влияния, изменение природы внимания к ним и приспособление социальных акторов.
Глубокий анализ перехода от жестких форм управления к мягкой силе в образовательной среде многих стран (на примере Дании) дает Лиф Мус (Lejf Moos) [Moos]. Использование «мягкого управления» перемещает центр управления от властных решений к влиянию на их принятие всех уровней. С этой точки зрения автор интересуется анализом новых форм влияния таких, как дискурс и новые социальные технологии. По мнению данного автора в образовательной практике социальные технологии часто становится важным инструментом для политиков. Они оказывают сильное воздействие на политические решения и на образовательную практику.
Такой сембиотичный подход вполне коррелирует с пониманием непростых условий взаимодействия акторов в научно-образовательной сфере современ-
ной России. Здесь механизмы формирования и реализации государственной политики носят стратегический характер, конструируются исходя из четко заданных интересов каждым актором этой политики. Зачастую эти интересы диаметрально противоположны. В таких случаях речь идет об их столкновении в сфере, которая менее всего располагает к конфронтациям основных акторов, в научно-образовательном сегменте рынка. В результате между акторами исторически складываются определенные правила игры, в которой каждый актор, ведомый своими групповыми интересами, посредством технологий «hard power» и «soft power», пытается повлиять на решения, принимаемые другой стороной. Эти технологии становятся инструментом разрешения противоречий субъектов научно-образовательной политики РФ. Выбор технологий, как и в любом проявлении конфликтной ситуации, определяется соблюдением баланса интересов акторов на рынке и методологически объясняется теорией рационального выбора.
Определяющая черта теории рационального выбора заключается в том, что люди всегда стараются максимизировать свои интересы, когда речь идет о таких вещах, как: за кого голосовать или делать выбор в политическом отношении. Моррис Фиорина (Morris Fiorina), являющийся сторонником теории рационального выбора, утверждает, что политология определяется по определенному предмету - политическим институтам, процессам и поведению, чем по конкретной методологии. Центральным тезисом теории рационального выбора является то, что поведение акторов целенаправлено. Политическое поведение является не только психологическим продуктом, продуктом социализации или организационных норм. Напротив, люди имеют цели, которые они пытаются достичь, действуя рационально, на основании знаний, ресурсов и в зависимости от разрешения ситуации [Fiorina., Shapiro]. В совокупности с теорией Фи-орины логично было бы объяснять рациональность действия акторов в политическом поле сквозь призму теоретизации рационального выбора Энтони Даун-сом (Anthony Downs).
Основной принцип концепции Энтони Даунса заключается в том, что правительства, являющиеся чрезвычайно мощными хозяйствующими субъектами, следует рассматривать не столько с политической, сколько с экономической точки зрения. Даунс останавливается на реалистичности роли поведения национального правительства, аналогичного правилам, традиционно используемым потребителями и производителями. Даунс осуществляет попытку построения правила, характерного для рационального государственного поведения в рамках экономического поля. Говоря современным языком, рациональный человек действует таким образом, чтобы не получить самый большой удар по своему карману. Или, иначе говоря, рациональный человек действует, во-первых, в своих собственных интересах. В отношении институций власти Даунс предполагает, что демократические правительства действуют рационально в целях максимизировать политическую поддержку» [Downs].
В российской политической науке по вопросам оценки эффективности государственной политики с представленными выше теоретиками сходится
С.С. Сулакшин, методика которого применима для оценки государственной научно-образовательной политики России. Теория, предложенная С.С. Сулакшиным в ряде исследований, как индивидуальных, так и в соавторстве [Качество и успешность...; Якунин, Макаров, Сулакшин, Багдасарян, Ви лисов, Лек-син, Симонов, Роик; Якунин, Багдасарян, Куликов, Сулакшин; Якунин, Сулакшин; Якунин, Сулакшин, Вилисов, Соколов] предлагает оценку эффективности политики в техническом измерении (эффективность, качество, результативность) и в политическом измерении (одобрение политики действующей власти или представление ей оппозиции через механизм выборов). Методика устанавливает, что потребности человека, общества, государства определяет ценностный выбор. Термины «потребность» и «интерес» семантически сходны. В многообразии субъектов и объектов государственной политики вполне закономерно наличие большого количества конфликтов интересов, баланс которых становится объектом исследований и дискурса. В политическом измерении оценить степень удовлетворенности политикой можно по критерию голосования за действующую власть и наличием представленных альтернатив действующей власти с неудовлетворенной стороны.
Выводы
Согласно авторской позиции основным критерием оценки эффективности научно-образовательной политики является критерий поддержки отраслевой группой интересов действующей власти. Поддержка выражается либо в виде мониторинговых показателей оценки деятельности, либо в так называемом «голосовании ногами» избирателей от этой группы интересов при осуществлении политического выбора. В научно-образовательном сегменте политического рынка это выражается в том, насколько академическое сообщество согласно или не согласно, одобряет или не одобряет, участвует или не участвует в формировании и реализации научно-образовательной политики, реализуемой действующей властью. Проявление позиции академического сообщества вне радикализован-ных форм может осуществляться в поле политизации научно-образовательного дискурса, посредством технологизации конкурентного поведения на рынке политической системы двух этих акторов. Административное сообщество использует явные технологии конкурентной борьбы - «hard power» technologies. Академическое сообщество в свою очередь является приверженцем латентных технологий «soft power».
Источники
Зазнаев О.И. Социальный институт как предмет современных научных интерпретаций (2006) // Ученые записки Казанского государственного университета. Том 148. Серия Гуманитарные науки. Кн. 1. С. 68-76.
Качество и успешность государственных политик и управления. Серия «Политическая аксиология» (2012). М.: Научный эксперт. 496 с.
Патрушев С.В. (2011). Кликократический порядок как институциональная ловушка российской модернизации. Полис. Политические исследования. № 6. С. 120-133.
Полулях Д.С. (2015). Дискурсы национальных стратегий развития в мировой политике: сравнительный анализ // Политическая наука: Науч. журн. / РАН. ИНИОН. центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. полит. науки; Росс. ассоц. полит. науки; Ред. кол.: Мелешки-на Е.Ю. (гл. ред.) и др. № 4: Сравнительные исследования мировой политики / Ред. сост. номера Чихарев И.А. С. 170-179.
Российская повседневность и политическая культура: возможности, проблемы и пределы трансформации (1996). / С.В. Патрушев и др. М.: ИСПИ РАН.
Фарукшин М.Х. (2007). Категории политической науки: очерки / Казан. гос. ун-т им. В.И. Ульянова-Ленина; каф. политологии; под ред. М.Х. Фарукшина. Казань: Центр инновационных технологий. 294 с.
Фарукшин М.Х. (2017). Институциональные основы этнических федераций // Политические исследования. № 2. С. 103-117.
Якунин В.И., Багдасарян В.Э., Куликов В.И., Сулакшин С.С. (2009). Вариативность и цикличность глобального социального развития человечества. М.
Якунин В.И., Макаров В.Л., Сулакшин С.С., Багдасарян В.Э., Вилисов М.В., Лексин В.Н., Симонов В.В., Роик В.Д. (2008). Государственная экономическая политика и экономическая доктрина России. К умной и нравственной экономике. В 5 т. Т.1. М.
Якунин В.И., Сулакшин С.С. и др. (2006). Политико-правовые источники и основания формирования и реализации государственных политик в России. Труды Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования. Выпуск №7. М.: Научный эксперт.
Якунин В.И., Сулакшин С.С., Вилисов М.В., Соколов Д.В. (2009). Наука и власть: проблема коммуникаций. М.
Altinay H. (2011). Global Civics: Responsibilities and Rights in an Interdependent World. Washington: Brookings Institution Press. 145 p.
Bannon P. (2005). Relationship Marketing and the Political Process. In: Journal of Political Marketing. Vol. 4, No. 2-3, P. 73-90.
Bayley P. (1985). Live oratory in the television age: The language of formal speeches // Language, image, myth in the U.S. presidential elections 1984. Bologna. P. 104.
Burns T.R., Diez T. (2001). Revolution: An Evolutionary Perspective. International Sociology, No. 4.
Byrne C. (2014). Australia's New Colombo Plan: Enhancing regional soft power through student mobility. In: International Journal. Vol. 71 (1), P. 107-128.
Downs A. (1957). An Economic Theory of Democracy, NY: Harper and Row. P. 20.
Moos L. (2009). Hard and Soft Governance: the journey from transnational agencies to school leadership. In: European Educational Research Journal, Vol. 8, No. 3. P. 397-406.
Morris F., Shapiro I. (2000). Political Scientists Debate Theory of 'Rational Choice'. In: Making a Science out of Looking Out. No. 1. ULR: http://myweb.liu.edu/~uroy/eco54/histlist/pol-sci-rational. htm#3
Nye J., Jr. (2008). Public diplomacy and soft power. Annals of the American Academy of Political and Social Science. March 2008, Vol. 616, 1, P. 94-109.
Ormrod Robert P., Henneberg Stephan C., O'Shaughnessy Nicholas J. (2013). Political Marketing: Theory and Concepts. UK: Sage Publications. 224 p.
Roselle L. (2014). Strategic narrative: A new means to understand soft power. Media, War & Conflict. Vol. 7 (1), P. 70-84.
Solomon T. (2014). The affective underpinnings of soft power. In: European Journal of International Relations. Vol. 20 (3), P. 720-741.
■ ■ ■ Politicization of the Scientific and Educational Discourse in Modern Russia
Eugenia V. Khramova, Natalia A. Shibanova
Kazan Federal University, Kazan, Russian Federation.
Abstract. The author dwells upon the transformation of the political system of the Russian Federation, which has caused certain changes in education and political science. The technology of 'soft power' is gradually being introduced into the administrative system. According to the theories of the neo-institutionalism and political management, communities enter into relations of interaction within the formation of state policy. Correspondingly, discourse becomes a part of the formation of state policy. The involvement of actors in discourse should be regarded as their politicization. The politicization of discourse leads to an increase in tension between the subjects of the formation and implementation of state scientific and educational policy.
Keywords: political discourse, scientific policy, educational policy, political system, politicization of discourse, the neo-institutionalism, political management, technology
For citation: Khramova E.V., Shibanova N.A. The Politicization of the Scientific Educational Discourse in Modern Russia. Communicology. Vol. 5. No. 5. P. 24-32 DOI 10.21453/23113065-2017-5-5-24-32
Inf. about authors: Khramova Eugenia Valeryevna, assistant of the Department of conflictology of the Kazan Federal University; Shibanova Natalia Aleksandrovna, Cand. Sci. (Philos.), Associate Professor of the Department of conflictology of the Kazan Federal University. Address: 420008, Kazan, Kremlevskaya, 18. Tel.: +7 903 388 2928, e-mail: [email protected].
Received: 06.07.2017. Accepted: 12.10.2017.
References
Altinay H. (2011). Global Civics: Responsibilities and Rights in an Interdependent World. Washington: Brookings Institution Press. 145 p.
Bannon P. (2005). Relationship Marketing and the Political Process. In: Journal of Political Marketing. Vol. 4, No. 2-3. P. 73-90.
Bayley P. (1985). Live oratory in the television age: The language of formal speeches. In: Language, image, myth in the U.S. presidential elections 1984. Bologna. P. 104.
Burns T.R., Diez T. (2001). Revolution: An Evolutionary Perspective. International Sociology, No. 4. Byrne C. (2014). Australia's New Colombo Plan: Enhancing regional soft power through student mobility. In: International Journal. Vol. 71 (1), P. 107-128.
Downs A. (1957). An Economic Theory of Democracy, NY: Harper and Row. P. 20. Farukshin M.K. (2007). Kategorii politicheskoy nauki: ocherki [The categories of political science] / Ed. by M.K Farukshin. Kazan: Tsentr innovatsionnykh tekhnologiy. 294 p. (In Russ.).
Farukshin M.K. (2017). Institutsional'nyye osnovy etnicheskikh federatsiy [The institutional framework of ethnic federations]. In: Polis. Politicheskiyeissledovaniya, 2017, No. 2, P. 103-117.
Kachestvo i uspeshnost' gosudarstvennykh politik i upravleniya [The quality and success of the state policies and management] (2012). M.: Nauchny ekspert. 496 p. (In Russ.).
Moos L. (2009). Hard and Soft Governance: the journey from transnational agencies to school leadership. In: European Educational Research Journal, Vol. 8 (1), P. 397-406.
Morris F., Shapiro I. (2000). Political Scientists Debate Theory of 'Rational Choice'. In: Making a Science out of Looking Out. No. 1. ULR: http://myweb.liu.edu/~uroy/eco54/histlist/pol-sci-rational. htm#3
Nye J., Jr. (2008). Public diplomacy and soft power. Annals of the American Academy of Political and Social Science. March 2008, Vol. 616 (1), P. 94-109.
Ormrod R.P., Henneberg S.C., O'Shaughnessy N.J. (2013). Political Marketing: Theory and Concepts. UK: Sage Publications. 224 p.
Patrushev S.V. (2011). Klikokraticheskiy poryadok kak institutsional'naya lovushka rossiyskoy modernizatsii [Clickrelease order as institutional trap for the Russian modernization]. In: Polis. Politicheskiye issledovaniya, 2011, No. 6. P. 120-133. (In Russ.).
Polulyakh D.S. (2015). Diskursy natsional'nykh strategiy razvitiya v mirovoy politike: sravnitel'nyy analiz [The discourses of national development strategies in world politics: a comparative analysis]. In: Politicheskaya nauka: Nauch. zhurn. / Ed. by Meleshkina YY et al. No. 4, P. 170-179. (In Russ.).
Roselle L. (2014). Strategic narrative: A new means to understand soft power. Media, War & Conflict. Vol. 7 (1), P. 70-84.
Rossiyskaya povsednevnost' i politicheskaya kul'tura: vozmozhnosti, problemy i predely transformatsii [Russian everyday life and political culture: possibilities, problems and limits of transformation] (1996) / Ed. by S.V. Patrushev et al. M.: ISPI RAN. (In Russ.).
Solomon T. (2014). The affective underpinnings of soft power. In: European Journal of International Relations. Vol. 20 (3), P. 720-741.
Yakunin V.I., Bagdasaryan V.E., Kulikov V.I., Sulakshin S.S. (2009). Variativnost' i tsiklichnost' global'nogo sotsial'nogo razvitiya chelovechestva [Variability and cyclicity of global social development of mankind]. M. (In Russ.).
Yakunin V.I., Makarov V.L., Sulakshin S.S., Bagdasaryan V.E., Vilisov M.V., Leksin V.N., Simonov V.V., Roik V.D. (2008). Gosudarstvennaya ekonomicheskaya politika i ekonomicheskaya doktrina Rossii. K umnoy i nravstvennoy ekonomike [State economic policy and economic doctrine of Russia. To the intelligent and moral economy]. Vol. 5 (1). (In Russ.).
Yakunin V.I., Sulakshin S.S. et al. (2006). Politiko-pravovyye istochniki i osnovaniya formirovaniya i realizatsii gosudarstvennykh politik v Rossii [Political and legal sources and bases for the formation and implementation of state policy in Russia]. In: Scientific works of the Center of problem analysis ans state-administration development. Vol. 7. M.: Nauchnyy ekspert. (In Russ.).
Yakunin V.I., Sulakshin S.S., Vilisov M.V., Sokolov D.V. (2009). Nauka i vlast': problema kommunikatsiy [Science and power: the problem of communication] M. (In Russ.).
Zaznayev O.I. (2006). Sotsial'nyy institut kak predmet sovremennykh nauchnykh interpretatsiy [Social Institute as a subject of modern scientific interpretations] // Uchenyye zapiski Kazanskogo gosudarstvennogo universiteta. Vol. 148: Liberal Arts. Issue 1. Kazan. P. 68-76. (In Russ.).
