CC BY
22
УДК 316.034
DOI 10.23672/j1625-4688-6129-r
Максимов Павел Викторович
кандидат юридических наук,
заместитель начальника
кафедры уголовного
права и криминологии,
Краснодарский университет МВД России
Milena.555@mail.ru
Pavel V. Maximov
Candidate of Law Sciences, Deputy Head of the Department of Criminal Law and Criminology, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia Milena.555@mail.ru
П олитико-правовая характеристика бандитизма в период противостояния «красных» и «белых»
Political and legal
characteristics of banditism in the period of resistance of «red» and «white»
Аннотация. В статье исследуется бандитизм как социально-опасное явление в годы наиболее интенсивного ведения Гражданской войны в России. Показываются причины, признаки и особенности проявления бандитизма со стороны различных, большей частью политизированных структур, противостоящих советской власти в целом и Красной Армии в частности (махновцы, радикально настроенные крестьяне, уголовники и др.), соответственно дается характеристика различным видам бандитизма. С политико-правовой точки зрения обосновывается позиция, согласно которой встречающееся в литературе понятие «красный бандитизм» представляется некорректным. Отмечается, что бандитизм в рассматриваемом периоде был не спонтанным или случайным, событийным явлением в советском государстве, а вытекал из предшествующего общественно-политического развития России, а катализатором этого процесса стало включение России в Первую мировую войну.
Ключевые слова: бандитизм, война, советская власть, мобилизация, большевики, государство, Красная Армия, Белое движение.
Annotation. The article examines banditry as a socially dangerous phenomenon during the years of the most intense civil war in Russia. The reasons, signs and features of the manifestation of banditry on the part of various, mostly politicized structures that oppose the Soviet regime in general and the Red Army in particular (Makhnovists, radical peasants, criminals, et al.) are shown, respectively, a characteristic is given to various types of banditry. From the political and legal point of view, a position is substantiated according to which the concept of «red banditry» encountered in the literature seems to be incorrect. It is noted that banditry in the period under review was not a spontaneous or accidental, eventful phenomenon in the Soviet state, but stemmed from the previous socio-political development of Russia, and the catalyst of this process was the inclusion of Russia in the First World War.
Keywords: banditry, war, Soviet power, mobilization, Bolsheviks, state, Red Army, White movement.
Революционные события 1917 г. кардинальным образом изменили общественно-политическое и социально-экономическое развитие России. После победы большевиков в жестком противостоянии со своими оппонентами ситуация в стране усугубилась Гражданской войной. Одним из самых разрушительных факторов в период революционного кризиса стал «девятый вал» бандитизма, когда вооруженные нападения с применением насилия, похищением и уничтожением имущества стали едва ли не обыденным явлением на всей территории страны, и в особенности на территориях соприкосновения Красной Армии и вооруженных формирований Белой армии. Активизации бандитизма изначально и во многом, а, скорее, в решающей степени, способствовало появление в России огромного числа вооруженных людей. Дело в том, что вхождение России в Первую мировую войну обусловило всеобщую мобилизацию, в результате чего за три года (с
1914 г.) под ружье были поставлены огромное количество мобилизованных, на начало 1917 г. составлявших почти 7 млн человек [1, с. 148]. При этом нужно иметь в виду, что в 1917 г. участие России в войне не имело достаточно определенного смысла, и на подъеме революционного движения дезертирство и разложение армии в иных формах накануне революций было налицо. Как отмечает Е.В. Бесчестнова: «Всего за несколько месяцев 1917 года самая могущественная армия Европы превратилась в неконтролируемую толпу в солдатских шинелях. Армия, которая казалась победительницей в Великой войне, не просто проиграла, она практически была уничтожена. Массовыми явлениями того периода стали дезертирство, грабежи, пьянство и убийства» [2, с. 302]. Известный приказ Петросовета № 1 от 01 марта 1917 г. лишь добавил дезинтеграции в армейских рядах. В литературе отмечается, что только дезертиров к тому времени насчитывалось более
1,5 млн человек, причем лишь небольшая часть вернулась к труду [3, с. 16]. А когда после октября 1917 г. произошло политическое размежевание (с одной стороны - большевики, взявшие управление страной в свои руки, а с другой стороны -множество противостоящих им движений и организаций («Белое движение») и к началу 1918 г. определилась позиция советской власти прекратить боевые действия, то несколько миллионов вооруженных людей, многие из которых уже видели смерть на поле боя, одновременно оказались на территории России в обстановке начавшейся Гражданской войны. Психологический настрой этих людей можно проиллюстрировать показания одного из бандитов, осужденных в Сибири: «Мы воевали, мы, стало быть, имеем право делать, что хотим ... препятствующим нам - пулю в лоб» [Цит. по: 4, с. 52]. В этой связи, обратим еще внимание на очень интересные цифры уголовной статистики, на которые указал М.Н. Гер-нет: «Сравнивая преступность за апрель 1917 г. с преступностью первых трех месяцев 1923 г., мы видим, что число заявлений о кражах упало вдвое, о присвоениях и растратах в три раза, уменьшилось также число заявлений о мошенничествах, подлогах и вымогательствах, но вдвое возросла цифра заявленных убийств (вместо 22 уб. - 43 уб.) и вооруженных и простых грабежей (с 70 до 98). При оценке этих и последующих цифр надо иметь в виду, что население г. Москвы сильно возросло к 1923 г.» [5, с. 36]. Приведенные данные убедительно свидетельствуют о том, что потенциал насильственной преступности, в том числе бандитизма, был значительным. И это только официально зарегистрированная статистика, фактически же преступлений насильственной и вооруженной направленности было намного больше [6, с. 41].
В связи с разгулом преступности, советская власть в первые же месяцы своего функционирования принимала довольно жесткие организационно-правовые меры по борьбе с бандитизмам -данный аспект более подробно освещен в одной из работ автора [7]. Здесь же рассмотрим особенности проявлений бандитизма в разгар Гражданской войны (1919-1921 гг.). Прежде всего отметим, что, несмотря на принимаемые меры, в том числе в сфере уголовного права [8, с. 78], в годы Гражданской войны акты бандитизма удавалось пресекать далеко не всегда. Это и неудивительно, учитывая, что формы бандитизма были самыми разнообразными, в том числе речь идет не только о привычном уголовном бандитизме, но и о других, присущих только периоду Гражданской войны, в частности, так называемом политическом бандитизме. В свою очередь, и политический бандитизм не был однороден. Вместе с тем, его отличал, как правило, более организованный характер, поскольку вооруженные нападения совершались под флагом каких-либо самозванных организаций, имевших свои вооруженные формирования, находившиеся, разумеется, вне закона (здесь мы подразумеваем, что, поскольку советская власть контролировала ситуация на большей части территории страны и в итоге взяла верх, то именно она, советская власть, являлась законной, соответственно, остальные структуры,
объявлявшие о фактическом управлении какой-либо территории, являлись незаконными).
Классически пеструю палитру подобных формирований дает, в частности, Украина, где орудовал известный Н.И. Махно со своим вооруженным отрядом. Как известно, анархобандит в наиболее сложный для большевиков период был принят ими на службу, командовал собственной «дивизией». Однако порядки регулярной армии были неприемлемы для «атамана». В итоге, он «порвал» с большевиками, в свою очередь, объявившими его врагом, который «устроил диктатуру анархистов и бандитов». Председатель украинского СНК Х. Раковский вынужден был объяснять, что это уже не командир красной дивизии, а «бандит». Причем, бандит, под началом которого находилась масса местных «батек» - Шуба, Коробка, Правда, Маруся Никифорова и т.д. В данной связи, он ставил Махно в один ряд с «бандой» другого бывшего красного командира Григорьева [9, с. 7-10]. Заметим, что красноармейская масса воспринимала новые оценки и недавних «союзниках» с немалым трудом, нередко даже отказываясь выполнять приказы о ликвидации таких формирований. К примеру, когда части дивизии Г. Кото в ского, кстати, в прошлом известного налетчика (как и его приятель - командир «красного полка» Винницкий, более известный как Мишка Япончик), получили приказ атаковать 2-ю группу Махно (Петренко), они его не выполнили: «Среди красноармейцев происходит брожение, часть из них выражает нежелание бороться с махновцами. ... Не помогает ничего: ни угрозы, ни просьбы командного состава» [10, с. 40]. В итоге, махновцы скрылись, за ними «шагом поехал и полк». И лишь после бесчинств махновцев и гибели 4-го эскадрона (бандиты гнали голых по морозу, пока те не погибли), настроения изменились.
Проявления бандитизма на территории Украины становились настолько актуальными, что в роли инициаторов максимальной жесткости мер против банд выступали большевистские вожди, прежде всего, В.И. Ленин. Так, на Всероссийском съезде по внешкольному образованию 19 мая 1919 г. он отмечал: «Теперь на Украине каждая банда избирает кличку, одна свободнее другой, одна демократичнее другой, и в каждом уезде -по банде» [11, с. 356]. В этой связи, нужно заметить, что осенью 1920 г. Украина выпала из «разверстки», хлеба взять нельзя: «мы не можем взять его с Украины, так как там кипит война, и Красной Армии приходится бороться против банд, которыми она кишит» [12, с. 364]. А ведь в это время Украина должна была дать по плану 600 млн. пудов хлеба. В начале 1921 г. ситуация для власти обострилась до предела. Основная черта действительности: «Рост бандитизма и кулацкие восстания». При некотором улучшении в поступлении хлеба с Кавказа, ничего не давала Украина. Перерезав железную дорогу, повстанцы полностью блокировали подвоз из Сибири. Вину за бандитизм вождь возлагает на политических противников: «В бандитизме чувствуется влияние эсеров» [13, с. 348]. Ленин был крайне недоволен действиями Главкома Красной Армии С.С. Каменева и Фрунзе, требовал немедленно разгромить Антонова и Махно, а 06 февраля 1921 г.
потребовал дважды в неделю предоставлять лично ему краткие сведения о борьбе с бандитизмом. Также, Лениным неоднократно проводилась мысль о том, что в росте бандитизма свою негативную роль сыграла демобилизация армии, на что ранее мы уже обращали внимание.
Что касается других регионов России, то в них ситуация складывалась подобным образом, в том числе, это касалось и центральных российских районов. Так, по оценкам В.И. Михеева, в Центральном Черноземье в 1918 г. преобладали небольшие крестьянские восстания, в основном в рамках одного селения, а в 1919 г. восстания уже охватывали целые волости и уезды. Численность таких крестьянских отрядов достигала порой нескольких тысяч. Всего в первом полугодии 1919 г. здесь было зафиксировано 106 крестьянских восстаний. В следующие два года (1920-1921 гг.) наблюдалось повышением уровня организованности повстанцев. С августа 1920 г. уже можно говорить о таком явлении, как «крестьянская война», «антоновщина» [14, с.17]. По-прежнему имело место повстанчество, только в Воронежской губернии за 2 года было ликвидировано более 30 повстанческих отрядов (Зайцева, Курьянова, Шкарупы, Швецова и т.д.), которые, с позиции советской власти, представляли собой банды [14, с. 60]. В этих условиях Ленин требует нанести организованный удар по бандитам. В письме И.С. Уншлихту он предписывает обеспечить максимально тесное взаимодействие ревтрибуналов и ВЧК, и ключевой момент: «Малейшее усиление бандитизма должно влечь военное положение и расстрелы на месте» [15, с. 144].
Указанные проявления бандитизма, как мы отмечали, в литературе именуются обычно политическим бандитизмом, поскольку сущность этого вида бандитизма достаточно ясна - борьба с действующей официальной властью с целью ее свержения в пользу иных политических сил или структур на определенной территории. Соответственно, по формальному признаку такие действия являлись преступными деяниями. Так, А.Н. Шагланов пишет о том, что в 1920-1921 гг. политический бандитизм получил наиболее интенсивное развитие, в частности, в Омской губернии имели место попытки низвергнуть действующую там советскую власть «силами нескольких шаек и банд» [16, с. 76]. С точки зрения Ю.А. Полякова, под политическим бандитизмом следует понимать специфические методы кулаков против Советов, которые находили активное применение в годы Гражданской войны и, особенно, в переломные годы 1921-1922 гг. [17, с. 203]. Однако такая трактовка представляется неоправданно узкой, поскольку организованные вооруженные выступления против советской власти осуществляло не только кулачество, но и иные политические силы, не согласные со сложившейся в России системой властеотношений.
А что касается кулачества, то в данном контексте к политическому бандитизму как раз тесно примыкал кулацкий бандитизм, о котором пишет, в частности, М.И. Мурштис, имея в виду социальную составляющую участников этого вида бандитизма [18, с. 11]. Следует заметить, что этот вид
бандитизма являлся одним из самых распространенных, причем, не только в годы Гражданской войны, но и позже в период коллективизации. В свою очередь, с кулацким бандитизмом тесно связан крестьянский бандитизм, имевший более широкое понимание, поскольку кулаки также относились к классу крестьянства. Однако помимо кулаков, недовольство советской властью проявляли и крестьяне-некулаки, то есть, обычные крестьяне российской глубинки, привычный образ жизни которых стал рушиться с приходом не территорию их обитания советской власти, и, особенно, когда советская власть приступила к политике продразверстки, нередко применяя при этом жестокие методы принуждения. Именно разрушительное влияние продразверстки на крестьянское хозяйство Т.В. Осипова отмечает как основную причину появления этого вида бандитизма [19, с. 294]. Помимо этой причины, данный автор указывает также на сопротивление крестьян мобилизации в Красную Армию, что «стало квалифицироваться центральной властью как банди тизм и уголовщина» [19, с. 295]. Характерным примером крестьянского бандитизма (опять же -с позиции советской власти) может служить известное крестьянское восстание под руководством А.С. Антонова, которое, подавлявший это восстание М.Н. Тухачевский, характеризовал также как «тамбовский бандитизм».
Б е с с п орно, не обходилось и без чисто уголовного бандитизма. Однако в таком понимании бандитизм стал пониматься однозначно лишь с начала 1960-х гг. А применительно к рассматриваемому периоду истории советского государства то, что сейчас именуется бандитизмом (уголовным), именовалось тогда разбоями и грабежами, совершаемые шайками, а термин «банда» (соответственно «бандитизм») стал находить все более широкое применение именно в период революций и Гражданской войны, когда без политики, очевидно, не происходили никакие более или менее масштабные социальные явления. И поэтому, очевидно, синонимом отмеченного выше политического бандитизма является использован и е п о н ятия антисоветский бандитизм, который, в частности, вынесен в название труда А.Г. Хох-лова [20]. В рассматриваемом контексте в литературе выделяется также повстанческий бандитизм, который связывается с организацией вооруженных повстанческих групп, преследовавших цели не просто свергнуть советскую власть на определенной территории, но и установить новый политический порядок на известных началах, то есть особенность повстанцев заключалась в том, что у них была более четко проявляемая идеология, чем у других видов бандитизма. Этот вид бандитизма был характерен, в частности, для событий на Украине, а также в Сибири (на Украине выделяется также анархобандитизм, связанный с многочисленными бандами во главе с атаманами, тем же, например, «батькой Махно»).
В процессе жесткого политического противостояния, переросшего в Гражданскую войну, многие действия противоборствующих сторон, по своей объективной стороне составляли бандитизм, однако, для представителей советской власти (продотряды, ЧК, войсковые подразделения и др.) в силу формальных причин (советская власть -
правящая) эти действия, естественно, квалифицировались не как бандитизм, а как «решительные меры», «борьба с контрреволюцией» и т.д., то есть как правомерные действия с признанием в редких случаях преступных злоупотреблений властными полномочиями. И более того, в решениях высших органов власти подчеркивалась необходимость жестких мер (например, в известном СНК от 05 сентября 1918 г. «О красном терроре»). Мы особо подчеркиваем это обстоятельство потому, что иной подход, когда в историко-правовой литературе решения и действия большевиков объявляются преступными на основании, например, Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, созданной в 1919 г. при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России А.И. Деникине [21], представляется тупиковым с точки зрения исто-рико-правовой методологии и логики. Дело в том, что Белое движение потерпело поражение, большевики взяли верх. Это исторический факт. В рамках этого факта большевики олицетворяли государство (и, соответственно, легитимность всех своих мер), а ее противники - преступные, в том числе, бандитские, формирования. И, в этом смысле. заключения деникинской Особой комиссии юридически ничтожны, равно как и само решение о ее создании, несмотря на то, что она руководствовалась имперским Уставом уголовного судопроизводства, создавая видимость правовой основы. Конечно, гипотетически можно предположить, что советская власть могла быть свергнута, и реальная власть оказалась бы у противников советской власти; тогда ситуация поменялась бы, то есть, речь идет о конечной правовой судьбе насильственных действий по захвату (укреплению) власти: это преступный мятеж или благородная революция - извечный вопрос смутных времен.
Тем не менее, в литературе на основании жестких мер со стороны ВЧК и иных силовых структур советской власти появился термин «красный бандитизм» (иногда - «советский бандитизм»). Однако мы не можем согласиться с признанием политики большевиков в те годы как преступной, и соответственно понятия советская власть и бандитизм не могут быть соединены. Вот почему мы рассматриваем бандитизм как преступное явление, присущее противникам советской власти и прочим деклассированным элементам, а не большевикам. В этом контексте В.И. Шишкин указывает на то, что «красный бандитизм» представляет собой очень сложное явление, и его возникновение обуславливалось не только и не столько революцией и Гражданской войной, сколько особенностями взаимодействия советской власти и населения в конкретных населенных пунктах [22, с. 8]. По мнению С.В. Татаринова, «красный бандитизм» заявил о себе в 1920 г. и находил выражение в применении физического насилия к представителям имущих слоев населения, незаконного изъятия их имущества в пользу государства [23, с. 220]. Этот
Литература:
1. Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил : Стат. исслед. / Под общ. ред. Г.Ф. Кривошеева. М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2001. 607 с.
вид бандитизма сопровождался произволом наделенных властью представителей власти, его осуществляли как правило, маргинальные лица, склонные к мести в отношении «буржуев» посредством «нагана» и «шашки». А А.Г. Тепляков характеризует «красный бандитизм» как «стихийный политический разбой, зверство анархиствующих партизан и сельских коммунистов, недовольных тем, что красный террор поручен только государственным структурам и не ставит своей целью немедленного уничтожения «гадов»» [24]. В целом, «красный бандитизм» был головной болью у центральной власти, и его удалось преодолеть, в основном, с окончанием Гражданской войны и в немалой степени благодаря решительности советской власти и довольно жестким наказаниям [25, с. 169].
В целом же. бандитизм как особо социально опасное явление в рассматриваемом периоде был не спонтанным или случайным, событийным явлением в советском государстве, а вытекал из предшествующего общественно-политического развития России. Катализатором этого процесса стало включение России в Первую мировую войну, в результате чего, в стране появились несколько миллионов вооруженных солдат - представителей преимущественно низших сословий, которые в начале 1917 г. уже не желали воевать и защищать царизм. В условиях государственно-правового хаоса почти на всей территории России возникли необходимые условия для бандитизма - вооруженность, насилие, сплоченность и организованность преступных групп, которые в рассматриваемый период преследовали не столько уголовные, сколько политические цели, учитывая, что представители всего политического спектра имели общий знаменатель в виде готовности и реального применения насилия для физического подавления оппонентов с целью контролировать определенные территории. Есть все основания полагать, что в эти годы (1919-1921 гг.) в истории России страны наблюдалась самая мощная по своим негативным (социально опасным) последствиям волна бандитизма, в которой уголовно-правовая (криминальная) составляющая была перемешана с политической составляющей и большим числом других причудливым и непрогнозируемым образом переплетавшихся факторов (идеологический, военный, крестьянский, сословный, пограничный, социальный, земляческий, казачий и др.). Соответственно, наблюдалось чрезвычайное многообразие форм проявления бандитизма, с одной стороны, и приемов, методов, форм борьбы с ним - с другой. О значимости для советского государства проблемы подавления бандформирований свидетельствует тот факт, что меры по решению этой задачи стали предметом законодательного регулирования, дела о бандитизме были переданы на рассмотрение военно-революционных трибуналов, а лидер большевиков Ленин лично занимался этими вопросами.
Literature:
1. Russia and the USSR in the wars of the XX century. Losses of the armed forces : Stat. research. / Under the general editorship of G.F. Krivosheev. M. : OLMA-PRESS, 2001. 607 p.
2. Бесчестнова Е.В. Развал Русской императорской армии в 1917 году / Е.В. Бесчестнова // Социологическое обозрение. 2018. Т. 17. № 2. С. 299-317.
3. Галин В.В. Интервенция и гражданская война. М. : Алгоритм, 2004. 605 с.
4. Цит. по: Шишкин В.И. Красный бандитизм в советской Сибири / В.И. Шишкин // Советская история: проблемы и уроки. Новосибирск : Наука, 1992. С. 30-79.
5. Гернет М.Н. Предисловие / М.Н. Гернет; Под ред. М.Н. Гернета // Преступный мир Москвы : сборник статей. М. : Право и жизнь, 1924. 246 с.
6. Упоров И. Развитие уголовного наказания в первые годы советской власти / И. Упоров // Уголовное право. 2000. № 4. С. 36.
7. Максимов П.В. Содержание и реализация полномочий чрезвычайных комиссий в сфере борьбы с бандитизмом в советском государстве в период революционного кризиса / П.В. Максимов // Общество и право. 2018. № 3(65). С. 135-140.
8. Рассказов Л.П. Развитие уголовного и уголовно-исполнительного законодательства в России / Л.П. Рассказов, И.В. Упоров. Краснодар, 1999. 182 с.
9. Раковский Х. Что такое махновщина? / Х. Ра-ковский // Долой махновщину. Харьков, 1920. С. 7-10.
10. Комэск 49 к.п. Гришко Урок из истории борьбы с Махно // Боевой путь 9-й Крымско кавалерийской имени Совнаркома УССр дивизии (1918— 1928 г.). Ко дню десятилетия РККА. Гайсин, 1928. 56 с.
11. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 38.
12. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 41.
13. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 42.
14. Михеев В.И. Деятельность органов безопасности по противодействию бандитизму и повстанческим проявлениям в Центральном Черноземье в 1922-1934 гг. М. : Компания Спутник+, 2003. 245 с.
15. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 54.
16. Шагланов А.Н. Виды и формы проявления бандитизма в Омской губернии в 1920-1925 гг. / А.Н. Шагланов // Интеллектуальный потенциал ХХ1 века: ступени познания. 2011. № 6. С. 75-80.
17. Поляков Ю.А. Переход к новой экономической политике и советское крестьянство. М. : Наука, 1967. 511 с.
18. Мурштис М.И. Ответственность за бандитизм : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 215 с.
19. Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. М. : Стрелец, 2000. 397 с.
2. Beschestnova E.V. The collapse of the Russian Imperial Army in 1917 / E.V. Beschestnova // Sociological Review. 2018. Vol. 17. № 2. P. 299-317.
3. Galin V.V. Intervention and civil war. M. : Algorithm, 2004. 605 p.
4. Quote on: Shishkin V.I. Red banditry in Soviet Siberia // Soviet history: problems and lessons. Novosibirsk : Nauka, 1992. P. 30-79.
5. Gernet M.N. Preface / M.N. Gernet; Ed. by M.N. Gernet // The criminal world of Moscow: collection of articles. M. : Law and Life, 1924. 246 p.
6. Uporov I. The development of criminal punishment in the first years of Soviet power / I. Uporov // Criminal law. 2000. № 4. P. 36.
7. Maksimov P.V. The content and implementation of the powers of the extraordinary commissions in the field of combating banditry in the Soviet state during the revolutionary crisis / P.V. Maksimov // Society and Law. 2018. № 3(65). P. 135-140.
8. Rasskazov L.P. Development of criminal and penal enforcement legislation in Russia / L.P. Rasskazov, I.V. Uporov. Krasnodar, 1999. 182 p.
9. Rakovsky H. What is Makhnovism? / H. Rakovsky // Down with the Makhnovshchina. Kharkov, 1920. P. 7-10.
10. Komesk 49 k.p. Grishko A lesson from the history of the struggle against Makhno // The fighting path of the 9th Crimean Cavalry. Council of People's Commissars of the USSR Division (1918-1928). On the day of the decade of the Red Army. Gaisin, 1928. 56 p.
11. Lenin V.I. Poln. coll. op. Vol. 38.
12. Lenin V.I. Poln. coll. op. Vol. 41.
13. Lenin V.I. Poln. coll. op. Vol. 42.
14. Mikheev V.I. Activities of the security agencies in combating banditry and rebel manifestations in the Central Chernozem region in the years 1922-1934. M. : Kompaniya Sputnik+, 2003. 245 p.
15. Lenin V.I. Full coll. op. Vol. 54.
16. Shaglanov A.N. Types and forms of banditry in Omsk province in 1920-1925 / A.N. Shaglanov // Intellectual potential of the XXI century: stages of cognition. 2011. № 6. P. 75-80.
17. Polyakov Yu.A. Transition to a new economic policy and the Soviet peasantry. M. : Nauka, 1967. 511 p.
18. Murshtis M.I. Responsibility for banditry : dis. ... cand. law. M., 2007. 215 p.
19. Osipova T.V. The Russian peasantry in the revolution and civil war. M. : Strelets, 2000. 397 p.
20. Хохлов А.Г. Крах антисоветского бандитизма в Белоруссии в 1918-1925 годах. Мн. : Беларусь, 1981. 173 с.
21. Красный террор в годы гражданской войны -по материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Под ред. Ю.Г Фельштинского. М. : Терра, 2004. 512 с.
22. Шишкин В.И. Красный бандитизм в Сибири (к вопросу об идейно-политическом характере явления, 1920-1922 гг.) / В.И. Шишкин // Из прошлого Сибири. Новосибирск : Наука, 1992. С. 3-79.
23. Татаринов С.В. «Красный бандитизм» как порождение последствий гражданской войны на окраинах Российской империи / С.В. Татаринов // Сервис в России и за рубежом. 2013. № 2. С. 219226.
24. Тепляков А.Г. Красный бандитизм / А.Г. Тепляков // Сайт общественно-исторического клуба «Белая Россия», опубликовано - 25.02. 2014 г. URL : https://www.belrussia.ru/ (дата обращения 08.03.2021).
25. Упоров И.В. Институт уголовного наказания в советском государстве начального периода / И.В. Упоров // Журнал российского права. 2000. № 11. С. 169.
20. Khokhlov A.G. The collapse of anti-Soviet banditry in Belarus in 1918-1925. Mn. : Belarus, 1981. 173 p.
21. The Red Terror during the Civil War - based on the materials of the Special Investigative Commission to Investigate the Atrocities of the Bolsheviks / Edited by Yu.G. Felshtinsky. M. : Terra, 2004. 512 p.
22. Shishkin V.I. Red banditry in Siberia (on the question of the ideological and political nature of the phenomenon, 1920-1922) / V.I. Shishkin // From the past of Siberia. Novosibirsk : Nauka, 1992. P. 3-79.
23. TatarinovS.V. «Red banditry» as a product of the consequences of the civil war on the outskirts of the Russian Empire / S.V. Tatarinov // Service in Russia and abroad. 2013. № 2. P. 219-226.
24. Teplyakov A.G. Red gang / A.G. Teplyakov // Website socio-historical club «White Russia», published - 25.02.2014. URL : https://www.belrussia.ru/ (date of application 08.03.2021).
25. UporovI.V. Institute of criminal punishment in the Soviet state the initial period // Journal of Russian law. 2000. № 11. P. 169.
