CC BY
71
признающие, кроме него, лишь четырех шейхов линии Халидийа-Махмудийа-Шазилийа (включая Арсланали).
Все вышеперечисленные факторы следует обязательно учитывать при оценке постсоветского исламского образования в РД. Рассмотренный в работе пример исламских вузов - странного слияния элементов советской высшей школы и традиционного дагестанского медресе - показывает, сколь сложно проходит здесь сегодня «производство» и передача исламского знания. Кроме того, он позволяет сделать ряд общих выводов. Непохоже, что в ближайшем будущем мусульманская школа потеснит государственную (светскую). Перспектива исламского образования может определяться соединением элементов светской и религиозной школ, конфликтом местных, общероссийских и зарубежных влияний. Ныне уже невозможно закрыть границы и оторвать Дагестан от исламских центров государств Ближнего Востока. Вместе с тем не следует бояться «экспорта» терроризма через медресе. Гораздо более опасной мне представляется обостряющаяся борьба за знание, власть и ресурсы, ведущаяся между победившими в 1999 г. мусульманскими традиционалистами.
«Центральная Азия и Кавказ», Лулео (Швеция), 2007 г., № 1, с. 23-36.
Нина Гегелашвили, кандидат политических наук ПОЛИТИКА ВАШИНГТОНА В ГОСУДАРСТВАХ ЮЖНОГО КАВКАЗА И ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Вторая администрация Буша продолжила курс на усиление позиций Вашингтона в отношении стратегически важных для США государств Южного Кавказа и Центральной Азии. Однако новая расстановка политических сил, происшедшая в результате промежуточных выборов в Конгрессе, а также и в администрации нынешнего американского президента, может внести некоторые коррективы в позиции Соединенных Штатов не только в отношении вышеназванных регионов, а значит, и остальных постсоветских государств, но и в отношении самого внешнеполитического курса, проводимого Бушем.
72
Анализ осуществляемой США политики на Южном Кавказе и в Центральной Азии с середины 1990-х годов вплоть до настоящего времени убедительно демонстрирует тот факт, что в основе политического курса, последовательно проводимого Вашингтоном в этих регионах, находились, прежде всего, геополитические интересы, в то время как экономические интересы были лишь инструментами, своего рода набором средств, обеспечившим Соединенным Штатам довольно легкое и, в целом, обоснованное, с точки зрения Вашингтона, проникновение в государства Южного Кавказа и Центральной Азии. Беспрецедентная по масштабам активизация политики США в области маршрутов нефте- и газопроводов, военной политики, урегулирования конфликтов на Южном Кавказе и в Центральной Азии как нельзя лучше подтверждает это.
Политика США в этом регионе с самого начала имела и продолжает иметь три составляющие: экономическую, военную и политическую. Экономическая составляющая политического курса Соединенных Штатов явилась своего рода увертюрой, удачным введением, обеспечившим Вашингтону доступ к данным регионам. И действительно, в настоящее время геополитика трубопроводов позволяет достаточно точно определить долгосрочные цели США на Кавказе и в Центральной Азии, конечной из которых стало четко обозначенное намерение Вашингтона закрепить там свое лидирующее положение. США шли к этой цели медленно, но верно. Сразу же после развала СССР Вашингтон взял курс на ослабление влияния Москвы на постсоветском пространстве одновременно с усилением американского присутствия, которое с самого начала определялось как «вовлечение» (engagement) в данные регионы. Америка акцентировала свое внимание на тех бывших советских республиках, которые, с точки зрения администрации Клинтона, имели стратегически важное политическое и экономическое значение для США. К ним Вашингтон отнес все три государства Закавказья и пять бывших советских республик Средней Азии. Тогда же было заявлено, что заинтересованность США в этих регионах обусловлена в первую очередь богатыми запасами углеводородного сырья, располагающимися в бассейне Каспийского моря. Также отмечалось, что Соединенные Штаты придают большое значение геополитическому положению Закавказья и Средней Азии, поскольку все эти государства представляют собой важнейшие звенья «нового Шелкового пути», ведущего к возрождению исторических торговых связей Китая и государств Центральной Азии с Европой.
73
Важной частью политики «вовлечения» США в регионы Южного Кавказа и Центральной Азии явилось оказание Вашингтоном содействия этим государствам в создании демократических институтов, способствовавших развитию демократии и демократическим преобразованиям. Это положение было закреплено в принятом в марте 1999 г. американским Конгрессом законе «О стратегии Шелкового пути» (The Silk Road Strategy of1999), призванном стимулировать экономическую помощь и развитие инфраструктуры (включая трубопроводы). Таким образом, все делалось для максимального закрепления лидирующих позиций США в Центральной Азии и на Южном Кавказе надолго и всерьез, что, с точки зрения Вашингтона, должно было способствовать институциональной интеграции, необходимой для вхождения этих стран в западное сообщество.
1. Экономическая составляющая
Несомненно, что экономические интересы с самого начала рассматривались Вашингтоном как вторичные, ставшие лишь инструментами в «Большой игре». Однако нередко стратегические цели в значительной степени совпадают с целями экономическими. Так произошло и с США, которые изначально рассматривали Каспийский регион как одну из возможностей развития альтернативных источников получения энергоносителей, способных уменьшить энергетическую зависимость Вашингтона от ненадежного Персидского залива. Вот почему свой старт Вашингтон взял с так называемого «контракта века» о разработке азербайджанской нефти и создании международного консорциума «AMOK», подписанного в конце 1994 г.
Существует устойчивое мнение, что идея строительства нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан в обход России принадлежит президенту Азербайджана Гейдару Алиеву. Однако в своем недавнем интервью азербайджанской телекомпании АН (AN) Вафа Гулу-заде, занимавший при президенте Гейдаре Алиеве пост заведующего отделом по международным связям, сказал, что впервые такое предложение азербайджанскому лидеру сделал в телефонном разговоре тогдашний президент США Билл Клинтон, мотивировав это тем, что, помимо трубопровода Баку-Новороссийск, Азербайджану нужен альтернативный, в обход России, маршрут доставки углеводородов из Каспия на европейские рынки. Клинтон также обозначил и маршрут трубопровода - через Грузию в турецкий порт
74
Джейхан. Несмотря на все аргументы, выдвинутые против нецелесообразности этого маршрута, в настоящее время нефтепровод Ба-ку-Тбилиси-Джейхан - самый значительный и дорогостоящий проект, и это общепризнанный факт. Протяженность нефтепровода составляет 1767 км, из них в Азербайджане - 443 км, в Грузии -248 км, а в Турции - 1076 км. Пропускная способность трубопровода - 50 млн. т нефти в год. Несомненно, что его строительство -крупная победа американской администрации, положившая начало закреплению позиций США в регионе на долгосрочную перспективу. Он также обеспечил себе право называться «политическим проектом» во многом из-за того, что нарушил монополию России на транспортировку углеводородного сырья из региона. Участниками проекта являются: «Бритиш петролеум» (ВР) - 30,1%; ГНКАР (Государственная национальная компания Азербайджанской Республики) - 25,00%; американская «Юнокал» (Unocal) - 8,90%; «Ста-тойл» (Statoil) - 8,71%; «ТРАО» (ТВАО) - 6,53%; «ЭНИ» (ЕЩ -5,00%; «Иточи» (Itochu) - 3,40%; «КонокоФилиппс» (ConocoPhil-lips) - 2,50%; ИНПЕКС (INPEX) - 2,50%; «Тотал» (Total) - 5,00% и «Амеранда Хесс» (Ameranda Hess) - 2,36%). Строительство нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан обошлось в 4 млрд. долл.
Говоря о значимости этого проекта для США и Запада в целом, президент «БП Азербайджан» (ВР Azerbaijan) Д. Вудворд, в частности, отметил, что «это новый источник энергоресурсов, независимый от Ближнего Востока и России. Он открывает более выгодный и перспективный энергетический коридор Восток-Запад от Каспия и Центральной Азии, что позволит обойти перегруженные и экологически уязвимые турецкие проливы Босфор и Дарданеллы. В то же время трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан и прибыли от него будут способствовать «укреплению независимости, развитию и сотрудничеству между государствами региона». По его словам, экспорт каспийской нефти по железной дороге в грузинском направлении для его компании намного выгоднее, так как обходится в среднем в 4-5 долл. за баррель, в то время как по маршруту Баку-Новороссийск - втрое дороже. С учетом этого компания «БП Азербайджан» решила перевозить свою нефть в объеме около 40 тыс. баррелей в сутки в грузинские порты. Однако полностью игнорировать российский маршрут «БП Азербайджан» пока не собирается. Для этой компании приоритеты по транспортировке нефти распределяются следующим образом: в первую очередь это нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, затем идут нефтепровод на
75
Грузию Баку-Супса, Грузинская железная дорога и только потом -трубопровод Баку-Новороссийск. Официальная церемония открытия состоялась в Джейхане 13 июля 2006 г. Она ознаменовала убедительную победу сторонников этого проекта над его критиками. При этом первая азербайджанская нефть в конце мая 2005 г. уже дошла до турецкого порта Джейхан на Средиземном море. Максимальная годовая производственная мощность нефтедобычи Азербайджана равна 20 млн. т, и для достижения полной мощности эта линия трубопровода нуждается в казахстанской нефти. Что касается Казахстана, то сегодня он находится на втором месте по нефтедобыче среди бывших советских республик после России, добывая порядка одного миллиона баррелей в день, но к 2015 г. этот показатель утроится. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев заявил, что в условиях увеличения добычи энергоресурсов Казахстан встает перед необходимостью поиска дополнительных экспортных путей, и в этой связи возлагает на нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан большие надежды, добавив, что Казахстан уже создал в каспийском порту Актау инфраструктуру, необходимую для экспорта нефти через Азербайджан. В мае 2005 г. во время своего государственного визита в Азербайджан Н. Назарбаев подписал соглашение о присоединении Казахстана к проекту экспортного трубопровода, что полностью совпадает с желанием США приложить максимум усилий для присоединения богатого нефтяными месторождениями Казахстана к нефтепроводу. При этом на первом этапе экспорт нефти будет составлять 7 млн. т, а в перспективе может приблизиться к 20 млн. т в год. Вначале Казахстан будет транспортировать свою нефть танкерами, а затем, по завершению строительства подводной линии трубопровода - по дну Каспийского моря. Не случайно уже в марте 2006 г. на встрече с Нурсултаном Назарбаевым министр энергетики США Сэмюел Бодман заявил, что «Казахстан призван играть ключевую роль в обеспечении глобальной безопасности в области энергетики, и Соединенные Штаты хотели бы видеть эту бывшую советскую республику лидером в продвижении экономической реформы и демократии во всей Центральной Азии», призвав, таким образом, Астану завершить переговоры по использованию трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан для транспортировки нефти Казахстана.
Таким образом, дискуссии вокруг большой нефти Каспия стали ставкой в новой «Большой игре» - соперничестве США и России за контроль над регионом и его богатствами. Это противо-
76
стояние явилось своего рода отголоском наследия старого «блокового» строения мира. Уэйн Мерри, ведущий эксперт Американского совета по внешней политике, так определил его истоки: «Вашингтон сконцентрировал усилия на осуществлении стратегического проекта по установлению первенства США в регионе... Идея этого проекта - обойти существующие пути транспортировки через Россию и Иран и направить энергоносители каспийского региона в Турцию, обеспечив тем самым независимое будущее странам-производителям и странам, предоставляющим транзит».
Стремление США к отведению энергоресурсов Каспия по нефтепроводу Баку-Тбилиси-Джейхан, а ресурсов Центральной Азии по южному маршруту - через Афганистан и Пакистан к Персидскому заливу - является сверхзадачей американской стратегии, лежащей в контексте вашингтонской концепции глобального доминирования. Нефтепровод стал третьим и самым главным маршрутом к имеющимся уже двум другим в регионе - Северный до Новороссийска и Западный до терминала в Супсе (Грузии). Их пропускные мощности ограничены. Аналогичный проект «Бритиш петролеум» Баку-Тбилиси-Эрзрум, предназначенный для транспортировки газа из Азербайджана в Турцию, был практически завершен в конце 2006 г.
Еще одним инструментом «Большой игры» явилась способность Вашингтона закрепить антироссийский крен в политике государств Южного Кавказа и Центральной Азии, объединив их в группы, блоки и коалиции. Это и привело к созданию в 1997 г. блока ГУАМ, куда вошли Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия, а впоследствии и Узбекистан. Создание ГУАМ стало, пожалуй, самым серьезным вызовом российским национальным интересам на постсоветском пространстве. Нельзя не отметить, что с самого начала существенную поддержку странам ГУАМ оказывал Вашингтон, действуя в рамках общей американской стратегии, заявленной президентом Дж. Бушем как «экспансия свободы» и «поддержка тех, кто к ней стремится». Поэтому страны ГУАМ оказались в эпицентре противостояния крупных держав за освоение и транспортировку энергоресурсов Каспия. Первоначально главной целью ГУАМ называлось исключительно развитие транспортной и нефтепроводной инфраструктуры (проекты «нового Шёлкового пути» через коридор ТРАСЕКА (Транспортный коридор Европа-Кавказ-Азия) и перекачки каспийской нефти по маршруту Баку-Супса-Одесса-Броды), но постепенно все более значимым стано-
77
вилось его военное и политическое измерение. Политическое направление стало еще более заметным после того, как в 1999 г. Грузия, Азербайджан, а затем и Узбекистан, вышли из Договора о коллективной безопасности (ДКБ) СНГ, а в декабре 2002 г. была утверждена Рамочная программа сотрудничества ГУАМ - США. Более того, в мае 2006 г. на киевской встрече глав государств - членов ГУАМ этот блок преобразовался в международную организацию «За демократию и экономическое развитие» (ОДЭР) - ГУАМ. Там же был поставлен вопрос об энергетических программах, альтернативных российским, для чего в рамках ГУАМ был создан Топливно-энергетический совет. Нельзя не заметить, что планируемый в этой связи нефтепровод Одесса-Броды с его продолжением до польского порта Гданьск сможет функционировать лишь в случае объединения нефтяных потоков Азербайджана и Казахстана. Это же относится и к проектам транспортировки газа с азербайджанского месторождения Шах-Дениз, большая часть которого, согласно достигнутой договоренности, пойдет по маршруту Баку-Тбилиси-Эрзерум. Следующим шагом в этом направлении стало подписание протокола о реализации зоны свободной торговли как альтернативы предложению России о Едином экономическом пространстве (ЕЭП).
В связи с этим нельзя не обратить внимание и на Бакинскую декларацию о поддержке развития энергетического коридора Восток-Запад, выстраиваемого в обход России. Декларация была подписана министрами иностранных дел Азербайджана, Грузии, Казахстана, а также министрами энергетики Турции и США в Баку, в мае 2005 г. во время церемонии ввода в эксплуатацию азербайджанского участка трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Схема Бакинской декларации такая же, как и у остальных блоков и союзов с «антироссийским креном», объединивших государства Южного Кавказа и Центральной Азии. Обычно в основе таких образований находится экономическая составляющая, которая впоследствии, как правило, плавно перерастает в военно-политическую. Нетрудно понять, что Бакинская декларация явилась своего рода придатком блока ГУАМ.
Таким образом США, следуя четко обозначенному политическому курсу в вышеназванных регионах, главной целью которого является как можно большее дистанцирование государств Южного Кавказа и Центральной Азии от России, пытаются, и зачастую довольно успешно, подвести теоретическую базу для оформления
78
своих практических интересов там. И если в экономическом отношении это веская аргументация в пользу западного маршрута прокладки нефте- и газопроводов, т.е. в обход России, создание различных поначалу экономических блоков типа ГУАМ, с политической доминантой впоследствии - ОДЭР - ГУАМ, то военная составляющая политики США на Южном Кавказе и в Центральной Азии сильно перевешивает ее экономическую составляющую. К тому же, как представляется, подобные блоки, коалиции и объединения, помимо их основного значения - быть региональными или субрегиональными организациями, представляют своего рода кузницу для выработки программ по постепенному превращению стран, входящих в них, в полновесных членов ЕС и НАТО. В настоящее время Каспийский регион, а значит и государства Южного Кавказа и Центральной Азии объявлены зоной стратегических интересов США. Вашингтон интересует этот регион уже и как основной сегмент Черноморско-Каспийской зоны, и как часть «Большого Ближнего Востока» с его колоссальными нефтяными запасами. И в самом деле, «Кавказ - это перекресток, который, подобно стамбульскому аэропорту им. Ататюрка, является своеобразной "центральной точкой". Отсюда вы можете двинуться в любом угодном вам направлении. Это похоже на соединительный узел и напоминает открытые ворота в Центральную Азию», - так определяет Кавказ директор программы каспийских исследований Гарвардского университета Б. Шафер. Таким образом, соперничество за Кавказ и Центральную Азию между крупными державами объясняется прежде всего именно геостратегическим значением этих регионов, а не только имеющимися здесь энергоресурсами.
2. Военная составляющая
Главной целью военной политики США на Южном Кавказе и в Центральной Азии является разработка поэтапных программ для государств вышеназванных регионов, способствующих превращению этих стран в страны НАТО в средне- или же в долгосрочной перспективе, что в конечном счете предусматривает их изоляцию от России. Военная составляющая политики Вашингтона также предусматривает и осуществление контроля над энергоресурсами Каспия, обеспечение безопасности прокладываемых трубопроводов путем урегулирования конфликтов на территории этих стран, и, наконец, создание стабильного климата для бизнеса. Все это по-
79
могает США осуществлять свою политику в глобальном масштабе и контролировать потенциальных конкурентов.
С середины 1990-х годов военная политика США на Южном Кавказе и в Центральной Азии была направлена на укрепление двусторонних военных связей с государствами этих регионов для того, чтобы обеспечить их будущее вступление в НАТО. Это осуществлялось по следующему сценарию: участие этих стран в специально созданной для них альянсом программе «Партнерство ради мира», затем получение ими статуса страны - кандидата в члены НАТО в рамках Плана индивидуального партнерства с альянсом (IPAP - Individual partnership Action Plan), и, наконец, включение этих стран в План по вступлению в НАТО. Постоянно растущее значение, которое альянс придает государствам данных регионов, подтверждается также и появлением в 2005 г. новой должности в рамках альянса - специального представителя генсека НАТО по Кавказу и Центральной Азии. Им стал Роберт Симмонс.
Среди всех закавказских и центральноазиатских государств, осуществляющих сотрудничество с НАТО, Грузия занимает лидирующие позиции. Программа «Обучи и оснасти» (GTEP - Georgia Train and Equip Program), начавшаяся в 2002 г., направлена на модернизацию и адаптацию вооруженных сил Грузии к стандартам НАТО. На эту программу Вашингтон выделил Тбилиси 64 млн. долл. В настоящее время активно осуществляется перекройка бывших российских военных баз в Грузии под стандарты НАТО. С марта 2005 г. была запущена еще одна американская военная программа в Грузии - «Операции по поддержанию стабильности» (Stability Operation Program), которая обошлась Вашингтону в 50 млн. долл. Она способствовала подготовке за один год американскими военными специалистами двух батальонов 21-й танковой бригады ВС Грузии, а также батальонов 11-й бригады - всего более 3 тыс. специалистов для их участия в Афганистане и Ираке. По словам государственного министра Грузии Г. Барамидзе, «успешное развитие отношений с НАТО диктует необходимость внесения изменений в Конституцию страны. Речь идет о технических поправках, касающихся перевода управления вооруженных сил на стандарты, принятые в альянсе. В частности, если по Конституции Грузии управление вооруженными силами сейчас осуществляет Генеральный штаб, то стандарты НАТО требуют появления нового органа - Объединенных штабов. Будут созданы также сухопутные войска». Грузия уже многое сделала для будущего вступления в
80
НАТО, а сам альянс уже не скрывает желания увидеть эту страну в своих рядах. Это объясняется тем, что из всех республик Южного Кавказа и Центральной Азии Грузия наиболее четко обозначила вектор своего внешнеполитического курса, направленный на интеграцию с США и другими западноевропейскими структурами, в определенной степени доказав, что на нее можно положиться в геополитическом противостоянии с Россией. К тому же, по мнению членов оценочной миссии, прибывших в Тбилиси в марте 2006 г., процесс вступления Грузии в НАТО не связан напрямую с урегулированием внутригрузинских конфликтов. Для Североатлантического альянса важно, чтобы процесс шел в правильном направлении. Показательно, что США несколько изменили ориентиры относительно возможности приема стран Южного Кавказа в НАТО по сравнению с их позицией двухгодичной давности, так как полноценное членство этих стран в Североатлантическом альянсе стало в настоящее время частью региональной стратегии Америки. Что же касается конфликтов, происходящих на территории Грузии, то в НАТО понимают серьезность этой проблемы и необходимость ее скорейшего урегулирования, утверждая, что существующий в зонах конфликтов статус-кво не может устраивать мировое сообщество. Единственное жесткое условие, которое ставится НАТО перед Грузией для вступления в альянс, - отсутствие иностранных (в данном случае - российских) военных баз на ее территории ко времени вступления Тбилиси в Североатлантический альянс. В настоящее время Грузия предпринимает реальные действия в этом направлении. В апреле 2006 г. грузинский парламент ратифицировал подписанные до этого соглашения в Сочи между Россией и Грузией по срокам временного функционирования и вывода российских военных баз и других военных объектов РФ с территории Грузии, в которых был утвержден график ликвидации военного присутствия. Согласно данному документу, до конца 2006 г. вся тяжелая военная техника была выведена, а батумская и ахалкалак-ская базы из режима вывода переводились в ликвидационный, и окончательная их ликвидация произойдет до конца 2008 г. В своем выступлении в парламенте в феврале 2006 г. президент Грузии М. Саакашвили заявил: «Грузинская армия полностью переходит на стандарты НАТО, и мы, как никогда, близки к вступлению в альянс. Членство в НАТО для нас означает, что наши границы станут границами альянса и будут защищены многотысячными совре-
81
менными армиями наших партнеров по НАТО и современной системой безопасности».
Практически по такой же схеме, хотя и с немногим отставанием от Грузии, осуществляется военное сотрудничество США и НАТО с Азербайджаном. С лета 2003 г. Азербайджан был включен в зону ответственности американского командования в Европе (ШЕИСОМ). Патронаж над реформированием азербайджанской армии взяла на себя Турция - союзник США по НАТО. Сам же Пентагон планирует провести модернизацию и адаптацию азербайджанских военных специалистов к стандартам НАТО. В настоящее время в рамках военного сотрудничества между Азербайджаном и США полным ходом осуществляется реализация восьми программ. В эти программы, в частности, входят: борьба против терроризма, охрана водного и воздушного пространства Азербайджана, в особенности каспийского шельфа, где сосредоточены экономические интересы США и стран Запада. Также Соединенными Штатами предусматривается модернизация целого ряда военных аэродромов для доведения этих объектов под стандарты НАТО, для чего Вашингтон выделил около 200 млн. долл. Командующий Объединенными воздушными силами НАТО и Воздушными силами США в Европе генерал Уильям Хоббинс, прибывший в Баку в 2006 г., отметил, что доведение военной инфраструктуры, в том числе и военных аэродромов, до стандартов НАТО осуществляется в рамках программы индивидуального партнерства, установленного между Азербайджаном и НАТО, чем, собственно, и объясняется оказание помощи Азербайджану со стороны США. Также американской стороной была одобрена реализация Баку Плана индивидуального партнерства (1РАР) в рамках натовской программы, что, по мнению Вашингтона, содействует сближению Азербайджана с Североатлантическим альянсом. В начале апреля 2004 г. Баку согласился на временное размещение на территории страны мобильных группировок НАТО в рамках провозглашенной США новой концепции глобального военного присутствия, которая заключается, во-первых, в переходе от постоянных к более мобильным и дееспособным базам и, во-вторых, применительно к данной ситуации, в переходе к сравнительно немногочисленным по своему составу так называемым малым и более мобильным базам в окружающих регионах, например в Турции и на Южном Кавказе, вместо постоянных и больших баз, дислоцирующихся в Европе. Посетивший тогда Баку министр обороны США Дональд Рамсфелд
82
смог не только добиться согласия Азербайджана на размещение мобильных сил НАТО, но и «попросить» власти Азербайджана определиться в вопросе скорейшего вступления в НАТО.
Таким образом, в настоящее время США ведут активную работу по созданию в Азербайджане сил специального назначения и военных баз, которые будут обеспечивать безопасность во всем Каспийском регионе. «Временно» дислоцированные мобильные силы США разместятся на трех местных авиабазах - в Кюрдамире, Насосном и в Гюлли. Для них под натовские стандарты США уже заблаговременно модернизировали взлетно-посадочные полосы, способные принимать самолеты всех типов. Согласно прогнозам многих экспертов, американские базы в Азербайджане будут небольшими, а их контингент планируется менять в зависимости от военных нужд Вашингтона в данном регионе. Пентагон рассчитывает, что эти силы могут быть быстро передислоцированы для выполнения той или иной задачи, и они также будут способны осуществлять ряд миссий стратегического назначения. Одной из таких миссий и станет охрана очень важного для Запада нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Для этого уже активно прорабатываются сценарии совместных маневров подразделений жандармерии Турции и Государственной службы специальной охраны и внутренних войск МВД Азербайджана. Кроме того, для охраны этого и других каспийских трубопроводов командование вооруженных сил США в Европе создает специальное оперативное подразделение «Каспийская стража», основу которого составят американские мобильные силы и подразделения армий стран - участниц энергетических проектов. Концепция эта возникла в недрах Пентагона в 2003 г. Она предполагает формирование сети подразделений специального назначения и полицейских сил в прикаспийских странах, которые могли бы быстро реагировать на возникновение чрезвычайных ситуаций. Фактически «Каспийская стража» может стать передовым постом европейского командования США (со штаб-квартирой в Штутгарте), в зону ответственности которого входит и Каспийский регион. Командный центр «Каспийской стражи», оснащённый новейшим радаром, будет находиться в Баку. США планируют израсходовать на создание и функционирование этой программы в ближайшие десять лет примерно 100 млн. долл. В настоящее время находящаяся в Баку группа американских военных экспертов уже развернула учебный центр по подготовке азербайджанских специалистов, которые будут включены в эту программу. «Каспийская
83
стража» предназначена для создания системы наблюдения за воздушным и морским пространством, а также сил быстрого реагирования и пограничного контроля. Кроме того, в рамках этой структуры США обеспечивают не только подготовку воинских контин-гентов, но и оказывают различные виды экономической и политической помощи своим партнерам. Одна из главных задач «Каспийской стражи» - создание условий для окружения Ирана и других стран «оси зла», что, с точки зрения Вашингтона, позволит США держать эти страны под неустанным контролем.
Грузия практически полностью ориентирована на США и Евросоюз, а Азербайджан при наличии, в целом, такой же тенденции, все еще запаздывает в признании главного направления своего внешнеполитического вектора. Армения, которая совсем недавно являлась самым слабым звеном Соединенных Штатов среди стран Южного Кавказа, сегодня уже пытается активно лавировать между Москвой и Вашингтоном. Для привлечения Армении в орбиту своего влияния Вашингтон использует различные механизмы, прежде всего, экономического порядка, учитывая социальные, экономические и политические трудности Еревана, равно как и всех остальных государств Южного Кавказа и Центральной Азии. Пока рано говорить о каком-либо военном сотрудничестве между Вашингтоном и Ереваном. Армения является единственным членом Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) на Кавказе и союзником России. Однако в будущем это положение может измениться, что в немалой степени зависит от широты диапазона по использованию разнообразных рычагов давления на Ереван со стороны Вашингтона - от ускоренной, эффективно встраиваемой демократизации всех общественных институтов до создания соответствующих условий, необходимых для проведения «бархатной революции».
Что касается государств Центральной Азии, то США начали осуществлять военное сотрудничество со странами этого региона с момента начала войны с терроризмом, когда на территории Узбекистана и Киргизии были размещены военные базы США - в аэропорту Ханабад в городе Карши в Узбекистане и «Ганси» в аэропорту Манас в Киргизии. Однако еще в 1997 г. Пентагон принял решение о включении Центральной Азии в зону ответственности Центрального командования Вооруженных сил США. Операция США в Афганистане лишь усилила активизацию американской политики в регионе, в особенности ее военную составляющую, когда
84
государства Центральной Азии были помещены в более широкий контекст борьбы с терроризмом, в первую очередь, в связи с их геополитическим положением. Поэтому с конца 2001 г., в рамках кампании против талибов в Афганистане, Соединенные Штаты заключили с Узбекистаном и Киргизией соглашения о создании на их территории американских военных баз, а с Казахстаном договорились об использовании его воздушного пространства и транзите военных грузов. Также Вашингтон получил согласие таджикских властей на использование аэропорта Душанбе в чрезвычайных ситуациях. Заручившись от Узбекистана - главного союзника Вашингтона в регионе на тот период - широкими полномочиями на проведение военных действий, Пентагон укрепил стратегическое присутствие в этой стране, разместив там 1500 американских солдат, наладил сотрудничество с узбекскими военными в области борьбы с терроризмом и охраны границ и разработал ряд важных совместных инициатив по вопросам нераспространения оружия массового уничтожения. Кроме того, администрация Буша резко увеличила экономическую помощь странам региона: так, помощь Узбекистану с октября 2001 г. выросла к настоящему времени втрое (примерно до 300 млн. долл.).
В целом, военная политика США в Центральной Азии осуществлялась по такому же сценарию, как и в государствах Южного Кавказа, однако, учитывая некоторое отставание центральноазиат-ских стран от «магистральных процессов демократизации», а также специфику данного региона, Соединенные Штаты осваивались там с небольшим отставанием по сравнению с государствами Южного Кавказа. В долгосрочной перспективе военное базирование США на территории каждой отдельно взятой страны будет зависеть от дальнейшего развития внутриполитической ситуации в этих странах, а также от того, насколько эффективно удастся воплотить в жизнь новую концепцию глобального американского военного присутствия.
Разлад с Узбекистаном заставил Вашингтон искать более тесное партнерство с Казахстаном и другими странами Центральной Азии. Судя по количеству американских высокопоставленных чиновников, посетивших Центральную Азию в 2005-2006 гг., ситуация в регионе тревожит Вашингтон, что связано с растущим здесь влиянием России и Китая. Вот почему Соединенные Штаты пытаются в последнее время сделать ставку на самого сильного и предсказуемого, по их мнению, регионального игрока - Казахстан.
85
Не секрет, что США больше устраивает многовекторная внешняя политика этого государства, в основе которой находится соблюдение определенного баланса сил, чем резкие внешнеполитические повороты того же Узбекистана или «нейтралитет» самодостаточной Туркмении. В марте 2003 г. Казахстан был включен в зону ответственности Южноевропейского флота НАТО, а в сентябре того же года Астана подписала с Вашингтоном пятилетний план сотрудничества. В 2004 г. на заседании Совета Североатлантического альянса было принято решение отдать предпочтение сотрудничеству НАТО с регионом. А центром этого сотрудничества стал Казахстан. В октябре 2005 г. гражданин Турции Т. Тунчер был назначен представителем Североатлантического альянса по связям и взаимодействию с центральноазиатскими государствами.
На территории Казахстана нет военных баз, как в Киргизии, однако между Казахстаном и НАТО существует договоренность об использовании воздушного пространства республики силами антитеррористической коалиции. Кроме того, в 2005 г. Астана разработала индивидуальный план партнерства с НАТО. В рамках программы «Партнерство ради мира» НАТО оказывает Астане помощь в оказании военного планирования, в составлении военного бюджета и в подготовке офицерских кадров. В последнее время США рассматривают вопрос о передислокации самолетов ВВС США с базы Ханабад в Карши, находившейся на территории Узбекистана, на таджикский военный аэродром «Айни» в 20 км от Душанбе, а также об использовании туркменского военного аэродрома «Мары-2» в качестве военной базы США.
Спецпредставитель Генерального секретаря Североатлантического альянса по Центральной Азии и Кавказу Р. Симмонс заявил в ноябре 2005 г., что использование авиабазы «Ганси» антитеррористической коалицией НАТО, дислоцирующейся в киргизском аэропорту Манас, будет расширяться. Такое решение было принято после того, как в Пентагоне окончательно определились со сроками вывода американских военных с авиабазы «Ханабад», что потребует от США больших расходов. Киргизия ежегодно получает от США 40 млн. долл. в виде арендной платы. За счет этих доходов в Бишкеке реконструируются аэропорты и дороги, на самой же базе работают по контракту около 600 местных жителей, американцы участвуют в целом ряде благотворительных программ, например, ежемесячно перечисляют значительные суммы на развитие детско-
86
го здравоохранения. В будущем Бишкек рассчитывает увеличить эту сумму за счет компенсаций за ущерб окружающей среде.
Начатая в Афганистане в 2001 г. операция «Несокрушимая свобода» еще далека от завершения. Во всяком случае, НАТО продлила её до конца 2006 г. и, по словам Р. Симмонса, «НАТО и США намерены продолжать свое военное присутствие в Афганистане до полного установления мира в этой стране. Для этого они будут использовать военные базы в Центральной Азии, которые призваны обеспечивать войска в Афганистане». Вашингтон полагает, что Казахстан имеет серьезные шансы стать региональным экономическим лидером, что позволит республике вовлечь в орбиту своего политического влияния Киргизию и Таджикистан.
Что касается Киргизии, то США беспокоят здесь два основных фактора. Во-первых, политическая перспектива нового руководства и его способность восстановить стабильность. Во-вторых, степень лояльности Бишкека к США, которая была поставлена под сомнение после заявления президента К. Бакиева о возможном выводе американских военных из страны. Однако впоследствии это заявление было им же дезавуировано, ибо Вашингтон осознал, что полагаться на стопроцентную поддержку Бишкека уже не стоит.
Не случайно в своих рекомендациях для администрации США американские аналитики из Колумбийского университета предлагают начать установление более тесных связей с Казахстаном в области безопасности. По их мнению, несмотря на то, что США пока не должны считать Казахстан «Грузией в Центральной Азии», тем не менее эта страна имеет наилучшие политические и экономические перспективы в долгосрочном плане. Также отмечалось, что Казахстан - единственная страна в Центральной Азии, имеющая самые крупные запасы природных ресурсов, активно демонстрирующая наибольшее желание «прислушиваться» к рекомендациям США. В связи с тем, что Казахстан является центром пересекающихся связей в Центральной Азии, потенциал угроз стабильности и безопасности региона остается очень высок. Поэтому США и их союзники не должны допустить возникновения в Центральной Азии хаоса, экстремизма и конфликтов. В Вашингтоне полагают, что начинать осуществление своей стратегии надо с Казахстана, где кризисный потенциал невелик, но страна располагает крупнейшими ресурсами и ключевым геополитическим положением в регионе Центральной Азии и является «лакомым куском» для всех внешних игроков.
87
Интересно, что для реализации стратегических интересов США американскими экспертами называется сотрудничество с Россией в Центральной Азии, а также отказ от прежней стратегии Вашингтона, направленной на изоляцию или вытеснение Москвы из региона. Поддерживается идея Центральноазиатского «круглого стола», т.е. диалога на высшем уровне между государствами региона и их соседями - КНР, Россией, Турцией и Ираном. В области энергетической политики США не должны, по мнению экспертов, сосредотачиваться исключительно на известных маршрутах, а поддерживать российские и международные проекты, в том числе и те, которые могут увязать регион с Восточной Азией.
Одной из составляющих политики Вашингтона в государствах Центральной Азии и Южного Кавказа является урегулирование конфликтов в регионе. Главное условие для построения демократии и проведения рыночных реформ - наличие стабильности в этих государствах, что является обязательным условием и для реализации крупномасштабных экономических и транспортных проектов, осуществляемых в этих странах. Для укрепления своих позиций за последние несколько лет США значительно усилили собственные возможности в вопросе карабахского урегулирования, проявили инициативу по нормализации армяно-турецких отношений, стремятся подключиться к процессу мирного урегулирования в Абхазии, упрочили свои позиции в тех странах, которые считаются стратегическими союзниками России в регионе (Армения, Казахстан). Однако в целом это нисколько не изменило ситуацию в отношении урегулирования как абхазского и южноосетинского, так и карабахского конфликтов. Более того, в настоящее время ситуация в зонах южноосетинского и абхазского конфликтов заметно обострилась. Это связано, прежде всего, с недавней попыткой Грузии определить степень готовности ситуации на «месте» в отношении урегулирования конфликта в Южной Осетии, когда летом 2004 г. официальный Тбилиси попытался силой свергнуть де-факто не подчинявшееся властям Грузии правительство Э. Кокойты. Но после поражения близ Цхинвали грузинские формирования были отведены. Показательно, что важную роль в прекращении вооруженного конфликта сыграли США, дав понять Тбилиси, что дальнейшее обострение конфликта преждевременно. В отличие от аджарского сценария попытка Тбилиси «урегулировать» ситуацию в Цхинвали путем проведения маленького и победоносного «блиц-
88
крига» провалилась, однако это вовсе не отодвинуло данную проблему на задний план, а, наоборот, только актуализировало ее.
Роль США в урегулировании конфликтов на Южном Кавказе стала подвергаться резкой критике со стороны представителей американского истеблишмента, заявивших о том, что Вашингтон никогда не проявлял достаточного интереса к этой проблеме. Пока же США предоставили Грузии полный карт-бланш и, судя по всему, заняли выжидательную позицию, которая может перейти в состояние большей готовности, что будет связано, во-первых, с дальнейшими действиями России в случае развития ситуации в зонах конфликта, а во-вторых, с реакцией мирового сообщества на определение статуса Косово, что может рассматриваться в качестве прецедента. В связи с этим необходимо отметить, что, если считать черногорский референдум своего рода нормой бескровного раздела формально единого государства (а Грузия также формально считается единой), то право на собственный выбор имеет как Южная Осетия, так и Абхазия. Однако, касаясь данной проблемы, председатель Еврокомиссии Жозе Баррозу подчеркнул, что черногорский референдум состоялся, потому что с самого начала имел международную поддержку. А без нее очевидно, что попытки оспорить нынешний территориальный состав Грузии не встретят поддержки со стороны Запада. Тем более, что Абхазия и Южная Осетия стремятся, по сути, не к созданию собственного государства, а к переходу под юрисдикцию России. При этом представляется, что при решении подобных проблем должны учитываться факторы исторического, политического и культурологического характера. Таким образом, необходимо вырабатывать единообразные инструменты для решения вопросов подобного рода для всех участников международного сообщества.
Помимо южноосетинского и абхазского конфликтов на территории Южного Кавказа все еще сохраняется потенциальная угроза возобновления «замороженного» конфликта между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха. США не оставляют попыток примирить президентов Азербайджана И. Алиева и Армении Р. Кочаряна и добиться от них реальных шагов по урегулированию карабахской проблемы. Похоже, что Вашингтон совместно с Минской группой ОБСЕ был намерен любой ценой сдвинуть с «мертвой точки» ситуацию в зоне карабахского конфликта до 2007 г. Не случайно состоявшийся в апреле 2006 г. официальный визит президента Азербайджана И. Алиева в Вашингтон президент
89
США Дж. Буш назвал «исторической возможностью» для развития «общих интересов в области безопасности, энергетики и демократии», выразив надежду на скорейшее урегулирование конфликта в Нагорном Карабахе. Желание Вашингтона ускорить процесс урегулирования карабахского конфликта объясняется, во-первых, стремлением США исключить любую возможность дестабилизации обстановки в регионе, а тем более начала боевых действий, в особенности после пуска в эксплуатацию нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Во-вторых, мир на Южном Кавказе необходим США с учетом весьма реальной перспективы использования этого региона для давления на Иран.
Таким образом, проблемы разрешения и предотвращения вооруженных конфликтов на Южном Кавказе представляют наибольшую сложность с точки зрения перспектив достижения здесь стабильности. Поэтому, несмотря на все предпринимаемые попытки со стороны США урегулировать конфликты на Южном Кавказе, ситуация в зонах конфликтов остается по-прежнему неизменной. До сих пор никак не удается примирить противоборствующие стороны, не говоря уже о разрешении самих конфликтов. Учитывая тот факт, что вопрос о территориальном единстве - проблема номер один для государств Южного Кавказа, а также то, что нераз-решенность таких ситуаций чревата для них непредсказуемыми последствиями, эти государства пытаются их решать самостоятельно, как это происходит на примере Грузии. Насколько подобные попытки могут увенчаться успехом, будет зависеть не столько от сторон конфликтов, сколько от расклада главных сил в этом регионе или же, другими словами, от раздела сфер влияния в отношении непризнанных государств.
Политическая составляющая
Соединенные Штаты продолжают выделять средства на программы развития демократии и гражданского общества в государствах Южного Кавказа и Центральной Азии. В целом Вашингтон удовлетворен ходом демократических процессов в этих регионах, в особенности в государствах Южного Кавказа, где Грузии уделяется первостепенное внимание, поскольку и в самом деле наблюдаются независимое, довольно развитое по масштабам СНГ гражданское общество и относительно свободные средства массовой информации. Так, в 2005 г. Вашингтон предоставил Грузии как ключевому
90
государству на Кавказе 138,9 млн. долл., что позволило ей занять второе место после Украины по объемам экономической помощи. Что касается Армении, то в 2005 фин. г. на программы помощи Еревану правительством США было выделено 102,91 млн. долл. Из них 19,89 млн. предназначены для развития демократии, 30,2 млн. - на экономические и социальные реформы, а 21,14 млн. долл. - на обеспечение безопасности и правопорядка. При этом отмечается, что программы в области развития демократии, экономики и правопорядка нацелены на укрепление демократических структур в Армении и поддержку региональной стабильности и безопасности. Вашингтон также ставит целью активизировать участие граждан Армении в государственных делах, упрочить власть закона, укрепить потенциал Национальной ассамблеи, улучшить местное и государственное управление и поддержать независимые СМИ.
Наряду с довольно успешным ходом демократических процессов в государствах Южного Кавказа, государства Центральной Азии, по мнению Вашингтона, демонстрируют некоторое отставание от «магистрального хода» демократических реформ. Так, Вашингтон остается крайне недоволен ситуацией в Узбекистане, и это недовольство усилилось после заявления Ташкента о выводе американских баз, находящихся на его территории. Рамочная декларация о стратегическом партнерстве и сотрудничестве, состоящая из пяти пунктов и подписанная Узбекистаном и США в марте 2002 г., предусматривала ряд мер, призванных способствовать открытости и демократизации узбекского общества. В действительности же Узбекистан ограничился символическими жестами. Поэтому в долгосрочном плане подобное партнерство с нынешним узбекским режимом может поставить под сомнение возможности США выиграть «войну идей», которую американская администрация обозначила как один из главных приоритетов глобальной войны с терроризмом. Тем не менее Вашингтон продолжает поддерживать развитие гражданского общества в Центральной Азии, что ставит проблему защиты прав человека на первый план. В американском политическом истеблишменте активно муссируется мнение о том, что это позволит через некоторое время создать фундамент для оппозиции ныне действующим в Центральной Азии авторитарным и коррумпированным режимам, особенно в таких государствах, как Узбекистан, куда США, с момента размещения там американских солдат, вложили почти полмиллиарда долларов.
91
Официальный Вашингтон продолжает заверять, что делает все возможное для поддержки демократических и экономических реформ в этих государствах. Однако проводимая США политика в этом направлении в последние годы отошла на второй план, так как вопросы военно-технического сотрудничества приобрели для Вашингтона первостепенное значение. В результате отношения США с центральноазиатскими странами стали выстраиваться в зависимости от их готовности предоставить в пользование Вашингтона американские военные базы и другие военные объекты. Поэтому лидеры центральноазиатских стран считают возможным игнорировать призывы к демократическим преобразованиям, продолжая проводить выгодную для себя политику.
Делая выводы в отношении активности США в регионе начиная с 1990-х годов, американские специалисты вынуждены были констатировать, что по многим параметрам Вашингтон не достиг поставленных целей. Создаваемые в Соединенных Штатах структуры по защите гражданских и политических свобод отсутствуют или находятся в стадии атрофии, а гражданское общество остается крайне неразвитым. В экономике возродились методы государственного регулирования, господствует коррупция, что может свести к нулю пока еще крайне незначительные завоевания США в сфере экономических реформ и укрепления демократии. Похоже, что Вашингтон, признавая отсутствие политических и экономических преобразований, угрожает не только благосостоянию и экономической свободе народов, населяющих регион, но в перспективе и безопасности Центральной Азии в целом, однако тем не менее проводит выгодную для себя политику в этих государствах.
Таким образом, можно сделать вывод, что на Южном Кавказе и в Центральной Азии имеет место столкновение нормативных ценностей Запада (суверенитет, стабильность, демократия) с его геополитическими интересами. Эти ценности требуют от США сотрудничества с оппозицией некоторым ныне существующим лидерам центральноазиатских государств, в то время как стратегические интересы США заставляют «дружить с ними». Именно эти лидеры в регионе представляют собой в настоящее время наиболее удобные инструменты для снижения роста радикальных настроений и дальнейшего дистанцирования этого региона от России. Между тем представляется, что США не удастся убедить некоторых центральноазиатских лидеров в необходимости преобразований, напротив, своими действиями Вашингтон может создать пита-
92
тельную среду для возникновения массовых народных волнений, вплоть до кровопролитных конфликтов.
Проводя курс по становлению демократических институтов и укреплению процессов демократии в государствах Центральной Азии, Вашингтон предпочел отказаться от критики лидеров Узбекистана и Киргизии по поводу нарушения там прав человека в обмен на их проамериканскую политику. Таким образом, США на пути строительства демократических процессов в Центральной Азии и на Южном Кавказе делают все возможное по созданию полностью контролируемых ими режимов, и такой вариант, в случае его реализации, способен в корне изменить геополитический расклад сил в обоих регионах.
От того, удастся ли США осуществить свои намерения в отношении центральноазиатских государств и сформировать там новую проамериканскую группировку, будет зависеть как расклад сил в регионе, так и характер отношений между Россией и США. А это, в свою очередь, позволит сделать вывод, насколько оправдал себя курс России на тесное сближение с США в связи с операцией в Афганистане и в борьбе с терроризмом. А пока ситуация в Центральной Азии в целом напоминает известное выражение Уин-стона Черчилля, произнесенное им еще в 1919 г.: «Центральная Азия - это та дойная корова, которая еще дожидается своего крокодила».
Таким образом, с одной стороны, интерес Вашингтона к тем государствам Южного Кавказа и Центральной Азии, последовательно проводившим курс на самое тесное сближение с Америкой, будет усиливаться, тем более, что у Вашингтона есть давно заявленные геополитические и экономические интересы в этом регионе. С другой - серьезные недочеты американской внешней политики в Ираке и Афганистане, конфликт на Ближнем Востоке, иранский кризис, надвигающийся с неумолимой быстротой, ситуация в КНДР, а также резкий рост дефицита федерального бюджета и торгового баланса вызвали нескрываемое перенапряжение сил. Представляется, что США не могут не осознавать того, что пределы их возможностей год от года будут заметно сокращаться, и им следует найти общие правила игры и понять, что рано или поздно Вашингтон не сможет в одиночку управлять миром. Все это будет способствовать внесению серьезных поправок во внешнеполитический курс «глобального доминирования» США, что не в последнюю очередь скажется и на их отношениях с постсоветскими государст-
93
вами, учитывая как особенность и специфику этих стран, так и год от года появляющиеся все новые трудности на пути их демократизации.
«США. Канада: Экономика. Политика, Культура»,
М., 2007 г., № 5, с. 35-52.
Орхан Джемаль,
политолог
ПОСЛЕ АНДИЖАНСКИХ СОБЫТИЙ АЛЬТЕРНАТИВА КАРИМОВУ -МЕСТНЫЕ ВОРЫ
Узбекистан - уникальная страна. Некоторое время назад ее называли «американским агентом в Средней Азии», и теперь трудно приспособиться к мысли, что Узбекистан стал проводником российских интересов в этом регионе. Наши отношения в последние два года резко потеплели. Показательно, что поворотной точкой в российско-узбекских отношениях стало так называемое андижанское восстание 2005 г. Тогда политический истеблишмент России заявил об однозначной поддержке режима Ислама Каримова, и вслед за этим появились дипломатические успехи: возвращение Узбекистана в ОДКБ, ЕврАзЕС, рост торгового оборота и т.д. Поскольку иных стратегических достижений у России в рамках СНГ нет, стоит внимательно рассмотреть, что же произошло в Андижане два года назад и как изменился Узбекистан после этих событий.
Вплоть до 2005 г. каримовский режим был системой сдержек и противовесов, отчасти напоминающий ельцинскую Россию. Всю внутреннюю политику Узбекистана можно было описать как конкуренцию между элитой самаркандского и ташкентского происхождения. Лидером самаркандцев был Исмаил Джурабеков, занимавший высокие посты еще в УзССР. Он, кстати, еще в ту пору содействовал карьерному росту будущего президента Узбекистана, который также был уроженцем Самарканда. В 1990-е Джурабеков, занимая пост первого заместителя премьер-министра, был фактически вторым человеком после Каримова. Проведя на ключевые посты своих сторонников (Буритош Мустафоев - генеральный прокурор, Файзулло Мулложонов - председатель Центробанка, Мамаризо Нурмуродов - министр финансов), Джурабеков контро-
94
