CC BY
87
УДК 94(47).084.8
ПОЛИТИКА УКРЕПЛЕНИЯ РУССКОГО И СОВЕТСКОГО ПАТРИОТИЗМА КАК ИНСТРУМЕНТ СПЛОЧЕНИЯ СОВЕТСКОГО НАРОДА В ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (июнь 1941 г. - ноябрь 1942 г.)
© Синицын Фёдор Леонидович
кандидат исторических наук, соискатель докторантуры, Институт российской истории РАН.
ЕЗ permcavt@gmail.com
В статье анализируются основные аспекты национальной политики Советского Союза в первый, самый тяжёлый период Великой Отечественной войны (июнь 1д41 г — ноябрь 1942 г)■ Рассматривается процесс формулирования новой концепции национальной политики, который был начат в предвоенные годы и завершён в первые месяцы после нападения гитлеровской Германии на СССР.
Ключевые слова: национальная политика СССР, пропаганда, Великая Отечественная война.
Ои
к днои из составляющих национальных 'интересов России в информационной сфере является сохранение и укрепление традиций патриотизма. В рамках данной статьи мы рассмотрим опыт такой деятельности в первый период Великой Отечественной войны - один из самых трагичных этапов в истории нашей страны.
После Октябрьской революции национальная политика в нашей стране отождествлялась с классовым пониманием интернационализма. Отрицались даже положительные достижения дореволюционной России, которая получила клеймо «тюрьмы народов». Советское государство рассматривалось не как самоценное, а лишь как плацдарм для дальнейшего развёртывания «мировой революции». В начале 1930-х гг., в связи с осуществлённым ранее переходом к политике построения социализма «в одной стране», руководство Советского Союза взяло курс на осторожное возвращение к патриотическим и национальным ценностям. Во-первых, одной из концепций политики стало укрепление «советского патриотизма». Понятие «родина» стало неразрывно с определением «советская» и вошло в государственный лексикон. В своём выступлении на XVIII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 г. И. В. Сталин подчеркнул, что движущими силами в Советском Союзе являются «морально-политическое единство советского общества, дружба народов СССР, советский патриотизм». Последний трактовался как «пре-
данность социалистической родине, братская солидарность советского народа с трудящимися массами, которые ещё томятся под игом капитала, верность партии большевиков, преданность советской власти, преданность Сталину, ненависть и непримиримость к врагам народа» [3, с. 5]. В массы внедрялась установка: «где и при каких бы условиях Красная Армия ни вела войну, она будет исходить из интересов своей Родины» [17, ф. 17, оп. 25, д. 28, л. 3].
Во-вторых, были приняты меры по реабилитации роли русского народа в государстве. Русским официально был возвращен статус «великой и передовой нации», присвоены титулы «старший брат в семье советских народов» и «первый среди равных». Положительно была оценена деятельность таких русских исторических деятелей, как А. Невский, К. Минин, Д. Пожарский, Пётр I и роль ряда исторических событий истории России, в частности, Отечественной войны 1812г. В мае 1941 г. была опубликована статья И. В. Сталина «О статье Энгельса “Внешняя политика русского царизма”», в которой глава советского государства обрушился на «классика марксизма» с критикой его русофобских высказываний [2, 1941, № 9, с. 3-5]. В том же месяце И. В. Сталин в беседе с главой Коминтерна Г. Димитровым, сказал
о необходимости «развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом», который
«должен опираться на этот национализм» [12, с. 42]. Однако комплекс мер в рамках нового курса национальной политики до начала войны реализовать полностью не удалось.
22 июня 1941 г. перед советским руководством встала задача сплочения народов страны, мобилизации их духовных ресурсов на защиту Отечества. В первый же день войны состоялось выступление по радио заместителя Председателя Совета народных комиссаров СССР В. М. Молотова, который подчеркнул, что Советский Союз вступил в «отечественную войну», это означало, по сути, войну во имя Родины и нации. В то же время в словах Молотова были слышны ноты «интернационалистического подхода»: «Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских предателей Германии». Такой подход имел место в пропаганде первых недель войны, когда ещё были иллюзии, что «рабочий класс Германии ненавидит фашистскую авантюру» и пытается выразить свою «солидарность с трудящимися СССР» вплоть до актов саботажа в военной промышленности Германии [7, 1941, 23 июня; 2 июля].
Однако такие установки были не более чем отголоском устаревшей политики. Утром 22 июня 1941 г. И. В. Сталин дал Коминтерну указания «развернуть движение в защиту СССР» [19, с. 34]. Компартиям всего мира была дана установка «развернуть широкую кампанию за безграничную поддержку Советского Союза» исходя «из того факта, что Советский Союз ведёт отечественную, справедливую войну», а также не призывать «ни к свержению капитализма в отдельных странах, ни к мировой революции» [17, ф. 495, оп. 18, д. 1335, л. 3а-3в].
Угрозу самому существованию советской власти создавало не только быстрое продвижение германской армии, но и антисоветские настроения части населения. Гитлеровская пропаганда, утверждавшая, что Вермахт пришёл, чтобы освободить народы СССР от «еврейско-большевистского ига», встречала понимание среди части населения страны. Выход из сложившейся ситуации, всё более принимавшей катастрофический характер, советское руководство увидело в усилении национально-патриотической линии пропаганды, основные положения которой прозвучали в радиообращении И. В. Сталина к советскому народу 3 июля 1941 г. Его речь была необычной с самого начала: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры!». Здесь в один ряд встали партийное, общегражданское и церковное приветствия. Далее он дал оценку целям гитлеровцев, объяснив, что они несут прямую угрозу
«разрушения национальной культуры и национальной государственности» народов Советского Союза. Сталин сделал особый упор на то, что СССР ведёт «отечественную освободительную войну против фашистских поработителей». По свидетельству очевидцев, эту речь люди слушали «с огромным вниманием», она вдохновила на «ликвидацию благодушно-мирных настроений» [17, ф. 17, оп. 88, д. 39, л. 5-6].
В июле 1941 г. ЦК ВКП(б) поставил задачу разъяснять населению, что «гитлеризм стремится истребить и поработить наш народ, уничтожить наше государство, нашу культуру» [17, ф. 17, оп. 121, д. 119, л. 8]. Партийные организации на местах переориентировали свою идеологическую работу на воспитание патриотизма и ненависти к врагу. Одним из главных идеологических постулатов стало сравнение начавшейся войны с Отечественной войной 1812 г., а также с противостоянием немецким захватчикам дружины А. Невского в XIII в. и Красной Армии в 1918 г. Таким образом, был подчёркнут не классовый, а национальный характер войны.
Население Украины и Белоруссии в основной массе оказалось в оккупации. За линией фронта к декабрю 1941 г. осталось 5631 тыс. военнообязанных [5, с. 66]. Другие народы СССР были относительно малочисленны, чтобы обеспечить страну воинскими и трудовыми ресурсами. Главный удар как на фронте, так и в тылу, принял на себя русский народ. Поэтому советская пропаганда перенесла упор на национальное самосознание русского народа, роль которого в стране была безоговорочно вынесена на первый план. Характеристики русского народа - «первый среди равных» и «великий» - закрепляются в официальных публикациях и выступлениях. За русским народом была признана особая, «священная» роль нации, принявшей на себя главный удар врага и закрывшего своей грудью другие народы [17, ф. 88, оп. 1, д. 856, л. 12].
«Неразрывная связь русской истории и советского настоящего» [16, 1941, 23 октября] постоянно подчёркивалась в материалах этих лет. На возрождение традиций старой русской армии обращалось внимание при создании 23 июня 1941 г. Ставки Главного Командования, введении 8 августа 1941 г. поста Верховного Главнокомандующего, в мае 1942 г. - гвардейских званий. Для поднятия патриотического духа было допущено снисхождение к некоторым другим атрибутам «царского» прошлого. Например, 9 декабря 1941 г. по радио прозвучала симфония П. И. Чайковского «1812 год», которая ранее была запрещена из-за имевшегося в ней гимна «Славься ты, славься, наш русский царь!».
Актуализация патриотически значимых страниц дореволюционной истории получила широкое развитие в преподавании истории в школе, работе учёных-обществоведов и деятелей искусств. Важное значение придавалось популяризации исторических знаний как средству патриотического воспитания. Уже в июле 1941 г. Институт истории Академии наук СССР подготовил к печати ряд пропагандистских брошюр о героическом прошлом, борьбе с иноземными захватчиками, а также
о культуре русского народа. В 1941-1942 гг. были выпущены книги «Героическое прошлое русского народа в художественной литературе», «Страницы из военного прошлого русского народа», «Исторические традиции русского военного героизма», «Мужественный образ наших великих предков» и др. Сталинские премии по литературе были присуждены А. Н. Толстому за роман «Петр Первый», В. Г. Янчевецкому (В. Яну) за роман «Чингиз-хан» и С. Н. Сергееву-Ценскому за роман «Севастопольская страда». Эти литературные произведения раскрывали георические страницы истории России.
В качестве инструмента пропаганды были использованы имена исторических и культурных деятелей дореволюционной России. Среди них были: «подлинный русский патриот» царь Петр I, «полководец-патриот» А. В. Суворов, поэт А. С. Пушкин, который «горячо и беззаветно любил Россию» [2, 1942, № 10, с. 27, 29, 32]. Проводилось историческое сравнение князя А. Невского и И. В. Сталина как руководителей государства, давших отпор немецким захватчикам [16, 1942, 5 февраля].
В своих выступлениях 6 ноября 1941 г. на торжественном заседании Моссовета и 7 ноября 1941 г. на параде Красной Армии И. В. Сталин подчеркнул национально-патриотический характер войны: «И эти люди [гитлеровцы], лишённые совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!». Неизменный в прошлом призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» в обращении И. В. Сталина не прозвучал. Воздействие речи на параде 7 ноября 1941 г. было беспрецендентным. Как вспоминал комендант Москвы К. Р. Синилов, «после парада настроение совершенно изменилось», «появилась уверенность», «произошёл перелом в разговорах, настроениях» [4, с. 21].
Отдавая усилению «русского фактора» одно из главных мест в пропаганде, советское руководство осознавало, что в многонацио-
нальном СССР нельзя упускать из виду работу по укреплению дружбы народов, особенно «боевой дружбы советских народов» [2, 1941, № 13, с. 34-36]. Русский фактор при этом подавался как залог успеха в борьбе с фашистским агрессором. С темой дружбы народов была тесно связана идея «советского патриотизма» - другой «великой движущей силы советского общества». «Советский патриотизм» представлялся как явление, хотя и новое, рождённое Октябрьской революцией, но уходящее корнями «в далекое прошлое», возникшее на основе «замечательного патриотизма русского народа» [2, 1942, № 10, с. 26, 39] и ставшее, в результате, достоянием всех народов СССР. Война «показала всю действенную мощь советского патриотизма» [16, 1942, 1 января], который «двигает... рабочими», «поднимает колхозников работать не покладая рук» [17, ф. 88, оп. 1, д. 856, л. 33]. Указывалось, что во время войны «советский патриотизм всё ярче и ярче раскрывает» свои черты в виде «глубокой, неистребимой ненависти к врагам родины» [2, 1942, № 10, с. 44].
До начала войны не менее 73% населения СССР составляли представители славянских народов [13, с. 15]. В Красной Армии в начале 1941 г. славянское ядро насчитывало 84,7% (русские - 61%, украинцы - 19,6%, белорусы
- 4,1%) [20, с. 11]. Поэтому особое внимание в идеологической работе уделялось духовной и исторической связи славянских народов, их вековой борьбе с немецкими захватчиками. В рамках укрепления дружбы народов поднимался вопрос об исконной и многовековой связи русских с другими народами СССР.
Одним из важнейших средств укрепления «советского патриотизма» стало проведение митингов представителей разных национальностей, которые призывали свои народы сражаться вместе с «великим русским народом и другими народами Советского Союза» против фашистских оккупантов. Целью проведения митингов было создание таких условий, чтобы «бойцы всех национальностей СССР, где бы они не сражались, помнили, что они защищают свою великую общую родину» [16, 1942, 7 июня]. В 1942г. были проведены митинги представителей белорусского народа, общественных деятелей Эстонии, литовской молодёжи (в нём приняли участие военнослужащие Красной Армии, партизаны, студенты), молдавской интеллигенции, представителей народов Закавказья и Северного Кавказа, украинского и якутского народов. Ораторы провозглашали решимость «вместе с великим братским русским народом» и другими народами страны «разгромить подлого врага» [7, 1942, 1 и 6 сентября]. Митинги представителей славянских народов (10-11 августа 1941 г. и 4-5
апреля 1942 г.) и еврейского народа (24 августа
1941 г. и 24 мая 1942 г.) служили идеологическому воздействию на представителей этих народов не столько внутри страны, сколько за рубежом. Материалы митингов и обращения, принятые на них, широко использовались в пропаганде. Они публиковались в прессе, а также, когда это было актуально, распространялись на оккупированной территории. О значимости митингов можно судить по резолюции Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), в которой с сожалением говорилось о невозможности публикации материалов митинга якутского народа в центральной прессе, так как они были присланы слишком поздно [17, ф. 17, оп. 125, д. 106, л. 72].
Одновременно с усилением воззваний
о сплочении, «дружбе народов» в СССР, в отношении немецкого народа происходил обратный процесс. Антигерманские мотивы, которые появились в закрытых агитационных материалах с осени 1940 г. [14, с. 315], с началом войны были многократно усилены. В июле 1941 г. ЦК ВКП(б) поставил задачу «воспитывать лютую ненависть к врагу» [17, ф. 17, оп. 121, д. 119, л. 9], при этом образ врага был перенесён с «германских империалистов» на «немцев» - «захватчиков», «разбойников», «насильников», «грабителей», «извергов» [7, 1941, 8 ноября; 3, 1942, № 13, с. 42]. Советская пропаганда отражала уверенность, что достигнуть этой цели удастся при обращении к истории многовекового противоборства русских и немцев [2, 1941, № 11-12, с. 84; 19, 1941, 26 июня]. И. В. Сталин в речи 6 ноября 1941 г. призвал «истребить всех немецких оккупантов до единого, пробравшихся на нашу Родину». Выступление на параде 7 ноября 1941 г. он закончил словами: «Смерть немецким оккупантам!». По приказу ГлавПУР от 10 декабря
1941 г. о замене в армейских печатных изданиях лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на лозунг «Смерть немецким оккупантам!», 11 декабря 1941 г. лозунг был заменён в газете «Красная звезда», с 20 декабря 1941 г. - на знамёнах воинских частей. Народы стран, воевавших на стороне Германии (финны, румыны, итальянцы, венгры и др.), рассматривались как «второстепенные оккупанты», к помощи которых гитлеровцы прибегли с целью «разбавить» свою армию [18, с. 80].
Идеология ненависти к немецким оккупантам распространялась средствами литературы и публицистики того периода: «Я призываю к ненависти!» (А. Толстой), «Убей его!.. / Если немца убил твой брат, / Если немца убил сосед, -/ Это брат и сосед твой мстят, / А тебе оправданья нет» (К. Симонов). На собраниях колхозников, состоявшихся в январе 1942 г. в Московской области, внушалось, что «немецкие фашисты - это
звери. их нужно уничтожить всех», приводились факты о том, как «немцы насиловали женщин, пытали детей, грабили мирное население» [17, ф. 17, оп. 125, д. 104, л. 11, 16]. Некоторые пропагандистские материалы указывали на поголовную виновность немецкого народа [10, 1942,
1 января]. Сентенции обратной направленности, когда утверждалось, что «война советского народа против фашистских захватчиков есть, вместе с тем, и война за лучшее будущее немецкого народа, за вновь обретённую честь, за свободную Германию» [11, с. 2] подвергались жёсткой критике как «крупная политическая ошибка» [9, с. 91].
Тем не менее, чтобы не допустить крена в шовинизм, в вопросе об отношении к немецкой нации советскому руководству приходилось балансировать. Так, 23 февраля 1942 г. И. В. Сталин уточнил, что у Красной Армии «нет и не может быть расовой ненависти к другим народам, в том числе и к немецкому народу», так как «гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское - остаётся». В речи Сталина, произнесённой 1 мая
1942 г., было отмечено, что «для германского народа всё яснее становится, что единственным выходом из создавшегося положения является освобождение Германии от авантюристической клики Гитлера-Геринга» [18, с. 46, 52-53].
Уже вскоре после начала войны советское руководство приняло решение восстановить в Красной Армии национальные воинские части. Главная причина создания таких соединений заключалась в том, что к осени 1941 г. в составе призывных контингентов многих союзных и автономных республик обнаружилось немало людей, слабо владевших русским языком или совсем не знавших его. Это серьёзно затрудняло их обучение военному делу, удлиняло сроки подготовки боевых резервов. Поэтому важно было наладить работу с личным составом на родном языке [8, с. 117].
Другая причина такого шага была идеологической - показать вклад отдельных народов в борьбу с фашистской Германией. Особенно это касалось народов Прибалтики, национальные формирования из представителей которых были созданы одними из первых. 3 августа 1941 г. была сформирована 201-я латышская дивизия, 51% воинов которой составляли латыши по национальности. Дивизия вела успешные боевые действия, в октябре 1942 г. получила звание «гвардейской». К осени 1944 г., в связи с потерями на фронте и исчерпанием призывного контингента из числа латышей, их количество в дивизии снизилось до 36,3%. С декабря 1941 г. началось формирование 16-й литовской стрелковой дивизии, 36,3% воинов которой составляли
литовцы. К сентябрю 1942 г. был создан 8-й эстонский стрелковый корпус, который можно назвать самым национальным из всех прибалтийских частей: на ноябрь 1942 г. эстонцы составляли 88,5% личного состава корпуса, то есть больше, чем в довоенной Эстонии (88,1% на 1934 г.). Это соотношение сохранялось с небольшими изменениями всю войну. Служившие в корпусе говорили на эстонском языке, причём неэстонцы также им владели [15, с. 9, 12, 69, 71, 95, 97, 99, 102-105].
13 ноября 1941 г. Государственный комитет обороны принял решение о формировании национальных воинских соединений в республиках Средней Азии, Казахстане, Башкирии, Кабардино-Балкарии, Калмыкии и Чечено-Ингушетии [8, с. 120]. Всего за годы войны было создано значительное количество национальных частей: 2 стрелковых корпуса, 21 стрелковая дивизия, 20 кавалерийских дивизий, 15 отдельных стрелковых бригад, 2 стрелковых полка,
1 авиаполк, 2 отдельных стрелковых батальона,
1 кавдивизион, 1 авиаэскадрилья, общим числом военнослужащих 770 тыс. чел. [6, с. 34].
Однако большинство национальных воинских соединений Красной Армии просуществовало недолго. Уже в 1942 г. были расформированы 15 национальных дивизий и 10 национальных бригад [8, с. 122]. Основной причиной было то, что по мере обучения их бойцов военному делу и русскому языку надобность в национальных частях отпадала. Однако была и такая веская причина, как отмена призыва в армию представителей ряда народов СССР. С самого начала войны был ограничен призыв в армию немцев Поволжья. 19 сентября 1941 г. Закавказский фронт получил такое предписание в отношении аджарцев, хевсуров, курдов, сванов и мохевцев (ряд этих народов советское руководство могло огульно подозревать в симпатиях к Турции, которая занимала недружественную позицию по отношению к СССР). В конце марта 1942 г. Народный комиссариат обороны издал приказ об увольнении в запас всех чеченцев и ингушей и отправке их по месту жительства. 26 июля
1942 г. было указано не призывать титульные народы Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Дагестана. Вероятно, такое же решение было бы принято в отношении адыгейцев, карачаевцев и черкесов, если бы их национальные образования не были оккупированы к августу 1942 г. Наряд для Северной Осетии в 1942 г. составил всего 400 чел. Представители этих народов, которые уже были на фронте, остались в армии до конца войны (кроме представителей репрессированных народов). Причиной ограничения призыва представителей ряда народов было сомнение советского руководства в их лояль-
ности [1, с. 158-160]. Тем не менее, несмотря на ограничение призыва, следует отметить, что многие представители этих народов отличились на фронте. В частности, звание Героя Советского Союза получили 10 чеченцев и ингушей, 9 немцев и 1 балкарец.
Таким образом, опыт национальной политики в ходе военной мобилизации народов СССР в данный период был противоречивым. Способность правительства мобилизовать воинский персонал из числа представителей неславянских народов СССР как в регулярные, так и в национальные части в начале войны некоторым образом компенсировала невозможность мобилизовать значительное число призывного контингента, оказавшегося под оккупацией. В то же время обвинения в «неэффективности» и «нелояльности» национальных подразделений ограничили вклад ряда народов СССР в общие усилия по обороне страны.
В целом следует отметить, что советская национальная политика в наиболее тяжёлый период Великой Отечественной войны (с июня 1941 г. по ноябрь 1942 г.) проявила свою эффективность. В политике на данном этапе можно выделить две параллели.
1. Усиление «русского национального фактора», акцентирование на главенствующей роли русского народа со статусом «великий» и «первый среди равных», реабилитация и использование в пропаганде героических страниц истории русского народа. Однако это говорит о создании новой концепции национальной политики и пропаганды, которая в общих чертах сохранилась и после окончания Великой Отечественной войны, но не о коренной перестройке государственной идеологии. Национальные чувства были для коммунистической власти СССР лишь своеобразным инструментом, который следовало использовать ради достижения высокой цели - наиболее эффективной мобилизации народа на борьбу с врагом. Контент-анализ пропагандистских материалов и прессы военного времени подтверждает, что наибольшего накала политика по усилению русского национального фактора достигала в периоды с октября 1941 г. по февраль 1942 г. и с июля по ноябрь 1942 г., когда положение на фронте было наиболее тяжёлым.
2. Укрепление «советского патриотизма» и «дружбы народов». Вскоре после начала войны были расставлены акценты в этих понятиях, подразумевалась только «дружба народов» СССР. Политика по отношению к жестокому врагу - немецко-фашистским оккупантам - была направлена на воспитание ненависти к нему.
Материалы поступили в редакцию 28.05.2012 г.
Библиографический список
1. Безугольный А. Ю. Народы Кавказа и Красная Армия [Текст]. - М. : Вече, 2007. -512 с. - ISBN 978-5-9533-1989-8.
2. Большевик [Текст]: журнал, орган ЦК ВКП(б).
3. Весенин Е. М. Советский патриотизм [Текст].
- М. : Соцэкгиз, 1938. - 112 с.
4. Горинов М. М. Будни осаждённой столицы: жизнь и настроения москвичей (1941-42 гг.) [Текст] / / Отечественная история. - 1996. - № 3.
- ISSN 0869-5687.
5. Градосельский В. В. Комплектование Красной Армии в годы Великой Отечественной войны [Текст] // Единство фронта и тыла в Великой Отечественной войне (1941-1945). -М. : Academia, 2007. - ISBN 978-5-87444-336-8.
6. Иванов В. Е. Национальные воинские части в СССР: опыт строительства и применения [Текст]. - Екатеринбург : Выс. шк. МВД Рос. Фед., 1996. - 135 с. - ISBN 588-4-3704-58, 9785-88437-04-56.
7. Известия советов депутатов трудящихся СССР [Текст] : газета, орган Верховного Совета СССР.
8. Кирсанов Н. А. Национальные формирования Красной Армии в Великой Отечественной войне 1941-45 гг. [Текст] // Отечественная история. - 1995. - № 4. - ISSN 0869-5687.
9. Костырченко Г. В. Советская цензура в 19411952 годах [Текст] // Вопросы истории. - 1996.
- № 11-12. - ISSN 0042-8779.
10. Красная звезда [Текст] : газета, орган Народного комиссариата обороны СССР.
11. Литература и искусство [Текст] : газета, орган Правления Союза советских писателей, Комитета по делам искусств при СНК СССР и Комитета по делам кинематографии при СНК СССР.
12. Марьина В. В. Дневник Г. Димитрова [Текст] // Вопросы истории. - 2000. - № 7. -ISSN 0042-8779.
13. Население СССР в ХХ веке: Исторические очерки [Текст]. В 3 т. - М. : РОССПЭН, 2001. -Т. 2. - 416 с. - ISBN 5-8243-0016-Х.
14. Невежин В. «Если завтра в поход...»: Подготовка к войне и идеологическая пропаганда в 30-Х-40-Х годах [Текст]. - М. : Яуза; Эксмо, 2007. - 316 с. - ISBN 978-5-699-16625-1.
15. Петренко А. И. Прибалтика против фашизма [Текст]. - М. : Европа, 2005. - 156 с. - ISBN 5-86073-005-5.
16. Правда [Текст] : газета, орган ЦК ВКП(б).
17. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) [Текст].
18. Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза [Текст]. - М. : Госполитиздат, 1947. - 207 с.
19. Фирсов Ф. И. Архивы Коминтерна и внешняя политика СССР [Текст] // Новая и новейшая история. - 1992. - № 6. - ISSN 0130-3864.
20. Шуктомов П. И. Боевое содружество народов СССР в Великой Отечественной войне [Текст]. - М. : Знание, 1970. - 38 с.
1. Bezugol’nyj A. Ju. Narody Kavkaza i Krasnaja Armija [Tekst]. - M. : VeAe, 2007. - 512 s. - ISBN 978-5-95зз-1989-8.
2. Bol’shevik [Tekst]: zhurnal, organ CK VKP(b).
3. Vesenin E. M. Sovetskij patriotizm [Tekst]. -M. : Soqjekgiz, 19з8. - 112 s.
4. Gorinov M. M. Budni osazhdjonnoj stol^y: zhizn’ i nastroenija moskvichej (1941-42 gg.) [Tekst] // OteAestvennaja istorija. - 1996. - № з. - ISSN 0869-5687.
5. Gradosel’skij V. V. Komplektovanie Krasnoj Armii v gody Velikoj OteAestvennoj vojny [Tekst] / / Edinstvo fronta i tyla v Velikoj OteAestvennoj vojne (1941-1945). - M. : Academia, 2007. - ISBN 978-5-87444-зз6-8.
6. Ivanov V. E. Nadonal’nye voinskie Aasti v SSSR: opyt stroitel’stva i primenenija [Tekst].
- Ekaterinburg : Vys. shk. MVD Ros. Fed., 1996. -1з5 s. - ISBN 588-4^704-58, 978-5-884з7-04-5б.
7. Izvestija sovetov deputatov trudjawihsja SSSR [Tekst] : gazeta, organ Verhovnogo Soveta SSSR.
8. Kirsanov N. A. National’nye formirovanija Krasnoj Armii v Velikoj OteAestvennoj vojne 1941-45 gg. [Tekst] // OteAestvennaja istorija. -l995. - № 4. - ISSN 0869-5687.
9. Kostyrchenko G. V. Sovetskaja сєпшш v 1941-l952 godah [Tekst] // Voprosy istorii. - l996. -№ 11-12. - ISSN 0042-8779.
10. Krasnaja zvezda [Tekst] : gazeta, organ Narod-nogo komissariata oborony SSSR.
11. Literatura i iskusstvo [Tekst] : gazeta, organ Pravlenija Sojuza sovetskih pisatelej, Komiteta po delam iskusstv pri SNK SSSR i Komiteta po delam kinematografii pri SNK SSSR.
12. Mar’ina V. V. Dnevnik G. Dimitrova [Tekst] / / Voprosy istorii. - 2000. - № 7. - ISSN 0042-8779.
13. Naselenie SSSR v HH veke: IstoriAeskie oAerki [Tekst]. V з t. - M. : ROSSPJeN, 2001. - T. 2. - 416 s. - ISBN 5-824з-001б-Х.
14. Nevezhin V. «Esli zavtra v pohod...»: Podgotovka k vojne i ideologiAeskaja propaganda v з0А-40А godah [Tekst]. - M. : Jauza; Jeksmo, 2007. - зі6 s. - ISBN 978-5-699-16625-1.
15. Petrenko A. I. Pribaltika protiv fashizma [Tekst]. - M. : Evropa, 2005. - 156 s. - ISBN
5-8607з-005-5.
16. Pravda [Tekst] : gazeta, organ CK VKP(b).
17. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv sorial’no-politicheskoj istorii (RGASPI) [Tekst].
18. Stalin I. V. O Velikoj OteAestvennoj vojne Sovetskogo Sojuza [Tekst]. - M. : Gospolitizdat, l947. - 207 s.
19. Firsov F. I. Arhivy Kominterna i vneshnjaja politika SSSR [Tekst] / / Novaja i novejshaja istorija.
- 1992. - № 6. - ISSN 01з0-з864.
20. Shuktomov P. I. Boevoe sodruzhestvo narodov SSSR v Velikoj Otechestvennoj vojne [Tekst]. - M. : Znanie, l970. - з8 s.
