CC BY
274
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 10. ЖУРНАЛИСТИКА. 2009. № 5
ЗАРУБЕЖНАЯ ЖУРНАЛИСТИКА
Е.Н. Корнилова, профессор кафедры зарубежной журналистики и
литературы, e-mail: [email protected]
ПОЛИТИКА, РИТОРИКА И САТИРА В ПОЭМЕ
ДЖ. Г. БАЙРОНА «ДОН ЖУАН»
В статье рассмотрены приемы поэтики, использованные Дж.Г. Байроном при работе над поэмой «Дон Жуан». Автор работы обращается к сатирическому дискурсу, чтобы доказать преемственность, существующую между латинской сатирической поэзией и формами художественного мышления в поэме лорда Байрона «Дон Жуан», которую правильнее было бы связать с жанровой спецификой романа
Ключевые слова: Байрон, политика, риторика, сатира, поэма, роман.
In this article the last poem of Lord Byron "Don Juan" was studies from the position satirical discourse. The connection between Latin satirical poets Horatius and Juvenal form the one side, and poem by Lord Byron "Don Juan" from other is obvious. Finally, it is said about the evolution genre Byron's poem to forms of contemporary literature for the beginning of XIX century — genre novel.
Key words: Lord Byron, policy, rhetoric, satire, poem, novel.
Поэма Дж. Г. Байрона «Дон Жуан» — до нынешнего времени недостаточно оцененное новаторское, экспериментальное сочинение, определившее литературные тенденции Нового времени. Эта удивительная поэма ("My poem's epic...")1, обозначенная автором в дорогой его сердцу классицистической классификации, оказалась на поверку синтетической жанровой формой, доселе в европейской литературе неизвестной. Робкие попытки подобного синтеза в предшествующей «Дон Жуану» романистике можно было обнаружить в раннем йенском романтизме, в частности в лирически окрашенных романах Л.Тика и Новалиса, где лирическая стихия превалировала над эпической. Так, в «Генрихе фон Офтер-дингене» Новалиса она воплотилась в стихотворных вставках, образцом для которых в какой-то мере могла послужить дилогия И.В. Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера» и «Годы странствий Вильгельма Мейстера». Впрочем, Байрон, относившийся к германской словесности весьма скептически, вряд ли знал о существовании подобных поисков.
1 The Complete Poetical Work of lord Byron. Cambridge Edition. The Riverside Press. Cambridge, 1905. P. 771.
Некую жанровую модель Байрон, картинно размышлявший о «предшественниках» — Гомере, Вергилии, Данте, Ариосто на самом деле видел в «Morgante Maggiore» Пульчи, над переводом которой поэт работал одновременно с первыми двумя песнями «Дон Жуана». Желая избежать непонимания критиков, сам Байрон считал, что «Дон Жуан» "is the epic of the modern life"2, и этот эпос не может не быть сатирой. Но сатире (в ее традиционном понимании) трудно ужиться с лирической стихией, поглотившей и присвоившей себе довольно причудливую сюжетную линию уж очень откровенно «романных» похождений героя, которые, кстати сказать, не имели ни малейших параллелей с традиционном сюжетом о севильском обольстителе.
В соединении сатиры с чистой лирикой Байрон был явный первопроходец, но данный синтез необходимо должен был завершиться серьезным перерождением того, что принято называть сатирой. В лирической исповедальности заключалась самобытность Байрона, его способ самовыражения, который и определил его место в мировой поэзии. Лирическое начало не позволяло автору отстра-ненно смотреть на описанный в поэме мир и, следовательно, в его арсенале сохранялись остроумие, ирония, гривуазные намеки, каламбур, издевка, язвительность, скепсис, пародия — те формы комического, в которых субъективные характеристики превалировали над объективными картинами. Что до политики, то она присутствует в поэме спорадически в качестве громких риторических инвектив и обличений; с помощью язвительной иронии и сарказма воссозданы ханжеские нравы конкретного социального слоя — высшего общества, в разоблачении лицемерия которого Байрону нет равных.
Рассмотрим последний тезис на конкретных примерах.
В «Посвящении», предпосланном «Дон Жуану», читатель сразу же обнаруживает бунтарский характер поэта, прибегающего к па-фосным риторическим выпадам против гонителей политических свобод и их прихлебателей. Фактически речь здесь идет о форме погоса, направленного на поношение двух личных врагов Байрона — поэта Роберта Саути и британского министра иностранных дел Роберта Каслрея, маркиза Лондондерри, немало способствовавшего созданию «Священного союза монархов и народов». В традициях античного красноречия Байрон развенчивает личности носителей враждебной свободолюбию поэта идеологии «Священного союза», указывая на то, что безнравственная в частной жизни личность способна в политике поддерживать лишь рабство, лицемерие и тиранию.
2 «Является эпосом современной жизни» (Ibid. P. 744).
Преступник Каслрей — лукавый, ловкий,
Ты холеные руки обагрил В крови Ирландии. С большой сноровкой
Ты в Англии свободу придушил. Готовый на подлейшие уловки,
Ты тирании ревностно служил, Надетые оковы закрепляя
И яд, давно готовый, предлагая.
Всегда страшит твоих хозяев что-то, И это — повод нации душить.
Созвать конгресс пришла тебе охота, Чтоб цепи человечества скрепить.
Ты создаешь рабов с таким раденьем,
Что проклят и людьми и провиденьем3.
Эти горькие строки были продиктованы поэту политическими общеевропейсекими событиями 1818 г., а именно Аахенским конгрессом Священного союза, который утвердил легитимизм в самых худших его формах, политику запретов на либерализм и свободомыслие по всей Европе, а также систему подавления национально-освободительных движений. Если при своем формировании в 1815 г Священный союз был представлен как религиозно-мистическая организация, направленная на защиту «спокойствия и благоденствия народов и охранения мира всей Европы», то после Аахенского конгресса стало ясно, что участники Союза намерены реализовать свое «право» вооруженным путем вмешиваться в дела любого европейского государства для подавления всяческих проявлений вольномыслия.
Для британских изгнанников-вольнодумцев Байрона и Шелли 1818 г. был временем тяжелейших нравственных испытаний. Оба они категорически протестовали против подавления национально-освободительного движения в Ирландии и соглашательской политики принца-регента на континенте. Ощущение «беспощадности времени и бытия» (Шелли) было связано с утратой либеральных надежд, с консервативными изменениями, наступавшими по всей Европе в период реставрации монархии во Франции, главенства Священного союза и поражений национально-освободительных движений на юге Европы. Вот почему поэт прибегает здесь к пафосу риторического негодования:
3 Цит. в пер. Т. Гнедич по: Байрон Дж.Г. Дон Жуан // Байрон Дж.Г. Паломничество Чайльд Гарольда. Дон Жуан. М., 1972. С. 198—199.
Куда бы я глаза ни обратил,
Везде я вижу цепи. О, Италия! Ведь даже римский дух твой погасил
Сей ловкий шут, презренная каналия!4 Он ранами Ирландию покрыл,
Европа вся в кровавой вакханалии, Везде рабы и троны, смрад и тьма,
Да Саути — их певец, плохой весьма5.
Этот высокий накал гражданского негодования, этот обличительный голос нравственной личности, немедленно отсылает читателя к лучшим образцам просветительской поэзии, например к «благородному негодованию» Шиллера. В отличие от прочих английских романтиков, возможно за исключением Вальтера Скотта, Байрон глубоко впитал нравственные и художественные принципы прошлого просветительского века. Оставаясь приверженцем просветительского рационализма, автор «Дон Жуана» продолжает декларировать свою связь с просветительским классицизмом, в частности с творчеством Александра Поупа и Джона Мильтона, поскольку в их наследии он обнаруживает стремление к гражданственному, социально насыщенному, общественно значимому искусству, которого ему так не хватает в современности. «Стремление Байрона к ясной гармонии классицизма было тем сильнее, чем больше он сам ощущал разорванность отталкивающего его мира и собственного сознания»6. Отсюда и панегирик Мильтону, поэту-гражданину, поэту-пророку, как антитеза придворному льстецу Роберту Саути:
10
Лишь Мильтон, злоязычьем уязвленный, Взывал к возмездью Времени — и вот, Судья нелицемерный, непреклонный,
Поэту Время славу воздает. Но он не лгал — гонимый, угнетенный,
Не унижал таланта, ибо тот, Кто не клевещет, кто не льстит, не гнется, Всю жизнь тираноборцем остается.
11
О, если б мог восстать, как Самуил,
Он, сей старик, пророк, чей голос властный Сердца монархов страхом леденил!7
4 Речь идет о Роберте Каслрее.
5 Байрон Дж.Г. Дон Жуан. С. 199.
6 Дьяконова Н.Я. Китс и его современники. М.: Наука, 1973. С. 20.
7 Байрон Дж.Г. Дон Жуан. С. 198.
Этот риторико-публицистический тон, аллюзии на Библию или Античность будут сохранены автором на протяжении всего текста поэмы, когда она будет касаться вопросов современной политики. К примеру, когда в восьмой песни речь заходит о Русско-турецкой войне и взятии Измаила русскими войсками, Байрон прибегает к разновидности риторического приема градации — климаксу, когда в перечислительном тоне усиливаются человеческие беды, приносимые «цивилизацией»:
68
Но полно о природе! Нужно мне
Напомнить о тебе, Цивилизация!
О битвах, о чуме, о злой вине
Тиранов, утверждавших славу нации
Мильонами убитых на войне...8
В оригинале это звучит еще более язвительно и горько:
LXVIII
So much for Nature: — by way of variety, No back to my great joys, Civilisation!
And the sweet consequence of large society War, pestilence, the despot's desolation,
The kingly scourge, the lust of notoriety,
The millions slain by solders for their ration...9
Ненависть к произволу деспотов, к "опустошениям", что они производят наподобие чумы, к «королевским плетям», к развращенным умам, по чьему приказу убиты миллионы, — одна из центральных тем поэмы, причем в ее разработке читатель встречает не абстрактные рассуждения о морали и нравственности, а высокую личную заинтересованность поэта:
И словно Гекла кровь кипит моя. Коль произвол тиранов вижу я.
XV, 92
— особенность, присущая исключительно романтизму.
В этой личной заинтересованности проявилась глубинная связь поэмы Байрона с традициями латинской сатирической поэзии, в частности с «Сатирами» Горация и Ювенала. Аллюзии на более позднего Ювенала, сатирика времен расцвета имперского деспотизма в Риме, представляются неопытному исследователю более значительными, поскольку из поэмы Байрона читатель запомина-
8 Там же. С. 523
9 The Complete Poetical Work of lord Byron. P. 886—887.
ет яростную патетику возмущения, как в случае с воссозданием трагедии греческого народа, порабощенного Османской империей. Эта страсть передается и во вставной песни, исполненной безымянным поэтом на пиру у Гайде, где развита антитеза прошлого величия и ничтожества ныне порабощенной страны:
Холмы глядят на Марафон, А Марафон — в туман морской, И снится мне прекрасный сон — Свобода Греции родной Могила персов! Здесь врагу Я покориться не могу!..
Но на останках славных дел Я услыхал священный зов, Я песню вольности запел В толпе закованных рабов; Стыдись за греков, и красней, И плачь о Греции своей!...
Но стыдно слезы проливать, Где предки проливали кровь! Земля! Верни, верни опять Великой Спарты храбрецов! С одною сотой прежних сил Вернем мы славу Фермопил!..
Налейте ж кубок мне полней, Я вижу пляску наших дев, Я вижу черный блеск очей — Но в сердце слезы, боль и гнев: Ведь каждой предстоит судьба Быть скорбной матерью раба!
Я с высоты сунийских скал Смотрю один в морскую даль: Я только морю завещал Мою великую печаль! Я бросил кубок! Я один, Страна рабов, — тебе не сын!10
и в описании характера ее отца пирата Ламбро:
Он был строптив и выносил с трудом Позор отчизны попранной, презренной И скорбной. Человечеству в укор Он вымещал на всех ее позор.
(III, 55)11
10 Байрон Дж.Г. Дон Жуан, III. С. 351—353.
11 Там же. С. 341 (выделено мной. — Е.К.).
11 ВМУ, журналистика, № 5
161
Стиль патетической инвективы у Байрона имеет своим образцом сатиры Ювенала, хотя римский поэт в отличие от мятежного английского лорда не может позволить себе тех вольностей в отношении политики и властей, которыми пользуется член английского парламента. Ювенал касается пороков частной жизни, но его обличение ученых женщин и женской развращенности вообще (6-я сатира) очень близки Байрону; в 12-й сатире в эпическом стиле описано кораблекрушение и чудесное спасение друга Ювенала Катулла, а в 15-й — случай людоедства. Стремление Ювенала стать сатириком первая же сатира объясняет крайней порочностью и извращенностью своего времени: "difficile est saturum non scribere (трудно не писать сатир) I, 30". Как верно подмечает М.М. Бахтин, «У Ювенала появляется новый тон в отношении отрицаемой действительности (современности) — возмущение (indignatio). Он сам признает возмущение основной движущей силой своей сатиры, организатором ее ("facit indignatio versum"). Возмущение становится как бы на место сатирического смеха. Его сатиру поэтому называют "бичующей". Однако на деле возмущение вовсе не замещает смеха. Возмущение, скорее, риторический придаток ювеналовой сатиры: формальная структура и образы ее организованы смехом, хотя внешне он и не звучит, и внешне вместо него появляется иногда патетика возмущения»12.
Схожие стилистические приемы находим и в сатирической, по его собственным словам13, поэме Байрона «Дон Жуан», хотя современный читатель сатирой считает несколько иной стиль изложения, особенно в тех частях, где Байрон касается проблем современной ему политики и общественного устройства. Но чуткий поэт оказывается гораздо ближе к истинно сатирической традиции, чем это представляется на первый взгляд.
Для иллюстрации последней мысли еще раз обратимся к статье М.М. Бахтина «Сатира», где крупнейший историк литературы указывает на ряд особенностей, присущих классической римской сати-
12 Бахтин М.М. Сатира // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н.Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2001. С. 943.
13 «Пройдет время, и "Дон Жуана" оценят, так как основной смысл его — сатира на неприглядные стороны современного общества, а вовсе не восхваление порока: да, местами он грешит чувственностью, что ж поделать! Но Ариосто грешит более; Смоллетт (вспомним лорда Струтвела из второй книги "Р[одерика] Р[эндома]" — тот в десять раз более; под стать им и Филдинг. Ни одну девственницу чтение "Д.Ж." не способно развратить — нет и нет! За сим стоит обратиться ей к стихам Томаса Маленького, романам Руссо или к благочестивой де Сталь: вот что толкнет ее на разврат, только не Жуан, который высмеивает его — да и многое что еще». Письмо Джону Мерею. Генуя. 25 дек. 1822 (цит. по: Байрон Дж.Г. На перепутьях бытия. Письма. Воспоминания. Отклики. М., 1989. С. 207).
рической поэзии (Луцилий, Гораций, Ювенал), сходства с которыми нам не сложно обнаружить в поэме Байрона «Дон Жуан». 1) Прежде всего это диалогический характер повествования, вернее его «бе-седно-разговорная» разновидность: «автор беседует сам, заставляет говорить своих персонажей <...>, изображает диалогические сцены; 2) в сатиру входят элементы литературной пародии <...>, литературной полемики; 3) <...> вводится автобиографический мемуарный элемент; 4) основным содержанием сатир является образное отрицание современности в различных ее проявлениях <...>, сатирик остро ощущает свой "век", настоящее, современность (он имеет дело не с идеализированным временем, как прочие жанры), в ее ограниченности и переходящести (то, что должно отойти, умереть как разлагающееся, испорченное)...»14
Проиллюстрируем бахтинские положения об особенностях, присущих классической римской сатирической поэзии, примерами из «Дон Жуана» Байрона.
1. Тому, кто только знакомится с последним неоконченным произведением Байрона, прежде всего бросается в глаза непринужденный стиль остроумной светской беседы, которую ведет рассказчик со своим читателем. Например, в третьей песни читаем:
96
Но я грешу обильем отступлений,
А мне пора приняться за рассказ; Такому водопаду рассуждений
Читатель возмущался уж не раз. Теряя нить забавных приключений,
Я прихожу в парламентский экстаз, — Мне в сторону увлечься очень просто, Хоть я не так велик, как Ариосто!15
Возможно, именно в этих отступлениях и заключается главная прелесть рассказа Байрона; здесь все его знание человеческой натуры, изящное остроумие и просветительский скептицизм. Например, когда Жуан отправляется в путь, маменька
ему
Вручила на дорогу золотые Советы и монеты; наш герой
Из этих двух даров ценил второй. 16
14 Бахтин М.М. Указ. соч. С. 942.
15 Байрон Дж.Г. Дон Жуан, III, 96. С. 356..
16 Там же. II, 9. C. 266.
А спустя несколько строф, незамысловатый совет читателю:
Мне от морской болезни помогал
Всегда бифштекс. Настаивать не смею,
Но все же, сэр, примите мой совет: Попробуйте, худого в этом нет17.
В этих шутках проявляется вся его натура, узнавшая себя в творении Луиджи Пульчи, что отмечали и современники Байрона. «Прелесть разговоров с ним заключалась именно в таких взрывах веселья и эксцентричности, а не в глубокомысленных умозаключениях», — писал о Байроне Томас Мур в 1813 г. По словам дальнего родственника Байрона Чарлза Роберта Далласа, автора книги «Воспоминания о жизни лорда Байрона с 1808», природное остроумие и склонность к розыгрышам была в натуре Байрона, но почему-то в молодые годы он предпочитал роль мрачного мизантропа и холодного скептика18.
Прекрасно отдавая себе отчет в новаторских характеристиках создаваемого им текста, Байрон в отдельных пассажах приглашал критика и читателя к диалогу:
посмеется
Читатель надо мной и будет прав:
Люблю я отвлекаться, где придется,
И этим порчу множество октав
Пускай мне эта слабость не зачтется;
Я знаю, понимаю и винюсь,
И все-таки свободным остаюсь19.
Не только диалогический стиль мышления, но и многоголосие, многозвучность вообще характерны для «Дон Жуана». В ней звучат голоса героев, окружающих Жуана. Например, Юлия долго обличает коварство ревнивого мужа в тот самый момент, когда прячет любовника среди подушек и перин супружеской постели. Ее речь, безупречная с точки зрения риторики (I, 142, 145—157), смела и одновременно вызывающа. Обманутый муж, у которого, как остроумно замечает поэт, «лоб уже давно чесался», смешон, а сама героиня лишь подтверждает характеристику современных поэту леди:
Их ложь умна, изящна, интересна —
И даже им к лицу, коль молвить честно!20
Не станем здесь приводить речи Гайде, Гюльбеи, Суворова или Джонсона, а также бесчисленные цитаты из литературных пред-
17 Там же. II, 13. С. 267.
18 Цит. по: Байрон Дж.Г. На перепутьях бытия... С. 215—217.
19 Байрон Дж.Г. Дон Жуан, VI, 56. С. 460
20 Там же. I, 178. С. 250 (выделено мной. — Е.К.).
шественников и современников, критиков и корреспондентов Байрона — просто отметим полифоническое звучание поэмы.
2. Литературная полемика в «Дон Жуане» занимает обширную часть текста поэмы, при этом иногда ведется в открытую как в первой песни
205
Чти Мильтона и Попа; никогда
Не подражай мужам Озерной школы: Их Вордсворт — безнадежная балда,
Пьян Колридж, а у Саути слог тяжелый; У Кэмбела21 стихи — одна вода,
А трудный Крабб — соперник невеселый; От Роджерса ни строчки не бери
И с музой Мура флирта не твори22,
а иногда иронически скрыта, хотя всегда узнаваема. В той же первой песни находим замечательную пародию на нравственную стойкость идеальных героинь Ричардсона:
Она теперь уверена была, Что ей уже не страшно искушенье, Что честь ее упорна, как скала, И что она, отбросив спасенья,
Предаться чувству нежному могла К тому, о ком мечты ее пленяли
(Была ль она права, увидим дале!)23.
Нередко поэт нападает и на модные в его время готические и мистические тенденции литературы, и в этом смысле занимает не столько классицистические, сколько рационалистические позиции. (Я не люблю таинственности, я // Не выношу манерности в поэте! — II, 124) Н.Я. Дьяконова очень верно отмечает, что «по сравнению с романтической эстетикой Германии английская отличается более "земным" и менее мистическим характером»... поскольку в Англии никогда не прерывалась традиция «сенсуалистического эмпиризма, характерного для английской философии»24.
3. В духе латинской сатиры Байрон постоянно вводит в свои комментарии автобиографический элемент, который придает поэме особый шутливый тон и превращает рассказ в «болтовню», которую особенно ценил Пушкин:
21 Имеется в виду современник Байрона, английский романтический поэт Томас Кэмпбелл.
22 Байрон Дж.Г. Дон Жуан, I, 205. С. 258.
23 Там же. 1, 82. С. 223.
24 Дьяконова Н.Я. Указ. соч. С. 8.
Итак, поехал в Кадис мой Жуан. Прелестный город; я им долго бредил.
Какие там товары южных стран! А девочки! (Я разумею — леди!)
Походкою и то бываешь пьян...25
Именно эти пассажи отличает типичный вольтерьянский дух, с легким налетом гривуазности, презрения к ханжеской морали, рассудочного скепсиса и всех тех качеств, которые присущи лучшим образцам салонного остроумия, беседы с очень умным, просвещенным и вольнолюбивым человеком:
118
Я слышал — Ксеркс награду обещал За новое в науке наслажденья... Полезная задача, я б сказал,
И, несомненно, стоит поощренья. Но лично я, по скромности, считал
Любовь за некий вид отдохновенья: Нововведений не ищу я — что ж?
И старый способ, в сущности, хорош.
119
Приятно наслаждаться наслажденьем,
Хотя оно чревато, говорят, Проклятьем ада. С этим убежденьем Стараюсь я уж много лет подряд Исправиться, но с горьким сожаленьем
Я замечаю каждый листопад, Что грешником я оказался снова,
Но я исправлюсь — я даю вам слово!
120
У музы я прощенья попрошу
За вольность. Не пугайся, образцовый Читатель! Грех, которым согрешу,
Есть только маленькая вольность слова26.
4. Собственно присутствие автора и придает поэме остросовременное звучание, поскольку повествователь все время откликается именно на те вопросы, которые затрагивают его собственную личность (Люблю огонь, шампанское, жаркое, // Сверчков, и болтовню, и все такое! — I, 135). А круг этих вопросов донельзя широк, поскольку перед читателем возникает облик поэта-трибуна, поэта-
25 Байрон Дж.Г. Дон Жуан, II, 5. С. 265.
26 Там же. 1, 118—120. С. 233—234.
гражданина, защитника прав народов и их свобод, в своей нравственной позиции исходящего из интересов народов. Поэтому его сатирические выпады направлены против безнравственной антигуманной политики правительств, виновных в развязывании кровопролитных войн, а также банкиров, наживающихся на этих войнах:
155
Я вспомнил, о говядине мечтая,
Про Минотавра странный древний миф: Все наши моралисты Пасифаю
Сурово осуждают, заклеймив За то, что лик коровий приняла и
Носила, но заметим, рассудив, — Она лишь поощряла скотоводство,
Чтоб на войне дать Криту превосходство.
156
Мы знаем: англичане искони
Любители говядины и пива, Но пиво всякой жидкости сродни,
И суть не в пиве, говоря правдиво, Но и войны любители они,
А это стоит дорого; не диво, Что бритт и Крит обожествляют скот, Пригодный для убоя круглый год27
Байрон прекрасно понимает, в чьих руках находятся тайные рычаги современной политики, и говорит своим читателям об этом без обиняков:
О, золото! Кто возбуждает прессу?
Кто властвует на бирже? Кто царит На всех великих сеймах и конгрессах?
Кто в Англии политику вершит? Кто создает надежды, интересы?
Кто радости и горести дарит? Вы думаете — дух Наполеона?
Нет! Ротшильда и Беринга мильоны!28
Подход, как мы видим, сугубо аналитический, без всякого налета мистицизма, но для усиления эффекта с использованием ритори-чеких вопросов и восклицаний. Риторические приемы составляют неотъемлемую часть одной из самых прославленных романтических поэм — «Дон Жуана» Байрона. Здесь и анафоры (I, 108, с. 231;
27 Байрон Дж.Г. Дон Жуан, II. С. 308.
28 Там же. XII, 5. С. 622.
I, 122—127, с. 234—236), и градации, и антитезы (III, 2, C. 326), и ирония (И все идет на пользу человечью: // И Ватерлоо, и слава, и увечья. I, 132, с. 237), и одновременно вполне актуальные, почерпнутые из газет потрясшие мир события, как описанное во второй песни кораблекрушение, завершившееся пиршеством каннибалов на плоту. Современному читателю этот эпизод кажется готической выдумкой, но тем, кто видел выставленную в парижском салоне в 1819 г. картину Теодора Жерико «Плот "Медузы"» вовсе не до фантазий. И художник, и поэт просто увидели в газетной сенсации символическую картину людоедства как характеристику состояния нравственности собственного века.
Итак, сатирический дискурс, с которым мы соотнесли поэму Дж.Г. Байрона «Дон Жуан» помог прояснить ряд особенностей поэтики возможно самого значительного сочинения Байрона29. Отсюда следует прямой выход на проблему жанра.
Большинство работ М.М. Бахтина по исторической поэтике и в особенности его книга «Проблемы поэтики Достоевского» с непререкаемой последовательностью доказывают неразрывную связь площадной, народно-смеховой культуры с наиболее популярной в XIX в. романной формой, многочисленные особенности поэтики которой восходят к культуре карнавала. В нашей работе мы стремились последовательно доказать преемственность, существующую между латинской сатирической поэзией и формами художественного мышления в поэме лорда Байрона «Дон Жуан», которую правильнее было бы связать с жанровой спецификой романа, что и делает автор, начиная с четвертой песни (5—7) и далее (IV, 97; V, 52; IX, 22, 42; X, 27).
Современники подметили неоднозначность жанровых характеристик последнего произведения великого поэта. «В разнообразии тем подобный самому Шекспиру (с этим согласятся читатели "Дон-Жуана"), — писал о Байроне Вальтер Скотт, — он охватывал все стороны человеческой жизни... Ни "Чайльд-Гарольд", ни прекрасные ранние поэмы Байрона не содержат поэтических отрывков более восхитительных, чем те, какие разбросаны в песнях "Дон-Жуана"...»30
29 «Покуда я писал преувеличенные бессмысленности, которые развращали вкус читателей, они аплодировали и вторили мне, словно эхо, а теперь, когда я дал за последние три-четыре года вещи, которым нельзя дать умереть, все стадо мычит и ворчит, и рвется назад в свое болото. В конце концов я наказан поделом за то, что портил их, потому то ни одна душа на свете не сделала столько, сколько я в моих первых сочинениях, для того, чтобы распространить этот стиль, преувеличенный и фальшивый», — писал Байрон в одном из своих писем к Августе Ли (цит. по: Моруа А. Байрон. М.; СПб.: Лексика. 1993. С. 252).
30 Скотт В. Собр. соч.: В 20 т. Т. 17. С. 322.
Список литературы
Байрон Дж.Г. На перепутьях бытия. Письма. Воспоминания. Отклики. М.: Прогресс, 1989.
Байрон Дж.Г. Паломничество Чайльд Гарольда. Дон Жуан. М., 1972. Бахтин М.М. Сатира // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2001. Дьяконова Н.Я. Китс и его современники. М.: Наука, 1973. Моруа А. Байрон. М.; СПб.: Лексика. 1993. Скотт В. Собр. соч.: В 20 т. Т. 17.
The Complete Poetical Work of lord Byron. Cambridge Edition. The Riverside Press. Cambridge, 1905.
