CC BY
64
УДК 94(470)''19/...'' ; 34(091)
Панкратова Ольга Борисовна
Костромской государственный университет [email protected]
Писанов Сергей Сергеевич
Костромской государственный университет
ПОЛИТИКА ЛИШЕНИЯ КРЕСТЬЯНСТВА ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ ПРАВ В 20-е - 30-е ГОДЫ XX ВЕКА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
В статье идёт речь о политике большевиков в отношении крестьянства - лишении гражданских прав. Одним из социальных последствий этой политики являлось отречение членов семьи от своих родственников - лишенцев, совершаемое ради дальнейшей возможности устроить свою жизнь в советском обществе. Принадлежность к семье лишенца не давала человеку возможности полноценной жизни в обществе. Поэтому принимался самый страшный путь достижения жизни без запретов - отказ от корневых родственных связей и отношений со своей семьёй. Проводимая в деревне политика большевиков по подрыву семейных традиций и устоев имела свои трагические результаты. Начатая классовая борьба по выявлению «своих» и «чужих», разрушение мирного течения деревенской жизни явились одними из первых тяжёлых испытаний в длительном процессе раскрестьянивания деревни.
Ключевые слова: избирательное право, последствия лишения, классовая политика, отречение от семьи, разрушение семейных связей, раскрестьянивание.
В90-е годы XX века у историков появилась возможность использовать закрытые ранее исторические источники и применять новые подходы для их изучения. В первую очередь речь идет об архивных документах, относящихся к советской эпохе. Были проведены новые исследования и написаны исторические труды, которые отразили жизнь советского крестьянства в период раскулачивания и коллективизации с актуальных позиций, с применением современных подходов и методов. Новые документы дали возможность оценить весь масштаб изменений, происходивших в деревне на этапе социалистического строительства и трагических социальных последствий коллективизации и раскрестьянивания деревни. Принимаемые советской властью меры для подчинения крестьянства, действовавшие с весны 1918 года, не имели под собой никакой нормативно-правовой базы. Крестьянство в руках большевиков становилось разменной монетой в борьбе за построение нового деревенского миропорядка. Насильно вгоняемое в чуждую действительность, крестьянство восставало против навязываемых новшеств, становясь объектом пристального внимания.
Основной удар в этой негласной войне пал на зажиточное крестьянство и тех, кто использовал чужой труд. Семью крестьянина и его самого рассматривали через призму критического отношения, выискивая аргументы «за» и «против» его дальнейшего существования в обществе. Доводы о нелояльности к советской власти, о принадлежности к классово чуждым элементам (бывший торговец, священник, дьякон, мельник), об антисоветской агитации среди односельчан (подтверждённой или нет), об укрывательстве излишков хлеба - играли большую роль. Не существовало пути для возвращения всего нажитого, что было изъято либо односельчанами-завистниками, либо продотрядами, либо представителями комбедов.
Не было возможности восстановить свою честь и честь семьи, не давалось попытки вернуть то гордое звание - пахарь и труженик земли русской. В один миг земля превратилась в арену битвы за выживание - государство против граждан. Лозунг «Земля - крестьянам» перестал действовать. Актуальными становились призывы «Борьба за хлеб - борьба за социализм», «Ликвидируем кулака как класс» и др. Удержать власть, опираясь только на массы пролетариата, было невозможно. Поэтому нужно было вовлекать в процесс становления социализма широкие массы крестьянства, в основном бедняков и середняков. Новации, которые вводились большевиками, были нацелены на удержание власти любым путём. Террор, насилие, унижение становились самыми подходящими инструментами в руках большевиков.
Параллельно с процессом террора и насилия в деревне с конца 1918 года начинает действовать другой процесс под эгидой строящегося социализма - лишение прав голоса крестьян на выборах в сельские советы. Этот процесс был направлен против зажиточного крестьянства, эксплуататоров и тех, кто добывает средства к существованию не общественно полезным трудом. Большевики понимали, что эксплуататоры могут повлиять на выборы в сельсоветы. Поэтому путь, который предлагала партия, состоял в лишении гражданских прав для снижения до минимума или полной ликвидации эксплуататоров в деревне, отстранения их от выборов. Основания для лишения прав голоса были прописаны в Конституции 1918 года и в последующих инструкциях о перевыборах в сельские советы. Это позволяло большевикам, опираясь на законы, приступить к отбору сельских жителей путём разделения на «своих» и «чужих».
Последствия лишения права голоса (избирательного права) для крестьянина были сродни вынесению смертного приговора. При всей тра-
52
Вестник КГУ ^ № 3. 2018
© Панкратова О.Б., Писанов С.С., 2018
гичности ситуации власть давала возможность обжаловать постановление сельского избиркома. Крестьяне, в свою очередь, этой возможностью пользовались, но при этом должны были объясняться: что трудились в поте лица вместе с наемными рабочими и сами, вынуждены были отказываться от трудового прошлого своих предков, от традиции мира и согласия крестьянской семьи. Платой за восстановление в гражданских правах стали унизительные попытки отказа от своей семьи в пользу своего будущего. Документальных доказательств этому много: «В настоящее время занимаюсь сельским хозяйством и землю обрабатываю своим трудом» [1, л. 72], «Семья моя состоит из трёх человек, но судя поэтому как я ещё молодой хозяин, начинаю только развивать свое хозяйство и не считаю себя середняком, но пропадает моя молодая жизнь за кличку фамилии отца» [2, л. 142]. «А хотя и жил я с отцом, но патента на право торговли на меня не было, а был только член семьи, даже заставило поиметь раздельный акт с отцом, за которого я вторично говорю и приходится пропадать...» [3, л. 149]. «Прошу восстановить меня в правах гражданства, то что я в настоящее время пропадаю в жизни за старую свою совместную жизнь с отцом, так как который был частным торговцем» [4, л. 151].
Следствием такой государственной политики -политики лишения избирательных прав, борьбы за личное (единоличное) существование - стал слом деревенских устоев, крестьянских традиций. Это был переломный момент в жизни и судьбе советской деревни.
Лишение сельских жителей избирательных прав стало массовым явлением. Политика «лишен-чества», проводимая в период с 1918 по 1936 годы, на начальном этапе реализации рассматривалась как временная мера в борьбе с теми, кто не вписывался в рамки новой реальности. Создавалась новая основа государственности - Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Выборы в советы проводились повсеместно. Конституция 1918 года предоставляла всем совершеннолетним трудящимся право участвовать в выборах (активно или пассивно), независимо от вероисповедания, национальности, расовой принадлежности, оседлости и т. д. Движущей силой становился городской и сельский пролетариат. В целях уничтожения паразитических слоёв общества и организации хозяйства вводилась обязательная трудовая повинность. К «паразитическим слоям общества» относилась и сельская буржуазия - зажиточные крестьяне, они же кулаки, «мироеды», «кровопийцы». Партия большевиков проводила политику социальной справедливости, принцип которой заключался во вседозволенности одних и дискриминации других. Принадлежность к трудовому цензу и возможность использовать свой голос на выборах
в Советы играли судьбоносную роль в дальнейшей жизни крестьянина и его семьи. Поэтому почти одновременно с образованием советского государства стала конструироваться социальная категория граждан страны, которых в отечественной историографии принято называть «лишенцами», то есть лица, лишённые активного и пассивного избирательного права при перевыборах в Советы. Такая ликвидация конституционных прав избирать и быть избранными для представителей значительной части населения страны означало для них не только лишение гражданских прав, но и обычного человеческого достоинства.
Впервые информация о внесении таких крестьян в списки лишённых избирательных прав была изложена в инструкции о перевыборах от 31 августа 1922 года. В документе появились послабления, а именно: в главе «О составлении списков лиц, лишённых избирательных прав» регламентировались обязанности избирательной комиссии при составлении этих списков и впервые вводилась процедура обжалования постановления о лишении прав (чего в предыдущей инструкции о перевыборах от 1918 года не было). По инструкции 1922 года списки лишённых прав вывешивались на всеобщее обозрение за 7 дней до следующих выборов. Крестьянин, находивший свою фамилию в этом списке, в течение 3 дней со дня публикации списка мог обжаловать такое постановление сельского избиркома. Такое же количество дней отводилось согласно инструкции о перевыборах от 11 августа 1924 года.
Совсем другая ситуация возникла после принятия инструкций о перевыборах 1925, 1926, 1930 и 1934 гг. Списки вывешивались за 20 дней до следующих перевыборов. Для обжалования появления фамилии в списках крестьянину давалось 7 дней. Однако за такой жест доброй воли со стороны власти крестьянину за эти отведённые для обжалования постановления дни приходилось обивать не один порог, чтобы доказать, что он был внесён в списки ошибочно. Причём в отношении крестьянина, не сумевшего в своей жалобе убедить комиссию, что его незаконно причислили к числу «чужих», применялись меры социального, административного и экономического давления. Любой намёк на то, что он использовал (использует) наёмный труд, занимался (занимается) торговлей, перепродажей, имел (имеет) в хозяйстве сельскохозяйственный промысловый инвентарь (мельницу, крупорушку, маслобойку, шерстобитку и др.), давал повод рассматривать пристальнее хозяйство сельского жителя. До инструкции о перевыборах от 26 сентября 1926 года власть лишала права участвовать в выборах только тех, кто занимался привлечением наемного труда («эксплуатировал») после 1917 года. После выхода этой инструкции -стали рассматривать и тех, кто занимался этим до
Вестник КГУ ^ № 3. 2018
53
1917 года. Списки «лишенцев» стали увеличиваться. Так же на расширение списка повлияли результаты перевыборов в конце 1925 года. К этим перевыборам, впервые с 1918 года, допускались члены семьи лишенца, только если они материально не зависели от него. Если брать во внимание то, что вся семья зависела от главы семейства, они автоматически лишались права голоса.
Последствия лишения права голоса для крестьянина и его семьи были катастрофичны: имущество продавалось, его хозяйство облагалось непосильным налогом, на них не распространялось государственное обеспечение (пенсии, пособия по безработице и т. д.), не было возможности купить в сельской лавке товары первой необходимости. Под удар попадали дети лишенцев, становясь социально чуждыми элементами. Им запрещалось учиться в средних специальных или высших учебных заведениях, а если учились, отчисляли лишь по одной причине - в документах делалась пометка «лишенец».
В первые годы советской власти ещё не существовало запретов на поступление в вузы для лиц, лишённых избирательных прав. С 1921 года был установлен «классовый принцип» приёма. Абитуриенты должны были соответствовать требованиям «социального отбора». Среди прочих документов им требовалось предъявлять в приёмную комиссию справку «о нелишении избирательных прав» в отношении их самих и их родителей. Для своего восстановления им приходилось доказывать, что они либо не поддерживают связи со своими родителями, либо что их родители умерли (при том, что родители были живы). Советская власть «делала шаги навстречу»: для того, чтобы восстановление в правах произошло, следовало иметь пятилетний рабочий стаж на общественно-полезной работе. Чтобы быть допущенным до какого-либо труда, работодатель рассматривал в первую очередь не документ об образовании или предыдущем рабочем месте, а социальное положение. Социальное положение «лишенец» закрывало все перспективы на будущее. В таких условиях уже не шла речь о судьбе семьи в целом. Здесь начинал действовать другой принцип - борьба за личное существование, который достигался всевозможными способами, один из них - отказ от родственников-лишенцев.
Лишенец - это физически крепкий, желающий работать и учиться крестьянин, попавший под действие политической чистки и вследствие этого не имеющий такого права. Государство давало возможность восстановления в избирательных правах после того, как сельская комиссия получала на рассмотрение жалобу от лишенца. Эти жалобы носили разный характер. В одних излагалась просьба (при предъявлении необходимых документов) восстановить в правах на тех основаниях, что
крестьянин более не занимался эксплуататорской деятельностью, был занят общественно полезным трудом на протяжении нескольких лет и стал лояльно относиться к власти. В жалобах другого типа крестьянин утверждал, что принятые меры воздействия против него были неправомерными, что он никогда не эксплуатировал чужого труда.
Особый интерес представляют жалобы о восстановлении гражданских прав, которые писались в комиссию не главой семейства. Их писали члены семьи: дети, жёны. Ими были изысканы любые методы и слова, выражалась готовность на всё, чтобы снять лично с себя клеймо «лишенца». Основанием являлся довод, что это не они были первоначально лишены прав, а их отец - торговец, дед -бывший заводчик, муж - мельник, перекупщик, жена и сын (как дочь и внук бывшего «богача»). Поэтому их волновала отнюдь не политическая сторона этих прав, вопрос стоял о выживании их самих. Отречение от семьи - метод, который в условиях жёсткой реальности тех лет давал свои результаты. Чтобы комиссия всё же одобрила жалобы такого типа, могло уйти от нескольких месяцев до года и более. Жалобы на восстановление пересылали от сельского к волостному избиркому и обратно. Делалось это для того, чтобы власть была уверена в конкретном заявителе, в его намерениях стать лояльным к новому порядку. И в каждой новой просьбе о восстановлении в правах всё чётче звучали мотивы отречения от семьи. Отрекались до тех пор, пока президиум РИКа не считал возможным поверить в то, что заявитель «отошёл» от своего семейства. Обездоленные, социально незащищённые, безработные, отовсюду выгоняемые -решались на шаги, которые порою кажутся не до конца осмысленными. Эти шаги делались через унижение себя и предательство родных.
Лишенцы, особенно из числа молодёжи, очень тяжело переживали ограничения, что иногда находило отражение в их заявлениях о восстановлении в избирательных правах. «Мы как молодое поколение с рвением стремились бы участвовать в общественной жизни, но, не имея права голоса, не можем этого сделать» [11]. Члены семьи, писавшие в сельсовет заявления подобного характера, старались доказать, что ничего общего с лишенцем не имеют, живут отдельно, выполняют общественно-полезную работу. Попыток отказа от семьи было много. Как последствие - разрыв корневых родственных связей, отречение от отцов и дедов, от жен и мужей, от братьев и сестёр. Доходило дело и до имущества семьи. Скидывали с себя последнюю рубаху, чтобы ничего не оставалось -войти в «новую» жизнь чистым от прошлого. Ведь всё оно в целом было нажито отцом, дедом, мужем на «нетрудовые доходы».
Классовая политика в деревне, начиная с первых перевыборов в сельские советы, была наце-
54
Вестник КГУ ^ № 3. 2018
лена на расшатывание, разрушение деревенских устоев. Следовало из всей крестьянской массы выбрать «своих», остальных - отстранить и отослать на задворки «новой» жизни. Таким образом, рушилась система деревенской жизни, даже при отказе от чего-то одного - ломался весь деревенский уклад. «Прошу восстановить меня в гражданских правах, так как проживаю один, живу своим трудом, с отцом-лишенцем не общаюсь и никаких дел не имею» [5, л. 37], «Прошу рассмотреть моё заявление, в котором восстановление в правах мне и моим детям отказано. Такое решение считаю несправедливым, потому что я и тем более мои дети никогда торговлей не занимались. Торговлей занимался мой муж» [6, л. 192]. Происходило сознательное стремление сломать эту систему, проделать брешь между носителями устоев и новым поколением. И не просто разорвать любые отношения между поколениями, а создать атмосферу намеренного отказа от своих семей ради светлого будущего. Кощунственным является то, что отказ порой проходил не просто по письменному заявлению. Доходило до прилюдного отказа от отцов, дедов, матерей.
Лишение избирательных прав крестьян по экономическим, социальным и политическим мотивам как метод поиска и отстранения «чужих» от жизни общества есть карательная мера, позволившая нейтрализовать неуместные крестьянские массы от проведения большевистской политики в сельском хозяйстве. Отказ от родственников-лишенцев являлось тяжёлым последствием этой политики, которая стояла в преддверии больших трагедий -раскрестьянивания и раскулачивания в 192030-е годы. В деревне, начиная с момента выхода первой инструкции о перевыборах в сельский совет, разворачивалась не борьба бедняцкой прослойки с зажиточными эксплуататорами до ликвидации последних, а борьба против основы прошлого, против вековых традиций, против семьи, в которой были заложены основы морально-нравственного отношения молодого поколения к старому. Члены семей «лишенцев», в первую очередь молодёжь, оказались поставлены в условия жестокого выбора: либо остаться в семье, либо порвать с ней, не желая страдать от «прегрешений отца-лишенца». В обществе складывалась порочная практика отказа детей от родителей, достигшая своего пика в конце 1930-х. Тем самым властью углублялся и искусственно воспроизводился конфликт поколений, семейные отношения были навсегда подорваны. Хорошо поставленный учёт и контроль над
«лишенцами» позволяли без особого труда выявлять объекты для репрессий. Насильственный разрыв родственных связей есть трагедия отдельной семьи и всего крестьянства.
Библиографический список
1. Государственный архив Костромской области (ГАКО). - Ф. P. 2666. - Оп. 3. - Д. 20. - Л. 72.
2. ГАКО. - Ф. P. 2666. - Оп. 3. - Д. 5. - Л. 142.
3. ГАКО. - Ф. P. 2666. - Оп. 3. - Д. 5. - Л. 149.
4. ГАКО. - Ф. P. 2666. - Оп. 3. - Д. 5. - Л. 151.
5. ГАКО. - Ф. P. 2666. - Оп. 3. - Д. 20. - Л. 37.
6. ГАКО. - Ф. P. 2666. - Оп. 3. - Д. 20. - Л. 192.
7. Бухарин Н.И. О новой экономической политике и наших задачах // Избранные произведения -М., 1988. - С. 130-143.
8. Венер М. Лицом к деревне: советская власть и крестьянский вопрос // Отечественная история. -1993. - № 5.
9. Владимирский М.Ф. Организация советской власти на местах. - М.: Гос. изд-во, 1921. - 146 с.
10. Годунов Б.Н., Панкратова О.Б. «Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было...»: (Опыт документальных этюдов) // Костромская земля. - 1999. - Вып. 4. - С. 218-272.
11. Фицпатрик Ш. Классы и проблемы классовой принадлежности в Советской России в 20-х годах // Вопросы истории. - 1990. - № 8.
References
1. Gosudarstvennyj arhiv Kostromskoj oblasti (GAKO). - F. P. 2666. - Op. 3. - D. 20. - L. 72.
2. GAKO. - F. P. 2666. - Op. 3. - D. 5. - L. 142.
3. GAKO. - F. P. 2666. - Op. 3. - D. 5. - L. 149.
4. GAKO. - F. P. 2666. - Op. 3. - D. 5. - L. 151.
5. GAKO. - F. P. 2666. - Op. 3. - D. 20. - L. 37.
6. GAKO. - F. P. 2666. - Op. 3. - D. 20. - L. 192.
7. Buharin N.I. O novoj ehkonomicheskoj politike i nashih zadachah // Izbrannye proizvedeniya - M., 1988. - S. 130-143.
8. Vener M. Licom k derevne: sovetskaya vlast' i krest'yanskij vopros // Otechestvennaya istoriya. -1993. - № 5.
9. Vladimirskij M.F. Organizaciya sovetskoj vlasti na mestah. - M.: Gos. izd-vo, 1921. - 146 s.
10. Godunov B.N., Pankratova O.B. «CHto bylo, to i teper' est', i chto budet, to uzhe bylo.»: (Opyt dokumental'nyh ehtyudov) // Kostromskaya zemlya. -1999. - Vyp. 4. - S. 218-272.
11. Ficpatrik SH. Klassy i problemy klassovoj prinadlezhnosti v Sovetskoj Rossii v 20-h godah // Voprosy istorii. - 1990. - № 8.
Вестник КГУ _J № 3. 2018
55
