CC BY
150Научная статья / Research article
ПОЛИТИКА КИТАЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И КИТАЙСКО-ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИЕ ДВУСТОРОННИЕ ОТНОШЕНИЯ В СФЕРЕ БЕЗОПАСНОСТИ: ВЗГЛЯД ИЗ УЗБЕКИСТАНА
В. В. Парамонов
Аналитическая группа «Центральная Евразия», Ташкент, Узбекистан ORCID 0000-0001-7011-8432, v_paramonov@yahoo.com
Аннотация: Данная статья призвана не только восполнить этот очевидный пробел, но и дать более детальное представление о китайско-центральноазиатских двусторонних отношениях в сфере безопасности в период 1991-2020 гг. для более широкой научной аудитории, в первую очередь российской. Уникальность продолжающегося с 2005 г. исследования, являющегося основой для этой статьи, заключается в стремлении системно оценить ключевые элементы взаимодействия Китая и стран Центральной Азии в сферах политики, безопасности, экономики (в том числе в сегменте энергетики), а также в социальной сфере. Целью статьи является анализ основных элементов и тенденций двусторонних отношений между Китаем и странами Центральной Азии в сфере безопасности. Для достижения этой цели используется междисциплинарный подход, методы диалектического и структурно-функционального анализа. Актуальность статьи заключается в растущем влиянии целого ряда факторов, благодаря которым центральноазиатское направление с точки зрения безопасности становится все более важным для Китая. Делается вывод о том, что базовые элементы стратегии КНР в ЦА в сфере безопасности в настоящее время концептуально определены и вписаны в рамки глобальной инициативы "Пояс и путь". На современном этапе стратегия заключается в том, чтобы, опираясь на инструменты и проекты этой инициативы, возможности ШОС и тесное партнерство с РФ всячески поддерживать страны региона в решении ими всего комплекса проблем национальной и региональной безопасности.
Ключевые слова: Центральная Азия. Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан, Китай, ШОС, сотрудничество.
Для цитирования: Парамонов В.В. Политика Китая в Центральной Азии и китайско-центральноазиатские двусторонние. Отношения в сфере безопасности: взгляд из Узбекистана. Постсоветские исследования. 2021;4(4):274-284.
CHINA'S POLICY IN CENTRAL ASIA AND CHINA-CENTRAL ASIA BILATERAL RELATIONS IN SECURITY SPHERE: A LOOK FROM UZBEKISTAN
V. Paramonov
Central Eurasia Analytical Group, Tashkent, Uzbekistan ORCID 0000-0001-7011-8432, v_paramonovC@yahoo.com
Abstract: This article is intended not only to fill this obvious gap, but also to provide a more detailed picture of the Sino-Central Asian bilateral security relations in the period 1991-2020 for a wider scientific audience, primarily the Russian one. The uniqueness of the research that has been going on since 2005, which is the basis for this article, lies in the attempt to systematically assess the key elements of interaction between China and the Central Asian countries in the fields of politics, security, economy (including in the energy sector), as well as in the social sphere. The purpose of the article is to analyze the main elements and trends of bilateral relations between China and the Central Asian countries in the field of security. To achieve this goal, an interdisciplinary approach, methods of dialectical and structural-functional analysis are used. The relevance of the article lies in the growing influence of several factors, due to which the Central Asian direction from the point of view of security is becoming increasingly important for China. It is concluded that
Парамонов В.В. Политика Китая в Центральной Азии и китайско-центральноазиатские двусторонние
отношения в сфере безопасности: взгляд из Узбекистана
the basic elements of the PRC's security strategy in Central Asia are currently conceptually defined and fit into the framework of the global Belt and Road Initiative. At the present stage, the strategy is based on the tools and projects of this initiative, the capabilities of the SCO and the close partnership with the Russian Federation to support the countries of the region in every possible way in solving the entire range of national and regional security problems.
Key words: Central Asia. Kazakhstan, Kyrgyzstan, Tajikistan, Uzbekistan, Turkmenistan, China, SCO, cooperation.
For citation: Paramomv V. China's policy in Central Asia and China-Central Asia bilateral relations in security sphere: a look from Uzbekistan. Postsovetskie issledovaniya = Post-Soviet Studies. 2021;4(4): 274-284. (In Russ.)
Вступление
Ученые из Узбекистана с самых различных перспектив изучали и продолжают изучать внешнюю политику глобальных и региональных держав в Центральной Азии (ЦА), а также отношения с ними в сфере безопасности [Рахимов 2011]; [Yuldasheva 2013: 32-41]; [Yuldasheva 2014: 11-120]; [Rakhimov 2015]; [Khaydarov, Mirkasymov 2019: 94-99]; [Yuldasheva 2020: 187-202].
Тем не менее, в том же Узбекистане все более остро ощущается нехватка серьезных исследований по тематике современной внешней политики Китайской Народной Республики (КНР) в регионе, особенно в рамках инициативы "Пояс и путь" [Limanov 1999: 87-88]; [Киндалов 2003: 83-89]; [Ходжаев 2007: 30-46]; [Ходжаев 2004, 2007].
На протяжении более 130 лет Центральная Азия, являвшаяся составной частью сначала Российской империи, а затем СССР, рассматривалась Китаем лишь в контексте китайско-российских и китайско-советских отношений, в том числе в сфере безопасности. Крах Советского Союза стал неожиданностью для КНР, сформировав принципиально новую геополитическую конфигурацию во всем мире, в том числе в ЦА и вокруг нее.
С одной стороны, распад СССР и, соответственно, его комплекса
безопасности, открывал перед Китаем новые, причем исторически достаточно уникальные, возможности в плане кардинального расширения своего присутствия и значительной
интенсификации отношений с
государствами Центральной Азии. С другой стороны, в КНР, безусловно, прекрасно
сложными
процессами,
негативным
безопасности
странами
осознавали и то, что развитие обстановки в ЦА может/будет сопровождаться крайне и очень болезненными которые могут/будут образом отражаться и на приграничного с тремя региона (Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном) Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) Китая.
В этой связи именно партнерское и дружественное взаимодействие с
государствами ЦА и их традиционным стратегическим партнером - Россией в сфере безопасности было и до сих пор остается базовым элементом региональной политики КНР. Учитывая это и многое другое Китай предпочел вырабатывать базовые принципы и налаживать практические механизмы взаимодействия со странами Центральной Азии именно в многостороннем формате и с участием РФ:
- с 1992 г. - в рамках рабочей группы "4 + 1"
(Россия, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Китай);
- с 1996 г. - в рамках "Шанхайской пятерки"
(Россия, Китай, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан);
- с 2001 г. - в рамках ШОС (на начальном
этапе - Россия, Китай, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и
Узбекистан).
Что же касается двустороннего формата, то он получил свое полноценное развитие практически одновременно со становлением ШОС в качестве многопрофильной международной
организации и формированием отношений стратегического партнерства между Китаем, Россией и странами Центральной Азии.
После же прихода к власти в КНР руководителей "пятого поколения" во главе с Си Цзиньпином отношения этой державы с государствами ЦА стали ориентироваться на еще более долгосрочные, стратегические, комплексные и масштабные цели. В последние годы эти цели тесно связаны с научно-обоснованной, научно,
аналитически, информационно и
политически сопровождаемой глобальной инициативой "Пояс и путь". Все это, безусловно, уже отразилось и на сфере безопасности.
Каковы основные тенденции в политике Китая в Центральной Азии и двусторонних отношениях между КНР и государствами ЦА в этой важной сфере? В попытке ответить на этот довольно сложный вопрос необходимо проанализировать состояние дел в каждом из основных сегментов рассматриваемого формата взаимодействия. Представляется, что такого рода подход существенно облегчит понимание ключевых тенденций и в других основных сферах отношений: политической, экономической, а также социальной [Парамонов 2005]; [Парамонов, Строков, Столповский 2008, 2010, 2011, 2012]; [Парамонов 2019: 70-79]; [Парамонов 2020: 38-46].
Основные сегменты двусторонних отношений Китая и государств Центральной Азии в сфере безопасности
Сотрудничество между КНР и странами ЦА в сфере безопасности в настоящее время осуществляется в следующих основные сегментах:
- военно-техническом сегменте
(сотрудничество подразумевает пока лишь единичные поставки Китаем продукции военного назначения, и, соответственно, послепродажное
обслуживание, развивается примерно с 2000 г.). Сразу после Баткентских событий 1999 и 2000 гг. - боевых действий в Ошской области Кыргызстана, вызванных
проникновением сюда крупных бандформирований (из Афганистана и Таджикистана) в попытках (в отдельных случаях - успешных) прорваться в Узбекистан. В тот период времени даже циркулировали слухи о якобы сделанном
китайской стороной предложении Кыргызстану оказать прямую военную помощь [Загорская 2019: 7077]; - сегменте проведения совместных учений (взаимодействие предполагает
проведение пока разовых мероприятий в основном антитеррористического и пограничного, а в редких случаях -собственно военного характера с Кыргызстаном. На кыргызско-китайской границе: (1) в 2002 г. - двусторонние антитеррористические (военные)
командно-штабные учения в рамках ШОС (в меморандуме между МО КР и МО КНР обозначены под названием "Учения-01"); (2) в 2013 г. -двусторонние антитеррористические (пограничные) учения в рамках ШОС ("Совместная пограничная деятельность-2013"). На территории КНР: (3) в 2017 г.
- двусторонние антитеррористические (пограничные) учения в рамках ШОС ("Тяньшань-3"); (4) в 2019 г. -антитеррористические учения ("Сотрудничество-2019", в них приняли участие подразделения Народной вооруженной милиции КНР и Национальной гвардии КР); Таджикистаном. На территории Таджикистана: (1) в 2006 г. -антитеррористические (военные) учения ("Взаимодействие-2006", в них приняли участие подразделения МО РТ и НОАК, учения прошли в ГБАО РТ); (2) в 2015 г.
- некие антитеррористические учения, о которых упоминается крайне мало (в них приняли участие подразделения МВД РТ и Министерства общественной безопасности КНР, учения прошли в учебном центре "Маргоб", Рамитском ущелье, что в 70-80 км. от г. Душанбе); (3) в 2019 г. - антитеррористические (военные) учения (в них приняли участие подразделения МО РТ и НОАК, учения прошли в ГБАО РТ); Казахстаном. На территориях двух стран: (1) в 2015 г. -антитеррористические учения (в них приняли участие подразделениями МО РК и НОАК; по одним данным, учения прошли под кодовым названием "Охота на лис-2015", а по другим -"Антитеррор-
2015", что возможно означает их два последовательных этапа; учения состоялись на базе учебного центра "Корла" в СУАР КНР, а также учебного полигона "Коктал" в Алматинской области РК); (2) в 2019 г. -антитеррористические (военные) учения ("Охота на лис", в них приняли участие подразделения МО РК и НОАК, учения прошли на учебном полигоне "Ново-Ахмирово" в Восточно-Казахстанской области РК, хотя ранее предполагалось, что они пройдут в г. Алматы на базе учебного центра "Партнерство во имя мира") и Узбекистаном. На территории Узбекистана: в 2019 г. - учебно-практические антитеррористические учения ("Сотрудничество-2019", в них приняли участие подразделения Народной вооруженной милиции КНР и Национальной гвардии РУз, учения прошли на горном полигоне "Фориш" в Джизакской области РУз). Также известно, что следующие подобного рода учения намечены на ближайшее будущее и, скорее всего, состоятся в 2021 г.);
- сегменте обеспечения безопасности внешних границ (практическое взаимодействие осуществляется только лишь с Таджикистаном и исключительно с точки зрения финансово-технической поддержки мер по охране его границы с Афганистаном);
- сегменте взаимодействия специальных служб и правоохранительных органов (что, прежде всего подразумевает обмен информацией, проведение рабочих встреч, консультаций и других мероприятий);
- сегменте урегулирования пограничных
вопросов и реализации мер военного доверия (соответствующие
договоренности c Казахстаном и Кыргызстаном были заключены до 2000 г., а с Таджикистаном - в 2002 г.; после же их выполнения взаимодействие перешло в стадию мониторинга достигнутых соглашений) [Парамонов, Столповский: 2008]; [Paramonov, Stolpovsky 2008]; [Парамонов 2009: 8393]; [Paramonov 2012: 22-36].
Однако, несмотря на, казалось бы, внушительный перечень сегментов сотрудничества, тесные, активные, широкие и масштабные формы взаимодействия между КНР и странами ЦА в реальности все еще крайне редки, скорее всего, очень эпизодичны, а по каким-то важным вопросам даже отсутствуют. В частности, многие мероприятия (акции, меры и т.п.) или единичны или носят в целом формальный характер, связанный больше с политической / коммерческой
конъюнктурой, нежели с глубокой взаимной потребностью в сотрудничестве,
кооперации, а тем более - интеграции.
При этом, необходимо понимать, что "продвинутые" формы двусторонних отношений в сфере безопасности, а также их "локомотивы" могут быть связаны лишь со следующими направлениями
исключительно военного взаимодействия:
- военным сотрудничеством (данное сотрудничество подразумевает тесные связи в рамках сегментов проведения совместных военных учений, подготовки военных кадров, использования военных и иных объектов);
- военно-экономическим сотрудничеством
(взаимодействие в рамках данного сегмента предполагает размещение заказов военного назначения на промышленных предприятиях
государств ЦА, создание совместных предприятий для производства и ремонта продукции военного
назначения);
- научно-техническим сотрудничеством (связи в рамках данного сегмента предусматривают, прежде всего, проведение совместных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ).
Все эти и многие другие принципиально важные элементы преимущественно военного взаимодействия в отношениях КНР и стран ЦА, по сути, не проявляются. Это существенно отличает Китай от той же России, традиционно считающей регион зоной своих особых интересов, в том числе геополитических. Наиболее наглядно это видно на примере такого принципиально важного сегмента отношений в сфере
безопасности как использование военных и №1) [Парамонов, Столповский 2008]; иных объектов (военного назначения) (карта [Paramonov, Stolpovsky 2008].
Карта № 1.
Российские военные объекты в Центральной Азии
Объекты 929-го Государственного летшьиспытательного центра
КАЗАХСТАН
О АСТАНА
Радиотехнический узел «Балхаш-9»
Полигон «Сары-Шаган»
954-я испытательная база противолодочного вооружения
/ Ж >
□
Базы Сухопутных войск Базы В КС
Оптико-электронный узел
Сейсмические лаборатории
Испытательная база противолодочного вооружения
Космодром
Полигоны
Узлы связи
_I
швш
Источник: Коммерсант-Власть, 2017.1
Российская военная инфраструктура в Центральной Азии. / Журнал Коммерсантъ-Власть, Москва, №23, 17.06.2017, https://www.kommersant.ru/archive/publishing/2
Появившаяся же в 2018 г. информация о нахождении в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана "большого числа китайских солдат",2 как минимум, сильно искажена и/или значительно преувеличена. Тем более, никем официально не подтвержден и не доказан факт присутствия "китайских войск" в ГБАО, на что также указывала в начале 2019 года одна из публикаций такого авторитетного американского издания как "Вашингтон пост" (Washington Post).3
На самом деле, сотрудничество между КНР и Таджикистаном в сфере безопасности развивается не столько в военных сегментах, сколько в основном в сегменте обеспечения безопасности внешних границ. Хотя, возможно, что частично это также касается и сегмента сотрудничества специальных служб и правоохранительных органов. Однако, безусловно, что информация об этом носит закрытый характер. В данном плане интересно подтверждение этого факта известным и авторитетным российским аналитиком по ЦА Дмитрием Поповым в его достаточно подробной статье об отношениях между Китаем и Таджикистаном: "Журналист американской газеты "Вашингтон пост" ошибочно принял одну из построенных КНР пограничных застав в Мургабском районе ГБАО за "форпост" китайских военных в Таджикистане."" [Попов 2019].
Как справедливо отмечают сами таджикские эксперты, строительство этих застав осуществляется в рамках соглашения между Китаем и Таджикистаном от 2016 г. Согласно данному соглашению, КНР "финансирует строительство одиннадцати погранпостов и создает 30-40 постов на таджикской стороне границы с
2Rivals for Authority in Tajikistan's Gorno-Badakhshan. ICG, Briefing № 87, Europe & Central Asia, 14 March 2018, https://www.crisisgroup.org/europe-central-
asia/central-asia/tajikistan/b87-rivals-authority-tajikistans-gorno-badakhshan
3Gerry Shih. In Central Asia's forbidding highlands, a quiet newcomer: Chinese troops / Washington Post, 19 February 2019,
https://www.washingtonpost.com/world/asia_pacific/in-central-asias-forbidding-highlands-a-quiet-newcomer-chinese-troops/2019/02/18/78d4a8d0-1e62-11e9-a759-2b8541bbbe20 story.html?noredirect=on
Афганистаном. Служить на этих постах будут граждане Таджикистана, тогда как все расходы на содержание и деятельность застав оплачивает китайская сторона".4
Более того, представляется, что именно целям укрепления сотрудничества в сегменте обеспечения безопасности внешних границ подчинены и все до сих пор проводимые таджикско-китайские учения. Поэтому в случае с Таджикистаном взаимодействие с Китаем по проведению совместных учений было бы корректнее рассматривать в качестве неотъемлемой части сотрудничества по обеспечению безопасности внешних границ.
В целом же различные слухи и инсинуации о растущем военном присутствии Китая в Центральной Азии, а тем более - о российско-китайском соперничестве в сфере безопасности, в том числе военно-техническом и иных сегментах, крайне преувеличены. Нельзя исключать и того, что некоторые из подобного рода публикаций носят провокационный, дезинформационный и/или заказной характер.
Тем не менее, все это вовсе не исключает высокой вероятности того, что интенсивность и глубина взаимодействия КНР с отельными странами ЦА в некоторых сегментах, например, в том же военно-техническом сегменте и сегменте
проведения совместных учений, будут только расти. При этом, также очевидно, что развитие сотрудничества, скорее всего, будет постепенным и затронет лишь заинтересованные в нем государства региона.
Сам же Китай, скорее всего, продолжит оставлять за Россией право быть ключевым внешним "игроком" или даже "менеджером" в сфере безопасности на постсоветском пространстве, включая в Центральной Азии. Эту тенденцию косвенно не только подтверждают, но и еще прекрасно иллюстрируют исследования ведущего
4Parviz Mullodjanov. Sino-Tajik military field exercises in GBAO: combating terrorism or protecting Chinese investments? Cabar agency, 18.09.2019, https://cabar.asia/en/sino-tajik-military-field-exercises-in-gbao-combating-terrorism-or-protecting-chinese-investments/
данного института, основанным на 12-ти летнем мониторинге китайский усилий по предотвращению конфликтов, все без исключения государства ЦА остаются вне основного фокуса КНР (карта № 2).
Карта № 2.
География китайских усилий по предотвращению конфликтов в рамках инициативы
"Пояс и путь", 2006-2018 гг.
немецкого аналитического центра и, одновременно, крупнейшего европейского аналитический института по изучению Китая "Меркатор" (Mercator Institute for China Studies). Согласно наработкам
China is increasing its conflict resolution efforts around the Belt and Road
Employment of mediation tools and mediation projects (2006 - 2018)
J mei
Syria/Iraq-■
Since 2014 Iran Afghanistan
2018 Since 2014
Israel/Palestine Q Q
Since 2002 О
Sudan/South Sudan
2008-2011 \
Sudan
2007-2008 О
Qatar
О 2017
Afghanistan/Pakistan
Since 2017
North Korea
О Since 2003
Nepal
Q 2006-2009
Frequency of deployment of specific mediation tools by year
■ Shuttle diplomacy
■ Leveraged aid
■ Document diplomacy
■ Multilateral contact groups WM Top-level visits
■ Special envoy diplomacy
■ Host diplomacy n=25
o\
Djbouti
Bangladesh/Myanmar
О о Since 2017
India/Pakistan Ä .. 2008 ° ??-а!™аГ
О v "i cuuo ~ гон
South Sudan О
since гния . zoi7 О
DRC/Rwanda Yemen
BOOB Since 2011
Zimbabwe
1 2008 <Ц
Number of Chinese mediation projects in a given year
O New Chinese mediation project O Existing Chinese mediation project n=10
го
го
'06 '07 '08 '09 '10 11 12 '13 '14 '15 IG '17 '10
'09 10 '11 '12 13 '14 15 15 17 'IB
Источник: The Mercator Institute for China Studies (MERICS), 2018.5
5MERICS, 2018, https://www.merics.org/en/china-mapping/china-conflict-mediator
Причем, данное исследование может свидетельствовать не только в пользу того, что между Китаем и Россией существует (и, скорее всего, незыблемо соблюдается) договоренность о разграничении географических зон ответственности, но и косвенно - в пользу некой (возможно, растущей) координации региональных и глобальных усилий Пекина и Москвы. Кроме того, следует предположить и то, что координация усилий может касаться не только сферы безопасности, но и других сфер двустороннего и многостороннего сотрудничества.
Заключение
Политика КНР в ЦА и китайско-центральноазиатские двусторонние
отношения в сфере безопасности подвержены влиянию целого ряда факторов, связанных не только с подходами Китая и государств региона, но и с подходами России, а также более широким контекстом международных отношений.
Во-первых, представляется, что Китай продолжает рассматривать ситуацию, складывающуюся в Центральной Азии и вокруг нее, не только в качестве новых для себя перспектив и возможностей, но и через призму потенциальных угроз собственной безопасности. При этом КНР стремится к развитию тесных и доверительных отношений со всеми государствами ЦА без исключения и одновременно признает ведущую роль РФ в регионе в сфере безопасности.
В-вторых, динамика происходящих вокруг Центральной Азии процессов обуславливает постоянную корректировку Китаем критериев оценки возникающих угроз своим интересам и, соответственно, алгоритмов реагирования на них. При этом одной из принципиально важных составляющих стратегии Китая в сфере безопасности остается нацеленность на тесное сотрудничество с Россией. Это находит соответствующий отклик и в самой РФ, отражается в растущей координации подходов двух держав по целому спектру вопросов.
В-третьих, базовые элементы стратегии КНР в ЦА в настоящее время
концептуально определены и вписаны в рамки глобальной инициативы "Пояс и путь". На современном этапе стратегия заключается в том, чтобы, опираясь на инструменты и проекты этой инициативы, возможности ШОС и тесное партнерство с Россией всячески поддерживать страны региона в решении ими комплекса проблем национальной и региональной безопасности.
В целом, складывающаяся в мире ситуация в еще большей степени подталкивает Китай к поиску новых решений и инициатив по защите своих интересов на региональном и глобальном уровнях, что ведет к усилению для Пекина значения ЦА, РФ и ШОС. Все это должно найти соответствующее более глубокое осмысление в России и самих странах Центральной Азии.
В первую очередь, это должно предполагать задачу кардинального усиления междисциплинарной научно-исследовательской работы по
региональной (центральноазиатской)
тематике, принципиальное повышение ее качества и более тесную координацию соответствующих усилий как в формате "РФ+ЦА", так и в форматах "ЦА+РФ+КНР", ШОС, а также других.
В этом плане, представляется, что особого внимания заслуживают два направления:
- поиска новых возможностей и создания
устойчивых механизмов для формирования в Центральной Азии с активным участием России
уникального пространства
геоэкономического и, возможно, как следствие, даже геополитического сотрудничества, а не соперничества мировых и региональных держав;
- поиска крупных, масштабных -"локомотивных" геоэкономических проектов, "строек века", способных обеспечить долгосрочное процветание внутренних районов Евразии, мир и стабильность как минимум для значительной части нашего континента, при этом дав десяткам миллионов граждан РФ и стран ЦА новые возможности для
трудоустройства, развития и социального благополучия.
Как представляется, именно такие принципы и подходы должны отражать смысл будущих экономических и иных инициатив в рамках российского проекта
"Большая Евразия," если, конечно, это проект подразумевает решение обозначенных выше стратегически и жизненно-важных задач, стоящих на повестке дня России и Центральной Азии .
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Khaydarov, A., Mirkasymov, S. Uzbek Perspectives on Eurasia. // India Quarterly: A Journal of International Affairs. Volume: 75 issue: March 11, 2019, pp. 94-99.
Limanov, O. China's Policy Towards Central Asia in the Post-Soviet Era // Building a Common Future: Indian and Uzbek Perspectives on Security and Economic Issues. New Delhi,1999, pp. 87-98.
Paramonov V. China's Security Policy in Central Asia / New Alliance and Security Cooperation in the 21st Century in Asia (Joint Academic Conference of Center for International Studies, Inha University and Jeju Peace Institute). - Jeju (Republic of Korea): Jeju Peace Institute, 2012, pp.22-36.
Paramonov V., Stolpovsky О. Chinese Security Interests in Central Asia. - Swindon (UK): Advanced Research and Assessment Group of the Defense Academy of the UK, 2008, 13p.
Paramonov V., Stolpovsky О. Russia and Central Asia: Bilateral Cooperation in the Defence Sector. - Swindon (UK): Advanced Research and Assessment Group of the Defense Academy of the UK, 2008, 21p.
Rakhimov, M. and others (Eds). Central Asia, issues, problems and perspectives. - Cuvillier Publishing House, Goettingen, 2015, 298 p.
Yuldasheva, G. Iran in Russia's Central Asian Policy. // Central Asia and the Caucasus, 15(3), 2014, pp. 111-120.
Yuldasheva, G. Iran-Uzbekistan Relations in the Regional Security Context. // Asian Journal of Peacebuilding, 2020, 8 (1 Special Issue), pp.187-202.
Yuldasheva, G. The Iranian-Pakistani Factor in the Geopolitics of Central and South Asia. // Central Asia and the Caucasus, 15(2), 2013, pp.32-41.
Загорская О. Военно-техническое сотрудничество Китая и постсоветских республик Центральной Азии / Журнал "Новый оборонный заказ. Стратегии», Санкт-Петербург, № 3 (5б) 2019, с.70-77.
Киндалов В., Лиманов О. Россия и Китай в Центральной Азии: изменяющаяся геополитическая ситуация // Журнал "Центральная Азия и Кавказ" (Швеция), 2003, №3(27), с.83-89.
Парамонов В. Взаимоотношения Китая и стран Центральной Азии в сферах безопасности и экономики, а также отдельных сегментах социальной сферы // Сборник материалов международной научной конференции "Инициатива "Пояс и путь": перспективы социально-экономического и общественно-политического развития стран Центральной Азии". Алматы, 2019, с.70-79.
Парамонов В. Китай и Центральная Азия: состояние и перспективы экономических отношений. - Свиндон (Великобритания): Центр исследований конфликтов Академии Вооруженных Сил Великобритании, 2005, 19 с.
Парамонов В. Основные факторы Центральноазиатской политики Китая в сфере безопасности в конце ХХ - начале XXI в. / Журнал "Китай в мировой и региональной политике. История и современность" (Институт Дальнего Востока РАН), Том 14, 2009, с.83-93.
Парамонов В. Социально-экономическое измерение отношений Китая и стран Центральной Азии // Журнал "Общественное мнение" (Узбекистан), № 1, 2020, с.38-46.
Парамонов В., Столповский O. Интересы безопасности Китая в Центральной Азии. -Свиндон (Великобритания): Группа стратегических исследований и оценок Академии Вооруженных Сил Великобритании, 2008, 14с.
Парамонов В., Столповский О. Россия и Центральная Азия: двустороннее сотрудничество в сфере безопасности. - Группа стратегических исследований и оценок Академии Вооруженных Сил Великобритании, 2008, 16с.
Парамонов В., Строков А., Столповский О. Россия и Китай в энергетике Центральной Евразии: соперники или партнеры? (Присутствие России и Китая в ТЭК стран Центральной Азии). - Барнаул (Россия), 2012, 344 с.
Парамонов В., Строков А., Столповский О. Китайский экономический экспресс в центре Евразии: новая угроза или исторический шанс? (Китайское экономическое присутствие в Центральной Азии). - Барнаул (Россия), 2010, 160 с.
Парамонов В., Строков А., Столповский О. Последний исторический шанс России: освоение, развитие и оборона внутренней Евразии (Китай в Центральной Азии: политика, экономика, безопасность). - Барнаул (Россия), 2011, 121с.
Парамонов В., Строков А., Столповский О. Россия и Китай в Центральной Азии: политика, экономика, безопасность. - Бишкек, Кыргызстан, 2008, 200 с.
Попов Д. Таджикско-китайские отношения на современном этапе: проблемы и перспективы // Проблемы национальной стратегии. 2019, № 4 (55), с.97.
Рахимов М. Международное сотрудничество Узбекистана в контексте обеспечения стабильности и устойчивого развития в Центральной Азии. - Ташкент, 2011, 230 с.
Ходжаев А. Китайский фактор в Центральной Азии. - Ташкент, 2004, 136с.
Ходжаев А. Китайский фактор в Центральной Азии. - Ташкент, 2007, 171с.
Ходжаев А. О центральноазиатской политике КНР (на основе китайских источников) // Журнал "Центральная Азия и Кавказ" (Швеция), №3(51), 2007, с.30-46.
REFERENCES
Zagorskaya O. Voenno-tekhnicheskoe sotrudnichestvo Kitaya i postsovetskih respublik Central'noj Azii / ZHurnal "Novyj oboronnyj zakaz. Strategii», Sankt-Peterburg, № 3 (56) 2019, s.70-77.
Kindalov V., Limanov O. Rossiya i Kitaj v Central'noj Azii: izmenyayushchayasya geopoliticheskaya situaciya // ZHurnal "Central'naya Aziya i Kavkaz" (SHveciya), 2003, №3(27), s.83-89.
Paramonov V. Vzaimootnosheniya Kitaya i stran Central'noj Azii v sferah bezopasnosti i ekonomiki, a takzhe otdel'nyh segmentah social'noj sfery // Sbornik materialov mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii "Iniciativa "Poyas i put'": perspektivy social'no-ekonomicheskogo i obshchestvenno-politicheskogo razvitiya stran Central'noj Azii". Almaty, 2019, s.70-79.
Paramonov V. Kitaj i Central'naya Aziya: sostoyanie i perspektivy ekonomicheskih otnoshenij. -Svindon (Velikobritaniya): Centr issledovanij konfliktov Akademii Vooruzhennyh Sil Velikobritanii, 2005, 19 s.
Paramonov V. Osnovnye faktory Central'noaziatskoj politiki Kitaya v sfere bezopasnosti v konce HKH - nachale HKHI v. / ZHurnal "Kitaj v mirovoj i regional'noj politike. Istoriya i sovremennost'" (Institut Dal'nego Vostoka RAN), Tom 14, 2009, s.83-93.
Paramonov V. Social'no-ekonomicheskoe izmerenie otnoshenij Kitaya i stran Central'noj Azii // ZHurnal "Obshchestvennoe mnenie" (Uzbekistan), № 1, 2020, s.38-46.
Paramonov V., Stolpovskij O. Interesy bezopasnosti Kitaya v Central'noj Azii. - Svindon (Velikobritaniya): Gruppa strategicheskih issledovanij i ocenok Akademii Vooruzhennyh Sil Velikobritanii, 2008, 14s.
Paramonov V., Stolpovskij O. Rossiya i Central'naya Aziya: dvustoronnee sotrudnichestvo v sfere bezopasnosti. - Gruppa strategicheskih issledovanij i ocenok Akademii Vooruzhennyh Sil Velikobritanii, 2008, 16s.
Paramonov V., Strokov A., Stolpovskij O. Rossiya i Kitaj v energetike Central'noj Evrazii: soperniki ili partnery? (Prisutstvie Rossii i Kitaya v TEK stran Central'noj Azii). - Barnaul (Rossiya), 2012, 344 s.
Paramonov V., Strokov A., Stolpovskij O. Kitajskij ekonomicheskij ekspress v centre Evrazii: novaya ugroza ili istoricheskij shans? (Kitajskoe ekonomicheskoe prisutstvie v Central'noj Azii). - Barnaul (Rossiya), 2010, 160 s.
Paramonov V., Strokov A., Stolpovskij O. Poslednij istoricheskij shans Rossii: osvoenie, razvitie i oborona vnutrennej Evrazii (Kitaj v Central'noj Azii: politika, ekonomika, bezopasnost'). -Barnaul (Rossiya), 2011, 121s.
Paramonov V., Strokov A., Stolpovskij O. Rossiya i Kitaj v Central'noj Azii: politika, ekonomika, bezopasnost'. - Bishkek, Kyrgyzstan, 2008, 200 s.
Popov D. Tadzhiksko-kitajskie otnosheniya na sovremennom etape: problemy i perspektivy // Problemy nacional'noj strategii. 2019, № 4 (55), s.97.
Rahimov M. Mezhdunarodnoe sotrudnichestvo Uzbekistana v kontekste obespecheniya stabil'nosti i ustojchivogo razvitiya v Central'noj Azii. - Tashkent, 2011, 230 c.
HodzhaevA. Kitajskij faktor v Central'noj Azii. - Tashkent, 2004, 136s.
HodzhaevA. Kitajskij faktor v Central'noj Azii. - Tashkent, 2007, 171s.
Hodzhaev A. O central'noaziatskoj politike KNR (na osnove kitajskih istochnikov) // ZHurnal "Central'naya Aziya i Kavkaz" (SHveciya), №3(51), 2007, s.30-46.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ / INFORMATION ABOUT THE AUTHOR Парамонов Владимир Vladimir Paramonov, Ph.D., D.Sc.
Владимирович, кандидат политических Coordination Methodological Center on the
наук, доктор философии / Ph.D., D.Sc. Contemporary History of Uzbekistan under the
докторант Координационно- Academy of Sciences of the Republic of
методического центра современной Uzbekistan, Founder of the Central Eurasia
истории Узбекистана при Академии наук Analytical Group and Internet Project
Республики Узбекистан, основатель [www.ceasia.org] (Tashkent, Uzbekistan) Аналитической группы "Центральная Евразия" и одноименного интернет-проекта [www.ceasia.org] (Ташкент, Узбекистан)
