CC BY
133
Всстник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6, 2006, вып. 4
Д.И. Моторин
(кафедра политической психологии ф-та психологии)
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОГНОЗИРОВАНИЕ
КАК ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
(ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ)
Политическое прогнозирование является неотъемлемой частью процесса государственного управления в современном мире. Как направление научно-практической деятельности оно предполагает разработку научно обоснованных моделей вероятного состояния политической системы или отдельных ее компонентов в будущем. Основная цель политического прогноза - повышение эффективности политического управления. Исходя из этого, политическое прогнозирование можно рассматривать как специфическую профессиональную деятельность, успешность которой может зависеть от интеллекта эксперта. Мы попытаемся изложить теоретические и методологические основания исследования взаимосвязи когнитивных способностей человека - субъекта прогностической деятельности и особенностей процесса разработки им политического прогноза.
Значение верного и своевременного стратегического прогноза развития страны трудно переоценить, история многократно это доказывала. В частности, в истории России можно выделить ряд ключевых моментов, когда все дальнейшее развитие страны могло пойти по принципиально иному пути. Не касаясь общефилософских и собственно исторических аспектов многогранного вопроса о роли личности в истории, коснемся лишь его психолого-политического компонента.
От решений первых лиц государства, будь то царь-самодержец, генеральный секретарь или президент страны, в ключевые моменты зависит ход исторического процесса, точно также как от малейшего толчка зависит вся последующая траектория развития динамически неустойчивой системы в момент бифуркационного выбора1. При этом, именно неверный социально-политический прогноз ситуации в стране (или его отсутствие) зачастую не позволял выявлять сложности и проблемы при реализации стратегических планов и программ, с одной стороны, и повышать эффективность их реализации, с другой. Современный уровень развития теоретико-исторических и макросоциологических концепций позволяет уже сегодня говорить об истории в сослагательном наклонении2.
Несколько конкретных исторических примеров из истории России позволят проиллюстрировать как данный тезис, так и актуальность темы в целом. Но предварительно отметим, что термин «стратегический прогноз» используется как синоним «долгосрочному социально-политическому прогнозу». В то же время под политикой мы понимаем, согласно О. Ренни, процесс управления какой-либо сферой общественной жизни, в том числе экономической.
В 1882 г. в России вышла серия статей публициста В.П. Воронцова под общим названием «Судьбы капитализма в России». Врач-хирург по образованию, Воронцов в
© Д.И. Моторин, 2006
своих работах исключительно точно спрогнозировал дальнейшее развитие экономико-политической ситуации в стране к концу XIX - началу XX вв. В связи с выбранной моделью развития экономики России Воронцов предрекал при условии сохранения выбранного стратегического курса развития страны нарастание народных волнений и с большой вероятностью последующий за этим социальный взрыв. Ряд идей Воронцова б последующем нашли отражение в программе развития «государственного капитализма» С.Ю. Витте, но половинчатость и незавершенность реформ не позволили правительству избежать нарастания социальной напряженности в обществе и последовавшей за этим смены политико-правового режима3.
Много позже, в начале 1920-х годов, Совет народных комиссаров принял план привлечения в молодую Советскую республику масштабных инвестиций в форме представления концессий на разработку полезных ископаемых крупным иностранным компаниям. Реализация данного плана во многом зависела от успеха Генуэзской конференции весной 1922 г. На ней советская делегация должна была представить этот план европейским компаниям. Прогнозы советского экономиста Е. Преображенского, опубликованные в этот же период, доказывали, что без западной помощи Россия не сможет поднять экономику страны, оказавшуюся в плачевном состоянии после Первой мировой и гражданской войн. О катастрофических затратах людских и материальных ресурсов в случае попытки самостоятельной модернизации экономики писал и знаменитый российский экономист Н.Д. Кондратьев, поскольку именно в начале 1920-х Россия входила в понижательно-депрессивную фазу длинного экономического цикла. Однако пи ряду причин, немаловажная из которых - двойственность и непоследовательность позиции советской делегации, данный стратегический план реализовать не удалось. Во многом поэтому такие беспрецедентные в истории масштабные преобразования, как план индустриализации страны, ГОЭЛРО, коллективизация села, были реализованы с такими ужасающими для советского народа людскими потерями4.
Не касаясь важнейшей и одной из самых трагичных глав в истории России - Великой отечественной войны, упомянем о том перепутье, на котором оказался СССР после победы в ней. У Советского Союза после войны появился уникальный исторический шанс войти в мировое хозяйство, в единый мировой рынок разделения труда. В конце войны в 1944 г. на конференции в американском городе Бреттон-Вудс, где были созданы МВФ и Мировой банк реконструкции и развития, советской делегации в ходе переговоров удалось добиться для СССР значительной квоты в этих мировых финансовых институтах. Однако И.В. Сталин принял решение не участвовать в работе данных организаций, оказавших, как мы теперь знаем, огромное влияние на развитие всей мировой экономики после Второй мировой войны. Из-за отсутствия долгосрочного научного прогноза развития страны, Сталин взял стратегический курс на создание искусственной социалистической системы государств, во многом за счет и без того подорванных войной экономических ресурсов Советского Ссоюза5.
Для объективной и беспристрастной исторической оценки ближайших к настоящему времени исторических событий - эпохи перестройки, распада СССР и последующих масштабных преобразований во всех сферах общественной жизни стран постсоветского пространства, безусловно, должно пройти значительное время. И в то же время, нужно отметить, что и эти события могли пойти совсем по иному сценарию, имей политическое руководство СССР в начале 1980-х годов верный долгосрочный прогноз развития страны. В 1982 г. под руководством Ю.В. Андропова при Межведомственном совете по изучению опыта социалистических стран - членов СЭВ была создана группа
специалистов-экономистов. Группа разрабатывала возможные модели изменения как экономического курса страны, так и альтернативные модели политико-правового режима. По свидетельству одного из участников этой работы, - Т.И. Корягиной6, реализова-ная в СССР модель структурных преобразований, известная нам под термином «перестройка», была, вероятно, худшей из множества возможных вариантов реформ. Группа работала недолго, так и не обогатив своими моделями и прогнозными разработками политическое руководство страны. В противном случае и новейшая история России могла сложиться совсем по-иному.
Расхожая мысль о невостребованности современниками исторических уроков подтверждается из поколения в поколение, из эпохи в эпоху. Ошибочный выбор лиц принимающих политические решения (ЛППР) из-за неверного социально-политического прогноза, его отсутствия или его игнорирования политическим руководством государства, приводит к стратегическим ошибкам, способным изменить облик целых исторических эпод.
Современный этап развития российского государства, масштабные преобразования практически во всех сферах общественной жизни резко повышают важность прогнозирования последствий принимаемых политических решений. Реализуемые сегодня плановые и программные документы, такие как «Энергетическая стратегия Российской Федерации на период до 2020 года» (распоряжение правительства РФ от 28 августа 2003 г. № 1234-р), «Концепция развития лесного хозяйства Российской Федерации на 2003-2010 гг.» (РП РФ от 18 января 2003 г. № 69-р), «Транспортная стратегия Российской Федерации на период до 2020 года» (одобрена на заседании Госсовета РФ 29 октября 2003 г.), «Федеральная целевая программа Культура России (2006-2010 годы)» (РП РФ от 15 сентября 2005 г. № 1432-р) и целый ряд других документов определят изменения в жизни многих миллионов граждан на годы вперед. Значение последствий реализации планов и программ невозможно переоценить. Уже давно известно, что прогноз в областях, поддающихся регулированию и управлению, должен быть ориентирован не на предсказание будущих событий, а исключительно на повышение эффективности принимаемых управленческих решений7. Разработкой таких прогнозов занимаются конкретные люди - специалисты-управленцы, со своими психологическими особенностями, профилем способностей, свойствами мышления, складом личности. От эффективности работы этих людей во многом зависит успешность реализации многих плановых и программных разработок. Постепенный переход режима работы правительства от указов, постановлений и распоряжений к программной и проектной форме управления, о чем свидетельствует, например, практика принятия правительством РФ программ социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2005-2008 годы), требует привлечения все большего числа специалистов для аналитического и прогностического обеспечения программных разработок.
Методологические основания исследования психологии политического прогнозирования
Согласно современным представлениям философии и методологии науки, любая система знаний, претендующая на статус научной дисциплины, должна помимо описательной и объяснительной выполнять также и функцию предсказания изменений в сво-
ей предметной области. Это условие справедливо и для всех теорий, составляющих ее концептуальный аппарат8. Однако в последние десятилетия все более самостоятельный статус получает прогностика - наука о законах и способах прогнозирования вне зависимости от предметной области объекта исследования.
Под политическим прогнозом мы понимаем научно обоснованное суждение о вероятном состоянии всей политической системы или отдельных ее субъектов в будущем и о возможных путях и сроках их достижения9. Большинство специалистов-прогности-ков, как правило, подразделяют всю совокупность методов прогностики на два больших класса. Согласно И.В. Бестужеву-Ладе, это интуитивные и формализованные методы, С. Армстронг описывает субъективные и объективные10, а Э. Янч выделяет интуитивные и статистические методы прогнозирования11. В политическом прогнозировании также традиционно выделяют интуитивные и математико-статистические методы12. Несмотря на бурное развитие в последние десятилетия математико-статистических методов, в практике социально-политического прогнозирования до сих пор по ряду причин преобладают субъективные методы прогнозирования. Это особенно справедливо при высокой значимости прогноза для ЛППР и масштабности решаемой им социально-политической задачи.
В целом, совокупность методов, называемых разными авторами интуитивными, экспертными, эвристическими или субъективными, объединяет то, что процесс разработки прогноза осуществляется исключительно в сознании эксперта, как правило, без применения формализованных процедур анализа исходной информации. При этом эксперт опирается исключительно на свои собственные интеллектуальные способности, знания, профессиональный опыт, интуицию, информированность. A.A. Кокошин считает, что все экспертные методы политического прогнозирования неявно опираются на две эмпирически установленные закономерности:
1) для того чтобы предвидеть, совсем не обязательно понимать и полностью объяснять настоящее и будущее;
2) специалист по той или иной проблеме всегда знает и готов сказать о будущем больше, чем он может произвольно обосновать и доказать.
Несмотря на широкое распространение в отраслевом и особенно в социально-политическом прогнозировании экспертных или интуитивных методов, проблема человека - субъекта прогностической деятельности в прогностике практически не рассматривается. Эксперт во многом остается «черным ящиком», получающим задачу и исходную информацию и выдающим прогноз. Эксперты обычно подбираются по критериям профессионального опыта, эрудиции, информированности, а зачастую, просто по профессиональному образованию. При этом психологические характеристики эксперта, такие как профиль когнитивных способностей, свойства мышления, особенности эмоционально-волевой сферы, влияющие на успешность выполнения прогностической деятельности, остаются вне поля внимания прогностики. Подобный экстенсивный подход к прогностической деятельности экспертов сегодня уже не может удовлетворить реальных запросов практики социально-политического управления, ее аналитического и прогностического обеспечения. Это становится тем более очевидно в условиях нарастающей глобализации всех сфер общественной жизни, качественного усложнения ее политической и экономической составляющих13.
Основными видами прогнозов, используемых в процессах политического управления, являются поисковые, или эксплораторные и нормативные, или телеологические прогнозы. Основной целью поискового прогноза служат выявление перспективных про-
блем управления путем продолжения в будущее существующих в настоящем тенденций. Задачи нормативного прогнозирования - определить пути и сроки достижения желаемых состояний политической системы в будущем. Нормативное прогнозирование сходно с процедурами политического планирования, но представляет ЛППР больше степеней свободы в действиях чем однозначно описывающие будущее план или политическая программа.
Повторим, что в данной работе мы рассматриваем экспертное политическое прогнозирование как профессиональную деятельность по разработке и описанию вероятностных моделей состояния политической системы или отдельных ее компонентов в будущем, с целью повышения эффективности процессов политического управления. По мнению Л.А. Регуш, успешность решения задач политического прогнозирования зависит от психологических характеристик субъекта данной деятельности, в частности от профиля когнитивных способностей эксперта"1. В зависимости от конкретных методов прогнозирования, эксперты должны обладать такими качествами, как способность к анализу и обобщению огромного объема данных в методе аналитических записок; способность к идентификации с объектом прогнозирования в методе имитационных игр; им необходимы такие качества мышления, как вариативность и широта ассоциаций, пластичность представлений в методах согласования мнений в целом и т.д.
Психологические подходы к исследованию опережающего отражения
Сегодня в психологической науке хорошо известно, что антиципация как способность к опережающему отражению действительности, проявляется в различных формах на всех уровнях психического отражения. Б.Ф. Ломов впервые обобщил и свел в единую иерархическую классификацию различные формы опережающего отражения как интегральной человеческой способности15. Собственно решение прогностических задач служит проявлением антиципации на высшем, речемыслительном уровне реализации данной способности. На этом уровне интеллектуальных операций за счет широкого обобщения и классификации событий человек получает возможность в предвосхищении выходить далеко за пределы наличной ситуации во времени и пространстве. Как проявляющаяся на всех уровнях психики, антиципация выполняет и три основные функции психического отражения - когнитивную, адаптивную и регулятивную, к которым Л.А. Регуш прибавляет и относительно самостоятельную -коммуникативную функцию.
В рамках психологии мышления и смежных отраслей психологической науки достаточно подробно изучен ряд аспектов проявления антиципации при решении сложных задач, к которым относится и собственно прогнозирование как сложная форма предвосхищения. Так, A.B. Брушлинский достаточно подробно исследовал процессуальную сторону прогнозирования при решении задач различного типа16. Результаты данных исследований позволили ему утверждать, что процессы мышления всегда сопровождаются прогностическим компонентом. Модель И.М. Фейгенберг описывает особенности функционирования долговременной памяти при вероятностном прогнозировании наступления событий, являющемся фундаментом более сложных форм самого прогнозирования как вида деятельности17. Результаты исследований Т.В Корниловой, И.К. Орлова18 и других позволяют оценить соотношение интуитивных и рациональных компонентов мышления при решении различных прогностических задач. В упомяну-
тых масштабных исследованиях Л. А. Регуш были выделены и описаны целый ряд свойств мышления (19 компонентов), уровень развития которых влияет на успешность выполнения прогностической деятельности. При этом автор показывает, что антиципация активно проявляется и в процессах целеобразования, и планирования предстоящей человеку деятельности.
По ряду причин несколько менее исследованы особенности мышления профессиональных экспертов при разработке прогнозов. О.И. Ларичев в ряде своих работ19 показал, что структуры экспертных знаний могут проявляться в виде небольшого набора (не более 7-9) простых «решающих правил», определяющих успех экспертизы. Автор связывает эти результаты с ограниченностью объема кратковременной памяти человека, что и определяет достаточно жесткую структуру организации экспертных знаний. В свою очередь, это соответствует результатам исследований И.М. Фейгенберг, согласно которым человек способен формировать преднастройку не более чем к десяти прогнозируемым событиям. Более того, из исследований В.М. Аллахвердова становится совершенно ясно, что подобные когнитивные константы проявляются не по отдельности, в форме объема кратковременной памяти или внимания, а определяются фундаментальными ограничениями на переработку человеком информации во всех когнитивных процессах20.
Влияние когнитивных ограничений, определяющих структуру интеллектуальных способностей, на успешность выполнения экспертных задач было исследовано У. Шней-дером. Он вводит понятие «интеллектуальный порог», что значит минимальный уровень развития интеллекта, позволяющий успешно выполнять профессиональные задачи. При превышении данного порога успешность решения задач определяется уже увлеченностью, настойчивостью и другими факторами21. В.Н. Дружинин в ряде работ22 дополнил модель Шнейдера предположением о том, что индивидуальная продуктивность определяется помимо 1£) уровнем мотивации и развитостью специальных навыков и знаний, т.е. той же самой структурой экспертных знаний (по О.И. Ларичеву).
Реальная практика социально-политического прогнозирования в ряде аспектов отличается от большинства задач, решавшихся испытуемыми в упомянутых исследованиях. Структурировать целостную политическую ситуацию и прогноз ее развития до уровня алгоритмизированной задачи, как правило, не представляется возможным. О.И. Ларичев относит такого рода задачи к высшему, третьему классу сложности, когда отдельные компоненты описания проблемы столь сильно взаимосвязаны, что декомпозиция ее элементов сильно искажает целостность ее описания. Вместе с тем, согласно данным Г.Саймона, эксперту необходимо не менее 10 лет для формирования у него тесно связанных базы знаний и когнитивных схем, или системы «решающих правил», по О.И. Ларичеву23. Однако после этого мы имеет ту самую жесткую систему правил, которой и пользуется эксперт при решении прогностической задачи. Мы уже отмечали, что глобализационные процессы качественно усложняют сегодня задачи политического прогнозирования, вводя множество новых взаимосвязей между политическими акторами. Поэтому необходимо исследовать влияние когнитивных способностей, в частности структуры интеллекта, субъекта прогностической деятельности до того, как у него будет сформирована жесткая схема «решающих правил» оценки и предвосхищения, в нашем случае политической ситуации. Недостаток теоретических знаний и профессионального опыта предполагается скомпенсировать за счет процедуры проведения экспертных опросов, по методу «Дельфи», с поддержанием информирующей обратной связи между экспертами.
Цели психологического исследования политического прогнозирования
Актуальность психологического исследования политического прогнозирования детерминирована прежде всего активными изменениями в процессах долгосрочного политического планирования и управления в нашей стране. Об этом свидетельствет постепенный переход к программной форме управления развитием различных сфер общественной жизни. При таком подходе важность прогностического и аналитического обеспечения принимаемых политических решений значительно возрастает.
Целью нашего исследования является определение взаимосвязей между успешностью решения экспертами задач политического прогнозирования, с использованием различных экспертных методов прогнозирования, и структурой их интеллектуальных способностей. Предмет исследования - когнитивные способности и особенности мышления субъекта политико-прогностической деятельности. Теоретико-методологическим фундаментом нашей работы стали: базовые теоретические положения прогностики, изложенные в работах И.В. Бестужева-Лады и Э. Янча; работы по политическому прогнозированию A.A. Кокошина и С. Армстронга; теория антиципации в структуре человеческой деятельности Б.Ф. Ломова и E.H. Суркова; концепция структуры интеллекта Дж. Гилфорда и концепция А.И. Юрьева о политике как профессиональной деятельности по производству систем власти2,1.
Гипотезы исследования:
1. Существует порог развития интеллектуальных способностей, превышение которого позволяет эксперту успешно решать политико-прогностические задачи.
2. Успешность разработки поисковых прогнозов определяется в большей степени развитием дивергентных когнитивных способностей.
3. Решение задач нормативного прогнозирования детерминируется в большей степени конвергентными способностями экспертов.
Наше исследование позволит ответить на ряд актуальных практических вопросов, стоящих перед специалистами в области политического планирования и управления. Результаты дадут возможность более эффективно подбирать экспертов и использовать их способности в целях прогностического и аналитического обеспечения разработки политических решений.
1 Малинецкий Г.Г. Нелинейная динамика и историческая механика // Общественные науки и современность. 1996. № 4.
2 Теоретическая история и макросоциология. Вып. 1. Новосибирск, 2001.
-1 Рачков М.П. Политико-экономические прогнозы в истории России. М., 1993.
"Там же. С. 103-115.
"'Там же. С. 166.
6 Там же. С. 179.
7 Рабочая книга по прогнозированию / Отв. ред. И.В. Бестужев-Лада. М., 1982.
" Кохаповский В.П. Философия и методология науки. Р., 1999.
IJ Симонов K.B. Политический анализ. М., 2002.
Long-Range Forecasting. 2nd / Ed. by J. Scott Armstrong. 1985.
11 ЯичЭ. Прогнозирование научно-технического прогресса. М., 1974.
12 Кокошип A.A. Прогнозирование и политика. М., 1975.
13 Глобальное сообщество: система координат / Ред. А.И. Неклесса. СПб., 2000.
14 РегушЛ.А. Психология прогнозирования. СПб., 2003.
15 Ломов Б.Ф., Сурков E.H. Антиципация в структуре деятельности. М., 1980.
16 Брушлииский A.B. Мышление и прогнозирование. М., 1979.
17 Фейненберг И.М. Память и вероятностное прогнозирование // Вопросы психологии. 1973. № 1. С. 37-
18 Корнилова Т.В., Степаносова О.В., Тригореико Е.Л. Интуиция и рациональность в уровневой регуляции вербальных прогнозов при принятии решений // Вопросы психологии. 2006. № 2. С. 126-137; Орлов И.К. Специфика интуитивного процесса решения неопределенных задач // Вопросы психологии. 2006. № 3. С. 97-109.
19 Ларичев О.И. 1) Структуры экспертных знаний // Психологический журнал. 1995. № 3. С. 82-89; 2) Теория подсознательных решающих правил и ее применение в диагностических задачах // Психологический журнал. 2003. № 1. С. 56-64.
211 Аллахвердов В.М. Сознание как парадокс. СПб., 2000.
21 Schneider \V. Acquiring expertise: Determinants of exceptional. // International handbook of Research and Development Of Giftedness and Talent. Oxford; Pcrgamon. 1990. P. 311-324.
22 Дружинин В Н. 1) Психология общих способностей. СПб., 2002; 2) Психология (Журнал высшей школы экономики). 2005. № 3. С. 78-90.
'а Simon H. Reason in Human Affairs. Stanford Univ. Press, 1983. Гилфорд Дж. Три стороны интеллекта // Психология мышления / Под ред. Матюшина. М., 1965; Юрьев А.И. Введение в политическую психологию. СПб., 1992.
[Рецензенты: докт. психол. наук, проф. А.И. Юрьев, докт. психол. наук, проф. О.С. Дейнека]
Статья поступила в редакцию 21 июня 2006 г.
