CC BY
191
ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
© Хобта В.В.*
Филиал Дальневосточного федерального университета, г. Лесозаводск
Тема политического режима - один из значимых аспектов социального и политического управления. Настоящая статья посвящена становлению авторитарного политического режима в современной России. Автор пытается выяснить, какова его социальная база, действительно ли сформировавшаяся модель управления свидетельствует о возвращении политической системы в естественное состояние?
Разумеется, статья не исчерпывает всех вопросов. За её пределами остаются внешние факторы становления политического режима.
Ключевые слова: политическая система, политический процесс, политический режим, политическая культура, социальная деградация, социальная самоорганизация, общественное целеполагание, консоли-дационный потенциал общества и государства, общественное мнение, историческая память.
Исследователи политических систем, факторов стабильности и динамики политических процессов, при всём различии подходов к данной проблеме, отмечают, что внутренняя и внешняя безопасность политических систем достигается путём повышения консолидационного потенциала правящего слоя и интегративного качества общества. Достигшее определённого уровня консолидации общество способно поддерживать внутренний и внешний суверенитет государства и обеспечивать устойчивое развитие социальной системы.
Современные политические системы - многофакторные системы взаимоотношений государства и общества, включающие постоянное взаимодействие с общественным мнением, учёт общественных настроений и ожиданий. Все возникающие политические институты, их социальные предназначения, формы взаимодействия власти и личности определяются политической культурой общества. Она занимает ключевое место в системе социальной самоорганизации. По существу, политическая культура определяет систему социального целеполагания, задавая общую ориентацию и упорядоченный характер деятельности общественных институтов.
Для полного представления о политической жизни совершенно недостаточно знать только о провозглашённой в той или иной стране форме правления, необходимо ещё выяснить, какой политический режим в ней господствует. Формы и методы осуществления политической власти, как свидетельствует социально-политическая практика, жёстко не привязаны к институ-
* Доцент ОР ООП ВПО, кандидат политических наук.
там и структурам политического процесса. Поэтому не исключено, что в стране с демократической формой правления практически могут осуществляться авторитарные и централистские методы разработки, принятия и реализации управленческих решений.
Изучение политического режима, в отличие от изучения государственного строя, позволяет рассматривать политические явления и процессы в перспективе анализа социальной структуры и неформальных социальных групп, общественного мнения, зависимости ориентиров политического поведения индивидов и малых групп от их многообразных психологических и социокультурных характеристик. Политический режим выражает уровень открытости государственной власти для диалога с гражданами о целях и путях движения общества и меру способности социальных групп и слоев вести этот диалог между собой и властью. Необходимо всегда иметь в виду очень важный аспект изучения проблематики политического режима. Он обладает специфическими характеристиками, присущими политической организации только данного общества и строго ограничен определенными хронологическими рамками.
Подобно представителям зарубежной политологии, отечественные исследователи А.П. Цыганков, Ф.М. Бурлацкий, А.П. Бутенко, связывают анализ политических режимов не только с моделями политического поведения различных социальных субъектов, но и с выявлением социальной природы высшей государственной власти.
В наиболее сконцентрированном виде критерии типологии политических режимов перечислил А.П. Попов. Согласно его концепции, следует руководствоваться тремя взаимосвязанными критериями: а) свобода (или ее отсутствие) деятельности различных политических сил и масштаб произвола государственного аппарата в процессе осуществления политических решений (следовательно, и объем прав и свобод, предоставляемых государством гражданам); б) степень автономности ветвей власти и негосударственных политических организаций и общественно-политических течений; в) соизмеримость полномочий и ответственности государственных органов и высших государственных должностных лиц [15, с. 115-116].
Надобно заметить, что эти критерии не носят универсального характера, они применимы только к политическим режимам Нового и Новейшего времени. В данном историческом контексте четкое определение политического режима дал польский политолог Е. Вятр: «Под политическим режимом я понимаю систему конституционных (законных) порядков и конкретное воплощение этой системы на практике» [4, с. 55-56]. Из этого определения следует, что современные конституционные государства, провозглашающие приверженность принципам правового и социального государства, практически могут от них отходить или уходить на время. Такие изменения суть проявления авторитарного или тоталитарного политического режима.
Авторитарные режимы у современных исследователей вызывают особый интерес. В истории XX века, как они полагают, эти режимы носят переходный характер. Изначально они ориентируются либо на тоталитаризм, либо на демократию. В частности, такого мнения придерживается А.П. Бутенко. Его определение авторитаризма таково: это установленная или навязанная форма политического режима, которая «концентрирует власть в руках одного человека или в одном органе власти, в результате чего снижается роль других органов или ветвей власти и, прежде всего, умаляется роль представительных институтов» [3, с. 31].
В России президент провел значительные институциональные смещения в системе государственной власти. Так, Общественная палата выполняет, по существу, функции представительного органа. Совет Федерации фактически оттеснен Госсоветом, который выбирает Президиум, позволяющий на заседаниях манипулировать повесткой дня и тем самым сдерживать влияние региональных лидеров на принятие политических решений. Совет по приоритетным нацпроектам в некоторой степени берет на себя функции Правительства РФ. Особенность данных институтов в том, что они «параллельные», как их называет И.И. Кузнецов, и все они замыкаются на должности главы государства [11, с. 240].
Еще в первый год своего президентства В. Путин провел реформу территориально-административного устройства - создал надфедеральную структуру. Он намеревался выстроить жесткую «вертикаль власти» и установить полный контроль Центра над регионами. В сентябре 2004 г. он принял решение о фактическом назначении губернаторов. В такой ситуации не может быть подлинной демократии как в Центре, так и на местах. Реальными акторами принятия важнейших политических решений выступают президент и созданные им внеконституционные органы. Политические партии не смогли за двадцать с лишним лет стать значимыми политическими акторами. Кроме того, сложившаяся расстановка сил в Государственной Думе фактически исключает оппозиционный элемент из процесса подготовки и принятия решений, превращает ее в более-менее управляемый орган власти со стороны президента. Таким образом, политика теряет в своем качестве, она все более становится имитационной [2, с. 69].
Российские политические партии не являются субъектами идеологического творчества и оказываются не в состоянии играть решающую роль в политических коммуникациях. Названия многих из них не соответствуют традициям партийной жизни как в Российской империи, так и в СССР. Отечественная традиция партийной жизни предполагала, что названия партий указывали на социальную или на политическую, либо национальную или даже религиозную идентичность. Сегодня только две крупных партии отвечают этой традиции - Коммунистическая партия (КПРФ) и Либерально-демократическая (ЛДПР). Такая ситуация дезориентирует избирателя и позво-
ляет высшей государственной власти вводить граждан в заблуждение относительно социально-политических проблем. Сегодня ещё очевиднее, чем раньше, что партии, не ориентированные пропрезидентски или проправительственно, не будут обладать значимым влиянием на электорат.
Таким образом мы наблюдаем, что в России формируется централизованная модель управления, опирающаяся на авторитарные методы руководства. Она предполагает приоритет государственных органов над муниципальными и над представительными. Политические партии преимущественно существуют как атрибут имитационной демократии. При этом высшая государственная власть, не зависимо от текущих интересов и потребностей общества, не излагает общественно значимых целей.
Какова база поддержки нынешней власти? Гудков Л. свидетельствует, что социологические исследования вскрыли любопытный факт. База поддержки нынешней власти - это в основном население средних и малых городов, в которых сохранились остатки советской экономики. Они представляют социально-экономический уклад с низким уровнем образования и квалификации, с морально и физически устаревшим оборудованием. Сегодня они могут существовать лишь при поддержке центральной власти [10].
Да, сегодня государство вынуждено сохранять «инерционную» легитимность. И всё же та часть экономически активного населения, которая до недавнего времени сохраняла нейтралитет к политическому режиму, предъявляет спрос на качественное образование, здравоохранение, но в первую очередь, спрос на равенство всех перед законом и судом, на правовое государство, способное защищать рядового гражданина [21]. Россия столкнулась с признаками спада экономического роста, в то время как общество требует их увеличения. Следовательно, нынешний политический режим подавляет объективные механизмы самоорганизации социума. И об этом свидетельствуют политические митинги, прошедшие по России после парламентских и президентских выборов (2011-2012 гг.).
Однако современный исследователь А.С. Федотов считает, что меры, направленные на усиление центральной власти, общество оценивает необходимыми на данный момент [19, с. 436]. По его мнению, российская политическая система вернулась в естественное для неё состояние. Поэтому такое положение вещей нормально и вполне закономерно. Так ли это?
Похоже, А.С. Федотов согласен с мнением тех авторов, которые изучают процессы самоорганизации в контексте системной теории. С её позиции, самоорганизация исследуется с помощью таких категорий как равновесность, устойчивость, причинно-следственные связи. В результате мы получаем представление о порядке как статическом покое. И в то же время сегодня достаточно широко известно, что общество рубежа ХХ-ХХ1 вв. переходит к новой управленческой парадигме. Процессы самоорганизации исследуются в контексте теории изменений, которая выступает концептуальной основой
стратегического управления. С ее позиции, самоорганизация представляется непрерывным процессом, в котором упорядоченность является частным случаем общего состояния, с присущими ему неустойчивостью, нелинейностью, необратимостью.
За счет каких ресурсов сегодня в России может существовать авторитарный режим? Почему же данная ситуация до сих пор не перерастает в масштабный политический конфликт? В 1990-е гг. российское общество имело признаки конфликтогенного. Социально-экономические трансформации привели к тому, что общество оказалось реструктурированным, и в настоящее время налицо его социальная поляризация. Опасность подобных перемен состоит в том, что они имеют долгосрочный характер, еще не одному из последующих поколений придется его испытать.
Допущенные просчеты свидетельствуют о порочности существующей модели управления и изжившем себя типе взаимодействия общества и государства. Как будто бы, публичные политики и профессиональные чиновники недопонимают, что перестройка административного механизма важнее тех целей изменения общества, которые они ставят. Вместо применения негодных методов к воздействию на общество нужно, напротив, использовать общество в целях модернизации системы управления. Тем не менее, угроза социального взрыва оказалась нереальной по нескольким причинам: социально-экономическим, культурным (и в частности, политико-культурным), политическим.
Первые из них заключаются в том, что немалое количество россиян живет ниже прожиточного минимума. Часть экономически активного населения, не веря в возможность существования демократии, тем не менее, дорожит своей экономической свободой. Эти группы населения не будут субъектами социального взрыва.
Относительно культурных причин.
Культура является органической составной частью подсистемы жизнеобеспечения социальной системы и несет ответственность за конструирование целей общественной жизни. Та часть культуры, которая формирует личность в процессе социализации, превращает культурный капитал в содержание группового или коллективного сознания, называется социокультурной идентичностью, в которой общественные цели приобретают конкретные очертания. Общественное целеполагание включает требование воспроизводства определенного консенсуса, лежащего в основе необходимой обществу жизнедеятельности [1, с. 56].
В России уже который год идет во многом безуспешный поиск социокультурной идентичности. При этом люди забывают самое главное - неадекватное постижение родной истории (в том числе и фальсификация советского периода) объективно ведет к непониманию подлинных причин современного кризисного состояния социума. Ключ к решению современных
проблем содержится, в том числе и в прошлом народа. Культура выполняет роль социальной памяти, и в качестве одного из её сегментов выступает историческая память. Она оказывается включённой в систему политического сознания, поэтому политически актуальна [8, с. 78]. Этот факт необходимо учитывать, поскольку, сознательное разрушение исторической памяти ведёт к вытеснению воспоминаний об исторических событиях в сферу коллективного бессознательного и в дальнейшем может произвести непредсказуемый синергетический эффект политических процессов.
Сложность социокультурной ситуации усугубляется распространением массовой культуры, производящей стандартную продукцию и нарушающей внутреннюю динамику отечественной культуры. За годы реформ традиционные ценности российской культуры утратили актуальность и превратились скорее в археологическую реальность [14, с. 4]. Изменился и статус самих институтов культуры. И дело не столько в их коммерциализации, сколько в замкнутости, самодостаточности.
Парадокс современности состоит в том, что рационализация жизненного мира (по Ю. Хабермасу) делает возможной системную форму социальной солидарности, находящейся в конфликте с интегрирующим принципом коммуникативного взаимодействия [12, с. 61]. В социокультурной сфере это явление характеризуется как «фрагментаризация» обыденности. Она приводит к нарушению целостного восприятия картины мира, то есть к тому явлению, которое мыслители-пессимисты XIX - начала XX вв. называли «гибелью культуры». На уровне индивидуального сознания это выражается в невозможности точно оценить ситуацию и результаты своего поведения. Поэтому особенность современного политического дискурса - пространство откликов индивидуального сознания. Следовательно, процесс интерпретации текущих политических событий задаётся схемами индивидуального прочтения, а не апелляцией к традиции, что и продолжает способствовать неустойчивости образа страны в обыденном восприятии.
В обществе, в котором доминирует массовая культура, дифференцируются не группы людей, а типы коммуникаций, в которых человек участвует [7, с. 153]. И власть вписана в культурные коды, которые формируются посредством информационных технологий, на основании которых люди представляют социальную реальность и принимают решения (в том числе и политические).
Используя средства массовой информации, высшее политическое руководство способно сознательно, целенаправленно влиять на общественное мнение, распространяя политические мифы и иллюзии, достаточно часто прибегая к манипуляции общественным мнением. Самый широко распространённый приём манипуляции - неучёт социально-исторического контекста события или пересадка его в иной контекст. Поэтому на данном этапе телевидение получило значительное преимущество над другими СМИ. В
прежние времена основа хорошего репортажа должна была состоять из фактов; актуальность информации определялась важностью события в жизни страны. Время трансляций составляло 24 часа, что позволяло журналисту проанализировать событие до его передачи в эфир. Сегодня же важна оперативность. Изменился сам режим передачи новостей. Их можно передавать теперь со всей планеты в аудиовизуальном режиме в реальном времени, заставляя переживать аудиторию событие в текущий момент. Радио и пресса вынуждены поспевать за телевидением, воспроизводя без должной критической переработки элементы новостей, переданных накануне телевидением. Ну а публика будет считать событие достоверным, поскольку о нем возвестили три канала передачи информации.
За годы реформ политическая пропаганда насадила большинству населения стереотип «печального революционного опыта». Утратил актуальность выбор между капитализмом и социализмом. И в то же время «капиталистическое процветание» существует где-то, а не у нас. Между тем насаждаемые идеалы западной демократии заставили верить людей в разрешение общественных проблем путем цивилизованного диалога. Однако не было сформулировано положительных стереотипов и ценностных установок в отношении своей страны, своего народа, без противопоставления себя другим нациям или национально-государственным общностям. Поэтому культура на данный момент не в состоянии выполнить требование воспроизводства консенсуса, лежащего в основе необходимой обществу жизнедеятельности. Утрачена идея национальной интеграции, так как раньше интегрирующим фактором выступал образ врага (внешнего или внутреннего). С падением марксистско-ленинской идеологии образ врага утратил свою актуальность. Даже праздник Национального единения в честь такого исторического события, как освобождение Москвы Народным ополчением К. Минина и Д. Пожарского в ноябре 1612 года, не получает эмоциональных откликов у наших сограждан.
Более проблематичными представляются политические причины невозможности многостороннего масштабного конфликта. До недавнего времени в общественно-политической литературе и прессе проводилась идея о патерналистских ориентациях россиян. Однако фактически такие ориентации не подтверждаются. Россияне уже привыкли действовать самостоятельно и особо не рассчитывают на государственную помощь. Реальной же причиной является индивидуализация массовых установок, которая значительно затрудняет солидарность, совместные действия, осознание общности групповых интересов [13, с. 37]. Многие граждане скептически относятся к демократическим институтам, ставят под сомнение эффективность своего политического участия, поэтому самоустраняются от политики.
Относительно политико-культурных причин можно заключить следующее. В России веками власть была сакрализована. И в советский период
истории эта сакральность имела место в завуалированной форме. Её деса-крализация не дала ожидаемых результатов. Нарушение целостного восприятия социальной реальности на индивидуальном уровне в конечном итоге приводит к доминированию индивидуального и группового эгоизма. В политическом поведении социальных субъектов общественные мотивы перестают играть роль. Поэтому в 1990-е гг. у бюрократии появилась возможность навязывать обществу ложное представление о социальных целях, что привело к формированию превратного общественного мнения. И на уровне государственного управления общественные интересы вытеснились конъюнктурными интересами борющихся за власть политических группировок. Индикаторами ценностной ориентации на государственном уровне стали противоречивость политики, её непоследовательность. На уровне массового сознания такое поведение политиков и государственных служащих воспринимается как закрытость политики, беспринципность и безответственность. Набрал темпы процесс социальной деградации. Уже к 1997 г. численность маргиналов превысила 10 % от общей численности населения. Особенность процесса маргинализации состояла в том, что группы, выпавшие на «социальное дно», выражали незначительную вероятность возвращения к нормальной жизни [16, с. 57].
Через десять лет после начала реформ общество обнаружило социальные лишения, среди которых наиболее значимыми стали снижение уровня жизни и падение морали [5, с. 23]. Нравственная деградация дошла до крайней своей формы - криминализации общества [17, с. 6].
Различные группы населения, независимо от материальной обеспеченности, в качестве своих лишений назвали утрату стабильности и безопасности [5, с. 24].
Особенно примечателен тот факт, что во второй половине 1990-х гг. по важнейшим индикаторам качества и уровня жизни Россия оказалась в запредельном положении. Возросли масштабы суицида, доля дебильности в населении [16, с. 64].
Одной из наиболее насущных социальных проблем российского общества с начала 1990-х гг. стала миграционная проблема, поскольку с распадом СССР миграционные потоки на всём его бывшем геополитическом пространстве стали интенсивными. Миграция этого периода характеризуется появлением новых категорий мигрантов - беженцев и вынужденных переселенцев. Новый вид миграции имел негативные экономические, социокультурные и юридические последствия. При отсутствии концепции миграционной политики общество и государство не смогли решить миграционную проблему поэтапно и планомерно [20, с. 424].
За время реформ в России так и не сформировался полноценный средний класс. Люди, которые обозначаются этим понятием, группируются только по одному признаку - материальной обеспеченности [16, с. 59]. Что же
касается образа гражданина как свободного человека, то представители «среднего класса» его связывают не с политико-правовым пространством, а с социально-экономическим [22, с. 34]. И нарушение своих прав воспринималось как посягательство на право заниматься предпринимательской деятельностью. Тем не менее, в 2001-2002 гг. наметилась тенденция, свидетельствующая о том, что немногие граждане верили в возможность начать свой бизнес. Такая перспектива представлялась все более нереальной с каждым годом [5, с. 27].
Таким образом, ускорение энтропийных, деструктивных процессов в различных сферах общественной жизни сосредотачивает внимание индивидов и малых групп на проблемах стабильности и порядка, решающее ценностное значение приобретает преодоление этих процессов, угрожающих их безопасности, жизненному уровню и социально-профессиональному статусу.
Демонстрирование иррациональности высшей государственной властью в 1990-нач. - 2000-х гг. оттолкнуло граждан от политического участия, так как образ демократии разошелся с социальными ожиданиями.
Население нашей страны подвержено информационной агрессии. Это позволяет правящему слою путем символического насилия изменять когнитивные и оценочные структуры, навязывать обществу иное представление о социальной реальности. В первых рядах жертв таких актов информационного насилия находятся подростки и молодежь. У этой категории населения еще недостаточно развито критическое мышление, и манипуляторы рассчитывают произвести эффект прежде всего на молодых людей - с помощью метапрограммирования привить качества примитивного потребителя, насадить культ «случайной удачи», отвлечь от насущных общественных проблем, культивировать социальный инфантилизм. По этой причине на многих телеканалах доминируют развлекательные программы, шоу, в то время как познавательные передачи не являются популярными.
Совершенно изменился стиль политических информационных программ радио и телевидения. Они не располагают к диалогу, поскольку передаваемая ими информация не адресована конкретной социальной группе или социально-психологической общности. Если в этих передачах имеют место политические дебаты, то они носят ярко выраженный атональный характер: им свойственна нацеленность на победу средствами психологического и речевого подавления оппонента. Противник стремится переориентировать задачи спора. Речевые уловки выражаются в форме прерывания оппонента возгласами сомнения, недоверия, обвинения, комментирования его действий с помощью жаргонной, грубой и даже ненормативной лексики [18, с. 641].
Политики применяют тонкие технологии в речи. Они сознательно совершают речевые ошибки: употребляют слова без учета их семантики, используют в синонимическом ряду слова, не являющиеся синонимами, нарушают смысловую точность фразы, используют тавтологию.
Главное в политических передачах современности - мода, имидж, а не компетентность. В итоге на общественное мнение не оказывают влияние политики, обладающие экспертными знаниями. Следовательно, мало вероятно, что ситуация взаимоотношений государства и общества приобретёт черты рациональности. Совершенно точно на этот счёт выразился современный исследователь М.С. Ельчанинов. По его мнению, с помощью манипуляции массовым сознанием правящий слой компенсирует недостаток интеллектуальных ресурсов [6, с. 23].
Власть не считается со стереотипом противопоставления официальным политикам неких «народных заступников», присутствующим в российской политической культуре. Согласно нашей традиции, таковыми принято считать интеллигенцию. Образ русского интеллигента ассоциировался с такими личностными качествами как неразделимость личной выгоды и гражданской сознательности, чувства собственного достоинства и общей пользы. В оценке политического поведения, согласно российской политической традиции, критерием в качестве определяющего выступал социально-этический. Поэтому современная бюрократия иногда изобличается как «суррогат интеллигенции», способный производить лишь суррогатные ценности [9].
Однако высшая государственная власть опасается образованную часть общества и уже принимает меры противодействия ей. Демонтаж науки и образования идёт полным ходом. Социальное последствие его вполне понятно -маргинализация людей этой сферы.
Может быть, государство поставило цель социально уничтожить людей науки и образования? Они должны будут выброшены из своей социальной ниши, у многих возникнет кризис социальной идентификации. Этот кризис вызывает дискомфортные чувства, откладывающие серьёзный отпечаток на поведении индивида. Он может придать анафеме ту или иную субкультуру, не найдя себе пристанища. Возможен и иной вариант поведения, когда, находясь в состоянии глубокого невроза, личность впадает в депрессию. Отсюда далеко идущие последствия вплоть до суицида. Ну, а может быть, некоторым из таких людей удастся возглавить уличные протестные митинги. Таким образом, единственное утешение - реализовать себя в «уличной демократии». По свидетельству О.В. Крыштановской, среди участников протестных митингов в периоды после парламентских и президентских выборов 70 % недовольных властью - люди с высшим образованием [10]. Они способны критически оценивать экономическую и политическую информацию, они же пишут протестные письма и так или иначе осознают, что нынешний политический режим препятствует социально-экономическому и культурному развитию страны.
Истории известны примеры, когда правящий слой проводил социальную политику, нацеленную на то, чтобы уничтожить определённый элемент социальной структуры общества. Демонтаж образования и науки в России -пример подобной политики в Новейшее время.
Власть что-то не стремится к корректировке своего имиджа. В. Путин и Д. Медведев много ездят по стране, лично общаются с представителями рабочего класса. Об этих событиях СМИ передает репортажи по всей стране. Однако это не производит на публику прежнего впечатления. Ведь иррационализм нынешней власти персонифицируется на уровне индивидуального и группового сознания, поскольку механизм реализации политических решений ассоциируется с конкретными политическими лидерами и руководителями. И надобно помнить, что присутствие в информационном пространстве первых лиц государства имеет свои психологические пределы. Почему бы не фигурировать на телеэкране главам законодательной и судебной властей? Граждане должны иметь конкретное персонифицированное представление о всей системе власти Российской Федерации.
Представителям высшей государственной власти важно понять, что пренебрежение синергетическими эффектами чревато последствиями, имеющими нелинейный характер. Пока еще не поздно принять меры по предотвращению надлома российской государственности.
Список литературы:
1. Ахиезер А.С. Социокультурная динамика России // ПОЛИС. - 1991. -№ 5. - С. 51-61.
2. Борисов А.В. Выборы в России - эволюция и специфика // V Всероссийский конгресс политологов. Тезисы докладов. - М., 2009. - С. 68-69.
3. Бутенко А.П. Социологические вопросы истории и теории тоталитаризма // СОЦИС. - 1998. - № 6. - С. 26-37.
4. Вятр Е. Типология политических режимов // Вятр Е. Лекции по политологии: в 2 т. Т. 1. - Таллин, 1991. - 320 с.
5. Десять лет российских реформ глазами россиян // СОЦИС. - 2002. -№ 10. - С. 22-37.
6. Ельчанинов М.С. Российская трансформация с точки зрения социальной синергетики // СОЦИС. - 2003. - № 8. - С. 21-30.
7. Емельянов Р.А. Власть: коммуникативный аспект // Гуманитарные и социально-экономические науки. - 2006. - № 1. - С. 151-154.
8. Историческая память: преемственность и трансформации («Круглый стол») // СОЦИС. - 2002. - № 8. - С. 76-85.
9. Костиков В. А кто же в кумирах и вожаках? // АиФ. - 2009. - № 16 (1485).
10. Костиков В. Отблеск вчерашнего дня // АиФ. - 2012. - № 28 (1653).
11. Кузнецов И.И. «Параллельные институты» в системе государственной власти // V Всероссийский конгресс политологов. Тезисы докладов. -М., 2009. - С. 239-240.
12. Назаров М.С. Культура и рациональность // Проблемы славянской культуры и цивилизации. - Уссурийск, 2000. - С. 57-62.
13. Петухов В.В. Новые поля социальной напряженности // СОЦИС -2004. - № 3. - С. 30-40.
14. Покровский Н.Е. Российское общество в контексте американизации (Принципиальная схема) // СОЦИС. - 2000. - № 6. - С. 3-9.
15. Попов А.П. Политические режимы и их типология // Политическое управление: Курс лекций. - М., 1996. - С. 102-123.
16. Римашевская Н.М. Социальные последствия экономических трансформаций в России // СОЦИС. - 1997. - № 6. - С. 55-65.
17. Руткевич М.Н. Процессы социальной деградации в российском обществе // СОЦИС. - 1998. - № 6. - С. 3-12.
18. Таркова И.В., Хобта В.В. Деструктивность современных политических коммуникаций // Государство, общество, церковь в истории России XX века. Материалы IX Международной научной конференции. - Иваново, 2010. - С. 638-643.
19. Федотов А.С. Современное Российское государство: Парадоксы развития // V Всероссийский конгресс политологов. Тезисы докладов. - М., 2009. - С. 435-436.
20. Хобта В.В., Колюхова Е.А. Миграционная политика в России: итоги и перспективы // Тенденции и перспективы развития современного научного знания. Материалы V Международной научно-практической конференции: в 2 т. Т. 2. - М., 2012. - С. 420-427.
21. Цепляев В. Застой нам не грозит // АиФ. - 2011. - № 48 (1621).
22. Шабанова М.А. Образы свободы в реформируемой России // СОЦИС. - 2000. - № 22. - С. 29-38.
