Рискогенность полиморфных политических режимов Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

ББК Ф06

РИСКОГЕННОСТЬ ПОЛИМОРФНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ

А.С. Пащенко

Кафедра политических наук, Саратовский государственный университет

Представлена членом редколлегии профессором С.В. Мищенко

Ключевые слова и фразы: общественные системы; ограничения власти; политические режимы; политическая реальность.

Аннотация: Рассматривается взаимосвязь политических режимов и политических рисков.

Анализ современных общественных процессов, с легкой руки Н. Лумана, У. Бека, Ф. Найта, сегодня уже немыслим вне контекста проблематики риска [1]. Политическая составляющая риска в современных обществах не только не ослабевает, но имеет явную тенденцию к усилению. Современная Россия не только не является исключением, но, напротив, демонстрирует постоянную эскалацию политических рисков. Трактовка политических рисков в научной литературе характеризуется как узкой, так и широкой редакциями [2].

В данной работе под политическим риском понимается «вероятность неблагоприятных последствий политических решений, принимаемых в условиях неопределенности, дефицита ресурсов (времени, информации и т.д.), что ведет к ущербу для участников политических действий и вероятности осуществления нежелательных событий». Представляется, что понимание политического риска подобным образом вполне достаточно для формулировки следующей проблемы -какова взаимосвязь политических режимов и политических рисков.

Политический режим отражает совокупность способов, методов и средств осуществления политической власти в данном обществе и государстве. В понятии политического режима, помимо того, преломляются представления о специфике политических отношений, форм идеологии, типе политической культуры общества. В публицистике термин «политический режим» весьма часто метафорически употребляется в оценочно-негативном смысле для характеристики недемократических антигуманных государств и правительств. Нередко данное понятие фигурирует в персонифицированной форме либо указывает на элиту, господствующую в государстве (например, режим номенклатуры). С точки зрения формы правления, говорят о парламентских, президентских, монархических, аристократических, республиканских режимах. Широко используются и такие понятия, как тоталитарный, авторитарный и демократический политические режимы. Отметим основные признаки последних.

Отличительными особенностями тоталитарных режимов являются: монополия власти одной политической партии; наличие и, исходя из этого, доминирование единственной идеологии, которой придается статус всеобщей официальной

истины; абсолютный контроль государства над средствами убеждения и насилия (ставка при этом делается как на политический и идеологический, так и на физический террор); абсолютная власть вождя («харизматического лидера»); ориентация на создание «нового человека» и «идеального будущего»; ставка на свою расу (класс, партию); регламентация и унификация всей общественной жизни; чрезвычайная роль тайной полиции, политического сыска и доносительства и т.д. Тоталитарный режим, в отличие от других форм деспотизма, не имеет ни экономических, ни социальных, ни политических, ни идеологических ограничений власти. Социальной базой тоталитаризма выступают, обычно, маргинальные слои населения, аморфное деструктурированное общество.

Авторитаризм характеризуется концентрацией власти в руках одного человека или органа, но при условии ее определенных ограничений. Авторитаризм является свойством любой социально-политической системы, основанной на доминировании и навязывании воли большинству, поскольку авторитарность - это односторонняя властность, господство управляющих над управляемыми. Авторитарный режим допускает существенные ограничения власти: экономические (многообразие форм собственности), политические (зачастую опирается на блок партий и движений, причем нелояльная политическая оппозиция и запрещена), социальные (нуждается в более широкой общественной поддержке, не претендуя на введение статусного единообразия и не уничтожая враждебные слои, классы и пр.), идеологические (допускает латентное существование иных, кроме традиционных, систем ценностей). Традиции (и, отчасти, начала законности) являются основными ограничителями власти этого режима.

Обычно при авторитарном режиме ограничения носят разрешительный характер, но ограничения не личные, так как ограничиваются, прежде всего, политические права и свободы. Политическое поведение граждан и деятельность их организаций при этом подвергается строгой регламентации. Опора авторитарного режима заключается не в идеологии и не в политической партии, а в традиционных ценностях и институтах, религии, армии. При авторитаризме чаще всего отсутствует или бывает не отработан легитимный механизм преемственности и передачи государственной власти. Управление опирается на жесткую централизацию государственной власти и командные методы руководства.

Чистые (идеальные) демократические политические режимы современного типа в свою очередь предполагают соответствующие характеристики: правовая государственность и структуры гражданского общества, механизмы выборов и смены власти, принципы ее разделения, правовая обеспеченность плюральности вплоть до наличия и функционирования политической оппозиции, политической организации и полифоничность идеологии, гарантированность прав человека. Экономическая система базируется на конкурентном и свободном рынке, многообразных формах собственности и индивидуальной предпринимательской активности.

Сложившийся в последние годы в России политический режим вряд ли можно отнести к какой-то одной из представленных моделей. Конечно, за последние годы политический режим в России претерпел большие изменения, пройдя путь от тоталитаризма через посттоталитаризм и антикоммунизм к основам демократии. Выходя из недр тоталитаризма, политическая система России постепенно и далеко непоследовательно пытается обрести черты демократии. Но до настоящего времени политический строй в России отягощен признаками и чертами иных политических режимов. С одной стороны, налицо черты демократии: идет строительство основ правовой государственности, и формируются устои гражданского общества; имеет место избираемость и смена власти на федеральном и местном

уровнях, которая постоянно корректируется. В то же время, присутствуют, но мало функциональны и действенны механизмы непосредственной демократии (референдумы), в существующей системе разделения власти в государстве явно прослеживается асимметрия в сторону исполнительной ветви; конституционно гарантированы основные права человека (свобода совести, слова, собраний, организаций и пр.), при весьма низкой степени их реализации, действует политическая оппозиция, в том числе и «непримиримая»; формально независимы судебные органы, правда это не всегда соблюдается, особенно на местах; отсутствует не только ведущая, но и всякая идеология; в экономике складывается свободный и конкурентный рынок при многообразии форм собственности, отягощенный теневым, а порой и криминальным компонентами; при сохранении сильных позиций государственных ведомств, «командные высоты» в хозяйственном механизме находятся в руках монополистов - финансово-промышленных групп, финансовой олигархии, «естественных монополий»; внешняя независимость (политическая и идеологическая) средств массовой информации и коммуникации дополняется их фактической связью с финансовыми «империями».

Как считает английский политолог Р. Саква, незавершенная демократизация в России породила некий гибрид, соединивший демократию и авторитаризм, что было названо им «режимной системой правления». Режимная система, сузив роль парламента и судебной власти, смогла в значительной мере обезопасить себя от неожиданностей электоральной борьбы и оградить себя от контроля гражданских институтов, по сути дела, снизив ряд политических рисков. Взаимодействие государства с «обществом» при режимной системе строится по принципу властвования и подвластности. Структурные элементы общества здесь представляют собой совокупность подданных, которых необходимо держать в рамках социального контроля со стороны власть имущих [6].

Такие взаимоотношения государства и «общества», которые наблюдаются в России, отличаются от взаимодействия государства с субъектами гражданского общества в развитых странах Запада. Если для стран либеральной демократии характерен «союзнический тип отношений между этими социальными контрагентами», то в российской демократической версии сохраняется «“подданический” тип отношений».

При становлении некоторых элементов демократии - свободы мысли, выборности институтов власти, свободы прессы и других - весьма очевидно, что демократические принципы в России традиционно насаждаются «сверху». В результате этого они приобретают характер фрагментарности и формальности, ибо активность «низов» не учитывается, наблюдается их глубокое отчуждение от власти.

В результате складывающийся «демократический» политический режим несет на себе четкие отпечатки экономической и политической олигархизации, что свидетельствует об усилении авторитарных тенденций. В силу этого политический режим современной России может быть охарактеризован как относительно демократический с устойчивыми авторитарно-олигархическими чертами и элементами политического корпоративизма, с сохраняющимися признаками тоталитарности. При этом при консервации тоталитарных характеристик авторитарные черты проявляют тенденцию к усилению. Авторитарность заложена в традицию российского общества. Но в современных условиях тоска по «сильной руке» усиливается ходом и направленностью реформ. В результате реформирования в обществе образовался огромный разрыв между богатыми и бедными, что при отсутствии стабилизирующего «среднего класса» объективно провоцирует рост авторитарных настроений. Усиление авторитарных тенденций в политическом режи-

ме России обусловлено и принятой в 1993 г. Конституцией, в которой перераспределение полномочий явно смещено в сторону исполнительной власти, и, особенно, Президента. Реальных рычагов воздействия на его политику у других ветвей власти практически нет. Нет их, по существу, и у общества. На усиление авторитарных тенденций влияют такие привходящие факторы, как перманентный рост преступности; природные катаклизмы; этнорегиональные конфликты; военные столкновения; нестабильность ситуации внутри правящих элит.

Обычно тенденции к авторитаризму также усиливаются, когда перед обществом стоят качественно новые задачи, требующие времени и большого напряжения всех социальных ресурсов, а именно это весьма актуально для России сегодня.

Российская политическая реальность, выходя из тоталитаризма, во многом, так и не отряхнула полностью его прах со своих ног, что и «задает» характеристики ее политического режима, то есть явно прослеживается полиморфность российского политического режима. Каждый тип политического режима продуцирует свой спектр политических рисков, в различной степени отягощенных неопределенностью условий, вероятностью неблагоприятных последствий политических решений, разным уровнем возможного ущерба или выигрыша для возможных и реальных участников политических действий и поливариантностью вероятности осуществления нежелательных событий. Очевидно, российское пространство политических рисков конфигурируется в настоящее время, как минимум, тремя типами политических рисков: тоталитарного, авторитарного и демократического планов, и, как максимум, ими и совокупностью их модификаций. При этом последний вариант, из-за кумулятивного эффекта, может характеризоваться более серьезной рискогенностью, нежели риски, взятые по отдельности.

Отметим только основные аспекты проявления политических рисков, обусловленных характером политического режима. Тоталитарные политические режимы, и здесь мы солидарны с мнением А. П. Бутенко, имеют некоторые общие, основополагающие черты и, прежде всего, распространение в таких обществах не просто общей, а обязательно мессианской моноидеологии - социальной или национальной, - утверждение авторитета ее отстаивающей единственной партии и появление харизматических личностей - отцов нации или спасителей народа, его «великих вождей». Подобная мессианская моноидеология была призвана в каждом случае воодушевить массы, собрать их под свои знамена, сделать их «героическими союзниками» власть имущих, тоталитарной власти. И, во-вторых, именно с этим, с пониманием массами чрезвычайной ситуации, в которой оказалась страна (отсюда важность политизации масс, их политической активности, а не пассивности), связана также готовность населения к определенным жертвам во имя решения «возвышенных героических задач», чем широко пользуются в своих интересах творцы тоталитарных порядков.

Отмеченные черты - общая мессианская моноидеология, единственная партия и ее обожествляемый вождь - представляют собой необходимые исходные черты формирующегося тоталитаризма. С приходом к власти тоталитарных сил становятся явью еще три черты: создается и пускается в ход государственная машина принуждения, развязывающая массовые репрессии, террор, преследование инакомыслия; утверждается монополия на информацию; создается централизованно управляемая мобилизационная экономика [4]. Предложенные черты различным образом влияют на формирование политических рисков, характерных для тоталитарного политического режима. При чем влияние это двойственно, направлено или на снижение рискогенности, или напротив ведет к ее росту.

Мессианская моноидеология, единственная партия и фигура вождя, формируя определенность массового сознания и создавая основания для определенности и предсказуемости социального поведения, объективно способствует снижению неопределенности реакций акторов политического процесса, но одновременно, ликвидируя саму возможность альтернативности принятия решения, резко повышают вероятность ошибки, ведущей к широкомасштабному ущербу. Причем, ввиду невозможности и смертельной опасности вменять риски «харизматическому лидеру», риски в условиях тоталитаризма, следовательно, вменяются социальной среде и канализируются в массу. Чрезмерная политизация массы, в контексте манихейской моноидеологии, провоцирует иррационализм политического ее поведения, мобилизуя массу на «героическое» преодоление чрезвычайных опасностей, в котором, при этом не калькулируется ни выигрыш, ни ущерб. Власть, таким образом, минимизирует текущие политические риски, канализируя их на образ «врага народа», но аккумулирует стратегические риски, блокируя саму возможность позитивной динамики цивилизованного плана.

Авторитаризм, выступая и проявляя свою специфику, продуцирует риски, обусловленные чрезмерной концентрацией власти в руках одного человека или органа, причем даже ее определенные ограничения не снижают их до конца. Односторонняя властность, господство управляющих над управляемыми снимает вопрос о наличии альтернативности воления. Авторитарный режим, допуская существенные ограничения власти: экономические (многообразие форм собственности), политические (зачастую опирается на блок партий и движений), социальные (нуждается в более широкой общественной поддержке, не претендуя на введение статусного единообразия и не уничтожая враждебные слои, классы и пр.), идеологические (позволяет латентное существование иных, кроме традиционных, систем ценностей), создает ситуации определенности в неопределенности, чем провоцирует неопределенность результатов. В немалой степени рискогенность авторитарного режима возрастает из-за необходимости опираться на традиции (и, отчасти, начала законности), которые, будучи важнейшими ограничителями авторитарной власти, не позволяют порой рационализировать политическое решение.

Тем более что обычно при авторитарном режиме, во-первых, ограничения носят разрешительный характер, что, разворачивая спектр личностных инициатив, приводит к еще большей неопределенности среды, и, во-вторых, серьезно ограничиваются, прежде всего, политические права и свободы, а политическое поведение граждан и деятельность их организаций при этом подвергается строгой регламентации. В результате создается состояние личностной неопределенности при политико-правовой определенности, что, объективно, формирует двойные стандарты поведения, не способствует оптимальности реализации принимаемых политической властью решений. Опираясь в политических практиках на традиционные ценности и институты, религию, армию, авторитарные политические режимы, в то же время, постоянно ощущают на себе реальную динамику общественных изменений и, чаще всего, испытывают дефицит и времени, и ресурсов, что, естественно, не способствует продуцированию адекватных ответов на возникающие угрозы. Отсутствие при авторитаризме отработанного легитимного механизма преемственности и передачи государственной власти также не способствует снижению политических рисков, усиливая неопределенность, в связи с появлением новых политических фигурантов. Управление, опирающееся на жесткую централизацию власти и командные методы руководства, сталкивается с целым шлейфом неопределенности в контексте недоброкачественной информации с одной стороны, и сбоев в коммуникациях - с другой, не учитывая даже проблематику управленческой некомпетентности и непрофессионализм управленцев.

Демократический политический режим в плане рисковой производительности также имеет свои узкие места. Несомненно, что важнейшим моментом, определяющим наличие производства рисков, демократического политического режима является плюрализация власти. Приобщение социальных субъектов индивидного и коммунального типов к участию во власти в различных формах и ипостасях, наличие разнообразных организационных структур вторичной политической субъектности, формирующийся институт общественного мнения, правовая обеспеченность, в большей или меньшей степени, демократических процедур и механизмов, а также необходимость их соблюдения способствуют глубокой переконфигурации властеотношений, что, объективно, ведет к возрастанию неопределенности социально-политической среды и поливекторности возможных политических решений, несущих одновременно как конструктивно-креационный, так и деструктивный заряды, причем действительная калькуляция реальных ущербов или выигрыша весьма затруднена, если вообще возможна.

Пространство политических рисков переходных общественных систем, с учетом полиморфности и синкретизма их политических режимов, так же характеризуется синкретикой. Это обстоятельство, в конечном счете, само может быть определено как весьма рискогенное, то есть воспроизводящее неопределенность по всем направлениям. К этому классу пространств относится, вне всякого сомнения, и пространство политических рисков современной России.

Список литературы

1. Луман, Н. Понятие риска / Н. Луман ; пер. А.Ф. Филиппова // THESIS. -1994. - № 5. - С. 149-150.

2. Бек, У. Общество риска: на пути к другому модерну / Ульрих Бек ; пер. с нем. В. Седельника, Н. Федоровой. - М. : Прогресс-Традиция, 2000. - С. 21.

3. Подколозина, И. А. Проблемы дефиниции и оценки политического риска в зарубежных исследованиях / И. А. Подколозина // Вестник Моск. ун-та. - Сер. 12. -1996. - № 5. - С. 19-33.

4. Горшкова, А.А. Политический риск и методы его оптимизации / А. А. Горшкова // Актуальные проблемы политологии : сб. научн. работ студентов и аспирантов Российского университета дружбы народов / отв. ред. д-р филос. наук, проф. В.Д. Зотов. - М., 2001. - С. 139-142.

5. Саква, Р . Режимная система и гражданское общество в России / Р . Саква // Полис. - 1997. - № 1. - С.61-82.

6. Бутенко, А.П. Социологические вопросы истории и теории тоталитаризма / А.П. Бутенко // Социс. - 1998. - № 6. - С. 26-37.

Riskiness of Polymorphous Political Regimes A.S. Pashchenko

Department of Political Science, Saratov State University

Key words and phrases: political reality; political regimes; power restriction; social systems.

Abstract: The relationship between political regimes and political risks is studied.

Risikofaktor der polymorphischen politischen Regimen

Zusammenfassung: Es wird die Wechselbeziehung der politischen Regimen und der politischen Risiken betrachtet.

Danger potentiel des risques des regimes politiques polymorphes

Resume: Est examinee l’interrelation entre les regimes politiques et les risques politiques.