CC BY
19
Здесь речь идет не только о звучании и письменной форме, но и о синхроническом (внутреннем) признаке. Сюда включаются фонетический, морфологический, лексико-грамматический и семантический типы. В последнее время актуальны исследования, в которых исследуются словообразовательные, семантические, фразеологические явления, носящие интернациональный характер.
У интернационализмов всегда тождественно значение, а сходство тех или иных форм может основываться на одном из признаков. Однако распределение интернационализмов по всем этим признакам требует дополнительного изучения с учетом языкового статуса морфем или фраз. Здесь важно представлять себе их письменную форму, так как необходимо принимать во внимание особенности расхождения звуковых и грамматических форм.
Для иллюстрации разных типов интернационализмов мы приведем межъязыковые параллели таких разносистемных языков, как русский и некоторые дагестанские языки:
русс.: аэроплан, авар.: айриплан, дарг: айрипалан, лакс.: айрипалан;
русс.: метр, авар.: метри, дарг: метру, лакс.: метру;
русс.: почта, авар.: пошта, дарг: пучта, лакс.: пушта и т.д.
К интернациональным чертам, в том числе и к лексическим интернацио-нализмам, относятся общие свойства международности. Лексические элементы разных языков объединяют сходство значений и форм независимо от их социального статуса, много- или малочисленности. Однако, из примеров также видно, что сходство звучания и написания интернационализмов не всегда тождественно. Чаще всего здесь наблюдается частичная тождественность. Здесь может частично меняться схема правописания в разных языках. Многие интернационализмы подстраиваются под языковые нормы языка-реципиента. Например, русс.: стол, авар.: устул, дарг: устул, лакс.: устул;
русс.: школа, авар.: ушкола, дарг.: ушкул, лакс.: ушкул и т.д.
Исследователь даргинского языка М.-С.М. Мусаев считает, что, «попадая в даргинский язык, русские слова, как и все другие заимствования, полностью ассимилировались и в морфологическом отношении. Они изменяются по законам даргинской орфологии. Разумеется, заимствования из русского языка и в других случаях изменились в фонетическом и морфологическом отношениях. В первую очередь при освоении русских слов не характерные для даргинского языка звуки заменяются близкими по звучанию даргинскими звуками» [2, с. 39].
Отметим, что многие схемы словообразования, звуки не принимаются языком-реципиентом из языка-источника. Поэтому в таких случаях важно следовать языковым законам языка-реципиента.
В последнее время многие фонемы и их признаки вообще не принимаются во внимание слушающим, который выхватывает при переводе из потока речи лишь те данные, которые ему нужны для восстановления общего значения.
Для того чтобы идентифицировать большое количество интернационализ-мов терминологического характера, порою близость географической оболочки более важна, чем близость орфоэпическая. Это встречается чаще всего в области науки и техники, где превалирующим является письменный обмен информацией.
Общность целого ряда признаков, сходство мотивировок наблюдается среди устойчивых единиц ряда не только родственных, но и разносистемных языков. Например:
англ.: like a cat with a dog - «как кошка с собакой» (о людях, постоянно находящихся в ссоре), русс.: как кошка с собакой, дарг.: житара хяраван - «как кошка с собакой»;
Библиографический список
англ.: as a fox - «хитрый, как лиса» (о хитром человеке), русс.: хитрый, как лиса, дарг: гурдаван г1ямултар - «хитрый, как лиса», авар.: царал мац1 бугев -«хитрый, с лисьим языком» и т.д.
Мотивировка является относительным признаком такого словосочетания. В таких случаях важно учитывать и социальный фактор: мотивировка множества ФЕ и паремий воспринимаются по-разному обычным носителем языка и более образованным. А такое явление, как калькирование приводит к появлению омонимов в языках. К примеру, в последнее время такое явление часто можно встретить в дагестанских языках.
Достаточно большие трудности вызывает изучение сходных многозначных полилексем, которые имеют частично совпадающие и частично не совпадающие элементы. Чаще всего их можно встретить в словарях. Современную терминологическую лексику можно назвать интернациональной, так как она встречается в каждом языке с небольшими фонетическими изменениями.
Современные контрастивные исследования позволяют описать основные сходные черты и некоторые расхождения среди интернациональной лексики. Следует отметить, что в словах родственных языков основные значения совпадают, а национальные особенности чувствуются как вторичные значения. Чаще всего в реальных ситуациях в практике двуязычного коллектива наиболее часто сталкиваются не отдельные слова и фразы, а целые синтагматические значения слов в контексте. И таким образом специфические значения многих слов понятны и их проще усвоить, так как говорящий или слушающий опирается на общую семантику всего контекста.
Общеизвестно, что словарный состав любого языка не бывает изолированным от других языков. При общем подсчете всех общих признаков в словарях значительное место занимают интернациональные лексемы, хотя и неравномерного распространения.
Отметим, что объективные признаки лексических интернационализмов могут быть установлены последовательным применением таких методов и подходов, как ареальный подход, контрастивный и методы анализа индивидуальной речи (переводческое сопоставление). Все это позволяет проверить способность интернационализмов отождествляться и облегчать передачу информации в условиях соприкосновения разносистемных и родственных языков.
Интернационализмы-европеизмы в наше время проникли в разные языки. Подобные лексемы охватили языки и в пределах ареалов, объединяя их схожими формами семантического воплощения основных понятий современного общества, культуры, науки и техники. Они обычно перерастают один в другой.
Изучение лексических интернационализмов показывает, что степень близости сопоставляемых языков в настоящее время зачастую зависит не столько от их генетического родства, сколько от длительных общественно-культурных контактов народов [4].
Таким образом, лексические интернационализмы, как и любые другие явления сферы межъязыковой общности, являются значительной частью каждого из языков. Они совмещают в себе повторяющиеся почти во всех языках черты и неповторимые, специфические черты каждого из этих языков. Они стали общепризнанными формами семантического воплощения основных понятий современного общества. Появление интернационализмов способствует более эффективному использованию словарного состава языка в процессах международного обмена информацией.
1. Акуленко В.В. Совпадения национального и интернационального. Москва, 1976.
2. Мусаев М.-С.М., Гусейнова П.М. Русские заимствования в даргинском языке. Махачкала, 2005.
3. Хауген Э. Проблемы двуязычного описания. Новое в лингвистике. Москва, 1972; Т. VI.
4. Абдурахманова П.Д., Агарагимова В.К., Айтмагамбетова РХ. и др. Актуальные проблемы гуманитарных наук: история и современность: коллективная монография. Москва, 2020.
References
1. Akulenko V.V. Sovpadeniya nacional'nogo i internacional'nogo. Moskva, 1976.
2. Musaev M.-S.M., Gusejnova P.M. Russkie zaimstvovaniya v darginskom yazyke. Mahachkala, 2005.
3. Haugen 'E. Problemy dvuyazychnogo opisaniya. Novoe v lingvistike. Moskva, 1972; T. VI.
4. Abdurahmanova P.D., Agaragimova V.K., Ajtmagambetova R.H. i dr. Aktual'nye problemy gumanitarnyh nauk: istoriya i sovremennost': kollektivnaya monografiya. Moskva, 2020.
Статья поступила в редакцию 03.07.20
УДК 821.112.03
Novikova N.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, German Language Department, MGIMO University (Moscow, Russia),
E-mail: n.n.novikova12@gmail.com
"POLITICAL REALISM" BY UWE TIMM (ABOUT THE AUTHOR'S EARLY PROSE). The article is dedicated to the early works of one of the most famous German writers of the present time, U. Timm. In the 70s of the last century, Timm formulated his super-task as the creation of a new creative method - "political realism". According to the writer's definition, "political realism differs from bourgeois realism in that its characters not only take a critical position in relation to social reality, but also consciously seek to change this society". The article analyzes the ideological and conceptual, as well as artistic and stylistic features of the early novels "Hot summer" ("Heißer Sommer^') in 1975 and "Flight of Kerbel" ("Kerbes Flucht") in 1980, a kind of artistic chronicle of the 60s. The researcher traces significant changes that
both the author's artistic method and the image of the hero undergo within a few years. If the first novel is an "exemplary" work in the spirit of the concept of "political realism", then in the "Flight of Kerbel" the author finds other ways of mastering the theme. In Timm's later work, political bias is replaced by the "aesthetics of everyday life", which the researcher explores using historical, often autobiographical material. There is a stylistic community in Timm's prose of different periods of creativity. The article analyzes the content and stylistic features of Timm's works: the realism of the image with a bright subjective color; autobiography, the principle of collage, the aesthetics of oral speech, the combination of the comic and tragic.
Key words: U. Timm, modern literature of Germany, political realism, student movement of 60s, stylistic features, evolution of artistic method.
Н.Н. Новикова, канд. филол. наук, доц., МГИМО МИД России, Е-mail: n.n.novikova12@gmail.com
«ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ» УВЕ ТИММА (О РАННЕЙ ПРОЗЕ АВТОРА)
Статья посвящена ранним произведениям одного из известнейших немецких писателей современности У. Тимма (U. Timm). В 70-е годы прошлого века Тимм формулирует свою сверхзадачу как создание нового творческого метода - «политического реализма». По определению писателя, «политический реализм отличается от буржуазного тем, что его герои не только занимают критическую позицию по отношению к социальной реальности, но и сознательно стремятся изменить это общество». В статье анализируются идейно-концептуальные, а также художественно-стилистические особенности ранних романов - «Жаркое лето» („Heißer Sommer", 1975) и «Бегство Кербеля» („Kerbes Flucht", 1980), своего рода художественной летописи 60-х гг. Автор прослеживает существенные изменения, которые в пределах нескольких лет претерпевают и художественный метод автора, и образ героя. Если первый роман - «образцовое» произведение в духе концепции «политического реализма», то в «Бегстве Кербеля» автор находит иные способы освоения темы. В позднем творчестве Тимм на смену политической ангажированности приходит «эстетика повседневности», которую автор исследует на историческом, часто автобиографическом материале. Отмечается стилистическая общность в прозе Тимма разных периодов творчества. В статье анализируются содержательные и стилистические особенности произведений Тимма: реализм изображения с яркой субъективной окраской; автобиографичность, принцип коллажа, эстетика устной речи, сочетание комического и трагического.
Ключевые слова: У. Тимм (U. Timm), современная литература ФРГ, политический реализм, студенческое движение 60-х, стилистические особенности, эволюция художественного метода.
Уве Тимм - яркий представитель второго послевоенного поколения писателей ФРГ, один из известнейших немецких писателей современности. При этом Тимм - автор, «хронически недооцененный»[1, с. 515], по определению одного из критиков, пусть и создавший более двадцати романов, многие из которых переведены на иностранные языки, а также радиопьесы и сценарии фильмов. Художественный метод Тимма представляет собой интересную тему для исследования, поскольку, претерпев существенные изменения на протяжении нескольких творческих десятилетий, он сохранил свою узнаваемость, яркую индивидуальность. Сегодня «стиль Тимма» - своего рода знак качества художественного произведения.
Первое послевоенное поколение немецких писателей создало так называемую «литературу возвращенцев», «литературу руин, нулевого часа». Генеральная тема этой плеяды - осмысление причин и последствий второй мировой войны. Объединившись в «группу 47», куда вошли Г Бёлль, Г Грасс, М. Вальзер, З. Ленц, В. Кёппен и другие, они надолго определили для зарубежного, по крайней мере, русского читателя лицо современной литературы Германии.
Пришедшему им на смену поколению 68-го года, к которому относится и Тимм, кажется, уже было нечего сказать. Они дискутировали уже не только об исторических событиях, отстоящих на три десятилетия, но и отвергали результаты их переосмысления «отцами» - военным поколением. Новые темы требовали новых форм художественного дискурса, иной стилистики.
В послевоенные десятилетия существуют параллельно, по крайней мере, четыре «реализма»: Дитер Веллерсхоф (кёльнская школа) говорит о новом реализме (строго говоря, его можно рассматривать как вариант критического реализма), Генрих Бёлль (группа 47) отстаивает критический реализм, противопоставляя его «магическому реализму» Носсака и Казака. Литература переживает если не расцвет, то время бурного и разнообразного развития.
В то же время Тимм выдвигает теорию «политического реализма» под влиянием актуальной политической проблематики. Материал писателя - современная история в ее переломные моменты: прежде всего, это, конечно, Вторая мировая война, но совершенно особое место в его творчестве отводится осмыслению событий, причин и последствий студенческой «революции» 68-го года. Первые романы: «Жаркое лето» (1974), «Бегство Кербеля» (1980) и более поздний (одновременно и более зрелый роман) «Красное» (2001) - авторское видение событий конца шестидесятых и «постреволюционной» судьбы героев антибуржуазного бунта, «рассерженных молодых людей».
В контексте всего творчества автора литературно-эстетическая дискуссия с различными политическими концепциями на широком историческом фоне является центральным связующим элементом, истоки которого лежат в ранней прозе.
Политический реализм Тимма должен был, с одной стороны, стать альтернативой авангардистскому модернизму в стиле Беккета, Джойса или Пруста, а с другой - стать идеологическим вызовом буржуазной развлекательной литературе. Вместо вневременных абстрактно-человеческих тем в центр художественного исследования вносится актуальный дискурс. Важно, чтобы литература вышла из своей автономной эстетической сферы и помогала исправлять реальность, формируя мировосприятие читателя. В одной из ранних, еще студенческих статей Тимм пишет: «Политический реализм отличается от буржуазного тем, что его герои не только занимают критическую позицию по отношению к социальной реальности, но и сознательно стремятся изменить это общество» [2].
Во множестве лекций, статей и дискуссий ранних семидесятых Тимм говорит об «ангажированной, близкой устной речи и повседневности литературе». Собственную политическую ангажированность писатель никогда не скрывал: несколько лет он состоял в Коммунистической партии Германии, но вышел из нее по идейным соображениям, был активным участником событий шестидесятых.
Теория Тимма нашла сторонников среди других авторов молодого поколения. Издательская группа Autoren Edition, одним из создателей которой он был, опубликовала первые образцы произведений, созданных в соответствии с идейными и художественными принципами политического реализма: Герд Фукс «Бе-рингер и долгая ярость» (1975), Франц-Йозеф Дегенхардт «Пожарища», Роберт Ланг «Акула в супе или счастье Филиппа Ронге». Там же увидел свет и первый роман Тимма «Жаркое лето» (1974) [3].
Литературный дебют автора вызвал волну противоречивых, чаще отрицательных отзывов. Причиной тому стала сама тема произведения, опубликованного в разгаре «красного десятилетия», когда страна уже устала от незатухающего конфликта «новых левых» с государством. Непосредственное привнесение политического дискурса в художественную ткань произведения не привлекает, а, скорее, отталкивает читателя. Критика увидела в книге лишь политический контекст: антифашизм (эта программа не завершена в Германии), антимилитаризм (протест против нарождающихся реваншистских тенденций), пацифизм (в особенности на фоне вьетнамской войны), антибуржуазность (поиски новых жизненных ценностей, противостоящих идеологии поколения «отцов»). Все это как идеологический фон присутствует в романе.
Политические концепции у Тимма проходят проверку индивидуальными человеческими судьбами. «Жаркое лето» по своему жанру - политический роман воспитания, в качестве протагониста которого Тимм выбирает «негероического» героя, чтобы пройти с ним путь воспитания политикой. Герой Тимма - не субъект действия, а случайный попутчик, «проводник» политических влияний, обретающий самостоятельность в ходе своего развития от распространителя листовок до политического агитатора. Конечно, «Жаркое лето» - политический роман, но не в смысле декларативности, а в той мере, насколько он показывает взаимосвязь «время - человек».
Ульрих Краузе, главный герой романа, увяз в целом комплексе проблем. Студент-германист, он сомневается в осмысленности обучения, кратковременные любовные приключения и сложные отношения с родителями вызывают раздражение, но не побуждают к серьезным выводам.
Умонастроение героя вполне типично для эпохи: разочарованность, отсутствие ориентиров, «спонтанность» решений и действий и т.д.. Может быть, за фигурой протагониста можно увидеть тень Ганса Шнира (роман Генриха Белля Тимм высоко ценил), и набор проблем, кажется, схож, но там, где у «печального клоуна» Белля разыгрывается настоящая драма, у Ульриха лишь досада, раздражение и попытки спрятаться от них.
Воспитание Ульриха начинается с сообщения об убийстве Бенно Онезорга во время демонстрации в Берлине, а финал романа - известие о покушении на Руди Дучке. (Онезорг - знаковая фигура для Тимма: товарищ юных лет, ставший одной из первых жертв «шестидесятых», о котором он в 2005 году напишет автобиографическую повесть «Друг и чужой» [4]).
Действие романа развивается в прямой хронологической последовательности, где герой проходит все стадии революционного акционизма. Вначале это бурные (и буйные) протесты в университете (при этом не совсем понятно, против
чего), изгнание нелюбимых профессоров, затем следуют уличные демонстрации, митинги, позже, уже в Гамбурге, куда Ульрих переводится, чтобы закончить учебу, столкновения с полицией, поджог здания типографии Шпрингера. Там же он получает опыт жизни в коммуне и употребления наркотиков, там же пробует изменить жизненную стезю, стать пролетарием, работает несколько недель на заводе.
В финале автор показывает разлад в движении: Соратники по коммуне по-разному определяют свою дальнейшую судьбу - кто-то запасается оружием, чтобы вести «серьезную» борьбу, и история РАФ совсем скоро покажет, во что вылилась эта активность; кто-то объединяется в коммуну и уезжает из города выращивать экологически чистые продукты. Ульрих же заканчивает учебу и, вооруженный «левой» литературой, возвращается в Мюнхен, чтобы воспитывать подрастающее поколение. «Есть возможность осуществить счастье для всех: это мир без войны, эксплуатации и угнетения» [3, с. 339 - 340]. Книга заканчивается словами: «Он радовался». Вполне в духе идейно-эстетической концепции политического реализма автор создает образ героя, желающего и способного изменить реальность.
Если говорить о содержании романа, то тут есть простор для интересных выводов, главный из которых - не все так однозначно было в движении шестидесятых. Об этом свидетельствует и разлад Ульриха с товарищами по борьбе и иронично-печальная манера повествования. Но, и это важно, в романе отсутствует дидактичность, нравоучительность, что сделало бы его образцом социалистического реализма. Участники и свидетели событий высоко оценивали роман, а Альфред Андерш назвал его «одной из важнейших книг».
Авторская ирония возникает при «столкновении» контекста события и его последующей оценки. Тимм серьезен, говоря об идеях и героях протеста, не подвергает сомнению искренность и правомерность молодежного протеста. Ирония, по сути, является самоиронией: пережив все этапы движения, автор воспроизводит дискурс 60-х, с высоты приобретенного опыта оценивая общее и собственное прошлое, не насмехаясь, а мягко иронизируя над своими персонажами. «На глубинном уровне роман пронизан печалью и скрытой насмешкой над неосуществимостью прекраснодушных мечтаний» [5]. Те же интонации звучат и в более поздних произведениях, в частности в «Бегстве Кербеля».
Уже в своем дебютном произведении Тимм демонстрирует художественно-стилистические приемы, которые станут «визитной карточкой» всей прозы автора. Субъективное авторское начало разрывает политический контекст.
Исследователь творчества Уве Тимма Кристоф Хаманн так характеризует художественный стиль писателя: «Я считаю его одним из немногих писателей в Германии, который представляет политику не в виде открытого декларирования позиции, а как интригующую игру мысли, лукаво-забавное переплетение смысла и чувственности, эстетики и эротики, которые позволяют по-новому воспринимать мир зрением, слухом, обонянием, на вкус и на ощупь» [6].
Несколько позже автор скажет, что главное в поэтике его произведений -это «обращение к повседневным вещам, к языку, к людям и их историям, таким образом, к истории в широком смысле, не пытаясь ее одновременно придушить идеологией» [7]. Повседневность у Тимма - эстетическая категория: простым и выразительным языком он заставляет говорить о себе героев, обстоятельства, вещи.
Проза Тимма характеризуется, прежде всего, экономной точностью описаний, в любом тексте множество почти кинематографических эпизодов.
Небольшая зарисовка из «Бегства Кербеля»: «В конце улицы я увидел поливальную машину, которая орошала тротуар. Машина медленно подползала ко мне. Вода гнала перед собой пыль и бумажки. Я испугался и замер на месте, не зная, куда спрятаться от нее. Вот уже воздух наполнился брызгами, но внезапно струя воды оборвалась у меня перед ногами и с шумом вскипела вновь прямо за спиной. Я стоял на сухом островке, сером и пыльном. И вдруг воздух наполнился тяжелым запахом влажной зелени» (здесь и далее перевод наш - Н.Н.). Ритмичный текст, краткие предложения почти без эпитетов «созвучны» эмоциональному состоянию человека. Лапидарность авторского стиля сильнее описательности, он не рассказывает, а показывает действие.
Техника монтажа - один из излюбленных стилистических приемов в прозе Тимма: нанизывание эпизодов, внешне необязательно непосредственно связанных с основным действием, но вносящих новые оттенки в картину художественной реальности. Каждый из фрагментов, малых текстов - иногда это несколько фраз - вполне завершен и самоценен.
Так, об «экономическом чуде»: чтобы немного заработать, Ульрих нанимается чернорабочим к «новому буржуа» - предпринимателю, скупившему землю у мелких собственников. На этом участке будет оборудована огромная автомобильная стоянка для торгового центра. И еще примета времени: вместе с Ульри-хом здесь работает турок-мигрант, югославские работницы убирают посуду в студенческой столовой.
«Экономическое чудо Германии» влечет за собой крах личной судьбы отца Ульриха - ремесленника, чьи изделия не выдерживают конкуренцию с массовым производством. В этом эпизоде - трагедия отца Уве Тимма, скорняка, разорившегося с началом массового производства. Это часть автобиографии, ставшей знаком общей истории Германии. Подобные эпизоды содержатся и в «Бегстве Кербеля», и в более поздних произведениях. Это еще один из характерных приемов в прозе Тимма - самоцитирование: сквозные эпизоды, герои, семейные
предания, почти мифы, даже мелкие детали описаний проходят через ряд произведений разного времени.
Помимо самоцитирования нужно обратить внимание и на множество скрытых и прямых цитат в тексте, что вводит его в широкий литературный контекст и расширяет временные рамки повествования: это цитаты из классики и современной литературы, философских трудов, песен и фольклора - интеллектуальный фон эпохи, и одновременно «школа жизни» героев.
Характеристики основных и второстепенных персонажей либо даются опосредованно, через действие, либо краткими формулами. Например, в «Жарком лете», о военном прошлом речь не идет напрямую, но одного из героев называют не иначе как «Петерсен, который был в кЦ», случайные оппоненты в споре -«фашо» или «старый наци».
Важно использование разных стилей речи. В обоих романах присутствуют два рассказчика: носитель авторской речи и протагонист. Тимм использует прием «двойной оптики», чередуя авторскую речь, прямую, косвенную и несобственно-прямую. Особенно интересно использование несобственно-прямой речи, создающей эффект отстранения, который вносит субъективную ноту в объективное повествование.
Вот один из многочисленных эпизодов в романе «Жаркое лето», где в речь автора включен голос героя: «Он нравился себе таким, шагая вместе со всеми, под мышкой листовки, руки в карманах парки, так он ощущал свою сопричастность событию. Парку он купил утром. На ней еще были видны складки, как она была сложена в магазине. Свое голубое пальто он закрыл на ключ в ящике» [3, с. 147].
Особенно виртуозно использование разных стилей речи в романе «Бегство Кербеля», где постоянная смена ракурсов является основным стилистических приемов. «Кербель стал наблюдать за собой, наблюдающим [8, с. 56] - эта фраза могла бы стать эпиграфом произведения.
«Бегство Кербеля» (1980) - окончательный расчет с иллюзиями 68-го года, и в нем прослеживается идейное и эстетическое влияние постмодернизма. Программный дебютный роман стал единственным, целиком написанным в духе политического реализма.
«Жаркое лето» - объективное реалистическое повествование. «Бегство Кербеля», рефлексия героя: его воспоминания, наблюдения, дневниковые записи, фантазии, где нет хронологической последовательности, единственная логика - мучительные попытки решить собственные психологические проблемы. Стиль повествования - от первого лица, от третьего, непрямая косвенная речь с переходом на прямую речь в беседах. Это грустная книга, эмоционально резко контрастирующая с первым романом.
В известном смысле, Кербель - постаревший Ульрих, у них много общих черт: студент-филолог без диплома, переживающий крушение любовной связи. В дневнике признание: «Как же это получается, что мне, когда я думаю о будущем, ничего не приходит в голову, кроме уже известного. В конце концов, лишь ее присутствие доказывало мне собственную значимость» [8, с. 79]. Своим поступком Карин «доказала мне мою заменяемость» [8, с. 61]. Это два важнейших момента: Кербель не видит будущего, а тот, прежний - это иной человек. Ценность собственной личности он ощущал только в союзе с женщиной, которая его оставила, доказав, таким образом, что ему легко найти замену. Неудачнику без профессии и перспектив она предпочла успешного предпринимателя, ровесника Кербеля.
Все повествование - попытка найти точку опоры, вновь обрести себя. Важны воспоминания о прошлом, семейная хроника в дневниковых записях героя. Но детские воспоминания не согреты теплом, по большей части речь идет об обидах, о неудачах, ошибках, своих и родительских. Самого себя, каким он был в прошлом, Кербель воспринимает как иную, исчезнувшую личность, как исчезло недавнее революционное прошлое.
В поколении шестидесятых нет победителей, и каждый по-своему пытается справиться с личной неудачей.
Воспринимая новую реальность враждебной и чуждой, Кебель завидует тем, кто нашел в ней свое место: «Если бы я был таким, как он», - завидует он избраннику своей бывшей подруги. Одновременно он тоскует по осмысленности революционного прошлого, куда нет возврата. Ветераны движения собираются в пивной: «Ветераны 68-го года, большинство - бородатые, длинноволосые, некоторые уже полысели. Они стояли там, как будто уже много лет ждали здесь» чего-то [8, с. 22]. Кто-то вернулся в лагерь «отцов» и процветает там, как соратник Кербеля, некий Ь. Он предлагает Кербелю новые возможности: основать ферму в Португалии, работать в издательстве - возможности, заранее обреченные на неудачу.
Не вдохновляет Кербеля и судьба тех, кто навсегда выбрал путь революционной борьбы, кого теперь считают «ископаемыми».
Первое бегство Кербеля - это поездка в восточный Берлин, ведь вторую Германию шестидесятники считали страной, воплотившей их идеалы. Отчаянная попытка найти свое место в иллюзорно-идеальной реальности принесла лишь мимолетную любовную аферу.
В поздних дневниковых записях Кербель жалуется на физическое недомогание, провалы в памяти. Часто изложение становится спутанным, нарушается его логика. Герой неизлечимо болен, а это - единственно возможное бегство. Физическое разрушение нередко выступает метафорой духовного краха.
Неудавшегося филолога-германиста не отпускает история Генриха Клей-ста, его самоубийства (Клейст - не просто имя, а своего рода мифологема в творчестве Уве Тимма, он появляется во множестве произведений, начиная с «Жаркого лета»). Возможно, размышления о трагической судьбе художника подтолкнули его на последний, отчаянный шаг На большой скорости он проехал мимо полицейского кордона и, как предполагаемый террорист, был застрелен на месте.
Горькая ирония, но самоубийство вернуло ему имя: в сообщении полиции он - не некий Кербель, без образования и профессии, а «студент Кристиан К.». На кладбище «Кроме Карин и Оберхофера ... пришли только несколько родственников. Все было спокойно» [8, с. 196].
Тема шестидесятых не заканчивается для Тимма «Бегством Кербеля». Роман «Красное» еще раз возвращает читателя к этой теме. Протагонист - последний герой «Жаркого лета», постаревший революционер, который нашел свою жизненную нишу в экзотической профессии - сочинении надгробных
Библиографический список
речей для похорон. Кажется, это Ульрих (или, может быть, Кербель) вспоминает о протестных акциях, о свержении памятника герою колониальных войн Виссману, пытается совершить последнее решительное действие - взорвать Колонну Победы в Берлине, знаменитую Золотую Эльзу, и глупо погибает, подведя черту под историей иллюзий конца 60-х. Интересно, что «адресатом» его последней laudatio funebris стал тот самый «Петерсен, который был в КЦ» - несгибаемый и последовательный сторонник левых идей и идеалов шестидесятников. Следующая инкарнация героя-революционера (Ульриха или, возможно, Петерсена?) - Серый в романе «Полутени», созданного в русле постмодернистской традиции.
В заключение необходимо подчеркнуть: политический реализм Уве Тимма не стал принципиально новым явлением в литературе, скорее, это вид критического реализма, но автор создал свой яркий, узнаваемый стиль. От ранних произведений тянутся прочные нити к поздней прозе, объединяя их в особый художественный мир - мир Уве Тимма.
1. Neuhaus St. Politisches Schreiben und Handeln in Uwe Timms Roman „Ikarien". Das Politische in der Literatur der Gegenwart. Hrsg. Stefan Neuhaus und Immanuel Nover; Berlin - Boston: Walter de Gruyter, 2019: 515 - 534.
2. Timm U. Realismus und Utopie. Kürbiskern. Literatur, Kritik, Klassenkampf. 1975; Heft 1: 91 - 101.
3. Timm U. Heißer Sommer. Deutscher Taschenbuch Verlag; München, 2010.
4. Timm U. Der Freund und der Fremde. Deutscher Taschenbuch Verlag; München, 2007.
5. Седельник В.Д. Уве Тимм становление классика. Вестник Нижегородского университета имени Н.И. Лобачевского Филология. Искусствознание. 2014; № 2 (3): 142 - 146.
6. Hamann Ch. Scharfer Unsinn. Über das Anarchische bei Uwe Timm. Erinnern. Erzählen. Vergessen. Beiträge zum Werk Uwe Timms. Wallstein Verlag, Göttingen, 2007.
7. Timm U. Erzählen und kein Ende. Versuche zu einer Ästhetik des Alltags. Köln. 1993.
8. Timm U. Kerbels Flucht. Deutscher Taschenbuch Verlag. München, 2000.
9. Гугнин А.А. Будущее рождается из прошлого: Немецкая литература после Второй мировой войны. Всемирная литература. Минск, 2003; № 7: 159 - 189.
10. Гугнин А.А. Магический реализм в контексте литературы и искусства XX века: феномен и некоторые пути его осмысления. Москва: РАН, 1998.
References
1. Neuhaus St. Politisches Schreiben und Handeln in Uwe Timms Roman „Ikarien". Das Politische in der Literatur der Gegenwart. Hrsg. Stefan Neuhaus und Immanuel Nover; Berlin - Boston: Walter de Gruyter, 2019: 515 - 534.
2. Timm U. Realismus und Utopie. Kürbiskern. Literatur, Kritik, Klassenkampf. 1975; Heft 1: 91 - 101.
3. Timm U. Heißer Sommer. Deutscher Taschenbuch Verlag; München, 2010.
4. Timm U. Der Freund und der Fremde. Deutscher Taschenbuch Verlag; München, 2007.
5. Sedel'nik V.D. Uve Timm stanovlenie klassika. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta imeni N.I. Lobachevskogo Filologiya. Iskusstvoznanie. 2014; № 2 (3): 142 - 146.
6. Hamann Ch. Scharfer Unsinn. Über das Anarchische bei Uwe Timm. Erinnern. Erzählen. Vergessen. Beiträge zum Werk Uwe Timms. Wallstein Verlag, Göttingen, 2007.
7. Timm U. Erzählen und kein Ende. Versuche zu einer Ästhetik des Alltags. Köln. 1993.
8. Timm U. Kerbels Flucht. Deutscher Taschenbuch Verlag. München, 2000.
9. Gugnin A.A. Buduschee rozhdaetsya iz proshlogo: Nemeckaya literatura posle Vtoroj mirovoj vojny. Vsemirnaya literatura. Minsk, 2003; № 7: 159 - 189.
10. Gugnin A.A. Magicheski] realizm v kontekste literatury i iskusstva XX veka: fenomen inekotorye puti ego osmysleniya. Moskva: RAN, 1998.
Статья поступила в редакцию 03.07.20
УДК 81'38; 801.6; 808
Gordeeva T.A., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Head of Department of Germanic and Romance Languages, Penza State University (Penza, Russia),
E-mail: gordejewa@mail.ru
Bashkova L.R., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Germanic and Romance Languages, Penza State University (Penza, Russia),
E-mail: liliarafikovna837@gmail.com
Semenova T.A., senior teacher, Department of History, Philosophy and Foreign Languages, Penza State Agrarian University (Penza, Russia),
E-mail: sta1208@rambler.ru
FEATURES OF VARIABLE AND INVARIANT CHARACTERISTICS OF THE COMPOSITIONAL ORGANIZATION OF A KEY ELEMENT IN A POETIC TEXT (ON THE MATERIAL OF FRENCH AND RUSSIAN POETRY). The paper studies a problem of functioning of the key element in the poetic text, the identification of the role of the key element in the linguistic analysis of the poetic text. Variable and invariant features are revealed that relate to both the formal and the substantive aspects of the key element. According to the results of the study conducted on the material of Russian and French poetry, the key elements of a poetic text are distributed in six areas depending on their compositional organization, in particular, the poetic aspect is taken as the basis. Thus, the results of the study can provide practical assistance to teachers of Russian as a foreign language in teaching university courses in general and private linguistics, stylistics of artistic speech, psy-cholinguistics, linguistic stylistics, poetics, literary criticism, as well as in teaching special courses "Linguistic text analysis", "Theory of a poetic text", while preparing recommendations for the analysis of poetic speech.
Key words: key element, poetic text, poetic language, dominant, poetic function.
Т.А. Гордеева, д-р филол. наук, проф., зав. каф. романо-германской филологии, Пензенский государственный университет, г. Пенза,
E-mail: gordejewa@mail.ru
Л.Р. Башкова, канд. филол. наук, доц., Пензенский государственный университет, г. Пенза, E-mail: liliarafikovna837@gmail.com
Т.А. Семёнова, ст. преп., Пензенский государственный аграрный университет, г. Пенза^^И: sta1208@rambler.ru
ОСОБЕННОСТИ ВАРИАТИВНЫХ И ИНВАРИАНТНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК КОМПОЗИЦИОННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ КЛЮЧЕВОГО ЭЛЕМЕНТА В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ФРАНЦУЗСКОЙ И РУССКОЙ ПОЭЗИИ)
Статья посвящена проблеме функционирования ключевого элемента в поэтическом тексте, выявлению роли ключевого элемента при лингвистическом анализе поэтического текста. Раскрываются вариативные и инвариантные особенности, касающиеся как формальной, так и содержательной сторон ключевого элемента. По результатам исследования, проведенного на материале русской и французской поэзии, ключевые элементы поэтического текста распре-
