CC BY
60
Зарубежная история
М.В. Стрелец
Политический портрет Маттиаса Эрцбергера
Рассматриваются ключевые аспекты политического профилирования видного германского государственного деятеля Маттиаса Эрцбергера в интерьере реалий кайзеровского рейха и первой германской республики.
Ключевые слова: Веймарская Германия, кайзеровский рейх, налоговая реформа 1919-1920 гг. в Германии, партия Центра, Маттиас Эрцбергер.
Жизненный путь Маттиаса Эрцбергера начался 20 сентября 1875 г. в Буттенхаузене, который расположен недалеко от Мюнзингена. Отец будущего государственного деятеля, Йозеф Эрцбергер, работал портным, почтальоном. Он, как и его супруга Катерина (в девичестве Флад), принадлежал к католической конфессии. Еврей по происхождению, Маттиас Эрцбергер сразу же был крещен по католическому обряду. Судя по биографии, Эрцбергер занимал уникальное место среди еврейского сегмента правящей политической элиты Веймарской Германии.
Во-первых, он был в этом сегменте единственным политиком, не имевшим высшего образования. Образовательный отрезок биографии Эрцбергера включал школу в Бихисхаузене, учительские курсы в Зауглау, несколько месяцев постижения наук в университете Фрейбурга. Конечно, главным источником образования для будущего государственного деятеля явилось самообразование. Лекции по государственному праву, политической экономии, которые он прослушал в университете, занимали незначительное место в том гигантском массиве политических, правовых и экономических знаний, которыми он овладел [6, с. 7].
Во-вторых, Эрцбергер являлся единственным евреем из правящей политической элиты Веймарской Германии, чья биография некоторое время была отмечена принадлежностью к корпусу школьных учителей.
В 1894-1896 гг. он преподавал в народных школах Марбаха, Гёппин-гена и Штутгарта.
В-третьих, в еврейском сегменте правящей политической элиты Веймарской Германии он, несомненно, выделялся тем, что всю свою сознательную жизнь убедительно позиционировал себя как субъект политических процессов, ориентировавшийся на моноконфессиональную партию, объединявшую исключительно католиков. Эрцбергер делает первую серьезную заявку в данном направлении в 1896 г., когда пере-
езжает из Фрайбурга в Штутгарт, и бывший студент университета во Фрайбурге становится редактором газеты «Deutsches Volksblatt» (Дойчес фольксблатт). Газета занимала важное место в католической печати. В том же году делается еще одна подобная заявка: обозначается присутствие в католических рабочих объединениях и проявляются первые признаки активности в партии Центра [5, с. 12].
В-четвертых, Эрцбергер был единственным из указанного сегмента, кто стоял у истоков христианских профсоюзов в Германии. В том, что с 1899 г. начался отсчет их истории, есть и его серьезная заслуга.
В-пятых, есть основания говорить о специфике в парламентском интерьере. В 28 лет этот незаурядный человек впервые пополнил депутатский корпус высшего законодательного органа империи. В это время, т.е. в 1903 г., все остальные депутаты рейхстага были старше Эрцбер-гера. Заметим, что и в кайзеровской Германии, и в первой германской республике не встречаются евреи моложе 28 лет, которые достигали бы такой ступеньки в своей политической карьере. Молодому политику оказали доверие избиратели округа Вюртемберг 16 (Биберах, Лойткирх, Вальдзее, Ванзен). Парламентская деятельность Эрцбергера свидетельствовала о том, что они не ошиблись в своем выборе.
Эрцбергер представлял в рейхстаге новый тип профессионального политика. Его крестным политическим отцом был депутат рейхстага Рихард Мюллер. Депутат Эрцбергер постигал у него университеты политической мудрости [6, с. 45].
Можно однозначно утверждать, что он выступал за совмещение христианской морали и политики. Так было, например, в связи с реакцией на колониальный скандал 1905 г. Эрцбергер установил чудовищный факт: сотрудник германской колониальной администрации в Того Георг Шмидт изнасиловал тогда нескольких несовершеннолетних африканок. Реакция Эрцбергера была глубоко возмутительной. Он рассматривал этот факт в контексте недопустимой жестокости германских оккупационных властей в Юго-Западной Африке. В этой жестокости Эрцбергер видел одну из ключевых причин восстания и партизанской войны со стороны гереро и готтентотов в 1904-1907 гг. Чтобы получить решающий военный аргумент против последних, канцлеру Бюлову понадобились дополнительные военные ассигнования. Эрцбергер выступил инициатором отрицательной позиции фракции своей партии и нашел поддержку среди коллег по фракции. Единомышленниками Эрцбергера в этом вопросе выступили социал-демократические депутаты рейхстага, что привело к провалу намерения Бюлова. Канцлер решил отомстить своим оппонентам, и реальностью стали досрочные парламентские выборы
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Зарубежная история
1907 г. В новом составе парламента Эрцбергер сохранил жесткое дистанцирование от политики кабинета Бюлова. При его активном участии в 1909 г. германские консерваторы совместно с партией Центра свалили правительство Бюлова, т.к. не было единства в вопросе о запланированном налоге с наследства, который был введен Эрцбергером как министром финансов лишь в 1919 г. [1].
Конечно, многолетнее яркое профилирование Эрцбергера в парламентском интерьере не могло не натолкнуть власть имущих на мысль об использовании его делового потенциала. В начале 1910-х гг. у них была острая потребность в пропаганде рейха за его пределами. Кандидатура видного публичного политика представлялась идеальной. По этому вопросу было достигнуто обоюдное согласие. На долю Эрцбергера выпало большое проблемное поле. Нет, например, нужды объяснять, что Германия хотела иметь как можно меньше противников в мире, который приближался к войне, к той самой войне 1914-1918 гг., которая стала тяжелейшим испытанием для соотечественников посла по особым поручением Маттиаса Эрц-бергера. Последний предпринимал неоднократные визиты в европейские столицы. По этому вопросу он находился в постоянном контакте и с имперским министерством иностранных дел, и с имперским правительством. Для Берлина было стратегически важно, прежде всего, полностью исключить возможность союзнических отношений Рима и Бухареста с Антантой. Однако посещение послом по особым поручениям соответствующих столиц не принесло положительных результатов [6, с. 11].
И в период войны 1914-1918 гг. этот политик не забывал о морали. Он навсегда остался в памяти армян, ассирийцев и греков германцем, сохранившим лицо. Известно, что союзники германцев в войне - турки -устроили геноцид в отношении армян, ассирийцев, жестоко преследовали греков. Отважились поднять голос в их защиту только два германских парламентария: Маттиас Эрцбергер и Карл Либкнехт, входивший во фракцию СДПГ/НСДПГ в рейхстаге. Эти два человека считали, что Берлин должен был отреагировать, исходя из принципов гуманизма, и довести именно такую реакцию до турецкой стороны. Первый из них излагал свой взгляд на происходившее в очных встречах младотуркам. Местом таких неоднократных встреч был Константинополь.
Нравственное измерение политики бралось видным публичным политиком в расчет и в его стремлении к тому, чтобы Германия вышла из войны. Это стремление наиболее отчетливо стало прослеживаться с первой половины 1917 г. Сначала он выступал за «победный мир», позднее посчитал целесообразным «мир по соглашению». 6 июля 1917 г. он требовал в ходе дебатов в рейхстаге, чтобы Германия отказалась от аннек-
сий. 19 июля 1917 г. большинство депутатов рейхстага поддержало сформулированную им в этом смысле мирную резолюцию [6, с. 19].
Конечно, была своя логика в том, что именно с Маттиасом Эрцберге-ром связана финальная точка в ведении Антантой и Центральными державами боевых действий. На него сделал ставку в этом плане последний глава высшего органа исполнительной власти кайзеровской Германии Максимилиан Баденский. Баденский прекрасно понимал, что у переживавшей системный кризис страны не могло быть альтернативы заключению перемирия. Октябрь 1918 г. был отмечен появлением в составе имперского правительства статс-секретаря без портфеля, который был всецело сконцентрирован на руководстве соответствующей комиссией. Имя статс-секретаря без портфеля было предсказуемо. Заключительной частью процесса достижения перемирия явилась поездка германской делегации в Компьенский лес. 11 ноября 1918 г. все четыре члена делегации засвидетельствуют там своими автографами факт его достижения. В делегации было три этнических немца и один этнический еврей. Этнический еврей согласно табели о рангах должен был это делать первым. История распорядится так, что германские реваншисты всех мастей забудут о втором, третьем, четвертом подписантах, но никак не о первом.
Статс-секретарь без портфеля в последнем правительстве кайзеровского рейха смог себя еще в большей степени реализовать в первой германской республике, в становлении которой он участвовал, входя с января 1919 года в Веймарское национальное собрание. В первом правительственном кабинете этой республики он занял более высокую должность - министра без портфеля. Министр без портфеля был сконцентрирован на блоке вопросов, который логически продолжал тот участок работы, который имелся у него в бытность нахождения на должности статс-секретаря без портфеля. По логике вещей, после заключения перемирия надо было контролировать прекращение огня. Именно этим и занимался Матиас Эрцбергер. Он также понимал необходимость заключения мирного договора, который бы подвел черту под участием Германии в Первой мировой войне. Было у него, конечно, и понимание того, что Версальский договор невыгоден Германии. С другой стороны, министр без портфеля был уверен, что альтернативы его подписанию не было. Такая уверенность диссонировала с настроениями таких членов кабинета Шей-демана, как рейхсминистр иностранных дел граф Ульрих фон Брокдорф-Ранцау. Кстати, именно разногласия на предмет подписания указанного договора предопределили отставку данного кабинета [5, с. 28].
Будучи сторонником политики исполнения Версальского договора, Эрцбергер, конечно, раздражал многих соотечественников. Понимая это,
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Зарубежная история
он все же не уходил из политики. Более того, с 21 июня по 2 октября
1919 г. этот государственный деятель был вице-канцлером в правительстве Густава Бауэра. С 21 июня 1919 г. до 12 марта 1920 г. он был рейхсминистром финансов в этом правительстве.
Считается, что «Эрцбергер сформировал новую систему налогового управления и своими реформами заложил основы современной налоговой системы Германии» [3]. Поэтому есть смысл подробно остановиться на деятельности данного политика на посту рейхсминистра финансов.
Он прекрасно понимал, что находившийся в состоянии коллапса германский народнохозяйственный комплекс можно реанимировать на принципиально новой ресурсной базе, ключевым сегментом которой являлись финансовые ресурсы. Известно, что последние формируются из разных источников. Для тогдашней Германии базисным финансовым ресурсом являлись поступления в виде налогов и пошлин. Для того, чтобы гарантировать в долгосрочной перспективе соответствующие поступления, объем которых коррелировался бы с национальными интересами первой германской республики, рейхсминистру надо было, прежде всего, ответить на следующие вопросы: 1) сложилась ли в рейхе единая налоговая система? 2) есть ли расстыковка в управлении налогами, которые касаются как рейха, так и входящих в него административнотерриториальных единиц (земель, общин)? На первый вопрос мог быть дан только отрицательный ответ, на второй - только утвердительный. Естественно, необходимо было безотлагательно исправить существовавшее положение.
Конечно, Эрцбергеру пришлось брать в расчет все возможные объекты взимания пошлин, налогообложения и, естественно, оптимально определять, кто должен быть субъектом соответствующего взимания и обложения. При этом не раз и не два решались уравнения со многими неизвестными. Ряд административно-территориальных единиц желали постоянно видеть себя в качестве именно таких субъектов, болезненно воспринимая подобную субъектность со стороны рейха. Самым трудным испытанием для рейхсминистра явилось утверждение субъектно-объектных отношений по линии: имперское управление пошлинами - предметы потребления. Южный сегмент германской политической элиты земельного уровня, а также власть имущие в ганзейских городах-государствах считали приемлемыми указанные отношения только по линии: земельное управление пошлинами - предметы потребления. Линия, отстаиваемая оппонентами рейхсминистра финансов, вписывалась в конституцию Германской империи 1871 г., четко и ясно отражалась в статье 36, абзаце 1 настоящего Основного закона. Эрцбегер умело использовал то обстоя-
тельство, что его видение управления пошлинами совпадала с позицией ключевой составляющей первой германской республики - Пруссии. Самыми сильными аргументами рейхсминистра в споре с оппонентами были аргументы исторического характера. Оппоненты не могли не согласиться с тем, что германский пошлинный союз был удачным экспериментом. Точка в данном споре была поставлена Национальным собранием, которое придало позиции Эрцбергера статус закона [4, с. 38].
Задумывая широкомасштабную общегерманскую финансовую реформу, рейхсминистр систематически доводил свой проект до сведения всех значимых игроков на германской политической сцене. Фактически предусматривалась реализация модели материального финансового сообщества в первой германской республике. Базисом для функционирования данного сообщества представлялась общеимперская политика. Именно от этой политики должно было отталкиваться управление пошлинами, налогами. Именно благодаря данной политике гарантированно снимался вопрос о требуемых для всей Германии в целом ресурсах финансового характера. Несомненно, что из всех субъектов материального финансового сообщества главная роль в управлении пошлинами, налогами отводилась рейху. Политик не забывал, естественно, о соблюдении баланса интересов между всеми субъектами данного сообщества и, конечно, учитывал интересы земель, общин. Принципиально важно отметить, что первыми, кто услышал из уст рейхсминистра о планируемой реформе, были представители высших органов исполнительной власти германских земель. Это произошло во время его встречи с этими лицами 13 июля 1919 г.
Эрцбергеру было хорошо известно, что финансовые средства, которыми пополнялась общегерманская казна за счет налогообложения, составляли лишь 20% от реальной потребности. Рейхсминистр был глубоко уверен, что если единый общегерманский подоходный налог станет реальностью, данная потребность будет удовлетворена на 100%. В процессе подготовки реформы необходимо было отвечать на такой вопрос: «Каким быть общегерманскому управлению финансами: централизованным или децентрализованным?». В этой связи член кабинета министров выступил за разумное сочетание централизации и децентрализации с достижением для последней максимума, диктуемого рациональной логикой. Иными словами, если рациональная логика диктовала необходимость усиления децентрализации, то Эрцбергер был не против [6, с. 55].
Трезвый подход видного деятеля партии Центра к соотношению централизации и децентрализации в данном вопросе был сильным ходом в ожидании реакции со стороны такого предполагаемого субъекта мате-
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Зарубежная история
риального финансового сообщества, как земли. Если их градировать по ответу на вопрос: «Имперское финансовое управление: за или против?», то получалась следующая картина. В лагерь принципиальных противников Эрцбергера входили Бавария, Вюртемберг, Ольденбург, Саксония, в лагерь принципиальных сторонников - Баден, Бремен, Мекленбург. В рамках настоящей градации в третьем лагере оказались Пруссия, Гамбург. Позиция субъектов третьего лагеря, несомненно, была ближе к первому лагерю, чем ко второму. Эти субъекты требовали от рейхсминистра финансов внесения в проект реформы изменений, которые никак не отнесешь к кардинальным. Причины такой градации следует искать в региональных особенностях функционирования механизмов управления налогами, пошлинами. В плане наличия весьма устойчивой, перманентно дееспособной институциональной базы для осуществления соответствующей функции явными лидерами были Бавария, Вюртемберг. В отличие от них в Пруссии самостоятельная институциональная база в подобной сфере отсутствовала, т. е. в структуре высшей исполнительной власти данной земли не было самостоятельного органа налоговой службы. В ключевой составляющей рейха речь шла о специальном отделе при конкретных правительственных подразделениях.
Рейхсминистр финансов поставил точку в собственном проектировании закона о едином имперском финансовом управлении 19 июля 1919 г. Через 24 дня та часть германской политической элиты, от которой зависела судьба соответствующего проекта, слушала его глубоко аргументированное выступление по данному вопросу. Видному политику пришлось проявить и несомненные дипломатические способности. Именно они помогли ему склонить на свою сторону южный сегмент германской политической элиты. Весомая часть этого сегмента выступила одной из сторон «Веймарского соглашения». Другой стороной настоящего соглашения явился сам рейхсминистр. «Веймарское соглашение» давало ответ на следующие принципиально важные вопросы: 1) каков должен быть предмет ведения земельных министерств финансов? 2) что следует конкретно понимать под округами, местами деятельности этих ведомств? 3) можно ли считать министра финансов конкретной земли высшей инстанцией для субъектов земельной финансовой службы? Четкие и ясные ответы на два первых вопроса, однозначно положительный ответ на третий вопрос предопределили превращение вчерашних оппонентов в сторонники. Самым примечательным для Эрцбергера был позитивный сигнал со стороны активно набиравшего политический вес Йозефа Вирта. Этот традиционный баденский лоббист стал позиционировать себя сторонником рейхсминистра финансов без всяких «но» и «если». Эрцбергер и представите-
ли земель нашли разумный компромисс по следующему вопросу. Нет, конечно, нужды доказывать азбучную истину: планируемый имперский подоходный налог - источник доходов. Участникам дискуссий гораздо труднее было определиться с вкладом субъектов материального финансового сообщества в эти доходы. Теоретически напрашивались три варианта ответа: первый вариант - монопольный вклад рейха, второй вариант -паритетный вклад рейха и земель; третий вариант - основной вклад рейха при минимальном вкладе со стороны земель. Первый вариант был неприемлем для земель, второй - для рейха, только третий вариант представлял собой базу для компромисса, что в конечном итоге и сработало. Принципиально важно отметить, что в авангарде выступивших против первого варианта была Пруссия. Через 74 дня после обнародования окончательного проекта закона о едином имперском финансовом управлении соответствующий закон стал реально работать на общегерманском пространстве, что, несомненно, явилось личной победой Эрцбергера [4, с. 99].
В связи с данной реформой вполне резонной представляется постановка следующего вопроса: «К какому лагерю принадлежал Эрцбер-гер: федералистскому или унитаристскому?» Содержание проведенной реформы свидетельствовало в пользу последнего, но никак не первого. Политиком двигало глубокое понимание того, что не может быть альтернативы жесткому акценту на наращивание общегерманских правовых основ. Альтернативный путь привел бы к крайне опасным центробежным тенденциям, сохранению тупика в финансовой сфере, консервации экономического коллапса, исключил бы реальную возможность выполнения государством социальной функции.
Имперский министр финансов был генератором идей на предмет формирования нормативно-правового комплекса, всесторонне регулировавшего налогообложение ключевых административно-территориальных единиц - земель. Итоговая точка в соответствующих усилиях видного деятеля партии Центра была поставлена 11 марта 1920 г. Наиболее чувствительным для соотечественников моментом в указанном комплексе были принципиально новые тарифы, которые стали появляться к концу третьего квартала 1919 г. Новизна последних заключалась в очевидном росте количественных параметров, который не мог не вызывать цепную реакцию. В условиях экономического коллапса такой рост был связан для его инициатора с хождением по лезвию. Серьезные испытания выпали на долю последнего, когда подобные шаги коснулись товарооборота. Среднестатистический бюргер покупал, например, и без того дорогие продовольственные товары. Именно этот бюргер с момента объявления о грядущем повышении соответствующих тарифов не мог не считать
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Зарубежная история
Эрцбергера «врагом косвенного налогообложения народа». Конечно, тот же бюргер, не принимая никаких иных шагов исполнительной власти, кроме популистских, никак не хотел понимать, что других путей достижения позитивных изменений в национальном бюджете первой германской республики просто не существует. В непростое положение поставила видного деятеля партии Центра солидарность с этим бюргером главы имперского правительства и члена кабинета Бауэра, всецело сконцентрированного на вопросах снабжения. И все-таки Эрцбергер долго стоял на своем, упорно добиваясь принятия соответствующего нормативно-правового акта.
Конечно, товар товару рознь. Есть товары неэксклюзивные и эксклюзивные. Последние связаны, прежде всего, с покупательной способностью состоятельных бюргеров. Естественно, у рейхсминистра оставался только один резерв, связанный с эксклюзивными товарами. Налоги на эти товары имели место еще до назначения Эрцбергера рейхсминистром финансов. Политик счел целесообразным расширить данные налоги. Такой подход свидетельствовал о наличии в концепции рейхсминистра следующей установки: градация по объему доходов детерминирует градацию объектов налогообложения. Все население градировалось на «имущие классы» и «неимущие классы». Первые в отличие от вторых были, образно говоря, с «работоспособными плечами». Именно благодаря первым предусматривалось наполнение реальным содержанием базисного сегмента налогообложения. В концепции видного деятеля партии Центра были детально продуманы механизмы как прямого, так и косвенного налогообложения. Если все налогообложение приносило общие доходы, которые можно принять за 100%, то касательно первого и второго видов налогообложения виделось соотношение 60% на 40%. Проявляя политическое мужество, видный деятель партии Центра решил учредить особые обязанности верхней части «имущих классов», гарантированно сделав их субъектом уплаты «имперской жертвы». Для рейхсминистра это было вопросом его политическое судьбы. Он был не из тех, кто соглашался на карьерный рост без всяких «но» и «если». Давно выдавив из себя раба, Эрцбергер в ответ на предложение Густава Бауэра войти в его кабинет поставил вопрос ребром: или формируемое правительство будет инициировать уплату «имперской жертвы», или в нем будет иной рейхсминистр финансов. В очередной раз обращаясь к нравственному измерению политики, он называл конкретно тот слой бюргеров, который сильно нажился за счет военных доходов. Кроме того, размер «имперской жертвы» был настолько значительным, что ее уплата вела к очевидному уменьшению имуществен-
„ V.
ной дистанции между верхней частью «имущих классов» и остальным обществом [5, с. 111].
Рейхсминистр постоянно дифференцировано подходил к налогам, считая приоритетным налог на доход. Политику представлялось крайне неудовлетворительным то обстоятельство, что подобный налог не являлся единым общегерманским. Рейх недополучал существенную часть необходимых финансовых ресурсов из-за того, что такие нормативно-право -вые акты (целых 26!) были приняты земельными парламентами со всеми вытекавшими из этого последствиями. Эрцбергер также понимал, что реалии настоятельно требовали корректировки закона о налогах на доходы с капитала, что необходимо принципиально новое правовое регулирование налога на корпорации. Следуя своей принципиальной политической установке, этот политический деятель видел в высоких доходах потенциальный объект налогообложения, что отражалось в проектах соответствующих законодательных изменений. Обосновывая подобные изменения, Эрцбергер как сторонник единства политики и морали поставил, в частности, острый вопрос о наличии достаточных и запредельных потребностей и, естественно, о налогообложении, связанном с реализацией именно запредельных потребностей. В ответ на постановку подобного вопроса образовался лагерь принципиально не согласных с рейхсминистром, в который вошли субъекты реализации указанных потребностей, лоббисты их интересов в рейхсминистерском корпусе, в институтах гражданского общества, делегировавших своих представителей в кабинет Густава Бауэра.
Главным итогом анализируемых усилий видного политика явилось появление законов, образовавших принципиально новый сегмент в правовом поле. В период реформы были приняты такие законы, которые основательно затронули интересы владельцев имущества, собственников. Так, закон о чрезвычайных военных займах за отчетный 1919 г. предписывал налоги от 10 до 70% с дополнительных доходов, учитывая, что 1919 г. уже являлся мирным годом. Закон от 10 сентября 1919 г. о военных кредитах облагал рост имущества налогами от 10 до 100%. Закон об имперской жертве от 31 декабря 1919 г. начинался предложением: «п. 1. Чрезвычайные нужды рейха требуют жертв через введение налога на имущество от 10 до 65%». Кроме того, закон о налогах на приобретенную землю, закон от 24.12.1919 г. о налогах на товарооборот, о порядке взимания имперского налога, который и составил ядро финансовой реформы Эрцбергера, сделали рейх сувереном в отношении налогов. При Эрцбергере были приняты закон о налогах с процентов на капитал, закон о налогах с доходов от 29 марта 1920 г., закон о налогах с земли от 30 марта 1920 г.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Зарубежная история
По мнению современного отечественного исследователя О.Г. Субботина, «покоившаяся на нормах веймарского конституционного права финансовая и налоговая реформы создали единую финансовую систему, которая дала центру бесспорное преимущество над землями, позволила ему сосредоточить все источники прямых налогов и привести объемы налоговых поступлений в соответствии с потребностями и интересами всего государства. Она не уничтожила государственности немецких земель, однако стала важным инструментом социально-экономического и политического влияния центра в стране, явилась серьезным ударом по самостоятельности немецких регионов, лишившихся важного рычага влияния на государственную политику и превратившихся фактически в пансионеров рейха» [2, с. 200].
«Проводимая Эрцбергером политика централизации налоговых сборов и рост налогов с крупного капитала в целях оздоровления финансовой системы страны сделала его мишенью для правой пропаганды. В частности, Эрцбергер неоднократно подвергался нападкам со стороны лидера Немецкой национальной народной партии Карла Гельфериха и был вынужден подать на него в суд за оскорбления в свой адрес в одной из изданных Гельфферихом брошюр. Суд приговорил Гельфериха к незначительному денежному штрафу и частично согласился с изложением Гельфериха. Этот приговор считается известным примером политической юстиции в Веймарской республике, когда судьи часто были “слепы на правый глаз”. Приговор суда послужил поводом для ухода Эрцбергера в отставку в тот же день» [3].
От правых сил исходило не только желание морально уничтожить видного политика. Систематическое навешивание глубоко оскорбительных ярлыков было прологом к физическому уничтожению. Разумеется, последнее могло быть уделом крайнего сегмента указанной части политического спектра. К этому сегменту относились, например, организация «Консул», фрайкор Оберланд, Орден германцев. Именно данные структуры представляли будущие убийцы экс-вице-канцлера. Кстати, таковым мог стать и находившийся в состоянии националистического угара фен-рих с приставкой «экс». Речь идет о Ольтвиге фон Гиршфельде. 26 января
1920 г. прозвучал его выстрел в подписанта Компьенского перемирия и сторонника исполнения Версальского договора. Эрцбергер не был тогда лишен жизни. Однако и легкое ранение, и мягкое наказание преступнику наводили опытного политика на мрачные прогнозы. Эрцбергер был уверен, что обязательно будет вторая попытка покушения, что и произошло через год и семь месяцев после первой попытки. Между этими попытками прослеживалась разница не только во времени.
Во-первых, если первая попытка предпринималась у здания одного из берлинских судов против действующего рейхсминистра, то вторая попытка, совершенная в Бад-Грисбахе в Шварцвальде, имела своим объектом человека, не входившего во властные структуры.
Во-вторых, стреляли двое: Генрих Тиллессен и Генрих Шульц.
В-третьих, и это главное, в результате выстрелов политик был лишен жизни.
В связи с убийством Эрцбергера закономерно возникает вечный вопрос, впервые поставленный одним из классиков русской литературы: «А судьи кто?» Сначала Тиллессена амнистируют нацисты (І933 г.), затем это сделают демократы (І946 г.). В І947 г. демократы дезавуируют самих себя, решив посадить преступника на пятнадцать лет. Через три года предстанет перед судом Генрих Шульц. И здесь все заканчивается схожим решением, с той лишь разницей, что речь шла о двенадцатилетнем сроке. Однако никто из убийц видного политика столько не сидел в тюрьме. І952 г. был отмечен в биографии и первого, и второго выходом на свободу [6, с. 23І]. Лица, принявшие подобное решение, бросили вызов морали, совести, праву.
Библиографический список
1. «Готтентотский блок» и выборы в германский рейхстаг // Сайт «Академия». URL : dic.academic.ru/dic.nsf/sie/4678/ (дата обращения: І6.04. 20І2).
2. Евдокимова Т.В. Трансформация правящей политической элиты Веймарской Германии (на примере рейхсканцлеров и состава их кабинетов): Дис. ... д-ра ист. наук. Волгоград, 20І2.
3. Эрцбергер Маттиас // Википедия. URL: ru.wikipedia.org/wiki/Эрцбергер, _Маттиас (дата обращения: І6.04.20І2).
4. Epstein K. Matthias Erzberger und das Dilemma der deutschen Demokratiе. Frankfurt a. M., Berlin, І962.
5. Eschenburg T. Matthias Erzberger. Der groBe Mann des Parlamentarismus und der Finanzreform. Munchen, І973.
6. Ruge W. Matthias Erzberger: Eine politische Biographiе. Berlin, І976.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
