CC BY
284
Н. С. Широкова
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ В ОБЩЕСТВЕ КЕЛЬТОВ (ГАЛЛОВ) ДОРИМСКОГО ПЕРИОДА
Кульминационным моментом в историческом развитии кельтов (галлов) периода независимости (доримского периода) является I в. до н. э., когда кельты вошли в тесное соприкосновение с римским миром во время войны Цезаря в Трансальпийской Галлии (58-51 гг.). Затем Цезарь представил в своих «Записках о Галльской войне» не только подробное описание хода военных действий, но и ценные сведения о быте и обычаях кельтов и об особенностях их социально-политической жизни. В научной литературе кельтское общество I в. до н. э. причисляют к варварским обществам героического типа [7. С. 50] и отмечают, что кельты в это время переживали стадию разложения родовых порядков и образования государства [11. С. 293]. При этом кельтов сравнивают с греками гомеровской эпохи [9. С. 108].
Некоторые исследователи находили в политических структурах, существовавших в обществе кельтов доримского периода, элементы демократического устройства. Так, Фюстель де Куланж видел в политических режимах Г аллии времени Цезаря «демократические монархии» [14. С. 17], а Н. Н. Белова называла политический строй галльских общин «военной демократией» [10. С. 172-184]. Хотя в ходе научной дискуссии, развернувшейся в отечественной историографии в 60-80 гг. XX в., установлено, что сам термин «военная демократия» не является ни вполне удачным, ни вполне адекватным для обозначения политической надстройки, характерной для эпохи перехода от родового строя к государству [9. С. 93], у кельтов, как показала Н. Н. Белова, существовали политические институты, составляющие традиционную триаду первобытного народовластия: царская власть, совет старейшин (который Цезарь называет сенатом), народное собрание [10. С. 177].
Доказано, что у гомеровских греков подлинного народовластия первобытнообщинной эпохи уже не существовало. Царская власть, совет старейшин, народное собрание сохранялись, но только по форме, а не по существу. Собрания общинников созывались от случая к случаю по желанию родовой знати и в ее интересах. Гомеровские цари из вождей народа все более превращались во всемогущих властителей, остановить притязания которых могла только могущественная родовая знать. «Реальная власть родовой знати, — пишет
Э. Д. Фролов, — столь велика, что политическая система, современная эпическому поэту, может быть без обиняков определена как аристократическая» [13. С. 83].
Посмотрим, как обстояло дело у галлов (кельтов) времени Цезаря. Сразу же следует заметить, что в Галлии I в. до н. э. царская власть уже практически исчезла, оставив лишь воспоминание о предыдущих эпохах. У галлов собственно Кельтики, то есть центральной части Галлии, одни только сеноны на севере и нитиобриги на юге (Caes. B. G., V, 54; VII, 31, 46), да еще небольшие племена белгов, жившие на границе с Гер -манией (суессионы — Ibid., II, 4; эбуроны — Ibid., V, 24; VI, 31) сохранили царскую власть в I в. до н. э.
© Н. С. Широкова, 2009
Однако в античной традиции имеется отчетливое воспоминание о собственно галльских царях более ранних времен. Так, Тит Ливий (Liv., V, З4) рассказывает о царе битуригов Амбигате, который во времена Тарквиния Древнего правил всей Кельтикой. Свидетельство Ливия создает образ царя-патриарха, вождя и жреца, потомство которого (как и он сам) благословлено богами. В его правление Г аллия была процветающей страной: земля ее отличалась необыкновенным плодородием, а население было многочисленным. Амбигат — это легендарная фигура, напоминающая троянского царя Приама, только без оттенка страдательности, содержавшегося в образе последнего.
Затем во II в. до н. э. появляются великолепные цари арвернов — Луэрн и его сын и преемник Битуит (Athen., IV, ЗУ; Strabo, IV, 2, З; Liv. Epitom., LXI; Oros., V, i4, i; Hor., III, 2; Valer. Maxim., IX, 6, З). Царь Луэрн, живший около середины II в. до н. э., был так богат, что, разъезжая по стране на колеснице, разбрасывал золотые и серебряные монеты, которые собирали следовавшие за ним люди (Strabo, IV, 2, З). Потом барды славили его в песнях, в которых говорилось, что сами следы колесницы Луэрна, оставленные на земле, дают людям золото и благоденствие (Athen., IV, ЗУ). Его сын Битуит в i2i г. до н. э. на серебряной колес -нице сражался с римлянами при слиянии Изера и Роны (Hor., III, 2) и потерпел поражение от К. Фабия Максима (Liv. Epitom., LXI; Oros., V, i4, i; Valer. Maxim., IX, 6, з)1.
Если отбросить риторическое расцвечивание образов галльских царей, может быть, перешедшее в античную традицию из песен кельтских бардов, то оказывается, что галльские цари были военными вождями и предводителями племен. Кроме того, их власть носила и религиозный характер, поскольку передавалась по наследству и принадлежала членам одной семьи, которая считалась священной [5. P. 44]. Образ царя Луэрна напоминает легендарных королей ирландских саг, делающих землю плодородной, являющихся залогом изобилия, процветания, безопасности. Несомненно, это царская власть из триады первобытной демократии. Но царской власти такого типа уже почти не существовало в Галлии около 1QQ г. до н. э. [3. P. 5Q].
Однако здесь следует вспомнить, что Н. Н. Белова именно у галлов времени Цезаря находит институт царской власти, который рассматривает как один из органов «военной демократии» [iQ. С. 1УУ]. Выше мы приводили те исключения, которые могут представить возможности для такого толкования: в собственно Г аллии это были обладавшие наследственной царской властью цари нитиоброгов и сенонов Теутомат и Моритазг (Caes. B. G., VII, 3i, 46; V, 54). Но Белова использовала для подтверждения своих выводов не только и не столько эти исключения, сколько совсем другие случаи. Так, она упоминала Верцин-геторикса, который был изгнан из своей общины знатью, а затем при поддержке народа был провозглашен царем арвернов (Ibid., VII, 4). Такого рода царскую власть Белова считала связанной «с народовластием и родоплеменной организацией галльского населения» [iQ. С. 1УУ].
Однако более внимательное рассмотрение текста Цезаря показывает, что это случай совсем другого рода. Цезарь рассказывает, что Верцингеторикс, еще совсем молодой человек, пользовался у арвернов очень большим влиянием. Стремясь к политическому перевороту, он созвал своих клиентов. Затем, когда он был изгнан из Герговии своим дядей Гобаннитионом и другими вождями общины, то набрал в сельской местности войско «из разорившейся бедноты и разбойников» (In agris habet dilectum egentium ac peditorum. — Caes. B. G., VII, 4, 3). Далее текст Цезаря дает представление, что Верцин-геторикс был провозглашен царем не по инициативе народа своей общины, а с помощью этого набранного им войска и своих клиентов (Magnisque coactis copiis adversarios suos... expellit ex civitate. Rex ab suis appelatur. — Ibid., VII, 4, 4).
Верцингеторикс — один из тех могущественных магнатов, которые составляли всесильную галльскую аристократию. Эти люди были не только знатны, но и богаты, так как могли содержать и кормить многочисленные отряды конных воинов (Caes. B. G., II, 1). Так, эдуй Думнорикс, которого также упоминала Н. Н. Белова в связи с его стремлением к царской власти, содержал многочисленный отряд конницы (Ibid., I, 18). Эти могущественные персонажи — «сильные люди» галльских общин — стремились использовать для удовлетворения своего чрезмерного честолюбия критическую ситуацию в Галлии накануне и в период римского завоевания, которая, помимо внешней опасности, сказалась в чрезвычайном обострении сословной борьбы. На гребне этой борьбы галльские аристократы пытались установить и устанавливали с помощью своих военных дружин единоличные политические режимы.
Этим политическим режимам, основанным на насильственном захвате власти, на узурпации, присваивалось название старинной царской власти, воспоминание о которой было еще живо в Галлии. Кажущийся демократизм таких «царей» был ни чем иным, как только мерой демагогической политики2, хорошо известной по античным политическим режимам личной власти.
И уж совершенно никакого отношения не имеют к первобытному народовластию также упоминаемые Н. Н. Беловой галльские цари, которых ставил на правление сам Цезарь (Каварин у сенонов — Caes. B. G., V, 54; Тазгетий у карнутов — Ibid., V, 25). Устанавливая эти режимы в завоеванных областях, Цезарь делал попытку учреждения государственной власти в пользу завоевателей. Политическая ловкость Цезаря проявилась в том, что правителей такого рода он называл царями, поскольку в их общинах еще живы были традиции прежде существовавшей там царской власти.
Второй величиной в триаде первобытного народовластия является совет старейшин. В Г аллии Цезарь отмечает у целого ряда племен существование советов, участвовавших в управлении общиной, которые он называет сенатами. Наличие сената отмечено у эдуев (Caes. B. G., I, 31, 6; VII, 32, 5; 33, 3; 55, 4), венетов (Ibid., III, 16, 4), эбуровиков и лексо-виев (Ibid., III, 1У, 3), сенонов (Ibid., V, 54, 3), ремов (Ibid., II, 5, 1), нервиев (Ibid., II, 28, 2), белловаков (Ibid., VIII, 21, 4; 22, 2).
Было бы ошибкой представлять себе галльские сенаты, упоминаемые Цезарем, советами старейшин общины, которых избирают и почитают из-за их возраста и опыта. Галльские сенаты были аристократическими советами, они формировались из представителей знати. Как справедливо заметил Фюстель де Куланж, некоторые фразы Цезаря наводят на мысль о том, что он отождествляет сенат и знать [14. С. 19. Прим.1]. Например, выражение «omnem nobilitatem, omnem senatum amisisse» (Caes. B. G., I, 31, 6) заставляет думать, что оба термина здесь являются синонимами.
Точно не известно, как выбирался галльский сенат. Количество его членов должно было быть велико, если судить по малочисленному племени нервиев, которое имело 6QQ сенаторов (Caes. B. G., II, 28). Это свидетельство того, что в сенате нервиев была представлена большая часть знатных семей. У эдуев же два члена одной и той же семьи не могли одновременно входить в сенат (Ibid., I, 36, 6; II, 28, 2). По мнению К. Жюллиана [5. P. 5Q] и Э. Тевено [8. P. 111], сенат у галлов не был постоянно действующим, совещательным органом власти, а представлял лишь периодическое собрание вождей, возглавлявших деревни или округа. Во время войны сенаторы, по-видимому, командовали войсками. Так, в борьбе против германцев погиб весь сенат эдуев, в войне против Цезаря — почти весь сенат нервиев (за исключением трех человек) (Ibid., I, 36, 6; II, 28, 2). К. Жюллиан высказал предположение, что каждый из галльских сенаторов возглавлял сотню человек
УЗ
или сотню маленьких семей (его предположение опирается на сведения об активной военной роли галльских сенаторов и о соотношении числа сенаторов и числа солдат у нервиев — 6QQ и 6Q тыс. (Ibid., II, 28, 2)) [5. P. 5Q].
Хотя нам не известны в деталях функции галльского сената, однако, судя по тексту Цезаря, роль сената в решении важнейших дел общины была велика. Так, сенату принадлежало верховное решение, по крайней мере, в принципе, вопросов войны и мира. Сенат венетов, например, возглавил восстание армориканских общин против Цезаря (Цезарь после победы приказал казнить весь сенат венетов). Аулерки-эбуровики и лексовии только тогда смогли выступить против Цезаря, когда перебили свой сенат, так как он был против войны с римлянами (Caes. B. G., III, 16, 4; 1У, 3). Галльский сенат, включая вождей племени, избирал высших магистратов общин (Ibid., VII, 32; 33). Как мы видим, галльский сенат решал такие важные задачи, которые в демократических обществах подлежали решению только народного собрания. Сенат у галлов был весьма важным органом государственной власти, принадлежавшим галльской аристократии.
Третьим и важнейшим институтом в системе первобытной демократии было народное собрание. Вопрос о народовластии у кельтов сложен. Обрисовывая положение дел, существовавшее в Галлии, Цезарь создает несколько противоречивую картину. В 13-ой главе VI книги записок о Галльской войне, где Цезарь дает обобщающее свидетельство об устройстве галльского общества, он совершенно определенно говорит о том, что галльский плебс находился почти в рабском состоянии. Однако в целом ряде других случаев положение народа предстает как будто в ином свете.
Так, в Галлии, оказывается, были народные собрания, и общественные дела можно было обсуждать только на собраниях: «De re publica nisi per concilium loqui non conceditur» (Caes. B. G., VI, 2Q, 3). У сенонов на общем собрании общины (publico concilio) царь Каварин, поставленный Цезарем, был осужден на смерть (Ibid., V, 54, 2). Амбиорикс, царь эбуронов, заявил как-то Цезарю, что народ (multitudo) имеет над ним такие же права, как и он над народом (Ibid., V, 2У, 3). Белги на общем собрании (in communi Belgarum concilio) определили воинский контингент, который должно поставлять каждое из их племен (Ibid., II, 4, 5).
К этому ряду свидетельств Цезаря присоединяется свидетельство Страбона, который описывает, как происходили собрания кельтов: «Своеобразный обычай имеет место в их собраниях: если кто-нибудь шумит, прерывая оратора, то к нему подходит слуга с обнаженным мечом и угрожающе приказывает замолчать, если же тот не унимается, то слуга второй и третий раз делает то же самое; наконец, он отрезает у нарушителя такой кусок плаща, что оставшаяся часть становится негодной» (Strabo, IV, 4, 3).
Имея в виду свидетельства такого рода, целый ряд исследователей делали вывод
о наличии демократических элементов в галльском обществе накануне римского завоевания. Фюстель де Куланж говорил даже о существовании демократической диктатуры у галлов [14. С. 54-55]. Н. Н. Белова видела в этих кельтских собраниях народные собрания типа «военной демократии» [1Q. С. 1УУ]. Ю. В. Андреев, сравнивая общество гомеровских греков с обществом галлов времени Цезаря, замечал, что народные собрания существовали у большинства галльских племен и, кажется, пользовались определенным авторитетом [9. С. 14Q. Прим. 45].
Существуют, однако, исследователи, которые придерживаются противоположной точки зрения. А. Гренье [2. P. 1У9-185], Ф. Ло [6. P. 70-75], Э. Тевено [8. P. 1Q8—114], описывая социальное и политическое устройство галльского общества времени Цезаря, ни словом не упоминают о каких бы то ни было чертах демократии в галльских обществах. Ж. Арман же решительным образом заявил: «Что касается демократии,
ни один текст не свидетельствует о ее существовании для какой бы то ни было Кельтики» [3. P. 51].
Если присмотреться внимательнее к тем текстам Цезаря, на основании которых делается вывод о том, что плебс пользовался в галльских общинах некоторым авторитетом, то оказывается, что эти тексты, по-видимому, имеют несколько иной смысл. Каждый раз, когда галльский плебс начинает волноваться, то оказывается, что кто-то его возбуждал, смущал или подстрекал. Так, жители оппидума битуригов Новиодунума, захватив тех, «стараниями которых, как они полагали, был возбужден плебс» (quorum opera plebem concitatum existimabant), привели их к Цезарю и сдали ему (Caes. B. G., VII, 13, 2).
Другие отрывки дают представление о том, кто были эти «возмутители плебса». Конвиктолитав, один из самых богатых и знатных эдуев, домогавшийся высшей магистратуры в общине, «довел плебс до бешенства» (plebem adfurorem impellit. — Caes. B. G., VII, 42, 4). У белловаков, пока был жив Коррей (concitator multitudinis), сенат имел не столько влияния, сколько «неопытный плебс» (imperita plebs — Ibid., VIII, 21, 4).
По текстам Цезаря создается впечатление, что непосредственно сам плебс ничего не мог и был просто игрушкой в руках знати, которая использовала его для достижения своих целей. Вождь тревиров Индутиомар опасался, «как бы после ухода всей знати плебс вследствие неблагоразумия не впал в заблуждение» (Caes. B. G., V, 3, 6). Верховный магистрат эдуев Лиск заявил, что в их общине имеются некоторые личности, влияние которых на плебс очень велико и которые в качестве частных лиц могут больше, чем сами магистраты (Ibid., I, 1У, 1, 2). Этот фрагмент совершенно недвусмысленно дает понять, зачем был нужен этим «сильным личностям» авторитет у плебса. Г алльские аристократы использовали плебс в качестве клиентов, чрезвычайно преданных своим патронам, работавших на них и сражавшихся за них.
Во время многочисленных переворотов и гражданских междоусобиц, характерных для Галлии накануне римского завоевания, с помощью плебса аристократы претендовали на престол, а иногда и получали его (например, в случае с Верцингеториксом) (Caes. B. G., VII, 4, 4). Такое прочтение текстов Цезаря, в которых рассмотрены частные случаи о положении плебса в той или иной галльской общине, не противоречит обобщению, сделанному им в 13-ой главе VI книги. Галльский плебс действительно ни на что не отваживался и ни каких вопросов сам не решал3.
Однако что же тогда представляли собой общие собрания галльских общин, которые Цезарь называет publica concilia? Кто принимал в них участие? Кого Цезарь называет народом (populus), когда говорит: «... Разделился сенат, разделился народ» (Divisum senatum, divisum populum. — Caes. B. G., VII, 32, 5)? Наиболее верную догадку, на наш взгляд, высказал К. Жюллиан [5. P. 51], который предположил, что populus для Цезаря — это совсем не то же самое, что plebs. Под populus Цезарь понимает все ту же самую галльскую знать, но уже всю целиком, а не только ее верхушку. Она одна была активной участницей политической и коллективной жизни и составляла populus галльских общин (совсем как римский патрициат царского периода). Нужно сказать, что приведенный выше отрывок Цезаря подтверждает это предположение К. Жюллиана. Цезарь пишет: «. Разделился сенат, разделился народ, у каждого свои клиентелы» (Ibid., VII, 32, 5). У плебса не могло быть никаких клиентел. Если же под populus понимать галльскую знать, то все становится на свои места4.
На собрания общины являлся и плебс, но главным образом в качестве клиентов, должников, преданных лиц какого-либо магната. Не имея собственного голоса в собраниях, эти люди своей массой, которую при случае можно было использовать для нажима или даже для прямой физической расправы с противниками, усиливали позицию своего патрона.
Характерен случай, когда знатный гельвет Оргеторикс привел на суд около 10 тыс. клиентов и должников и с их помощью избежал приговора (Caes. B. G., I, 4). А. Гренье полагал, что и те собрания, которые описывает Страбон, тоже были собраниями знати, на которые главы семейств приводили толпы клиентов [2. P. 182].
Единственным напоминанием о периоде первобытной демократии были как будто вооруженные сходки (armata concilia), которые созывались перед началом военных действий. Цезарь пишет, что по галльскому обычаю созыв такого вооруженного собрания означал начало войны. На вооруженную сходку приходили все взрослые мужчины в полном вооружении. Того, кто приходил последним, подвергали пытке на виду у всех собравшихся, а потом казнили (Caes. B. G., V, 56). Вооруженная сходка воинов избирала полководца для ведения военных действий (Strabo, IV, 4, 3). Однако даже по поводу этих собраний К. Жюллиан замечал: «Невозможно установить роль, отведенную плебсу, в этих случаях вооруженного совета» [5. P. 52]. Скорее всего, и на вооруженные сходки галльский плебс являлся главным образом в виде амбактов, то есть в качестве клиентов-воинов, служивших в военных дружинах галльских аристократов.
Таким образом, так же, как и у греков гомеровской эпохи, у кельтов (галлов) времени Цезаря уже не существовало первобытного народовластия. Политические институты по форме составлявшие традиционную триаду первобытной демократии (царская власть, советы старейшин, народные собрания) по существу представляли собой лишь инструменты, с помощью которых могущественная аристократия завоевывала господствующее политическое положение в кельтских общинах Галлии. Однако галльская аристократия
I в. до н. э. имела свои особенности, отличавшие ее от обычной родовой знати древнего общества, находившегося (подобно гомеровской Греции) в стадии перехода от варварства к цивилизации. А. И. Неусыхин относил к числу пережитков родо-племенного строя в таких обществах преобладание родовой знати над дружинной [12. С. 86]. Знакомство же с галльской знатью I в. до н. э. создает впечатление, что она, наоборот, была уже дружинной, а не родовой.
Основу могущества галльской знати составлял институт клиентелы, высшую ступень в котором занимали клиенты-воины (амбакты), составлявшие дружины галльских аристократов. Цезарь писал о галльских вождях, что «они постоянно воюют между собой, и каждый из них окружает себя толпой амбактов и клиентов, число которых растет вместе с его богатством; они не знают другого способа достижения могущества» (Caes. B. G., IV, 15, 2). С этим текстом Цезаря перекликается свидетельство Полибия (II, 17), говорившего, что самым могущественным из кельтских вождей является тот, кто насчитывает в своей свите наибольшее число слуг и воинов.
Ю. В. Андреев отмечал, что в Греции не привился институт военных дружин, сыгравший весьма важную роль в становлении средневековой феодальной монархии. По его мнению, это произошло потому, что материальные ресурсы даже самых богатых и могущественных гомеровских басилеев были весьма ограничены [9. С. 69, 90]. Г алльские же аристократы владели значительным богатством, поэтому их военные дружины были весьма многочисленными (они насчитывали иногда несколько тысяч конных и пеших воинов). С помощью этих частных военных дружин галлы вели свои войны.
Многие из этих могущественных людей появляются на страницах сочинения Цезаря. С двумя такими персонажами мы с вами уже встречались в связи с их стремлением захватить верховную власть в своей общине: с эдуем Думнориксом, человеком очень богатым и знатным, содержавшим многочисленный отряд конницы, весьма влиятельным не только у себя в общине, но и у соседних племен; с арверном Верцингеториксом, который уже в самом
начале своей деятельности мог составить только из одних своих клиентов целое войско. За гельветом Оргеториксом следовали 10 тыс. рабов и вольноотпущенников и целая толпа клиентов (Caes. B. G., I, 18; VII, 4; I, 4). По подсчетам К. Жюллиана десятая часть взрослых людей племени принадлежала Оргеториксу телом и душой [5. P. 79]. Это было некое самостоятельное образование внутри племени с довольно многочисленным населением, обширной территорией, верховным вождем и собственной армией. У племени кадурков Луктерий имел под своей клиентелой целый город Укселлодун, в котором укрывались тысячи солдат. Эта цитадель, принадлежавшая одному человеку, сопротивлялась Цезарю так же мужественно и стойко, как Герговия, бывшая убежищем целого племени арвернов (Ibid., VIII, 32, 2).
Могущественные галльские магнаты, содержавшие целые армии и создававшие как бы «самостоятельные государства» внутри общины, по справедливому утверждению Ф. Ло, удивительно похожи на феодальных сеньоров раннего средневековья, являясь как бы их провозвестниками за 5-6 веков [6. P. 73]. Ло не одинок в этом утверждении. Другие исследователи также заметили своеобразие галльской знати I в. до н. э. Так, А. Юбер склонялся к мысли, что «племенной строй у галлов стал мало-помалу строем аристократическим, феодальным» [4. P. 260]. Можно услышать и более резкое суждение на этот счет: «Кельты имели при своем вступлении на историческую арену ярко выраженную феодальную аристократию» [1. S. 1515]. Сказано, конечно, слишком сильно, однако создается впечатление, что галльская знать I в. до н. э. имела тенденцию к превращению (и уже превращалась) в аристократию феодального типа.
1 Все свидетельства о Луэрне и Битуите исходят от Посидония, который около 100 г. до н. э. был в Галлии и использовал галльские источники [5. P. 548].
2 Dumnorigem... magna apud plebem propter liberalitatem gratia (Caes. B. G., I, 18).
3 Единственным диссонансом здесь звучит приведенный выше случай с царем эбуронов Амбиориксом (Caes. B. G., V, 27, 3). Однако, если вспомнить, что эбуроны — это одно из небольших белгских племен, живших на границе с Германией и относившихся к числу самых отсталых кельтских народностей, то становится ясно, что там вполне могли сохраниться отношения, характерные для первобытного народовластия.
4 Аналогичным образом Ю. В. Андреев показал, что для Гомера демос — это аристократическая часть общины [9. С. 72].
Литература
1. FischerF. Kelten lexicon der Alten Welt. 1965.
2. Grenier A. Les Gaulois. Paris, 1945.
3. Harmand J. Les Celtes au Second Age du Fer. Paris, 1970.
4. HubertH. Les Celtes depuis l’epoque de la Tene et la civilisation celtique. Paris, 1932.
5. Jullian C. Histoire de la Gaule. Vol. II. Paris, 1908.
6. Lot F. La Gaule: les fondements ethniques, sociaux et politiques de la nation franjaise. Paris, 1947.
7. PiggottS. The Druids. New York, 1968.
8. Thevenot E. Histoire des Gaulois. Paris, 1966.
9. АндреевЮ. В. Раннегреческий полис (гомеровский период). Л., 1976.
10. БеловаН. Н. О формировании элементов государственности и государственных учреждений у кельтов в Г аллии // Античная древность и средние века / под ред. М. Л. Сюзюмова. Свердловск, 1971.
11. Машкин Н. А. История Древнего Рима. М., 1948.
12. Неусыхин А. И. Дофеодальный период как переходная стадия развития от родо-племенного строя к раннефеодальному // Вопросы истории. М., 1967. № 1.
13. ФроловЭ. Д. Рождение греческого полиса. СПб., 2004.
14. Фюстель де Куланж Н. Д. История общественного строя древней Франции. Т. 1: Римская Галлия / под ред. И. М. Гревса. СПб., 1901.
