Политические символы и историческая политика Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

А.И. Миллер

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИМВОЛЫ И ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА

В сборнике статей «Изобретение традиции» под редакцией Эрика Хобсбаума и Теренса Рэнджера была поставлена проблема того, как реальное или воображаемое прошлое используется для конструирования новых политических символов и ритуалов [см.: The invention of tradition, 1983]. Методологические идеи этого сборника получили наиболее плодотворное развитие в исследованиях монархических ритуалов второй половины XIX и начала ХХ в. [см., например: Wortman, 1995; Unowsky, 200; Cannadine, 2001]. Современный же опыт использования в политике привязанных к прошлому символов пока изучен слабо. В этой статье, во многом опираясь на идеи, сформулированные в «Изобретении традиции», мы проанализируем несколько примеров использования материальных символов в политике памяти в России, Украине и Польше в первом десятилетии ХХ1 в., когда «исторические войны» или историческая политика стали играть в этом регионе важную роль.

Георгиевская ленточка

Георгиевская ленточка, придуманная в РИА «Новости» в 2005 г., - один из примеров политического символа, изобретенного в контексте политики памяти. 60-летний юбилей Победы был нагружен целым рядом острых политических проблем. В 2000-е годы в самой России власти с новой силой стали акцентировать миф Победы, который оставался практически единственным историческим мифом, вызывавшим если не общие, то по крайней мере сопрягаемые эмоции у большинства россиян. Подтверждение роли

СССР (и России как его наследницы) в победе над нацизмом имело большое значение и для международной политики. Приглашения на празднование юбилея президент Путин отправил лидерам более чем 50 стран.

В то же время, миф Победы оказался под ударом исторической политики в целом ряде стран - соседей России. Так, в странах Прибалтики май 1945 г. трактуется как начало новой советской оккупации. Неудивительно, что вопрос о поездке лидеров Литвы, Латвии и Эстонии в Москву на празднование Дня Победы был предметом острой политической полемики внутри этих стран и скандалов в отношениях Вильнюса, Таллинна и Риги с Москвой. В конечном счете, лишь президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга приехала в Москву. Поездка на празднование Дня Победы президента Польши Александра Квасьневского также сопровождалась скандалами в самой Польше и в Москве. Под благовидным предлогом отказался от поездки в Москву только что пришедший к власти в результате «оранжевой революции» Виктор Ющенко.

В этих обстоятельствах изобретение георгиевской ленточки было весьма удачным ходом. Георгиевская лента в дореволюционной России, восстановленная в правах как гвардейская лента во время Великой Отечественной войны, была принадлежностью наград за солдатскую доблесть - Георгиевского креста и ордена Славы. Георгиевская ленточка стала символом, который уходил корнями в дореволюционную Россию и в отличие от других символов Победы (например, Красного знамени) не был жестко привязан к коммунистическому прошлому. Георгиевская ленточка «освежала» символику Дня Победы, фокусировала ее на воинской доблести, т.е. самой бесспорной части военного мифа, и была приемлема для более широкого круга людей, чем традиционные символы Победы, связанные с советским временем1.

Изобретая этот символ, журналисты РИА «Новости» удачно использовали уже существовавший опыт. Ленты различных цветов широко применяются как удобный и необременительный способ демонстрации поддержки различным общественным и политическим кампаниям. Другой источник заимствования - цветки мака, которые с 1920 г. прикрепляют к одежде британцы в память о погибших в Первой, а теперь и во Второй мировой войне.

1 Не случайно наиболее активная критика «георгиевской ленточки» поначалу исходила именно из коммунистических кругов [см.: Валиков, 2009].

Маковый цветок как символ укоренился в Британии весьма прочно и практически не ставится под вопрос какими-либо политическими силами. В этой связи показателен следующий недавний эпизод. Осенью 2011 г. между английской федерацией футбола и ФИФА возник конфликт. Английская сборная проводила очередной товарищеский матч в ноябре, т.е. именно в то время, когда англичане отмечают окончание Первой мировой войны, прикрепляя к одежде цветок мака. Футболисты хотели выйти на матч, прикрепив цветки мака на футболки. Однако ФИФА запретила это делать, сославшись на то, что правила запрещают размещение на футболках игроков любых политических символов. После весьма эмоциональных переговоров выход был найден - англичане вышли на игру с нарукавными повязками, к которым и прикрепили маки. Для нас в этой истории особый интерес представляет вмешательство в конфликт британского премьер-министра Дэвида Камерона, который утверждал, что цветы мака - это символ единения нации в памяти о погибших и заботе о ветеранах, который не является политическим. Возможно, Камерон искренне полагал, что «политическим» является лишь то, что становится предметом межпартийной борьбы. Маковый цветок, действительно, предметом борьбы не является - в центральной церемонии поминовения павших солдат, происходящей каждый год у Кенотафа, памятника павшим в Лондоне, представители всех британских партий в строгой очередности возлагают одинаковые венки сразу за венками членов королевской фамилии. Это, конечно, не отменяет политической природы символа - скорее, это свидетельствует о его успешности, ведь открыто оспаривать его в качестве знака национального единения пока не решаются даже сепаратистские партии Шотландии и Уэльса 1.

Пожалуй, ключевое отличие георгиевской ленточки от британского макового цветка состоит в том, что британцы цветки мака покупают2, с тем чтобы оказать финансовую поддержку домам ветеранов, а в России ленточка раздается бесплатно, что специально подчеркнуто в ее кодексе [см.: Георгиевская ленточка].

1 Конечно, история этого символа, его утверждения в межвоенный период и отношения к нему различных политических сил сегодня требует специального изучения.

2 В 2007 г. в рамках акции по распространению цветков мака, которые можно купить за 1 фунт, было собрано около 25 млн. фунтов.

Кодекс георгиевской ленточки, составленный ее изобретателями, лукаво заявляет, что она не должна использоваться как политический символ. Однако политическая природа символа георгиевской ленточки гораздо более очевидна, чем маковых цветков. Уже в 2006 г. из общественной акции раздача ленточки превратилась в политическую акцию центральных и региональных властей. В бюджете Петербурга, например, на нее, начиная с 2008 г., выделяется ежегодно более 8 млн. руб. С 2012 г. МИД России включился в кампанию распространения ленточки уже на уровне центрального аппарата, а не отдельных иностранных представительств.

Вскоре георгиевская ленточка стала использоваться как символ поддержки «русского мира» в соседних с Россией странах. Здесь, в условиях обостренной негативной реакции на коммунистические символы, «некоммунистический» характер ленточки оказался как нельзя кстати. Пророссийски настроенные общественные движения на Украине уже несколько лет состязаются в изготовлении самой длинной или самой большой по площади георгиевской ленточки. Обладателями рекордов в разные годы были Симферополь, где в 2009 г. развернули ленточку длиной 50 м, затем Севастополь, уже с ленточкой 300-метровой длины. В мае 2010 г. лидерство перехватил Кишинёв, где была развернута георгиевская ленточка длиной в 360 м.

Вполне закономерно, что антироссийски настроенные активисты «Свободы» во Львове срывали ленточку у участников церемонии возложения венков к памятникам погибших советских солдат, которая переросла в 2011 г. в физическую конфронтацию. В Латвии латышские националисты составляли перечень номеров автомобилей, на которые хозяева прикрепили ленточку, «для передачи данных о пятой колонне в компетентные органы»; в Эстонии, по некоторым сведениям, действовала негласная инструкция для СМИ, запрещавшая упоминать акцию1.

Таким образом, как и всякий удачно сконструированный символ, «георгиевская ленточка» в соседних с Россией государствах несет целый набор смыслов. Это и «некоммунистическая» реакция на «исторический ревизионизм», бросающий вызов мифу Великой Отечественной войны, и способ продемонстрировать

1 Показательно, что именно в этих странах происходит частичная реабилитация символов, связанных с национальными частями, сражавшимися на стороне Рейха.

солидарность с Россией, и политическая идентификация в конкретном политическом ландшафте.

«Ахиллесова пята» данного символа заключается в его очевидной привязке к российскому политическому режиму. В условиях падения популярности режима неизбежно пострадает и привлекательность ленточки как политического символа. Если в год создания символа его критиковали почти исключительно коммунисты, то теперь больше критики раздается из лагеря либеральной оппозиции, которая указывает на «огосударствление» символа. Появился и сайт «защитников» ленточки, но не от критики, а от профанации акции самими организаторами, которые, по мнению «защитников», превращают акцию в кич [Сайт в защиту георгиевской ленты]. Семь лет существования георгиевской ленточки -это, во-первых, история удачного замысла политического символа, притягательность которого во многом обусловлена отсылкой к прежним историческим символам и важным «местам памяти»; во-вторых, история его постепенного утверждения в России как некоммунистического символа Победы, а в бывших советских республиках еще и как символа русской идентичности и/или симпатии к России, но также история того, как тесная привязка к теряющему популярность политическому режиму становится фактором, подрывающим притягательность символа.

Голодомор и «Свеча памяти»

Свеча как символ памяти имеет богатейшую традицию в различных странах и тесно связана с христианской символикой. Указом президента Украины Леонида Кучмы от 26 ноября 1998 г. четвертая суббота ноября была провозглашена Днем памяти жертв Голодомора. В 2003 г. в этот день впервые была проведена акция «Зажги свечу». Она задумывалась как общенациональная акция поминовения тех, кто погиб в результате массового голода 19321933 гг. Участники акции приносили свечи и лампады к памятникам жертвам голода или зажигали свечи в окнах своих домов.

Вопрос об интерпретации голода 1932-1933 гг. был и остается весьма чувствительной политической темой на Украине. Выкованное в среде украинской эмиграции понятие «Голодомор» представляло голод как геноцид украинского народа. Понятие постепенно было усвоено на Украине, однако тема геноцида не акцентировалась властями до 2005 г., когда президент Ющенко сделал ее одним из ключевых вопросов своей исторической поли-

тики. Он стремился добиться признания Голодомора актом геноцида на международном уровне. Внутри страны Ющенко старался законодательно закрепить эту интерпретацию как единственно возможную. В 2006 г. украинский парламент силами президентских фракций принял закон о Голодоморе, который квалифицировал голод 1932-1933 гг. как геноцид и объявлял публичное отрицание этого тезиса аморальным и противоправным. Впоследствии Ющенко и депутаты его фракции неоднократно вносили в парламент законопроекты, предусматривавшие уголовную ответственность за отрицание Голодомора как акта геноцида, вплоть до трехлетнего срока заключения. На Украине была проведена интенсивная пропагандистская кампания, в авральном порядке готовились книги памяти с именами жертв. Ющенко, а за ним и другие государственные деятели пытались утвердить необоснованный тезис о 7-10 млн. жертв Голодомора, что делало бы трагедию более масштабной по численности жертв, чем Холокост.

Пик мероприятий, связанных с Голодомором, пришелся на 75-летнюю годовщину голода в 2008 г. 22 ноября 2008 г. состоялось торжественное открытие сооруженного рядом с Киево-Печерской лаврой мемориального комплекса, центральным элементом которого стала «Свеча памяти», 32-метровая бетонная часовня, выполненная в форме белой свечи. Открытие комплекса было приурочено к проведению в Киеве международного форума по увековечиванию памяти жертв геноцида украинского народа 1932-1933 гг. «Украина помнит - мир признает!». Одним из первых экспонатов мемориала стала гигантская «Негасимая свеча». Изготовленная в виде снопа колосьев из пчелиного воска, собранного в разных частях Украины, «Негасимая свеча» высотой около полутора метров и весом в 200 кг. стала важным элементом пропагандистских усилий, как в самой Украине, так и за рубежом. Она путешествовала по миру в рамках акции «Украина помнит - мир признает!», направленной на признание Голодомора как геноцида правительствами и парламентами разных стран1. Затем гигантскую свечу провезли по всем областям Украины, причем президентская администрация инструктировала местные власти о том, как должна проходить церемония встречи «Негасимой свечи».

1 Свеча «посетила» 33 государства, что соответствовало 1933 году, когда умерло большинство жертв голода.

В обращении Виктора Ющенко к мировому украинству и международному сообществу по случаю 75-й годовщины Голодомора 1932-1933 гг. в Украине свеча выступает как центральный символ. В нем, в частности, говорилось: «Обращаюсь к вам в связи с 75-й годовщиной наиболее трагического события в истории украинского народа - Голодомора 1932-1933 годов. ...Правда о преступлении геноцида, сознательно совершенном сталинским режимом на благодатной украинской земле, десятилетиями пыталась пробить себе дорогу. .Только освободившись от пут коммунистического тоталитаризма, независимая Украина смогла в полный голос заявить о покушении на жизнь целого народа, совершенном в далекие 30-е годы прошлого века. .Глубокое уважение и признательность за гуманизм и солидарность с миллионами невинных жертв геноцида. .Мы не говорим о том, что мир мог бы сделать 75 лет назад, если бы знал всю правду. Мы говорим о том, что он должен сделать сегодня в знак уважения к погибшим и к тем, кому удалось выжить в аду Голодомора. 22 ноября в Киеве миллионы свечей, зажженных украинцами в память о замученных голодом соотечественниках, сольются с пламенем "Негасимой свечи", которая прошла через 33 государства мира и всю Украину, вобрав в себя огонь сердец искренних людей разных стран и народов» [Ющенко призвал. 2008].

Таким образом, в рамках исторической политики в период президентства Виктора Ющенко свеча была превращена в центральный символ Голодомора как специфической культурной и политической реальности1, т.е. стала «символом символа». В результате зажжение свечи в День памяти Голодомора оказалось нагружено целым набором дополнительных политических смыслов, превратилось не просто в символ памяти о погибших во время голода, но в знак поддержки интерпретации этих событий как Голодомора-геноцида. Подобно георгиевской ленточке, усиленная эксплуатация «Свечи памяти» в государственной исторической политике наносит ущерб этической привлекательности символа.

1 Характеристика Голодомора как специфической формы культурной реальности, в которой понятие «Голодомор» становится символом и оказывается неразрывно связано с понятием «геноцид», принадлежит Георгию Касьянову [см.: Касьянов, 2010].

«Смоленский крест»

Богатый материал для анализа дает многовековая история использования христианского креста в качестве политического символа в Польше. В посткоммунистической Польше первый конфликт, связанный с политическим использованием креста, произошел осенью 1997 г. Два депутата недавно победившей на выборах, но не имевшей большинства в сейме «Избирательной Акции "Солидарность"», в ночь на 20 октября 1997 г. повесили над дверью зала заседаний Сейма крест. Это был акт самоуправства, поскольку решения Сейма светского государства по этому вопросу не было. Более того, депутаты «Солидарности» знали, что им не удастся сформировать большинство в поддержку этого акта. Однако их расчет оказался верным - противники присутствия религиозного символа в Сейме не решились инициировать обсуждение этого вопроса, и крест остался висеть. Только после выборов 2011 г. Януш Паликот, лидер «Движения Паликота», которое сенсационно заняло третье место на выборах с откровенно антиклерикальной программой, пообещал инициировать обсуждение уместности креста в сейме, и начать процесс по этому поводу в Конституционном суде. Реакция церковной иерархии не заставила себя ждать. Во время торжественных мероприятий, посвященных 33-й годовщине избрания Папой Римским поляка Кароля Войты -лы, было объявлено, что католическая церковь организует путешествие креста Папы Иоанна Павла II по городам Польши в качестве ответа на пренебрежительное, по мнению церкви, отношение некоторых политиков к ценностям и символам христианства.

На этом фоне в 2010-2011 гг. развернулись события, в которых центральную символическую роль играл «Смоленский крест». Сразу после крушения самолета президента Леха Качинского под Смоленском 10 апреля 2010 г. в рамках траурных мероприятий у Президентского дворца в Варшаве был установлен большой деревянный крест, к которому скорбящие возлагали цвети и ставили свечи. Его принесли харцеры - польская молодежная организация скаутского типа. Когда траур закончился, полиция попыталась перенести крест с площади перед Президентским дворцом в близлежащий костел Святой Анны, однако натолкнулась на ожесточенное сопротивление сторонников братьев Качинских и партии «Право и справедливость». Они организовали движение «защитников креста», которое настаивало на сохранении креста перед Президентским дворцом и отказалось отдать его даже харцерам,

принесшим его на площадь. Из религиозного символа скорби «Смоленский крест» превратился в политический символ.

Дело в том, что катастрофа президентского самолета произошла незадолго до очередных выборов президента Польши. Лех Качинский должен был в них участвовать, как и Бронислав Комо-ровский, председатель Сейма, который после гибели Качинского по Конституции стал исполнять обязанности президента и переехал в Президентский дворец. Его главным соперником становился теперь брат-близнец Леха Качинского Ярослав. Ярослав Качин-ский и партия «Право и справедливость» (ПиС) постарались извлечь максимальный политический капитал из сложившейся ситуации. Отчасти им помогала в этом иерархия польской католической церкви, потому что ПиС выступает главным защитником «религиозных основ польского общества»1. Благодаря позиции церкви Лех Качинский был похоронен на Вавеле, среди польских королей. Сторонники Качинских сознательно конструировали культ погибшего президента как инструмент политической борьбы.

Уже после избрания Коморовского новым президентом Польши, летом 2010 г. администрация президента предприняла активные усилия для переноса «Смоленского креста» в костел. Объясняя свою позицию, президент Коморовский и его сторонники говорили о том, что пространство у Президентского дворца должно быть нейтральным, свободным, в том числе и от религиозных символов. Вместо креста администрация предлагала установить памятную таблицу на стене Президентского дворца [КоМ2т8ка, 2010].

Однако в 2011 г. в Польше предстояли парламентские выборы. В этом контексте защита «Смоленского креста» как символа присутствия «настоящего президента» во дворце, занятом теперь Коморовским, становилась важной задачей. «Защитники креста» отвергли идею памятной таблицы и требовали полноценного памятника перед дворцом. 10 сентября 2010 г. Ярослав Качинский участвовал в митинге у Президентского дворца и обещал подать в суд на власти города, установившие заграждения и не пускающие граждан к кресту. «Защитников креста» поддерживала значитель-

1 Так, в дебатах о кресте в зале заседаний Сейма Ярослав Качинский говорил: «В сессионных залах всех парламентов независимой Польши, и для нас это очень важно, был крест; распятие - это наша ценность и традиция, те, кто хочет ее уничтожить, на самом деле хотят уничтожить наше общество, наш народ. Нужно этому решительно противостоять» [Защитники креста... 2010].

ная часть епископата, в том числе архиепископы Гданьска и Пше-мысля. «Смоленский крест» хорошо вписывался и во внешнеполитическую риторику партии Качинского. Он подчеркивал катын-скую мартирологию антироссийски настроенных братьев и их скептицизм в отношении постхристианского ЕС.

В то же время происходила мобилизация противников сохранения креста на площади. Городская молодежь, настроенная против Качинских и епископата, организовавшись посредством сети БаоеЬоок, устроила в ночь с 9 на 10 августа 2011 г. на улице Краковское Предместье многотысячный митинг с требованиями перенести крест. Участники митинга издевались над «защитниками креста» и размахивала лозунгами «Надо убрать дворец - он не дает рассмотреть крест!». Вскоре многие из участников этого митинга проголосовали за Я. Паликота, который обещал убрать крест из Сейма.

Только после того, как «Право и справедливость» проиграла и парламентские выборы, активность «защитников креста» спала. В ноябре 2011 г., когда они перестали дежурить ночью, крест был перенесен в часовню Президентского дворца, а затем в костел. «Смоленский крест» исполнил свою роль политического символа. Впрочем, не исключено, что при определенных обстоятельствах его еще достанут из костела и снова понесут впереди демонстрации.

Заключение

Разумеется, отнюдь не только материальные символы - ленточки, свечи, кресты и т.д. - используются в исторической политике. Символическое значение могут приобретать определенные интерпретации исторических событий и посвященные им музеи. Таковы, например, музеи оккупации или музеи террора в большинстве восточноевропейских стран, Музей Варшавского восстания, созданный под патронатом партии Качинских, музеи Трианона, множащиеся в современной Венгрии под патронатом правых партий.

Что же касается рассмотренных нами недавно изобретенных символов, то можно выделить некоторые общие черты. Во-первых, их успех во многом связан с использованием потенциала исторической традиции. Это верно в случае с георгиевской ленточкой, не говоря уже о Свече и Кресте. Важный элемент эмоционального воздействия этих символов - апелляция к мартирологии. Сторонники символов неизменно отрицают их политический характер.

При этом, чем яснее прослеживается связь символа с определенной политической силой, тем более ограниченным становится его воздействие на тех, кто сторонником этой силы не является. Все рассмотренные случаи, с более (в случае с Крестом) или менее (в случае с ленточкой и «Свечой») интенсивной динамикой, демонстрируют интенсификацию использования символа определенной политической силой, а следовательно, и подрыв его общенациональной легитимности.

Литература

Валиков Е. Георгиевская ленточка: я не помню, я все забыл! - 2009. - 24 апреля. -Режим доступа: http://polit-gramota.ru/articles/georgievskaya-lentochka-ya-ne-pomnyu-ya-vsyo-zabyil (Дата посещения: 15.05.2012.) Георгиевская ленточка. - Режим доступа: http://gl.9may.ru/ (Дата посещения: 15.05.2012.)

Защитники креста в Варшаве возмущены появлением мемориальной доски. -2010. - 12 августа. - Режим доступа: http://www.unian.net/news/390993-zaschitniki-kresta-v-varshave-vozmuschenyi-poyavleniem-memorialnoy-doski.html (Дата посещения: 15.05.2012.)

Касьянов Г.В. Danse macabre. Голод 1932-1933 роюв у полпищ, масовш свщомосп та

юторюграфи (1980-11 - початок 2000-х). - Кшв: Наш час, 2010. - 271 с. Сайт в защиту Георгиевской ленты. - Режим доступа: http://www.za-lentu.ru/

(Дата посещения: 15.05.2012.) Ющенко призвал весь мир зажечь свечи в память о жертвах голодомора. - 2008. -17 ноября. - Режим доступа: http://korrespondent.net/ukraine/politics/649727-yushchenko-prizyval-ves-mir-zazhech-svechi-v-pamyat-o-zhertvah-golodomora (Дата посещения 15.05.2012.) Cannadine D. Ornamentalism: how the British saw their empire. - London: Penguin Books, 2001. - 263 p.

Kondzinska A. Krzyz przed Palacem. Ziobro: Zostawmy go. Nitras: Przeniesmy // Gazeta wyborcza - Polska, 2010. - 7 lipca. - Mode of access: http://wyborcza.pl/

1,76842,8128568,Krzyz przed Palacem Ziobro_Zostawmy_go_Nitras_.html#ix

zz1iibfBGzW (Дата посещения: 15.05.2012.) The invention of tradition / Ed. by Hobsbawm E. and Ranger T. - Cambridge: Cambridge univ. press, 1983. - 320 p. Unowsky D. The pomp and politics of patriotism: imperial celebrations in Habsburg

Austria, 1848-1916. - West Lafayette, Ind.: Purdue univ. press, 2005. - 270 p. Wortman R. Scenarios of power: myth and ceremony in Russian monarchy. - Princeton, N.J.: Princeton univ. press, 1995. - Vol. 2. - 432 p.