CC BY
91
ложении. Систему отношений личной подчи- в XI-XII вв. можно условно сравнить с крепост-
ненности боголов своим нойонам-покровителям ными отношениями.
Литература
1. Рашид ад-Дин. Сборник летописей / пер. с перс. О.И. Смирновой, ред. проф. А.А. Семенова. - М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1952.-Т. 1, кн. 2.
2. Сокровенное сказание монголов. - М.: Эксмо, 2012.
3. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм // Работы по истории и этнографии монгольских народов. - М.: Восточная литература, 2002.
Золхоев Борис Валентинович, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Бурятии БГУ. E-mail:[email protected] 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а.
Zolkhoev Boris Valentinovich, candidate of historical sciences, associate professor, department of history of Buryatia E-mail:[email protected] 670000, Ulan-Ude, Smolin str., 24 a.
СООБЩЕНИЯ
УДК 947.084.6:296
© Г.Ц Раднаев
Политические репрессии в Янгажинском дацане «Даши Шарбублинг»
В статье показаны мероприятия ВКП(б) по ликвидации одной из конфессий Бурят-Монголии - буддизма. На примере Янгажинского дацана приведены конкретные примеры политических репрессий по отношению к ламам.
Ключевые слова: государственная политика, борьба с религией, политические репрессии, Янгажинский дацан.
G. Ts. Radnaev
Political repressions in Yangazhin datsan «Dashi Sharbubling»
The article shows the activity of the Communist party against one of the Buryat-Mongolian confession, that is, against Buddism. On the example of Yangazhin datsan it reveals the political repressions to lamas.
Keywords: state policy, the struggle with religion, political repressions, Yangazhin datsan.
История политических репрессий является одним из самых трагических периодов в жизни нашего народа. Об этом времени многое уже известно, раскрыты и опубликованы ранее секретные архивные документы. Проведена большая работа Комиссией при Президенте Российской Федерации, региональными комиссиями, исследователями по реабилитации жертв репрессий. Учеными Бурятского государственного университета издана семитомная «Книга памяти жертв политических репрессий по Республике Бурятия» [1]. Благодаря этому труду мы можем знать поименно тех людей, которые пострадали в процессе политических репрессий, в том числе и лам Янгажинского дацана.
Юридическое определение этого понятия было впервые прописано в федеральном законе «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. В этом законодательном акте под «политическими репрессиями» признаются различные меры принуждения, принимаемые государством по политическим мотивам, в виде лишения свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку и на спецпоселения, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществляющиеся по решению судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и
должностными лицами.
Политические мероприятия в отношении разных слоев населения, особенно представителей традиционных религиозных конфессий, на территории этнической Бурятии проводились в течение трех десятилетий начиная с 1918 г., с принятием закона об отделении церкви от государства. С образованием Бурят-Монгольской АССР стала проводиться планомерная и целенаправленная работа властей по сокращению количества лам в дацанах и репрессии в их отношении. Главной целью борьбы с религией было формирование новой идеологии в сознании людей - социалистической. На первых порах власти открыто не задевали чувства верующих, чтобы не оттолкнуть религиозное население от себя.
23 октября 1923 г. на закрытом заседании Президиума Бурят-Монгольского бюро ВКП(б) был рассмотрен вопрос о ламстве. В протоколе подчеркивалось, что «борьба с ламаизмом должна вестись со всей энергией и всеми средствами и методами, какими обладает Советская власть и Коммунистическая партия. Но, принимая во внимание положение Бурятии как культурно-политического буфера между СССР и Дальним Востоком, необходимо в деле борьбы с ламством подойти к делу с особенной чуткостью и осторожностью политического такта» [2]. «Чуткое» отношение к ламам было связано с политикой СССР, предполагавшей сделать Бу-рят-Монголию форпостом продвижения социалистических идей на буддийский Восток.
В 1924 г. при областном отделе ОПТУ БМАССР создано Восточное отделение, главной задачей которого стала борьба с буддизмом. В это время органы власти искали особые формы
репрессивной политики в отношении буддийской конфессии. Это было связано с большим количеством дацанов, лам и верующих, устойчивыми связями с буддийскими сообществами за границей, а также активной эмиграцией бурятских лам в Монголию и Китай. В связи с этими обстоятельствами был принят курс на подрыв влияния буддийского учения иными методами, главным из которых стал внутрицер-ковный раскол. В бурятском духовенстве этот кризис разделил лам на два лагеря: обновленцев во главе с Агваном Доржиевым и консерваторов, среди которых выделялись Хамбо-лама Цынгунжап Баниев, бывший хоринский тайша Эрдэни Вамбоцыренов и другие.
В связи со сложными социально-экономическими переменами в Бурятии, связанными с коллективизацией, атеистической пропагандой, эмиграцией отдельной части населения в Монголию, Китай, а также ошибками и перегибами в проведении линии партии со стороны местных органов власти в 1930-е гг., отношение к ламству со стороны центра изменилось. Во многих преступлениях, в особенности антигосударственных, были обвинены представители буддийской религии, объявленные классовыми врагами нового строя.
В связи с этим государство активизировало политику искоренения религиозного сознания у населения, которая включала закрытие дацанов и изгнание лам. «Ликвидационный процесс на территории Бурятии, - как пишет Г. Митыпова,
- отражал характерные особенности общероссийского масштаба, региональной же особенностью являлись:
1) удаленность от центров политической власти, соответственно принимаемые решения осуществлялись несколько позднее;
2) из-за близости границ с Китаем и Монголией была реальная возможность эмиграции для духовенства, не принявшего новую власть» [3].
Янгажинский дацан не избежал трагедии политических репрессий. По данным на июнь 1925 г., в Янгажинском дацане числилось 144 лам и хувараков [4]. Здесь надо отметить, что данного дацана не коснулся внутрицерковный раскол на обновленцев и консерваторов, некоторые явления были решительно пресечены да-цанским советом во главе с Аюшей Гармаевым.
В 1930 г. ЦИК БМАССР подготовил директивное письмо «О мероприятиях по усилению борьбы с ламством», в котором была выработана целая система «комбинированных мероприятий культурно-социального, политического и экономического характера» [5]. Их смысл выра-
жался прежде всего в использовании налогообложения.
Налогообложение лам состояло из пяти видов:
1) налог на доходы;
2) взносы на развитие культуры;
3) взносы на развитие строительства;
4) земельная рента;
5) кооперативные взносы (пай в потребкооперации).
Налогами облагались сельскохозяйственные угодья, здания и хозяйственные постройки дацанов. Самообложение лам было доведено до 200% оклада подоходного налога [6]. Совнарком БМАССР подготовил инструкцию «По учету и обложению ламства», где указывалось, что «обложению налогом подлежат все без исключения ламы, достигшие 18-летнего возраста, независимо от занимаемого положения в религиозном обществе как в дацане, так и вообще на территории аймака по группам 4, 7 категории Б» [7].
В группу 6 категории Б относились все ламы независимо от занимаемой должности, если непосредственно участвовали или по своему положению могли участвовать в совершении обрядов и ритуалов; к группе 7 категории Б - все остальные лица, так или иначе имеющие отношение к ламству: хувараки, подсобные служители. Такие действия властей вызвали недовольство и протесты религиозного сообщества. Молодые ламы, особенно хувараки, не имеющие возможности заплатить налоги, стали уходить из дацана.
После этих событий в Янгажинском дацане в 1930 г. органами ОГПУ было арестовано 36 лам, они содержались в тюрьме до сентября этого же года, из них 10 лам - осуждены Тройкой ОПТУ по Восточно-Сибирскому краю - ширээтэ-лама Аюша Гармаев - по ст. 58-10 к 3 годам ссылки в Туруханский край, габжа-ламы Пурбо Доржиев
- по ст. 58-10 к 10 годам лишения свободы, То-гочи Кишиктуев - по ст. 58-10, 58-11 к 10 годам лишения свободы, Данзан Мункуев по ст. ст. 58-10, 58-11 - к 5 годам лишения свободы, Палам Очиров - по ст. 58-10, 58-11 к 5 годам лишения свободы, Санжинима Раднаев - по ст. 58-10, SSII к 3 годам лишения свободы с конфискацией имущества, Даба Цыденов - по ст. 58-10, 58-11 к 3 годам ссылки в Туруханский край, Базар Цы-рендоржиев - по ст. 58-10, 58-11 к 10 годам ссылки в Туруханский край, Самбу Чагдуров -по ст. 58-10, 58-11 в ссылку в Бодайбинский район, Аригун Эрдынеев - по ст. 58-10, 58-11 к 10 годам лишения свободы, Даши Юмсурунов -по ст. 58-10, 58-11 к 3 годам лишения свободы
[1], остальные ламы были освобождены за недостаточностью улик.
Антирелигиозная политика государства была направлена на сокращение численности лам. Для этого проводились проверки паспортов. Уполномоченный Селенгинского РОНКВД провел проверку паспортов лам Янгажинского дацана. В результате проверки у 6 лам оказалась прописка по Тарбагатайскому с/совету, им было указано исправить это в течение 48 часов. В доме ламы Ч. Дондокова был обнаружен выселенный лама, за это у Дондокова был изъят паспорт, а сам он был переправлен в Селенгиское РОНКВД. За нарушение паспортного режима на Духовный совет был наложен штраф [8].
Кровавая машина репрессий продолжала набирать обороты. В последующие два года из числа лам Янгажинского дацана были привлечены к уголовной ответственности и осуждены габжи-ламы Ендон Баирбиликтуев - по ст. 58-10 к 5 годам лишения свободы, Буда Тыкшинов -по ст. 58-10 в ссылку, ширээтэ-лама Гончик Гомбоев, Цыден Жамбалов - по ст. 58-10 -ссылка, Ухиной Ринчинов - по ст. 58-10 к годам лишения свободы, Данзан Цыденов по аналогичной статье к пяти годам лишения свободы, гэбшэ-ламы Гэлэк Санжиев - по ст. 58-8 к 10 годам лишения свободы, Убугунов Буда - по ст. 58-7, 58-10, 58-11 к 5 годам лишения свободы, габжи-ламы Хайдапов Лубсан - по ст. 58-2, 58-10 ссылка на 5 лет в Баунтовский район, Баль-жир Чагдаржапов - по ст. 58-10, 58-2 к 5 годам лишения свободы, Ендон Дашапылов - по ст.
58-10, 58-1, 59-9, 84 - выслан в Бодайбинский район, Гармажап Сампилов - по ст. 58-10, 58-1,
59-9, 84 - выслан в Бодайбинский район, руководитель школы Чойра Цырен Убугунов - по ст. 58-10 к лишению прав проживания в 12 центральных пунктах и пограничных районах сроком на три года, Радна Цырендондоков - по ст. 58-10, 58-1, 59-9, 84 - выслан в Бодайбинский район, Бато (Васильев) Цыренов - по ст. 58-10, 58-1, 59-9, 84 - выслан в Бодайбинский район, направлены на принудительные военно-тыловые работы Намжил-Доржи Ринчинов, Цыден-Дамба Доржиев [10].
Своего апогея репрессии в дацане достигли в 1937-1938 гг. и продолжались до начала Великой Отечественной войны. По материалам Книги жертв политических репрессий 34 ламы в эти годы привлечены к уголовной ответственности, из них 16 лам приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. Это ученые габжи-ламы Гал-дан Арьев, Лубсан Аюшеев, Бимба Бадмаев, Данзан Балданов, Ендон Баирбиликтуев, Дарма Мункуев, Данзан Мункуев, Даба Номинов, Ба-рани Одоев, Гомбо Рабданов, Дондок Нимаев, гэбшэ-ламы Ш. Цыреторов, Бадма Тарбаев, Рад-на Санжеев, Жамбал Надмитов, Будажап Будаев, Жаргал Бадареев. Остальные ламы были осуждены к различным срокам лишения свободы, в отношении некоторых уголовные дела были прекращены.
Оставшись без учителей, хувараки стали уходить из дацана, часть лам, сняв духовные обеты, вступили в колхозы, большие хуралы, обряды из-за отсутствия нужного количества лам перестали проводиться с конца 1934 г., и к ноябрю 1937 г. в дацане осталось 9 лам. В ноябре 1937 г. Селенгинский аймисполком ходатайствовал перед вышестоящими республиканскими органами о закрытии дацана. На основании этого 13 января 1938 г. БурЦИК вынес постановление о ликвидации Янгажинского дацана, а здания дуганов и хозяйственные постройки предоставить на удовлетворение культурных нужд района и сомона. Члены Союза безбожников, комсомола выбросили из здания дацана на улицу религиозные предметы, книги, собрания сочинений великих ученых буддизма. Зима того года была без снега и янгажинская степь побелела от страниц и листов духовных книг, как будто выпал обильный снег...
Так же, как и другие дацаны, на время прекратил существование Янгажинский дацан. Материальные ценности были изъяты государством на строительство социалистического общества, ламы изгнаны, часть из них расстреляны. В памяти народной передаются от поколения к поколению имена тех кто, рискуя жизнью, сохранил ценные книги.
Литература
1. Книга памяти жертв политических репрессий по Республике Бурятия: в 7 т. - Улан-Удэ, 2005-2012.
2. Цыремпилова И.С. Религия и власть в Республике Бурятия: история взаимоотношений (1917-1940 гг.) - Улан-Удэ, 2000.-С. 60.
3. Митыпова Г.С. Репрессии против православного свягценствав Бурят-Монгольской АССР (1917-1937 гг.).
4. Архивный отдел (АО) Администрации Селенгинского района. Ф.2. Оп. 1. Д. 1. Л. 15.
5. ГАРБ. Ф.1-П. Оп.1. Д. 1287. Л.1.
6. Цыремпилова И.С. Религия и власть в Республике Бурятия: история взаимоотношений (1917-1940 гг.). - Улан-Удэ, 2000.-С. 126.
7. ГАРБ. Ф.1-П. Оп.1. Д. 1287. Л.1.
8. Цыремпилова И.С. Религия и власть в Республике Бурятия: история взаимоотношений (1917-1940 гг.). - Улан-Удэ, 2000.-С. 142.
Раднаев Ганжур Цырендашинимаевич, ректор Буддийского университета «Даши Чойнхорлин».
Radnaev Ganzhur Tsyrendashinimaevich, rector of Buddist University “Dashi Choinkhorling”.
УДК 930.26 (5-015)
© Э.О. Хакимова
Изучение памятников бронзового и раннего железного веков Монголии в дореволюционной России (вторая половина XIX - начало XX в.)
В статье рассматривается история изучения херексуров, плиточных могил, оленных камней, наскальных рисунков и других памятников эпохи бронзы и раннего железа Монголии российскими исследователями в дореволюционный период. Показан вклад ученых-путешественников в формирование источниковой базы по ним, в разработку хронологии и интерпретации полученных материалов.
Ключевые слова: бронзовый и ранний железный века, Монголия, археологические памятники, историография, Русское Географическое Общество.
Е. О. Khakimova
The study of Bronze and Early Iron Ages monuments of Mongolia in pre-revolutionary Russia
(second half XIX - early XX cent.)
This article considers the history of study of khiriksuurs, slab graves, deer stones, rock paintings and other monuments of Bronze and Early Iron Age in Mongolia by Russian researchers in pre-revolutionary period. The author shows the contribution of scientists-travelers to the formation of source base on them, to the development of chronology and interpretation of obtained materials. Keywords: Bronze and Early Iron Ages, Mongolia, archaeological monuments, historiography, Russian Geographical Society.
Обширные пространства Центральной Азии и, в частности, Монголия стали объектом пристального внимания со стороны российских путешественников и исследователей с первой половины XIX в. Во многом это было продиктовано задачами внешней политики России, стремившейся укрепить свои позиции на восточных рубежах. Инициатором и организатором экспедиций в Центральную Азию выступало Императорское Русское географическое общество. Это были многолетние хорошо подготовленные экспедиции, участникам которых в связи с практической неизученностью региона приходилось осуществлять сбор материала по различным направлениям сразу: географии, зоологии, ботанике, истории, этнографии. Именно они и положили начало изучению памятников бронзового и раннего железного веков Монголии.
История изучения памятников эпохи бронзы и раннего железа Монголии рассматривалась в вводных разделах монографий и статьях В. В. Волкова [1964, 1967], Э.А. Новгородовой [1984; 1989], Ю.С. Худякова [1987], Д.Г. Савинова [1994], А. Д. Цыбиктарова [1997; 1998]. При этом данная тематика не являлась предметом специального исследования, поскольку авторы ставили в своих работах иные задачи: публика-
цию материалов открытых памятников, разработку вопросов их хронологии, интерпретации и т.д.
Выдающимся исследователем Центральной Азии по праву считается Г.Н. Потанин, который совершил путешествия по Монголии в 1876-1877 и 1879-1880 гг. Маршруты экспедиций пролегали по северо-западным районам страны от пустыни Гоби на юге до Монгольского Алтая на северо-западе. На этой огромной по площади территории Г.Н. Потанин первым из исследователей зафиксировал свыше 170 херексуров на 32 могильниках. Из них по более 75 погребениям он дал подробное описание внешнего вида памятников, их размеров, местоположения на географической карте Монголии [Потанин, 1881, с. 48-64]. Исследователь составил планы 36 памятников с указанием их расположения по сторонам света, но без масштаба. Кроме того, они были тщательно зарисованы, сфотографированы и опубликованы [там же, с. 230-237]. Г.Н. Потанин отмечал, что херексуры имеют разнообразные формы оград вокруг насыпей, выделив несколько их типов: круглая, квадратная, прямоугольная. Исследователь также зафиксировал херексуры без ограды, с двойной круглой оградой, с каменными дорожками (лучами) от центральной насыпи к ограде. В числе описанных
