CC BY
12
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕРИЯ 7. ФИЛОСОФИЯ. 2023. Т. 47. № 5. С. 41-57 LOMONOSOV PHILOSOPHY JOURNAL. 2023. Vol. 47. No. 5. P. 41-57
ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ
Научная статья
УДК 130.2
doi: 10.55959/MSU0201-7385-7-2023-5-41-57
«ПОЛИТИЧЕСКИЕ МЕЧТАНИЯ»: ОДИН ЭПИЗОД ИЗ ИСТОРИИ БОНАПАРТИЗМА
А.А. Кротов
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 119991,
Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус «Шуваловский», г. Москва,
Россия
Аннотация. В статье анализируются ведущие установки первого социально-философского произведения Луи Бонапарта. Опубликованное вскоре после его участия в походе итальянских заговорщиков на Рим, оно отражает определенный этап в развитии бонапартизма. «Политические мечтания» посвящены размышлениям о смысле современной ему истории, о будущем социальных институтов. Заявляя о себе как приверженце республиканских идеалов, Луи Бонапарт фактически призывает к восстановлению империи. Правда, он пока еще не мыслит себя претендентом на престол, но, довольно скоро, в связи со смертью герцога Рейхштадского ситуация изменится. В его работе сильно влияние просветительских идей, особенно Монтескьё, но его политическая программа вовсе не сводится к их воспроизводству. Впоследствии работа «Политические мечтания» не была предана автором забвению, напротив, многие высказанные в ней положения он и развивал, и дополнял.
Ключевые слова: Наполеон III, бонапартизм, Монтескьё, философия Просвещения, французская философия
© А.А. Кротов, 2023
шш
41
PHILOSOPHY OF CULTURE
Original article
"POLITICAL DREAMS": ONE EPISODE
FROM THE HISTORY OF BONAPARTISM
A.A. Krotov
Lomonosov Moscow State University, Leninskie Gory, Moscow, Teaching and
Scientific Building "Shuvalovsky", 119991, Russia
Abstract. The article analyzes the leading settings of the first social and philosophical work of Louis Bonaparte. Published shortly after his participation in the march on Rome of the Italian conspirators, it reflects a certain stage in the development of Bonapartism. The work "Political Dreams" is devoted to reflections on the meaning of modern history, on the future of social institutions. Declaring himself as an adherent of republican ideals, Louis Bonaparte actually calls for the restoration of the empire. Admittedly, he still does not think of himself as a contender for the throne, but, quite soon, in connection with the death of the Duke of Reichstadt, the situation will change. In his work, the influence of Enlightenment ideas is strong, especially Montesquieu, but his political program does not boil down to their reproduction. Subsequently, "Political Dreams" were not buried in oblivion by the author, on the contrary, he developed and supplemented many of the provisions expressed in it.
Keywords: Napoleon III, Bonapartism, Montesquieu, philosophy of Enlightenment, French philosophy
С феноменом бонапартизма связано немало ярких эпизодов, оставивших заметный след в истории. К таковым в первую очередь обычно относят государственные перевороты 1799 и 1851 гг. Но, наряду с ними, как и с вызванными ими последствиями, для истории культуры немаловажны и теоретические труды, по-своему служившие обоснованием бонапартистской политики. Определенная социально-философская программа в подобных трудах, несомненно, присутствовала. Отдельную важную страницу в истории социальных проектов представляют сочинения, речи, письма Луи Бонапарта, с провозглашением Второй империи официально именовавшегося Наполеоном III. В его богатой, насыщенной многообразными событиями жизни имеются все основания выделить в исследовательских целях начальный этап формирования социально-политической позиции. Она нашла свое выражение в небольшой по объему, но важной в теоретическом плане работе — «Политические мечтания» (1832). Это сочинение, само по себе выступающее одним из элементов интеллектуального климата эпохи, имеет немалое зна-
чение для изучения вопросов, связанных с историей возникновения во Франции Второй империи. С другой стороны, «Политические мечтания», с учетом выраженных в них социально-философских взглядов, по-своему характеризуют мотивы некоторых поступков будущего главы государства.
Очевидно, что мировоззренческая позиция, зафиксированная в упомянутом тексте, несет на себе следы полученного Луи Бонапартом воспитания. Он родился в Париже, его юные годы по большей части прошли в Швейцарии, в Арененберге, куда он переехал вместе с матерью, Гортензией Богарне. Она состояла в браке с Луи, младшим братом Наполеона, но супруги к тому времени уже довольно давно проживали раздельно.
«Влияние Гортензии на воспитание ее сына было существенным» [1, 10]. Именно она приучила сына к преклонению перед императором. Немалая роль в его воспитании принадлежала и приглашенному в качестве учителя Филиппу Леба, убежденному республиканцу, бывшему военному, участнику наполеоновских войн, отец которого вошел в историю как один из ближайших сподвижников Робеспьера. «Ему было что рассказать своему воспитаннику о революции и ее героях, о войнах времен Республики и Империи. В сознании впечатлительного подростка рассказы Леба соединялись с тем, что он постоянно слышал от матери и ее гостей об исторических деяниях его великого дяди. В результате в нем сформировалось твердое убеждение в существовании некой сакральной связи между народом Франции, Революцией и вышедшим из нее Наполеоном Бонапартом. Убежденность в народном характере режима, установленного Наполеоном, племянник императора французов пронесет через всю свою жизнь» [2, 21].
Домашнее образование Луи Бонапарта было дополнено обучением в лицее Аугсбурга. Биографы отмечают его успехи в учебе, равно как и хорошее знание немецкого, английского, итальянского языков, не раз помогавшее ему впоследствии. Летом Гортензия по обыкновению вместе с сыном отправлялась в Рим, где проживали представители клана Бонапартов во главе с Летицией. Общение с ними укрепляло его юношеское восхищение Наполеоном.
В июне 1830 г. Луи Бонапарт поступил в офицерскую артиллерийскую школу в швейцарском Туне. В начале 1831 г. вместе с братом он принимает участие в неудачном походе итальянских заговорщиков на Рим. В стремлении избежать ареста он три месяца проводит в Англии, затем возвращается в Швейцарию. Размышляя о смысле современной истории, будущем социальных институтов, он пишет «Политические мечтания».
Для юношеской работы Луи Бонапарта характерно пренебрежение к деталям, которые могли бы служить дополнительными аргументами, укрепить обоснованность его политического проекта. Перед нами скорее набросок, дающий представление об общих контурах будущего в его понимании. Некоторые мысли юного автора откровенно банальны. Другие могут восприниматься как явное противоречие: например, он клянется в верности республиканским идеалам, но тут же заявляет о своих симпатиях к монархии. Но, вместе с тем, сочинение в целом никак нельзя счесть простым повторением чужих мыслей или всего лишь набором тривиальных высказываний. Поэтому «мечтания» представляют собой важный документ в истории бонапартизма, символизирующий один из существенных этапов в его эволюции.
Эпиграфом к своей работе Луи Бонапарт избирает слова Мон-тескьё: «Народ, обладающий верховной властью, должен делать сам все, что он в состоянии хорошо выполнить, а то, чего он не может выполнить, он должен делать через посредство своих уполномоченных» [3, 18]. Тем самым автор «Политических мечтаний» подчеркивает важнейшую для бонапартизма идею народной воли как опоры верховной власти. Но в то же время эпиграф акцентирует внимание читателя и на определенной преемственности излагаемой программы в отношении просветительской философии, весомой интеллектуальной традиции, неотделимой от культуры Франции и всемирной истории как таковой. Конечно, по-своему эпиграф был призван свидетельствовать и об эрудиции юного автора.
Луи Бонапарт заявляет, что благородное стремление улучшить народную жизнь побуждает патриотов браться за перо: таким образом, он сразу дает понять читателю, в каком качестве следует его воспринимать.
«Эпоха, в которую мы живем, предназначена для развития способностей, как и поощрения всяческого самолюбия» [4, I, 373]. В этом утверждении, по-видимому, допустимо видеть самооправдание юного автора в отношении желания донести свое слово до читателей, покинуть область литературной безвестности. Он замечает, что свобода прессы открывает всякому дорогу к обнародованию своих мыслей. Причем многие спешат опубликовать то, что еще недавно считали бы благоразумным, во избежание проблем проговаривать только в своем уме. Свобода подталкивает к смелым выступлениям, казавшимся невозможными прежде.
Автор «Политических мечтаний» констатирует несправедливость современного ему общественного устройства. «Действительно, что видят повсюду? Благосостояние всех принесено в жертву не
потребностям, но прихотям малого числа людей; повсюду друг против друга две партии, одна движется к будущему, чтобы добиться полезного, другая цепляется за прошлое, чтобы сохранить несправедливость» [4, I, 374]. Правители по большей части недостойны своей роли: угнетают, развращают людей. Следовательно, судьба, выпавшая на долю народов, побуждает патриотов возвысить свой голос «в защиту прав разума и человечности».
Борьба не может быть легкой. В странах, не знавших революций, власти всячески противятся нововведениям, защищая систему привилегий. Но даже и там, где революция вроде бы восторжествовала, ненавистное правление опрокинуто, народ оказался в проигрыше, ибо воспользовались его победой противники свободы, стремящиеся к восстановлению прежних порядков. «Самое сложное — не завоевать свободу, а ее сохранить» [4, I, 374]. Решению этой проблемы как раз и должна способствовать работа начинающего автора.
«Общее беспокойство, замечаемое в Европе, проистекает от небольшого доверия народов к их властителям. Все обещали, никто не сдержал слова». Если на справедливые требования народов короли не соизволили дать удовлетворительный ответ, решающее слово останется за силой. «Горе властителям, интересы которых не связаны с интересами нации!» [4, I, 375].
Уроком последующим поколениям должна послужить современная ситуация, при которой лица, казалось бы, предназначенные защищать свободу, фактически действуют против нее. Их надежным оружием выступает «дух доктрины», запугивающей всех опасностями возможной анархии и мнимой войны. Следуя духу доктрины, забывают про честь Франции, жертвуют подлинными благами ради воображаемых или незначительных преимуществ. Поступать подобным образом — значит сознательно лишать людей огня под тем предлогом, что когда-нибудь возможен пожар. Таким путем оказалась опозорена «прекрасная июльская революция» 1830 г.
Властители считают престол своей собственностью. В их понимании слава монарха и нации могут отличаться. Луи Бонапарт видит в этом чудовищное заблуждение. Его не удивляет, что любую попытку внести улучшения в общественную жизнь короли воспринимают как бунт.
По мнению автора «Политических мечтаний», гораздо хуже деспота, открыто угнетающего нацию вооруженной рукой, те правительства, которые поддерживают произвол под маской свободы. Ибо деспот давит, но, по крайней мере, не может испортить человеческий род. Иное дело — слабые правительства, заискивающие перед богатыми, презирающие бедных, они развращают людей, подрывают
моральные устои. Такие правительства прямо способствуют разложению общества, усыпляя жителей страны ложными посулами, в то время как деспот, помимо воли, консолидирует нацию общей ненавистью к своему режиму.
И вновь Луи Бонапарт ссылается на Монтескьё: «Различие между природой правления и его принципом в том, что природа есть то, что делает его таким, каково оно есть; а принцип — это то, что заставляет его действовать. Первая есть его особенный строй, а второй — человеческие страсти, которые двигают им» [3, 26]. Солидаризируясь с мыслью просветителя, он утверждает: правление будет сильным только в случае соответствия принципов его природе. Отсюда он выводит характеристики политических режимов, последовательно сменявших друг друга во Франции начиная с эпохи революции конца XVIII в. Республика в отношении своего строя представляла собой господство равенства и свободы, оживлявших ее страсти: любовь к родине и ненависть к врагам. Империя, с точки зрения природы правления, была единением нации под началом трона. Это единение происходило на основе принципов революции, «заживления всех ран Франции, возрождения народов». Страсти, одушевлявшие империю, — «любовь к родине, к славе, к чести». Природа режима Реставрации — «свобода, дарованная ради того, чтобы забыть славу», присущие ему страсти — «восстановление старых привилегий и тенденция к произволу». Наконец, Июльская монархия представляет собой «возрождение французской славы, суверенитета народа, господства заслуги», вдохновляющие ее страсти: «страх, эгоизм и низость» [4, I, 377]. Таким образом, Луи Бонапарт, вплетая в канву просветительских установок собственные представления о судьбах Франции, недвусмысленно намекал читателю на обреченность господствующего режима, его нежизнеспособность в силу разрывающих его противоречий.
Он усматривал верные признаки близящегося улучшения социального бытия в распространившемся повсеместно возбуждении, в охватывающей умы любви к свободе и правому делу. «Да, придет день, и быть может, он недалек, когда добродетель восторжествует над интригой, когда заслуга будет иметь больше силы, чем предрассудки, когда слава увенчает свободу» [4, I, 377].
Конечно, признает автор «Политических мечтаний», пути к счастливому будущему видятся его современникам по-разному. Он же с пафосом заявляет о найденном им решении: для исправления ситуации необходимо соединить «дело Наполеона II и дело республики». Необходимость такого рода политического синтеза диктуется целым рядом соображений: прежде всего, оба дела — народные по
своим стремлениям, не служат узко-эгоистичным целям. Они совсем не исключают друг друга. «Сын великого человека — единственный представитель самой большой славы, как республика — самой большой свободы. С именем Наполеона не станут больше бояться возвращения террора; с именем республики не будут больше страшиться возврата абсолютной власти». По мнению Луи Бонапарта, не следует считать Наполеона диктатором, ибо он хотел сделать свободу достоянием народа. С мягким, снисходительным укором Луи Бонапарт говорил о том, насколько несправедливы бывают обычно люди именно к тем, кому они больше всего обязаны. Настало время пересмотреть пустые, неосновательные обвинения в адрес императора. Ради этой цели Луи Бонапарт не жалеет красок. «Французы, не будем несправедливы и отдадим должное тому, кто вышел из рядов народа, все делал для его процветания, который распространил просвещение и обеспечил независимость родины. Если однажды народы станут свободны, они будут обязаны этим именно Наполеону. Он приучал народ к добродетели, единственному основанию республики» [4, I, 378]. Итак, император-республиканец. Он также поборник истины и свободы. Всюду, куда он ступал, проникал свет цивилизации. Он способствовал укоренению в общественной жизни истинных политических принципов: равенства всех перед законом, предпочтения заслуг при назначениях, предоставления свободы народам. Наконец, он — символ доблести, славы, не стоит забывать, как «солнце Аустерлица» осветило первые годы тех, кто сейчас как раз переживает расцвет своих жизненных сил. Несчастье его правления состояло только в том, что ему не довелось воплотить всего задуманного, можно сказать, собрать посеянный урожай. В любом случае, Франция безмерно ему обязана, как, впрочем, и деятелям Конвента, ибо во времена жестоких кризисов страна была спасена только неколебимой волей республиканцев и, впоследствии, гением Наполеона.
В годы тяжелых испытаний, по мысли Луи Бонапарта, Франции была необходима «сильная рука», лишь она могла противостоять угрожавшему ей деспотизму. Объясняется эта необходимость тем, что успешно противопоставить порабощению можно только те средства, какие используют его приверженцы. Насилию нужно отвечать насилием. Наполеон — спаситель Франции, проявивший в решающий для нации момент нужные качества. Это не означает, будто концепция автора «Политических мечтаний» провозглашает насилие единственным и верным средством решения политических проблем. Отнюдь! По его мнению, у всякой эпохи — свои потребности, неотложные нужды и средства достижения результата всегда
различны, зависят от обстоятельств места и времени. В этом вопросе Луи Бонапарт в очередной раз опирается на теорию Монтескьё: «...законы, которые сделали маленькую республику большой, становятся для нее неудобны, когда она увеличивается, потому что их естественное действие состоит в том, чтобы создать великий народ, но не в том, чтобы управлять им» [5, 308]. Ни одно поколение, обобщает Луи Бонапарт, не сумеет навязать свои законы потомкам.
Лучшей системой правления для своей эпохи он объявляет ту, которая будет приспособлена к борьбе со злоупотреблениями власти, к своевременному исправлению законов и замене главы государства, совершающихся без малейшего кровопролития.
«Первыми потребностями страны являются независимость, свобода, стабильность, первенство заслуги и равномерно распространенный достаток» [4, I, 380]. Независимость может быть обеспечена только сильным правительством. Его сила покоится на доверии народа, но также на мощной армии. Одно связано с другим. Многочисленная и дисциплинированная армия не должна вызывать недоверия или страха. Ее наличие нет нужды непременно ассоциировать с близящейся тиранией. Более того, правильное ведение дел правительством предполагает возможность вооружить на борьбу всю нацию, без опасения вызвать необратимые разрушения сложившегося порядка.
Понятие политической свободы своеобразно интерпретируется автором «мечтаний». Свобода — следствие независимости, и ее наличие обеспечивается правом нации выступать источником всякой власти в стране. Соответственно, свобода выражается в том, что «весь народ, без различия, мог бы содействовать выборам представителей нации». Очевидно, что содействие не означает прямого непременного участия в формировании властных структур разных уровней. С этой точки зрения, более важно, чтобы нация одобрила кандидатуру главы исполнительной власти, наделяя тем самым его законными полномочиями.
Относительно достатка Луи Бонапарт в своем юношеском сочинении высказывался довольно туманно и слишком уж кратко. Он заявлял, что достаток должен быть свойствен всем классам, выполнение чего зависит от двух условий: 1) уменьшения налогов; 2) стабильности системы правления, успокаивающей умы, настраивающей их на оптимистичный лад в отношении будущего. Правительство устойчиво, когда государственные учреждения находятся в соответствии с желаниями, потребностями большинства населения страны. Это происходит, когда учреждения не выстроены в угоду отдельным классам, не наделяют особыми привилегиями немногих жителей
страны, а функционируют с благожелательностью ко всем. «Тогда заслуга будет единственным основанием для возвышения, услуги, оказанные родине, — единственной причиной вознаграждения» [4, I, 381]. В действительности вряд ли могли оказаться достаточными в вопросе материального благополучия всех граждан страны упоминаемые автором «мечтаний» условия. Слишком простая картина предлагалась читателю в этом вопросе. Скорее перед нами указание на желательное направление движения социума, чем конкретный план действий.
Луи Бонапарт настойчиво и недвусмысленно причисляет себя к республиканскому лагерю. Повод к тому он видит в своих представлениях о справедливом общественном устройстве. «Согласно продвигаемым мною мнениям, видят, что мои принципы — полностью республиканские». Он замечает, что нет ничего прекраснее, чем быть увлеченным размышлениями о царстве добродетели, способствующем раскрытию талантов, о прогрессе цивилизации. Буквально сразу же следует тезис, по-видимому, плохо согласующийся с предшествующим: «Если, в моем проекте конституции, я предпочитаю монархическую форму, так это потому, что я думаю, это правление лучше подойдет Франции, поскольку предоставит больше гарантий спокойствию, силе и свободе» [4, I, 382]. Фактически, конечно, Луи Бонапарт передает на суд читателей в своей работе не полный проект конституции, а только формулировку его главных принципов. Примечательно, что главой государства эта будущая конституция провозглашает не короля, а императора.
«Вот основы этого проекта конституции: тремя ветвями государственной власти будут Народ, законодательный Корпус и Император» [4, I, 383]. За народом предусматривалось право избирать главу государства и санкционировать важные изменения в общественной жизни. Законодательный корпус уполномочен вырабатывать в ходе обсуждений ответственные, обоснованные решения. За императором закрепляется исполнительная власть.
Обосновывая свою политическую инициативу, необходимость для Франции именно такого рода конституции, Луи Бонапарт ссылается на внешние факторы, неблагоприятные для создания республики. Ведь Франция окружена опасными врагами, располагающими многотысячными армиями. В любой момент они могут повторить уже случавшееся в истории «нашествие варваров». Республике, чтобы ему противостоять, придется прибегнуть к суровым мерам, неблагоприятным для дела свободы. Есть у республики и другой недостаток: «добродетель и заслуга» имеют в ней свой потолок, их портит честолюбие и зависть. В результате лучшие умы, гении от-
страняются от дел путем интриг, вызывают недоверие, неприязнь у их соперников.
«Если бы Рейн был морем, если бы добродетель всегда была единственным двигателем, если бы заслуга одна возвышала к власти, тогда я желал бы чистой и простой республики». Но, увы! Обстоятельства пока неблагоприятны для провозглашения республики во Франции. Отсюда — призыв к политическому синтезу, имеющему видимость компромисса. «Я хотел бы правления, которое доставляло бы все выгоды республики без того, чтобы повлечь за собой те же нежелательные последствия; одним словом, правления, которое было бы сильным без деспотизма, свободным без анархии, независимым без завоеваний» [4, I, 382 - 383].
Франция определенно достигнет счастья, согласно Луи Бонапарту, когда предусмотренные его проектом три ветви власти придут в состояние гармонии. Свидетельством этой гармонии станет оппозиция, необходимая любому свободному обществу. Когда ветви власти поддерживают гармоничный баланс, оппозиция на его фоне выглядит «музыкальным диссонансом», содействующим общему совершенству.
Не без иронии автор «мечтаний» говорил о том, что видит два способа установления гармонии между правящими лицами и управляемыми. Ведь на самом деле лишь один из них, с его точки зрения, оправдан. В первом случае, когда народ вынужден подчиняться главе государства, правление можно назвать деспотическим. Во втором случае, когда властитель правит благодаря выраженной воле народа, правомерно говорить о свободе. Очевидны симпатии самого автора, которых он придерживается, формулируя упомянутую дилемму.
Луи Бонапарт заявлял, что законодательное собрание и сенат (две палаты законодательного корпуса) должны непосредственно избираться народом. Поэтому власть с необходимостью будет вынуждена учитывать настроение народных масс. «Больше не будет различия рангов и состояний; каждый гражданин равным образом будет способствовать выбору депутатов. Не будет больше ни аристократии по рождению, ни аристократии денег; будет только аристократия заслуг» [4, I, 384]. Единственное требование к выборщикам и депутатам — их возраст. Ибо все действительные различия между людьми касаются их способностей, а они развиваются лишь с течением времени. Поэтому прожитые годы имеют значение для административной, политической деятельности. Если законодательное собрание призвано включать в свои ряды граждан, которых народ сочтет достойными отстаивать его интересы, то сенат формируется из тех, кто имеет весомые заслуги перед отечеством. Эти заслуги
должны быть признаны национальной ассамблеей, причем сенаторы выдвигаются решениями избирательных коллегий.
Автор «мечтаний» полагал, что предложенная им политическая система открывает наилучшие возможности для защиты прав народа. Чтобы исключить в стране пагубное влияние групповых интересов, партийных пристрастий и честолюбий, надлежит открыть дорогу к карьере всем достойным, способным людям. Тогда, опираясь на всю нацию, форма правления с необходимостью будет отличаться стабильностью, недоступной иным режимам. Ни один класс в этом случае не будет чувствовать себя несправедливо униженным. Правительство же при этом будет располагать достаточными силами для отстаивания прав народа, не вызывая опасений в стремлении их нарушить.
В духе просветительской философии Луи Бонапарт говорил о необходимости гарантировать суверенитет народа. Такого рода гарантию он видел в плебисците, возвещающем начало правления каждого нового императора. Тем самым народ санкционирует смену лица, располагающего высшей исполнительной властью. Луи Бонапарт подчеркивает: народу принадлежит право не выдвижения кандидатуры, а ее утверждения. Выбор производится двумя палатами: сенатом и законодательным собранием. Народ вправе отвергнуть предложенного ими кандидата, в этом случае вся процедура проводится повторно. Закон об утверждении императора нацией позволит, по мысли Луи Бонапарта, избежать всех недостатков, неудобств и противоречий, свойственных известной в истории системе выборной монархии. Напротив, в этом законе он видит полезное средство предотвращения возможных политических эксцессов. Ибо закон этот исключает хаос, могущий воцариться в результате ухода из жизни главы государства; регламентируя развитие последующих событий, он предотвращает кровопролитие, сдерживает страсти и отвечает подлинным нуждам страны.
Луи Бонапарт с пафосом провозглашал, что излагаемые им идеи «более или менее» отвечают политической позиции лучшей, наиболее энергичной части Франции. Это патриоты, республиканцы. Именно они всегда выдвигали из своей среды героев, выдающихся государственных деятелей, в самые тяжелые для родины моменты ее бытия. Их не могла развратить власть, они руководствовались идеалом служения нации. Конечно, и среди патриотов имеются разногласия. Но всех их объединяет убеждение в том, что народ — высший судья в важнейших политических вопросах, ибо его голос более значим, чем частные мнения относительно конкретных форм улучшения социальной жизни. Только народ вправе решать свою судьбу.
Верховная воля народа, нашедшая свое истинное воплощение, с несомненностью будет направлена как на предотвращение гражданской войны, так и на примирение враждующих партий. На этой точке зрения, согласно Луи Бонапарту, должны сойтись все «добрые французы», подлинные патриоты. Ведь они обязаны добиваться счастья для своего отечества, а не победы преследующих узкие цели ограниченных доктрин. Автор «мечтаний» призывает к всеобщему примирению во Франции: пусть легитимисты, орлеанисты, республиканцы «и наполеонисты соберутся вместе у алтаря отечества в ожидании решения народа». В итоге объединившаяся нация устремится к свободе, избегая гибельного, разрушительного беспорядка. Она легко отразит и всякую внешнюю угрозу. «Если державы, желающие разделить Францию, начнут с нами войну, они увидят тогда свободный народ, поднявшийся как один, наподобие гиганта среди желающих атаковать его пигмеев» [4, I, 386-387].
Луи Бонапарт призывает властителей установить прочный мир между государствами: для этого, вопреки всем досужим разговорам о вечности войны и неизбежности борьбы, необходимо принять во внимание нравы людей разных стран, предоставить всем национальностям возможность свободно выработать устраивающие их общественные институты. «Тогда все народы станут братьями, и они обнимут друг друга в присутствии поверженной тирании, нашедшей утешение земли и удовлетворенной гуманности» [4, I, 387]. Тогда будет, наконец, обретен «истинный баланс» в международной политике.
Таковы общие контуры будущего в юношеском сознании Луи Бонапарта. В дальнейшем эта работа не была предана им забвению, напротив, многие высказанные в ней идеи он развивал и дополнял.
Выдающиеся современники Луи Бонапарта в пылу политической полемики зачастую весьма резко отзывались о его личности и взглядах. Так, Виктор Гюго в своем знаменитом памфлете «Наполеон Малый» (1852) удостаивает «Политические мечтания» лишь краткого упоминания, но искусно вплетает его в общую канву своих обвинительных речей. Объявляя Луи Бонапарта ничтожеством, коварно завладевшим властью, он упрекает его в беспринципности, лживости, готовности ради личной выгоды с легкостью отречься от собственных торжественных обещаний. «Уже в 1832 году в книге "Политические мечтания" он называет себя республиканцем. 20 декабря 1848 года, избранный пятью с половиной миллионами голосов президентом республики, он присягнул конституции и 2 декабря 1851 года нарушил ее. За это время он успел уничтожить Римскую республику и восстановить в 1849 году папскую власть,
которую он пытался сокрушить в 1831 году». Гюго характеризует Луи Бонапарта как подлинного продолжателя Макиавелли. Привычный образ действий Наполеона Малого таков: «Этот человек лжет так же, как другие дышат... провозгласить какую-нибудь гнусность, которая вызывает всеобщее негодование, тотчас с возмущением отречься от нее, клясться всеми богами, прикидываться честным человеком, — а потом. осуществить ее» [6, V, 21-22, 26].
К. Маркс в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (1852) представляет государственный переворот во Франции как обусловленный расстановкой классовых сил, позволившей «ловкому шулеру», «дюжинной и смешной личности» захватить власть. Он высказывается о мировосприятии Луи Бонапарта откровенно пренебрежительно и уничижительно: «Старый, прожженный кутила, он смотрит на историческую жизнь народов и на все разыгрываемые ею драмы, как на комедию в самом пошлом смысле слова. Лишь после того, как он справился со своим напыщенным противником и, в свою очередь, принял всерьез свою императорскую роль, воображая себя под наполеоновской маской действительным Наполеоном, — лишь тогда он становится жертвой своего собственного мировоззрения, превращается в серьезного шута, теперь уже не всемирную историю считающего комедией, а свою комедию — всемирной историей» [7, I, 469-470].
После утраты Наполеоном III власти и его ухода из жизни все чаще начинают звучать призывы исследователей к беспристрастному анализу его личности и деяний. Жорж Дюваль, касаясь вопроса о первом сочинении Луи Бонапарта, констатировал: «В нем угадывали смутную надежду сыграть значительную роль. Автор в нем приписывал общее беспокойство в Европе небольшому доверию народов своим властителям» [8, 114]. В свою очередь Тирриа, видевший в Луи Бонапарте выдающегося стилиста, резюмировал концепцию «Политических мечтаний» следующей формулой: «Таким образом, ни монархия, ни республика, но республиканская монархия или монархическая республика, т.е. империя, наследственное правление, являющееся таковым не в силу закона, но по факту, такова система, с народом, высшим сувереном, утверждающим восшествие на престол каждого нового императора, не допуская, даже гипотетически, что этим императором когда-нибудь мог бы стать кто-либо иной, чем Наполеон» [9, I, 233].
Поль Герио полагал, что Луи Бонапарт находил для себя в теоретических размышлениях своеобразную опору в ситуации непросто начинавшейся для него политической деятельности. «Сам заголовок одной из первых его брошюр — Политические мечтания 1832 — по-
казатель потребности утешиться в настоящем, воображая зрелища будущего» [10, I, 67].
Адриен Дансет характеризовал «Политические мечтания» как «его первое теоретическое эссе», в котором сочетались призывы к установлению власти императора с восхвалением республики [11, 68]. Сюзанна Детерн и Генриетта Шанде считали целью юношеских текстов Луи Бонапарта намерение придать форму всем устремлениям, сохраняющим благожелательные воспоминания об империи. Его перо — оружие, оставляющее следы в умах. «Франция недовольна. Она это доказала, она это еще докажет. Почему? Потому что она желает режим, продолжающий дело революции. Однако, этот режим, это наполеоновский режим». Исследовательницы резюмируют бонапартистский проект, касающийся будущего строя, таким образом: «Нация располагает единым, неделимым, неотчуждаемым суверенитетом. Все виды власти проистекают от нее, и она их отправляет через своих представителей: императора и законодательный Корпус, составленный из двух палат, выбираемых через всеобщее избирательное право. Воинская повинность восстановлена для всех граждан. Французский народ — друг и союзник всех свободных народов, и он предоставляет приют иностранцам, изгнанным из своих стран, чтобы заключить в объятия дело свободы» [12, 56, 57-58].
Фредерик Блюш подчеркивал, что в «Политических мечтаниях» «речь идет о проекте конституции, где юный принц. желает примирить свободу и власть, прогресс и стабильность». Блюш видит оригинальность проекта в особом механизме, сочетающем наследственную власть с принципом суверенитета народа. «Бонапартизм, таким образом, открыто располагается на стороне демократии и прогресса. Делая это, принц Луи-Наполеон открывает, наконец, средство примирения суверенитета народа с наследственностью: народная санкция плебисцита будет необходима при каждом наследовании. Принцип, который будет временно отброшен. но который делает из этого юношеского сочинения произведение действительно оригинальное» [13, 61-62]. Блюш видит в «Политических мечтаниях» соединение традиционных наполеоновских тем, таких как призыв к национальному единству, преодолевающему партийные разногласия, и «новых социальных интересов».
Луи Жирар замечает о «Политических мечтаниях»: «Луи-Наполеон предлагает этот проект, в который филигранно вписывается наполеоновский принципат» [14, 27]. Согласно А. Моруа, «он не был особенно образован, любил военное искусство, историю и политические теории. Его планы отличались благородством, но всегда были путаными, исключение представляли заговоры, по части которых
его можно было назвать своеобразным гением» [15, 597]. Эрик Ансо подчеркивает, что в «Политических мечтаниях» Луи Бонапарт «объяснял недавние восстания, прокатившиеся в Европе, отсутствием диалога между правителями и их народами» и рассматривал Наполеона II, герцога Рейхштадтского, в качестве «идеального правителя для Франции» [16, 60]. Жорж Бордонов замечает, что первое сочинение Луи Бонапарта тесно связано с его последующей судьбой: «Он скромно его озаглавил Политические мечтания; однако все будущее, метод, программа, фундаментальные принципы были в зародыше на этих полутора десятках страниц» [17, 8].
Подводя итоги, заметим, что целый ряд утверждений, высказанных Луи Бонапартом в «Политических мечтаниях», нашел свое выражение и развитие как в его последующих произведениях («Наполеоновские идеи», 1839; «Угасание пауперизма», 1844), так и в программных политических установках времен Второй империи. К ним относятся: тезис о Наполеоне как спасителе Франции, равно как и всяческое восхваление его гения; положение о необходимости плебисцита для санкционирования передачи верховной власти определенному лицу; призыв к восстановлению империи; принцип продвижения по социальной лестнице благодаря личным заслугам; требование примирения всех слоев общества с обязательной заботой о каждом; в международной политике отстаивание принципа свободного развития национальностей; непременное наличие сильной армии; утверждение важности «сильной руки» в переломные моменты истории.
Конечно, в «Политических мечтаниях» обнаруживается лишь часть последующей программы действий Луи Бонапарта. Многое обусловлено конкретикой обстоятельств. Так, автор «мечтаний» еще не претендент на престол, он готов действовать под знаменем Наполеона II. Он еще слишком ориентирован на союз с республиканцами, ибо Бонапарты для прихода к власти нуждаются в их поддержке. Его проект еще носит откровенно эскизный характер, многие важные в политическом плане темы еще не продуманы, не проанализированы. Например, в «мечтаниях» содержится призыв позаботиться обо всех слоях общества, в том числе бедных, но фактически перед читателем — чистая декларация, лишенная указания на какой-либо механизм ее практического воплощения.
В юношеском сочинении Луи Бонапарта велико влияние просветительской мысли. Весьма характерно, что единственный цитируемый им философ — Монтескьё. С просветителями автора «мечтаний» сближает признание идеи прогресса, суверенитета народа, высказывания против системы привилегий и предрассудков, восхва-
ление добродетели, призыв стать на сторону разума и человечности. Вместе с тем его политический проект нельзя считать простым приложением установок XVIII в. В нем находят отражение позднейшие реалии. Так, описание политических режимов во Франции служит Луи Бонапарту средством обосновать законность будущей империи в качестве их необходимой преемницы.
Находим мы в «Политических мечтаниях» и обоснование будущего переворота, ведь автору представляется вполне очевидным, что если правители не слышат подданных, все решается силой. Развернутая в работе критика существующего строя как раз и призвана показать, насколько глухи властители к запросам народа. Что же, если они недостойны своей роли, им на смену придут те, кто того больше заслуживает. Огромное честолюбие, неразрывно связанное со специфическим социально-философским взглядом на мир, — такова характерная особенность бонапартизма.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Lentz T. Napoléon III. P.: PUF, 1995. 127 p.
2. Черкасов П.П. Александр II и Наполеон III: Несостоявшийся союз (18561870). М.: Товарищество научных изданий КМК, 2015. 450 с.
3. Монтескье Ш.Л. О духе законов. М.: Мысль, 1999. 672 с.
4. Napoléon III. Œuvres. Vol. I-IV. P.: Plon, 1856.
5. Монтескье Ш.Л. Персидские письма: Размышления о причинах величия и падения римлян. М.: Канон-пресс, Кучково Поле, 2002. 512 с.
6. Гюго В. Собрание сочинений: В 15 т. М.: Гослитиздат, 1953-1956.
7. Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения: В 3 т. М.: Политиздат, 1985. Т. 1. С. 418-516.
8. Duval G. Napoléon III. Enfance — jeunesse. P.: Flammarion, 1894. 335 p.
9. Thirria H. Napoléon III avant l'empire. P.: Plon, 1895-1896. T. 1-2.
10. Guériot P. Napoléon III. P.: Payot, 1980. T. 1-2.
11. Dansette A. Louis- Napoléon à la conquête du pouvoir. P.: Hachette, 1961. 419 p.
12. Desternes S., Chandet H. Napoléon III. Homme du XX siècle. P.: Hachette, 1961. 365 p.
13. Bluche F. Le bonapartisme. P.: PUF, 1981. 127 p.
14. Girard L. Napoléon III. P.: Fayard, 2013. 550 p.
15. Моруа A. История Франции. СПб.: Азбука, 2020. 896 с.
16. Anceau E. Napoléon III. Un Saint-Simon à cheval. P.: Tallandier, 2008. 750 p.
17. Bordonove G. Napoléon III. P.: Pygmalion. 1998. 457 p.
REFERENCES
1. Lentz T. Napoléon III. P.: PUF, 1995. 127 p.
2. Cherkasov P. Alexandre II and Napoléon III. Failed union (1856-1870), Moscow: KMK, 2019. 450 p. (In Russ.)
3. Montesquieu Ch. The spirit of law. Moscow: Mysl, 1999. 672 p. (In Russ.)
4. Napoléon III. Œuvres. Vol. I-IV. P.: Plon,1856.
5. Montesquieu Ch. Persian Letters. Considerations on the Causes of the Greatness of the Romans and their Decline. Moscow: Kanon-press, 2002. 512 p. (In Russ.)
6. Hugo V. Collected works in 15 v. Moscow: Goslitizdat, 1953 - 1956(In Russ.)
7. Marx K. The Eighteenth Brumaire of Louis Bonaparte. In: Marx K., Engels F. Selected works in 3 v. Moscow: Politizdat, 1985. V. 1. P. 418-516. (In Russ.)
8. Duval G. Napoléon III. Enfance — jeunesse. P.: Flammarion, 1894. 335 p.
9. Thirria H. Napoléon III avant l'empire. T. 1-2. P.: Plon, 1895-1896.
10. Guériot P. Napoléon III. T. 1-2. P.: Payot, 1980.
11. Dansette A. Louis- Napoléon à la conquête du pouvoir. P.: Hachette, 1961. 419 p.
12. Desternes S., Chandet H. Napoléon III. Homme du XX siècle. P.: Hachette, 1961. 365 p.
13. Bluche F. Le bonapartisme. P.: PUF, 1981. 127 p.
14. Girard L. Napoléon III. P.: Fayard, 2013. 550 p.
15. Maurois A. History of France. SPb.: Azbuka, 2020. 896 p. (In Russ.)
16. Anceau E. Napoléon III. Un Saint-Simon à cheval. P.: Tallandier, 2008. 750 p.
17. Bordonove G. Napoléon III. P.: Pygmalion, 1998. 457 p.
Информация об авторе: Кротов Артем Александрович — доктор философских наук, заведующий кафедрой истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (495) 939-18-48; krotov@philos.msu.ru
Information about the author: Krotov Artem Aleksandrovich — Dortor of Philosophical Science, Head of the Department of History and Theory of the World Culture, Faculty of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, tel.: +7 (495) 939-18-48; krotov@philos.msu.ru
Поступила в редакцию 12.01.2023; принята к публикации 09.06.2023
