CC BY
430
УДК 942.084.0
Ц. М. Чикаидзе
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА ПОСЛЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В историческом контексте образование многих современных ближневосточных государств стало результатом распада Османской империи на составные части. Крушение турецкого господства явилось результатом ослабления империи под давлением держав Антанты, стремившихся получить контроль над ее владениями, а также подъемом национально-освободительного движения. Державы-победительницы в сложившейся обстановке руководствовались политикой разделения арабского мира на государственные образования. Так переход ближневосточного региона из состояния культурного упадка в состояние политической
раздробленности стал следствием осуществления договора Сайкс-Пико. Особенностью национально-освободительного движения того периода, протекавшего в условиях противодействия Великобритании и Франции, было сосуществование в нем центростремительной и центробежной тенденций. Вместе с тем, тяготение к единству, особенно перед лицом угрозы западного политического и экономического давления, являлось частью национальных умонастроений арабского мира.
Ключевые слова: Сирия, Ирак, арабские страны, страна-мандатарии, ближневосточная политика, национально-освободительного движение.
Ts. М. Chikaidze
POLITICAL TRANSFORMATION OF THE MIDDLE EAST AFTER THE FIRST WORLD WAR
In the historical context the formation of many contemporary Middle East states was due to the collapse of the Ottoman Empire into constituent parts. The crash of the Turkish domination was result of weakening of the empire under the pressure of the powers of the Entente seeking to receive control over its possession and the rise of the national liberation movement. The victorious powers in the current situation were guided by the policy of dividing the Arab world into state entities. The transition of the Middle East region from the condition of cultural decline to the condition of political dissociation turned out to be the consequence
of implementation of the Sykes-Picot Agreement. The peculiarity of the national liberation movement of that period occurring in the face of opposition of Britain and France, was the co-existence of centripetal and centrifugal tendencies. However, the tendency towards unity, particularly in the face of Western political and economic pressure, was a part of the national mindset of the Arab world.
Key words: Syria, Iraq, Arab countries, mandate country, Middle East policy, national liberation movement.
Становление современного ближневосточного ландшафта не было механическим следствием воздействия лишь внешних факторов. В самой Османской империи на протяжении второй половины XIX - нач. ХХ вв. предпринимались попытки реформирования, тем не менее, они потерпели провал, ввиду невыра-ботанной долгосрочной политической программы, определявшей решение национального вопроса как приоритетного.
Реализуемая с конца XIX столетия, целенаправленная политика Стамбула по ослаблению племенной знати путем централизации
османского режима радикально меняется с продвижением британских войск в азиатских владениях империи в период Первой мировой войны. Активизация Великобритании на Месопотамском фронте без ожидаемой помощи со стороны арабского мира, подталкивала султанский двор апеллировать к местной элите (шейхам) за содействием в джихаде. Поддержка же Мекканским шарифом Хусейном (признанного потомком пророка и хранителя святых мест, согласно фирману падишаха) призыва к борьбе усилила бы его воздействие. Поэтому в Лондоне опасались, что призыв
султана к джихаду, главным образом направленный против англичан и французов, окажет воздействие на мусульманское население Египта, Индии, Северной Африки. Однако воззвание султана не нашло широкого отклика, и опасения относительно его резонанса оказались преувеличенными. Тем не менее, британские войска, частично представленные контингентом, формируемым в Индии, на театре военных действий развернувшихся в Месопотамии, проигрывали неприятелю. В Галлиполийской операции, в составе турецких дивизий, отбросивших войска Антанты воевали и арабские подданные Османской империи. Поэтому содействие арабскому национализму с религиозным подтекстом на том этапе отвечало интересам Англии и Франции. В мае 1915 г. представители сирийско-арабских националистических обществ «Аль-Ахд» и «Молодая Аравия» при участии сына Мекканского шарифа - эмира Фейсала проявляли интерес в достижении соглашения о сотрудничестве с английской стороной, с целью создания независимого арабского государства. В послании британскому верховному комиссару в Египте Г. Мак-Магону в июле 1915 г. Мекканский шариф обозначил условия, при которых будет оказана поддержка Великобритании в противостоянии с Портой [12, с. 65]. С завершением переговоров арабская сторона готова была признать за Англией преимущественное право участия в осуществлении экономических интересов.
Выступление арабов в турецком тылу, оказавшее содействие державам Антанты, предопределило официальную поддержку британского правительства, нуждающегося в союзнике в войне с Османской империей. Начавшееся антитурецкое выступление в районе Джебель-Друз на юге Сирии совпало с контрнаступлением британских подразделений. Тот факт, что арабы-мусульмане вступили в «священную войну» против турецкого владычества, на стороне «неверных» - англичан, нанес сильнейший удар по панисламизму, продемонстрировав торжество идеи национальной независимости.Уже сентябре 1916 г. Южный Хиджаз контролировался повстанцами, что в дальнейшем позволило арабским войскам рассредоточиться на тактических направлениях. Часть под руководством сыновей Хусейна -Али, Абдаллы, приступила к блокированию Медины [11, с. 17]; другая - под командованием Фейсала, совместно с частями британского экспедиционного корпуса генерала Эдмунда Алленби продвигалась в северном направлении к Дамаску. Однако, первоочередной зада-
чей, стоящей перед британскими военными стало овладение Иерусалимом, которая в декабре 1917 г. была реализована. И, лишь 30 сентября 1918 г. арабские части эмира Фей-сала вступившие в Дамаск при поддержке английских войск, в октябре 1918 г. сформировали первое арабское правительство [24, с. 32-33]. Ясин аль-Хашими занял пост главы Военного совета и министра Обороны, мобилизуя добровольческие соединения для противостояния Франции в ее устремлениях подчинить Сирию. Политическим дебютом для Ясина аль-Хашими стала деятельность в 1913 г. в законспирированном обществе арабских офицеров «Аль-Эйд». Направленный в Сирию в составе иракского подразделения в начале войны, он в 1915 г. примкнул к арабскому националистическому обществу «Аль-Фатат», поддерживающим тесные взаимоотношения с Фейсалом, в планы которого входило создание на территории Месопотамии государственности с монархической формой правления. Сам же аль-Хашими был награжден Вильгельмом II, высоко оценившим его воинскую доблесть в сражениях под Галлиполи, в Галиции, и в Палестине; в 1917 г. ему было присвоено звание генерал-майора. К концу войны Ясин аль-Ха-шими как и многие представители армейских кругов проникся идеей формирования единого арабского государства [20].
К периоду заключения Портой Мудросского перемирия сирийская территория находилась под контролем арабских военных формирований и англо-французских подразделений, пытавшихся осуществлять политическое координирование, мотивируя это еще не выработанными решениями предстоящей Мирной конференции. Освобожденные территории османских владений предстояло разделить на сферы влияния в соответствии с заключенным в 1916 г. соглашением Сайкс-Пико и декларацией Бальфура - 1917 г. Несмотря на «приоритетные права» Франции над территорией «исторической Сирии», подкрепленные соглашением Сайкс-Пико, к завершающему этапу Первой Мировой войны, Великобритании, занявшей активную позицию в освобождении арабских вилайетов, удалось упрочить свой военный и политический потенциал. Обладая военно-тактическим превосходством, английские войска, были рассредоточены на всем ближневосточном пространстве, за исключением территории будущего Ливана. Пытаясь ограничить, если не исключить влияние Франции, англичане взяли на вооружение доктрину «национального самоопределения» на
освобожденных территориях Ближнего Востока, пришедшей на смену старой османской антизападнической доктрине. Это позволило им поддержать политические силы, которые провозгласили независимость Арабского государства в границах «исторической Сирии» от гор Тавр до Синая и Средиземноморья [15, р.162].
Проекты Великобритании по перекраиванию региона, а также созданное при участии Британской империи арабское государство, вызывали настороженность Франции, расценивающей Фейсала как неконтролируемого лидера мятежных племен, пытающегося ввести администрирование на территории Леванта [22, р. 6]. Ввиду отсутствия действенных военных рычагов воздействия на обстановку в регионе, французская сторона пыталась переломить ситуацию, оспаривая для себя политические преференции. Сохранение динамичных взаимоотношений с великими державами имел для британского руководства явный приоритет. При сложившихся условиях, Лондон ставил выше компромисс с Парижем, чем осуществление данных в период войны дипломатичных обязательств арабским лидерам. В начале 1919 г. эмир Фейсал возглавивший арабскую делегацию, на Парижской Мирной конференции, отстаивал возможность создания «Единого арабского государства» [7, с. 228-230], позиция же держав-победительниц была направлена на реализацию планов по разграничению османских владений, что, в свою очередь обусловило активизацию националистических процессов в Сирии. В июне 1919 г. представители трех оккупированных арабских зон инициировали созыв Всеобщего Сирийского Конгресса, на котором выступили против разделения арабских территорий. Участникам Конгресса удалось выработать «Дамасскую программу», в соответствии с которой Сирии предстояло получить статус суверенной федеративной конституционной монархии занимающей территорию от Александретты до аравийской пустыни, от Средиземного моря до Евфрата [13, с. 89], и заключение таможенного союза с независимой Месопотамией в дальнейшем [17, р. 63-64] Для набирающим обороты панарабизма в регионе Ближнего Востока «Дамасская программа» стала основополагающим документом.
В Форин Офис постепенно дистанцировались от самопровозглашенного правительства Фейсала. Поддержание стабильных отношений с Парижем, диктовалось стремлением Лондона добиться передачи богатого нефтяными месторождениями Мосула под британский контроль, через которые были бы протянуты
нефтепровод и железная дорога к Средиземноморским портам. Франция же, поступившись «своим статусом» в Мосуле и Палестине, более не намерена была идти на уступки Великобритании, стоящей перед проблемой демобилизации, и дальнейшего сокращения военного присутствия в регионе.
В сентябре 1919 г. державы-победительницы сумели прийти к паритетному соглашению: в обмен на оккупацию Ирака и Палестины английскими войсками, Великобритания уступала Сирию и Киликию Франции, при еще сохранявшемся контроле со стороны Фейсала над внутренними районами Сирии.
Разочарованный итогами Парижской конференции Ясин аль-Хашими, в кампании по освобождению арабских территорий, отводил определенную роль распространению антибританской и антифранцузской пропаганды [20, р. 74-78], последовавший за этим арест аль-Хашими, в ноябре 1919 г. вызвал протесты и демарши в Дамаске, тем самым став катализатором, ускорившим кризис в правительстве Фейсала.
Срыв ратификации Устава Лиги Наций в Конгрессе США сторонниками доктрины Монро, означал возврат во внешнеполитической сфере к традиционной политике «изоляционизма» в межвоенный период, что поставило американскую сторону перед необходимостью минимизировать свое участие в решении территориальных вопросов региона Ближнего Востока и возвращения В. Вильсона в США.
В результате в декабре 1919 г. эмир Фейсал вынужден был подписать с премьер-министром Ж. Клемансо франко-сирийский договор, признававший статус-кво Франции в Сирии, где на Верховного комиссара возлагались все функции по управлению [18, р. 314-317].
Антифранцузские настроения в Сирии поставили Фейсала перед необходимостью отступить. На II Сирийском Конгрессе, созванном 8 марта 1920 г. он был провозглашен монархом независимой Сирии, составной частью которой была и Палестина [16, р. 224-225], что только форсировало созыв в апреле Великобританией и Францией Конференции в Сан-Ремо, продолжившей дальнейший раздел Ближнего Востока на подмандатные районы.
Арнольд Уилсон с апреля 1918 по октябрь 1920 гг., исполнявший обязанности Верховного комиссара в Месопотамии в попытке доказать Лондону, что население в подавляющем большинстве ратует за прямое британское правление, инициировал проведение плебисцита в качестве альтернативы англо-французской
декларации. С ее опубликованием 7 ноября 1918 г., Великобритания и Франция выражали готовность содействовать становлению национальных правительств, с целью не допустить всплеска недовольства установлением оккупационного режима и предотвращения роста национально-освободительного движения на Ближнем Востоке. Уилсоном предполагалось создание государственности под британским протекторатом аналогично, установленному в 1914 г. над Египтом, укомплектовав аппарат индийскими иммигрантами в награду за их службу в Первой мировой войне. Большая часть населения Месопотамии выражала солидарность формированию нового государства, состоящего их отдельных районов османских владений, под управлением арабского эмира, что не в полной мере соответствовало планам А. Уилсона.
Основные организации, ведущие пропагандистскую деятельность, были представлены: «Отделом общественных отношений», «Британским Совет» (представляющим структурное подразделение министерства иностранных дел Великобритании). Британский институт со своими филиалами в Басре, Мосуле и Киркуке и различные общества. «Братство свободы», «Друзья исламского мира» инициатором которых выступал Артур Сторрс - видный сподвижник британского разведчика полковника Т. Лоуренса в период организации последним арабского восстания против турок [5, л. 7-8].
Недовольство новой британской политикой усиливалось, с введением налогов на земельную собственность, а также налоговым сбором, уплачиваемым при погребении в священном для правоверных мусульман-шиитов в Наджафе. После прокатившейся с лета по осень 1920 г., череды антибританских вооруженных выступлений возглавляемых племенной знатью и шиитским духовенством, Перси Кокс, выполнявший функции британского посланника в Тегеране, был назначен на пост первого Верховного комиссара в Месопотамии. Участие в переговорах с лидерами организации «Иракский завет» позволило ему сформировать временное правительство, действующее в интересах Великобритании. В местных аристократических кругах некоторые представители рассматривали кандидатуру сэра Перси Кокса в качестве будущего иракского монарха [23, р. 134].
Готовность Лондона и Парижа признать с подведением итогов конференции в Сан-Ремо, «условную независимость» Сирии и Месопотамии, ограничивалась неопределенным условием «стать самостоятельными государствами», вызвав протесты арабской стороны.
Британские политики выбрали приемлемую альтернативу, взяв на себя задачу достижения договоренности в экономической сфере, и отказавшись от плана «выдавливания» Франции из Сирии. Таким образом, англичанам пришлось довольствоваться Палестиной предоставив остальную часть сирийской территории Франции.
14 июля 1920 г. генерал Гуро выдвинул Фей-салу ультиматум: принять французский мандат или отречься от престола. Фейсал распустил парламент, предвосхищая реакцию на выдвинутые условия. Тактическое превосходство французских войск, продвигавшихся к Дамаску при поддержке авиации и танков, позволило им к концу июля 1920 г. выполнить поставленную задачу. В итоге монархия Фейсала пала. Поражение сирийцев было омрачено гибелью в бою главнокомандующего Юсеф аль-Азмеха.
Высланному в Хайфу Фейсалу вскоре поступило предложение. В марте 1921 г. на Каирской конференции британские правящие круги сочли Фейсала приемлемой кандидатурой для провозглашения в качестве лояльного монарха в соседнем с Сирией подмандатного Ирака. С объявлением 5 августа 1921 г. Временным национальным правительством страны королевством и проведенным референдумом, утвердившим новую государственную структуру, 23 августа шериф Фейсал ибн Хусейн был провозглашен королем. Несмотря на отсутствие признаков общепризнанного авторитета, слабость оппозиционных кругов позволила ему занять иракский трон.
Британская часть исторической Сирии -подмандатная территория Палестина - также в 1921 г. была разделена на две части: территория к западу от реки Иордан по-прежнему сохранила наименование Палестина, а к востоку - получила обозначение Трансиордания, управление которой было предложено Лондоном эмиру Абдалле.
Новое положение привело к определенной переориентации части арабских националистов, идеологическая платформа, которых приобретала партикулярный и региональный характер. Существенным показателем было то, что приверженцы панарабизма, принявшие активное участие в формировании нового политического ландшафта Ближнего Востока, и составили большинство в правительствах арабских стран.
Будучи в ранге министра колоний, Уинстон Черчилль отмечал в 1921 г., что в отношении арабского мира могут быть применены две политики: одна держать арабов разделенными,
обескураживая их национальные чаяния, вторая - создать дружественное Англии и ее союзникам, арабское государство» [8, с. 10]. Данная установка в сочетании с укреплением позиций в зоне Суэцкого канала определила принципы ближневосточной политики Лондона на последующий период. Соображения же экономической заинтересованности в основном сводились к задаче сохранения контроля над нефтяными месторождениями Ирака, Ирана и обеспечение бесперебойных поставок нефти в метрополию.
С конца 1920 по 1922 гг. на повестке актуальным оставался вопрос о разграничении территорий подмандатных Сирии и Палестины между Лондоном и Парижем. Так, согласно вступившему в 1923 г. в официальную силу, мандату, за Палестиной признавалась территория, прилегающая с востока к юго-восточному побережью Тивериадского озера вместе с 10-ти метровой полосой вдоль северо-восточного побережья, тем самым блокируя сирийцам выход к водам озера [9, с. 28]; помимо прочего и вверх течения р. Иордан был отделен от Сирии четырехсотметровой полосой
Вспыхнувшее в Сирии в ноябре 1925 г., восстание представляло собой первое массовое движение не националистически настроенной городской элиты, а крестьян, рабочих, ветеранов армии против колониального правления. Несмотря на то, что восставшим не удалось освободить Сирию от французской оккупации, идеология сопротивления, наряду с популяризующейся идеей арабского национализма становились весомым фактором в регионе. Каждое последующее арабское восстание против иностранного владычества основывалось на принципах и тактике столь значимого на Арабском Востоке «Сирийского восстания». Набирающий обороты национализм представлялся беспрецедентным в арабском мире, и сирийское восстание, по мнению американского исследователя М. Прованса представлялось ключевым событием в политической истории Ближнего Востока новейшего времени [21].
По наблюдениям советского представителя на Ближнем Востоке В. Авербуха - на Востоке Советский Союз воспринимали как союзника. Пассивность с советской стороны могла стать источником разочарования масс. При оказании поддержки «мы можем получить гегемонию в национальном движении Сирии и Палестины» [6, с. 32]. Москва на тот период с определенностью давала понять, что генеральной линией ближневосточной политики СССР является уклонение от прямых столкновений со странами-мандатариями, при создании потенци-
альных возможностей для советского влияния в регионе в дальнейшем. Несмотря на то, что повстанцам не удалось освободить Сирию от французской оккупации, идеология арабского национализма и сопротивления популяризовались, каждое последующее арабское вооруженное выступление против иностранного господства основывалось на первоидее и тактике сирийского восстания 1925-1927 гг. [14, с. 47].
С официальным признанием Советской Россией 16 февраля 1926 г. правительства Ибн Са-уда, он, в свою очередь, заверил, что «выражает благодарность, а также полную готовность к отношениям с правительством, которые присущи дружественным державам» [2, л. 4].
Определение южных границ Ирака и Трансиордании осложнялось как комплексом политических, географических и этнолингвистических проблем, так и особенностями взаимоотношений Великобритании с Азизом ибн Саудом, испытывающим значительную зависимость от поставок британского оружия и финансовых субсидий Лондона. В апреле 1927 г. аль-Сауд принял титул короля Хиджаза, Неджда и присоединенных областей, превратив тем самым султанат Неджд в королевство. Определяющим аспектом, характеризующим ситуацию в Хиджазе - Неджде, было обострение отношений с Англией. Основной причиной тому помимо недовольства Лондона свержением его хашимитского клиента явились попытки англичан укрепить примыкание к Неджду границы подвластного им Ирака посредством системы блокгаузов, а также планы строительства железнодорожного пути Багдад - Хайфа, часть которого должна была захватить территорию Неджда [10, с. 9]. В июле 1928 г. полковник Джекоб, занимавший пост заместителя британского губернатора в Адене, подверг критике политику английских властей в Йемене, состоящую в умышленно разжигаемой вражде между племенами. По мнению Джекоба, оптимальное средство сохранения мандатных прав Великобритании на Аравийском полуострове -это объединение Йемена под властью сильного правителя, дружественно настроенного к Англии [1, л. 3].
Из заявления возвратившихся из Геджаза и Йемена в СССР в октябре 1928 г. членов советской торговой делегации следовало, что ими высоко оценены завязавшиеся торговые отношения. Следует учесть, что в июне Госторг РСФСР как организация осуществлявшая монополию внешней торговли направил двумя пароходами в Геджаз 200 т. сахара и другие советские товары, пользующиеся там большим
спросом [1, л. 23]. Советский консул в Джидде совместно с делегацией посетил Имама Яхья в Санаа. Арабская пресса придала этому визиту большое значение, так как он состоялся в момент особой напряженности в англо-йеменских отношениях [1, л. 35].
Волюнтаристский подход был очевиден, когда Великобритания, получив мандат, утвержденный Советом лиги Наций сентября 1924 г. создавала иракскую государственность из трех независимых друг от друга османских провинций: Багдада, Басры и Мосула. Первые десятилетия существования этой страны характеризовались засильем во властных структурах арабов-суннитов, на которых опиралась в своей политике английская администрация. Стремясь внешними уступками стабилизировать позиции в Ираке, английское правительство 30 июня 1930 г. заключило с Ираком союзный договор на 25-летний период, предусматривающий ликвидацию мандата и вступление Ирака в Лигу Наций. В ноябре 1931 г. французское правительство, пытаясь повлиять на политическую ситуацию, намеревалось предложить трон Сирии королю Фейсалу, создав так личную унию между Сирией и Ираком, что, в свою очередь, способствовало бы увеличе-
нию влияния и престижа Франции среди арабов и мусульман [4, л. 6].
И, если Берлин предпринимал еще неуверенные шаги по продвижению на Ближний Восток, то Великобритания намеревались осуществлять контроль повсеместно. 18 июля 1937 г. английский министр иностранных дел А. Иден заявлял в Палате Общин, что Англия заинтересована в том, чтобы ни одна великая держава не укрепилась и на восточном побережье Красного моря [3, л. 62]. Семью годами ранее А. Иден, выступая в Палате общин, 23 декабря 1929 г. отводил Суэцкому каналу роль «вращающейся двери» Британской империи, которая должна постоянно функционировать, для поддержания на должном уровне имперских коммуникаций [19, р. 7].
Выработанный механизм управления подмандатными странами на Ближнем Востоке отражал стремление Лондона и Парижа модифицировать структуру своей традиционной колониальной политики, принимая во внимание экономические факторы, а также учитывались аспекты произошедшей трансформации в общественно-политическом развитии Ближнего Востока.
Источники и литература
1. Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ) Ф. 127. Оп. 1. П. 2. Д. 17.
2. АВП РФ. Ф. 127. Оп. 1. П. 1. Д. 6.
3. АВП РФ. Ф. 127. Оп. 1. П. 3. Д. 39.
4. АВП РФ. Ф. 128. Оп. 1. П. 1. Д. 4.
5. АВП РФ. Ф. 013. Оп. 7. П. 3. Д. 26.
6. Косач Г .Г. Его звали Вольф Авербух: как намечались контуры советской политики на Ближнем Востоке // Вестник Евразии. 2008. №3. С. 9-46.
7. Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. Т. 1-2. М.: Издательство иностранной литературы. 1957. Т. 2. 556
с.
8. Луцкий В. Б. Лига арабских государств. М.: Правда, 1946. 28 с.
9. Матвеев И. А. Национальная и общеарабская слагаемые политики Сирии на Ближнем Востоке (1946-2003). М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 2004. 206 с.
10. Назир Тюрякулов - полпред в королевстве Саудовская Аравия. Письма, дневники, отчеты. (1928-1935 гг.). М.: Русский раритет, 2000. 608 с.
11. Пир-Будагова Э. П. История Сирии ХХ век. М.: ИВ РАН, 2015. 392 с.
12. Саид А. Восстания арабов в XX веке М.: Прогресс, 1964. 348 с.
13. Фомин А. М. Державы Антанты и Ближний Восток в 1918-1923 годах // Новая и новейшая история. 2010. № 4.
C. 77-94.
14. Чикаидзе Ц. М., Койбаев Б. Г. Ближний Восток: политическая составляющая (1920-1950-е) // Научная мысль Кавказа. 2017. № 1 (89). С. 46-54.
15. Dawn C. Ernest. The Foriegn Policy of Syria // Diplomacy in the Middle East. The International Relations of Regional and Outside Powers / Brown, L. Carl. L.: I.B. Tauris, 2004. P. 159-178.
16. Documents on British Foreign Policy (DBFP). Ser.1. V. XIII. Near East, February 1920 - March 1921. № 219. L.: Her Majesty's Stationery Office, 1963. 746 р.
17. Hurewitz J.C. Diplomacy in the Near and the Middle East: А. Documentary Record 1914-1956. V. II. Princeton, N.J.:
D. Van Nostrand Company, Inc., 1956. 427 р.
18. Khoury G. La France et l'Orient Arabe. Naissance du Liban moderne. Paris: Armand Colin, 1993. 419 p.
19. Kyle Keith. Suez : Britain's end of empire in the Middle East. London; New York : Tauris, 2003. 684 с.
20. Phebe Ann Marr. Yasin Al-Hashimi: The Rise and Fall of a Nationalist. Harvard University, Cambridge, mass., 1966. 501 р.
21. Provence M. The Great Syrian Revolt and the rise of Arab nationalism, University of Texas Press, Austin, USA, 2005. 209 p.
22. Remy Leveau. France's Arab Policy // Diplomacy in the Middle East. The International Relations of Regional and Outside Powers / Brown, L. Carl. L.: I.B. Tauris, 2004. P. 3-20.
23. Vinogradov A. The 1920 Revolt in Iraq Reconsidered: The Role of Tribes in National Politics. International Journal of Middle East Studies. Vol.3, № .2 (Apr., 1972). P. 123-139.
24. Zeine Zeine N.The Struggle for Arab Independence. Western Diplomacy and the Rise and Fall of Faisal's Kingdom in Syria. Beirut: Khayat's, 1960. 257 p.
References
1. Foreign Policy Archive of the Russian Federation (AVP RF) F. 127. Inv. 1. D. 17. (In Russian).
2. AVP RF F. 127. Inv. 1. D. 6. (In Russian).
3. AVP RF F. 127. Inv. 1. D. 39. (In Russian).
4. AVP RF F. 128. Inv. 1. D. 4. (In Russian).
5. AVP RF F. 013. Inv. 7. D. 26. (In Russian).
6. Kosach G. G. Ego zvali Vol'f Averbuh: kak namechalis' kontury sovetskoj politiki na Blizhnem Vostoke (His name was Wolf Averbukh: scheduled contours of Soviet policy in the Middle East) // Vestnik Evrazii. 2008. No. 3. P. 9-46. (In Russian).
7. Lloid Dzhordzh D. Pravda o mirnykh dogovorakh (The Truth about the Peace Treaties). Vol.1-2. Moscow: Izdatel'stvo inostrannoi literatury. 1957. Vol. 2. 556 p. (In Russian).
8. Lutskii V. B. Liga arabskikh gosudarstv (Arab League) Moscow: Pravda, 1946. 28 p. (In Russian).
9. Matveev I. A. Natsionalnaya i obshchearabskaya slagaemye politiki Sirii na Blizhnem Vostoke (1946-2003) (National and pan-Arab policy terms of Syria in the middle East, (1946-2003). Moscow: Instirute of studies of Israil and Middle East, 2004. 206 p. (In Russian).
10. Nazir Tyuryakulov - polpred v korolevstve Saudovskaya Araviya. Pis'ma, dnevniki, otchety 1928-1935 gg. (Nazir Turiakulov - Ambassador to the Kingdom of Saudi Arabia. Letters, diaries, reports. (1928-1935). Moscow: Russkii raritet, 2000. 608 p. (In Russian).
11. Pir-Budagova E. P. Istoriya Sirii. XX vek (History of Syria. XX century). Moscow: Institute of oriental studies RAS, 2015. 392 p. (In Russian).
12. Said A. Vosstaniya arabov v XX veke (Arab revolts in the XX century). Moscow: Progress, 1964. 348 p. (In Russian).
13. Fomin A. M. Derzhavy Antanty i Blizhnii Vostok b 1918-1923 godakh (The Powers of the Triple Entente and the Near East in 1918-1923) // Novaya i noveishaya istoriya. 2010. No. 4. P. 77-94. (In Russian).
14. Chikaidze Ts. M., Koibaev B. G. Blizhnii Vostok: politicheskaya sostavlyayushchaya (1920-1950-e) (Middle East: the Political Component (1920-1950s) // Nauchnaya mysl' Kavkaza. 2017. No. 1 (89). P. 46-54. (In Russian).
15. Dawn C. Ernest. The Foriegn Policy of Syria // Diplomacy in the Middle East. The International Relations of Regional and Outside Powers / Brown, L. Carl. L.: I.B. Tauris, 2004. P. 159-178.
16. Documents on British Foreign Policy (DBFP). Ser.1. V. XIII. Near East, February 1920 - March 1921. No. 219. L.: Her Majesty's Stationery Office, 1963. 746 p.
17. Hurewitz J. C. Diplomacy in the Near and the Middle East: A. Documentary Record 1914-1956. V. II. Princeton, N. J.: D. Van Nostrand Company, Inc., 1956. 427 p.
18. Khoury G. La France et l'Orient Arabe. Naissance du Liban moderne. Paris: Armand Colin, 1993. 419 p.
19. Kyle Keith. Suez : Britain's end of empire in the Middle East. London; New York : Tauris, 2003. 684 p.
20. Phebe Ann Marr. Yasin Al-Hashimi: The Rise and Fall of a Nationalist. Harvard University, Cambridge, mass., 1966. 501 p.
21. Provence M. The Great Syrian Revolt and the rise of Arab nationalism, University of Texas Press, Austin, USA, 2005. 209 p.
22. Remy Leveau. France's Arab Policy // Diplomacy in the Middle East. The International Relations of Regional and Outside Powers / Brown, L. Carl. L.: I.B. Tauris, 2004. P. 3-20.
23. Vinogradov A. The 1920 Revolt in Iraq Reconsidered: The Role of Tribes in National Politics. International Journal of Middle East Studies. Vol.3, № .2 (Apr., 1972). P. 123-139.
24. Zeine Zeine N.The Struggle for Arab Independence. Western Diplomacy and the Rise and Fall of Faisal's Kingdom in Syria. Beirut: Khayat's, 1960. 257 p.
