CC BY
93
Илл. 010. Восставший Тупак Амару. Миниатюра из коллекции Музея Изящных Искусств Буэнос-Айреса. Акварель, бумага. 1781 г. Художник Хуан Хосе де Вертис (Juan José de Vértiz, 1778-1784). Выставка проходила с 24.11.2015 по 03.01.2016 гг.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ КНР ПОСЛЕ 1949 ГОДА
Сапанов Сайфулла Жумабаевич
д.и.н., профессор КазНУ им. аль-Фараби
Акимбашина Мерует Дулатовна
магистрант 2 курс кафедры «Востоковедение» КазУМОиМЯ им. Абылайхана
АННОТАЦИЯ
В статье рассматриваются проблемы политической традиции в Китае, основополагающие принципы конфуцианства, спроецированные на систему взаимоотношений Китая с внешним миром. Практически имперская идеология и основанная на ней система «Большого Китая».
Также авторы рассматривают внешнеполитическую концепцию Мао Цзедуна и основные направления современной внешней политики КНР.
ABSTRACT
The article deals with the problem of political tradition in China, the basic principles of Confucianism, projected on the system of relations between China and the outside world. Almost imperial ideology and its system based on «Greater China.»
The authors also consider the foreign policy concept of Mao Zedong and the basic directions of modern China's foreign policy
Ключевые слова: Китай, принципы внешней политики, общество, новая политика.
Keywords: China, the principles of foreign policy, society, the new policy.
Основы государственности, определённой политической традиции в Китае сложились довольно давно. Важнейшие её категории описаны еще великим китайским историком Сыма Цянем (145-86 гг. до н.э.) в его «Истории». Анализируя формы правления владетельных домов, правивших в древнем Китае, в своей «Истории» он говорит о трех принципах - чжун, цзин и вэнь, как о сложившейся политической традиции, согласно которой «в царстве Ся в правлении опирались на чжун, присущее человеческой природе прямодушие; в царстве Инь - на цзин, на заложенный в человеке инстинкт почитания; в царстве Чжоу - на вэнь, на культуру»[1].
Общеизвестно, что в Китае с древности до настоящего времени с конфликтами справляются при помощи неформальных механизмов примирения и согласия, по возможности приближенных к форме дискуссии. Общество управлялось преимущественно через ритуальные отношения, поэтому требовалось минимальное вмешательство правительства. Это и есть та самая общинная гармония, которая обусловливает порядок на непосредственном уровне, на котором определяется и выражается также консенсус власти и народа, общества и государства.
Основополагающие принципы конфуцианства, спроеци-
рованные на систему взаимоотношений Китая с внешним миром, породили китаецентризм, для которого характерны «вертикальные связи» в международных отношениях - от высшего к низшему. В их создании главную роль сыграла конфуцианская концепция патернализма, иерархии отношений в семье, в общине и в отношениях между государствами. Эта имперская идеология постепенно породила особый миропорядок, в рамках которого сосуществовали Китай и его соседи. Однако, Китай никогда не был таким могущественным, как соседняя Монголия во времена Чингисхана и не мог утверждать власть над соседями путем военной агрессии. Являясь центром миропорядка, Китай («Срединное государство») утверждал свою власть над соседями больше в сфере экономики и культуры, нежели путём военной агрессии, полагая, что «влияние - важнее власти». Следует вспомнить, что Китай на протяжении длительного периода истории не испытывал необходимости экономического господства над соседями (самодостаточность), скорее, соседние государства испытывали нужду в экономических связях с Китаем. Как известно, именно китайцы изобрели многие «двигатели прогресса» вроде пороха, бумаги, фарфора, шелка и даже бюрократию! Немаловажно и то, что Китай, наряду с Индией и Ираном, является носителем конкретной культурно-исторической идеи, уходящей своими корнями в глубь веков.
Практически имперская идеология и основанная на ней система «Большого Китая» просуществовала до середины XIX века, когда вторжения европейцев разрушили традиционную систему отношений с соседями. Возглавившие Китай в 1949 году Мао Цзэдун и его соратники постарались представить себя наследниками древней традиции, отождествить себя с китайским народом и его цивилизацией. Этот принцип и эта идеология остаются определяющими и во внешней политике КНР. «В отношениях с соседними государствами Китай явил себя правопреемником традиционного имперского курса».
1 октября 1949 года в Пекине официально было провозглашено создание Китайской Народной Республики (КНР). Этому событию предшествовали второй Пленум ЦК КПК (март 1949 г.) и публикация программной работы Мао Цзэ-дуна «О демократической диктатуре народа». В своей речи на Пленуме Мао Цзэдун сформулировал собственное видение развития Китая после окончания гражданской войны. По его мнению, непосредственный переход к социализму в Китае был делом отдаленного будущего, а первоочередной задачей являлась «новая демократия» как своеобразный этап на этом пути. Главной задачей партии провозглашалось превращение Китая в сильную промышленно развитую державу с решающей ролью рабочего класса в обществе. Лидер партии указал, что новый Китай будет добиваться поставленных задач при опоре на социалистический лагерь, прежде всего на СССР[2].
Во внешней политике Мао Цзэдун внес огромный вклад в формирование ее основ и выдвижение установок по конкретным вопросам. Вместе с Чжоу Эньлаем и другими руководителями он разрабатывал внешнюю политику независимости и опоры на собственные силы, направленную на борьбу с иностранным вмешательством и гегемонизмом. Он выступал за принцип соединения патриотизма с интернационализмом, за поддержку движения за национальную независимость и освобождение, за мир и за другие формы справедливой борьбы против империализма, а также старо-
го и нового колониализма, стремился к укреплению дружеских контактов и сотрудничества с народами других стран, прогрессу человечества.
Однако с 1958 года постепенно начинает меняться характер внешнеполитического курса КНР. Постепенно пошли на убыль советско-китайские отношения. С конца 50-х гг. Мао Цзэдун руководил решительной борьбой КПК против лидеров КПСС, которые, по его мнению, стояли на позиции великодержавного шовинизма и пытались вмешиваться во внутренние дела Китая и контролировать его действия. Он подчеркивал, что на международной арене Китай должен бороться против любых проявлений великодержавного шовинизма и всех форм гегемонизма.
Таким образом, обе стороны начали соревнование в том, кто из них является «истинными марксистами». В 1970-е гг. он выдвинул стратегическую идею о «трех мирах» и открыл перед внешней политикой Китая новые горизонты в результате нормализации его отношений с США и Японией, создавая тем самым благоприятную международную обстановку для осуществления модернизации Китая. Это дало возможность правительству КНР в течение 1969-1972 гг. нормализовать существовавшие до «культурной революции» дипломатические отношения с рядом стран, а также установить таковые с некоторыми др. государствами (на конец 1972 г. КНР поддерживала дипломатические отношения с 81 государством)[3].
После смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. началась новая эпоха в истории Китая. «Архитектор китайских реформ» Дэн Сяопин фактически стал играть главную роль в руководстве страной. По его инициативе начались переговоры по урегулированию отношений с СССР. С середины 80-х годов китайское руководство вырабатывает концепцию многополюсного мира, в котором КНР должна занять подобающее ей место одного из «центров силы» не только в Азии, но и в мире в целом.
В 1989 году Цзян Цзэминь был избран на должность Председателя КНР. Дэн Сяопин увидел в нем своего реального преемника и постепенно передал ему все рычаги управления партией и государством. В официальной пропаганде Китая четко подчеркивается выдающаяся роль Мао Цзэдуна как основателя КНР, Дэн Сяопина как главного идеолога экономических реформ, а Цзян Цзэминя как верного продолжателя всего лучшего, что было накоплено китайским обществом в период строительства социализма с «китайской спецификой». Таким образом, к власти пришел так называемый руководящий тандем «третьего поколения» Цзян Цзэминь-Чжу Жунци.
Тринадцать лет, в течение которых он возглавлял партию и государство, вне всякого сомнения, останутся в истории КНР как «период огромного подъема совокупной мощи страны, давший народу наибольшие выгоды... период длительной социальной стабильности и сплоченности, те годы, когда дела государства шли хорошо и народ жил в мире и согласии». Развал СССР и неразбериха на постсоветском пространстве, сняв угрозу с севера, позволили укрепить положение Китая в Центральноазиатском регионе.
Сегодня Китай вполне реально может стать и становится центром и такого динамично развивающегося региона, как АТР. Кроме того, Китай имеет надёжную геополитическую основу (обширная территория с богатыми ресурсами и многочисленным населением), чтобы играть роль естественного центра притяжения для окружающих стран и народов,
куда кроме стран Восточной Азии входят южноазиатские страны и недавно возникшие страны Центральной Азии. В условиях нового миропорядка под становлением «Большого Китая» понимается экономическое единство, скрепленное этнической общностью. Китай хочет определить и утвердить своё место на мировой арене, максимально обеспечить безопасность страны, создать благоприятные условия для своего развития, прежде всего, путем завоевания неформального лидерства в АТР. Мощь этой сферы влияния китайских экономических интересов, как утверждалось в докладе Всемирного банка от 1993 года, в недалеком будущем может превзойти экономическую мощь Японии и сравниться с американской. В этих условиях традиционные принципы внешней политики Китая формулируются прежде всего, как регионализм и патернализм. По мнению китайских аналитиков, регионализм предполагает уменьшение «внешнего вмешательства, влияния на региональном уровне», будет стимулировать развитие многополюсности, поможет отвечать вызовам глобализации.
Известный китайский политический еженедельник «Ляо-ван» в 2000 году написал о том, почему китайская внешняя политика должна ориентироваться на приграничные, соседние государства.
Во-первых, указывается в статье, интересы Китая в основном сконцентрированы в приграничных с ним районах. В сфере экономики, китайская внешняя торговля, 56% экспортно-импортной деятельности, сосредоточены в соседних странах, среди них 53,6% приходится на Юго-Восточную Азию[4]. В военной области, вопросы безопасности соседних регионов (в настоящее время опасность развязывания конфликтов в Азии довольно велика) также прямо связаны с безопасностью КНР. Далее китайские аналитики отмечают, что, за исключением Японии, все остальные страны в этом регионе принадлежат к развивающимся (включая Россию), поэтому у них много схожего в вопросе о создании нового экономического порядка. Кроме России и Филиппин, культурная традиция соседних стран в основном восходит к буддизму, конфуцианству и исламу. Все они принадлежат к не западной культуре. Поэтому позиция этих стран и Китая в таких важных для западной политической культуры вопросах, как права человека, государственный суверенитет, невмешательство во внутренние дела другого государства и др. имеет много общего.
Китайскими исследователями выдвигается тезис, что мощь Китая может помочь защитить приграничные государства. В этой идее явно прослеживается конфуцианская вертикальная модель выстраивания отношений Китая с другими государствами, когда повелитель должен оберегать своих подчинённых. В октябре 2002 года снова произошла смена поколений, и к власти пришло руководство «четвертого поколения» во главе с Ху Цзинтао и Премьером Госсовета Вэнь Цзябао. Новое руководство во внутренней политике провозгласило стратегию «большого освоения запада». Вопрос о значении западных районов в истории Китая ставился неоднократно. И это вполне объяснимо. Во-первых,
речь идет о регионах, населенных преимущественно не-ханьцами. Во-вторых, большинство из них - приграничные районы. В третьих, каждый из них и все они в совокупности богаты природными ресурсами, которые столь значимы для экономики Китая.
Наконец, согласно списку районов, включенных в последнюю концепцию «большого освоения запада», их площадь составляет 6,79 млн. кв.км, или 70,7% территории Китая, а численность проживающего в их пределах на сегодняшний день населения - около 500 млн. человек[5]. Все это тот набор факторов, который создает условия для обеспечения национальной безопасности, и, по вполне понятным причинам, он не мог не учитываться китайским руководством..
Однако до последнего времени проблема «западных территорий» решалась специфически - преимущественно за счет направления в них кадровых работников-ханьцев, а также дислокации в них подразделений НОАК и полувоенизированных образований, ярким примером которых является Синьцзяньский производственно-строительный корпус. Конечно, параллельно со всей страной и здесь происходили социально-экономические преобразования, однако, как правило, «западные территории» значительно отставали как по темпам их проведения, так и по качеству самих преобразований. Особенно очевидным разрыв в социально-экономическом и культурном развитии «западных территорий» и приморских районов стал в последние годы.
Вновь принятая концепция «большого освоения запада» по-своему уникальна. Но уникальность ее не только в том, что, в отличие от концепций «освоения запада» прошлых лет, акцент в ней делается преимущественно на экономику и социальную сферу. Ее уникальность заключается в масштабах предполагаемых изменений. В том, что впервые поставлена задача не только «подтянуть» «западные территории» до среднего уровня развития страны, но и сформировать в них такие условия, которые позволили бы им в дальнейшем не только развиваться без масштабной поддержки центра, но и превратиться в «опорные базы», ориентированные на производство того или иного вида продукции, значимого в масштабах всей страны.
Вполне очевидно, что «большое освоение запада» Китая окажет воздействие и на соседние с ним государства. И главный для нас вопрос состоит в том, в чем будет выражаться это воздействие и какова степень влияния на безопасность Центральноазиатского региона в целом и Республики Казахстан в частности.
Список литературы:
1. Китай в мировой и региональной политике: история и современность - М., 2000. С. 57
2. Конрад Н.И. Запад и Восток - М., 1972. С.34
3. Конрад Н.И. Запад и Восток - М., 1972. С.35
4. Китайский политический еженедельник «Ляован», № от 28 сентября 2000 г.
5. Там же.
