CC BY
59
E.A. Chernov Political Subjectivity of Interest Groups in Modern Russia: the Research Potential of the System Analysis
The problems of political subjectivity of interest groups in modern Russia are shown. The heuristic possibilities of the system analysis in this subject research are presented.
Key words and word-combinations: interest groups, political subjectivity, system analysis.
Показаны проблемы политической субъектности групп интересов в современной России. Представлены эвристические возможности системного анализа в исследовании указан-
Ключевые слова и словосочетания: группы интересов, политическая субъектностъ, системный анализ.
УДК 321.01(470) ББК 66.01 (2Рос)
Е.А. Чернов
ПОЛИТИЧЕСКАЯ СУБЪЕКТНОСТЬ ГРУПП ИНТЕРЕСОВ
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ СИСТЕМНОГО АНАЛИЗА
Теория групп интересов, имеющая глубокие корни в политической науке и получившая в XX в. основательную концептуальную проработку, является на современном этапе одной из самых популярных исследовательских рамок, используемых для анализа процессов функционирования и развития политических систем. Исходная методологическая позиция ее приверженцев сводится к утверждению, что объектом политологического исследования должны быть не законодательные нормы и формальные моменты политической организации общества, не существующие в его рамках политические идеи и программы, а коллективные (групповые) действия людей, направленные на достижение своих политических целей.
В интерпретации Ф. Тённиса такие коллективные действия людей воплощены в ассоциациях, деятельность которых конституирует гражданское общество в процессе модернизации [1; 2]. Классик американской политической мысли, один из соавторов знаменитого политического эссе «Федералист» Дж. Мэдисон писал о коалициях граждан, объективно возникающих на основе общности интересов вследствие неравномерного распределения собственности. Он видел в них опасность для республики и демократии, предлагал способы и механизмы минимизации их роли [3, с. 78-86].
2011 • ВЕСТНИК ПАГС 61
В целом подобного рода ассоциации сторонниками теории понимались как «фракции», занимающие первичные позиции в структуре общества, и анализировались в контексте процесса социального и политического управления.
Определить функциональные и ролевые аспекты субъектности групп интересов в рамках политической сферы позволила теория политической системы. В качестве магистрального теоретико-методологического направления политической науки она оформилась в 1950-1960-е годы, сменив в таком качестве концепцию государственной организации.
Первые трактовки политической системы можно найти в работах американского исследователя Д. Истона («Политическая система», 1953; «Модель для политического исследования», 1960; «Системный анализ политической жизни», 1965). В его интерпретации системный анализ политической жизни опирается на представление о системе, находящейся в некоторой среде и подвергающейся внешним возмущающим воздействиям. Сама политическая жизнь рассматривалась как сложный комплекс процессов, с помощью которых определенные типы «входов» (inputs) (воздействие внешней среды) преобразуются в «выходы» (outputs) (властные решения и действия). Также неотъемлемой частью модели Д. Истона являются обратные связи, выступающие в качестве важнейшего фактора, определяющего поведение системы. Именно наличие обратной связи (воздействие системы на среду), по мнению автора, совместно со способностью политической системы осуществлять конструктивные действия создает предпосылки для адаптации системы и ее эффективного функционирования [4, с. 630-642].
Моделируя политическую систему по аналогии с функционирующей по замкнутой схеме кибернетической, Д. Истон изначально не раскрывал процессы, происходящие внутри ее. Внимание исследователя акцентировалось на проблемах поддержания устойчивости системы, ее «выживания, как в стабильном, так и меняющемся мире». Однако в более поздних работах ученый конкретизировал строение политической системы. Она стала рассматриваться как совокупность различных политических структур, которые образуются из отдельных элементов - государственных органов, партий, групповых объединений, элитных групп, несущих двоякую функциональную нагрузку. По мнению Д. Истона, политические структуры, с одной стороны, обусловливают ограничения в поведении индивидов и групп, а с другой - способствуют достижению их целей [5, с. 3].
Таким образом, в работах Д. Истона субъектность групп интересов можно рассматривать на двух уровнях. Во-первых, группы интересов, имея социальную природу, успешно выполняют функцию агрегации и артикуляции интересов различных социальных групп, выступая тем самым в качестве эффективного инструмента давления и влияния на политическую систему извне, со стороны социальной среды. Во-вторых, группы интересов выступают в качестве важного компонента самой политической системы, который, наряду с другими политическими структурами, становится активным участником процесса принятия управленческих решений. Однако в концепции Д. Истона «за кадром» остаются ресурсные и инструментальные аспекты этого участия.
62 2011 • ВЕСТНИК ПАГС
Функциональные характеристики групп интересов позволяет уточнить модель политической системы Г. Алмонда, который использовал «ролевой» подход к анализу ее сущности. В его интерпретации структурной единицей политической системы является политическая роль, а ее функционирование сводится к ролевому взаимодействию различных политических структур. В своей модели ученый выделял три функционально-ролевых уровня политической системы. «Функции процесса» (process functions) связаны с воздействием социальной среды на политическую систему и объединяют функции артикуляции и агрегации интересов, определения и осуществления политического курса, вынесения судебных решений. «Функции системы» (system functions) отвечают за процессы адаптации общества к политической системе (функции социализации, рекрутирования, коммуникации). «Функции управления» (policy functions) призваны решать задачи, связанные с управлением коллективными ресурсами общества (всевозможные виды регулирования поведения, поиск ресурсов, распределение благ и услуг между различными группами общества).
Как и в модели Д. Истона, каждый отдельный политический цикл замыкается через обратную связь, поскольку реализация «функций управления» должна, по мнению Г. Алмонда, изменить социальную среду, что в итоге усилит или ослабит устойчивость политической системы [6, с. 79-84].
Группы интересов в модели Г. Алмонда можно отнести к числу универсальных политических структур, которые наряду с политическими партиями и государственными институтами проявляют активность на всех функционально-ролевых уровнях политической системы. При этом объем функций, интенсивность и активность их реализации напрямую зависит от целого ряда факторов.
Наиболее сильное влияние на функционирование групп интересов в политической сфере оказывают сложившиеся параметры политического режима, характер и направленность политических коммуникаций, идеологические компоненты политики. Анализ политической субъектности групп интересов в российской политике требует определенности с точки зрения основных системных характеристик политического процесса 1990-2000-х годов. По нашему мнению, такие характеристики могут быть заданы исходя из концепции демократического транзита, который явился по сути пространством реализации групповых интересов.
Пик популярности транзитологии в отечественной политической науке, по всей видимости, остался в прошлом. Несмотря на это, было бы неправильным отказываться от целого ряда теоретических достижений этого подхода. Транзи-тологическая схема привлекательна прежде всего своей комплексностью. Она затрагивает трансформацию не только формальных политических институтов, но и реальных политических практик.
Группы интересов, являясь важным социально-политическим институтом трансформирующегося общества, часто не имеют формального оформления, а проявляют себя, по большей части, практически. Лишь по мере развития демократии, стабилизации политической системы, социальных отношений, страти-
2011 • ВЕСТНИК ПАГС 63
фикационной структуры общества, группы интересов по-настоящему институционализируются, переходят на новый качественный и организационный, формальный уровень. В связи с этим процесс развития российских групп интересов целесообразно рассматривать именно в контексте перехода нашей страны от автократического правления к демократическому. Этот вектор представляется актуальным и для последующего анализа региональной практики, поскольку позволяет выявить общую типическую картину.
Отечественный политолог А.Ю. Мельвиль указывал, что группы интересов находятся на уровне процедурных факторов демократизации [7; 8]. Здесь политические партии, общественно-политические движения и группы интересов взаимодействуют с новыми политическими институтами, достигается согласие этих политических субъектов с продемократическими процедурами. Данный уровень служит своеобразным фундаментом для реализации иных факторов демократизации более высокого уровня.
Становление и развитие групповых интересов в России, однако, не подчинялось только логике демократического транзита. Считать так было бы явным упрощением ситуации. По нашему убеждению, реальный генезис групп интересов в России связан со столкновением демократических процессов и генетики российского социума.
Исторический опыт, генетическая память во многом определили паттерны развития, которые имеются в практической политике. Это наследие плохо укладывается в западные представления о том, как должны позиционировать себя группы интересов в демократическом обществе. В результате ситуация в постсоветской России характеризовалась, с одной стороны, расширением формальных возможностей для выражения и отстаивания интересов социальных групп. С другой стороны, сами социальные группы не были оформлены, а следовательно, и не могли четко осознавать свои групповые интересы. Более того, в силу традиционного патернализма российского общества самодеятельность воспринимается часто как маргинальная активность, непрестижная поведенческая практика.
Это обстоятельство определило мучительное рождение российского гражданского общества, в котором групповые интересы существуют и реализуются. Современная социально-политическая ситуация в России такова, что общественные структуры со своими группами интересов вынуждены присоединяться к крупным политическим партиям для достижения своих целей. Когда же приходит время отстаивать более специфические интересы и цели, для того чтобы эффективно участвовать в формировании общественных отношений, то им приходится полагаться на одобрение, санкционирование и финансовую поддержку со стороны государства [9].
В постсоветской России первыми заявили о себе и продолжают наиболее успешно реализовывать свои цели в политическом пространстве группы, основанные на общности бизнес-интересов и национальных (этнических) интересов. Это представляется абсолютно логичным и оправданным, поскольку демократический транзит в России совпал с периодом первоначального накопления капитала и усилением национальной самоидентификации народов.
64 2011 • ВЕСТНИК ПАГС
Неразвитость демократических институтов и практик привела к тому, что в политическом пространстве требовали своего удовлетворения первичные социальные потребности, в то время как постматериальные групповые интересы, основанные на чувствах солидарности более высокого уровня, находились на втором плане.
По нашему мнению, теория групп интересов выступает в качестве перспективной исследовательской методологии, применимой для анализа политических систем. Она акцентирует внимание на комплексе формирующихся в политической сфере неформальных отношений, практик, институтов, выступающих значимыми факторами ее функционирования и развития.
Группы интересов можно рассматривать в качестве неотъемлемого атрибута политической инфраструктуры на всех уровнях реализации власти. Они обладают ярко выраженной политической субъектностью и ориентированы на активное участие в процессах принятия управленческих решений.
В свою очередь, формат функционирования групп интересов в политической сфере напрямую зависит от сложившихся параметров политического режима, характера и направленности политических коммуникаций, а также идеологических компонентов политики. В современном политическом формате наибольшей функциональностью обладают ассоциативные группы интересов, представленные специализированными организациями и союзами, которые, как правило, имеют устойчивую организационную базу, обладают широкими ресурсными возможностями и стремятся в ходе своей деятельности оказывать эффективное влияние на процесс принятия решений.
В рамках социально-политических исследований такая трактовка позволяет успешно решить целый комплекс задач: во-первых, идентифицировать группы интересов в общественной и политической системе; во-вторых, комплексно проанализировать на основе ряда критериев уровень их политической субъект-ности и эффективности; в-третьих, акцентировать внимание на каналах и источниках влияния групп интересов в политическом процессе.
Библиографический список
1. Теннис Ф. Общность и общество: Основные понятия чистой социологии / пер. с нем. СПб., 2002.
2. Теннис Ф. Общность и общество // Социологический журнал. 1998. № 3/4. С. 207-227.
3. Мэдисон Дж. Федералист № 10 // Федералист: политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея / пер. с англ. М., 1994.
4. Истон Д. Категории системного анализа политики // Антология мировой политической мысли: в 5 т. М., 1997. Т. 2.
5. Easton D. The Analysis of Political Structure. N.Y.; London, 1990.
6. Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., ДалтонР. Сравнительная политология сегодня: мировой обзор / сокр. пер. с англ. М., 2002.
7. Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты: теоретико-методологические и прикладные аспекты. М., 1999.
8. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического анализа структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам // Полис. 1998. № 2.
9. Ракшина Е.Н. Группы интересов гражданского общества в современной России // Известия Саратов. ун-та. Сер.: Социология. Политология. 2007. Т. 7, вып. 2.
2011 • ВЕСТНИК ПАГС 65
