CC BY
16
УДК 343 ББК 67.4
DOI 10.24411/2414-3995-2019-10156
© Д.А. Кошкина, В.В. Щерба, 2019
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
ПОЛИТИЧЕСКАЯ, СОЦИАЛЬНАЯ И ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩИЕ ТЕРРОРИЗМА КАК ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДАННОГО ВИДА ПРЕСТУПНОГО ДЕЯНИЯ
Дарья Андреевна Кошкина,
соискатель
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
(117218, Москва, Б. Черемушкинская ул., д. 34) E-mail: morgenstern03@rambler.ru;
Вадим Викторович Щерба,
старший преподаватель кафедры специальных информационных технологий учебно-научного комплекса информационных технологий Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117437, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)
E-mail: vshcherba2@mvd.ru
Аннотация. Рассматривается феномен терроризма с различных позиций научного знания с использованием отличных друг от друга методов научного познания. Политическая, социальная и психологическая составляющие данного явления обозначены как его характерные особенности, позволяющие отличать преступления террористического характера от общеуголовных противоправных деяний. Отдельное внимание уделяется такому признаку терроризма, как двойственность насилия, которую формируют такие виды насилия, как социальное и политическое, находящиеся в тесной взаимосвязи между собой, так как одно социальное насилие фактически является инструментом совершения политического. Определены так называемые «этапы» или «стадии» подготовки к совершению преступления террористического характера, т.е. те его основные составляющие, которые впоследствии в случае совершения данного деяния будут формировать состав анализируемого преступления.
Ключевые слова: терроризм, двойственность насилия, политическая и социальная составляющие, преступное деяние, воздействие.
POLITICAL, SOCIAL AND PSYCHOLOGIC COMPONENTS OF TERRORISM AS DISTINCTIONS OF THIS CRIME
Dar'ya A. Koshkina
applicant
Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation (117218, Moscow, ul. B. Cheremushkinskaya, d. 34);
Vadim V. Shcherba,
Senior Lecturer of the Department of Special Information Technologies, Educational and Scientific Complex of Information Technologies Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117437, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12)
Abstract. The article considers the phenomenon of terrorism using different positions of scientific knowledge and different methods of scientific cognition. So political, social and psychologic components of this phenomenon are defined as its distinctions that allows to distinguish terroristic crimes from general ones. The special attention is paid to a such characteristic as duality of violence that is combined of social and political violence. These types are constrained with each other because social violence is a tool of commission of political violence. The article defines «stages» or «phases» of the preparation of commission of terroristic crime. These «stages» are its main components that afterwards will combine the crime in the case of the commission this one.
Keywords: terrorism, duality of violence, political and social components, crime, impact.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Кошкина Д.А., Щерба В.В. Политическая, социальная и психологическая составляющие терроризма как отличительные особенности данного вида преступного деяния. Вестник экономической безопасности. 2019;(3):161-5.
На протяжении уже многих лет терроризм яв- спублики соответственно), в то время как за анало-ляется одним из самых страшных видов преступле- гичный период в 2016 г. это было 1 794 преступлений, а число совершенных на территории России ния, в 2015 — 1 149, в 2014 — 775 [21]. террористических актов по-прежнему остается вы- Вместе с тем, несмотря на печальную распро-соким. Так, в период с января по сентябрь 2017 г., страненность данного противоправного деяния, в по данным Генеральной Прокуратуры Российской правовой науке, как отечественной, так и зарубеж-Федерации, зарегистрировано 1 497 преступлений ной, до сих отсутствует единое понимание рассма-террористического характера (из них 424 и 207 на триваемого феномена, что влечет за собой расплыв-территории Республики Дагестан и Чеченской Ре- чатость и неточность предлагаемых специалистами
в области уголовного, международного права, криминологии и ряда других наук дефиниции. Возникает вопрос: каковы сущностно-метафизические характеристики анализируемого явления? Так как любой вид террористической деятельности имеет конкретно поставленную и сформулированную цель, то, исходя из этого, можно утверждать, что ее корни и истоки залегают в сознании лица (группы лиц), реализующих ее на практике, т.е. в плоскости всего трансцендентного. «Все дело в том, чтобы в видимости временного и преходящего познать субстанцию, которая имманентна, и вечное, которое присутствует в настоящем. Ибо, выступая в своей действительности, разумное, синоним идеи, выступает в бесконечном богатстве форм, явлений и образований» [10, с. 54]. Таким образом, терроризм, «выступая в своей действительности», представляет собой и сущность (субстанцию), и явление одновременно. Сущность — это имманентно-идеологическая составляющая терроризма, его так называемое «пребывание в самом себе», в качестве которой может выступать, например, политика террора и насилия, а именно: ее теоретическая составляющая. Явление же — это эмпирически констатируемые, проецируемые в плоскость трансцендентного, внешние проявления реализуемой на практике политики террора, например, террористический акт.
Подавляющее большинство исследователей как отечественных, так и зарубежных сходится во мнении, что терроризм представляет собой именно явление, которое имеет социальную и политическую окраску одновременно [5, с. 724; 8, с. 105; 13, с. 50; 14, с. 5; 17, с. 58; 19, с. 21—22], что дает основания рассматривать терроризм не только как политическое явление, но и социальное. Однако в ученых кругах до сих пор не сформировалось единого мнения: является терроризм социальным или социально-политическим явлением [4, с. 117; 7, с. 42; 11, с. 138—139; 13, с. 50].
Социология, равно как и политика, охватывает обширный спектр сфер общественной жизнедеятельности, что в очередной раз подчеркивает мно-гопредметность и многоаспектность терроризма. Применяя к его анализу социологические и политологические подходы и методы познания, так или иначе выявляются его теоретическая (идеологическая) и практическая составляющие. Как «соци-
альное явление терроризм многолик и имеет сложную структуру. Он включает в себя такие основные элементы, как экстремистская террористическая идеология, комплекс организационных структур для осуществления терроризма в тех или иных его формах; практика террористических действий, то есть собственно террористическая деятельность» [2, с. 40]. Некоторые ученые, например, доктор философских наук О.А. Бельков, характеризуют данную практику как социальную, осуществляемую общественными силами [6, с. 18]. Социальная практика, в свою очередь, — это «совокупность конкретных опривыченных (рутинных) повторяющихся действий индивидов, групп, общностей, организаций в реальном времени и пространстве, обеспечивающая устойчивое функционирование социальных институтов» [20, с. 278]. Несмотря на то, что терроризм воздействует на социальную среду, зачастую изменяя ее структуру, едва ли он может рассматриваться в качестве социальной практики, так как, будучи негативным, антиобщественным явлением, посягающим на моральные и правовые устои, в связи с чем не может подвергнуться процессу ин-ституализации. Социальная практика характеризует нормальное и устойчивое функционирование общества, в то время как терроризм — это его болезнь, вирус, распространяющийся с огромной скоростью, поражающий все больше и больше органов мирового сообщества особенно в настоящее время.
Вывод о том, что терроризм не является социальной практикой, влечет за собой необходимость определить, может ли он осуществляться общественными силами, как утверждает О.А. Бельков. Если рассматривать общественную силу в широком смысле, то она отражает степень накопленного общественного знания, некий потенциал той или иной группы (социального класса, народа, нации, государства), характеризуя степень ее развития. Таким образом, общественная сила определяется как относительная величина, прямо пропорциональная общественному знанию и изменяющаяся во времени, находящаяся также в зависимости от иных социальных процессов, оказывающих то или иное влияние на развитие общества. Однако данный подход носит исключительно онтологический характер, формируя базис социально-ориентированного развития общества и отдельных его групп.
В теории марксизма-ленинизма общественные силы ввиду своей стихийности сравнивались с силами природы, так как «[общественные силы] действуют слепо, насильственно, разрушительно, пока мы не познали их и не считаемся с ними. Но раз мы познали их, поняли их действие, направление и влияние, то только от нас самих зависит подчинять их все более и более нашей воле и с их помощью достигать наших целей» [16, с. 259]. Очевидно, что здесь общественная сила рассматривается как некое движение, объединение людей, деятельности которого необходимо придать определенное направление, после чего оно может быть использовано в качестве инструмента достижения политических целей. Так происходит сближение понятий общественной и политической сил, зачастую рассматриваемых в настоящее время как тождественные. «Политические и общественные силы и группы с различными мировоззрениями, имеющие значительное влияние на территорию, для которой предназначены передачи, обеспечивают ответственное выполнение организацией ее задач» [9, с. 210]. В подобном контексте терроризм может рассматриваться как деятельность общественных сил, некоторой группы людей, так как любая террористическая организация имеет определенные цели и задачи, собственную идеологию, характеризующую направленность ее действий и используемые при ее реализации средства и методы, и одновременно с этим некоторые государства либо их уполномоченные представители зачастую сотрудничают с террористическими организациями, превращая их в инструмент достижения преследуемых ими конкретных политических целей. Стихийность терроризма как общественной силы может проявляться в случайном выборе жертвы и разрушительной, насильственной деятельности.
Здесь терроризм из социального явления вновь трансформируется в политическое. «В политике терроризмом называют стратегию и тактику радикальных экстремистских групп, использующих насильственные методы подавления своих оппонентов» [12, с. 201]. Согласно данному толкованию, терроризм — это некая модель поведения, способ действия «радикальных экстремистских групп» и одновременно применение сил этих групп на практике. Подобное определение представляется несколько широким, так как не все насильственные методы могут быть охаракте-
ризованы как террористические, а основная цель терроризма — это скорее воздействие на оппонентов, а не их подавление, которое может быть одной из форм либо уже результатом такого воздействия.
Проецируя феномен терроризма в плоскость политики, на первый план выходят политические цели, достижение которых планируется посредством совершения террористических актов, «и эти акты выходят за рамки нормальных политических связей, поскольку включают в себя символическое насилие, направленное обычно против невинных жертв, чтобы ослабить связи, существующие между легитимным правительством и обществом» [15, с. 227].
Интересно то обстоятельство, что ряд ученых и специалистов полагают, что терроризм содержит в себе двойственность насилия, т.е. одно насилие порождает другое, первое из которых является средством, второе — целью. Так, например, известный криминолог Ю.М. Антонян утверждает, что «терроризм — это насилие, содержащее в себе угрозу другого, не менее жестокого насилия, для того чтобы вызвать панику, нарушить и даже разрушить государственный и общественный порядок, внушить страх, заставить противника принять желаемое решение, вызвать политические и иные изменения» [3, с. 10—11]. Таким образом, с целью воздействия на органы власти либо местного самоуправления или международные организации, то есть совершения так называемого политического насилия, осуществляется социальное насилие — воздействие на определенную группу лиц, объединенных некоторым общим признаком (например, одновременное нахождение в одном месте при захвате заложников в местах скопления людей).
Следовательно, социальное насилие является неразборчивым, так как по сути лица, ему подвергающиеся, — это случайные жертвы, в отношении которых у террористов нет личной заинтересованности, в то время как политическое насилие может быть охарактеризовано как разборчивое, ввиду того что направлено на конкретные объекты (те или иные органы управления, лица, их представляющие и (или) возглавляющие) с целью оказания на них воздействия с последующим принятием ими решения, выгодного лицам, осуществляющим террористическую деятельность.
Таким образом, социальное насилие является инструментом, неким промежуточным этапом на пути
реализации намеченной цели: политического насилия. Подобная двойственность подчеркивает наличие и тесную взаимосвязь двух основных составляющих терроризма: социальной и политической, — одновременное существование которых позволяет утверждать, что, несмотря на наличие политических целей и высокий уровень политизированности анализируемого феномена, вместе с тем терроризм поражает и общество, посягая на его безопасность и нарушая, как уже было отмечено ранее, его нормальное и устойчивое функционирование и временное развитие.
Характеризуя терроризм как явление, посягающее на безопасность не только общества, но и личности и государства, определяя его тем самым как преступное деяние, нельзя оставить без внимания его психологический аспект, так как у любого преступления существует субъективная сторона, которая включает эмоциально-волевую составляющую: цель, мотивацию, осознание противоправности своих действий и т.п., — что по своей сути и является психологической стороной терроризма. С точки зрения психологии, «[...] терроризм — это обобщенное понятие, обозначающее комплексное явление, включающее страх и ужас как цель определенных (террористических) актов и действий, их конкретные результаты и весь спектр более широких последствий. Психологически, терроризм — это еще и способ жизни, мышления и особой деятельности, включая мотивы, идеологические обоснования и оправдания тех, кто использует террор как цель (иногда — самоцель) и средство достижения своих потребностей и интересов, то есть террористов» [18, с. 17—18]. Однако едва ли страх и ужас (как результат террора) можно рассматривать в качестве целей терроризма, так как в настоящее время в широком смысле цель террористической деятельности — это принятие того или иного решения органами государственной власти или международной организацией, в котором заинтересованы лица, осуществляющие террористическую деятельность, и которое им выгодно. Следовательно, страх и ужас в данном случае — это лишь средство, инструмент достижения поставленной цели, в подавляющем большинстве случаев имеющей политическую окраску.
Таким образом, мотив и цели терроризма, как и любого другого противоправного явления, залегают в психике лица (группы лиц), которое формирует в сво-
ем сознании возможность заняться террористической деятельностью, одновременно с этим ставя перед собой некие цели, которые на данном этапе могут быть еще нечетко сформулированы. Немаловажную роль здесь играет склонность человека к насилию, уровень его жестокости, а также способность проявить эти качества на практике. Этот этап является психологической составляющей феномена терроризма.
Затем следует психолого-социальная стадия, когда лицо должно определить, каков уровень корреляции его моральных норм и нравственных устоев с возможностью занятием противоправной деятельностью. Здесь происходит переход от личности к обществу, проецирование своего эго, своих принципов на социум, посредством воздействия на который должен быть достигнут желаемый результат, а также принятие окончательного решения о противоправных и насильственных способах и методах достижения поставленной цели. Более того, эти способы и методы принимают конкретную форму террористической деятельности: финансирование террористической организации, пропаганда терроризма, вербовка, участие в совершении террористического акта и т.д. Таким образом, лицо уже начинает подыскивать «орудия» для реализации намеченного, определять и планировать механизм своих дальнейших действий, одновременно с этим осознавая противоправность своей деятельности, а также наличие некой социальной среды, на которую будет оказано воздействие, следствием чего может стать ее частичное либо полное поражение (уничтожение) или ее отдельных представителей.
После этого проявляется социальная составляющая терроризма, когда субъект выбирает объект воздействия, социального насилия (в подавляющем большинстве случаев выбор происходит хаотично и неразборчиво), в качестве которого может выступать, например, группа заложников в месте массового скопления людей (административное здание, образовательное учреждение, торгово-промышленный объект и т.д.). На данном этапе террористическая деятельность переходит в активную фазу, которая как раз и выражается в форме социального насилия, т.е. в форме противоправного воздействия на «невинных свидетелей».
Заключительная стадия терроризма — это его политическая составляющая, т.е. те конечные политические цели, ради которых осуществляется тер-
рористическая деятельность, опосредованное воздействие на органы власти, местного самоуправления или международную организацию. На данном этапе снова происходит переход на более высокий уровень: от общества к государству либо иным объектам, обладающим международной правосубъектностью, в отношении которых применяется политическое насилие.
Необходимо отметить, что политическое насилие гораздо масштабнее социального, так как воздействие на те или иные органы управления может повлечь за собой последствия, которые негативно отразятся на целом государстве, регионе или международной организации, несмотря на то, что жертвами социального насилия могут стать сотни людей. Данный тезис фигурировал в определении термина «терроризм», которое было предложено ЦРУ в начале восьмидесятых годов прошлого века: «Терроризм — это угроза применения или применение насилия в политических целях отдельными лицами или группами лиц, действующими за или против существующего в данной стране правительства, когда такие действия направлены на то, чтобы нанести удар или запугать более многочисленные группы, чем непосредственная жертва, в отношении которой применяется насилие» [1].
Таким образом, говоря о борьбе с терроризмом и разрабатывая механизм этой борьбы, предпринимая меры различного характера, в том числе правового, необходимо учитывать эту двойственность терроризма, его способность поражать как отдельные институты гражданского общества, так и целые органы управления государств и международных организаций.
Литература
1. Patterns of International Terrorism: 1980. // A research paper. University of Michigan, 1981.
2. Авдеев Ю.И. Терроризм как социально-политическое явление. // Современный терроризм: состояние и перспективы. / Под ред. Е.И. Степанова. М., 2000.
3. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 1998.
4. Артамонов И.И. Некоторые предложения по совершенствованию правовой основы борьбы с терроризмом. В кн.: Терроризм в России и проблемы системного реагирования. / Под ред. А.И. Долговой. М., 2004.
5. Артамонов И.И. Терроризм // Российская криминологическая энциклопедия: Преступность и борьба с ней в понятиях и комментариях / Под общ. ред. А.И. Долговой. М.: Инфра-М, 2000.
6. Бельков О.А. К философии терроризма и борьбы с ним. // Власть. 2004. № 7.
7. Боголюбова Т. Борьба с терроризмом; уголовно-правовые проблемы. // Уголовное право. 1999. № 1.
8. Бриллиантов А., Бурковская В. К вопросу о направлениях унификации законодательств государств—участников СНГ о борьбе с терроризмом и захватом заложника // Уголовное право. 2003. № 1.
9. Валитов О.К. Информация в жизни общества. Уфа, 1996.
10. Гегель Г.В. Лекции по истории философии. Т. 1. СПб.: Наука, 1993.
11. Гыскэ А.В. Теоретико-методические аспекты обеспечения общественной безопасности Российской Федерации. М., 2010.
12. Журина И.Г. Понятие терроризма в зеркале юридической науки. / Сборник научных трудов: террор и терроризм: история и психологические аспекты. М., 2008.
13. Кибальник А. Оценка «антитеррористических» новелл уголовного закона // Уголовное право. 2006. № 5.
14. Кофман Б.И. и др. Борьба с терроризмом: теория и практика: Учебное пособие. М., 2005.
15. Луппов И.Ф. Современный терроризм как политический феномен. // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. М., 2009. № 103.
16. Маркс К. Избранные сочинения. Т. 5. М., 1986.
17. Мусаелян М.Ф. Понятие «терроризм» и его соотношение с понятием «террор» и «террористический акт» // Журнал российского права. 2009. № 1.
18. Ольшанский Д.В. Психология террора. М., 2002.
19. Требин М.П. Терроризм в XXI веке / Под общ. ред. А.Е. Тараса. Минск, 2004.
20. Шугальский С.С. Социальные практики: интерпретация понятия. // Знание. Понимание. Умение. 2012. № 2.
21. Портал правовой статистики Генеральной Прокуратуры Российской Федерации: http:// crimestat.m^ffenses_map.
