CC BY
67
УДК 323
ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ГЕОКУЛЬТУРНАЯ ПАНОРАМА СОВРЕМЕННОГО МИРА: «ГЛОБАЛЬНЫЙ БЕСПОРЯДОК» И «БИТВА ИДЕНТИЧНОСТЕЙ»
POLITICAL AND GEO-CULTURAL PANORAMA OF CONTEMPORARY WORLD:
«GLOBAL DISORDER» AND «BATTLE OF IDENTITIES»
Анализируется процесс геополитической и геокультурной трансформации современной системы международных отношений в начале XXI столетия. Данный процесс связан с все более отчетливым кризисом «вестфальской» геополитической конструкции, формированием принципиально новой глобальной повестки дня, включающей в себя множество политико-культурных вызовов современности (кризис национального государства, этносепаратизм, международный терроризм и т.д.). Автор выделяет три наиболее характерные черты глобальных политических и социокультурных процессов современности: нелинейность и аритмичность; «презентативность» — акцент на информационно-психологические эффекты, достигаемые через использование новых форм массовой коммуникации и кризис национально-государственной идентичности. Последний рассматривается в контексте сложившихся и наиболее востребованных концепций трансформации системы мировой политики: «давосского мира», «вестфальского ренессанса» и «нового средневековья». Делается вывод, что при всех методологических ограничениях каждой из указанных концепций именно «новое средневековье» наиболее детально отражает процесс разрушения национально-государственной идентичности, ситуацию наступающего глобального беспорядка и «битвы» этнокультурных, национально-государственных, транснациональных идентичностей в современном мировом политико-культурном пространстве
Ключевые слова: национально-государственная идентичность, международные отношения, вестфальская эпоха, «Давосский мир», новое средневековье
In the article the author analyzes the process of geopolitical and geo-cultural transformation of contemporary international relations' system at the beginning of the XXI century. This process is connected with distinct crisis of the «Westphalian» geopolitical design, formation of essentially new global agenda including a multitude of political and cultural challenges of present time (crisis of the national state, ethnic separatism, the international terrorism, etc.). The author outlines three main characteristic features of global political and socio-cultural processes: non-linearity and arrhythmia; «presentational character»- emphasis on information and psychological effects, reached through usage of new forms of mass communication; and crisis of the national-state identity. This crisis is analyzed in the context of the developed and most popular concepts of transformation of the world political system: «Davos world», «Westphalian Renaissance» and «New Middle Ages». The conclusion is drawn that (at all methodological restrictions of each of the concepts) the «New Middle Ages» distinctly reflect the process of the national-state identity destruction, a situation of global disorder and «battle» of ethno-cultural, national-state, transnational identities in contemporary world of political and cultural space
Key words: national-state identity, international relations, epoch of Vestfal, «Davos world», «New Middle Ages»
B.B. Титов, Московский педагогический государственный университет,
Москва [email protected]
V. Titov, Moscow Pedagogical State University, Moscow
Знаковой тенденцией, характеризующей глобальные политические процессы в начале третьего тысячелетия, выступают кардинальные изменения геополитической и социокультурной динамики современного мира. Представляется, что трансформации международной «политической повседневности» отличаются тремя выразительными свойствами: нелинейностью; явной, переходящей в манифестный характер, информационной «презентативностью» и кризисом национально-государственной идентичности.
Нелинейность мирового политического процесса (и тянущегося за ним шлейфа геокультурных, экономических, макросо-циальных трансформаций) — историческое явление, само по себе не новое и, более того, скорее имманентное для «истории больших длительностей», «истории эпох». В нашем «случае» (начало XXI в.) важно несколько другое, а именно — смена политической геоструктуры «вызов — ответ», классической «вестфальской» триады «моно — би — муль-ти — полярность» на принципиально иные геостратегические императивы, на которых базируется вся глобальная политическая динамика начала третьего тысячелетия.
Проблема кардинальных изменений мирового порядка достаточно подробно проанализирована и российскими учеными, и их зарубежными коллегами. «Пионерами» такого анализа выступают Э. Тоффлер (с идеями «шока будущего» и «метаморфоз власти») и Ф. Фукуяма (с несостоявшимся «концом истории») [8; 10. С. 26]. В российском социогуманитарном знании можно выделить работы А.И. Неклессы, А.В. Ко-ротаева и М.Г. Делягина, которые (как представляется, более скрупулезно, чем их западные коллеги) анализируют проблему трансформации глобального политического порядка в его социокультурном измерении
[7; 5; 3].
Вторая обозначенная тенденция — презентативность — также заслуживает отдельного объяснения. В её основании лежит тотальная информатизация мировой политики, интенсивное развитие интернет-коммуникаций и связанных с ними ме-
диаформатов. Эпоха «социальных массме-диа» открывает широкие возможности для политической самопрезентации, в том числе посредством резонансных протестных акций, агрессивных информационно-политических кампаний, в которые оказываются вовлеченными и целые государства, и иные — несистемные — акторы [6. С. 57]. В этих условиях значимость того или иного социально-политического события оценивается, как правило, сквозь призму его информационного фрейма. Политическая реальность все более проявляет себя как пространство социокультурных симулякров (политических мифов, псевдоидеологий, медиасимволов и т.д.), воздействующих на общественные процессы, социально-психологическое состояние людей.
Третья, на наш взгляд, наиболее значимая тенденция политической и геокультурной динамики современного мира — кризис национально-государственной идентичности, — ситуация, при которой последняя все более размывается под давлением транснациональных и субнациональных — этнических, региональных, локальных — идентификационных ценностно-символических структур [4. С. 123]. Как представляется, именно национально-государственная идентичность (под которой понимается устойчивая взаимосвязь человека с национальной общностью, поддерживаемая посредством института государственности) оказывается в современных условиях главным объектом многочисленных информационно-политических и социокультурных атак со стороны иных идентификационных «макропроектов» [4. С. 119]. Множественность и разнородность таких макрополитических псевдомессианских «проектов» — от глобализации в её евроатлантической версии до субъектов международного терроризма, активно тиражирующих собственный образ будущего — приводит к своеобразной «битве идентич-ностей». При этом парадоксальным образом и глобальный политический класс, и этно-сепаратистские движения, и транснациональный религиозный терроризм оказываются ситуативными союзниками в процессе разрушения национально-государственной
идентичности как стержневого идеологического конструкта «вестфальской» конфигурации международных отношений.
Проблематика глубокого кризиса национально-государственной идентичности, завершения Вестфальской эпохи, перехода всей системы международных отношений в новое политико-культурное качество является достаточно популярной в отечественном и зарубежном научном дискурсе. Звучат разные точки зрения: от идеи планетарного хаоса, «битвы» локальных, этнических, религиозных идентичностей и следующего за ней «нового средневековья» до предсказаний ренессанса национального государства в качестве основополагающего субъекта мировой политики [4. С. 120]. Однако в российских реалиях начала третьего тысячелетия, начиная с 2002—2004 гг., все более востребованной является идеоло-гема многополярного мира, поэтапно, но неуклонно формирующейся геокультурной полицентричности, которая приходит на смену информационной и военно-политической гегемонии США и их ближайших союзников по НАТО.
Согласно концепции дифференцированного лидерства, мультиполярность — естественное порождение информационной глобализации; ситуации, когда глобальное доминирование оказывается рассеянным по разным государствам и макрорегионам планеты. При этом предполагается, что военные, экономические, технологические, энергетические, гуманитарные государства-лидеры отдельных регионов активно и позитивно взаимодействуют друг с другом в режиме многополярного «давосского мира», не утрачивая при этом собственного стержня в виде национальной идентичности.
Представляется, что одна из ключевых политико-управленческих опций «давос-ского консенсуса» — «charges power», власть цифр-графиков-экспертов, определяющих не только тональность глобальной политической повестки дня, но и долгосрочные векторы трансформации мирового политического и геокультурного пространства.
Следует отметить, что механизмы рейтингового и «экспертного» воздействия на
политические реалии современного мира достаточно часто попадают в фокус внимания публики. Это всевозможные ранжирования стран по уровню демократии, свободы СМИ, коррупции, различные «мусорные» и «преддефолтные» рейтинги, прогнозы курсов валют, запасов нефти и т.д. Более завуалированный характер носит социально-культурная составляющая «политики рейтингов». Пожалуй, наиболее мягкий и известный её вариант — глобальные рейтинги университетов как отражение модернизационных либо деградационных трендов развития того или иного общества. Присутствуют, конечно, и множество других вариаций социокультурного ранжирования современного глобального пространства: от «качества жизни» до «качества смерти» людей (существует и такой «рейтинг»!). Также, например, вызывает интерес рейтинг миролюбия, согласно которому в число относительно «миролюбивых» стран уверенно входят США и Катар, а одной из самых «немиролюбивых» является Россия (данные 2014).
На наш взгляд, концептуальные положения «давосского мира» заслуживают критического анализа. Первый момент, который отчетливо обозначился уже на рубеже 2000-2010-х гг., связан с институциональной дезорганизацией: отсутствием правил принятия и механизмов реализации важнейших политических решений. Пример этому — деятельность 020, которая, не будучи внятно регламентированной в международно-правовом плане, окончательно перешла в режим «саммитов» и «консультаций», носящих преимущественно церемониальный характер. Естественно, форматы такого рода оказываются неработоспособными в глобальном масштабе и, более того, не исключают эпизодических силовых конфликтов между участниками самой двадцатки.
Второй момент связан с все более выраженной стихийностью мирового политического процесса, появлением неконтролируемых локальных и региональных игроков «четвертого мира», стремящихся конструировать собственную геополитиче-
скую и геокультурную идентичность через противостояние запад-центричному глобализму во всех его рельефных и неявных проявлениях.
Представителей этого самого «четвертого мира» не только «не пригласили» за стол переговоров, но и не рассматривают в качестве значимых субъектов даже ма-крорегионального уровня (характерный пример — внешнеполитическая линия западных стран в отношении Ирана). Или в принципе отказывают им в каком-либо политическом статусе (Рабочая партия Курдистана, Донецкая и Луганская народные республики и т.д.). В этих условиях именно периферия современного глобального мира становится тем самым «хвостом», который управляет нерасторопной коллективной «собакой» — клубом «сверх» и «просто» держав, не способных к серьезным взаимным договоренностям. Все более отчетливо вырисовывается своеобразный «эффект бублика» — ситуация, когда именно разобщенная глобальная периферия задает мировую политическую повестку дня, а «лидеры» мирового процесса — только пассивно реагируют на неё. Естественно, наиболее яркими примерами такого информационно-политического давления «четвертого мира» на ядро запад-центричного мира является деятельность международных террористических организаций. Как минимум, две из которых — «Аль-Каида» и «Исламское государство» — надолго оказывались в центре всей мировой политической динамики начала XXI в.
Альтернативная «давосскому миру» концепция предполагает возврат к традиционной для ХУН—ХХ вв. «вестфальской» геополитической конфигурации — «концерту держав», периодически тяготеющему к блоковой биполярности (Габсбурги VS британо-франко-протестантская коалиция в ходе Тридцатилетней войны; британо-российская «битва за Азию» во второй половине XIX в.; Холодная война и т.д.). Подобная идеология в её умеренном воплощении нашла отражение в метафоре «одно — многополярного мира», предложенной С. Xантингтоном [11].
Её суть состоит в сосуществовании глобального геостратегического лидерства Запада и наличия макрорегиональных лидеров, стремящихся контролировать собственные ареалы. Например, для Китая таким «естественным» ареалом доминирования выступает юго-восточная Азия, для России — постсоветское пространство и т.д. Фактически указанная концепция, как и модель «давосского консенсуса», базируется на идее ограниченного национального суверенитета, подавления национально-государственной идентичности наднациональными структурами. При этом макро-региональные державы, хотя и сохраняют видимое «право на идентичность» (и отчасти право на «экспорт идентичности» в близлежащие страны), тем не менее, вынуждены признать вторичность собственных национально-государственных интересов перед глобалистскими устремлениями евроатлантизма.
По нашему мнению, обе указанные концепции «мирового порядка», при всех их разночтениях, достаточно однобоки по своей сути, поскольку прямо предполагают не только ущемление государственного суверенитета, но и глобальный вызов национально-государственной идентичности, которая фрагментируется и нивелируется до мемориального уровня, тем самым, утрачивая собственную политико-культурную значимость. По существу, оба подхода подчеркивают, что в политических реалиях XXI в. национально-государственная идентичность прекращает играть роль стержневого элемента позитивной социально-политической мобилизации, уступая место либо глобалист-ским и макрорегиональным проектам («Европе без границ», всевозможным «трансатлантическим» и TPO-партнерствам), либо локально-мемориальным сюжетам.
В связи с этим существенный интерес представляет принципиально иной подход, получивший свое отражение в футурологи-ческой концепции «нового средневековья». Впервые идея «новых средних веков» была сформулирована российским мыслителем Н.А. Бердяевым [1. С. 7—18]. Но в современной научной литературе она полу-
чила несколько иное звучание. Так, один из видных представителей данного подхода У. Эко в работе «Средние века уже начались» пишет: «что же нам нужно, чтобы создать хорошие Средние века? Прежде всего, огромная мировая империя, которая разваливается, мощная интернациональная государственная власть, которая в свое время объединила часть мира с точки зрения языка, обычаев, идеологии, религии и технологии и которая в один прекрасный момент рушится ... Потому что на границах наседают «варвары», которые необязательно необразованны, но которые несут новые обычаи и новое видение мира. Эти «варвары» могут врываться силой. Или могут просачиваться в социальную и культурную материю господствующей мировой империи, распространяя новые верования и новые взгляды на жизнь» [12. С. 262].
На наш взгляд, крайне важно понимать, что результатом такого социально-антропологического процесса является не только дегуманизация социокультурного пространства и архаизация пространства политического. «Новое средневековье», особенное в первой своей стадии (известной в истории как «темные века») — это еще и исчезновение всяких глобальных смыслов, атомизация политических идентично-стей, ситуация тотальной конфликтности. Следствием этого является вялотекущая война «всех против всех», социокультурная инволюция — частичная утрата интеллектуального и технологического наследия прошлого. В этих условиях национальное государство, его идентичность, образ коллективного «Мы», оказываются фактически уничтоженными своеобразным «антропологическим цунами», несущим за собой разрушение политических и культурных основ целых цивилизаций (и в особенности евро-христианской).
Таким образом, в начале XXI столетия политические элиты обобщенного Запада получили целый ряд стратегических вызовов со стороны иных цивилизацион-ных проектов — как конструктивных (Россия, Китай, европейские «новые правые»), так и абсолютно деструктивных по своему
смыслу (от так называемого «Исламского государства», претендующего на статус «халифата») до символического «парада суверенитетов» на европейском субконтиненте. Указанный европейский «парад суверенитетов», с его «правом на самоопределение» Шотландии и Каталонии, хотя и выглядит мягкой, неагрессивной формой поиска собственной идентичности в многомерном политическом и социокультурном пространстве, проявлением информационного «презентализма», тем не менее, четко олицетворяет тенденцию на массовый отказ от идеологии глобализма в её радикальном измерении.
Системный кризис национально-государственной идентичности государств «единой Европы» глобализма еще ярче проявляется в их непоследовательных, хаотических ответах на вызов исламистского терроризма: от отправок авианосцев для уничтожения террористических формирований и призывов «топить суда», перевозящие мигрантов, до готовности впустить «этих людей» к себе в дом в прямом смысле слова (о чем, например, публично заявил премьер-министр Финляндии Ю. Сипиля).
В заключение следует отметить, что культурно-политический, а во многом и антропологический вызов, брошенный коллективно Западу со стороны «дивного нового мира» — конгломерата этнических, религиозных, виртуально-сетевых иден-тичностей — пока остается без ответа. Политическая динамика современности пришла в движение вслед за кардинальными и во многом хаотическими трансформациями цивилизационного характера.
Такие трансформации не только уничтожают доминирующую роль «евроатлан-тизма» на планете, порождают множество серьезных политических и социокультурных рисков глобального уровня, но и носят отчетливый неуправляемый — «вихревой» — характер. В этих условиях тотального размывания национально-государственной идентичности все более значимое место пренадлежит политическим симулякрам, удачной «презентации» в мировом информационном пространстве, шокирующей ин-
формационно-символической «картинке», которая (как это было 11 сентября 2001 г. и 13 ноября 2015 г.) способна серьезно по-
менять векторы и содержание всей мировой политики.
Список литературы_
1. Бердяев Н.А. Новое Средневековье. М., 2011.
2. Гидденс Э. Ускользающий мир. Как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004.
3. Делягин М.Г. Драйв человечества: глобализация и мировой кризис. М., 2008.
4. Евгеньева Т.В. Историческая память, национальное самосознание и политическая социализация // Современная теория политической социализации как инструмент политического познания: материалы круглого стола // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 2013. № 1. С. 118—121.
5. Коротаев А.В. [и др.]. Законы истории. Математическое моделирование развития Мир-системы. Демография, экономика, культура. М., 2007. 224 с.
6. Манойло А.В. Геополитическая картина мира и цветные революции / / Современные евразийские исследования. 2014. Т. 2. С. 54-62.
7. Неклесса А.И. Глобальное сообщество: Изменение социальной и культурной парадигм. М., 2002.
8. Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М., 2010.
9. Форрестер Дж. Мировая динамика. М.: АСТ, 2006. 384 с.
10. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М., 2007.
11. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2010.
12. Эко У. Средние века уже начались // Иностранная литература. 1994. № 4. С. 258-267.
13. Billiet J., Maddens B., Beerten R. National identity and attitude toward foreigners in a multinational state: a replication // Political Psychology. 2003. No. 24.
14. Codagnone С., Filippov V. Equity, exit end national identity in a multinational federation: the «multicultural constitutional patriotism» project in Russia / / Journal of ethnic and migration studies. 2000. V. 26. No. 2. Pp. 263-288.
List of literature_
1. Berdyaev N.A. Novoe srednevekovie [New Middle Ages]. Moscow, 2011.
2. Giddens E. Uskol zayushii mir. Kak globalizatsiya menyaet nashu zhizn [Whispered World. How globalization is changing our lives]. Moscow, 2004.
3. Delyagin M.G. Draiv chelovechestva: globalizatsiya I mirovoi krizis [Drive humanity: globalization and the global crisis]. Moscow, 2008.
4. Evgenyeva T.V. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 12.Politicheskiye nauki (Bulletin of Moscow University. Ser. 12. Political science), 2013, no. 1, pp. 118—121.
5. Korotaev A.V. [and etc.]. Zakoni istorii. Matematicheskoe modelirovanie razvitiya Mir-sistemi. Demo-grafiya, ekonomika, kultura [The laws of history. Mathematical modeling of the world system. Demographics, economics and culture]. Moscow, 2007. 224 p.
6. Manoilo A.V. Sovremennye evraziiskie issledovaniya (Modern Eurasian studies), 2014, vol. 2, pp. 54-62.
7. Neklessa A.I. Globalnoye soobshestvo. Izmenenie sotsialnoi I kulturnoi paradigm [Global Community: changing of social and cultural paradigms]. Moscow, 2002.
8. Toffler E. Matmorfozi vlasti [Metamorphoses of power]. Moscow, 2010.
9. Forrester J. Mirovaya dinamika [Global dynamics]. Moscow: AST, 2006. 384 p.
10. Fukuyama F. Konetsistoriiiposledniichelovek [The End of History and the Last Man]. Moscow, 2007.
11. Huntington S. Stolknovenie tsivilizatsyi [The clash of civilizations]. Moscow: AST, 2010.
12. Eco U. Inostrannaya literatura (Foreign Literature), 1994, no. 4, pp. 258-267.
13. Billiet J., Maddens B., Beerten R. Political Psychology (Political Psychology), 2003, no. 24.
14. Codagnone C., Filippov V. Journal of ethnic and migration studies (Journal of ethnic and migration studies), 2000, v. 26, no. 2, pp. 263-288.
Коротко об авторе
Briefly about the author
TiiTOB Виктор Валериевич, канд. полит. наук, доцент института истории и политики, Московский педагогический государственный университет, Москва, Россия. Область научных интересов: политическая психология, политические коммуникации, национально-государственная идентичность, глобализация, политическая культура [email protected]
Viktor Titov, candidate of political sciences, associate professor, Institute of History and Politics, Moscow Pedagogical State University, Moscow, Russia. Sphere of scientific interests: political psychology, political communication, national-state identity, globalization, political culture
Образец цитирования _
Титов В.В. Политическая и геокультурная панорама современного мира: «глобальный беспорядок» и «битва идентичностей» // Вестн. Заб. гос. ун-та. 2016. Т. 22. № 1. С. 95—101.
