CC BY
128
может сформулировать идеальные правовые нормы. Во-вторых, термины «правовая защита» и «правовая охрана» достаточно схожи по своему содержанию, поскольку даже в обыденной ситуации одно понятие, как правило, определяется через другое. В-третьих, авторы, формулируя признаки термина «правовая защита» в первую очередь используют лишь те нормы законодательства, которые подтверждают их точку зрения или опровергают прямо противоположную, тем самым научно толкуя нормы вне рамок их системы. В-четвертых, не учитывается смысловое многообразие понятий «защита» и «охрана» в юриспруденции. Так, термины «правовая защита» и «защита права», «правовая охрана» и «охрана права» зачастую используются в качестве синонимов. Отметим, что данные понятия, хотя и можно употреблять в качестве однозначных, но необходимо учитывать и иной смысл данных терминов.
Резюмируя вышесказанное, отметим, что, несмотря на то, что законодатель не закрепил определения правовой защиты (и зачастую использует данный термин в качестве синонима правовой охране), последняя занимает одно из ключевых мест в системе правового регулирования Российской Федерации. Установление способов защиты, мер обеспечения, мер пресечения, а также иных гарантий в рамках всей системы права служит фундаментом не только для беспрепятственного осуществления своих прав и обязанностей, но и для их признания перед третьими лицами, восстановления (в случаях, когда это возможно) и компенсации.
Литература
1. Зыкова И. О правовой природе защиты гражданских прав // Арбитражный и гражданский процесс. - 2009. - № 12. - С. 2-6.
2. Латыпов Д.Н. Соотношение охраны и защиты гражданских прав // Актуальные проблемы российского права. - 2009. - №1. - С. 178.
3. Остапюк Н.В. Понятие и формы защиты гражданских прав. Особенности нотариальной защиты гражданских прав // Юрист. - 2006. - №4. - С. 9-14.
4. Смирнов А.П. Соотношение понятий «охрана прав» и «защита прав» // Вестник Томского государственного университета. - 2010. - № 331. - С. 123-125.
5. Шубина Т.Б. Теоретические проблемы защиты права: автореф. дис. ... канд. юр. наук. - Самара, 1997.
Амагыров Андрей Валерьевич, аспирант и ассистент кафедры теории и истории права и государства юридического факультета Бурятского государственного университета, e-mail: [email protected], тел. 89503940911.
Amagyrov Andrey Valerievich, postgraduate student and assistant, department of theory and history of law and state, law faculty, Buryat State University. e-mail: [email protected], тел. 89503940911.
УДК 321(091X510) © П.Н. Дудин
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИНСТИТУТА ПРЕЗИДЕНТА В ГОСУДАРСТВЕ МЭНЦЗЯН
В статье рассматривается история становления института президента, одного из политических феноменов Внутренней Азии первой половины ХХ в. - государствоподобного образования Мэнцзян, которое в середине 1930-1940-х гг. претендовало на лидерство в мире монголоязычных народов. Исследуется государственная природа института президента Мэнцзяна и его политическая характеристика.
Ключевые слова: глава государства, президент, Мэнцзян, Внутренняя Монголия.
P.N. Dudin
POLITICAL CHARACTERISTIC OF THE INSTITUTION OF PRESIDENT IN THE MENGJIANG STATE
The article discusses the history of the institution ofpresident as of one of the political phenomena of Inner Asia in the first half of the twentieth century - the state like formation of Mengjiang. In the middle of the 1930-1940s Meng-jiang claimed to leadership in the world of the Mongolian peoples. The state nature of the presidential institution in Mengjiang and its political characteristic are studied.
Keywords: head of the state, president, Mengjiang, Inner Mongolia.
События 1930-1940-х гг. в пространстве Внутренней Азии оказали существенное влияние на мировые геополитические процессы до- и послевоенного периода. Вторжение Японии в Китай, образование новых государств, события в Тибете и Внешней Монголии - все это и по сей день вызывает научный интерес, связанный с проблемами поиска новых форм, трансформации, обновления политических институтов.
Появление в этот период на восточных рубежах некогда великой империи Чингисхана новых государств, возникших в результате и удачной международной обстановки, и благодаря возросшему национальному самосознанию, создает благоприятные условия для сравнительных исследований, так как они отвечают выдвигаемому большинством компаративистов критерию максимально возможного сходства политической и правовой культуры монгольских народов. Этим и обусловливается актуальность настоящей статьи.
Большой интерес как для мировой, так и для отечественной науки вызывают проблемы трансформации политических и правовых институтов в монгольских государствах, в частности такого важнейшего института, как глава государства, в связи с чем необходимо обозначить специфику изменений в его статусе. Например, во Внешней Монголии, где ханский престол занял не потомок «Золотого рода», а глава ламаистской церкви - изначально абсолютный, затем конституционный (ограниченный) монарх, во Внутренней Монголии, где представитель Чингисова рода не стал ханом, получив должность сначала председателя правительства, а затем - президента, но сосредоточил в своих руках значительную власть и влияние. В связи с этим изучение института президента в Мэнцзяне, процесса его возникновения и эволюции позволит лучше понять особенности государственного устройства данного политического образования.
Источниковую базу исследования составили опубликованные архивные документы; воспоминания участников описываемых событий, а также материалы североамериканской («Чикаго Трибьюн»), европейской («Манчестер Гардиан») и азиатской («Сиграпур фри пресс» и «Стрейтс Таймс») прессы.
После инцидента на мосту Марко Поло и начала Второй китайско-японской войны Квантунская армия под командованием Тодзио Хидэки, миновав Великую Китайскую стену, очень быстро заняла Чахар, 12 августа 1937 г. установила окончательный контроль над провинцией Суйюань [2, с. 367], а 27 августа вошла в Чжанц-зякоу (Калган). 14 октября 1937 г. она захватила Гуйсуй, 17 октября - Баотоу и уже 27 октября было провозглашено создание Автономного правительства Мэнцзяна, а Гуйсуй был переименован в Хух-Хото и стал столицей нового государства.
4 сентября 1937 г. аналогичная структура, Чанань, с подачи японских военных была создана в Южном Чаха-ре на базе 10 уездов со столицей в Калгане. На основе объединения 13 округов Северной Шаньси 15 октября 1937 г. было провозглашено автономное правительство Цзиньбэя со столицей в Датуне [1, с. 47]. Мэнцзян, Ча-нань и Цзиньбэй формально не подчинялись друг другу, но их связь обеспечивалась за счет Бэйпин-Суйюаньского железнодорожного пути, транспортной и финансовой системы, а также за счет японского военного присутствия, что, в свою очередь, обеспечивало для Японии полный контроль над регионом.
22 ноября 1937 г. между Автономным правительством Мэнцзяна и правительствами Чананя и Цзиньбэя было подписано соглашение о создании объединенного конфедеративного образования с самостоятельным правительством (Объединенный совет аймаков Внутренней Монголии), которое 1 сентября 1939 г. [7] превратилось в единое федеративное государство. Основной задачей провозглашалось преследование общих интересов на территории Внутренней Монголии и соседнего Синьцзяна.
После слияния и образования Объединенного автономного правительства Мэнцзяна был принят конституционный акт под названием «Временный органический закон Объединенного автономного правительства Мэнцзяна». В акте говорилось о том, что отныне законы Китайской республики, не соответствующие духу и цели нового государства, не подлежат применению на его территории [5, с. 8]. Следовательно, Временный органический закон Китайской Республики терял свою юридическую силу, а созданные на его основе органы государственной власти - свои полномочия. Помимо этого Временный органический закон сформулировал программные установки государственной политики: «Объединенное автономное правительство Мэнцзяна стремится к укреплению восточных традиций и морального духа, национального единства, обеспечению благоденствия народа и социального благополучия, а также искоренения коммунизма - вот высшие идеи создаваемого государства» [5, с. 6].
В качестве приоритетов были выбраны стремление к единению и гармонии всех наций и народов, населяющих страну; защита нового демократического строя, обеспечение мира и защита народного благополучия; совместное противодействие коммунистической угрозе по всем направлениям; создание союза с дружественными государствами для взаимовыгодного сотрудничества и достижения единой цели - установление нового порядка и возрождение обновленной Азии.
Ключевой особенностью государственной власти Мэнцзяна было то, что при функциональном разделении ветвей власти все они смыкались на фигуре главы государства. Ведущую роль играл президент, который венчал пирамиду законодательной, исполнительной, судебной и военной власти. В соответствии с Временным органическим законом «Президент от имени Объединенного Монгольского государства и в соответствии с настоящим законом концентрировал в своих руках всю полноту государственной власти».
К полномочиям президента относилось издание приказов и распоряжений, их опубликование и контроль за их исполнением; опираясь на нормы закона, осуществление правосудия; поддержание порядка в структуре государственных органов, назначение на должность и освобождение от должности государственных служащих, определение их гонорара; управление вооруженными силами (обязанности верховного главнокомандующего); право на амнистию; председательство на заседаниях Государственного административного совета [высший правительственный и нормотворческий орган Мэнцзяна]; главенство в органах управления страной; определение должностных обязанностей членов Государственного административного совета.
Президент избирался на съезде высшей аристократии. Подобные съезды проходили регулярно, но президентов избирали дважды: в октябре 1937 г. [12, р. 2] и в августе 1938 г. С марта по август 1938 г. в связи со смертью предыдущего главы государства пост президента оставался вакантным.
За реализацию государственной политики отвечали министерства и комитеты, входившие в состав Государственного административного совета [4, с. 6-7]. Он, в свою очередь, обеспечивал управление армией и другими военными формированиями, аймаками, городами, знаменами, уездами.
Несмотря на то, что государственные служащие на разных уровнях власти и в различных сферах государственной жизни отвечали за собственные полномочия, тем не менее они были объединены посредством сети японских советников, которые фактически стали сюзеренами, или, как их называли на китайский манер, «Тай-шан-хуан» (Ж^Ж). И даже президент, формально обладая значительным кругом полномочий и прерогатив, на деле был связан действиями советников.
Для того чтобы продемонстрировать сближение с Японией, органы государственной власти Мэнцзяна стали внедрять японский стиль и наименования государственных учреждении. В январе 1937 г. создается государственный орган, который получил название «Управление монгольскими землями», регулирующий процесс координации замещения вакантных должностей в государственных учреждениях, в круг полномочий которого входило решение 9 ключевых вопросов, касающихся конфиденциальности и государственной тайны; планирования; подбора кадров; назначения на государственную должность, а также наложения взысканий и поощрений; обеспечения сохранности государственной печати; делопроизводства; статистики и опросов; бухгалтерского учета и учета расходов; строительства [3, с. 204-205]. Учреждается должность главного советника при правительстве Мэнцзяна, при котором состояли также советники автономных правительств Чананя и Цзиньбэя. Сама же система советников включала в себя главу корпуса советников и советников при Государственном административном совете, Министерстве внутренних дел, Министерстве общественной безопасности, Министерстве юстиции, Министерстве финансов, Министерстве транспорта, Министерстве сельского хозяйства, Управлении по контролю за оборотом соли, при высших государственных органах Чананя и Цзиньбэя, а также при местных (территориальных) органах власти аймаков, уездов, городов, включая столицу [3, с. 32].
Японская сторона на протяжении всего периода господства старалась всячески укрепить свои позиции. Правительство, министерства и ведомства осуществляли консультации с японскими советниками, прежде чем вопрос поступал на рассмотрение Государственного административного совета, финансирование же японских расходов осуществлялось в рамках отдельного бюджета, который так же, как и основной бюджет страны, подлежал утверждению и, безусловно, утверждался, в связи с чем речь об автономии и самостоятельности воспринималась как ирония [8, с. 299-300].
Первым президентом Мэнцзяна 28 октября 1937 г. стал Юньдуань Вангчук (монг. Ёндонвангчук, кит. ЯЖЕ^^, англ. Yondonwangchug), известный как князь Юнь или Юн-Ванг (кит. я!, англ. prince Yuri), принадлежавший к высшей аристократии Внутренней Монголии. Его кандидатура не была случайной: в июле 1933 г., после того как ситуация во Внутренней Монголии склонилась в сторону приобретения автономии, князь Юнь председательствовал на Съезде высшей аристократии Внутренней Монголии в Байлинмяо, на втором Съезде монгольской знати в сентябре 1933 г. он был избран председателем Автономного правительства Внутренней Монголии [10, р. 49-50] и сохранил за собой статус политического лидера в апреле 1934 г. [14, с. 111], когда был образован Политический совет (Комитет) Монгольской автономии. В октябре 1937 г. после объявления независимости объединённых автономных монгольских аймаков на пике своей политической карьеры Юньдуань Вангчук занимает пост президента Мэнцзяна [11, р. 4], но пребывает на нем всего 9 месяцев - в марте 1938 г. он умирает, как пишут средства массовой информации, от отравления [12, с. 2]. Одновременно с этим завершается важная веха государствостроительства во Внутренней Монголии, на смену которой приходит эпоха абсолютного господства японских военных властей и князя Дэмчиг Донрова.
Дэмчиг Донров (Дэ Ван) был сыном Намжил Вангчука (кит. англ. Namuzilewangchuke),
князя Дзун-Сунитского хошуна (провинция Чахар) и председателя Шилин-Гольского сейма, который умер в 1908 г., когда мальчику было 6 лет. Поскольку он был старшим в семье и единственным сыном, то унаследовал титул и земли отца.
В 1933 г. сторонники самостоятельности сформировали собственную представительную структуру самоуправления, объединяющую провинции Чахар и Суйюань, в которой Дэ Ван занял пост генерального секретаря, а также получил полномочия по распределению оружия и боеприпасов, формированию вооруженных бригад, на которые были возложены функции поддержания правопорядка и обороны, что дает ему значительную власть. 12 февраля 1936 г. под началом Дэ Вана было принято решение о создании собственных вооруженных сил, участие в формировании которых принимает командный состав Квантунской армии.
После февраля 1936 г. Дэ Ван открыто встал на сторону японцев, которые поддержали создание автономных органов власти, что послужило причиной раскола среди монгольской политической элиты [13, с. 12]. После инцидента на мосту Марко Поло и создания Автономного правительства Мэнцзяна Дэ Ван занимает пост вице-президента, а в августе 1938 г. избирается новым главой государства.
1 сентября 1939 г. после объединения других полусамостоятельных режимов было объявлено об образовании Объединённого автономного правительства Мэнцзяна, а Дэ Ван сохранил пост президента [6]. В 1941 г. Мэнцзян утвердился в окончательных границах, которые включали собственно Чахар и Суйюань, на юго-
западе границей стал современный городской округ Баоту, часть провинции Жэхэ. В 1945 г. Япония капитулировала. Дэ Ван выступил с предложением объединиться с правительственными войсками Чан Кайши для ликвидации коммунистической угрозы, ища помощи и у автономного правительства Синьцзян-Уйгурского района. Однако этим планам не удалось свершиться.
Менее чем за два месяца вооруженные формирования Дэ Вана были ликвидированы коммунистами, а сам он, пребывая в Пекине, подвергся аресту со стороны Гоминьдана. Находясь под арестом, князь не утратил связи с внешним миром, активно интересовался происходящими вокруг событиями и даже пытался оказывать на них влияние.
Это же пытался сделать и Гоминьдан, всерьез рассматривая фигуру Дэ Вана в качестве лидера антикоммунистических сил на севере страны. Были организованы встречи с Чан Кайши, после которых князь отбывает на Запад, где в апреле 1949 г. организует автономию, вошедшую в историю как Алашаньская республика. Однако уже в сентябре того же года республика пала под натиском коммунистов. Переговоры о сложении оружия привели к желаемому результату. Сам Дэ Ван вместе со своими сторонниками 29 декабря перешел границу с МНР. 18 сентября 1950 г. он подвергается аресту, был выдан китайским властям, обвинен в сговоре с японскими военными кругами и заключен в тюрьму. В апреле 1963 г. Верховный народный суд автономного района Внутренняя Монголия амнистировал Дэ Вана, он вернулся к мирной жизни и умер в 1966 г.
Исследуя особенности института президента Мэнцзяна, можно сделать следующие выводы. Во главе государства находился президент, который избирался на съездах высшей монгольской знати. Статус президента регламентировался временным конституционным актом - Органическим законом, в соответствии с которым глава государства обладал широким кругом полномочий. На практике этими полномочиями президент мог воспользоваться только по согласованию с японскими советниками, которые являлись неотъемлемой частью государственного аппарата Мэнцзяна.
Пост главы государства последовательно занимали представители высшей монгольской аристократии - потомки Чингисхана и главы хошунов. При этом первый президент князь Юнь был скорее номинальной фигурой, обладающей наивысшим авторитетом, что позволяло сплотить вокруг него большую часть монгольской аристократии и тем самым избежать политической борьбы. После его смерти властные прерогативы сосредоточились в руках наиболее деятельного и могущественного из всех князей - Дэ Вана, который пребывал на своем посту до августа 1945 г., когда Мэнцзян заняли советские войска и войска МНР и ликвидировали это монгольское государство.
Литература
1. 56 исторических фактов провинции Шаньси. - Тайюань: Народное изд-во Шаньси, 1988.
: №ЛЙЖМ±, 1988^, ^47Ж).
2. Ван Тинпин. Подоплека вторжения в Китай трех японских императоров. - Шэньян: Ляонинское просветительское изд-во, 2007. Œi^W^^tt, 2007^,
Ш67Ж).
3. Документы Управления делами Автономного правительства Внутренней Монголии. «Обзор собрания законов и указов Мэнцзяна». Т. 1 (акты о структуре органов государственной власти). - Чжанцзякоу: Изд-во
Академии наук Мэнцзяна, 1940. (Ж^^&^ШШ&^ШШШ Ш-^(^ШШ).-
ЖШтЙ^, 1940: 204-205).
4. Документы Управления делами Автономного правительства Внутренней Монголии. «Обзор собрания законов и указов Мэнцзяна». Т. 1 (основные нормативные акты). - Чжанцзякоу: Изд-во Академии наук
Мэнцзяна, 1940. (ЖЖШтЙ^, 1940: 6-7).
5. Документы Управления делами Автономного правительства Внутренней Монголии. Обзор собрания законов и указов Мэнцзяна. Т. 1 (основные нормативные акты). - Чжанцзякоу: Изд-во Академии наук
Мэнцзяна, 1940. 1940. (P8)).
6. Лю Шу Лин. Хронология и биография должностных лиц // Китайский центр метрологии. - 1995.
(rnrnrnrn. snaww. ф^Ш. 1995).
7. Национальное строительство, Японская армия и «Мэнцзян» // Журнал исследований сопротивления японским захватчикам. - 2002. - № 2 (ЭДШй, ШВ
8. Сичин Чжаци. Мои воспоминания о Дэ Ване и Внутренней Монголии. - Пекин: Изд-во китайской литературы, 2005. (tLM^. 2005: 299-300).
9. Japanese to capture fourth provincial capital? // The Manchester Guardian. - 1937. - 4 November.
10. Hsiao-ting Lin. Modern China's Ethnic Frontiers: A Journey to the West. - Taylor and Francis, 2010.
11. Inner Mongolians set up new regime; break from Nanking // Chicago Tribune. - 1937. - 29 October.
12. Japanese halt advance on the Yangtze // The Singapore Free Press and Mercantile Advertiser. - 1938. - 02 August.
13. Rebellion in Inner Mongolia // The Straits Times. - 1935. - 26 December.
14. Дудин П.Н. Государственность Мэнцзяна: хронология становления // Вестник Бурятского государственного университета. - 2013. - Вып. 7.
Дудин Павел Николаевич, кандидат политических наук, доцент кафедры международного права и международных отношений юридического факультета БГУ. Тел. 8(3012)563022.
Dudin Pavel Nikolaevich, candidate of political sciences, associate professor, department of international law and international relations, law faculty, Buryat State University. Tel. 8(3012)563022.
УДК 347.9 © Д.А. Шанькин
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА СУДЕБНЫХ ИЗДЕРЖЕК В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ПРАВЕ
В статье приводится анализ нормативно-правового регулирования и практики судебного разрешения вопроса распределения денежных сумм, затраченных участниками судебного разбирательства в разные эпохи развития гражданского процессуального права России, что позволяет лучше понять правовое регулирование судебных издержек, сложившееся в настоящее время.
Ключевые слова: судебные издержки, историческое развитие, институт права.
D.A. Shankin
HISTORY OF THE DEVELOPMENT OF LEGAL EXPENSES INSTITUTION IN THE RUSSIAN CIVIL PROCEDURAL LAW
The article contains the analysis of legal régulation and legal precedents regarding to the issue of allocation of legal costs between parties in different historical periods of the development of the Russian Civil procedural law, it allows a better understanding of the legal regulation of legal costs prevailing at present.
Keywords: legal expenses, historical evolution, institution of law.
Действующие в настоящее время Арбитражный процессуальный кодекс и Гражданский процессуальный кодекс не содержат определения употребляемых в них терминов «судебные издержки» (АПК РФ, ст. 106) и «издержки, связанные с рассмотрением дела» (ГПК РФ, ст. 94). Процессуальные кодексы раскрывают понятие данных терминов через их содержание, которое у обоих терминов практически идентично. То понимание судебных издержек, которое мы используем в настоящее время, сформировалось в результате длительного правоприменения и меняющегося правового регулирования порядка распределения сумм расходов, понесенных в ходе судебного разбирательства.
Издревле лицо, требующее в своих частных интересах сопряженного с издержками труда от должностных лиц судебного ведомства и от частных лиц, обязано было покрывать эти издержки из своих собственных средств и, кроме того, участвовать в известной мере в общих расходах государства на содержание судебных учреждений.
Уже в римском и каноническом праве существовало положение, что побежденный присуждается к возмещению победителю судебных издержек [12].
У нас с древнейших времен суд составлял одну из доходных статей княжеской власти. Рассылая по областям своих чиновников для сбора известных доходов, князья поручали им суд и расправу как неотъемлемую часть этих доходов, поступавших в пользу князя или самих посланных (кормление). Судебное решение устанавливало различные взыскания с обвиненного в пользу выигравшего дело и в пользу судей (при этом чем выше было судившее лицо, тем выше были и пошлины).
До первого судебника известно было три рода пошлин: за вызов к суду, с мировой сделки и "полевые". В эпоху судебников было до одиннадцати видов пошлин под разными названиями. Они взыскивались после суда, но при совершении судебного действия до их уплаты, тяжущихся отдавали на поруки.
В эпоху уложения проести и волокиты (аналог современных судебных издержек) составляли значительную часть взыскания; их платил всякий, от кого произошло замедление процесса (истец, ответчик, поручители, в некоторых случаях приказные люди и судьи). Судебные пошлины составляли целую систему, различались пошлины в пользу казны (государевы) и в пользу судей и канцелярии.
Дореформенному гражданскому процессу известно было четыре вида судебных издержек по судебным делам: а) пошлины с прошений, в судебные места приносимых (с искового прошения 1 р. 80 к. сер.), б) деньги за
