CC BY
190
А. Л. Корзинин
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В РОССИИ В ГОДЫ БОЯРСКОГО ПРАВЛЕНИЯ (1541-1547)
В декабре 1541 г. против кн. И. Ф. Вельского, лидера боярской группировки, пришедшей к власти после отстранения от дел кн. И. В. Шуйского, был составлен заговор, по свидетельству летописца, из-за того, что «его государь князь великий у себя в приближении держал и в первосоветниках». Бояре были недовольны также позицией митрополита Иоасафа1. Официальная летопись не сообщает, кто именно стоял во главе заговора. Сказано лишь, что бояре-заговорщики ссылались со «своим советником» кн. И. В. Шуйским, находившимся с войском во Владимире.
Рядом с известием о поимке кн. И. Ф. Вельского 2 января 1542 г. «советом боярс-кым» стоит приписка: «Кубенских да Палецкого»2. Бояре назначили кн. И. В. Шуйскому срок прибытия в Москву — 2 января 1542 г. Над этой фразой в тексте Летописца начала царства стоит приписка, сообщающая о прибытии в Москву накануне переворота сына Ивана Шуйского кн. Петра Шуйского, Ивана Большого (Васильевича) Шереметева с отрядом в триста человек3. В ночь с 1 на 2 января кн. И. Ф. Бельский был схвачен боярами «по совету своих единомыслеников» и посажен на Казенном дворе до утра. Сноска над текстом поясняет: «а в том совете быша бояре княз Михайло да княз Иван Кубенские княз Дмитрей Палецкой казначей Иван Третьяков да княжата и дворяне и дети боярские многие а ноугородцы великого Новагорода все городом»4. В Царственной книге приписки Летописца начала царства попали в основной текст5. Той же ночью из Владимира прибыл кн. И. В. Шуйский. Наутро кн. И. Ф. Бельский был отправлен в заточение на Белоозеро, а его «советники» кн. П. М. Щенятев (ночью был захвачен в государевых покоях) выслан в Ярославль, а И. И. Хабаров (взятый на подворье, он был затем посажен в погреб на дворе Фомы Головина) — в Тверь6. Над митрополитом Иоасафом бояре «начаша безьчестие и срамоту чинити великую», чуть было его не убили и, в конце концов, сослали в Кирилло-Белозерский монастырь. Рядом с этими известиями в одном из списков Летописца начала царства находится обширная приписка: «а как князя Ивана Белског имали и бояре пришли к государю в постелныя хоромы не по времени за три часы до света и пет у крестов заставили а митрополит Иасаф в те поры пришел к государю в комнату и бояре пришли за ним ко государю в комнату шумом и сослаша митрополита в Кирилов монастырь а на весну ту маия месяца»7. Обидные и саркастические ноты в приписке («пришли к государю в постелныя хоромы не по времени за три часы до света и пет у крестов заставили») подсказывают, что она, возможно, была написана со слов самого очевидца — Ивана IV.
Таким образом, в заговоре против кн. И. Ф. Бельского, судя по припискам, руководящую роль сыграли князья Михаил и Иван Ивановичи Кубенские, кн. Дмитрий Федорович Палецкий, казначей Иван Иванович Третьяков.
Военную сторону заговора осуществляли кн. П. И. Шуйский, И. В. Большой Шереметев, кн. И. В. Шуйский.
© А. Л. Корзинин, 2008
Характерно, что Иван Васильевич Шуйский не назван в летописях руководителем переворота, хотя подобная точка зрения укоренилась в историографии8. Данное мнение исходит из первого письма Ивана Грозного Андрею Курбскому, источника крайне тенденциозного. Иван IV писал: «И князь Иван Шуйской, приворотя к себе всех людей, и к целованию приведе, пришел ратию к Москве, и боярина нашего князя Ивана Федоровича Бельского и иных бояр и дворян переимали советники его Кубенские и иные, до его приезду, и сослали на Белоозеро и убили, да и митрополита Иоасафа с великим бесчестием с митрополии согнаша»9. Г. В. Абрамович убедительно показал лживость многих обвинений Ивана Грозного в адрес Шуйских, к которым он относился с особенной ненавистью в период боярского правления, видя в них корень всех зол10. Неудивительно, что князь И. В. Шуйский спустя многие годы после происшедших событий оказался под пером мстительного царя «душой заговора» против Ивана Бельского. Однако Иван IV проговорился, указав, что Иван Бельский и «иные бояре и дворяне» были арестованы без вмешательства Шуйского по воле бояр Кубенских.
Сторонниками Ивана Бельского в Летописце начала царства показаны кн. П. М. Щеня-тев (на его сестре был женат князь Иван11) и И. И. Хабаров (для которого князь Иван Бельский в октябре 1538 г. безрезультатно пытался получить чин окольничего).
После переворота бояре отправили на Белоозеро Петрока Ярцова сына Зайцова, Митьку Иванова сына Клобукова, Ивашку Елиазарова сына Сергеева, которые в мае 1542 г. тайно убили кн. И. Ф. Бельского12.
Летописи ни словом не упоминают о позиции бояр кн. Д. Ф. Бельского и Ю. М. Булгакова (родственников И. Ф. Бельского и М. Д. Щенятева) в конце декабря 1541 г. — начале января 1542 г. Складывается впечатление, что они остались в стороне и не пытались вмешаться в события, либо их мнение не имело решающего веса среди бояр.
Кто же реально выиграл от смещения кн. И. Ф. Бельского, становится понятно из посольских документов. 6 марта 1542 г. в Москву для продления мирного договора прибыли литовские большие послы пан Юрьевич, воевода полоцкий, и пан Никодим Янович Теканов-ский. В ходе посольский церемонии после «объявления» послов окольничим Ю. Д. Шеиным у великого князя «береженья для» стояли на правой стороне боярин кн. М. И. Кубенский, на левой стороне — окольничий И. С. Воронцов. А сидели у великого князя на правой стороне боярин кн. Д. Ф. Бельский, на левой стороне — кн. И. В. Шуйский13.
Наиболее влиятельными приближенными великого князя на приеме послов выступают кн. М. И. Кубенский и И. С. Воронцов. За ними идут кн. Д. Ф. Бельский, и на последнем месте — кн. И. В. Шуйский.
Таким образом, январский переворот 1542 г. поставил на первое место при великом князе кн. М. И. Кубенского, что отчасти подтверждают приписки в Летописце начала царства о главенстве М. И. и И. И. Кубенских в боярском совете, сместившим временщика кн. И. Ф. Бельского.
Кн. И. В. Шуйский, несмотря на активное участие в заговоре, не сумел восстановить утраченные позиции.
Переворот выдвинул вперед Воронцовых, от него выиграли и Морозовы. В марте 1542 г. окольничим впервые назван Юрий Дмитриевич Шеин14. 9 марта 1542 г. в Великое княжество Литовское для подтверждения условий мирного договора на 7 лет отбыли в качестве больших послов боярин В. Г. Морозов (родственник Ю. Д. Шеина), углицкий и калужский дворецкий Ф. С. Воронцов (брат И. С. Воронцова) и дьяк Ф. Н. Моклоков15. Бросается в глаза активная роль Воронцовых и Морозовых во внешнеполитических делах весной 1542 г.
Любопытно, что во время приема литовских послов в марте 1542 г. порядок записи бояр зависел не только от степени близости к Ивану IV, но и от сложившейся на тот момент служебно-местнической иерархии. После приема послов за большим столом у великого князя сидели князья Д. Ф. Бельский, А. М. Шуйский, М. И. Кубенский. Напротив них сидел окольничий И. С. Воронцов16. Таким образом, по служебно-местнической иерархии список бояр в марте 1542 г. возглавлял кн. Д. Ф. Бельский, а замыкал — И. С. Воронцов.
Очевидно, именно по этой причине доставленная в Москву из Казани в начале марта 1542 г. грамота от Булата-князя с предложением о мире была адресована как раз кн. Д. Ф. Бельскому17.
О росте могущества Кубенских косвенно говорит письмо крымского сановника Оталыя Г аджи, адресованное кн. С. Ф. Бельскому и извещавшее его о московских событиях: «...А так вам даю знати: брата нашего Ибраим башу господарь наш царь е. м. посылал землю Московскую воевати... которого человека доброго были там поймали з Москвы, тот запевне поведал, иж князя великого Московского в животе не стало, и Петра Карпова теж в животе не стало, а Кубенский Шуйского забил. Тот же Кубенский напотом, со всими князи и паны и с духовным урадивши, послали до Белоозера по брата вашего князя Бель-ского выпустити человека доброго, ижбы он тут до них приехал до Москвы»18.
Издатели датировали письмо началом 1542 г., временем, когда кн. И. Ф. Бельский был отправлен на Белоозеро, где был убит. И. И. Смирнов, напротив, считал, что письмо появилось вскоре после освобождения кн. И. Ф. Бельского в июле 1540 г. Под Петром Карповым И. И. Смирнов предлагал иметь в виду известного дипломата Ф. И. Карпова, последнее упоминание о котором в источниках относится к 1539 г.19
Но в документе встречается ряд несоответствий. Во-первых, неизвестно и достоверно не установлено, что кн. И. Ф. Бельского отправили после октября 1538 г. в тюрьму на Белоозеро, откуда его выпустили 25 июля 1540 г. Во-вторых, даже если бы так случилось, источники не подтверждают факт прямого подчинения кн. И. В. Шуйского одному из братьев Кубенских (возможно, боярину кн. М. И. Кубенскому). После освобождения из тюрьмы Ивана Бельского Кубенские разделили власть с Бельскими. Взлет могущества Кубенских и их превосходство над И. В. Шуйским прослеживаются ярче всего в событиях зимы 1542 г., когда Иван Бельский, действительно, был сослан на Белоозеро.
Кажется вероятным, что в письме наслоились друг на друга разновременные факты, относящиеся к событиям лета 1540 г. и зимы 1542 г., поэтому его сведения нуждаются в дополнительной проверке.
В мае 1542 г. закончился жизненный путь последнего представителя Регентского совета. Кн. И. В. Шуйский умер тихо — «в чернцех и скиме»20.
После смерти Ивана Шуйского лидерство в полках и во внешнеполитических делах полностью сосредоточилось в руках кн. Д. Ф. Бельского, ставшего старшим боярином Думы. В июне 1542 г. кн. Д. Ф. Бельский возглавил полки на Коломне, в ноябре
1542 г. — во Владимире21.
Когда 24 сентября 1542 г. из Великого княжества Литовского в Москву прибыл от В. Г. Морозова гонец со списком перемирной грамоты, а великий князь находился в Троице-Сергиевом монастыре, именно кн. Д. Ф. Бельский со всеми боярами смотрел грамоту, переправив ее затем Ивану IV22.
В 1542/43 г. окольничим стал родственник Кубенских кн. В. В. Ушатый23. Любопытно, что когда в 1543 г. за столом у великого князя ели И. И. Кубенский и В. В. Ушатый, последний не захотел быть ниже местом своего племянника. Кн. И. И. Кубенский спокойно
возразил дяде, указав на ряд случаев, когда местнический порядок строго не соблюдался24. Сам факт упоминания И. И. Кубенского и В. В. Ушатого за столом у великого князя свидетельствует об их близости к Ивану IV.
Но могущество Кубенских было непродолжительным. В июне 1543 г. кн. И. И. Кубенский уже оказался за пределами Москвы, во главе небольшого войска, оправленного во Владимир против казанцев25. Летом 1543 г. кн. И. И. Кубенский последний раз упоминался в должности дворецкого26.
Зато усиливаются Воронцовы. В июне 1543 г. боярином стал И. С. Воронцов. Летом 1543 г. он должен был «по вестем» отправиться на Коломну и присоединиться в большом полку к князьям Д. Ф. Бельскому, И. М. Шуйскому, М. И. Кубенскому27. Однако ни И. С. Воронцов, ни кн. Д. Ф. Бельский на службу не явились, вероятно, оставшись в Москве. Это показывает независимое положение И. С. Воронцова летом 1543 г.
Когда 8 сентября 1543 г. в Москву прибыл посланец от короля Сигизмунда по вопросу о размежевании спорных Себежских земель, он был объявлен окольничим Г. В. Морозовым. За большим столом у великого князя сидели кн. Д. Ф. Бельский, И. М. Шуйский, И. С. и Ф. С. Воронцовы28.
Как видно, Кубенские на посольском приеме вовсе не присутствовали, зато участвовали братья Иван и Федор Воронцовы.
В 1543 г. возрастает роль родственника Д. Ф. Бельского кн. Ю. М. Булгакова. В феврале, сентябре 1543 г. он был наместником в Новгороде29.
Возвышение Воронцовых, видимо, не устроило другие боярские роды. Под 9 сентября 1543 г. в Летописце начала царства содержится известие о волнении бояр на совете у великого князя. Кн. А. М. Шуйский и Кубенские схватили Ф. С. Воронцова за то, «что его великий государь жалует и бережет, биша его по ланитам и платие на нем ободраша и хотеша его убити, и едва у них митрополит умели от убийства»30. В Царственной книги содержится расширенный список имен заговорщиков, среди которых главными в мятеже названы князья И. М. и А. М. Шуйские, Ф. И. Скопин Шуйский, а их советниками — Д. И. Курлятев, И. В. Шемяка Пронский, И. И. Турунтай Пронский, А. Д. Басманов, а также кн. Д. Ф. Палецкий. Царственная книга дополнительно сообщает, что от имени великого князя за Федора Воронцова вступились митрополит и бояре И. Г. и В. Г. Морозовы. Кроме этого, во время разговора митрополита с Шуйскими (Иван) Фома Петрович Головин (сын казначея П. И. Головина) «у митрополита на манатью наступал и манатью на митрополите подрал»31.
Инцидент закончился отправкой Ф. С. Воронцова с сыном на службу в Кострому, т. е. удалением от великого князя32.
Любопытно, что Ф. С. Воронцов, будучи великокняжеским фаворитом, не имел думного чина. Поражает организованность выступления бояр против Воронцова, большое число его противников, главными из которых были А. М. Шуйский и братья М. И. и И. И. Кубенские.
О росте влияния Кубенских после заговора ничего не известно. Об усилении Шуйских свидетельствует получение кн. Ф. И. Скопиным Шуйским боярства в сентябре
1543 г.33
Но уже 29 декабря 1543 г. Шуйские ощутили на себе сильный удар: Иван IV «не мога того терпети, что бояре безчиние и самовольство чинят, без великаго князя велениа. велел поимати первосоветника их князя Андриа Шюйскаго и велел его предати псарям. и псари взяша и убиша его. а советников его разослал»34. Приписка Царственной книги
к советникам А. М. Шуйского причисляла «князя Федора Шюйскаго, князя Юрия Темкина, Фому Головина и иных»35. Видимо, неслучайно кн. Ф. И. Скопин-Шуйский оказался в январе 1544 г. в Костроме воеводой вместе с опальным Ф. С. Воронцовым, т. к. сам попал в опалу36.
Однако о полном разгроме Суздальских князей после казни А. М. Шуйского не могло быть и речи. В январе 1544 г. боярство получил кн. А. Б. Горбатый37. Таким образом, в Боярской думе осталось трое Суздальских князей (И. М. Шуйский, Ф. И. Скопин, А. Б. Горбатый). Тем не менее, Шуйские оказались отдалены, по крайней мере, от дел местного управления. Неслучайно, после февраля 1543 г. до ноября 1547 г. никто из них не занимал пост наместника Новгорода (их старинная привилегия), который перешел в руки Ю. Д. и В. Д. Шеиных, Ю. М. Булгакова и А. Д. Ростовского38.
Ослабление Воронцовых носило кратковременный характер. Уже в январе
1544 г. Ф. С. Воронцов получил чин боярина, находясь в Костроме39. Любопытно, что опалой Ф. С. Воронцова попытались воспользоваться И. С. Ногтев, первый воевода сторожевого полка в войске во Владимире, и Ю. И. Кашин, второй воевода полка правой руки. 19 января 1544 г. они били челом о том, что не хотят быть вместе с боярином И. С. Воронцовым (родным братом Федора), занимавшим пост первого воеводы в полку правой руки40. Однако воеводы, очевидно, не учли изменившихся обстоятельств — восстановления позиций Ф. С. Воронцова. Великий князь заявил Юрию Кашину: «А не будет в правой руке по росписи и ему от великого князя быти в опале»41.
Убийство кн. А. М. Шуйского привело к возвышению Воронцовых. Великий князь Иван Васильевич позже в приписке в Царственной книги вспоминал: «преже того государь Федора пожаловал после Шуйского князя Ондрея и опять его в приближении у себя учинил; и кого государь пожалует без Федорова ведома, и Федору досадно»42.
Внешнеполитическими делами весной 1544 г. продолжал руководить кн. Д. Ф. Бельский. В период между 8 и 10 мая 1544 г. от кн. Д. Ф. Бельского и всех бояр великому князю была отправлена грамота в Никольский Угрешский монастырь о необходимости направления русских посланцев под Себеж. 10 мая 1544 г. последовал ответ Ивана IV кн. Д. Ф. Бельскому и всем боярам43.
В 1544 г. еще больше, чем раньше, усилились Морозовы. С 1543/44 гг. дмитровским дворецким стал В. Д. Шеин44. В апреле 1544 г. он упомянут уже с чином окольничего45. В феврале 1544 г. наместником в Новгороде стал брат Василия Ю. Д. Шеин46. Характерно, что в сентябре 1543 г. бояре И. Г. и В. Г. Поплевины-Морозовы выступили сторонниками великого князя и защитниками Ф. С. Воронцова. Поддержка Воронцова позволила Морозовым получить максимальные выгоды.
К Морозовым был близок кн. М. М. Курбский, женатый на дочери боярина М. В. Тучкова-Морозова47. В июне 1544 г. Михаил Курбский получил чин боярина48. К тому же, М. М. Курбский был родственником князей Кубенских, приходясь «дядей» М. И. Кубенскому49.
В июне 1544 г. боярином стал В. М. Воронцов50. В Боярской думе стало трое бояр Воронцовых.
16 декабря 1544 г. был арестован кн. И. И. Кубенский и, возможно, его брат кн. М. И. Кубенский. Об этом можно говорить на основании того, что объяснение причин ареста князя Ивана в Летописце начала царства стоит во множественном числе: «за то, что они великому государю не доброхотьствовали, и его государьству многие неправды чинили, и великое мьздоимьство учинили и многие мятежы, и бояр многих без великаго государя
велениа побили»51. И. И. Кубенский был сослан в Переяславль, посажен на двор детей князя Андрея Углицкого, а в мае 1545 г. уже выпущен на свободу52. Вероятно, заключение было легким, т. к. мать И. И. Кубенского была дочерью кн. Андрея Углицкого, на дворе которого он и сидел53.
В ослаблении И. Кубенского были заинтересованы больше всего Воронцовы, позиции которых в 1545 г. окрепли.
К 1545 г. тверским дворецким стал И. С. Воронцов. В 1545/46 гг. дмитровским дворецким оказался В. М. Воронцов54. Таким образом, Воронцовы замещали одновременно две важнейшие дворцовые должности.
Когда весной — летом 1545 г. Ф. С. Воронцов возглавил войско в Муроме, и А. Ю. Сабуров, первый воевода передового полка, бил на него челом о месте, то Сабуров получил от великого князя «невместную» грамоту55.
Осенью 1545 г. в Русском государстве шла острая внутриполитическая борьба, о чем свидетельствуют опалы и наказания. 3 сентября 1545 г. по приказу великого князя был вырезан язык у А. Бутурлина «за его вину, за невежливые слова»56. 5 октября 1545 г. последовала опала бояр «за их неправду»: И. И. Кубенского, П. И. Шуйского, А. Б. Горбатого, Ф. С. Воронцова, Д. Ф. Палецкого57.
Список опальных указывает на представителей главных боярских группировок, боровшихся за власть: Кубенских, Шуйских, Воронцовых. Однако их опала была кратковременной (в декабре 1545 г. все они уже были «пожалованы») и явилась предзнаменованием последующих событий. Любопытно, что за весь 1545 г. не было произведено ни одного назначения в бояре либо окольничие.
Когда в апреле 1546 г. на Коломне были собраны крупные русские силы под командованием Юрия Васильевича и кн. А. Д. Ростовского, произошли кровавые события. Судя по приписке в Царственной книге и сведениям Летописца начала царства, поводом к ним стали действия в Коломне взбунтовавшихся новгородских пищальников (около 50 человек), недовольных отклонением Иваном IV их челобитной, и убивших во время стычки пять-шесть дворян из свиты великого князя58. Расследование бунта пищальников Иван Васильевич поручил дьяку В. Г. Гнилиеву («понеже он у государя бысть в приближении»), который «неведомо каким обычаем» обвинил в этом бояр И. И. Кубенского, Ф. С. Воронцова и В. М. Воронцова59. Великий князь поверил доносу, припомнив, что данные бояре «многые мзды в государьстве его взимаху во многых государьскых и земьскых делех, да и за многие их сопротивства»60. Очевидно, недовольство поведением бояр у великого князя накапливалось долго. В «великиа ярости» Иван IV приказал их казнить. 21 июля 1546 г. кн. И. И. Кубенскому, Ф. С. Воронцову, В. М. Воронцову без суда и следствия отсекли головы. Тогда же пострадали, видимо, и те, кто был к ним близок. И. П. Федоров был отправлен на Белоозеро и там посажен «за сторожи». Его спасло то, что он «против государя встречно не говорил, а вов сем ся виноват чинил»61. А. А. Зимин считал, что И. П. Федоров был в тот момент конюшим (он им стал после смерти И. И. Челяднина)62. Был схвачен и подвергнут пыткам в Коломне И. М. Ворон-цов63. Кн. М. И. Кубенского от казни, возможно, спасло то, что он в мае 1546 г. наместничал в Смоленске64. Кн. Д. Ф. Палецкий также отсутствовал, поскольку 7 апреля 1546 г. отбыл с кн. Д. Ф. Бельским сажать в Казани царя Шигалея и прибыл в Коломну только в августе 1546 г., после казней65.
В период между апрелем 1546 г. и январем 1547 г. усиливаются князья Гедими-новичи и Морозовы.
В апреле 1546 г. боярство получил кн. Василий Михайлович Щенятев66, троюродный брат боярина Ю. М. Булгакова, родной брат сторонника И. Ф. Бельского кн. П. М. Щенятева. На сестре В. М. Щенятева был женат кн. И. Ф. Бельский.
В декабре 1546 г. боярином стал В. Д. Шеин, пробыв в окольничих всего только два года!67 Брат В. Д. Шеина, окольничий И. Д. Шеин, накануне свадьбы Ивана IV был отправлен в Новгород и Псков искать невесту великому князю68.
В декабре 1546 г. кн. Ю. М. Булгаков с В. Д. Шеиным наместничали в Новгороде69.
Опалы И. Кубенского и Воронцовых расчистили место для новых фаворитов Ивана IV. К январю 1547 г. ими стали князья Глинские, которые должны были быть заинтересованы в падении Воронцовых.
16 января 1547 г. Иван IV был венчан на царство. Во время торжественной церемонии мису с золотыми монетами за великим князем нес боярин и конюший кн. Михаил Васильевич Глинский (дядя царя)70.
И. И. Смирнов справедливо считал, что М. В. Глинский, ставший в январе
1546 г. конюшим, мог выступать против своего предшественника на этой должности И. П. Федорова в июле 1546 г.71 В январе 1547 г. боярином стал кн. Юрий Васильевич Глинский, родной брат Михаила Васильевича72. Приходу к власти Глинских сопутствовали казни 3 января 1547 г. кн. Ф. И. Овчины (сына любовника Глинской Ивана Федоровича) и его двоюродного брата кн. И. И. Дорогобужского (который был к тому же приемным и единственным сыном И. П. Федорова) «повелением князя Михаила Глинского и матери его княгини Анны»73. Так Глинские отомстили за смерть своего родственника кн. М. Л. Глинского.
Свадьба царя на Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой состоялась 3 февраля
1547 г. Наиболее почетное положение в дружках Ивана IV заняли кн. Д. Ф. Бельский и боярин И. М. Юрьев Большой (двоюродный брат царицы)74. Бракосочетание царя усилило позиции Юрьевых и, в конечном счете, столкнуло их с Глинскими.
По мнению большинства исследователей, венчание Ивана IV на царство и бракосочетание означало окончание периода боярского правления. Фактически произошла смена одних боярских родов другими родами, добившихся влияния на Ивана IV Васильевича.
Анализ внутри- и внешнеполитических событий периода боярского правления (1541-1547 гг.) показал, что упрочение власти временщика И. Бельского после опалы кн. И. В. Шуйского не устраивало князей Кубенских, возглавивших против него заговор. В заговоре также участвовали Д. Ф. Палецкий, казначей И. И. Третьяков, П. И. Шуйский, И. Большой, В. Шереметев. После ареста боярами Ивана Бельского 2 января 1542 г. из Владимира с войском прибыл кн. И. В. Шуйский, примкнувший к заговорщикам. Сторонники Бельского П. М. Щенятев и И. И. Хабаров были разосланы по городам, а он сам в мае 1542 г. убит на Белоозере.
Устранение Ивана Бельского принесло наибольшие выгоды Кубенским и Воронцовым, оказавшимся весной 1542 г., во время переговоров с литовскими послами, в непосредственном окружении Ивана IV. Князья Бельские, в лице Д. Ф. Бельского, и Морозовы продолжали занимать важные посты в государственном управлении. В марте 1542 г. доставленная в Москву из Казани грамота была адресована Д. Ф. Бельскому. Кн. И. В. Шуйский был отодвинут на второй план князьями Кубенскими, Воронцовыми и Д. Ф. Бельским.
После смерти Ивана Шуйского в мае 1542 г. лидерство в полках и во внешнеполитических делах сосредоточилось в руках кн. Д. Ф. Бельского.
Постепенно, к концу лета 1543 г., князья Кубенские оказались смещены с руководящих постов в центральном управлении И. С. и Ф. С. Воронцовыми, Д. Ф. Бельским и Ю. М. Булгаковым.
В сентябре 1543 г. против фаворита Ивана IV Ф. С. Воронцова возник заговор, который, вероятно, возглавили кн. А. М. Шуйский, М. И. и И. И. Кубенские. Их поддержали князья И. М. Шуйский, Ф. И. Скопин-Шуйский, Д. Ф. Палецкий, И. Фома П. Головин и пр. Сторону великого князя и Ф. С. Воронцова приняли братья И. Г. и В. Г. Морозовы. Бояре-заговорщики добились удаления Ф. С. Воронцова из столицы, а также получения боярства Ф. И. Скопиным. Однако усиление Шуйских оказалось непродолжительным.
Уже 29 декабря 1543 г. А. М. Шуйский был по приказу Ивана IV убит, а его советники князья Ф. И. Скопин, Ю. И. Темкин, И. Фома П. Головин разосланы по городам.
Опала Воронцовых была кратковременной. В январе 1544 г., после казни Андрея Шуйского, «опальный» Ф. С. Воронцов стал боярином и скоро вновь оказался в приближении у наследника престола. От победы Воронцовых выиграли кн. Д. Ф. Бельский и Морозовы, весной 1544 г. игравшие активную роль во внутренних и внешних делах.
Воронцовы в декабре 1544 г. добились ареста их соперника кн. И. И. Кубенского и его заключения в тюрьму до мая 1545 г. Но у Воронцовых имелись существенные противники среди других членов Боярской думы.
Внутренние распри и опалы ослабляли боярские роды и в целом Боярскую думу, которая становилась ареной политической борьбы. В апреле 1546 г. были казнены И. И. Кубенский, Ф. С. и В. М. Воронцовы, пострадал И. М. Воронцов. Опалы Воронцовых и И. Кубенского еще больше укрепили позиции Гедиминовичей (в апреле 1546 г. боярином стал В. М. Щенятев) и Морозовых. Новыми фаворитами великого князя Ивана IV к январю 1547 г. стали Глинские, заинтересованные в падении Воронцовых. Конюшим вместо И. П. Федорова, попавшего в опалу в апреле 1546 г., стал дядя Ивана IV кн. М. В. Глинский.
После венчания Ивана Васильевича на царство и его женитьбы период боярского правления завершился, однако, бояре продолжили открыто бороться за власть и влияние на царя.
Подводя итоги проведенному исследованию внутриполитической борьбы периода боярского правления (1533-1547 гг.), нужно отметить, что эта борьба не сопровождалась анархией и развалом государства. В области внутренней и внешней политики бояре держались строгого курса, направленного на отстаивание национальных интересов страны и укрепления экономики государства. Без серьезных перебоев производились назначения в полки75, в посольские миссии, на наместничьи должности в местном управлении. Следовательно, боярское правительство, осуществляя функции центральной власти, объективно справлялось с этими задачами. Однако постоянные раздоры бояр за влияние и господство в боярском правительстве существенно ослабляли государственную власть. За период с конца 1533 г. до 1547 г. к власти приходили попеременно представители различных боярских родов. Не ставя под сомнение мнение М. М. Крома об общем текущем руководстве всеми государственными делами Боярской думой76, необходимо показать, кто именно и в какие периоды истории боярского правления находился на вершине власти, интересы каких боярских родов представлял.
Пристальное внимание к карьерному росту и степени близости к Ивану IV различных представителей боярских родов за весь период боярского правления (1533-1547 гг.) позволило раскрыть значительную роль князей И. И. и М. И. Кубенских
в политических событиях 1534-1545 гг., показать неуклонный рост влияния Гедиминовичей (кн. Д. Ф. Бельского, Ю. М. Булгакова) и Морозовых (И. Г. и В. Г. Морозовых, Шеиных), начиная с 1539/1540 гг. вплоть до конца 1547 г., ключевую роль Суздальских князей (в начале князей В. В. и И. В. Шуйских, М. В. и Б. И. Горбатых, затем И. М. и А. М. Шуйских, П. И. Шуйского, А. Б. Горбатого и Ф. И. Скопина-Шуйского) на всем протяжении боярского правления 1533-1547 гг.
Рассматривая в целом период боярского правления 1533-1547 гг., можно увидеть, что период реформ 1535-1539 гг. (монетной и губной реформ, поместного верстания), когда у власти находился Регентский совет под началом В. В. и И. В. Шуйских и окружение великой княгини Елены Глинской, в конце концов, выродился в период открытого и постоянного противоборства боярских родов за власть 1540-1547 гг., когда доступ к власти
получили временщики (И. Ф. Бельский, Ф. С. Воронцов, А. М. Шуйский), а амбициозные устремления бояр оказались выше идеи государственного долга и служения стране.
1 ПСРЛ. Т. 13. М., 2000. С. 140; Т. 34. М., 1978. С. 26.
2 ПСРЛ. Т. 13. С. 140. Прим. 1, 2.
3 Там же. С. 141. Прим. 1.
4 Там же. С. 141.
5 Там же. С. 431.
6 Там же. С. 141. Прим. 4.
7 Там же. Прим. 8.
8 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 261.
9 Цит. по: Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991. С. 92-93.
10 Там же. С. 93-98.
11 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 249.
12 ПСРЛ. Т. 13. С. 141.
13 Сборник РИО. Т. 59. СПб., 1887. С. 147.
14 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 57.
15 Сборник РИО. Т. 59. С. 171.
16 Там же. С. 148.
17 ПСРЛ. Т. 13. С. 142.
18 Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1848. Т. II. С. 383.
19 Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30-50-х гг. XVI в. М.; Л., 1958. С. 83.
20 ПСРЛ. Т. 34. С. 27.
21 Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966. С. 103.
22 Сборник РИО. Т. 59. С. 200.
23 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 58.
24 Разрядная книга 1475-1605 гг. М., 1978. Т. I. Ч. II. С. 306.
25 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 105.
26 Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI вв. // Исторические записки. М., 1958. Т. 63. С. 191.
27 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 104.
28 Сборник РИО. Т. 59. С. 218.
29 Пашкова Т. И. Местное управление в Русском государстве первой половины XVI века. М., 2000. С. 150.
30 ПСРЛ. Т. 13. С. 145.
31 Там же. С. 443-444.
32 Там же. С. 145.
33 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 58.
34 ПСРЛ. Т. 13. С. 145.
35 Там же. С. 444.
36 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 107.
37 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. С. 58.
38 Пашкова Т. И. Указ. соч. С. 150.
39 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 107.
40 Там же.
41 Там же.
42 ПСРЛ. Т. 13. С. 449.
43 Сборник РИО. Т. 59. С. 237-239.
44 Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI вв. // Исторические записки. М., 1958. Т. 63. С. 192.
45 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 58.
46 Пашкова Т. И. Указ. соч. С. 150.
47 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 92.
48 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 58.
49 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 250.
50 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 58.
51 ПСРЛ. Т. 13. С. 146.
52 Там же.
53 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 95.
54 Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI вв. // Исторические записки. М., 1958. Т. 63. С. 192.
55 Разрядная книга 1475-1605 гг. М., 1978. Т. I. Ч. II. С. 317.
56 ПСРЛ. Т. 13. С. 146.
57 Там же.
58 О достоверности рассказа о выступлении новгородских пищальников см.: Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30-50-х гг. XVI в. М.; Л., 1958. С. 108.
59 ПСРЛ. Т. 13. С. 449.
60 Там же. С. 448-449, 147.
61 ПСРЛ. Т. 34. С. 27.
62 Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI вв. // Исторические записки. М., 1958. Т. 63. С. 191.
63 ПСРЛ. Т. 13. С. 149; Т. 34. С. 27.
64 Пашкова Т. И. Указ. соч. С. 159.
65 ПСРЛ. Т. 13. С. 148-149, 449.
66 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 109.
67 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 58.
68 ПСРЛ. Т. 34. С. 28.
69 Пашкова Т. И. Указ. соч. С. 150.
70 ПСРЛ. Т. 13. С. 151.
71 Смирнов И. И. Указ. соч. С. 111.
72 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 59.
73 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 202; Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 271; ПСРЛ. Т. 34. Л., 1978. С. 29.
74 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 10.
75 Каргалов В. В. На степной границе. Оборона «крымской Украины» Русского государства в первой половине XVI столетия. М., 1974. С. 103.
76 Кром М. М. О некоторых спорных вопросах истории «боярского правления» (дворцовые перевороты и правительственный аппарат в 1538-1547 гг.) // Сословия и государственная власть в России. XV — середина XIX вв.: Международная конференция. Чтения памяти акад. Л. В. Черепнина. Тезисы докладов. М., 1994. Ч. 1. С. 251.
