CC BY
225
А. Л. Корзинин
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В РОССИИ В ГОДЫ БОЯРСКОГО ПРАВЛЕНИЯ (1538-1541 гг.)
Внезапная смерть великой княгини Елены (ходили слухи о ее отравлении), наступившая 3 апреля 1538 г., изменила расстановку сил на политической арене в пользу Шуйских. Летописи сообщают, что уже 9 апреля 1538 г. боярским советом во главе с В. В. и И. В. Шуйскими был схвачен и убит в тюрьме князь И. Ф. Овчина, а его сестра Агриппина, жена В. А. Челяднина, насильственно пострижена в монахини в Каргополе1. Была проведена амнистия политических заключенных. В апреле 1538 г. были выпущены из тюрем бояре Юрия Дмитровского, а также князья И. Ф. Вельский и А. М. Шуйский, причем последний впервые получил боярство2.
Торжество Шуйских (в Думу входило трое бояр Шуйских) было закреплено женитьбой князя В. В. Шуйского на Анастасии, дочери царевича Петра и двоюродной сестре Ивана IV, состоявшейся 6 июня 1538 г. В случае смерти великого князя Ивана IV И его брата Юрия князь В. В. Шуйский получал права на престол3.
О дальнейшем росте могущества Шуйских летом — осенью 1538 г. свидетельствует получение боярства князем И. М. Шуйским в октябре 1538 г.4 Кроме того, князь В. В. Шуйский до ноября 1538 г. был наместником Москвы, т. е. занимал очень важный и почетный пост5. Таким образом, во второй половине 1538 г., как и в 1533 г., в Думе оказалось сразу четверо бояр из Суздальских князей, причем все они были из рода Шуйских!
В июле 1538 г., по мнению А. А. Зимина, казначеем стал И. И. Третьяков, двоюродный брат казначея П. И. Головина6. Однако в крымских дипломатических документах И.И. Третьяков впервые упомянут как казначей 17 сентября 1536 г.7 Следовательно, И. Третьяков мог заменить на посту казначея своего родственника, члена Регентского совета П. И. Головина, который в последний раз упоминался в источниках в конце 1534 г.
Возможно, Иван Иванович Третьяков был близок к Шуйским, т. к. впоследствии в январе 1542 г. он принял вместе с ними участие в заговоре против И. Ф. Вельского, а сентябре 1543 г.—против Ф.С. Воронцова. Кроме того, родная сестра И. И. Третьякова Евдокия была замужем за В. И. Горбатым8. Казначей И. И. Третьяков известен тем, что активно «приказывал» жалованные грамоты, начиная с июля 1538 г. до начала 1547 г., т. е. занимал пост казначея на протяжении почти всего периода боярского правления9.
Косвенно усиление Головиных—Третьяковых осенью 1538 г. — в начале 1539 г. (т. е. в период, когда у власти находились Шуйские) подтверждается упоминаниями среди лиц, участвовавших в переговорах с крымским большим послом Дивием Мурзой, Петра Петровича Головина и И. И. Третьякова. П. П. Головин 1 сентября 1538 г. был выслан великим князем «х крымскому послу Дивию мырзе на подворье с ествою и с медом», а И. И. Третьяков 15 февраля 1539 г. с дьяком М. Путятиным от имени великого князя вел переговоры с Дивием10. 18 мая 1539 г. Иван Фома Петрович Головин «подчевал» медом другого крымского большого посла Сулеша во время переговоров, которыми фактически руководил князь И. В. Шуйский11.
© А. Л. Корзинин, 2008
Освобождение князя И. Ф. Вельского свидетельствовало об определенном компромиссе, достигнутом князьями Шуйскими и Вельскими после смерти Глинской. Князь И. Ф. Вельский почти сразу занял одно из ведущих мест в разрядах. Уже в августе
1538 г. он с князьями М. И. Кубенским и Д. Ф. Палецким возглавил русские полки на Коломне п. Известно, что дочь князя В. В. Шуйского была замужем за князем И. Д. Вельским, сыном Д. Ф. Вельского13.
22-29 сентября 1538 г. великий князь Иван IV вместе с братом Юрием отправился в Троице-Сергиев монастырь на богомолье в сопровождении бояр В. В. и И. В. Шуйских, дворецкого И. И. Кубенского14. Если сравнить список лиц, сопровождавших великого князя в этой поездке, с его свитой в поездке 1536 г., то окажется, что из сопровождавших его лиц в 1538 г. остался лишь дворецкий князь И. И. Кубенский, а князья И. Д. Пенков и И. Ф. Овчина были исключены. Следовательно, окружение Елены Глинской после ее смерти было отдалено от великокняжеской семьи, которую теперь стали опекать братья Шуйские.
Противником Шуйских в борьбе за власть вскоре выступил князь И. Ф. Вельский. О каком-либо активном участии во внутриполитических столкновениях его старшего брата князя Д. Ф. Вельского ничего не известно.
Летописец начала царства и Царственная книга сообщают, что приблизительно в первой половине октября 1538 г. вспыхнула вражда между князьями В. В. и И. В. Шуйскими и князем И. Ф. Вельским, пытавшимся повлиять на малолетнего наследника престола Ивана Васильевича и добиться пожалования боярства князю Ю. М. Булгакову, чина окольничего—И. И. Хабарову15. Сторонниками князя И. Ф. Вельского Летописец начала царства называет Даниила митрополита и дьяка Федора Мишурина, а в Царственной книге упоминается еще М. В. Тучков, член Регентского совета16.
Могущество Шуйских оказалось сильнее влияния их противников. Князь И. Ф. Вельский был посажен в темницу на дворе князя Ф. М. Мстиславского, а советники князя Ивана были разосланы по селам17. 21 октября 1538 г. дьяк Федор Мишурин был обезглавлен в Москве «у тюрем без государьскаго велениа».
Показательно, что князь Д. Ф. Вельский после заточения Ивана Вельского неожиданно исчезает из разрядов до конца 1539 г.18 Очевидно, Дмитрий не смог помешать аресту своего брата и сам временно оказался в опале.
Точно не известно, стоял ли князь И. Ф. Вельский во главе заговора против Шуйских, который поддержали митрополит Даниил, М. В. Тучков, Ф. Мишурин и другие, был ли вообще заговор, либо Шуйские, воспользовавшись удобным поводом (арестом князя И. Ф. Вельского), сумели расправиться с недовольными их владычеством.
Однако фактически руками Шуйских были ликвидированы остатки Регентского совета. После опалы М. В. Тучкова и Ф. Мишурина в Совете помимо Шуйских на непродолжительное время остались лишь боярин М. Ю. Захарьин (он умер примерно в октябре 1539 г.)19, дворецкий И. Ю. Шигона (он умер 1 января 1540 г.)20 и дьяк М. Путятин (последний раз упоминался в 1541 г.)21.
В октябре 1538 г. новгородскими наместниками были князь И. М. Шуйский и И. Г. Морозов22. Но после ссылки М. В. Тучкова влияние бояр Морозовых, возможно, на какой-то момент должно было уменьшиться.
Осенью 1538 г. вместо князя Н. В. Хромого Оболенского, родственника князя И. Ф. Овчины, долгое время занимавшего пост наместника Смоленска, новым наместником в этом городе стал князь А. Д. Ростовский (боярин с лета 1536 г.)23.
1538-1539 гг. отмечены некоторым возвышением Воронцовых. После смерти в 1536 г. боярина М. С. Воронцова в 1538 г. окольничим стал его брат И. С. Воронцов24.
С 1538/39 г. дворецким ушицким и галйцким после князя И. В. Шуйского стал Ф. С. Воронцов25. 4 мая 1539 г. Юрий Михайлович Воронцов чествовал на подворье прибывшего в Москву крымского посла Сулеша26.
Неожиданная кончина в ноябре 1538 г. князя В. В. Шуйского не могла сразу подорвать влияния Шуйских. Власть в боярском правительстве перешла к его брату князю Ивану. О степени его могущества свидетельствует сведение 2 февраля 1539 г. с митрополичьего престола Даниила, по замечанию летописца, «нелюбием князя Ивана Васильевича Шуйского и иных за то, что он был во едином совете со князем Иваном Федоровичем Вельским». 9 февраля 1539 г. новым митрополитом был назначен Иоасаф27.
Г. В. Абрамович отмечал, что именно при Шуйских (при князе В. В. Шуйском, а затем при его брате Иване) в 1538-1539 гг. было проведено поместное верстание в новгородских землях, имевшее большое значение для земельного обеспечения дворянства28.
В мае и октябре 1539 г. князь И. В. Шуйский принимал на своем дворе крымских послов во главе с Сулешем Мурзой и говорил с ними от имени великого князя29. Кроме князя И. В. Шуйского в переговорах с крымскими послами участвовали братья князья М. И. и И. И. Кубенские, что свидетельствует о том, что они играли важную роль во внешней политике наряду с князем Иваном Шуйским30. Однако необходимо подчеркнуть, что именно князь И. В. Шуйский говорил от лица великого князя 11 мая и 24 сентября 1539 г., именно к И. В. Шуйскому 19 октября 1539 г. обратился Сулеш, прося его устроить аудиенцию у великого князя31. Значит, князь И. В. Шуйский занимал в тот момент более высокое положение, чем Кубенские, которые были упомянуты только в сообщении о переговорах («а бояр у великого князя были князь Иван Васильевич Шуйской, князь Михайло да князь Иван Кубенские»). Любопытно отметить, что, несмотря на высокий ранг, Иван Шуйский не принимал решений единолично. Когда 20 октября 1539 г. «Сулеш Мырза приехал ко князю Ивану тож говорил, чтобы меня государь пожаловал отпустил. И князь Иван ему говорил тож: Сулеш Мырза! Государь о том хочет говорит и з бояры и поговоря государь з бояры, ответ тебе государь о том велит учинити»32. Из этого следует, что боярский приговор выносился только после коллективного обсуждения и принятия решения боярским советом во главе с И. В. Шуйским.
Помимо Кубенских после октябрьских опал 1538 г. у власти сумел удержаться их родственник князь И. Д. Пенков. Иван Дмитриевич после смерти Елены Глинской женился вторично на дочери князя А. М. Шуйского Евдокии, таким образом приблизившись к Шуйским33. Будучи отстранен от опеки над Иваном IV и Юрием, Иван Пенков сосредоточил в своих руках центральное государственное управление. 23 октября 1539 г. князь И. Д. Пенков, возглавлявший в Москве комиссию по разбойным делам, выдал две губные грамоты в Белозерский и Каргопольские уезды34. Н. Е. Носов называл главу разбойной комиссии «лицом, осуществлявшим от имени московского правительства повсеместное проведение губной реформы»35.
Следовательно, Ярославские князья в лице М. И. и И. И. Кубенских и в какой-то степени князя И. Д. Пенкова (умершего около 1540 г.)36 после смерти Елены Глинской осенью 1538 г.ив 1539 г. делили государственную власть с Шуйскими.
Следует отдельно остановиться на разряде во Владимире русских полков, собранных в момент подхода войска казанского хана Сафа-Гирея к Мурому, в декабре 1539 г.37
Разряд свидетельствует о явном возвышении князей Гедиминовичей в конце
1539 г. Во-первых, князь Д. Ф. Вельский, как и в июле 1537 г., вновь был назначен наместником Владимира. Во-вторых, боярином неожиданно стал князь Ю. М. Булгаков, против боярства которого выступали Шуйские в октябре 1538 г. Следовательно, князь
И. В. Шуйский, возможно, уже в конце 1539 г. перестал полностью контролировать ситуацию на политической арене.
На февраль 1540 г. приходится, можно сказать, «пик могущества» князя И. В. Шуйского. В феврале 1540 г. он стал московским наместником и 8 февраля отправил на Вятку губную грамоту по собственной инициативе: «А приказал боярин и наместник московский князь Иван Васильевич Шуйский»38. Столь дерзкое утверждение грамоты не самим великим князем, а московским боярином, вероятно, и вызвало беспрецедентное повторное утверждение губной грамоты Иваном IV в августе 1549 г.39
Сохранилась жалованная грамота Ивана IV архимандриту Данилова монастыря Иллариону на мельницу в Переяславль-Залесском уезде от 27 мая 1540 г., которую «приговорили дати все бояре»40. Грамота показывает, что по внутриполитическим вопросам, так же как и по делам внешних сношений, бояре принимали коллективное решение.
Уже в июле 1540 г. князь И. В. Шуйский утрачивает свое политическое влияние. 25 июля 1540 г. по «печалованию» митрополита Иоасафа был выпущен из тюрьмы и помилован князь И. Ф. Вельский41. Любопытно, что князь И. Ф. Вельский был освобожден и благодаря заступничеству бояр, на которых И. В. Шуйский «учал гнев дръжати и к великому князю не ездити, ни з боляры съветовати о государьскых де-лех, ни о земскых»42.
Летом 1540 г. в Боярскую думу входили бояре И. В. Шуйский, И. М. и А. М. Шуйские, Д. Ф. Вельский, Ю. М. Булгаков, М. И. Кубенский, А. Д. Ростовский, В. Г. и И. Г. Морозовы, М. В. Тучков, Н. В. Хромой, П. И. Репнин. Окольничими были И. С. Воронцов и И. И. Руцак Колычев43. Кто из бояр был заинтересован в освобождении князя И. Ф. Бельскош? Вероятно, не обошлось без участия князей Д. Ф. Вельского и Ю.М. Булгакова, братьев В. Г. и И. Г. Морозовых (ведь их родственник М. В. Тучков был сослан в свое село по приказу Шуйских) и князя Н. В. Хромого (родственника убитого князя И. Ф. Овчины). Может быть, одну из главных ролей в освобождении Ивана Вельского сыграл князь М. И. Кубенский, противоречивое указание о котором содержится в письме ханского сановника князю С. Ф. Вельскому (более подробный анализ этого источника будет приведен ниже)44.
С освобождением князя И. Ф. Вельского позиции Гедиминовичей еще больше усилились. Косвенным подтверждением этому является местнический спор, произошедший 9 июля 1540 г. во Владимире. Боярин князь Ю. М. Булгаков, первый воевода полка правой руки, отказался явиться для выполнения приказов к князю В. А. Мику-линскому, предводителю войска45. Спор между воеводами о местах закончился полной победой князя Ю. М. Булгакова: уже в августе 1540 г. князь В. А. Микулинский сказался больным и был заменен на посту командующего князем Ю.М. Булгаковым!46
Летом 1540 г. в государстве шла ожесточенная политическая борьба, следствием которой стали многочисленные местнические столкновения. 5 случаев местнических челобитий из 9 за весь 1540 г. относятся к разряду русских полков под командованием князя А.М. Шуйского на Коломне в июле 1540 г.47 Очевидно, пользуясь нестабильностью центральной власти, воеводы всех полков начали спорить друг с другом о местах48. По-видимому, князь А. М. Шуйский не мог навести порядок в войсках в условиях кризиса власти.
Об оттеснении князя И. В. Шуйского на второй план свидетельствует поездка Ивана IV с братом Юрием в Троице-Сергиев монастырь 21 сентября 1540 г. Великого князя с братом сопровождали князья И. Ф. Вельский, И. В. Шуйский и М. И. Кубенский49. Князь И. Ф. Вельский был наиболее близок к великому князю Ивану, а вместо князя И. И. Кубенского, сопровождавшего наследника престола в июне 1536 г. и в сентябре 1538 г., теперь оказался записан его родной брат боярин М. И. Кубенский.
Ослабление влияния Шуйских подтверждает сведение с поста наместника Пскова князя А. М. Шуйского зимой 1540/41 г. (другой наместник — князь В. И. Репнин остался на своей должности)50.
В декабре 1540 г. из тюрьмы был выпущен по просьбе митрополита Иоасафа и бояр князь В. А. Старицкий с матерью, женой и сыном Дмитрием. Еще через год (25 декабря 1541 г.) Владимиру Андреевичу пожаловали его вотчину51. Это напоминало амнистию после очередной смены боярских группировок у власти.
Можно предположить, что именно осенью 1540 г. к Павлу, епископу Виленскому, и Ю. Н. Радзивиллу в Великое княжество Литовское от имени князя Д. Ф. Вельского, «воеводы Владимирского», и И. Г. Морозова, «воеводы Ржевского», был направлен посланец с предложением продлить перемирие, срок которого истекал в начале 1542 г. Об этом посольстве упоминала литовская грамота, составленная в Вильно 20 декабря 1541 г.52 В грамоте литовцы вспоминали, что в ответ на русское посольство, посланное князем Д. Ф. Вельским и И. Г. Морозовым, они отправили к ним посланца Щясного, прибывшего в Москву 23 марта 1541 г.53 Если примерно представлять время пути от Москвы до Вильно (в среднем полтора месяца в один конец), то можно рассчитать момент отправки посланца Щясного из Вильно — начало февраля 1541 г. Литовские паны проговорились, что доставленную им грамоту от Вельского и Морозова они вначале передали Сигизмунду, а затем написали на нее ответ. Сколько на это могло уйти времени? В конце сентября 1535 г. в Москве на имя князя Ф. В. Оболенского была составлена грамота, отправленная с посланцем А. Горбатым в Вильно. Вначале она попала к Юрию Радзивиллу, а затем — к королю. Наконец, 16 января 1536 г. литовские паны написали ответное послание, доставленное в Москву 22 февраля 1536 г.54 Таким образом, весь обмен посланиями между Москвой и Вильно занял
ТТЯТТ. МРГЧГТТРН Р.Г*.ТТИ д/и УЦТРМ ЧТИ (Ч1Пга ТТРГ>(=>ГЧЛПГЬ-1.Т ПЛГ'ПИинЙ тл ГТ/-ЧГТЛЛ1Т.Г»* ппачо
Боярин В. Г. Морозов, брат И. Г. Морозова, в июне 1541 г. с князем И. М. Шуйским был наместником в Новгороде58.
Братья Кубенские, умело лавируя между различными враждующими боярскими группировками, на протяжении 1534-1541 гг. неуклонно укрепляли свои позиции, поддерживая тех, кого им было выгодно поддерживать: вначале князей Шуйских, затем, вероятно,— Вельских.
В мае 1541 г. князь И. Ф. Вельский настолько вошел в роль всесильного временщика, что даже «бил челом Иоасафу митрополиту, чтобы печаловался великому князю о брате его о князе Семене о Федоровиче о Вельском, чтобы его великий государь пожаловал, гнев свой отложил и проступку отдал», поскольку «он по грехом своею молодостию от великого князя дерзнул отъехати»59. Поразительно, что И. Ф. Вельский не только добился от великого князя прощения брата Семена, но даже отправил в Крым посланца Астафия Кайсарова с грамотой о великокняжеской милости60. Это был беспрецедентный случай. Курьез состоял в том, что посланец не застал князя С. Ф. Вельского в Крыму, т. к. Семен вместе с крымским ханом Саиб-Гиреем в тот момент готовился к походу на Русь. О начале вторжения в Москве стало известно 25 июля 1541 г.
Близость князя И. Ф. Вельского к малолетнему Ивану IV повлияла на отношение великого князя к И. В. Шуйскому. В мае 1541 г. князь И. В. Шуйский был отправлен на службу из Москвы во Владимир, что много позднее Иван IV в своем послании к Андрею Курбскому рассматривал как опалу: «не восхотев под властию рабскою быти, и того для князя Ивана Васильевича Шуйского от себя отослал, а у собя велел есми быти болярину своему князю Ивану Федоровичу Вельскому»61. В июле 1540 г. князь И. В. Шуйский действительно находился во Владимире во главе судовой рати, которая должна была идти к Нижнему Новгороду «по казанским вестем»62.
В июле — августе 1541 г. на Коломне стояли полки под предводительством бояр Д. Ф. Вельского, И. М. Шуйского и М. И. Кубенского, которые должны были отправиться на берег Оки для отражения Саиб-Гирея63. Любопытно, что здесь впервые после смерти великого князя Василия III представитель рода Шуйских оказался записан рядом с Вельским и ниже его местом. На протяжении 8 лет, с конца 1533 г. до лета 1541 г., пока Шуйские находились у власти, они нарочно не записывали себя вместе с Вельскими в одни и те же полки64. Запись князя И. М. Шуйского после князя Д. Ф. Вельского в августе 1541 г. косвенно свидетельствует об ослаблении Шуйских и восстановлении в разрядах записи родовитых Шуйских после знатных литовских выходцев Вельских, как при великом князе Василии Ивановиче65.
Следует остановиться на рассказе об отражении похода Саиб-Гирея на Русь, который сохранился в Воскресенской летописи, Никоновской летописи и Царственной книге66, а также в Летописце начала царства в различных вариантах67.
Очевидно, что в основу подробного сообщения «О приходе крымского царя на Русскую землю» в официальном летописании были положены воспоминания современника тех событий. Вначале говорится о получении в Москве известий о походе крымского хана Саиб-Гирея и о приказе великого князя выступить из Коломны к реке Оке войску под предводительством князей Д. Ф. Вельского, И. М. Шуйского и М. И. Кубенского68. Когда 28 июля 1541 г. хан подошел к Осетру, был дан приказ идти с Похры на Оку царевичу Шигалею и князю Ю. М. Булгакову с войском, с Москвы на Похру—князю В. М. Щенятеву и боярину и конюшему И. И. Челяднину с войском69.
Рассказ о приходе хана Саиб-Гирея на Русь тенденциозен. В нем явно подчеркиваются заслуги князей Вельских. Князь Д. Ф. Вельский не раз показан на первых ролях,
ему приписывается главная роль в отражении похода крымских татар. Его родной брат князь С. Ф. Вельский изображен как сторонник русских, даже несмотря на то, что он пришел на Русь вместе с крымским ханом. Естественно, упоминание о недовольстве хана князем С. Ф. Вельским ы обращение хана к нему—чистая выдумка составителя. Цель рассказа—показать особую роль бояр и воевод во главе с князем Д. Ф. Вельским в разгроме Саиб-Гирея, подчеркнуть способность воевод к объединению вокруг малолетнего великого князя под угрозой внешнего завоевания. Вероятно, рассказ «О приг ходе крымского царя на Русскую землю» был составлен не без участия Вельских.
В целом, события конца июля—начала августа 1541 г. свидетельствуют об активном участии князей Гедиминовичей во внутриполитических событиях. Помимо князя Д. Ф. Вельского в отражении татарского вторжения заметную роль сыграли Ю. М. Булгаков, П. М. Щенятев и И. И. Челяднин, близкий к Вельским. Сестра И. И. Челяднина была замужем за князем Д. Ф. Вельским70.
Вообще, назначение И. И. Челяднина в конце июля 1541 г. не только боярином, но и конюшим71 и ключевая роль князя Д. Ф. Вельского в руководстве русским войском говорят о росте могущества Вельских летом 1541 г.
Князья Вельские, вероятно, до конца 1541 г. делили власть с Морозовыми. В октябре—ноябре 1541 г. комиссию по разбойным делам в Москве возглавлял боярин И. Г. Морозов, выдавший 23 октября и 25 ноября 1541 г. две губные грамоты селам и деревням Троице-Сергиева монастыря в Бежецком уезде72. С декабря 1541 г. рязанским дворецким становится Василий Михайлович Тучков, сын боярина М. В. Тучкова73.
Изучение событий 1538-1541 гг. показало следующую расстановку политических сил в стране.
Смерть Елены Глинской в апреле 1538 г. предоставила возможность братьям И. В. и В. В. Шуйским расправиться с И. Овчиной и его сестрой Агриппиной, женой
В. А. Челяднина. В апреле 1538 г. между Шуйскими и Вельскими был достигнут временный компромисс: князья И. Ф. Вельский и А. М. Шуйский были выпущены из тюрьмы, причем последний получил боярский чин.
Торжество Шуйских было закреплено браком В. В. Шуйского и Анастасии, двоюродной сестры Ивана IV в июне 1538 г., а также пребыванием В. В. Шуйского на посту московского наместника до ноября 1538 г. Сторонниками Шуйских можно предположительно считать казначея И. И. Третьякова (двоюродного брата казначея П. И. Головина) и князя И. И. Кубенского.
В октябре 1538 г. произошел открытый раздор между В. В. и И. В. Шуйскими, с одной стороны, и князем И. Ф. Вельским, которого поддержали М. В. Тучков и дьяк Ф. Мишурин, с другой стороны. Руками Шуйских были ликвидированы остатки Регентского совета: Ф. Мишурин обезглавлен, М. В. Тучков отправлен в ссылку. Что касается И. Ф. Вельского, пытавшегося ввести в Боярскую думу своих сторонников (Ю. М. Булгакова и И. И. Хабарова), то он оказался в тюрьме.
Смерть В. В. Шуйского в ноябре 1538 г. привела к возвышению его брата князя И. В. Шуйского, ставшего главой боярского правительства. Наряду с И. Шуйским ключевую роль во внешней политике играли братья М. И. и И. И. Кубенские. Заметное участие во внутренних делах принимал князь И. Д. Пенков (женившийся на дочери князя А. М. Шуйского), возглавлявший в октябре 1539 г. комиссию по разбойным делам в Москве.
В декабре 1539 г. произошло усиление Гедиминовичей: князь Д. Ф. Вельский стал наместником города Владимира, а князь Ю. М. Булгаков получил боярский чин.
В начале 1540 г. князь И. В. Шуйский стал московским наместником, но уже в июле 1540 г. его позиции пошатнулись. 25 июля 1540 г. из тюрьмы благодаря заступничеству
бояр был выпущен князь И. Ф. Вельский, главный противник Ивана Шуйского. Можно только гацать, кто именно из бояр способствовав восстановлению позиций Ивана Вельского: Гедиминовичи, Морозовы, Оболенские или Кубенские.
После освобождения И. Вельского положение Гедиминовичей и Морозовых при дворе укрепилось: осенью 1540 г.— весной 1541 г. внешнеполитическая переписка с панами Великого княжества Литовского сосредоточилась в руках князя Д. Ф. Вельского и И. Г. Морозова.
М. И. и И. И. Кубенские после июля 1540 г. продолжали играть ключевую роль в государственных делах: в сентябре 1540 г. князь М. И. Кубенский сопровождал Ивана IV с Д. Ф. Вельским и И. В. Шуйским в Троице-Сергиев монастырь, князь И. И. Кубенский в марте 1541 г. стал боярином.
В мае 1541 г. И. В. Шуйский был выслан великим князем из Москвы на службу во Владимир и лишился возможности непосредственно влиять на политику.
Князья Гедиминовичи (Д. Ф. Вельский, Ю. М. Булгаков, В. М. Щенятев) сыграли ведущую роль в отражении похода Саиб-Гирея на Русь в конце июля 1541 г. Близки Вельским были И. И. Челяднин, упомянутый летом 1541 г. с чином конюшего, а также И. Г. Морозов.
1 ПСРЛ. М., 2000. Т. 13. С. 123.
2 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 249.
3 ПСРЛ. М., 1978. Т. 34. С. 26.
4 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV—пер-
вой трети XVI в. М., 1988. С. 70.
5 Пашкова Т. И. Местное управление в Русском государстве первой половины XVI века. М., 2000.
С. 144.
6 Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI вв. // Исторические записки. М., 1958. Т. 63. С. 191.
7 РГАДА. Ф. 123. Крымские дела. Кн. 8. Л. 299.
8 Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений... С. 187, 191.
9 Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI века // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 347-369.
10 РГАДА. Ф. 123. Крымские дела. Кн. 8. Л. 530, 557 об.
11 Там же. Л. 607.
12 Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966. С. 94.
13 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 71.
14 ПСРЛ. Т. 13. С. 126.
15 Там же. С. 126, 432.
16 Там же.
11 Там же. С. 109, 126; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 240.
18 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 100.
19 ЗгминА.А. Формирование боярской аристократии... С. 187.
20 Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI в. М; Л., 1957. С. 298.
21 Зимин А. А. Дьяческий аппарат России второй половины XV—первой трети XVI века.//Исторические записки. М., 1971. Т. 87. С. 264.
22 Пашкова Т. И. Указ. соч. С. 150.
23 Там же. С. 159; Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 89.
24 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 95.
25 Там же; Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений... С. 193.
26 РГАДА. Ф. 123. Крымские дела. Кн. 8. Л. 583.
27 ПСРЛ. Т. 13. С. 127-128.
28 Абрамович Г. В. Поместная политика в период боярского правления в России (1538-1543 гг.) // История СССР. 1979. № 4. С. 193-194.
29 РГАДА. Ф. 123. Крымские дела. Оп. 1. Кн. 8. Л. 589 об., 591, 647, 664 об.
30 Там же. Л. 589 об.
31 Там же. Л. 591, 647, 664 об., 665.
32 Там же. Л. 665.
33 Носов Н. Е. Указ. соч. С. 298.
34 Наместничьи, губные и земские Уставные грамоты Московского государства / Под ред. А. И. Яковлева. М., 1909. С. 51-55.
35 Носов Н.Е. Указ. соч. С. 296.
36 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 93.
37 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 100.
38 Наместничьи, губные и земские Уставные грамоты... С. 57-59.
39 Там же. С. 59.
40 Каштанов С. М. Указ. соч. С. 356.
41 ПСРЛ. Т. 13. С. 132.
42 Там же. С. 132-133.
43 Зимин А. А. Состав Боярской думы в ХУ-ХУ1 вв. //Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 54-56.
44 Акты, относящиеся к истории Западной России: В 5 т. СПб., 1848. Т. 2. С. 383.
45 Разрядная книга 1475-598 гг. С. 99.
46 Там же.
47 ЭскинЮ.М. Местничество в России ХУ1-ХУП вв. Хронологический реестр. М., 1994. № 39^6.
48 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 97-98.
49 ПСРЛ. Т. 13. С. 134.
50 Пашкова Т. И. Указ. соч. С. 154; ПСРЛ. М., 2003. Т. 5. Вып. 1 (Псковские летописи). С. 110.
51 ПСРЛ. Т. 13. С. 135, 140.
52 Сборник РИО. СПб, 1887. Т. 59. С. 145-150.
53 ПСРЛ. Т. 34. С. 39; Т. 13. С. 136.
54 Сборник РИО. Т. 59. С. 14-19.
55 Носов Н.Е. Указ. соч. С. 311.
56 Там же. С. 273-275; Копию грамоты и ее дату см.: Журнал министерства народного просвещения. 1909. № 9-10. Ч. 23. С. 331, 339-340.
57 ПСРЛ. Т. 13. С. 136.
58 Пашкова Т. И. Указ. соч. С. 150.
59 ПСРЛ. Т. 13. С. 136-137.
60 Там же. С. 137.
61 Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991. С. 92.
62 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 102.
63 Там же. С. 101.
64 Там же. С. 83-84, 87-89, 92-94, 97.
65 Ср.: Там же. С. 82.
66 ПСРЛ. М., 2001. Т. 8. С. 295-301; ПСРЛ. Т. 13. С. 99-114; 433-438.
67 Там же. С. 137-139.
68 Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 101-102.
69 ПСРЛ. Т. 13. С. 102.
70 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 174.
71 Зимин А. А. Состав Боярской думы... С. 56.
72 Наместничьи, губные и земские Уставные грамоты... С. 64.
73 Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений... С. 193.
